Tag Archives: Эфраим Кацир

Вольф Москович: в Израиле меняется представление об Украине

Один из ведущих славистов мира, главный украинист Израиля, председатель Всемирного Совета идиша профессор Вольф Москович — о советском прошлом и идеализации Израиля, судьбе маме-лошн и его влиянии на украинские говоры, украинско-еврейском диалоге.

— Вольф Абрамович, ваше детство сложно назвать советским, хотя пришлось оно на сталинскую эпоху…

— Это правда, я родился в религиозной семье, в девять лет родители наняли мне частного учителя иврита и традиций, а в тринадцать в главной синагоге этого города (мы беседуем в кулуарах международной конференции по языку и культуре идиш в Черновцах) при большом стечении народа у меня была бар-мицва — шел 1949 год… До восемнадцати лет я даже накладывал тфилин. Это была среда моего обитания, сформированная людьми, так и не ставшими частью «семьи советских народов».

— Как еврею из такой среды, к тому же провинциалу, удалось поступить в 1953-м на арабское отделение Московского института востоковедения?

— Я был одержим идеей любым путем выбраться из СССР, и выбор вуза в этом смысле не случаен. Сначала пробовал поступить в МГИМО, где, взглянув на документы, мне честно заявили, что таких, как я, они не принимают. Но намекнули, что можно попытать счастья в Институте востоковедения. Собеседование, в результате которого отсеялись все остальные евреи-медалисты, было зубодробительным, а потом нас ждал экзамен по английскому, который я сдал на пятерку и… поступил.

Ивритом я владел неплохо, поэтому с арабским проблем не возникало — зачастую, услышав новое слово, я знал его перевод еще до того, как нам его озвучили (у этих языков 40% общей лексики) — учителя только разводили руками. Ко мне даже подослали агента, показавшего словарь иврита, ожидая моей реакции. Я с восхищением взял этот словарь и стал его перелистывать, показав тем самым, что язык мне знаком. Вскоре мне поручили подготовить доклад об экономике Израиля — я сделал его на основе советских газет 1947—48 годов, где крайне положительно отзывались о еврейской Палестине. Я — первокурсник — просто цитировал «Правду» и «Известия» — придраться было не к чему… После выступления руководитель семинара, бывший советский дипломат в Турции товарищ Орешкин заявил, что все изложенное в докладе — правда, однако студент забыл упомянуть, что Израиль является агентом американского империализма на Ближнем Востоке.

Билеты на футбольные матчи Израиль — СССР и СССР — Израиль, 1956

Длилось все это недолго — в 1954-м председатель Совмина Маленков решил закрыть Московский институт востоковедения, а лучших его студентов перевести в МГИМО. Будучи в числе лучших, я уже видел себя студентом Института международных отношений, но декан расставил точки над «i» — шансов нет. Я пытался спорить — ведь более слабых сокурсников уже перевели (все они стали послами, крупными советскими дипломатами, журналистами-международниками и т.д.) — но безрезультатно.

Узнав, что меня не переводят, наш учитель арабского Али Ахмедович Либерман, обучавший меня разговорному иерусалимскому диалекту, плакал. Это один из самых замечательных людей, которых я когда-либо встречал…

— Али Ахмедович Либерман?

— Его настоящая фамилия — Иль Фархи. Коренной иерусалимский араб, коммунист, бежавший при британцах из Палестины через Ливан в СССР и оказавшийся в лагере под Одессой, где в целях конспирации для последующей засылки в Палестину всем арабам давали еврейские фамилии, а евреям — арабские. В итоге от своей еврейской фамилии он избавлялся через суды много лет, особенно, когда его дочь Адочка Либерман поступала в университет. В конце концов, ему это удалось, и на обложке карманного русско-арабского словаря стоит имя Тагер Ахмед Иль Фархи. Как бы то ни было, меня отказались переводить в МГИМО, МГУ и ЛГУ, предложив вуз по месту жительства, то есть Черновицкий университет. Так я стал студентом английского отделения романо-германского факультета ЧНУ, где когда-то учился Пауль Целан. Надо сказать, преподаватели у нас были замечательные — некоторые переехали из Москвы и Ленинграда — у них можно было изучать санскрит, древнегреческий, латынь. А учителя разговорного английского были коммунистами, эмигрировавшими из Соединенных Штатов в СССР и не посаженными, а сосланными в провинциальный университет.

