Tag Archives: концентрационные лагеря

День Катастрофы и героизма евреев / יום השואה

День_Катастрофы

Необходимость установления Мемориального дня в память о жертвах Холокоста нацизма отчётливо ощущалась евреями во всём мире. Вскоре после обретения Израилем независимости (1948) развернулась дискуссия о том, какая дата является подходящей для увековечивания памяти о Катастрофе. Были высказаны разные мнения, и эта тема стала предметом жарких политических и религиозных дискуссий.

Бен Гурион (в то время — премьер-министр и руководитель правящей партии Мапай) считал необходимым приурочить день памяти к началу восстания в Варшавском гетто. Сама дата начала восстания, 14-й день месяца нисан — канун праздника Песах, не подходит для национального траура. Бен Гурион видел в восстании Варшавского гетто ответ будущим нападкам воинствующего антисемитизма. По этой же причине он назвал этот день Йом ха-Шоа ве-ха-Гвура (День Катастрофы и героизма).

Менахем Бегин, лидер оппозиционной партии, считал наиболее подходящей датой 9 Ава — всеобщий день национальной трагедии, когда были разрушены Первый и Второй Храмы. Ультраортодоксальные раввины разделяли эту точку зрения.

Главный Раввинат Израиля и движение «Мизрахи» считали самым подходящим 10-е число месяца тевет. По их мнению, этот день поста, установленный в память о начале разрушения Иерусалима, отвечал идее дня памяти. Сегодня Главный Раввинат Израиля отмечает этот день как траурный день национального «Каддиша».

12 апреля 1951 года Кнессет принял резолюцию о провозглашении 27-го числа месяца нисан «Днём памяти Катастрофы и героизма». Это 6-й день после окончания праздника Песах и неделя перед Йом Ха-Зикарон и Днем Независимости. Близость этих дат символизирует путь еврейского народа к возрождению государства.

Премьер-министр Леви Эшколь в этот день в 1968 году впервые провёл награждение ветеранов медалью «Борец с нацизмом».

КОНСТАНТИН ПАУСТОВСКИЙ. СКАЗ О РИЖСКОМ ГЕТТО И О СОВЕСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ.

“Памяти Симы Штайнер”
Бен Галут

Павшим и живым евреям г.Косова
……………………………………………………………………………………
Год сорок первый. Осень Карпат.
Давно на востоке фронт.
Три месяца в городе немцы стоят.
И свастикой скрыт горизонт.

Расклеен приказ. И город притих.
Сегодня, и завтра, и впредь
Евреям нет места среди живых.
Евреи должны умереть.

Немцы спокойны. Эксцессов не ждут.
Ведь Juden – покорный народ.
Им приказать – и они придут,
Детей, стариков и больных принесут.
И акция “мирно” пройдет.

И вот на улицах скорбных колонн
Тяжкая поступь слышна…
Выхода нет. Из-за темных окон
Помощь к ним не пришла.

Но может быть, кто-то ребенка спасет?
Ведь вместе же столько лет!
Еврейских детей никто не берет.
Молчание – весь ответ.

И вот место акции. Вырытый ров.
С одной стороны пулемет.
С другой – уступ на двадцать шагов.
Эй, schmutzigen Juden, вперед!

Немцы спокойны. Уверенный тон.
Евреи раздеться должны,
Ведь мертвых труднее раздеть потом.
Эй! Не нарушать “тишины”!

Мужчины и женщины вместе в ряд…
Ряд голых, беспомощных тел…
И злобно овчарки на них рычат,
От ужаса белых, как мел.

Двадцать шагов на уступ, в никуда…
Всей жизни на двадцать шагов!
Кто может такое забыть и когда!
Нет в мире страшнее врагов!

У входа к уступу стоит офицер.
Он молод, подтянут и смел.
Здесь тренирует он свой глазомер,
Ценитель нагих женских тел.

– А ну-ка, девчонка, два шага вперед!
Ты мне приглянулась, ей-ей!
С тобой проведу я всю ночь напролет.
Прочь руки, паршивый еврей!

Она подошла. Встала рядом. Стоит.
Тело – белее, чем снег.
А в черных глазах ее радость горит.
Радость – одна на всех.

Своей наготы не прикрыла она.
Кивнула отцу слегка.
Взглядом измерила ров до дна…
И вверх взлетела рука!

Голову немца назад отогнув,
За волосы оттянув,
Зубами в горло вцепилась ему,
Всей грудью к мундиру прильнув!

Все замерли. Немец качаясь хрипел.
Солдаты не смели стрелять
В клубок сплетенных друг с другом тел.
Их начали разнимать.

Но крепко обняв офицера, как приз,
Она скатилась с ним в ров.
За ними солдаты прыгнули вниз,
Прямо в еврейскую кровь.

