Tag Archives: Иерусалим

Воспоминания Семёна Гофштейна (5)

(окончание; предыдущая часть здесь)

Директор со мной согласился, но я видел, что он меня не очень охотно отпускает. Трудовую книжку он не отдал и сказал: «Иди к заведующему районо и предлагай себя в качестве учителя немецкого языка в одну из средних школ района. Если у тебя разговор с ним не получится, возвращайся сюда, пойдём к нему вместе. Мы с ним дружим, и он даст тебе работу». Я поступил так, как мне было сказано, но получил ответ, что все школы уже укомплектованы учителями: мол, если бы я пришёл на день раньше, то место учителя для меня было бы. Я вернулся в школу, чтобы забрать трудовую книжку.

Директор школы отдал мне трудовую и позвал за собой. Он вошёл в кабинет заведующего районо и сказал ему: «Возьми его, не пожалеешь!» Потом директор попросил меня выйти из кабинета на пару минут, чтобы, как он мне сказал, посплетничать обо мне, но без меня. О чём они беседовали минут 5, я не знаю, но зав. районо сказал мне, улыбаясь, чтобы я пришёл завтра утром к нему в кабинет. Я согласился и вышел вместе с директором. На улице директор сказал мне, что завтра я стану учителем средней школы.

Утром следующего дня я пошёл в районо. Меня пригласили в кабинет заведующего. Там сидели несколько человек: зав. районо, инспектор, молодая женщина и одна постарше. Зав. районо сказал: к нам пришёл учитель русского языка и студент 4-го курса московского иняза, в совершенстве знает немецкий язык. Услышав это, я заявил: «Нет, нет, немецкий, да и русский я в совершенстве не знаю!» Пожилая женщина тут же заявила: «Он не знает немецкий в совершенстве? В нашу школу!» Это была Муза Владимировна Беспалова, сыгравшая в моём становлении как учителя немалую роль. Она была завучем Михалковской средней школы, одной из лучших школ района. Её слова меня удивили.

Много позже я узнал из её уст смысл тех слов, но расскажу об этом сейчас. Вторая молодая учительница за день до моего прихода в районо была направлена в Михалковскую школу учителем немецкого. Завуч школы Муза Владимировна взяла в руки её диплом учительницы начальных классов и спросила её: «Вы знаете немецкий язык? Где Вы его учили?» – «В школе и в институте» – «И знаете его в совершенстве?» – «Да!» Её ответ Музе Владимировне не понравился. А тут она услышала, что я, студент 4-го курса московского иняза, не владею языком в совершенстве, и решительно потребовала меня в школу. В итоге девушку решили послать в девятилетнюю школу, а меня в среднюю. Получилось, что я занял место этой девушки. Мне пришлось возражать, заявить о готовности пойти работать в девятилетнюю школу, но зав. районо был краток: «Это для пользы дела». Я смирился, о чём впоследствии нисколько не жалел.

Директором Михалковской средней школы был мой старый знакомый по учёбе в пединституте. Он был на курс старше и учился на математическом факультете. Когда я приехал в школу, он принял мои документы и сказал: «Тебе у нас будет хорошо». Я стал преподавать немецкий язык во всех классах и русскую литературу в 9-м классе.

Автобус Мозырь-Михалки ходил регулярно, и все учителя, жившие в Мозыре, ежедневно ездили в школу на работу. Школа представляла собой одноэтажное деревянное здание с большими окнами. Здание выглядело неказисто, но коллектив учителей был сплочённый и дружный. В нём было много хороших учителей, таких как Григорий Николаевич, Светлана Фёдоровна, Ольга Иосифовна, Галина Харитоновна, Борис Семёнович и многие другие. Но самым ярким учителем в школе была, конечно, завуч школы, преподавательница литературы Муза Владимировна Беспалова, заслуженная учительница БССР, кавалер ордена «Знак Почёта».

Я пришёл в школу со страстным желанием отдаться работе, но не потому, что я хотел отличиться. Карьера меня нисколько не интересовала. В начале моего учительского пути меня несправедливо раскритиковали за чужие недоработки. Об этом я уже написал раньше, и теперь до самого моего ухода на пенсию я старался добросовестно работать, что и делал всю жизнь. Муза Владимировна меня заметила и тактично помогала мне в моих стараниях. Она растила во мне учителя, тактичного и любящего учеников, учила работать творчески, быть всегда в поиске. Но поощряя творческий подход к работе, она учила меня тому, чтобы не навредить учебному процессу.

На уроках немецкого языка приходилось использовать много наглядных пособий, не только выпущенных официально, но и изготовленных самим. Особенно полезными были пособия по развитию речи на немецком языке. Кроме того, мне удалось составить сборник упражнений по развитию устной речи для учащихся 4-8-х классов и записать их на магнитной плёнке для прослушивания и упражнений на уроках. Результаты удивили даже меня. Требования программы по устной речи учащихся не превышали 3-4-х реплик в четвёртом-пятом классах и 5-6 реплик в старших классах. Использование наглядных пособий, упражнений, а позднее и опорных конспектов дали возможность значительно повысить уровень практических умений и навыков – как в монологической, так и в диалогической речи. Постепенно стали исчезать не только двойки, но и тройки.

Уже через год моей работы в школе при встрече с заведующим районо я услышал от него: «Мы представили вас к грамоте Министерства просвещения БССР», на что я ответил так: «Не надо меня награждать. Я стараюсь не только ради учеников, но и для того, чтобы меня не слишком критиковали». Зав. районо сказал мне: «Будете плохо работать, будем критиковать, будете хорошо работать, будем хвалить и даже награждать, в нашем деле середины нет». Я вздохнул, но ничего не ответил. Вскоре я получил эту грамоту. Потом были четыре грамоты областного отдела народного образования, много грамот районо, в 1970 году был награждён Ленинской юбилейной медалью, в 1973 году – знаком «Отличник просвещения БССР». За годы работы в школе 5 раз награждался знаком «Победитель соцсоревнования». В конце трудового пути получил и медаль «Ветеран труда». Но не это главное. Я был назначен внештатным инспектором районо и внештатным методистом районо по иностранным языкам. Все годы был руководителем районного методического объединения учителей иностранных языков. Когда были введены звания «Старший учитель» и «Учитель-методист», получил оба эти звания; сначала «Старший учитель», а пять лет спустя и «Учитель-методист».

Меня стали приглашать на конференции по обмену опытом работы. Однажды в наш район приехала по направлению молодая и перспективная учительница, преподаватель немецкого языка. Меня назначили руководителем её стажёрской практики. Каждую неделю приезжал к ней на уроки, после уроков мы обсуждали её уроки, изучали достоинства и недостатки каждого урока. Уроки она проводила живо, интересно, талантливо. Чувствовалось, что из неё получится очень хорошая учительница с творческим подходом к работе.

В конце года прошёл слёт всех учителей-стажёров в областном институте усовершенствования учителей. Мне предстояло выступить перед стажёрами и поделиться собственным опытом работы. Когда слёт закончился, наша стажёрка рассказала мне о том, что она встретила на слёте своих знакомых. Она рассказала им, что её руководитель, т. е. я, каждую неделю приезжал к ней на уроки, разбирал с ней достоинства и недостатки каждого урока, давал советы и так далее. Её друзья выражали ей своё сочувствие, говорили ей, что они своих руководителей видели только один-два раза. А когда я стал делиться опытом работы, она им сказала, что это я её руководитель. Тогда они ей сказали буквально следующее: «Как мы тебе завидуем!»

Моя бывшая стажёрка стала очень хорошо работать, думаю, что не хуже меня. Когда в школах ввели учительские категории, я получил высшую категорию. Эта учительница получила первую, но я полагаю, что она уже давно стала учителем высшей категории. Она очень талантлива.

Поскольку возле нашей деревни был построен нефтеперерабатывающий завод, а позже и витаминный завод, жители деревни стали болеть аллергией и другими болезнями. Было решено снести нашу деревню. Нашу школу перевели в д. Рудня, а Руднянская неполная средняя школа стала десятилетней. Директором этой школы был мой давний друг и коллега. Он пригласил меня на работу в свою школу в качестве учителя немецкого языка.

Начался самый счастливый и последний период моей работы в школе. Новое типовое здание школы (кирпичное, четырёхэтажное) вмещало в себя не только классные комнаты, но и учебные кабинеты, в т. ч. и лингафонный кабинет немецкого языка. На каждом уроке использовались упражнения по развитию устной речи учащихся – как диалогической, так и монологической. Ученики имели возможность вести диалоги без ограничения количества реплик не только в старших, но и в младших классах.

Приведу один случай. В школе учился мальчик, который по всем предметам перебивался с двойки на тройку. У меня он имел четвёрки и пятёрки. Он учился не хуже остальных учеников. Вместо 3-4 реплик в 4-5-м классах (а он учился в 5-м), все ученики, в том числе и он, могли вести беседы по заданным темам до бесконечности. И всё благодаря тому, что при обучении использовались опорные конспекты по развитию диалогической и монологической речи. Это ускоряло процесс обучения устной речи, высвобождало время на изучение грамматики немецкого языка.

Учителя иногда посмеивались надо мной, считали, что я завышаю оценки этому мальчику. Особенно старалась в этом отношении классный руководитель 5-го класса. Я приглашал её ко мне на уроки, но она не спешила. Однажды она всё же пришла на урок. Ученики живо беседовали по-немецки друг с другом, рассказывали о весне, зиме, других порах года, о своей семье, о своём друге, о пионерской работе и т.д. Количество реплик в разы превышало нормативы министерства просвещения. Отлично отвечал и этот мальчик. Я спросил классного руководителя, как дети работали и отвечали на уроке. Она признала, что все отвечали отлично. «А Эдик?» – «Тоже отлично!»

В конце урока я выставил в журнал четвёрки и пятёрки. Тройку никто не получил. Эдик получил пятёрку. Когда он подал мне свой дневник, я спросил его: «Эдик, тебе нравится немецкий язык?» Эдик ответил: «Нравится, но уроки немецкого языка нравятся больше. На ваших уроках я не чувствую себя глупым». У меня подступил комок к горлу, и я сказал: «Ты не глупый, и можешь так же хорошо учиться по всем предметам». Это услышала классный руководитель, но промолчала.

Вскоре в нашу школу приехала зав. кабинетом иностранных языков Гомельского института усовершенствования учителей. Когда она пришла с первого урока, то сказала: «Семён Ефимович, научите меня работать с такими опорными конспектами. У меня тоже есть 5-й класс. Я преподаю французский язык». Это слышали все учителя школы. Она посетила в тот день все мои уроки и сказала мне: «Впечатляет!»

В это время было модным использовать письменные задания трёх типов: 1) карточки повышенной трудности для отличников, 2) карточки средней трудности для хороших учеников, 3) карточки с облегчёнными заданиями для слабоуспевающих учеников. Я никогда не соглашался с таким разделением учеников по умственным способностям.

Когда учителя говорили про учеников в учительской и называли кого-нибудь из них глупым, я говорил: «Нет глупых учеников, есть глупые учителя!» – «А себя ты каким считаешь?» – «А я учеников глупыми не считаю!» За это многие учителя меня недолюбливали, но меня это не трогало. Что касается учеников, то я был в меру строгим, старался быть требовательным и к ним и к себе, и ученики меня понимали.

Карточки повышенной, средней и облегчённой трудности я считал вредными в воспитательном отношении. Вред состоял в том, что карточки облегчённой трудности, которые давались отдельным ученикам для работы на уроке, воспитывали в этих учениках чувство собственной неполноценности. А учащиеся, получавшие карточки повышенной трудности, приобретали чувство превосходства над остальными.

У меня вместо этих карточек были карточки повышенной трудности с пятью заданиями. Если ученик выполнял все задания, то получал пятёрку, за четыре задания получал четвёрку, за три задания – тройку, за два и меньше – двойку. И никакого деления на хороших и менее хороших учеников! Сегодня ученик мог сделать все задания, а завтра не все, заслужив разные оценки.

Учителя должны считать учеников способными к учёбе и делать всё, чтобы ученики выросли достойными людьми. Я не хочу сказать, что мой учительский путь был всегда успешным и безошибочным. В самом начале моего трудового пути я проявлял по отношению к отдельным ученикам недопустимую грубость и бестактность. Спасибо Музе Владимировне за то лучшее, что я сделал в своей работе. Без ее помощи я не стал бы для учеников старшим другом и товарищем.

Как уже было сказано, мне приходилось часто выступать перед учителями иностранного языка. Однажды в Минске проводилась панорама опыта работы. Собрались все творчески работающие учителя Белоруссии. Мне предстояло выступить с докладом по использованию в работе опорных конспектов и других наглядных пособий в процессе обучения учащихся иностранному языку. Директор Гомельского областного института усовершенствования учителей подошла ко мне и посоветовала мне не упоминать имя Шаталова. Донецкий учитель Виктор Шаталов первым использовал опорные конспекты в своей работе. Я был последователем Шаталова и считал, что опорные конспекты значительно повышают эффективность в обучении учащихся. Но среди учителей страны были и противники Шаталова, считавшие его методы работы неэффективными и надуманными. Это объяснялось тем, что в 60-е годы в СССР учителям навязывались различные «новые методы» работы, например, «липецкий метод» обучения грамотному письму. Этот неэффективный метод усиленно навязывался в школах, как посевы кукурузы в колхозах и совхозах страны в те же 60-е годы во времена Хрущёва.

Но в 70-е-80-е годы опорные конспекты показали свою эффективность. Так, например, составленные мной опорные конспекты стали использовать учителя иностранного языка.

Директор ИУУ сказала мне, что в одном ряду сидят сторонники Шаталова, а в другом ряду его противники. В зале присутствует и молодая журналистка из газеты, тоже противница методики Шаталова. Директор ИУУ опасалась, что меня могут освистать, но я с ней не согласился. И вот я поднялся на трибуну и сказал следующее: «Здесь в зале сидят сторонники и противники Шаталова. Противники считают, что его уроки неэффективны, малоинтересны, даже скучны. Сторонники же восхищаются методами его работы. Я сторонник его методов обучения. Меня не интересует, как он проводит уроки, он математик, а я учитель немецкого языка. Для меня важно в Шаталове то, что он бросил камень в стоячее болото дидактики, и круги пошли по всей стране. Он позвал нас к творчеству!» Раздались громкие аплодисменты. Аплодировали как сторонники, так и противники Шаталова.

Затем я показал свои опорные конспекты, рассказал о том, как я провожу работу по обучению учащихся устной речи, диалогической и монологической. Только корреспондент выразила сомнение, записала мой адрес и обещала приехать в школу, но так и не приехала.

В 1991 году произошла трагедия в истории народов СССР. Карьерист Ельцин и два его дружка собрались в Беловежской пуще и, не спросив у народов, хотят ли они этого, распустили СССР. Компартия, созданная Лениным, была запрещена. Но я и сейчас коммунист, и останусь таким до конца своей жизни.

До самой пенсии я проработал в Руднянской средней школе. В 1986 году произошла авария на Чернобыльской АЭС. Мы оказались в зоне заражения. А в Германии пастор Шварцер, ныне покойный, организовал акцию «Помогите детям Чернобыля!» Он стал приглашать группы детей в Германию на отдых. Так я попал в Германию на месяц вместе с группой учеников нашей школы.

Открытка города Трайза (Treysa)

В моей группе были 15 детей в возрасте от 9 до 14 лет. Незадолго до отъезда я получил письмо из Германии (из федеральной земли Гессен), от Уты Гирич. Ута сообщила мне, что я и один из моих учеников будем жить в их доме, чему она очень рада. Остальные дети будут жить у других жителей их города Трайза, по два ребёнка в семье. Ута добавила, что она учительница французского языка, что как и её супруг работают по специальности, пожелала мне и моей группе счастливого прибытия в Германию.