— Вы снова стали лучшим студентом, но в аспирантуру, тем не менее, не поступили.

— Помимо английского, я знал арабский, французский и немецкий, но мне объяснили, что для аспирантуры я слишком молод, хотя приняли в нее еще более молодого человека. Меня же распределили в буковинское село Нова Жадова простым школьным учителем. Ничего, со временем выплыл — после нескольких публикаций в «Вопросах языкознания» — наиболее авторитетного академического журнала по лингвистике в СССР меня принимали в аспирантуру любого вуза, правда, не в Украине, где я хотел остаться. Но в Киеве, и в Харькове мне отказали, а из Москвы и Ленинграда поступило сразу несколько предложений — в итоге я защищался при Московском государственном институте иностранных языков.

— Почти десять лет вы возглавляли лабораторию информационных языков Госкомитета по делам изобретений и открытий при Совмине СССР. Чем занимались, если не секрет?

— Поиском информации и машинным переводом для патентного ведомства, проводившим экспертизу для обеспечения советского приоритета в той или иной сфере. В лаборатории работали десятки программистов, и мы вышли на достаточно высокий уровень, в чем-то даже опередив Запад, — ряд наших идей были использованы много лет спустя при создании современных поисковиков вроде Google.

Это была крайне интересная сфера и, главное, она не предполагала секретный допуск. Я не хотел быть связан никакими обязательствами, поскольку всегда знал, что уеду из СССР. И это сработало — мне дали разрешение всего за полтора месяца, в октябре 1974 года.

— Доктор наук в 35 лет, автор нескольких книг и сотен статей, известный ученый… Почему решили репатриироваться? Понимали, что лингвист, мягко говоря, не самая востребованная специальность в Израиле?

— Во-первых, я тогда вообще не думал о карьере — просто хотел уехать из этой тюрьмы народов. Перед каждой международной конференцией начальник первого отдела заявлял: передайте текст вашего доклада товарищу Рослову, который зачитает его, запишет вопросы, а вы потом письменно на них ответите. В результате я ни разу не выехал за границу, хотя имел множество зарубежных публикаций.

Во-вторых, я не думал об эмиграции куда-либо, кроме Израиля. Все 13 семей, летевших с нами по израильской визе из Москвы, повернули в Вене в сторону Америки. Причем, я был единственным, кто очень хорошо знал английский, поэтому меня упрашивали тоже лететь в Штаты — нашим попутчикам нужно было заполнять анкеты, а там были люди с уголовным прошлым, которое они хотели скрыть.

Смешно вспоминать, но так называемую «правду об Израиле» мне пытались открыть даже израильтяне, принимавшие будущих репатриантов в замке Шёнау под Веной и предупреждавшие, ох, наплачешься. Но эту правду я знал и раньше, более или менее представляя себе ситуацию и не идеализируя Израиль.

Но окончательно понял, что еду на Ближний Восток, когда после проверки израильскими таможенниками нашего багажа в том же Шёнау из пяти флаконов духов «Красная роза» в чемодане остался только один…

Репатрианты из СССР прибывают в Израиль, нач. 1970-х

— Как вас принял академический мир в новой стране?

Тогдашний президент Израиля Эфраим Кацир, у которого я был на приеме, предложил три варианта трудоустройства. Первый — армия — единственное место в Израиле, где занимались примерно тем, над чем мы работали в Москве. Второй — отъезд в страну, где эта тематика была востребована — США или, скажем, Швецию, куда меня активно приглашали и где я часто бывал с лекциями. Но уезжать из Израиля я категорически не хотел, поэтому оставался третий вариант — кафедра в Израиле. А поскольку из 300 моих публикаций несколько десятков были по славистике, меня с радостью приняли сначала в Тель-Авивский университет, а через год, когда открылась кафедра славистики в Еврейском университете в Иерусалиме, я был избран ее главой…

Что касается академического мира, то с израильтянами не было никаких проблем. Трения порой возникали с недавними репатриантами, но это исключительно вопрос конкуренции. Во всех сферах ситуация была аналогичной — в маленькой стране, в которую постоянно прибывают иммигранты, чья квалификация выше твоей, — приходится защищаться. Многие уехали, так и не найдя своего места.