Не удалось им спасти палача.
Он умер у них на руках.
Злобно ругаясь и громко крича,
Они отгоняли свой страх.

Побоище длилось несколько дней…
Но те, кто сумел уцелеть,
Из уст в уста передали о ней,
Что с честью смогла умереть.

Этот подвиг совершила Сима Штайнер в октябре 1941 г.

День памяти Катастрофы и героизма. Мы помним.

Немецкий фильм с субтитрами на русском Аушвиц 

Еще один фильм Аушвиц. Забытые доказательства

Опубликовано 4 мая 2016

Юрий Бутусов 

День Героизма

Сегодня в 10 утра весь Израиль остановится на 2 минуты.

И ровно в 10 в каждом населенном пункте страшно завоют сирены воздушной тревоги.

Остановятся на всех автострадах в любом месте все машины.
Остановится общественный транспорт.
Остановятся поезда.
Остановятся велосипедисты и пешеходы.
Тот, кто ехал – выйдет, а многие люди выйдут из домов.

Сегодня Йом а-Шоа – День памяти Холокоста и Героизма, посвященный героям восстания в Варшавском гетто.

По еврейскому календарю эта дата – 27-го нисана, а это каждый год разные дни по нашему календарю и сегодня это 5 мая.

Варшавское гетто было местом, где прежде всего ломали мораль и превращали человека в покорное стадо. Евреев было мало убить – вначале немцы решили их унизить и заставить в это поверить их самих. Через гетто прошло не менее 450 тысяч человек, которых загнали как скот на крохотную территорию, где не было ни достаточно еды ни условий для выживания. В этом загоне ежедневно умирали слабые, здесь пристреливали неудачников, и отсюда регулярно вывозили на бойню тех, кто потерял надежду.

При этом большинство населения как-то привыкло к этому ужасу во время войны – ведь человек может привыкнуть ко всему. На территории гетто работали кафе и магазины, люди играли в мирную жизнь, а на улице лежали умирающие от голода. К началу восстания было убито, умерло от голода и нечеловеческих условий, было вывезено в лагеря уничтожения 400 тысяч евреев, осталось около 60 тысяч. Именно из Варшавского гетто был вывезен детский интернат, директором которого был гениальный учитель Януш Корчак – ему предлагали побег, фальшивые документы, убежище – но он отказался оставить своих детей. Все они погибли в газовых камерах лагеря смерти Треблинка.

Люди терпели и приспосабливались лишь бы выжить сегодня. Около 2,5 тысяч евреев даже служило в немцам в еврейской полиции Варшавского гетто – увы, представители многих порабощенных народов шли на службу врагу, очень многие готовы продаться за пайку и за иллюзию спасения для своей шкуры.

Самое страшное было даже не в этой чудовищной бесчеловечности немцев, а в том, что никто не сопротивлялся.

Но все изменилось 19 апреля 1943-го.

В этот день нацисты начали операцию по зачистке Варшавского гетто. Когда первые подразделения немецких солдат, которые как подобает “высшей расе” спокойно зашли в гетто их впервые встретили не склоненные головы, а пулеметные очереди, и в немецкие бронемашины полетели бутылки с зажигательной смесью.

Добровольцы создали боевую организацию, которая с помощью польских патриотов добыла оружие и боеприпасы для этого первого и последнего боя. Общее число тех, кто оказал сопротивление было невелико – по разным оценкам до 2 тысяч. Большинство из них были безоружны. У повстанцев было 30-40 пулеметов и автоматов, очень небольшой запас патронов, и несколько десятков пистолетов, которые раздобыла подпольная боевая группа, организованная бывшими офицерами польской армии.

Условия были безнадежными. Надо было спасаться, как всегда делали евреи много сот лет подряд. Ведь хорошо подготовленный противник имел полное превосходство в силах, подавляющую огневую мощь, бронетехнику. Немцы сметали любой узел сопротивления, травили газами, расстреливали из танков, сжигали огнеметами. Вступать в бой было безумием – но нашлись те, кто вступил в бой. И этот момент сопротивление получило свой смысл.

К группе бойцов начали присоединяться сотни евреев, мирные, гражданские люди, женщины, старики, дети. Если бы не начался бой, их бы наверняка построили в колонны и увели, но те, кто открыл огонь, зажгли сердца многих достоинством и готовностью сражаться – общее число бойцов составило до 2 тысяч человек. Да, большинство воевать было не готово даже в этих условиях. Но сотни людей решили дать бой, чтобы дорого заставить врага заплатить за свои жизни. Почти все бойцы подпольных боевых групп погибли – но ценой их жизни удалось спастись трем тысячам евреев, которым удалось уйти от карателей.