И вот мы в Германии. В Трайзу мы приехали во второй половине дня. Нас встретили очень приветливо. Прямо перед зданием городской ратуши нас встретили бургомистр, пастор Кнут Шварцер, семьи, принимавшие детей, и другие жители городка. Были столы с разнообразной едой и напитками. Бургомистр и пастор приветствовали нас, пожелали нам хорошо провести время среди немецких друзей. Мне было предоставлено слово, и я прочёл своё стихотворение, написанное на немецком языке и посвящённое нашим немецким друзьям. Моё выступление всем понравилось.

Перед самой поездкой в Германию я собрал группу учеников и провёл с ними беседу о том, как надо себя вести в Германии. Я сказал, что мы будем жить целый месяц в другой стране с другими обычаями, что у немцев самые презренные слова «вор» и «предатель». Причём воров они презирают не меньше, чем предателей. Ни в коем случае нельзя брать без спроса ничего в доме. Я объяснил детям, что по нашему поведению немцы будут судить обо всей Белоруссии, о её людях. Мы никогда не должны забывать о том, что представляем в Германии свою страну.

В город Мозырь приезжали немцы. Один немец стоял на открытом кузове грузовика и бросал оттуда конфеты детям на землю, дети поднимали с земли конфеты, а немец улыбался и всё это фотографировал. Об этом я тоже рассказал детям и просил их никогда и нигде не ронять своего достоинства.

Моя группа была не первой в Германии. За год до этого группу детей из нашей школы в Германию сопровождала другая учительница из другой школы. Эту группу организовал другой человек из Германии, а не пастор Шварцер. Я хорошо понимал, почему не мне поручили ту группу наших учеников, но молчал. После тяжёлой болезни старого зав. районо новым зав. районо стал бывший инспектор районо Бобр Анатолий Семёнович. Мне он никогда не нравился. Когда мне сказали, что зав. районо стал Бобр, я засмеялся и сказал: «От Бобра не жди добра!» Кто-то из тех, кто слышал эти мои слова, ему донёс, и он с тех пор стал ко мне придираться, но я в долгу не оставался.

В то время появились в Белоруссии денежные купюры. На трёхрублёвой купюре были изображены бобры, и я, заглянув однажды в районо, сказал: «Что наш Бобр? Он всего три рубля стоит». Это и ещё кое-что и было той причиной, из-за которой я не поехал в Германию с первой делегацией. Директор моей школы был возмущён, а я проглотил обиду и молчал.

Во время той поездки один из наших учеников совершил небольшую кражу в доме, хозяин которого принял этого мальчика. Учительница, ездившая с нашими учениками, сказала мне об этом. Я ответил ей, что детей надо хорошо подготовить к тому, чтобы такое никогда не случалось. Когда пастор Шварцер спросил нашего директора школы, какого учителя он хочет послать с детьми, директор назвал меня. Я сказал пастору, что меня с детьми не пошлют. Тогда пастор прямо спросил меня: «Вы еврей?» – «Да». – «Вот вы и поедете!»

Когда Бобр прочитал письмо пастора, где Шварцер написал о том, что приглашает в Германию учителя Гофштейна и 15 учеников школы, он криво усмехнулся, но приказ подписал. Всё это я видел, так как находился в кабинете зав. районо.

Первая встреча с жителями немецкого города прошла интересно. Дети сидели за столами, вели себя прилично и культурно. Думаю, что моя с ними беседа перед поездкой тоже на них повлияла в положительную сторону. Впоследствии это не раз подтверждалось.

Детей разобрали гостеприимные немцы, ко мне и ученику по имени Алексей подошла Ута Гирич и повела нас обоих к своей машине. Садясь рядом с Утой на первое сиденье, я спросил её, кем работает её муж. Она ответила, что её муж солдат. «Как солдат? Рядовой?» – «Полковник бундесвера. Сейчас он ещё на службе. Он приедет через час-полтора.» Я похолодел, представив себе рослого, худого и строгого офицера с моноклем в правом глазу, который будет смотреть на меня с высоты своего роста и презрительно усмехаться.

Когда мы подъехали к четырёхэтажному дому, Ута пригласила нас в дом за стол, а сама ушла готовить ужин. Под впечатлением только что услышанного я сел на краешек стула, как бедный родственник, и стал ждать. За временем я не наблюдал, не до того было. И тут я услышал голос Уты: «Симон, мой муж уже приехал!» Меня это не обрадовало. Открылась дверь и появился человек чуть выше среднего роста. В столовой, где мы сидели с Алексеем, был уже полумрак. Полковник улыбнулся так, что в комнате стало светлее. Так мне, по крайней мере, показалось. Он протянул мне руку и сказал: «Добрый вечер, Симон! Добро пожаловать!» Затем он поздоровался с Алексеем и сел тоже.

Мы с Алексеем приехали в гости не с пустыми руками. В наших чемоданах было много сувениров для наших немецких друзей. Мы хотели своими подарками показать, что мы не какие-нибудь бедные люди, а не хуже других, что у нас тоже есть своя национальная гордость, что мы тоже умеем дарить подарки. И все наши дети тоже привезли подобные сувениры, которые очень любят иностранцы, особенно европейцы. Но и они в долгу не оставались. Во всех семьях, принимавших детей, наши дети были окружены теплом и заботой.

Уже на второй день нас всех собрали в маленькой кирхе. В одной из комнат стояли большие ящики с новой детской одеждой. Перед отъездом я сказал детям, чтобы они вели себя достойно и не бросались на конфеты или одежду, игрушки, ещё что-нибудь, как из голодного края. И вот когда детей позвали в комнату и высыпали одежду на низкие столики, ожидая, что наши дети будут толкаться, вырывать одежду друг у друга, а они будут всё это фотографировать, у них ничего не получилось. В другом городе, куда привезли детей из нашего района, получилось именно то, чего немцы и ожидали, а мои дети видели эти вещи, но гордо отворачивали носы, хотя вещи были новые и красивые.

Немцы позвали меня, и одна немка сказала мне: «Симон! Мы так старались, здесь такие красивые детские вещи, а они не хотят выбрать себе что-нибудь». – «Не волнуйтесь, всё будет хорошо».

Я вошёл в комнату и сказал детям: «Ребята! Наши друзья не хотят остаться в долгу и собрали для вас много хороших подарков. Сейчас я помогу подобрать для каждого из вас кофточки, брюки и другую одежду. Здесь всё новое и подойдёт всем!»

Я стал подзывать по одному ребёнку, спрашивать, нравится та или иная вещь. Царил порядок. Дети стояли спокойно, ждали, пока я его позову, получали то, что хотели, и отходили довольные. Вещей было так много, что все дети получили по несколько штук.

Были случаи, когда немцы в доме оставляли на столе бумажные и металлические деньги и выходили из комнаты, но не было случая, чтобы кто-то из детей стащил что-либо со стола. Все, даже самые маленькие, думали о чувстве собственного достоинства. Моя беседа даром не прошла.

Однажды две маленькие девочки из нашей группы, которые только начали изучать в школе немецкий язык, играли в доме фрау Фишер в прятки, залезли под кровать и нашли там денежную купюру стоимостью в 10000. Они взяли эту купюру и отдали хозяйке. Они сказали ей, что нашли много денег, что это её деньги. Д-р Фишер рассказала мне об этом случае и объяснила, что это были 10000 индийских рупий, они стоили три немецкие марки.

Тридцать дней в Германии пролетели как один день. Было очень интересно. Немцы умеют хорошо работать и весело отдыхать. Мы были на нескольких пикниках в лесу, где были поставлены длинные столы, ломившиеся от еды. Еда готовилась тут же рядом поварами. Я спросил Уту, как часто проводятся пикники. Она ответила, что такие праздники у них проводятся не менее двух раз в месяц, все желающие вносят определённую сумму денег заранее, покупаются продукты, готовится еда прямо на месте.

Посидев за столом, я решил прогуляться по лесу. Неподалёку я увидел камень, на котором сверху был красиво высечен крест, напоминавший тот, которым награждались храбрые офицеры и солдаты вермахта, а ниже было написано, что это место встречи ветеранов второй мировой войны. Оказывается, что в послевоенной Германии уважают тех, кто творил разбой на оккупированных землях Европы и стран бывшего СССР, в т. ч. нашей Белоруссии.

В Германии было много интересного: посетили средневековый замок, увидели там настоящий рыцарский турнир, а в Трайзе увидели представление «Красная Шапочка» по сказке братьев Гримм и многое другое. Ута и Гейнц Гиричи свозили меня в город Кассель, в один из самых крупных в Германии музеев изобразительного искусства. Там мы увидели шедевры искусства эпохи итальянского Возрождения, северного Возрождения, картины Дюрера, Лукаса Кранаха, Гольбейна и других немецких художников. Нас водили на обувную фабрику, где мы наблюдали за полным циклом производства обуви.

Полковник пригласил меня и Уту в штаб дивизии. Мы долго беседовали о политике. Меня спросили, доволен ли я тем, что распался СССР. Мой ответ был отрицательным, ведь раньше я был гражданином великой страны от Бреста до Владивостока, а теперь любой бельгиец будет передо мной задирать нос.

Меня очень удивил ответ на мой вопрос, почему в бундесвере не изучают русский язык, язык потенциального противника. Мне ответили, что пленный русский всё равно ничего не скажет, так что допрашивать будет некого и учить русский не нужно.

Когда мы вернулись из штаба, Гирич показал мне свою коллекцию почтовых марок. На одной из марок Германии был портрет молодого генерала. Я спросил: «Кто это?» Последовал ответ: «Клаузевиц». Я спросил: «Это генерал Клаузевиц? А вы знаете, что на нём униформа русского генерала и российские награды?» Гирич: «Не может быть!» Я: «Могу поспорить, что Клаузевиц был соратником генерала Шарнхорста в их борьбе против Наполеона и был на русской службе в период Отечественной войны России против Наполеона!» Полковник взял из шкафа толстую энциклопедию и прочитал то, что я сказал. Ута сказала удивлённо: «Симон, да ты знаток немецкой и русской истории!»  Я в ответ улыбнулся, но ничего не сказал.

Было ещё много интересного. Однажды, когда Алексей ушёл спать, хозяева дома устроили небольшой праздник на всю ночь. Пили, ели, говорили обо всём: о жизни, о политике, об отношении к минувшей войне. Когда я сказал, что солдат должен с улыбкой умирать за Родину, полковник удивлённо посмотрел на меня и спросил: «Это вас так учили в армии?» Я ответил вопросом на вопрос: «А разве может быть иначе? А чему учите вы своих солдат?» На что полковник ответил: «Мы учим своих солдат не поддаваться панике, метко стрелять, быть умелыми, думать в бою головой, но не бросаться под танк с гранатой, а если враги тебя окружили, сдаваться. Жертвовать жизнью – это фанатизм, глупость. Жизнь – это самое дорогое, человек рождён, чтобы жить». Я: «А если в случае войны ваша дивизия попадёт в окружение, каковы будут ваши действия?» Ответ: «Капитуляция. Зачем губить своих солдат и солдат противника, если безвыходное положение?» Я рассказал ему о подвиге советского матроса, который обвязал себя связкой гранат, перепрыгнул через стену, за которой укрывались враги, готовясь к атаке, и взорвал себя и врагов: «Что вы скажете о его поступке?» Гирич: «Он, конечно, герой, но он глупый фанатик…» Я возразил ему, сказав, что если бы в армии нашей страны не было таких солдат, если бы окружённые армии капитулировали, то Гитлер погрузил бы весь мир в чёрный мрак нацизма, над землёй царила бы беспробудная ночь, а Германия вместо заслуженного уважения испытывала бы к себе ненависть остального мира, и все народы вели бы с ней партизанскую войну. Эта война истощала бы силы Германии, а это, в свою очередь, привело бы Германию к гибели. Надо вспомнить древний Рим, покоривший многие народы. Чем всё это закончилось?

Хозяева согласились, что стойкость и небывалый фанатизм русских бойцов помог СССР победить армии Гитлера, и это хорошо, но какой огромной ценой далась эта победа, мир хорошо знает: «Может быть, победа в войне против Гитлера могла быть одержана и без фанатизма, а с помощью умных действий русских полководцев и хорошей выучки русских солдат. И тогда погибло бы значительно меньше как русских, так и немецких солдат?». Я опять возразил хозяевам и сказал, что план «Барбаросса» был сорван именно благодаря стойкости русских солдат. Полковник бундесвера добавил: «И благодаря «генералу Морозу», который погубил много немецких солдат!»

Мы ели и пили до утра. Конечно, взгляды на войну полковника бундесвера во многом не совпадали с моими убеждениями, но некоторые его доводы имели смысл.

А теперь я хотел бы немного рассказать о пасторе Шварцере, ныне покойном. Это был человек, всю свою не очень долгую жизнь посвятивший делу мира, делу сближения народов, которые в середине ХХ века смотрели друг на друга через прицел снайперской винтовки. На его автомобиле постоянно висел плакат с надписью по-немецки: «Немцы! Никогда не забывайте о том, что вы убили и искалечили десятки миллионов людей!» Он был абсолютным пацифистом. Он винил не только агрессоров, но и тех, на кого напал агрессор. Он мне сказал, что если бы немецкие и русские солдаты отказались стрелять друг в друга, не было бы войны. Я засмеялся и сказал пастору, что это утопия, такого не может быть. Немецких солдат нацисты погнали на войну, некоторые из них были пацифистами, но, к сожалению, далеко не все. Многие с удовольствием делали своё чёрное дело, верно служили фюреру и его банде. Пастор сказал мне: «Представь себе, что мы на той войне. Я сижу в немецком окопе, а ты в русском. Ты стал бы в меня стрелять?» Я ответил ему шутя: «В Вас, пастор, я бы не стрелял, стрелял бы в Вашего соседа, а мой сосед стрелял бы в Вас». Пастор, услышав это, что-то буркнул себе под нос и минут пять со мной не разговаривал.

После того как мы вернулись домой, моя переписка с пастором Шварцером продолжалась вплоть до его смерти. Готовясь к своей гуманитарной акции, пастор многократно ездил в Чернобыльскую зону. Первый раз я его туда сопровождал. Мы видели покинутые людьми дома, школу с выбитыми стёклами в окнах, полное запустение, траву по пояс, заметили в высокой траве змею. Всё это пастор снимал на видеоплёнку. Впоследствии он сделал фильм, который показывал в Германии с целью привлечь людей к своей акции. Вскоре у него выявилось онкологическое заболевание, которое свело его в могилу. Светлая ему память!

Расставание с немецкими друзьями было трудным. Мы привыкли к своим друзьям, многие дети плакали, особенно девочки и малыши. Мне приходилось их утешать, говорил, что скоро они увидят своих родных. Накануне мы сделали небольшую самодеятельность. Я написал стихи на немецком языке, посвящённые тем, у кого проживали наши дети, а дети читали их тем, у кого проживали. За недостатком времени дети читали их с бумажки, а потом дарили их своим немецким друзьям. Все, кто принимал детей, были растроганы до слёз.

Прощание было долгим и тёплым. Подъехал большой автобус, и мы отправились в обратный путь, путь на родину. Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше.

И вот мы уже дома. Учителя расспрашивали меня о впечатлениях от поездки. Все узнали от меня обо всём, в том числе и о моей поездке в штаб дивизии бундесвера. Своему другу я привёз подарок: наручные часы с красивым циферблатом. Я купил их в Трайзе на ярмарке. Этой ярмарке предшествовал большой городской карнавал, не такой, как в Бразилии, но тоже интересный. А на ярмарке можно было купить много различных предметов и вещей. Моему другу (директору школы по совместительству) я и купил эти часы.