Надо сказать, что русистика в те годы в Израиле была на необычайно высоком уровне, благодаря приезду лучших профессоров из Москвы и Ленинграда у нас сложилась одна из сильнейших кафедр в мире. К нам приезжали учиться из многих стран, учитывая, что СССР еще был за «железным занавесом».

При этом я рад, что славистика не стала единственной моей карьерой, даже в годы председательства в Израильском союзе славистов. С 1979 года я возглавлял совместный с Колумбийским университетом проект составления Большого словаря языка идиш на 250000 слов. Параллельно преподавал идиш в Бар-Илане, на летней школе в Оксфорде, проводил семинары в разных странах.

В течение 15 лет был корреспондентом украинской службы Радио Свобода на Ближнем Востоке, что помогло мне сохранить разговорный украинский. Впоследствии основал Ассоциацию украинских исследований в Израиле, был вице-президентом международной ассоциации украинистов. В украинском языке я чувствую себя даже более свободно, чем в русском. Еще в этнографических экспедициях Института славяноведения АН СССР я изучал украинские говоры, диалекты, быт, а в 1980-е вводил курсы украинистики в наши программы в Иерусалиме и всячески поощрял студентов, выбиравших этот язык.

С первым президентом Украины Леонидом Кравчуком, 1993

— И многие выбирали?

— Крайне мало. Да и в целом славистика в последнее время не пользуется популярностью — молодежь предпочитает более практичные специальности — программирование и т.п. У нас вообще огромная проблема с гуманитарным образованием — кафедры закрываются одна за другой — у гуманитариев нет будущего в такой маленькой стране, как Израиль.

Я недавно заходил на наш факультет — практически все его нынешние студенты — арабы — как с израильским паспортом, так и жители Иудеи и Самарии. Почему бы и нет? Прекрасное образование, а наш диплом позволяет устроиться и в некоторых арабских странах. Моя дочь недавно окончила гуманитарный факультет Еврейского университета в Иерусалиме, и все ее сокурсники были арабами. Это, кстати, к вопросу о дискриминации.

— Вы были одним из первых, кто налаживал прямые контакты между украинской и еврейской диаспорой в 1970-е. У этого диалога было много оппонентов с обеих сторон?

— В академической сфере вообще не было разногласий — я же филолог, а не историк. Другое дело, что в 1983 году в Канаде прошла конференция еврейских и украинских историков, которые почти рассорились между собой из-за разных оценок наиболее драматических периодов общей истории. Но в результате в серии «Евреи и славяне», редактором которой я был, вышел специальный том, где нашли отражение все эти жаркие споры.

Параллельно существовало израильское Общество еврейско-украинских связей, созданное бывшим узником Сиона Яковом Сусленским, отсидевшим семь лет в мордовских лагерях. Он издавал серию «Диалоги», где приводились разные точки зрения на всё происходившее между украинцами и евреями в XX веке. Сусленский, кстати, был почти в братских отношениях с Левком Лукьяненко, но не мог понять и принять проявившиеся в 1990-е у украинского диссидента антисемитские взгляды, написал ему резкое письмо и разорвал отношения с другом.

Еще раньше ударом по межнациональному диалогу стала книга активного деятеля ОУН из США Петра Мирчука, изданная им после посещения Израиля в 1981-м. Он был тепло принят Сусленским, и не только им, но в своих «Зустрічах й розмовах в Ізраїлі» обвинял евреев во всех смертных грехах.