В боях и зачистках погибло не менее 7 тысяч человек, не менее 5 тысяч сгорели заживо под огнеметами и под завалами домов, свыше 40 тысяч вывезли в лагеря смерти. Никто не спасся среди тех, кто сдался в плен без сопротивления. Как только была проведена окончательная зачистка, немцы уничтожили и всю полицию гетто – вместе с семьями.

Вот впечатляющие строки из последнего письма повстанца Йосефа Раковера:

“У меня осталось еще три бутылки с бензином после того, как несколько десятков таких бутылок израсходованы на врагов. Это было великое мгновение в моей жизни, я смеялся. Никогда бы не подумал, что гибель людей, даже если это враги, даже если это такие враги, может так обрадовать меня. Пусть гуманисты-глупцы говорят, что им угодно. – отмщение было и всегда будет последним переживанием боя и самым большим удовлетворением для души. До сих пор я никогда не понимал с такой ясностью изречение Гмары: “Велико отмщение, заключенное меж двумя именами, как сказано: “Бог отмщений Господь”. Теперь я пойму это.

Варшавское гетто погибает с боем, с выстрелами, с борьбой, в пламени, но без воплей.

У меня есть только три бутылки, и дороги они мне, как вино для пьяницы. Когда я вылью на себя содержимое одной бутылки, я положу в нее бумагу, на которой я пишу теперь, и спрячу между кирпичами… И если когда-нибудь кто-нибудь найдет ее и прочтет, быть может, он поймет чувства еврея, одного из миллионов, который умер, покинутый Богом, в Которого он так верит. Две оставшиеся бутылки я разобью о головы нечестивцев, когда наступит мой последний миг”.

Тем, кто погиб в бою, не дано знать, что они сделали. Что это было первое восстание евреев против истребления. Что это первое восстание в европейском городе против немцев.

Те, кто погиб в бою не узнали самое главное – что в тот момент, когда они вступили в бой, они создали нацию.

Потому что легенды о былой славе, исторических сражениях, которые веками живы только в учебниках и рассказах историков и священников, это всего лишь глина, из которой можно слепить или фольклорную дудочку или свободный народ.

Но только воины обжигают глину и создают нацию – те, кто готов сражаться за свой народ. Поэты и священники оберегают границы духа, а воины оберегают границы жизни. Народ без своей державы – это душа без тела. Так и любой другой народ не имея границ не может обрести свое тело, и не умея себя защитить не способен развиваться и преумножать то, что когда-то многие века назад завоевывали предки. Свободная нация возможна только в свободном государстве – и тогда каждый, кто живет на этой земле, становится каплей крови одного организма. И эту каплю надо быть готовым уметь пролить.

Новый Израиль возродился в бою Варшавского восстания и других битв, и именно воины сумели добыли для своего народа обетованную землю. В наше время, когда Армия обороны Израиля – одна из самых эффективных в мире, израильские истребители в память о Холокосте совершили полет над концлагерем Освенцим, потому что лозунг этой армии – “Никогда больше”. Никогда больше убийств и унижений своего народа.

И потому посреди стремительного сумасшедшего мира раз в году народ Израиля останавливает время. И в эти две минуты силой своего уважения и своей памяти миллионы людей возвращают время вспять. Туда, где горстка патриотов решила вопреки всему вступить в бой, и в ту минуту с первым выстрелом был возрожден независимый Израиль.

Послушайте эту сирену:

Добавлено 5 мая 09:31

Rinat Gerber 5 мая 16:28

Я из Каунаса. Я знала про холокост с детства. Моя школа находилась напротив того самого печально известного гаража. В школе про это конечно не говорили, а дома – да, в основном папа. С какого-то возраста, очень раннего, каждый год мы ездили на 9-ый форт, где проходил митинг в память о жертвах. Почему, кстати, это называлось митингом – не знаю. Помню, что я всегда очень внимательно слушала историю про побег оттуда. Я старалась запомнить каждую деталь, где просверлили дырки, куда побежали, чтоб если что… Иногда мне снятся сны, где я почти захожу в газовую камеру. Она не выглядят как настоящие, но я знаю, что это она. Всегда просыпаюсь перед тем как…
Я очень прагматичный и даже приземленный человек, я не очень верю в нематериальное, но ЭТО правда живет во мне. Живет, сколько я себя помню, задолго до еврейских образовательных лагерей и израильских церемоний.
А с тех пор, как у меня появились дети – ЭТО стало еще страшнее. Все эти мысли, что если бы мы жили тогда, то ведь и их бы…
Что это такое, я не знаю: коллективная память, генетический страх, коллективный пост-травматический синдром, может что-то еще, – но оно есть.