Когда я посетил районо, меня тоже все работники расспрашивали о поездке, спросили, какой подарок я привёз заведующему районо, на что я ответил, что подарки я делаю только друзьям, а зав. районо в их число не входит.

Мой рассказ в школе о поездке в Германию не прошёл без последствий. В один из дней ко мне приехал офицер КГБ. Он улыбался, был очень вежлив, сказал мне о том, что в комитете известно, что я был приглашён в штаб дивизии бундесвера, беседовал там с офицерами штаба, и он хотел бы узнать о содержании беседы. Мой ответ был следующий: «Прежде, чем рассказывать, я хочу заявить, что я огорчён распадом СССР, что я был и останусь коммунистом до конца жизни». Затем я подробно пересказал офицеру то, о чём поведано выше. Он задал мне пару вопросов о военной тайне. Я засмеялся и спросил: «Какие военные тайны может знать простой учитель, служивший в Советской Армии рядовым два года много лет назад?» Он со мной согласился, пожал мне руку и ушёл.

Я быстро и легко вычислил того, кто донёс на меня в КГБ. Представляю себе, как он потирал руки от удовольствия, когда увидел в школе капитана КГБ. Его фамилию называть не буду. Он был откровенным антисемитом, ленивым, плохо учившим детей. Его не уважали дети, на уроках делали ему разные гадости. Но у него ничего со мной не вышло. Услышав моё заявление о распаде СССР и моей приверженности к коммунизму, капитан сказал мне, что он разделяет полностью мои взгляды.

Оставалось несколько лет моей работы в школе. Тяжело заболел мой друг, директор школы Дворак Григорий Николаевич. Насколько он был моим другом и как он ценил меня как работника, можно судить по двум случаям. В Мозыре упорно ходили слухи о предстоящем еврейском погроме. Называлась даже дата предстоящего погрома. Мы с женой тоже думали об этом. Мы решили не сдаваться и достойно погибнуть, забрав с собой несколько погромщиков. Но как?

Мы жили в одноэтажном деревянном доме, где было несколько квартир. Я сказал, что если ночью мы услышим, как ломают входную дверь, мы включим газ, заполним газом квартиру, а когда эти фашисты ворвутся в дом, я чиркну спичкой, и мы погибнем вместе с погромщиками. Жена возразила, сказав, что вместе с нами погибнут и наши соседи, а они нам зла не делали. И мы решили поступить проще. У нас был топор с длинной рукояткой. Я в эту ночь спать не буду, а буду ждать фашистов у самых входных дверей, предварительно вывернув предохранители и обеспечив полную темноту в доме. Как только погромщики ворвутся в дом, я начну в темноте бить их по головам и убью двух-трёх, испортив им праздник. Жена одобрила мой план.

За день до «дня Х» ко мне подошла жена директора школы и сказала, что мне следует поехать за женой, привезти её в деревню и спрятаться у них в доме на случай погрома в городе. Я отказался и рассказал о своём плане, как мы собираемся встретить этих фашистов. В учительской были только мы и ещё один учитель. Он заметил: «А если они испугаются и разбегутся, оставив в доме двух-трёх убитых, вас по головке не погладят!» Я ответил: «Если за этих фашистов меня будут судить, я с гордо поднятой головой войду в суд, а после суда в тюрьму или на казнь. Пощады просить не буду!»

К счастью, погром не состоялся. Всю ночь дежурила милиция и запрещала ночью собираться в группы больше двух человек.

Случай второй. В школе проводился педсовет по распределению учебной нагрузки, от которой зависела зарплата учителя, и директор школы заявил: «Гофштейну я дам столько часов в неделю, сколько он захочет, а остальным учителям, сколько я захочу. Работайте так, как он, буду и с вами поступать так же, как с ним!» Когда мой друг заболел, он не смог выполнять обязанности директора школы и ушёл на пенсию. Завуч стала директором, а на её место назначили молодую учительницу математики, очень способную и трудолюбивую.

Наступил мой последний государственный экзамен по немецкому языку для учащихся 10-го класса. Учащимся предлагали два обязательных экзамена: русский язык и литературу и ещё один, кажется, математику, а остальные предлагались по выбору. К тому времени уже много лет подряд десятиклассники выбирали для сдачи экзамена немецкий язык, причём все ученики без исключения. В целях экономии времени на подготовку по другим предметам, учащиеся просили сдавать экзамен по немецкому языку первым, без дня подготовки.

Как правило, на первый экзамен в нашу школу приезжал сам зав. районо. Это была традиция. Но поскольку первым в школе шёл «необязательный» экзамен по немецкому языку, новый зав. районо послал на экзамен своего зама. Результаты были ошеломляющие. Все ученики отвечали прекрасно. Комиссия была за то, чтобы всем были выставлены пятёрки, но я не соглашался. Некоторым были выставлены четвёрки. Завуч школы сказала мне: «Мою математику ученики так не сдадут!» Зам. заведующего районо был тоже в восторге. Он сказал: «Я сам преподавал в школе немецкий язык, но таких хороших ответов никогда не слышал!»

Незадолго до моего ухода на пенсию прибежали ребята и сказали, что в школу пришли какие-то иностранцы и говорят на непонятном языке. Когда я подошёл к ним, они сказали мне на английском языке, что они немцы. Я заговорил с ними по-немецки, они сказали, что хотят увидеть наш музей «Деревенская изба». Такой музей у нас был, его основали наш бывший директор Дворак Г. Н. и нынешний директор, учительница белорусского языка.

Я повёл немцев в музей, рассказал им о быте белорусской деревни 19-20 веков. Немцы сделали запись в книге отзывов. Директриса спросила меня, что немцы написали. Я прочитал ей следующее: «Нам очень понравился музей, но больше всего нам понравился учитель немецкого языка!» Она переменилась в лице.

Я ещё не знал, уходить из школы на пенсию или остаться работать в школе. Мне поступили предложения из пединститута и из мозырской гимназии, но я хотел остаться в родной школе. Правда, будучи пенсионером, я не претендовал на все уроки немецкого языка. В нашу школу направили молодую учительницу, мою бывшую ученицу, дочь учителя Глюза. Его дочка окончила колледж по специальности «немецкий язык». О подготовке выпускников этого колледжа я знал, у нас в районе уже работали несколько таких выпускников. Их подготовка желала быть намного лучше. И вот при распределении нагрузки я получил 18 часов, а Таня Глюз получила 23 часа. Ещё 7 часов оставались нераспределёнными. Все учителя были возмущены, даже те, с кем я никогда не дружил. Ведущим учителем немецкого языка в школе стала Таня Глюз, а не Семён Гофштейн. Это меня оскорбило, и я подал заявление об уходе из школы.

Я пришёл в приёмную заведующего районо. Молодая секретарша предложила мне зайти в кабинет начальника, но я сказал ей, что не хочу с ним разговаривать, попросил её занести моё заявление в кабинет для подписи. Она это сделала. Зав. районо подписал, я забрал свою трудовую книжку и пошёл устраиваться в пединститут.

РАБОТА В МОЗЫРСКОМ ПЕДИНСТИТУТЕ

Меня хорошо приняли, в качестве преподавателя немецкого языка я получил группу студенток 3-го курса отделения немецкого и русского языков. Началась моя новая работа в институте. Наш институт курировал Руднянскую среднюю школу, и меня направили однажды в мою бывшую школу. У входа в школу я встретил моего бывшего ученика 7-го класса. Он попросил меня вернуться в школу. Я заметил, что в школе уже работает молодая учительница, на что он ответил, что она им не нравится. Я объяснил, что учителей не выбирают, что всё зависит от учеников и их старания в учёбе, но на самом деле я понимал, почему он так сказал.

При встрече с директрисой она спросила меня, почему я ушёл из школы, ведь она, якобы, хотела дать мне ещё 7 часов как ведущему учителю немецкого языка в школе. Я ответил пословицей: «Хороша ложка к обеду».

Я побывал на всех уроках Тани и пожалел моих бывших учеников. В школе она не блистала большими способностями, но и три года учёбы в так называемом колледже ей ничего не дали. Она знала немецкий язык намного хуже, чем мои бывшие десятиклассники, только что сдавшие экзамены по немецкому языку. Я разобрал с ней все уроки, вскрыл недостатки, пожелал ей лучше готовиться к каждому уроку и самой учить немецкий язык. Урок немецкого языка надо вести исключительно на немецком языке, а не на русском, но для этого надо самой работать над немецким. Справку я писать не стал, т. к. ничего хорошего не увидел. Я был бы счастлив, узнав, что Таня стала хорошим учителем немецкого языка. Дай Бог, чтоб так и было. Десятки моих учеников успешно окончили минский иняз и стали хорошими учителями.

Работа в пединституте мне нравилась, но были трудности с подбором учебного материала. Отделение иностранных языков было открыто несколько лет назад, а стабильного учебника не было. Я предложил обратиться в минский иняз за помощью, но оказалось, что уже обращались и получили отказ. Тогда я предложил написать свой учебник. Составлением я занимался сам, зав. кафедрой взял на себя работу по коррекции материала и организаторские функции, а студентка 3-го курса вносила тексты учебника в компьютер. Она активно помогала мне и в коррекции текстов учебника.

Одну главу из семи написала молодая преподавательница. Таким образом, в авторский коллектив вошли 4 человека: я сам, зав. кафедрой, преподавательница и студентка 3-го курса.

На учебнике есть их фамилии, но прошло более 20 лет, мне уже самому 85, хорошо, что я ещё помню первую фамилию, т.е. мою собственную. Впрочем, имя студентки 3-го курса и моего главного соавтора я всё-таки вспомнил. Это Иванова Светлана (её девичью фамилию я не помню, но на учебнике значится именно она).

Группа, в которой я преподавал, была не очень сильной. Одна студентка знала предмет на уровне ученицы 7-8-го классов. Не знаю, как она с такими знаниями поступила на наш факультет. И я заявил моим студенткам, что никто на экзаменах не получит положительной отметки, если их умения и навыки в устной и письменной речи не будут в конце года соответствовать программе. Работать над языком придётся денно и нощно, как говорили древние россияне. Все студентки сразу поняли, что я никого не пожалею на экзаменах, и уже к первому полугодию были видны результаты. Занятия свои я проводил по школьному типу: спрашивал всех на каждом уроке, работал с ними над развитием устной речи. На второй паре мы усиленно изучали грамматику. В конце первого полугодия все студентки получили положительные оценки, в том числе и та студентка, которая плохо знала язык. Мне раньше сказали, что у предыдущего преподавателя она на занятиях молчала, и её ни о чём не спрашивали. У меня она заговорила, да так, что в конце полугодия получила заслуженную удовлетворительную оценку.

Когда студентки, оставшиеся у своего преподавателя, а это были лучшие студентки, узнали, что мои успешно сдали экзамены за полугодие, они упрекнули меня в либерализме, что я им ставлю незаслуженные оценки. Но в начале второго полугодия случилось так, что обе группы, и преподавателя тех студенток, которые упрекали меня в либерализме, и та группа, где преподавал я, оказались в параллельных классах. Стенка была тонкая, и все слышали, о чём говорили в соседнем классе. Вдруг в соседней группе стало совсем тихо. Наши соседи слушали, как отвечали мои студентки, в том числе и та студентка, которая в прошлом году вообще молчала. Когда занятия окончились, студентки, ранее упрекавшие меня за якобы завышенные оценки на экзамене, признали свою ошибку. А потом вышла их преподаватель, кандидат наук и доцент кафедры, и сказала мне, что она приятно удивлена ответами моих студенток. Я ей ответил, что в институте занятия состоят из двух половин. На первом занятии я занимаюсь устранением пробелов в умениях и навыках устной речи моих студенток, а после перерыва мы изучаем грамматику и даже пишем небольшие диктанты. Сейчас мы работаем над повестью Вилли Бределя «Комиссар на Рейне». Студентки читают дома это произведение, а в группе на занятиях мы обсуждаем его содержание. И студентки стараются отвечать, чувствую, что такая работа им нравится. Кроме того, я даю им отдельные задания из будущего учебника. У меня есть немецкая пишущая машинка, и мне приходится дома много работать при подготовке к занятиям. Я дал понять студенткам, что нужно много работать после занятий, если они хотят получить на экзаменах достойную оценку… Ей моё объяснение понравилось, и она сказала, что такой подход к работе, пожалуй, будет иметь успех, так как в институт приходят иногда слабо подготовленные абитуриенты.

Гейнц Гирич (Heinz Girich), полковник Бундесвера, я, Ута (Uta Girich), жена брата Севы (Евсея) Таня и их сын Артем. Москва, 1993

Год пролетел, как один день. Летом я пригласил моих друзей из Германии в гости в Москву. В Москве проживают два моих брата. Один из них приезжал на лето в Мозырь, а я с гостями жил в его квартире. Две недели мы жили в Москве, посещали московские музеи, ВДНХ, поднимались на Ленинские горы, любовались зданием МГУ, катались по кольцевой линии московского метро. Однажды я спросил Гирича о московском метро, и он сказал, что станции прекрасны, а поезда не очень. Моим друзьям захотелось посетить Минск, и мы провели в нём неделю. Минск им понравился не меньше, чем Москва.

* * *

Итак, первый год прошёл успешно, все студентки хорошо сдали экзамены и перешли на 4-й курс. Учебник из семи глав (шесть из которых были составлены мной) был закончен и сдан в печать. Я начал писать учебник для студентов 4-го курса и успел написать 4 главы из семи. Тут мы с женой получили письмо из Израиля. Сын уже жил в Иерусалиме; он сообщил нам, что мы стали бабушкой и дедушкой. И мы решили репатриироваться в Израиль, заботиться о нашей первой внучке.

Поработав ещё 6 месяцев в институте, я уволился из института и стал готовиться к отъезду в Израиль. Я принёс в институт все свои книги на немецком языке, а также 4 главы будущего учебника для студентов 4-го курса и попрощался со студентками и коллегами кафедры.

ЗДРАВСТВУЙ, ИЗРАИЛЬ!

В ночь с 21 на 22 мая 1997 года мы приехали в Иерусалим. Началась новая жизнь. Незадолго до отъезда в Израиль я встретил бывшего директора школы-интерната, где я работал. Я сказал, что уезжаю в Израиль. «Безродные космополиты», произнёс он. Я ему ответил: «О том, что я безродный космополит, я слышал много раз, хотя от вас я таких слов не ожидал. Но потому я и уезжаю, что мне всю жизнь твердили, что у нас, евреев, здесь нет родины. А вот там, в Израиле я найду настоящую Родину. Там меня безродным не назовёт никто!»

Мне было обидно услышать реплику о «космополитах» от высокообразованного человека. По-видимому, образование не делает человека более интеллигентным, чем ему дано от природы. Я встречал в жизни простых людей без образования, но с высокой внутренней культурой. В Минске на таможне нам её работники желали счастья в новой жизни, а мой бывший директор позволил себе такое.

С внучками Милей и Даной, 2010 г. 

Итак, я в Израиле! Моя историческая родина приняла нас всех душевно, мы почувствовали себя дома. Уже в аэропорту им. Бен-Гуриона нас сердечно встретили работники Сохнута, нам вручили деньги, накормили, объяснили, что делать в первые дни, куда идти, спросили, в каком городе хотели бы жить и т. д. Узнав, что мы хотим жить в Иерусалиме, нам вызвали такси, и мы бесплатно поехали на квартиру сына. Приехали ночью, а утром увидели маленькую внучку. Полугодовалая девочка ещё не ходила, её назвали Мили, и она на самом деле была миленькой девочкой. Мы и теперь, когда она уже отслужила в армии, называем её на русский лад Милочкой.