После распада СССР я стал созывать в Иерусалиме международные конгрессы по сближению культур, и делегация из Украины — в силу моих личных симпатий — всегда была самой большой. В нее входили прекрасные люди — Оксана Забужко, Вадим Скуратовский, Микола Рябчук…

Издания из серии «Евреи и славяне»

— Вы живете в Израиле больше сорока лет. За это время образ Украины и украинцев как-то изменился?

— До 1991 года Украина не воспринималась как отдельная страна. Образ украинца-резуна, конечно, существовал, но связан он не столько с украинцами (для которых в идише даже нет обозначения), сколько с понятием «казак». В еврейском сознании «казак» это символ насилия. Поэтому Хмельницкий однозначно воспринимался как преследователь и убийца евреев, а в XX веке это было перенесено на Петлюру, что хорошо видно в поэзии «принца еврейской баллады» Ицика Мангера.

Вместе с тем происходит смена поколений, а вместе с ней и смена представлений об Украине и украинцах. Почему митрополит Шептицкий так и не получил звание Праведника народов мира, хотя он его заслужил? Да потому, что в комиссии «Яд Вашем» сидели люди, пережившие этот кошмар, — даже зная о подвиге митрополита, они не могли признать его праведником, поскольку он приветствовал Гитлера.

Но в опыте их внуков этого нет — в большинстве своем история их вообще не интересует.

Есть и другой аспект. Примерно 50 000 этнических украинцев живут в еврейском государстве. И они тоже создают свое поле — и это поле притяжения, а не отталкивания. Все это явно меняет образ Украины в Израиле.

— Майдан вас со многими развел по разные стороны баррикад? 

— События на Майдане в той или иной мере интересовали выходцев из бывшего СССР, но в целом израильтянам наплевать, что творится в той или иной стране. Их интересует безопасность Израиля. У меня пятеро детей —все с высшим образованием, некоторые с докторской степенью. В лучшем случае они просят привезти их в мой родной город, но копаться в украинско-еврейских отношениях им не приходит в голову. При этом предрассудков в отношении украинцев у них нет вообще.

— Кроме работ в области славистики вы известны как крупный идишист, президент Всемирного Совета идиша. Академический интерес понятен — речь об огромном пласте еврейской культуры, но можно ли говорить о возрождении этого языка или хотя бы расширении круга его носителей?

— Идиш не умирающий язык, он исчезает лишь в одном секторе еврейского общества — среди светских евреев. Но в религиозной среде насчитывается по разным оценкам от полумиллиона до миллиона носителей идиша.

Национальное сознание многих участников этой конференции базируется на идише — исчезает язык — исчезает самосознание. У соблюдающих евреев идентичность связана с религией. Кажется, что нас мало что связывает с этими «мракобесами», но всего три-четыре поколения тому назад все мы были хасидами. Ортодоксы являются ядром еврейского народа, от которого постоянно отпочковываются наши соплеменники. Но пока существует это ядро — еврейский народ жив. А отколовшиеся отходят все дальше и дальше, пока не растворятся среди окружающих народов.

А вот за религиозных евреев я спокоен, в том числе и за их идиш…

На открытии конференции по языку и культуре идиш, Черновцы, 2018

— Но мы не можем отрицать, что идиш хасидов из Боро-парка — это язык с очень ограниченным функционалом.

— Во-первых, это не так — им приходится иметь дело с современным миром, Интернетом, смартфонами, они ездят на машинах и чинят эти машины — для всего этого нужна терминология…

Нельзя относиться к «религиозному» идишу как к чему-то отдельному от процесса функционирования языка. И если сегодня у ортодоксов нет слов для обозначения каких-то понятий, то завтра эти слова появятся. Как это происходит в языках Африки, которые начинали с нуля, а сейчас полноценно обслуживают все сферы жизнедеятельности.

— Насколько глубоки связи и взаимовлияния украинского языка и идиша?