***

JEDEM DAS SEINE

Транспорты, транспорты… Arbeit macht frei,
Крики, команды, овчарочий лай,
«Душ», крематорий и Judenfrei.
Печи не стынут — Arbeit macht frei.

Мы — механизмы. Даже «Прощай»
Нам не положено: Arbeit macht frei.
Пепел отличный даёт урожай:
Нас — в удобрения, им — Judenfrei.

Души бесшумно клубятся — встречай
Бог нас на небе: внизу — Judenfrei.
Ад мы прошли на земле — открывай
В рай нам ворота: wir sind hier schon frei.

Все ли на месте? По цифрам сверяй —
Мы с номерами: Arbeit macht frei.
Ordnung ist Ordnung: wir sind hier schon frei.
Тесно на небе — здесь не Judenfrei.

Как это вышло — Arbeit macht frei?
Шесть миллионов отправлены в рай.
Нашу историю о Judenfrei
Не переписывай, не забывай,
Что ни случится — не забывай,
Где бы ты ни был — не забывай,
И повторяй, повторяй, повторяй:

На райских воротах — Arbeit macht frei!
На райских воротах — Arbeit macht frei!

Леонид Шустер

“Главный художник” Мосада

К 75-летию “хрустальной ночи”

 

Германия – непростая страна

Александр Гордон, Хайфа

 

9-го ноября 2013 года будет отмечаться 75-я годовщина «хрустальной ночи»

 

Полёты в прошлое


Я думаю о своих многочисленных визитах в Германию в течение 22 лет. Они начинались как командировки, но оказывались эмоционально напряжёнными поездками, ибо еврей не может приехать в Германию как в обычную страну, просто так. Германия – это непросто.

«Хрустальная ночь» в Магдебурге

В 1991 году я работал в институте имени Макса Планка в Штутгарте. Это было моё первое посещение Германии. Тогда там было раз в десять меньше евреев, чем сейчас. Еврейский вопрос задавали мне и отвечали на него в основном немцы. 9-го ноября я приехал в Магдебург, который напоминал давно забытый мною советский город с громоздкими и шумными трамваями, убогими магазинами, тёмный по вечерам. Эльба встретила меня хмуро. Хотя Берлинской стены уже не было, в Магдебурге ещё оставались советские солдаты. После долгого перерыва я видел воинов СССР, государства, которое прекратит своё существование через полтора месяца после моей встречи с его оккупационным контингентом. В Магдебург я прибыл по приглашению Марины Минковой, отставного профессора местного университета, еврейки, бывшей москвички, бывшей заключённой советских лагерей, жившей в Германии к тому времени более 30 лет. В день моего приезда Марина и её муж немец Мартин, тоже профессор в отставке, привели меня на еврейское кладбище. Отмечали 53-ю годовщину «хрустальной ночи». На траурной церемонии молодые немцы просили прощения у еврейского народа за преступления отцов и обещали, что в Германии этот ужас больше не повторится. Когда мы с Мариной и Мартином вернулись в их квартиру с кладбища, по телевидению показывали демонстрацию неонацистов в соседнем городе Галле. Как всё непросто в Германии…

Мюнхенская встреча


Через месяц после посещения Магдебурга я приехал с рабочим визитом в Мюнхен. В местном университете заканчивал дипломную работу мой сотрудник Тим Залдитт. Тим, уроженец Кобленца, стал моим учеником за полтора года до нашей встречи в Германии. Он приехал во Францию делать курсовую работу и учить французский язык. Его прикрепили ко мне. Потом он приезжал в Израиль, и мы опубликовали статью в американском журнале. В Мюнхене мы продолжили работу и опубликовали новую статью в британском журнале. Тим, тяготевший к Израилю и написавший на дипломной работе посвящение мне на иврите, решил показать мне Мюнхен с необычной стороны. Мы пришли на то место, где был убит в 1919 году националистом глава баварского правительства еврей Курт Эйснер, и посетили пивную, в которой в 1923 году начался «пивной путч» Гитлера.

JENOPTIK DIGITAL CAMERA

Та самая пивная «Хофбройхаус» в Мюнхене…Фото: alexcheban.livejournal.com

Тим учился в университете имени Людвига-Максимилиана, который не принял на работу Генриха Гейне и лишил Лиона Фейхтвангера докторской степени, полученной им за диссертацию о незаконченном произведении Гейне «Бахарахский раввин». Зимний, холодный, снежный Мюнхен, декабрь 1991 года. Мы с Тимом сидим в кафе, он рассказывает с болью о прошлом Германии, о Мюнхене, о баварской революции, о пивном путче будущих нацистов, о борьбе против гитлеровского режима считанных немцев, попавших в близлежащий лагерь смерти Дахау. Он осуждает немцев за нацизм и спрашивает, что я думаю о будущем связей немецкого и еврейского народов. Занимает ли ещё эта проблема руководителя группы в институте физики рентгеновских лучей, профессора Гёттингенского университета Тим Залдитта?