Первые дни я не мог налюбоваться Иерусалимом. Я днями бродил по Иерусалиму, ходил в Старый город, по площади городского муниципалитета, по улицам нашей столицы. И хотя я живу в Иерусалиме более 20 лет, я и сейчас любуюсь нашим древним городом. По натуре я домосед, не люблю ездить по городам и весям нашей древней родины, но мне удалось побывать не только в Тель-Авиве, Хайфе, но и в других городах Израиля. Особенно мне понравилась Хайфа.

Много лет назад я участвовал в нескольких экскурсиях по Тель-Авиву, посетил здание, где Давид Бен-Гурион провозгласил независимость Государства Израиль, посетил парк «Утопия», музей изобразительного искусства в Кейсарии, несколько сельскохозяйственных коллективных предприятий, так называемых кибуцев. Жизнь в кибуцах мне очень понравилась.

Израиль стал моей единственной настоящей Родиной. Враги Израиля называют нас оккупантами, твердят всему миру о том, что мы оккупировали палестинскую землю, которая якобы принадлежит палестинцам, а мы молчим. Никто не говорит, что арабы пришли сюда в седьмом веке нашей эры с Аравийского полуострова! Есть точная дата в истории: это 636 год, когда мусульманский полководец и пророк Мохаммед захватил огромные территории побережья Средиземноморья и создал свой халифат. Так кто же тогда оккупант? Пришельцы с Аравийского полуострова или евреи? Присутствие евреев на Святой земле было всегда, несмотря на гонения многочисленных врагов, включая древних римлян, греков, вавилонян, ассирийцев, египтян, арабов, крестоносцев и других. Почему наша пресса, наши политики никогда не говорят об этом?!

В заключение хочу рассказать о другом. Стихи я стал писать давно, ещё с юношеских лет, но писал их в ящик стола. Я уважаю поэтов, удивляющих человечество своими бессмертными творениями. Естественно, что к таким творениям мои стихи не относятся, и себя я никогда не считал и не считаю поэтом. Приехав в Израиль, я познакомился с теми, кто считает себя поэтами. Когда я познакомился со стихами одного из них, я понял, что мои стихи не хуже, многим мои стихи нравятся, хотя и сейчас, когда я уже издал сборник некоторых моих стихов, я не хочу и не могу называть себя поэтом. Знаю, что в мире поэтов больше, чем Поэтов. Пишут стихи десятки тысяч людей, даже больше, иногда и стихи у них неплохие, но они не поэты, а люди, пишущие стихи.

Я знаю многих людей, которые пишут стихи, но никого из них я не хочу считать поэтами. Никого! Настоящих поэтов в мире – тех, кого можно и нужно причислить к поэтам – можно перечислить по пальцам обеих рук. Конечно, это не значит, что нельзя писать стихи. Если есть что-то сказать людям, если стихи мало-мальски получаются и нравятся всем, кто их читал, писать не только можно, но и нужно. Но не считайте себя поэтами. Это нескромно. Само время покажет, кто поэт, а кто нет. Мои стихи умрут вместе со мной, и об этом я нисколько не жалею. Такая же участь ждёт многих знакомых мне «поэтов». Вот и всё, что я хотел бы сказать о поэзии.

Теперь о шахматах. Эта игра была моей страстью на протяжении всей моей жизни. Как и в поэзии, мастерства я не достиг, да и не стремился. Моей главной страстью была работа. В педагогике я хотел достичь мастерства и стремился к этому всю сознательную жизнь.

Когда в 1973 году я стал кандидатом в мастера спорта СССР по шахматам, я сказал себе: «Это мой потолок». В турнирах я играл редко. Летом во время каникул иногда приходил в городской парк и играл в шахматы с любителями. Впрочем, я и сам был любителем.

В парке у меня было много болельщиков. Среди них Герой Советского Союза по фамилии Петр Жуков. Он совершил во время войны небывалый подвиг. Когда наши наступающие войска в операции «Багратион» загнали большую немецкую группировку в Бобруйский котёл, командиру отдельного полка Жукову поручили захватить и взорвать мост, по которому немцы пытались вырваться из котла. Бой за мост длился трое суток. Мост был взят и уничтожен. Сам Жуков в самый последний момент боя был тяжело ранен и контужен. Уже в госпитале он узнал, что стал Героем Советского Союза. Когда я ещё был студентом, Жуков сам завязал со мной знакомство. Мне, конечно, было очень приятно беседовать с ним при встречах на улице и в парке. Он очень интересовался моей игрой.

Хочу рассказать про один интересный случай. Однажды я играл в парке с Яшей Зайцем – сильным перворазрядником. Яша играл очень осторожно, даже трусливо. Вокруг нашего столика собралась большая толпа болельщиков, среди них был и Жуков. Я, как всегда, играл в атакующем стиле, а Яша оборонялся. И вдруг один молодой парень показал рукой в сторону Яши и сказал громко: «Этот еврей играет так, как они воевали!» Раздался громкий смех, который оборвал Герой Советского Союза. Он повернулся к молодому человеку и громко спросил его: «Вы, молодой человек, были на фронте?» Тот уставился на Золотую Звезду Героя и проговорил: «Нет, не был». – «А я был и видел, как они воевали!» Наступила мёртвая тишина.

Я благодарно улыбнулся Жукову. Очень жалею, что сразу не попросил его рассказать подробнее о том, что он конкретно видел. Примерно через три-четыре дня при нашей встрече на улице я спросил его об этом. Привожу почти дословно его ответ: «У меня в полку были два еврейских парня, два отчаянных разведчика, таких бесстрашных, что я сам завидовал их храбрости. Это были самые героические парни в моём полку».

Жуков был удивительно скромным человеком и очень порядочным. Жаль, что его нет в живых. Вечная ему память.

Пока я работал в школе, играл редко с переменным успехом. Однажды я выиграл даже у одного из сильнейших шахматистов Белоруссии, у Арона Шустина, чёрными в староиндийской защите. Многократный чемпион Гомельской области мастер спорта СССР Аркадий Поликарпов, узнав об этом, спросил у меня: «Ты выиграл вчера у самого Шустина?» – «А что, не имею права?» – «Молодец!»

Один из туров израильской лиги, игра на выезде, примерно 2010 г. 

Приехав в Израиль, я снова увлёкся шахматами. Уже в первом своём чемпионате Иерусалима подтвердил норму кандидата в мастера. А через год после репатриации я занял 3-е место в чемпионате Израиля среди сеньоров. Потом были и успехи и неудачи. Много лет назад я стал чемпионом клуба, несколько позже – третьим призёром фестиваля в Иерусалиме. А в 2014 году, когда мне исполнилось 80 лет, я стал вице-чемпионом Иерусалима, набрав 7 очков из 9 возможных и уступив только гроссмейстеру Иегуде Гринфельду.

Это был мой последний успех. Тяжёлая операция по удалению опухоли в почке отняла у меня последние силы, упала и сила игры, я стал часто проигрывать даже выигранные позиции. Не желая быть мальчиком для битья, я оставил шахматы навсегда. Бросив играть, я почувствовал невиданное облегчение и пожалел, что не сделал это ещё в 2014 году, сразу после того, как стал вице-чемпионом Иерусалима.

Мне пошёл 86-й год. Онкология вернулась. Всё идёт к своему закономерному концу. Но я счастлив, что прожил так много лет, жил честно, никого не предавал, трудился, как мог, увидел мою историческую родину. Когда-то в журнале «Юность» я прочёл небольшое стихотворение: «До рожденья я бессмертным был, Чёрным мраком был облит, как светом. За рожденье я бессмертьем заплатил, И совсем не жалею об этом». Я разделяю мнение автора этого стихотворения. Вот и всё…

КОНЕЦ

От редактора

Мне пришлось долго уговаривать Семена взяться писать воспоминания, периодически названивая ему, а также когда пару раз приезжал к нему в Иерусалим. Не со всем в его взглядах могу согласиться, прежде всего с коммунистическими. Ну и мне самому он сделал немалый комплимент, назвав “одним из сильнейших шахматистов Белоруссии”. С др. стороны был период в моей игре, когда чего-то и добился. Кроме того стоит не забывать, что в 60-80-е годы, живя в небольшом городке, да и в областном центре тоже, сделать большее было крайне тяжело. Стоит учитывать и мой характер, что приводило к серьезным конфликтам со спортивными деятелями, среди которых хватало  приспособленцев, включая евреев, а также откровенных антисемитов, имеющих поддержку в партийных органах. Что-то было хорошее в том времени, но и мерзкого очень много.

Как бы там ни было, Семен, у которого нет интернета, а записи пересылала мне его бывшая невестка Фаина, с которой у него остались хорошие отношения, показал пример того, что стоит не оставаться равнодушным к прошлому и оставить после себя то, что может уйти безвозвратно.

Присылайте отклики, кто ездил на оздоровление в Германию, также свои воспоминания и фотографии.

Опубликовано 03.09.2019  14:49

«Таглит» глазами Ирины Озеровой

О программе «Таглит 27-32» я узнала совершенно случайно – и поспешила воспользоваться предоставленной возможностью.

В группе нас набралось 34 путешественника и 2 сопровождающих. Группа была смешанной – Россия и Украина (Москва, Харьков, Киев, Самара, Одесса, Чебоксары и др.).
Встретились мы уже в аэропорту имени Бен-Гуриона и сразу же нашли общий язык.

Из аэропорта нас отвезли в кибуц рядом с Модиином, поместив в гостиницу Gvulot. 

1-й день в Израиле в Модиине. На снимке Ирина Озерова, Ксения Банкова, Денис Ничога, Юлия Остроушко, Надежда Левитина, Ольга Горбунова, Инга Суркова, Константин Ходос, Мария Ламах, Анастасия Петренко, Елизавета Пулупенко, Алекс Фолгин, Илья Емаев и др. 

На ферме овощей и фруктов The Salad Trail

Путешествовали мы по Израилю целых 10 дней, начали с Йерухама – прекрасный пример того, как даже в пустыне человек способен подарить жизнь всему зелёному, огромное количество овощей и фруктов, которые можно подойти и попробовать. Кибуц Сде-Бокер, могила Бен-Гуриона – место, которое необходимо посетить и старым, и молодым. Очень много интересной информации от нашего замечательного гида Макса Изиксона. Вечер нас застал в деревне бедуинов, Хан ха-Шаяроте. Лекция от местного жителя, незабываемое катание на верблюдах, необычный ужин в бедуинском стиле, выход в пустыню под ночным звёздным небом, когда ты можешь остаться один на один с собой, ночёвка в шатре.

Утро началось с посещения каньона в пустыне Негев. Место, где ты становишься частью всего живого, эхо от криков птиц, шелест воды. Далее мы поехали в Эйлат. Красное море приветствовало тёплой водой и красивыми видами под водой при путешествии на кораблике.

На следующий день нас повезли на Мёртвое море. Невероятно тёплая, мягкая вода, будто заходишь в оливковое масло, вода, которая позволяет тебе просто расслабиться и лежать, наслаждаясь голубым небом.

Крепость Масада, хоть и не сразу, но покорилась нам и показала своё величие. Здесь невозможно найти слова, чтобы передать всю гамму нахлынувших эмоций, слушая ее историю.

На следующий день к нам присоединилась группа израильских студентов, с которыми мы сразу же подружились.

 

Музей Яд ва-Шем в Иерусалиме – после него тебе хочется остаться один на один с собой и переосмыслить всю свою жизнь. Твои проблемы кажутся ничем, абсолютной мелочью по сравнению с тем, что пережили люди, память о которых останется с нами навечно.

 

Следующий день начался с горы Герцля, истории о самом Теодоре Герцле и его семье. Никогда даже не задумывалась, что целая семья может уйти вот так, не оставив за собой потомков.

На обзорной площадке Иерусалима 

Иерусалимский рынок Махане Иегуда заслуживает отдельной статьи. Со своим колоритом он остался в моей памяти как место, в котором можно провести целый день и так и не успев купить всё то, что было в твоём списке, ибо вокруг столько всего необычного. 30 минут только в одну сторону, люди, которые идут перед тобой, а внезапно встретив знакомого, просто встают посередине и начинают разговор…

Стена плача, разговор с ней, оставление записки, атмосфера этого места – всё это непередаваемо.

Рассказ об истории Шаббата, зажигание свечей – это обязательная программа. Очень полезно знать историю и традиции. 

Согласно Торе, Шаббат был дарован еврейскому народу в пустыне после выхода из Египта.
По еврейской традиции Шаббат наступает с заходом солнца в пятницу, но за 18 минут до захода солнца хозяйка дома должна зажечь субботние свечи и прочитать благословение. С данного момента и до окончания субботы нельзя трудиться. В Шаббат нельзя совершать такие виды работы, как: шитье, строительство, разрывание туалетной бумаги, замешивания теста и выпекания хлебных изделий..).
В шаббат мы накрываем стол скатертью, ставим две зажженные свечи (свечей может быть больше, на каждого члена семьи, но не меньше двух) и кладем две халы (хлеб, испеченный в виде косы) – что символизирует двойную порцию манны.
Так же не забываем об особом омовении рук в Шаббат – нужно трижды по очереди ополоснуть правую и левую руку специальным ковшиком.

Провожаем Шаббат чтением молитвы, хавдалы, благодаря чему мы как-бы отделяем Шаббат от остальных дней недели.

Групповые занятия, помогающие ещё лучше узнать каждого из участников нашей группы.

Утренняя экскурсия по Старому городу – месту со своей историей, насчитывающей несколько веков, месту, где до сих пор идут раскопки и находятся всё новые и новые вещи.

Площадка Армон ха-Нацив ночью – колорит.

Следующий день застал нас на пути в Кейсарию – древний город на берегу Средиземного моря. Всё потрясающе красиво и накладывает свой отпечаток на каждого.

Тверия и остановка в гостинице, вид на озеро Киннерет из номера – о чем ещё можно мечтать?

Город Цфат на следующее утро. 900 метров над уровнем моря, старинные дома (в которых живут потомки потомков первых жителей), атмосфера дружелюбия, плодоносные деревья, растущие практически в камнях.

Каяки, плывущие по реке Иордан, – именно то, что было необходимо для ещё большего сближения. Нужно было грести по очереди, подстроиться под остальных. Мы выполняли слаженную работу, и в результате получился плавный спуск до берега.

Последний день начался с посещения Яффо – древнейшего города. Блошиный рынок, где каждый найдёт что-то по душе, красивейший берег и море.

 

В одном из тель-авивских скверов 

Пешая прогулка до центра «Таглита», знакомство с теми, кто помог осуществлению этой поездки. Прощальный ужин.

На снимке, нижний ряд, слева направо: Ирина Озерова, Елена Косарихина, Виктория Асоскова
Верхний ряд: Мария Белостоцкая, Анна Семко, Юлия Сероштан

Последнее утро в Израиле и купание в море. Утреннее купание даёт позитив на весь день.

Быстрый обед и отъезд, который сопровождался долгими напутствиями всех членов группы, объятиями, обещаниями созваниваться, встречаться.

Благодаря этой поездке я смогла разобраться в себе, понять, чего хочу от жизни.

Ирина Озерова, г. Москва

*

Послесловие от редактора

На прошлой неделе, прогуливаясь по Тель-Авиву, на углу пешеходных улиц Нахалат Беньямин и аШомер, возле шука (рынка) Кармель увидел группу молодых ребят, стоявших рядом со старым зданием, в которух сразу определил таглитчан. Было видно, что их путешествие закончено, я услышал, как кто-то предложил каждому похлопать ладонью Илью, стоявшего рядом с экскурсоводом. Поинтересовался откуда приехали. Ответила Ирина, и уже на ходу, поскольку группа начала двигаться в сторону ул. Алленби, записал ее координаты, предложив по возвращению домой поделиться впечатлениями от поездки. И спустя несколько дней получил ее рассказ, который написан с большой теплотой и любовью к Израилю.  Через некоторое время он будет переведен на английский и иврит и также помещен на сайте. Предлагаю и др. участникам этой группы,  бывшим и будущим таглитчанам, присылать свои воспоминания, хорошие снимки, а также писать на др. темы. 