— На западе Украины идиш присутствует абсолютно во всех говорах, поскольку примерно 30% городского населения составляли евреи. У моего украинского коллеги Олексы Горбача есть статья о языке украинских школьников, посвященная периоду 1920-х годов, где приводится масса заимствований из идиша. Например, глагол байтлувати — врать, трепаться. Или классическое цурес — проблемы. Тот же Горбач нашел элементы идиша в сленге бойцов дивизии СС «Галичина», что совершенно естественно, учитывая присутствие идиша в городских и сельских говорах Украины.

Лингвист Виктор Свобода написал несколько замечательных статей о влиянии идиша на украинский язык и о влиянии украинского языка на идиш. В идиш-русском словаре Лившица, изданном в 1876 году в Житомире, мы увидим огромное количество украинских слов. Как будет «ужин» на идише? Вечеря. Копл Любарский в 1927 году в Одессе издал брошюру «Украинизмы в языке идиш», содержащую примерно 500 таких лексем — и это верхушка айсберга. В произведениях последнего идишистского писателя Буковины Иосифа Бурга мы находим такие слова как повинь (от украинского повінь — наводнение), хаткэ, и многие другие.

— Что для вас Черновцы — и в личном плане, и в контексте украинско-еврейских отношений? 

— Один автор писал в Frankfurter Allgemeine Zeitung, что Черновцы напоминают ему моллюска, в котором когда-то жило живое существо, — существа уже нет, но раковина осталась. Мне близко это ощущение…

Но близок и дух старых Черновцов, где предприняли одну из первых попыток построения толерантной многонациональной общности. В 1910 году был принят закон der Bukowiner Ausgleich, позволявший всем общинам иметь представителя в парламенте Австро-Венгрии. Это был некий прообраз будущей объединенной Европы, но в рамках полиэтнической империи.

Впрочем, достаточно часто украинцы и евреи объединялись здесь в борьбе за равноправие — так, например, в 1907 году известный украинский деятель Юлиан Романчук был избран в австрийский парламент, представляя там обе общины.

Мало кто помнит, что когда в 1908-м в Черновцах готовили первую конференцию по языку идиш, то лидеры местной еврейской общины отнеслись к ней с большим недоверием, поэтому открылась она… в Украинском доме. Этот факт производит большое впечатление на моих украинских коллег, и это реальное свидетельство духа взаимопонимания и толерантности, царившего на Буковине.

При всем этом ностальгии у меня нет — я вряд ли мог бы жить в современных Черновцах — начинаю скучать, останавливаясь здесь больше, чем на неделю. Но раковина осталась — это мой город…

Беседовал Михаил Гольд

Интервью приводится в сокращении. Оригинал здесь

Опубликовано 26.09.2018  19:01

Ольга Каспи. Еврейский Киев

По некоторым источникам Киев возник в начале 8 в. на подвластной хазарам территории на берегу Днепра, как пограничная хазарская крепость, населяли эти территории тюркские и иранские племена, да еврейские купцы, а крепость охраняли наемные восточно-иранские войска. Город-крепость захватили в 910 году русы (варяги). Киев заселили славяне, принявшие христианство в самом конце Х века, когда Хазария, достигнув расцвета, фактически, уже стояла на пороге своего развала. Кто же мог стерпеть, что Киев, “Мать городов Русских”, заложили то ли хазары, то ли евреи? Для советской и постсоветской антисемитской России это абсолютно неприемлемый факт, значит, остается, одно – переписать историю. Что и делалось и делается до сих пор. А виноваты, как всегда, евреи…

А куда без них? Да вся история Киева неотделима от истории еврейской общины. Благодаря еврейским меценатам на карте Киева появились Бессарабский рынок, корпуса Киевской Политехники, здание, в котором сейчас располагается Областная больница, и ныне действующая синагога на Щекавицкой, и молитвенные дома на Нижнем валу, на Ярославской, на Межигорской и первая Талмуд-Тора (еврейская религиозная школа) на Константиновской и множество других зданий, нынешние владельцы которых даже не подозревают об их первоначальном предназначении.
Объекты, возводившиеся на деньги еврейских меценатов, стали своеобразными памятниками тем, кто навсегда вписал свои имена в историю Города (так, вместо названия Киев, в своих произведениях называл свой родной город автор “Мастер и Маргариты).
В Киеве родились будущие политические лидеры Израиля – Голда Меир и Эфраим Кацир. В Киеве жил и работал писатель Шолом-Алейхем, учился Исаак Бабель, родился Илья Эренбург, жил О.Мандельштам.