Киевский «гость»

Я проживал в пригороде Штутгарта Бюсснау, где находился институт имени Макса Планка, в котором работал в субботний год. От моего квартирного хозяина, господина Маурера, я узнал о его жизни и службе в 1941 году в Киеве, в городе, где я родился и вырос, и в котором сложили головы от нацистских пуль члены моей семьи. Я узнал от хозяина квартиры о горячем приёме, который “коренное” население Киева оказало оккупантам, и об активном участии местных жителей в убийствах евреев в Бабьем Яре. Маурер был фельдшером гитлеровской авиации. В сентябре 1941 года ему было 37 лет. Он был только что мобилизованным медбратом и с содроганием описывал дружественный приём, оказанный местным населением “нацистам” (в кавычках слова рассказчика – А. Г.). Он слышал звуки выстрелов палачей в Бабьем Яре. Жена Маурера рассказала, что он всю жизнь видел ночные кошмары, следствие пережитого в Киеве. Она вспоминала, как он просыпался от звуков автоматных очередей, от криков евреев, идущих на смерть, и молитв “Шма Исраэль!” (Слушай, Израиль!). Он просыпался, а мои родные спали там беспробудным сном. Нацистское прошлое Германии вдруг пришло ко мне в рассказе «гостя» Киева, немецкого солдата Маурера. Германия – непростая страна для еврея…

Сионизм в новогоднюю ночь

Ночь с 31-го декабря 1991 года на 1-е января 1992 года застала меня за давно забытым за годы жизни в Израиле занятием – встречей Нового Года во франкфуртской гостинице «Амбассадор» на улице Мозеля, рядом с главным железнодорожным вокзалом центрального делового города Германии. Там я встретился спустя много лет с другом детства, переселившимся из СССР в Германию за неделю до моего приезда из Штутгарта во Франкфурт. Рядом с другом я увидел новоприбывших советских евреев, пионеров заселения Германии. Они были растеряны, не уверены в себе и в своём будущем и полны угрызений совести передо мной, израильтянином, живущим в еврейском государстве, от которого они бежали в страну «окончательного решения еврейского вопроса», чтобы решить свой еврейский вопрос. Я был из той же страны, что и они, говорил на том же языке, что и они, но жил в стране их народа, которой они избегали «из-за климата, войн и религиозности». Новогодняя ночь стала для них ночью исповеди передо мной. Они стыдливо, сбивчиво и с волнением объясняли мне, почему предпочли Германию Израилю. Я никого ни о чём не спрашивал, никого не осуждал. Я молча выслушивал рассказы о причинах переезда в Германию, плач по необретённой стране евреев, стыд и объяснения любви к Израилю. Некоторые выказывали желание когда-нибудь переехать в еврейское государство. Сионизм бился в их сердцах несколько часов. Наступил Новый Год, началась новая германская жизнь, они интенсивно включались в изучение нового языка и новой страны, которые для них никогда не станут своими. Я застал их в момент истины, в минуту слабости, и они заполнили новогоднюю ночь извинениями и оправданиями.

Место, которого нет

Прошло 7 лет, и я работал в научно-исследовательском институте в Рейн-Вестфалии, родине Гейне. Маленький город Юлих назван в честь Юлия Цезаря. Он расположен между Аахеном и Кёльном. В 1998 году во время работы в тамошнем институте физики твердого тела ко мне приехал сын Ариэль. По приезде он заявил: «Папа, быть в Германии и не посетить Берген-Бельзен означает упустить что-то очень важное». В 1978 году, перед отъездом в Израиль, я привёл четырёхлетнего Ариэля в Бабий Яр. Мы пришли попрощаться с теми, кто не смог уехать с нами.

Берген-Бельзен – концентрационный лагерь. Когда Ариэль один впоследствии ездил в Мюнхен на конференцию, он посетил Дахау. Я последовал его примеру через несколько лет. После того, как сын сказал мне о желании поехать в Берген-Бельзен, я подумал: «Странное воспитание», а потом спросил себя: «Неужели моё?».