Неоднократные встречи с участниками программы “Таглит” и фоторепортажи натолкнули меня на одну идею, которую хотелось бы воплотить сообща где-то через год. Приглашаю к сотрудничеству наиболее активных.  Не забывайте также о важности поддержки сайта, что будет способствовать осуществлению ряда проектов и добрых дел. 

Ниже мои снимки.

Группа отправляется от старого здания на углу улиц Нахалат Беньямин и аШомер, в котором, как я понимаю, находится центр сбора таглитчан, в сторону ул. Алленби. На переднем плане Ирина.

Илья Емаев от имени группы благодарит экскурсовода Макса Изиксона. Прощание на ул. Алленби перед возвращением домой.

Ирина на ул. Алленби. 14 августа 15:23 – 15:28 

Опубликовано 19.08.2019  22:17

Еще публикации о Таглите:

New Taglit meetings (June – July 2019) / (פגישות חדשות בתגלית (יוני – יולי 2019

Taglit in Tel Aviv, August 2018 / תגלית בתל אביב, אוגוסט 2018

Велвл Шендерович. Жизнь как она есть. (ч.1)

От редактора belisrael.info

Расскажу о том, как я обнаружил книгу своего калинковичского земляка, находящуюся в национальной библиотеке Иерусалима, и почему не знал о ней еще лет 10 назад.

Ровно месяц назад получил письмо, после чего завязалась переписка, а также телефонные разговоры, которые и вывели на имя автора книги.  Но вначале текст письма:

Доброе утро Арон.

Я прочла вашу публикацию про Юду Залмановича Френклаха из Озарич. Я с ним очень хорошо знакома – он муж сестры моего дедушки Семена Ароновича Голода. Юда Залманович прожил последние годы своей жизни в Хайфе и умер приблизительно в 2012-2013 году. Его дети Аркадий, Евгений и Тамара живут на севере Израиля.
К его такой «яркой» военной истории можно добавить  проишествие, которое он поведал моему мужу:
«Это произошло когда я с другими военнопленными находился в Германии в лагере. Немцы не знали, что я еврей. Среди своих было своего рода братство и советские военнопленные евреев не выдавали. Но вот нашёлся один, который захотел видимо выслужиться перед немцами, он подозвал немецкого офицера,  указал на меня и сказал – «Вот он еврей! Если не веришь, прикажи ему снять штаны» Ну, конечно, мне, как и всем еврейским мальчикам, сделали обрезание. И тут я на мгновение увидел смерть перед глазами, но оставить предателя доносчика безнаказанным я не собирался. Терять мне уже было нечего и я со  всей силы вмазал ему по морде так, что он не смог удержаться на ногах и упал. Вокруг все замерли и ждали что же  будет  дальше?  Немец расхохотался и сказал: – Я хорошо был знаком с евреями в Германии, они все люди  интеллигентные и мордобоем не занимаются. Еврей так бы не смог.  Я не верю что он еврей». Развернулся и ушёл.»  Вот такую историю Юда Залманович нам рассказал.
С уважением Нина Эстис 
***
Из телефонных разговоров я узнал, что автор письма после окончания гомельского университета работала учителем истории в Горочичах, где сменила известного многим калинковичанам Феликса Захаровича Горелика, уехавшего в Израиль в 1991-м. Я как-то позабыл, что он после выхода на пенсию, и работы во 2-й и 7-й школах, некоторое время преподавал на селе. Сама же Нина репатриировалась в 1994-м. Мы повспоминали о разном и вдруг я услышал знакомое мне имя Велвла Шендеровича, и что он написал книгу, которую она видела в национальной библиотеке Иерусалима.  Спросил ее не тот ли это военный медик Владимир Шендерович, имя которого мне называл в начале мая 2015-го Пинхас (Петр) Кацевман. Оказалось, что таки он и, что эта книга была с дарственной надписью автора у Феликса Горелика. 
Но у того побывала одна минчанка, приезжавшая из Беларуси в Израиль, взяла книгу и не вернула. Имя ее мне было хорошо известно, она в те годы, до отъезда в Германию, была директором музея евреев Беларуси, отметилась также тем, что прибрала, как в Калинковичах, там и в Израиле, ряд  материалов из архива журналиста Владимира Смоляра, побывав у его дочки Гали и вдовы Фрузы, о чем в свое время писал. И тут мне пришла на память встреча 10-летней давности с Феликсом Гореликом, жившем, как и я, в Петах-Тикве. Столкнулся с ним в одной амуте (некоммерческой организации), где я был волонтером, а он пришел, чтоб получить какую-ту оплату за чтение лекций. Незадого до того вышла книга “Память” Калинковичского района и мне сказали, что ее привезли для него. Сказав Ф. Горелику о том, что сделал сайт, попросил на некоторое время книгу. В ответ услышал, что не даст, потому что он дал какую-то редкую книгу и ее не вернули. И вот сейчас я понял какую книгу и кого имел ввиду. В свое время я был немного обижен на покойного Феликса Захаровича, но если б он назвал имя, все стало бы на свои места.
Кроме того, я наверняка нашел бы и автора Велвла Шендеровича, а от  него можно было бы узнать немало и др. интересного. Например, об израильской жизни, ведь он приехал в страну в 73-м, а не в конце 80-х – начале 90-х, как мне говорил П. Кацевман. Думаю, можно было бы узнать о Леониде Фиалковском и ряде др. калинковичанах, участниках войны. Да и без проблем разместил бы книгу на сайте и не пришлось бы фотографировать в библиотеке все ее 134 стр. Пока же, хотя и предпринял ряд действий, я не смог узнать жив ли сейчас Велвл Шендерович.
(Ниже опубликован текст, переведенный из фотографий, что заняло много времени, а также примечания  – А.Ш., 10 марта 2019)

 

================================================================

Шендерович В. Жизнь как она есть. Документальная повесть.

На долю поколения, чья юность пришлась на годы Великой Отечественной войны, выпало много невзгод. Но – до войны было детство, прекрасные годы в родном доме, заботливые родители. А после войны – голодные студенческие годы и блестящая карьера хирурга. Да и война состояла не только из боев, потерь, отступлений. Было фронтовое братство, были неожиданные встречи с земляками.

Эта книга адресована и тем, кто о жизни в предвоенные и военные годы знает только по рассказам старших, и тем, кто сам пережил всё то, что пережил автор.

(с) Все права принадлежат автору

Издательство ЛИРА – Р. О. В. 26159, Jerusalem, 96586. Tel/fax 972-2-6412890

Printed in Israel

* * *

Пусть это будет памятником на безымянных могилах моих родителей

=============================================================

Продолжение следует

Опубликовано 22.02.2019  16:19

***

От редактора belisrael.info

Снимки стр. книги будут переведены в текст, чтоб легче было читать. А поскольку никто не будет делать это на общественных началах, что вполне объяснимо, то придется заниматься редактору сайта и займет это немало времени. Будут добавлены также комменты, поскольку есть некоторые неточности в воспоминаниях.

Из откликов:

Профессор математики из Таллинна Владимир Соломонович Пясецкий, корни которого из Слуцка, с которым уже не один год в переписке, резонно написал почему я не указал имя той самой исторички, бывшей директорши музея евреев Беларуси, с которой и ему пришлось пообщаться. Восполню пробел – Инна Герасимова.

А это снимок могил Феликса и Софьи Горелик на кладбище “Сгула” в Петах-Тикве,  сделаных мною в начале ноября 2017.

Добавлено 23.02.2019  07:35

==============================================================================

==============================================================================

Шендерович В. Жизнь как она есть. Документальная повесть.

На долю поколения, чья юность пришлась на годы Великой Отечественной войны, выпало много невзгод. Но – до войны было детство, прекрасные годы в родном доме, заботливые родители. А после войны – голодные студенческие годы и блестящая карьера хирурга. Да и война состояла не только из боев, потерь, отступлений. Было фронтовое братство, были неожиданные встречи с земляками.

Эта книга адресована и тем, кто о жизни в предвоенные и военные годы знает только по рассказам старших, и тем, кто сам пережил всё то, что пережил автор.

(с) Все права принадлежат автору

Издательство ЛИРА – Р. О. В. 26159, Jerusalem, 96586. Tel/fax 972-2-6412890

Printed in Israel

* * *

Пусть это будет памятником на безымянных могилах моих родителей

================================================================================

Глава 1

Калинковичи

1

Сегодня третье января 2002 года.

Прошел еще один год – это уже второй в третьем тысячелетии. Как далеко это от года моего появления на свет!

Довольно прохладно для Иерусалима – дожди перемежаются с солнцем. Нередко в январе раскаты грома, вспышки молнии. И это может сопровождаться снегопадом – кругом белым-бело. Кажется, природа хочет продемонстрировать за короткий отрезок времени все прелести, на которые она способна. Но Иерусалим в любую погоду остается всегда прекрасным, с его необычным светом, прозрачным воздухом и какой-то приподнятостью, присущей только ему – светлому городу, Золотому Иерусалиму. Долгожданные дожди стали заполнять Кинерет, главный водный резервуар страны, но медленно: до нужной отметки уровня воды еще далеко, остаются метры. Прошло три дня нового 2002 года, наступают будни. Правда, наш настоящий еврейский Новый Год еще далеко впереди, только осенью, в сентябре. Это один из главных праздников. Согласно Талмуду этот день – день рождения рода человеческого. В этот день звучит шофар древний музыкальный инструмент, изготовляемый из бараньего рога. Прошедший же Новый год только календарный, для отсчета времени, принятый во многих странах мира.

Время идет, один год сменяет другой, и мы из первых (бравых) парней переходим в категорию /стр. 4/ вторых или даже третьих, пора поделиться жизненным опытом с теми, кто остается после нас. Ведь мы являемся подлинными свидетелями прошедшего бурного столетия. Нам есть что сказать, важно, чтобы были слушатели. Жизнь дана только для жизни и ни для чего-либо другого. Надо подсказать людям, что необходимо прекратить играть с огнем, прекратить пилить сук, на котором сидим. Чудовищное нападение арабских террористов на Соединенные Штаты Америки одиннадцатого сентября 2001 года так же, как безумные войны прошлого столетия, унесшие миллионы безвинных жизней, в том числе шесть миллионов евреев, не должны повторяться. Надо еще на новорожденных сталиных, гитлеров, бин Ладенов, саддамов хусейнов и им подобных надевать смирительные рубашки. Надо безжалостно вырывать эту сорную траву.

Совсем не понятно, как после стольких перенесенных во времена сталинского режима страданий люди маршируют по Красной площади с красными флагами и портретами Сталина, а в Германии, и не только там, встречаются воздыхатели по маньяку Гитлеру. Убийцу Саддама Хусейна поддерживают не только отдельные люди, но и целые государства. Абсурд! Но многие тысячи евреев из России переселились в Германию, в страну, варварски уничтожившую не только евреев Европы, но и своих собственных граждан-евреев. В истории нет недостатка в фактах. освещающих гонения и издевательства над евреями: начиная с древнего Рима, описанного Иосифом Флавием, затем события в Испании времен Изабеллы и Фердинанда, когда евреи сжигались на кострах или изгонялись из страны, затем многочисленные погромы и издевательства над евреями в Польше и России. Но пальма первенства в изощренности и методах издевательства, варварства и в масштабах уничтожения евреев принадлежит фашистской Германии. Как /стр. 5/ же евреи России могут жить в Германии, слушать тот язык, на котором отдавалась команда убивать!! Как можно пользоваться немецким кровавым хлебом и маслом?! Ведь еще живо поколение убийц и немногочисленных, случайно оставшихся в живых людей с татуировками на руках. Народ, как и жизнь, уничтожить нельзя. Вопреки всему злу, жизнь продолжается. Евреи создали свое прекрасное государство Израиль, восстановили свой древний язык. Израильская армия способна защитить свой народ.

Убить жизнь совсем не просто. Если лягушку декапитировать, она способна довольно долго жить, прыгать без головы, а ее вырезанное сердце может часами сокращаться на тарелке с физиологическим раствором. Живой мир хорошо использует свои колоссальные возможности.

Человек должен знать, что он сделан из добротного прочного материала, и, конечно, надо уметь и знать, как пользоваться этим богатством. Жизнь дана нам на радость, надо радоваться даже не совсем удачным дням.

Будучи очень тяжелым больным, поэт Светлов без шуток не обходился. На телефонный вопрос приятеля, что ему принести, ответил: «Рак у меня есть, принеси пива».

В каждом человеке заложен талант, и его можно и должно развивать. Главное – суметь найти и увидеть эти драгоценные крупицы таланта и, конечно, использовать, в надежде принести пользу себе и другим. В мире погибло значительно больше талантов, чем проявилось. Сколько таких не проявившихся музыкантов, художников, поэтов и ученых? Эти строки ни в коей мере не отношу к себе, тем не менее, мне хочется поделиться мыслями, рассказать о некоторых событиях довольно длительного, необычного отрезка времени, периода ломки и коренных изменений в мире. Об этом времени /стр. 6/ уже написано много и еще будут писать. Возможно, мне удастся добавить еще один штрих, буду стараться. «Взялся за гуж – не говори, что не дюж». Я заранее приношу свои извинения тем, кто, возможно, будет читать это сочинение, так как оно далеко от совершенства.

Моя жизнь прошла не близко, даже не рядом с литературой, и, читая эти записи, нетрудно будет догадаться об этом. Вопреки этим предупреждениям, я все же осмелюсь писать – не ради себя, а ради других, ради своих внуков и детей, надеясь, что и читатель найдет что-то полезное для себя и простит меня за дерзость взяться за перо.

2

Обычно каждый рассказ, сочинение начинается с описания места, времени и той среды, в которой происходит действие. Я не отступлю от этих канонов. Начну с места, то есть с «гнезда», где появился на свет герой, где протекали главные события его жизни. Гнезда бывают почти у всех, но они разные: ласточкино гнездо отличается от орлиного и от гнезда аиста. Даже от воробьиного – они разные. Редко у кого из животных нет гнезда. Без него обходятся слоны и жирафы, кукушки, киты, дельфины и акулы.

Совсем не похожи друг на друга человеческие гнезда: дворянское гнездо ничего общего не имеет с крестьянским. В некоторых странах, в частности, в Индии, нередко человеческое гнездо расположено просто на тротуаре большого шумного города. Любое гнездо человека и всего живого всегда остается близким, дорогим и родным. В нем помнится все до мелочей, даже запахи. Моим гнездом, где родился и жил почти до восемнадцати лет, был небольшой белорусский городок (местечко) Калинковичи /стр. 7/, расположенный в самом центре полесских болот. В конце XVII века Екатерина II передала Калинковичи и окружающие земли князю Шаховскому. С этого времени началось переселение евреев из окружающих сел в местечко. Здесь начали расцветать торговля и ремесла. Калинковичи – типичное шолом-алейхемовское еврейское местечко с кривыми немощеными улочками, деревянными, нередко покосившимися домиками, колодцами-журавлями, керосиновыми лампами, самоварами. огромными русскими печками, занимавшими полкухни, холодными туалетами во дворах. Об удобствах говорить не приходилось. О «лампочках Ильича», радио, водопроводе можно было только мечтать, да и то только тем немногим, которые знали об их существовании. Цивилизация еще мало затронула Калинковичи. Главная улица – Советская – была вымощена грубым булыжником. Человеку, ехавшему по ней на повозке, отбивало задние места. Продолжением главной улицы была дорога на город Мозырь, более крупный, чем Калинковичи, расположенный на правом гористом берегу реки Припять. От Калинковичей до Мозыря всего десять километров, и мы, ребята, часто ходили туда пешком купаться. Припять в то время была широкой, полноводной, судоходной рекой, никто из нас тогда не осмеливался ее переплывать, она казалась нам могучей и недоступной.