Итак, предлагаю совершить виртуальную прогулку по еврейским адресам Киева.

Начинаю с центральной синагоги, что на ул. Шота Руставели, 13. Стоит она на пересечении шумных улиц с активным движением, от чего даже не сразу заметна.

В то время правительство не разрешало киевским евреям возводить монументальные культовые постройки, можно было лишь приспосабливать под молельни готовые здания. Общепринятых требований к архитектуре синагог нет. Неизменно только требование к местоположению синагоги, ее ориентации на Иерусалим. Тогда архитектор Георгий Шлейфер, дабы утвердить свой проект в администрации города, спроектировал здание таким образом, чтобы с одной стороны оно напоминало жилой дом. Он выдал за главный фасад боковой, благодаря этой хитрости, проект был утвержден без проволочек.

Но с другой стороны, стороны входа, уже видна вся атрибутика.

Она построена в 1898 году известным киевским сахарным магнатом Лазарем Бродским, которого еще называли “сахарный король”.

Здание было конфисковано советской властью в 1926 году, и только в 1997 снова передано еврейской общине Киева.

Недалеко от синагоги находится памятник Шолом-Алейхему — еврейскому писателю, ставшему одним из основоположников литературы на языке идиш, в том числе детской.

Буквально через дом от центральной синагоги, расположена вторая синагога, еще она называлась Купеческая, из названия можно понять, что была построена на средства еврейских торговцев и купцов. В то время, если в первую посещали купцы первой гильдии, то во вторую ходили купцы гильдии второй. Сейчас в ней располагается кинотеатр Кинопанорама, но еврейская община ведет переговоры о возврате ей этой синагоги.

На мой вопрос, а кто же будет ходить в эту синагогу, исторически предназначенной для купцов второй гильдии, когда рядом есть для первой. Всеж хотят быть первыми 🙂
В ответ услышала анекдот, о еврее, который попал на необитаемый остров и построил там три синагоги. Когда его наконец нашли и спросили зачем ему три синагоги, он ответил: “В одной синагоге я молюсь в будни, во второй в субботы и праздники, а в третью я ни ногой!”

По аналогии с анекдотом, в центральную синагогу я бы ходила по будням, в вот для шабата и праздников выбирала бы синагогу на Щекавицкой улице. Считается, что если есть выбор, в какую из синагог пойти, более похвально пойти в ту, которая находится дальше, так как в этом случае даже ходьба является угодным Б-гу делом, за которое Он награждает.

Построенная 1895 году, не раз закрываемая и открываемая на реконструкции, открылась в 1945 году и на протяжении пятидесяти лет была единственной действующей синагогой в Киеве.

Вход в синагогу – с обратной стороны. На фотографии: дверь с семисвечником, макет Иерусалима и лестница на второй этаж, в часть синагоги, отведённой для молящихся женщин.

Вестибюль.Перед молитвой надлежит совершить омовение рук – нетилат ядаим – даже если незадолго до этого мыли руки, и они физически совершенно чисты.

Сундучки для сбора пожертвований. Так как лучший способ устранить все препятствия, мешающие тому, чтобы молитва была благосклонно принята Творцом, – это дать немного денег бедному или опустить их в копилку для пожертвований (купат цдака). Таков внутренний смысл слов: “Сотворив справедливость, увижу я лик Твой” (Тегилим, 17:15). Кроме того, совершение заповеди о благотворительности (цдака) придает молитве совершенно особую возвышенность.

Это прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента из кожи ритуально чистого (кошерного) животного, содержащий часть стихов текста Шма. Пергамент сворачивается и помещается в специальный футляр (мезузу), в котором затем прикрепляется к дверному косяку жилого помещения еврейского дома.

Вид со второго этажа, из части для молящихся женщин.