Мы начали искать Берген-Бельзен в туристских агентствах. Никто не знал о наличии такого центра притяжения для туристов. Есть город Берген, есть деревня Бельзен, нет такого места, как Берген-Бельзен. В справочниках этой точки не было, но мы туда всё же поехали. Я сказал Ариэлю: «Поезжай в Бонн, сходи в музей Бетховена, а потом разузнай в израильском посольстве, как туда ехать». Он так и сделал, и мы поехали в Ганновер. Ехали долго и со многими пересадками. В Ганновере обнаружили следы Берген-Бельзена: служащая местного турбюро рассказала, что в детстве её водили на это место, но она ничего не поняла, и пошла туда вновь уже взрослой. Из Ганновера мы приехали в соседний город Целле. Там заночевали в гостинице, в которую нас привёз шофёр такси. Денег с нас он не взял. Почему?

Германия – непростая для евреев страна, но также не совсем простая для немцев. Если вы прибыли из Израиля и направляетесь в бывший концентрационный лагерь, с вами могут произойти удивительные события. Когда мы сели в такси, чтобы ехать в гостиницу, шофёр спросил, откуда мы приехали и что ищем в таком неинтересном для туристов районе? Берген-Бельзен… Ему было лет пятьдесят в 1998 году. С момента, когда он узнал о цели нашего приезда и месте, из которого мы прибыли, диалог превратился в монолог. Мы ехали час в гостиницу, в которую надо было добираться пять минут. Говорил только шофёр. «Эти позорные 12 лет надо вычеркнуть из истории Германии. Это были страшные для наших народов годы». Голос его дрожал. Он путал слова. “Немцы перестали принадлежать к роду человеческому. Всё, что существовало глубоко в подсознании немцев, из какой-то тёмной бездны вышло наружу и создало невиданные преступления. Незаконное стало законным, уродливое – красивым, фальшивое – действительным. Когда я вырос и узнал, что произошло, я не захотел жить в Германии. Я перебрался в Англию. Я был не в силах считать себя немцем. Я европеец». Всё это время такси стояло на месте, а он говорил. Затем довёз нас до гостиницы и никак не мог расстаться. «Впервые вижу израильтян. Я много читал о вашей стране: Бен-Гурион, Бегин. У вас замечательная страна. Я не был в Израиле, но уверен, что у такого мудрого народа должна быть прекрасная страна. Её надо защищать. Не только от вашего окружения. В Германии всё может вернуться к прежнему. Нацизм не побежден полностью. Я знаю, что в Германию переехали русские евреи. Для чего? История повторяется». У него в глазах стояли слёзы. Он видел уцелевших евреев, едущих в концентрационный лагерь Берген-Бельзен…

Когда мы зашли в гостиницу, хозяин, с удивлением увидав иностранных туристов, спросил, откуда мы и куда. Мы рассказали. Он помолчал и, как будто продолжая с кем-то дискуссию, сказал: это спорный вопрос. Я попытался определить его возраст: в то время он был маленьким мальчиком. Наутро мы поехали в лагерь, сначала на автобусе, а потом, после выяснений у местного населения, – на такси. Мемориал впечатляет. Продаются и частично даются бесплатно материалы о лагере на иврите. Демонстрируется фильм по-английски и по-немецки. Мы шли в смешанном лесу по территории лагеря и через полчаса подошли к могиле Анны Франк. Через несколько дней мы приехали в Амстердам, Ариэль там был впервые. Он, конечно, пошёл в тот самый дом, в котором пряталась Анна и долго там ходил. Вышел напряжённый и мрачный. Мы отошли от могилы Анны и продолжали бродить. Туристов не встретили. Неподалеку от нас шла группа немецких полицейских. Они слушали рассказ экскурсовода. Когда мы уезжали на такси от мемориала к автобусу, чтобы возвратиться в Юлих, девушка-шофёр сказала нам: «Мы все через это прошли». Мы не поняли. Она показала на экскурсию полицейских и повторила: «Мы все через это прошли. Нам нужны прививки от рецидивов».

Мой Генрих Гейне

После той поездки в Юлих родился замысел моих книг о немецких евреях «Этюды о еврейской дуальности» и «Двойное бремя». Он начался с первого дуального образа, с которым я познакомился в жизни – с Генриха Гейне, исследователем творчества которого был мой отец.