На главной, Советской, улице было всего три-четыре двухэтажных дома. Из них один, каменный, принадлежал до революции семье поэта Телесина, жившего в Израиле, недавно умершего. Остельные дома были одноэтажными. В них размещались небольшие лавочки. В одном из них, более просторном каменном доме, был особый магазин – Торгсин (торговля с иностранцами). В этом магазине, в отличие от остальных, можно было найти большое разнообразие качественных продуктов, но /стр. 8/ попадались они только за золото и иностранную валюту, когда начался голод 1933-34 годов, этот магазин спас многих людей. В Торгсин несли обручальные кольца, сережки и то золото, которое в прошлые годы не успел реквизировать НКВД, а получали за это муку, крупу, сахар и отруби, которые были в большом ходу. Из отрубей пекли лепешки, богатые витаминами группы В. Правда, тогда об этом еще мало кто знал.

Много людей погибло в эти годы от голода. Торгсин спасал не только голодных (конечно, тех, у кого были обручальные кольца и фамильные драгоценности), а также и советскую власть, остро нуждавшуюся в золоте. Среди населения обладателей золота было мало. Заходить в Торгсин хотя для того, чтобы посмотреть, понюхать, вспомнить запах продуктов удавалось только тем, кто сдал золото и имел об этом квитанцию.

В Торгсине не было очередей, а в обычных хлебных магазинах очереди тянулись длинными змейками по двести и более человек. Занимали очередь в четыре-пять часов утра. Об одной такой очереди хочется рассказать. Правда, было это позже, в 1940-м, предвоенном году. Рано утром, еще до школы, я проник (без очереди) в магазин, и как-то мне удалось (продавщица была знакомая) купить буханку хлеба. В очереди поднялся крик, явились два милиционера и попытались забрать у меня хлеб, но я оказал сопротивление. После этого хлебного инцидента мне пришлось вместо школы целый день провести в милиции.

Несмотря на голод. особенно на Украине, составы с зерном продолжали регулярно отправляться в Германию. Об этом мы знали из рассказов железнодорожников.

В Калинковичах, хотя он был небольшим городком, улиц и улочек было много, и названия у них были стандартные: Советская, Красноармейская /стр. 9/, Калинина, Куйбышева, Первомайская и т.д. Ни одно название, хотя бы косвенно, не напоминало о еврействе. А город-то был еврейским.

Наша улица Пролетарская отходила от главной, Советской. Вернее, это был небольшой переулок с 25-30 одноэтажными деревянными домами. Во время дождей – грязь, в сухую погоду – пыль. Только в 1939-40 годах появились деревянные тротуары. Основным средством передвижения были конные повозки, погоняемые ездовыми «балаголэ» с очень звучными голосами. На улицах только и слышно было: «Берегись лошади!», «Берегись!»

Я впервые увидел легковую машину примерно в 1937 году. На улице, у райкома партии, стояла блестящая, покрытая лаком машина М-1. Мне казалась она очень красивой, почти живой. При попытке погладить ее окрик шофера остановил меня. Это была райкомовская машина, и дотрагиваться до нее запрещалось.

В то время еще разъезжали по улицам очень приятные и удобные фаэтоны на рессорах, которые вскоре совершенно исчезли, возможно, как пережитки капитализма. Хотя в настоящее время фаэтон не редкость в Нью-Йорке, Париже, Испании (Малага) и других местах.

3

Вокруг Калинковичей рос довольно старый чистый большой сосновый лес, богатый дичью. Запах сосны привлекал сюда на лето большое количество дачников из Ленинграда и Москвы. Лес был богат грибами (боровики, подберезовики, подосиновики, лисички) и ягодами (земляника, черника, а осенью и брусника). Отдельные болотистые места занимали заросли орешника. Ходить туда было небезопасно из-за множества змей. Хотя страх перед /стр. 10/ змеями был явно преувеличен, особенно в еврейских семьях, где детям его внушали. На самом деле большинство змей в наших краях не ядовитые, за исключением медянки и гадюки.

Когда мне было 10-12 лет, этот лес мне казался огромным, с волками, зайцами и даже бандитами. В этом я еще больше уверился, когда однажды наша корова Манька не возвратилась домой с пастбища, и мы с отцом бродили по лесу много часов в поисках ее. Уже под вечер, усталые и голодные, мы возвратились домой без Маньки. Вся наша семья – мама, папа и я – были очень огорчены. Только через неделю деревенские мужики привели ее, грязную, со впалыми боками, но довольную своим возвращением. Манька была почти членом нашей семьи, светлой масти, подвижная, не отличалась покладистым характером и требовала внимания и ласки. Возвращаясь с пастбища, она останавливалась у крыльца, мычала и требовала лакомый кусочек, без чего в сарай отказывалась идти. В доме у нас всегда были в достаточном количестве вкусные молочные продукты. Даже сегодня, спустя больше чем пятьдесят лет, мне помнится запах парного молока, свежего масла, сметаны и творога.

Примерно в 1934 году в Калинковичах появились сепараторы для перегонки молока. Сливки, как и всё жирное, очень ценились, а перегон (1%-ное молоко) считался побочным ненужным продуктом, который отдавали крестьянкам для вскармливания поросят. Как меняются время и взгляды! Теперь всё наоборот: обезжиренное молоко (перегон) – себе, а сливки только на любителя.

Хорошо помнится вкус и запах свежего, еще теплого только испеченного, с хрустящей корочкой, хлеба со сметаной или маслом. Было еще вдвойне вкуснее съедать это на улице в компании мальчишек. Память об этом, казалось, незначительном, остается наравне с важными событиями. /стр. 11/

Уж коль зашла речь о пище, нельзя не вспомнить о маминой кошерной кухне с ее богатым разнообразием еврейских блюд: о кисло-сладком мясе (эсык флейш), цимесе, фаршированной щуке, фишкартофл и других. Кстати, калинковичан называли (дразнили) «калинковичер фишкартофл». В самом деле, фишкартофл было самым распространенным блюдом, когда не было рыбы (а она была только по праздникам). Картофель заменял ее. Брали свежую картошку, лук, перец – все это тушили на медленном огне в русской печке. И это уже называлось «фишкартофл», хотя сама рыба еще плавала где-то в реке. А вот чолнт готовили так же, но уже с мясом, и только на субботу. Незабываемый вкус «а кишке»: картофеля с жирной говядиной и самой кишки, заполненной жареной с луком и жиром мукой. Мясным фаршем и специями. Всё это ставилось в русскую печь на ночь с пятницы на субботу. Конечно, о холестероле никто не имел понятия.

Еврейская кухня очень разнообразна, вкусна и довольно экономна, но это уже отдельная тема.

4

Население Калинковичей составляло примерно пять-шесть тысяч человек. Возможно, и больше: перепись населения проводилась редко. Подавляющее большинство из них были евреи. Русский язык для многих приравнивался к иностранному. Умение писать по-русски было привилегией немногих. Тот русский, который можно было услышать, был хорошо разбавлен идишем, и трудно было понять, чего в нем больше. Многие белорусы хорошо говорили на идиш. Он был основным языком общения. Даже председатель горсовета Баргман и его секретарь Лельчук были евреями. Выступления на /стр. 12/ митингах и собраниях Баргман нередко делал на идиш. Однако все эти послабления быстро закончились. Примерно до 1932 года просуществовала только одна еврейская школа, которая была закрыта, и вместо нее выстроена новая большая белорусская школа имени Сталина. В городе были две синагоги и одна церковь, которые в 1936 году были закрыты и превращены в складские помещения. Был клуб-кинотеатр, в который приезжали еврейские бродячие музыканты (клейзмеры) и артисты. На эти выступления трудно было достать билет. В городе в такие дни был праздник. Но это скоро закончилось, как и все, что было связано с еврейством.

Народ жил бедно, мало кто работал. Хорошо, если были корова и огород, Крупные предприятия отсутствовали, были только мелкие, кустарные производства: лесопилка, мельница, маслобойня, артель по изготовлению чернил, пожарная команда (с оркестром), леспромхоз. Конечно, эти мелкие предприятия не могли обеспечить работой все население города. В пяти-шести километрах от города был крупный железнодорожный узел: одна линия «Ленинград-Одесса», другая «Брест-Москва». Но евреи там почти не работали. Немало в городе было ремесленников (сапожников, портных, столяров и кузнецов) высокой квалификации. Но население из-за отсутствия денег не обеспечивало их работой. Люди бедствовали.

Бедность тоже бывает разная. Одна – когда стоят на улице с протянутой рукой, это высшая степень бедности. Такого у нас не помню. Люди помогали друг другу так, чтобы бедный не чувствовал себя униженным. В порядке вещей было передавать одежду, вышедшую из употребления по размеру, приглашать на субботний ужин (особенно, если знали, что у соседа на столе пусто). Уж если на Песах (пасху) детям покупались новые брюки, /стр. 13/ платье или ботинки, то это становилось известно всей улице. Ребенок был счастлив, обновки запоминались надолго, а может, на всю жизнь.

У детей никогда не было настоящих игрушек (кроме ваньки-встаньки и качающейся верховой лошадки ничего не припомню). Однажды тетя Хая из Канады прислала надувной ярко-синий шарик. Таких красивых шариков мы еще не видели. Для всеобщего обозрения решили повесить его высоко на крышу дома, но задели за что-то, и он лопнул. Сколько было огорчений!

Лыжи мы мастерили сами из досок. Строгали их, шлифовали наждаком, смазывали, прикрепляли ремешки – и лыжи готовы. А чтобы иметь коньки, на выстроганный кусок твердого дерева натягивали толстую проволоку, и это совсем не плохо служило коньками. Мы сами шили покрышки для футбольных мячей (хотя магазин культтоваров существовал, но мячи всегда отсутствовали, а резиновые камеры к ним были). Шил покрышки Хаим-Исэр Шнитман, светлая ему память. Он был мастером на все руки.

Этот же Хаим-Исэр был прекрасным мастером-солдатом на фронте, храбрым воином. Однажды в Молдавии во время тяжелого боя погиб командир роты. Хаим-Исэр принял командование на себя и выиграл бой. За проявленную храбрость и умелое проведение боя Хаим-Исэр был повышен в звании и награжден не то орденом Александра Невского, не то Богдана Хмельницкого, точно не помню, каким из них, но хорошо знаю о Хмельницком как об известном антисемите-погромщике. Уж очень неподходящая награда, возможно, досталась еврейскому парню.

Интересная история приключилась у меня с Хаимом-Исэром. Мы собрали детекторный радиоприемник. Необходимо было вывести наружную антенну и заземлить ее. Для этого нужна была медь. /стр. 14/ Мы заметили в сарае нашего соседа много металлического лома и надеялись там подобрать або кусок меди. Сарай был закрыт, и нам пришлось пробраться в него через крышу (полати), где лежало сено. Мы спрыгнули вниз, взяли большой кусок меди, поднялись вверх на полати к выходу и вдруг в сене заметили лежащего человека с открытыми черными глазами и большой кудрявой шевелюрой. На такое мы не рассчитывали, и это нас не обрадовало. Медь тут же была брошена, а сами мы с высоты прыгнули вниз и огородами убежали на центральную Советскую улицу. Казалось, что инцидент закончен, мы в безопасности и можно отдохнуть. Мы решили попить, но это было большой ошибкой, так как спустя несколько минут, идя по улице, мы вновь встретили этого кудрявого человека. Если бы мы прошли спокойно мимо него, все обошлось бы. Но мы стали убегать, и он узнал в нас непрошеных посетителей сарая и стал кричать: «Воры, воры!!» Дело приняло серьезный оборот. Пошли слухи, что мы украли из сарая какие-то вещи, нам грозили судом. Неприятная ситуация была сглажена взрослыми.

Мы сами делали фотоаппараты – корпус из фанеры, объектив от карманного фонаря, матовое стекло – обычное стекло, протертое речной галькой. Получались довольно приличные фотографии. Сегодня, спустя много лет, иногда задаешь себе вопрос: «Что лучше – зайти в магазин, купить лыжи, коньки, радиоприемник, игрушки, или лучше своими руками сделать, додуматься, изобрести?» Возможно, сегодняшний прогресс в науке, технике, медицине достигнут благодаря тем самодельным игрушкам?

Одна из тех фотографий сохранилась у меня до сих пор. На ней почти вся наша уличная футбольная команда ребят. Этой фотографии 64 года. Она пролежала у меня в кармане всю войну, поблекла, потрескалась, но очень дорога мне. Эта фотография – память о тех, с кем прошли детские годы. /стр. 15/

Верхний ряд (слева направо): Файке Гинзбург, Лейзер Зайчик, Беньямин Горелик; нижний ряд: Хаим-Исер Шнитман, Владимир Шендерович, Авремл Шнитман. Автор просит прошения за недостаточно высокое качество этой и некоторых других фотографий это любительские снимки более чем шестидесятилетней давности и они сильно пострадали от времени.

Кроме того, она является документом, опровергающим измышления Солженицына, исказившего в своей книге «Двести лет вместе» правду о совместном проживании евреев и русских на протяжении последних двух столетий. Он пишет, что евреи могли бы провести войну самоотверженней, что на передовой, в младших чинах, евреи могли стоять гуще. И еще…

Солженицын пишет: «Я видел евреев на фронте. Знал среди них бесстрашных. Не хоронил ни одного». На этой фотографии от 20 июля 1939 года шесть шестнадцатилетних мальчиков. Это часть /стр. 16/ нашей уличной футбольной команды. Из них остались в живых только я и Хаим-Исэр Шнитман. Файке (Феликс) Гинзбург погиб на фронте. Нема Горелик – командир роты противотанковых ружей – погиб под Запорожьем, а его брат Яйнкл погиб под Воронежем в 1942 году. Авраам (Авремл) Шнитман погиб на фронте. Самуил Либман погиб на фронте. Мой друг Лейб Фейгельман погиб на фронте. Из моего класса погибли Борис Эпштейн, Толя Гомон и другие. Пине Кацевман и Меир Гомон – военные летчики, участвовавшие в боях всю войну, живы. Один из них живет в Хайфе. Этот далеко не полный перечень мальчиков с маленькой калинковичской улицы и из моего класса, погибших на фронте и участвовавших в боях, говорит сам за себя и, повторяю, является доказательством, опровергающим глобальные выводы господина Солженицына.

5

В 1925 году папа построил довольно просторный деревянный дом из трех комнат, кухни и крылечка с декоративными вырезками, по адресу Пролетарская, 9. Мне дом казался очень большим (это было время, «когда деревья были большими»), с дурманящим приятным запахом свежесрубленной сосны. В доме был погреб, а под крышей – большой чердак, засыпанный белым чистым песком. Здесь можно было даже играть в прятки.

Однажды, копаясь в песке, я нашел мешочек, наполненный золотыми монетами. Обрадовавшись этому, тут же отнес находку папе, но он почти не отреагировал на нее. Забрал мешочек и даже не сказал спасибо. Значительно позже я понял такую реакцию папы. Ведь за такие мешочки людей надолго сажали в тюрьму. /стр. 17/

O доме можно писать еще много. Здесь было много хорошего и не меньше плохого. В нем прошли мои детство и юность. Из этого дома в неполных восемнадцать лет я ушёл в армию в 1941 году и уже никогда в него не вернулся. Наш дом был построен на месте, где стоял дом дедушки Велвла (маминого отца) и небольшой завод сельтерской воды и ситро, сгоревшие во время пожара в Калинковичах после революции.

Дедушка был довольно зажиточным человеком. Bro семьерская вода пользовалась большим спросом. Он был уважаемым гражданином в городе, его место в синагоге было самым почетным, у Арон Кодеш. К сожалению, я его не знал, так как он умер еще до моего рождения.