От каждой синагоги есть свои особые ощущения, схожие по силе, я чувствовала у синагоги в Вормсе (1034) – одной из старейших средневековых синагог Центральной Европы.

Особой симпатией иудейской общины пользовалась Ярославская улица (она была проложена после пожара 1811 г. в Плоской части Киева. Своё название она получила в честь Ярослава Мудрого, правда в 1920-е на некоторое время была переименована в улицу Мойхер-Сфорима.), т.к. была ближайшей к центру города улицей Плоской полицейской части. Не удивительно, что на ней жило много евреев. Они были владельцами почти половины всех домов на Ярославской улице (24 из 60). И наряду с православной приходской Введенской церковью на улице открываются молельные дома. В 1866 г. молельный дом находился в усадьбе № 22 по Ярославской улице, которая принадлежала жене педагога Гнеушевой.

С 1880-х гг. еврейская община нанимала под молельни вторые этажи двух домов на ее усадьбе. Здесь располагались молельни «Чернобыльская», «Коммерческая» и ряд других, действовавших до 1929 г. Некоторое время еврейский молельный дом размещался на углу Ярославской и Волошской улиц в доме № 35, построенном в 1870-е гг. Аврамом Шмулевичем Кодрянским.
С 1897 г. молельный дом находился в усадьбе № 17 на углу Ярославской и Константиновской. Владелец усадьбы купец А. Терещенко надстраивает второй этаж над одноэтажным домом. Надстройка представляла собой два больших смежных зала с галереями в стиле ренессанс. Власти дают разрешение на открытие «еврейской молитвенной школы». Здание продолжало использоваться как еврейская молельня и после того, как в 1899 г. усадьбу приобрел еврейский купец Яков Каплер. Здесь и после революции действовали молельные дома ряда общин, таких как Неер-Тамид, Хевре-Мишнасс, Блувштейн и др. Закрыт был молельный дом на Ярославской № 17 лишь во второй половине 30-х гг. ХX в.
Еще один молельный дом действовал с 1908 г. при богадельне Гальпериных в усадьбе № 56. Он находился в одноэтажном здании, центральный ризалит которого завершался аттиком с изображением звезды Давида. Этот молельный дом действовал до 1920 г.
На улице было много специализированных еврейских заведений. В № 55 располагались еврейские бани, в № 19 — еврейская книжная лавка Якова Гершевича Шефтеля, в № 35 — еврейская булочная и кондитерская Хандроса, в № 40 — еврейский детский сад, в № 17 — еврейская гостиница «Сион», на углу Ярославской и Межигорской — еврейское колбасное заведение Гольдберга.
На Ярославской улице располагались Полтавский (№№ 15, 24, 49) и Киевский (№№ 2, 47) земельные банки, бесплатная хирургическая лечебница (№ 27), но в целом это была промышленно-ремесленно-торговая улица. На ней находились кирпичный завод Зайцева (№ 27), паркетная фабрика Быховского (№ 52), гильзовое заведение Гефтера (№ 30), коробочное и футлярное заведение Черашни (№ 11), переплетное заведение Львова (№ 41). На улице было 4 аптекарских магазина и склада (№№ 4, 20, 38), 2 мануфактурных магазина и склада Гольдштейна (№ 9) и Ципенюка (№ 12), 2 мастерские мешков и брезентов Шрейбера (№ 15) и Хаита (№ 48), 8 обувных мастерских, 5 мастерских дамского и 4 мужского платья, мастерская мужских и дамских шляп, мастерские по изготовлению памятников, 9 слесарных и 1 столярное заведение, 2 сахарные мастерские, мастерская шорных товаров.
Имелось на улице несколько доходных домов — Познякова (№ 10), Продаевича (№ 19), Цейтлина (№ 21), Бродских (№ 55).
На Ярославской улице жил 21 купец 1-й гильдии и 4 купца 2-й гильдии. Большинство из них занималось профильными для Плоской части деревообрабатывающим и мукомольным производством, реже — железом, кожей, мануфактурой, бакалеей. Большинство купцов были евреями. Жили на улице 3 агента-комиссионера, 5 врачей и 1 фельдшер (все евреи), В доме № 10, где жило семейство врачей Штурман, были организованы врачебные дежурства Киевского общества ночных врачебных дежурств.
Евреи-ремесленники работали в многочисленных мастерских. А старые евреи находили приют в еврейской богадельне на Ярославской № 56. В начале 1900-х гг. здесь приобрел участок земли известный сахарозаводчик и филантроп Моисей Гальперин с женой Софьей. В двух существовавших на участке домах они разместили богадельню, устав которой был утвержден в 1906 г., а в глубине участка построили одноэтажный молельный дом.
Он был разрушен во время гражданской войны, а в 1920 г. упразднена была и богадельня.
К нашему времени снесены многие старые дома на Ярославской улице — одни при прокладке метро, на месте других выросли современные здания. И уже мало что напоминает о существовавшем здесь в начале ХХ в. еврейском уголке Киева.