Генрих Гейне вёл двойную жизнь немца и еврея. В предисловии к поэме «Германия. Зимняя сказка». (1844) он пишет о своей «странной любви к отчизне» (в терминах М. Ю. Лермонтова: «Люблю отчизну я, но странною любовью»): «Я люблю отечество не меньше, чем вы. Из-за этой любви я провел тринадцать лет в изгнании, но именно из-за этой любви возвращаюсь в изгнание, может быть, навсегда, без хныканья и кривых страдальческих гримас». Гейне был любим и ненавидим двумя народами, к которым принадлежал. Немцы любили его лирику и не любили его политическую поэзию. Евреи любили причислять к себе его гений и не любили его переход в протестантизм, над которым он часто подшучивал: “Что вы хотите? Я нашёл, что мне не по силам принадлежать к той же религии, что и Ротшильд, не будучи столь же богатым, как он”. Гейне был доктором права. Немецкий поэт крестился, чтобы стать адвокатом, но Германия не дала доктору права Генриху Гейне права заниматься её законами, и он стал описывать её беззаконие. Университет Людвига-Максимилиана в Мюнхене счёл Гейне недостойным быть профессором немецкой литературы, и тот стал её творцом. В одном письме Гейне утверждал, что в его переезде во Францию главную роль играли “не столько страсть к блужданию по свету, сколько мучительные личные обстоятельства, например ничем не смываемое еврейство…”. Он считал, что нанёс себе вред переходом в лютеранство: “Едва я выкрестился – меня ругают как еврея… Я ненавидим теперь одинаково евреями и христианами. Очень раскаиваюсь, что выкрестился: мне от этого не только не стало лучше жить, но напротив того – с тех пор нет у меня ничего, кроме неприятностей и несчастья”. Горько посмеиваясь над своим крещением, Гейне как-то сказал Бальзаку: “Я окропился, но не крестился”.

Выкрест Гейне критиковал выкрестов-антисемитов: «Среди евреев-выкрестов есть многие, которые из трусливого лицемерия преступно говорят о еврействе. Они ведут себя хуже, чем евреененавистники от рождения… Известные писатели для того чтобы им не вспомнили их еврейского происхождения, наносят вред евреям или замалчивают их. Это известное, печальное и смехотворное явление».

В 1851 году в сборнике «Романсеро» (романсы) Генрих Гейне опубликовал «Еврейские мелодии». Они состоят из трёх поэм: «Принцесса Шабат», посвящённая субботе, «Иегуда бен Галеви» и «Диспут». Поэма «Иегуда бен Галеви» – рассказ о еврейских поэтах XI-XII веков – Иегуде Галеви, ибн Эзре и ибн Гвироле. «Диспут» изображает идеологическую борьбу между христианством и иудаизмом. Поэма Гейне о кордовском поэте, враче, философе и раввине Иегуде Галеви – квинтэссенция двойственного отношения немецкого поэта к евреям. Она является выражением его тяги к еврейству и отстранения от него, глубокого знания его печальной истории, сочувствия его бедам и подшучивания над ним. В отличие от еврейского поэта Галеви, Гейне не верил в возможность обретения евреями родины в стране Израиля. В «Дневнике» (1910-1913 гг.) Франц Кафка писал о Гейне: «Несчастный человек. Немцы обвиняли и обвиняют его в еврействе, а ведь он немец, и притом маленький немец, находящийся в конфликте с еврейством. И как раз это и есть типично еврейское в нём».

Мои книги

Две трети героев моих книг – германоязычные евреи. После публикации в 1783 году книги немецкого философа Моисея Мендельсона «Иерусалим» считалось, что решение еврейского вопроса состоит в дуальной жизни народа: еврей должен исповедовать иудаизм, но принадлежать к немецкой нации. Таким путём, по мнению философа, еврей органически вливается в нацию, исповедующую христианство, сохраняя особенности своей религии и культуры. Дуальность, предложенная Мендельсоном в качестве образа жизни, оказалась тяжёлой ношей для немецких евреев. Они были не в состоянии нести двойное бремя принадлежности к двум народам. Такой модус вивенди толкал их к выбору, который чаще был в пользу титульной нации. Дуальное существование в качестве немцев и евреев одновременно было отвергнуто и немцами, и евреями. Камень, который катил Мендельсон на вершину освобождения евреев, упал к подножию горы, как камень Сизифа. Дуальный образ жизни испробован евреями стран диаспоры, в том числе евреями СССР. Всюду он давал плохие результаты. Люди были заворожены иллюзией равноправия и травмированы душевно её крушением.

Немецкая еврейская община была уничтожена. Отдельные её представители эмигрировали из Германии. Реквием по самой талантливой общине еврейского народа не написан. В своих книгах я хотел вспомнить о них, о том, как они жили, творили, разрушали, заблуждались, надеялись. Я впервые приехал в Германию через 50 лет после исчезновения еврейской общины. Мне достались руины.