Благодаря пожару и потере имущества (нет худа без добра!), семья дедушки не оказалась в рядах нэпманов (НЭП – новая экономическая политика, введенная Лениным в двадцатые годы). Никто из семьи дедушки не был арестован.

Обычно калинковичских нэпманов арестовывали и высылали в Соловки (знаменитые Соловецкие острова). Даже на нашей маленькой улочке многие отбывали срок на Соловках. Немало там осталось навечно. Нэпманов еще называли лишенцами, так как их лишали права голоса, а их детей лишали права учиться в высших учебных заведениях, лишали права работать в государственных учреждениях и т.д.

6

Репрессии заставили многих людей, особенно молодежь, покинуть родные места, уехать в большие города и там раствориться в толпе, чтобы скрыть свое происхождение, примкнуть к классу рабочих-пролетариев. Меняли свои имена и фамилии, женились и выходили замуж за неевреев. /стр. 18/ Пинхас становился Петром, Хана – Аней, Моше – Мишей и т.д. Типичные евреи, как по внешнему виду, так и по документам, становились русскими и белорусами, а некоторые из них даже стали глядеть свысока на своих бывших товарищей-евреев. Ветречались и такие, чрезмерно лояльные, которые выступали на митингах и собраниях с антирелигиозными и даже антисемитскими речами. В революционные праздники, во время демонстраций, они разъезжали на грузовых автомашинах с расклеенными на бортах карикатурами и лозунгами, распевали частушки на эту же «злободневную» тему.

В те далекие времена были заложены основы советского антисемитизма, хотя в царские времена недостатка в этом также не было.

В десяти минутах ходьбы от нашего дома протекала небольшая речушка шириною в 3-4 метра, глубиною в 1,5-2 метра, с заболоченными низкими берегами. Даже не помню ее названия (а было ли оно?). Вначале она текла на восток, затем круто поворачивала на юг и где-то в районе города Мозырь впадала в Припять – большую судоходную реку. Правый заболоченный берег этой речушки, местами переходивший в трясину-топь, заросший ольховником и высокой травой осокой, казался тихим, безопасным местом. Но стоило случайно сюда забрести лошади пощипать сочную траву, ее затягивало в эту трясину, и спасти это бедное животное было почти невозможно.

В речке водились сомы и вьюны, но они были некошерные – без чешуи, поэтому их не ловили и не ели, и они быстро размножались. Встречалась плотва, а в тихих заводях и караси. Много было пиявок. Когда мы купались, они впивались в тело, насасывались кровью, надувались, как пузыри, а насытившись, отваливались. Немало времени ребята нашей улицы проводили после школы, а то и вместо нее, на речке. Приятно вспомнить то время, /стр. 19/ когда босиком, в коротких штанишках, мы быстро сбегали по тропинке вниз к реке. Это было излюбленным местом, где не только купались, играли, запускали высоко в воздух бумажных змеев, но строили из ольхи большие палаши, сносили сюда добычу после набегов на соседские огороды и сады. Нередко проникали в богатый поповский сад, кое-что приносили на дому и устраивали пикники. Правда, этого слова мы не знали и заменяли его словом «саласудэ». Здесь, у костра, мы подолгу засиживались, рассказывая сказки и всякие небылицы.

На речке женщины полоскали белье, даже в зимнее время, в проруби. Помню, мама ходила на речку с тяжелыми тазами белья и пряником (это деревянная палка, которой отбивали белье). Я и папа помогали ей нести эту ношу.

Однажды, после прочтения «Робинзона Крузо», мы решили совершить путешествие вниз по реке, вначале до Мозыря, затем по Припяти до Киева, а там по Днепру до самого Черного моря. На этом наша фантазия как будто бы заканчивалась. Но были некоторые ребята, считавшие вполне возможным продолжить путь дальше. Особенно после того, как к нашей соседке Мере Симанович пришла толстая, красиво изданная книга сказок из Палестины, написанная ее сыном Шломо Симановичем. Было очень интересно побывать в этой сказочной Палестине, но даже для нас, подростков, это было только мечтой. Но нам казалось, что Черное море-то рядом и это мы, конечно, осилим.

Почти всю весну, до июня, мы строили лодку. Наконец лодка была построена, просмолена, прокопчена, покрашена, загружена продуктами и… в путь. В один из дней, совершенно секретно, мы начали свое путешествие. Но спустя несколько часов после отплытия на нас напала группа деревенских мальчишек, лодка (плоскодонка) была перевернута, и мы, мокрые, голодные, с синяками и /стр. 20/ шишками бесславно закончили свой поход. Лодка осталась трофеем деревенских мальчишек.

Вокруг этой лодки еще долго шла борьба. Фактически началась настоящая война. Готовилось oружие: рогатки, весьма опасные, стрелявшие камнями, лук и стрелы с наконечниками из гвоздей и другое. Правда, до большой войны не дошло. В конце концов после переговоров мы получили назад свою лодку, но уже разбитую и не годную для плавания.

7

Описал, как мог, Калинковичи и то, что было вокруг них, дом, где рос. А теперь постараюсь рассказать о людях, живших в нем. Во-первых, это мама и папа. Эти две маленькие фотографии пролежали у меня в кармане всю войну.

Сколько написано о мамах! Сколько о них сложено песен, поэм, стихов и книг! Есть разные мамы – как Салтычиха или как еврейская мама («а идише маме»), но обе эти мамы, казалось бы противоположные, разные, остаются самыми близкими и дорогими для нас всех. Сама тема «Мама» не имеет конца и границ, она беспредельна, как вселенная. Мама – это всегда журчащий родник чистейшей целебной воды. Чтобы написать о маме, надо суметь найти слова из всего обилия слов, подходящие только для описания Мамы! Легче это сделать поэту, художнику, музыканту. Но и каждый обычный человек может и должен рассказать своим детям и внукам о своей маме, о своих родителях.

Моя мама была типичной «а идише маме»: небольшого роста, энергичной, подвижной, весьма прилекательной, с черными круглыми глазами и большой копной темных волос. А главное, она была /стр. 21/ беспредельно добра к семье, людям и особенно ко мне. Она была сверхчистоплотной, весьма религиозной. Если в дом заходил человек нерелигиозный, нееврей, и пил воду из чашки, чашка эта выбрасывалась, а если из стеклянного стакана, он потом кипятился.

У нас была раздельная молочная и мясная посуда, и, конечно, раздельные столы. Мама прекрасно готовила и пекла; было какое-то необъявленное соревнование между женщинами-соседками на лучшее блюдо. Часто носили друг другу попробовать блюда, особенно печеное и варенье…

Мама очень любила музыку. К сожалению, не только у нас в доме, но и в городе не было радио. Даже патефон был редкостью. Я помню: чтобы послушать музыку, мама ходила на соседнюю улицу, где из окон дома звучал патефон. Звали мою маму Фрейдэ (Радость). Это имя соответствовало ее характеру. Несмотря на то, что она была весьма привлекательной, она поздно вышла замуж, хотя сваталось к ней много хороших парней, да все не те: сапожники, мясники, портные – люди невысокого происхождения (без ихеса), которые даже толком не знали Тору. А Фрейдэ была из влиятельной, довольно богатой, очень религиозной семьи, и это обязывало ее соблюдать этикет, принятый в то время.

И она ждала и дождалась своего суженого. Он был совсем не из Калинковичей и мало походил на калинковичских парней, откуда-то издалека, из деревни Городищи, что рядом с небольшим городом Капаткевичи. Родился папа в весьма почтенной религиозной семье лесопромышленников.

Его родители, мои дедушка и бабушка, Иегошуа и Тайбл Шендерович, имели большую дружную семью из трех сыновей и шести дочерей. Один них, самый старший, самый крепкий, Барух, светлая ему память, стал мужем Фрейды и, естественно, моим отцом.

/стр. 22/

Мои дедушка и бабушка – Иегошуа и Тайбл Шендерович

Барух вырос в деревне, среди полей и лесов, и был настолько крепок, что деревенские парни не решались с ним состязаться. Он мог на ходу остановить несущуюся пару лошадей, держась за дышло повозки сзади. Барух был высоким (в семье ростом никто не был обижен, даже девушки), стройным, красивым. Знал древнееврейский язык и Тору. Был трудолюбив, владет не только пером, но и топором. Такой человек был достойным стать мужем Фрейды и, конечно, стал им.

Барух был смел и решителен, и в то же время весьма застенчив. Рассказывали, как однажды в время оккупации Белоруссии поляками в 1920 году (поляки также не брезговали устраивать еврейские погромы), он провел всю ночь один с мешком муки на кладбище. Этот человек не кичился своей силой, не афишировал ее, стеснялся своего высокого роста и даже размера ботинок (они были 48-го размера и делались только на заказ). Он был тих и добр. Окружающие деревенские люди любили его и ласково называли Борушек.

Чтобы более полно нарисовать портрет папы, отмечу еще один штрих его характера. Это было весной 1938 года. Мамы уже не было. Мы с папой спали в одной небольшой комнате у окна. Рано утром, солнце уже взошло, сквозь сон я услышал царапающие звуки из окна. Взглянул в окно и увидел две руки, снимающие оконную замазку. Сон как рукой сняло. Я стал тихо будить папу. Он неохотно посмотрел в окно, и, ничего не увидев, сказал, что это моя фантазия, и тут же заснул. Я, конечно, спать уже не мог и стал наблюдать за окном. Через некоторое время руки снова появились. Когда уже было вынуто стекло, я снова разбудил папу. Он посмотрел и понял, что это не фантазия. Не поднимаясь с кровати, он велел мне взять стоявший рядом тяжелый утюг и, когда в окне /стр. 24/ появится человек, по его команде бросить в него утюг. Так я и сделал.

Позже, когда мы вышли на улицу, на земле у окна увидели оставшиеся следы крови. Я был очень взволнован происшедшим, а папа – нет. Как будто ему часто встречалось такое.

Описал портреты мамы и папы, а теперь – свадьба. Свадьба родителей прошла на славу. Конечно, я на ней не присутствовал, но сведения о ней приходили ко мне от разных людей в разные годы. Свадьба была богатой, многолюдной, с соблюдением всех канонов еврейской религии. В то время советская власть еще не наложила свои запреты на религию. Играли клейзмеры, была купа, жених разбивал стакан, был заключен брачный договор, который я в детстве держал в руках, но смысла его не понял. Как воспоминания о свадьбе, в шкафу долгие годы висели без употребления необычайно красивые наряды мамы.

Чтобы уберечь семью от частых еврейских погромов, мой дед Иегошуа решил покинуть Россию и вывезти свою семью в Америку.

После долгих хлопот в 1921 году вся семья папы из Белоруссии выехала в Америку. Остался в России только один папа, так как моя мама отказалась ехать и оставить своих сестер. Время показало, что решение деда уехать было правильным. Все члены семьи прожили в Америке хорошую интересную жизнь.

Начиная с 1937 года, переписка с заграницей под страхом ареста была запрещена. Так что долгие годы я не знал о существовании братьев и сестер папы. Впервые увидел я этих своих родственников спустя пятьдесят лет, уже после моего приезда в Израиль. Теперь в живых остались только многочисленные двоюродные братья и сестры и их семьи. /стр. 25/

Кратко рассказал о своих родителях, теперь несколько слов уделю себе.

В один из наиболее жарких месяцев года, в июле 1923 года (драй вохн ин тамуз) родился, точнее, доктор Калацей с помощью щипцов вынудил родиться мальчика весом аж в 12 фунтов – просто великана. А мама Фрейдэ, светлая ей память, была весьма миниатюрной женщиной. Каково ей было рожать такого гиганта-сыночка?! А сколько было радости: ребенок был долгожданный (матери было за тридцать) и всеми желанный. Это было событие не только в семье, но и для соседей. Мальчик получил имя Велвл (Вова) в память о дедушке. Когда я начал ходить в школу, то, проходя мимо дома доктора Калацея, всегда получал конфетку и заодно щипок в щеку. Другие мальчики не понимали, почему мне такое предпочтение.

Дело в том, что мое рождение было победой не только мамы, но и доктора Калацея. Спаситель любит спасенного так же, как спасенный – спасителя. Ребенок рос и развивался как все дети, но в доме все близкие и родные считали его особенным, почти вундеркиндом. А когда он подрос и достиг 5-летнего возраста, ему запрещалось играть улице с плохими детьми. Маленький Велвл (Вова) был центром, вокруг которого все вращалось в доме. Не только мама, но и тетки – Рахель и Мине – занимались его воспитанием. Конечно, приятно, когда тебя все любят, ухаживают за тобою, но… Есть такая пословица: «Много нянек – дитя без носа». Вопреки пословице, мой нос остался достаточных размеров.

Мама была удивительно добра и ласкова мне, всегда беспокоилась, «а вдруг что-то случилось или случится». Я не выпадал из ее поля зрения ни днем, ни ночью. Она решалась целовать меня только спящего, чтобы я не почувствовал себя, как она думала, одиноким, одним ребёнком в /стр. 26/ семье. В народе таких детей называли бен-ёхид. Помню маму, бегущую по улице с ложкой в попытке еще что-то сунуть ребенку в рот. Несмотря на то, что уже прошло много лет, почти каждый день вспоминаю свою маму. Она осталась в памяти как яркая звезда первой величины, освещающая мне дорогу всю жизнь. Примерно в пять лет меня стали называть не Велвлом, как обычно, а Вовой. И так до 18, до самой армии.

Даже сейчас, уже здесь, в Израиле, мои одноклассники, с которыми учился еще в школе с первого класса – Маня Равикович, Рахиль Гинзбург, Пинхас Кацевман, Нина Карагодская, Аня Комиссарчик и другие называют меня Вовой.

8

В возрасте пяти лет я начал ходить к частному учителю (меламеду) изучать еврейскую историю, язык и Тору, но занимался у него только около шести месяцев, так как под страхом ареста учитель вынужден был отказаться от преподавания. В те тяжкие, репрессивные, темные годы евреи были лишены своего языка, религии, культуры. Даже само слово «еврей» стало оскорбительным и употреблялось все реже и peжe, а в конце концов было заменено аморфным, безликим выражением «лица еврейской национальности».

Уже далеко не каждый осмеливался выполнять еврейские обряды – справлять хупу или обрезать ребенка. Единственный шойхет (резник – идиш) Менаше был арестован, и люди лишились кошерного мяса. Приглашали резников из других мест. Нельзя было сделать «брит мила» (обрезание – иврит). Чтобы зарезать курицу, люди /стр. 27/ выстаивали (больше ночами) большие очереди или ездили далеко в другие места, где еще сохранились резники. А позже религиозные люди отказались от мяса и стали вегетарианцами. В это время создавались различные антирелигиозные общества типа «Безбожник». Члены общества имели членские билеты и платили членские взносы. «Славная коммунистическая партия» умело пользовалась кнутом и пряником. Были сняты не только волосы, но и голова еврейского народа.

Хочу описать один юмористический эпизод из жизни советского школьника. Этим школьником был я, учился в четвертом классе. Как обычно, в Первомайский праздник для украшения колонны демонстрантов всем участникам были розданы плакаты, транспаранты и портреты советских вождей. Мне достался портрет Червякова – председателя совета народных комиссаров Белоруссии, а моему приятелю Люсику Комиссарчику – портрет Молотова. Я не знал, кто такой Червяков, но хорошо знал Молотова. Вдруг громко говорю Люсику: «Мой Червяк лучше твоего Молотова». Это услышала учительница и, бледная, дрожащая, подошла к нам, ничего не сказав, развела нас в разные углы. Дома я все рассказал папе. Он тоже побледнел и тихо сказал, что об этом нельзя говорить, Только потом я понял, что, изменив слово «Червяков» на «Червяк», совершил политическую ошибку, что могло вызвать неприятные последствия для папы и для учительницы.