Есть в центре Киева на Банковой, 10 одно диковинное здание, мимо которого никто не может пройти, не задержавшись взглядом. Это знаменитый Дом с Химерами польского еврея, архитектора Городецкого. Уже более ста лет – это архитектурная достопримечательность Киева, он, как все неординарное, оброс слухами и легендами. К примеру, любой киевлянин, мало-мальски интересующий историей родного города, при случае с удовольствием поведает легенду об утонувшей в Средиземном море дочке знаменитого архитектора Городецкого, в память которой и выстроил он свой удивительный дом.

На той же улице расположен трехэтажный особняк сахарозаводчика Симхи Либерман (сейчас дом Союза писателей). Постройка вот таких мини-усадеб двух-трехэтажной застройки стала значительным вкладом в развитие Киева. Ведь, именно благодаря утопающим в зелени особнякам, окружающим их садам и тихим улочкам Киев приобрел славу одного из красивейших и приятнейших городов Европы. Конечно, рядом с особняками строились и многоэтажные доходные дома, здания концессий и компаний. Но какими бы талантливыми ни были их архитекторы, без кованых оград, старых деревьев, загадочных силуэтов особняков Киев невозможен.
мда…”Особняки и слухи неразлучны…” У горожан неподдельный интерес вызывал раздвижной потолок в кабинете Либерманакоторый по иудейской традиции в праздник Суккот несколько дней спал вместе с семьей под открытым небом.
Сам потолок мне к сожалению не дали заснять, сославшись на рабочую обстановку.

Еще одно здание, построенное на деньги известного сахарозаводчика Лазаря Бродского – Бессарабский рынок или Бессарабка — крупный крытый рынок, расположенный в центре Киева на Бессарабской площади.

Рядом со зданием Бельведер в историческом сердце города, на высоком днепровском холме с видом на Киево-Печерскую Лавру, набережную Днепра, с акцентом на левобережную часть города находится бронзовая скульптура, которая олицетворяет «праздник высокой духовности и мира на земле». На гранитном постаменте над шаром, обрамленным рельефами соборов и церквей Киева, витает голубь — символ мира. Создал скульптуру Франк Майслер — всемирно известный израильский скульптор.
Интересной особенностью скульптуры является, то, что шар вращается и почувствовать, что значит “держать мир в своих руках”, может каждый желающий.

Помимо еврейской архитектуры, в городе навека прижились колоритные словечки, вроде “цимес”. Вообще то – это еврейское расовое кулинарное блюдо из протёртой моrковки с хrеном и сладкой ваты. Но давно уже употребляется в значении смак, фишка.

Невозможно, говоря о Киеве еврейском, не упомянуть о катастрофе еврейского народа, о самом страшном месте в Киеве – Бабий Яр, где в конце сентября 1941 г. расстреляли 33 771 человек — почти всё еврейское население Киева.

Тот Еврейский Киев, что я видела сегодня, говорит о необычном народе, о его силе духа, неутомимости души. И тема эта неисчерпаема.

Оригинал и интересные комменты здесь

Размещено на сайте 13 апреля 2015