В биографических эссе о создателе еврейского либерализма философе Моисее Мендельсоне, предтече сионизма Моисее Гессе, основоположнике коммунизма Карле Марксе, публицисте Людвиге Бёрне, великом поэте Генрихе Гейне, философе, юристе и политическом деятеле Фердинанде Лассале, поэте Первой мировой войны Эрнсте Лиссауэре, государственном деятеле Курте Эйснере, знаменитом химике Фрице Габере, министре иностранных дел Германии Вальтере Ратенау, выдающемся писателе Стефане Цвейге, известном сатирике Курте Тухольском, популярном композиторе Леоне Йесселе, создателе психоанализа Зигмунде Фрейде, великом физике Альберте Эйнштейне, знаменитом шахматисте Эммануиле Ласкере, основоположнике сексуальной революции Вильгельме Райхе, авторе концепции еврейской самоненависти философе Теодоре Лессинге, мыслителях франкфуртской школы, «последнем немецком еврее», философе Герберте Маркузе и знаменитом писателе Лионе Фейхтвангере, я прослеживаю проявления еврейской дуальности, последствия отказа от неё и результаты солидаризации с титульной нацией. Я описываю раздвоение, порождённое желанием быть “нормальными”, как все, и оставаться евреями, а также показываю стремление некоторых героев книги порвать с еврейством ради “более высоких идеалов”.

Немецкие евреи сегодня и завтра

Я много раз выступал в немецких еврейских общинах с лекциями об Израиле и презентациями книг. Когда я писал о немецких евреях прошлого, я поневоле сравнивал их с немецкими евреями настоящего, в основном выходцами из СССР. В отличие от своих предшественников, немцев по языку и культуре, родившихся и выросших в Германии, советские евреи в Германии – иностранцы. Они германские граждане, живут в демократической стране, поэтому их существование в ней обеспеченное, охраняемое законами государства. Их дети – гибриды, не евреи и не немцы, даже при отличном знании немецкого языка. Они ищут себя в удобной, благополучной и чужой стране. У исчезнувших евреев Германии были глубокие корни в своей стране, но их вырвали из неё с корнями. Они так и не стали «своими». Дети сегодняшних советских евреев, обладатели немецких паспортов, не имеют корней в стране, гражданами которой они являются, но жаждут, как и их предшественники, укорениться в Германии. У них нет той интимной, уникальной связи со страной, которая была у немецких евреев до Катастрофы. Они теряются в идентификации, блуждают среди церквей, к которым не имеют отношения, проходят мимо еврейских кладбищ, на которых захоронены не их семьи, читают повести и стихи о любви и родине, написанные далёкими от них по духу людьми. Они поколение пустыни в стране обильных дождей, больших рек и красивых озёр. Германские власти делают вид, что хотят возродить еврейскую общину. Им известно, что привезенные ими евреи мыслят, чувствуют, живут образами, понятиями, способами, заимствованными из советской жизни, а их дети далеки от еврейских общин, в которых родители говорят и думают по-русски. Советские евреи, населяющие еврейские общины Германии, которые смотрят на своих детей, осознают, что еврейская жизнь в Германии окончилась. Жизнь эта окончилась намного раньше – с исчезновением старой общины в 30-40-х годах прошлого столетия. Пессимисты говорят, что у евреев Германии нет будущего. Они имеют в виду фактическую оторванность советских евреев от культуры народа. У сегодняшних евреев нет прошлого, немецкого прошлого, на котором строится традиция и зиждется продолжение национальной жизни. Советские евреи мало знают о своих предшественниках, плохо говорят, пишут и читают на их языке, и используют Германию как удобное жилище с мягким климатом, из которого доступна Европа и в котором можно рядиться в евреев, отдаляясь от своего народа в детях и внуках. Германия, с которой были кровно и духовно связаны герои моих книг, – чуждая для советских евреев страна. Их дети затрудняются ассимилироваться в Германии. Они пришельцы, иммигранты с неопределённым национальным лицом. Они не принадлежат к нации, на языке, которой говорят, как на родном языке. Они не евреи, они люди ниоткуда, которые не знают, куда идёт поколение их соплеменников. Они незваные гости, которые хотят быть немцами, но не знают, как это сделать. Они знают только, что Германия – непростая страна.

Опубликовано 23 октября 2013 года
в приложении «Окна» к газете «Вести»

 

 

Юрий Векслер. “Ночь сожженных синагог…”

Вночь с 9 на 10 ноября 1938 года нацистские штурмовики поджигали синагоги и били стекла в магазинах, принадлежавших евреям, и на следующий день на всех улицах, где были такие магазины, под ногами прохожих хрустело стекло. Название “хрустальная ночь” было придумано, скорее всего, в аппарате Геббельса, главного организатора этого масштабного еврейского погрома. Немецкие евреи называют эту ночь “ночью сожженных синагог”. Мероприятиями в Берлине, посвященными 75-й годовщине тех событий, завершается тематический год “Уничтоженное многообразие”, который был приурочен к 80-летию прихода Гитлера к власти и целью которого было напомнить о преступлениях нацизма. (Для прочтения всего материала, нажмите на текст)

11 ноября 2013