Жизнь продолжалась. Люди приспосабливались к новому порядку. Одни становились безбожниками, преданными советскими гражданами, другие — не отступали от своих убеждений, становились вегетарианцами, за их лояльность трудно было поручиться, а третьи, кто шел против течения, зачислялись в нэпманы, кулаки и как враги советской власти уничтожались.

/стр. 28/

Семья папа и я (маленькие снимки), мама (в центре).

В шесть лет мама отвела меня в школу, в нулевой (подготовительный) класс. Я очень охотно посещал школу. Фактически это походило больше на детский сад. В начальной школе, до четвертого класса, учился охотно и довольно хорошо. В дальнейшем, до седьмого класса, стал менее прилежным, начал нарушать дисциплину. Конечно, оценки снизились. Нередко за всякие нарушения /стр. 29/ выдворяли из класса и вызывали в школу маму. Такие дни были для мамы настоящим трауром. Она ходила угрюмая, расстроенная, плакала. Я давал обещания исправиться, но, к большому сожалению, все оставалось по-старому и повторялось до седьмого класса, до самой смерти мамы. С этого момента закончилось детство. Я тут же повзрослел. Я понял, что теперь ответственен не только за себя, но и за папу. Стал дисциплинированным, начал лучше учиться, исчезли из табеля тройки. Если бы мама могла увидеть мои, хоть и скромные, успехи я учебе и поведении, о чем она так мечтала, ее жизнь была бы намного лучше. Но это было ей не суждено. Появились заботы о папе, которые я выполнял добросовестно.

Мама умерла в декабре 1936 года, среди полного здоровья. Ей было только 45 лет! Она никогда не болела. Однажды в холодный осенний день она попала под сильный дождь и промокла. Зонтики в магазинах не продавались. Далеко не все их и видели, разве что в кино. И было к ним какое-то пренебрежительно-мещанское отношение. Мама простудилась и заболела воспалением легких. Ровно через неделю ее не стало. А если был бы обычный зонтик, возможно, последствия были бы другими.

Медицина в Калинковичах, как везде в Союзе, была на весьма низком уровне. В городе было два врача – Сарра Гутман и Калацей, фельдшер и зубной врач Коган. Лечить воспаление легких не умели, да и нечем было. Все лечение заключалось в уколах камфарного масла и применения кислородных подушек. Об антибиотиках еще не знали. Хотя пенициллин был открыт английским микробиологом Александром Флемингом еще в 1928 году. Только в 1944 году им начали лечить американских раненых солдат. А сульфамиды, в частности, красный стрептоцид, синтезировали в 1932 году и стали применять в 1936. В России он появился /стр. 30/ значительно позже. Воспаление легких в то время, особенно у детей и людей среднего возраста, не говоря о стариках, стояло на одном из первых мест по смертности.

Смерть мамы была для меня тяжелой утратой. Хотя сейчас после се смерти прошло уже шестьдесят пять лет, я каждый день вспоминаю ее. Даже на фронте в день ее смерти молился в память о ней. По-видимому, что такое Мама – начинаешь осознавать только тогда, когда ее теряешь.

9

Жизнь продолжалась, хотя стала иной. Исчезла мамина забота, нежность и ласка. Папа был очень добр ко мне, но это была совсем другая доброта. Исчезли маленькие незаметные нюансы материнской любви, так необходимые мальчику-подростку.

Мы продали нашу корову Маньку. Стали питаться в столовой. Вернее, я каждый день после школы приносил домой из столовой обед. Соблюдать кашрут было невозможно (в городе не было кошерного мяса). Все функции мамы стал выполнять я: мыл посуду, полы. Очень стеснялся (почему?), когда кто-нибудь приходил и заставал меня за этим занятием. Мы жили спокойно, тихо, погруженные в рутинные житейские заботы.

На футбол и другие игры оставалось все меньше и меньше времени, и наоборот, больше уходило на школьные дела. Я перешел в девятый класс, стал серьезнее. Появились усики, даже начал обращать внимание на девочек. Однажды осмелился пригласить девочку, нашу соседку Хаву, в кино. Она была хорошенькой жгучей брюнеткой с /стр. 31/ приятным грудным голосом и хорошими манерами. Мне она казалась совершенством. Часто я открывал свое окно и играл на мандолине специально для Хавы. Играл я слабо.

Хава согласилась пойти в кино, а по окончании, на обратном пути домой, я вдруг заметил сидящего на скамейке папу. Я очень смутился (хотя шел на каком-то расстоянии от Хавы), оставил Хаву и перешел на другую сторону улицы. Какие были нравы в старину! Но все же я проводил её до самого дома и даже поцеловал на прощание, правда, было уже темно. Это был первый поцелуй, запомнившийся надолго.

В это время были очень модны танцы: танго «Утомленное солнце», фокстрот «Рио-Рита», вальс «Дунайские волны». Нередко после школы мы уходили танцевать к Симе Ручаевской (только у нее был патефон). У нас были прекрасные танцевальные пары (Годл Коробко – Лёва Фиалковский, Аня Комиссарчик и другие), но были и слабые танцоры, в том числе и я. Танцуя, наступал на ноги, не соблюдал ритм, и далеко не каждая девочка соглашалась со мною танцевать. Это огорчало.

В связи с танцами не могу не вспомнить о моем соученике и дальнем родственнике Борисе Эпштейне, светлая ему память. Он был внуком рава Шнеера, очень почтенного человека.

Боря Эпштейн был настолько талантлив, что в классе считали его гением. Помимо того, что он был крепкого телосложения и красив, он умел делать все: строить, рисовать, петь, заниматься спортом, играть в шахматы, решать самые сложные задачи, грамотно писать и многое другое. Он был яркой личностью. Мы, его товарищи, обращались к нему за помощью по математике, физике. Даже учителя прибегали к его помощи – он никогда никому не отказывал. Боря Эпштейн /стр. 32/ должен был стать большим ученым, но судьба распорядилась иначе. Он погиб на фронте в самом қонце войны, под Будапештом.

Мой друг Боря Эпштейн

Я упомянул Борю в связи с танцами, так как они, в контрасте с его выдающимися способностями, были его ахиллесовой пятой. Он упорно учился танцевать, «осваивал» танцы так, как будто учился работать топором или играть в шахматы, но его танец так и не приобрел мягкости и элегантности, и, конечно, девушки неохотно танцевали с ним.

В нашей группе был еще один «танцор» не высшего класса – Петя (Пинхас) Кацевман. Зато он /стр. 33/

стал классным летчиком, летал на штурмовиках всю войну, трижды был сбит, но выжил… Сейчас живет в Израиле (в Хайфе).

Выше было упомянуто о нравах в старину. В связи с этим вспоминается случай, когда я и Люсик Комиссарчик шли по улице и, почувствовав себя почти взрослыми, решили закурить. Навстречу нам попалась наша учительница (завуч) Елена Корнеевна Белашова, очень строгая, требовательная учительница. Она, по-видимому, не заметила наших папирос. А мы тут же бросили их, разбежались в разные стороны, а назавтра не знали, как явиться в класс. Но все обошлось. И с папиросами было покончено.

В нашей школе соблюдалась строгая дисциплина. Между учеником и учителем соблюдалась дистанция, которая редко нарушалась. Вероятно поэтому нас теперь крайне удивляют чрезмерно свободные взаимоотношения между учеником и учителем в израильских школах.

10

Прошло почти два года со дня смерти мамы. Письма мы обычно получали довольно редко, но однажды пришло письмо, как я понял по обратному адресу, из тех мест, где родился папа. А спустя несколько дней папа смущенно обратился ко мне с вопросом: «Нам вдвоем трудно. Не взять ли нам кого-нибудь в дом заниматься хозяйством?» Было ясно, что у папы были более серьезные намерения. Я сообразил, связал все это с полученным письмом и тут же довольно резко ответил: «Нет! Где была моя мама, не может быть другой женщины. Я всё сожгу или уеду!» В дальнейшем к этой теме мы /стр. 34/ никогда не возвращались. Спустя годы, я очень сожалел о своем поступке.

Так мы продолжали жить вдвоем. Мы не только любили друг друга, но и дружили. Папа был настоящим учителем. Он учил меня не только физическому труду – рубить дрова, пилить, мастерить, ухаживать за огородом (наш маленький огород полностью обеспечивал нас овощами, картофелем, кукурузой), но и мыслить, умению контактировать с людьми, разбираться в различных ситуациях. Сам папа был спокойным, немногословным, трудолюбивым, смелым человеком. Папа долгие годы страдал трофической язвой голени, но не обращал на это особого внимания, не лечил. По-видимому, это было поводом отказываться от службы в царской армии, я так думаю сейчас. После смерти мамы язва обострилась, появились боли, гноетечение. Лечение не приносило результатов. Врачи решили ампутировать ногу. Мы много думали об этом. Казалось, иного выхода нет, и мы решились на операцию. Расстаться с ногой молодому (49 лет), здоровому человеку нелегко. Перспектива стать инвалидом угнетала. После долгих размышлений папа поехал в Минск, где его прооперировали. Это было в 1938 году.

Спустя какое-то время, неделю или больше, я поехал забрать его домой. Мне было тогда 15 лет. Я еще никуда, кроме Мозыря, не выезжал самостоятельно из Калинковичей, да еще по железной дороге. Поезд тащился медленно, останавливался на каждой станции. Как это было обычно в российских поездах того времени – везде мешки, теснота, чай пассажирам тогда еще не придумали разносить. А ко мне еще сидящие рядом пассажиры обращались с любопытными вопросами, на которые трудно было отвечать: «Почему ты, мальчик, едешь один?», «Кто тебя послал?» и т.д. Я пытался /стр. 35/ вначале отвечать, но кажется, не все мне верили. Может быть, думали, что я вор?

В Минск приехал рано утром. Впервые увидел большой шумный город с трамваями, многоэтажными домами. Меня удивили дворники с метлами и регулировщики движения в белых перчатках. Я растерялся. С помощью милиционера нашёл больницу. Это был клинический городок с множеством каменных одно- и двухэтажных зданий. Кругом чистота и порядок. Все было необычно. Центральное место занимало хирургическое отделение. Завесь мне помоr один очень добрый молодой врач, к сожалению, фамилию его не помню. Прежде чем пройти в палату к папе, мы прошли всё отделение, фактически сделали обход больных. Врач знал все подробности о каждом больном. Чувствовалось, что он знает и любит свою профессию. Несмотря на молодость, он излучал необыкновенный, присущий, по-видимому, только настоящему врачу, особый свет обаяния при общении с больными.

На мой взгляд, врачи – это особая каста людей. Далеко не каждому дано быть врачом. Для этого далеко не достаточно сдать экзамены по физике и химии при поступлении в институт. От будущего врача требуется еще что-то, еще какая-то невесомая добавка, которая в дальнейшем, в работе врача, играет весьма весомую роль. Вот эту добавку надо искать у будущих студентов при приеме их в институт. Я видел эту добавку далеко не у многих врачей. Она, к примеру, ярко была выражена у заведующего отделением иерусалимской больницы Хадасса профессора Файнмессера. Из тех, с кем я столкнулся в России, ею обладал профессор И.М.Розенфельд и тот врач-хирург Минской больницы, с которого я начал эту тему.

Так вот, закончили мы с ним обход больных. Мне все это очень понравилось. Для меня был открыт новый мир. Еще не задумываясь о медицине, /стр. 36/ в детстве, я не раз пытался помочь раненым птицам и собакам.

Перед нами оставалась последняя палата, где лежал папа. Направляясь туда, доктор спросил, понравилось ли мне в больнице и кем я хочу быть, явно намекая и как бы советуя выбрать его путь. Прямого ответа я не дал, но сам уже твердо решил стать врачом, помогать людям. И это сбылось. Всю свою жизнь я посвятил медицине. Перед отъездом в Израиль, в 1973 году, получил награду – «Отличник здравоохранения СССР».

Мы вошли в палату к папе. Это была довольно просторная комната на 8-10 кроватей, наполовину заполненная больными. Папа лежал с закрытыми глазами, укрывшись одеялом. Когда я вошел, он тут же открыл глаза, отвернул одеяло и приподнял то, что осталось от ноги. Была ампутирована вся голень до коленной чашечки. Мы не промолвили ни слова. Молчали… Слезы сами покатились у нас из глаз. Доктор деликатно вышел из палаты, оставив нас наедине с нашими тяжелыми мыслями. Разговор с папой не получался. Я не знал, с чего начать и как его утешить. За несколько часов пребывания в больнице я повзрослел и понял, какая ответственность теперь лежит на мне.

Позже папа продемонстрировал, как он научился пользоваться костылями. Мы начали собираться в дорогу. Тепло попрощались с врачом, медсестрами и нянечками. Больничная машина доставила нас на вокзал. Через небольшое время поезд тронулся. Мы возвратились в Калинковичи, но уже на костылях.

Папа очень переживал, стеснялся своих костылей. Больше сидел дома, стал молчалив и угрюм. Он, молодой, крепкий мужчина, не представлял себя инвалидом (в Калинковичах их называли калеками). Папе обещали в течение полугода сделать протез, но он его так никогда и не увидел. /стр. 37/ «Сталинская забота» о людях проявилась в полной мере. Прошло какое-то время, а время, как известно, лечит, пата приспособился к костылям, у него улучшилось настроение, и он приступил к работе. Жизнь вошла в свою обычную колею со всеми своим старыми и новыми заботами.

Я перешел в десятый (последнии) класс, учился хорошо, по крайней мере, без троек. Папа купил мне новый костюм, рубашки, туфли. Я уже начал думать о поступлении в медицинский институт. Шёл 1941 год. В апреле меня и еще двух мальчиков из нашего класса (кажется, Толю и Меира Гомана) вызвали в военкомат и предложили по его направлению поступить в Киевское военно-медицинское училище. Мы с папой стали взвешивать это предложение: ведь это была медицина, о чем я и мечтал. С другой стороны, как я мог оставить папу одного? Хотя он стал хорошо передвигаться на костылях, работал и неплохо зарабатывал. Нужно было решить массу бытовых вопросов, в частности, хлебный.

В то время купить хлеб означало не просто зайти в магазин и купить. Надо было с раннего утра выстоять большую, на несколько часов, очередь, чего папа сделать не мог. В этом помог мой приятель-одноклассник Люсик Комиссарчик, который добросовестно эту миссию выполнял.

Мы много думали, и по решению папы я дал свое согласие на поступление в училище. Школу с этих пор посещал формально, к урокам не готовился. Правда, нового материала уже не давали. Началась подготовка к сдаче экзаменов на аттестат зрелости, но меня это уже не касалось. Я уже витал в облаках, представляя себя где-то в Киеве, в военной форме бравого солдата. Ребята из класса с нашей улицы относились ко мне уже иначе, не так, как прежде: многие поздравляли, некоторые /стр. 38/ завидовали, а папа с гордостью смотрел на своего сына: из еврейского местечка Калинковичи сын уезжал в большой город Киев, в совсем иной мир. Как же этим не гордиться?!

На прощание папа купил четвертинку (250 г) водки (в доме водки никогда не было), и мы ее пили целую неделю. Мы тогда не знали, что это наша последняя неделя вместе в жизни. Пробежала она быстро. Наступил день отъезда. Это было третьего мая 1941 года. Весь мой класс, мальчики с нашей улицы и моя собака Джульбарс пошли меня провожать. День был светлый, весенний. Ничто не предвещало плохого. До станции было около трех километров. Мы шли, пели, радовались нашей юности, мечтали, ждали только хорошего, надеялись: все впереди.

Но судьба сыграла злую шутку. Она поступила, как злая мачеха, поменяла все краски – светлые на темные. Прощание было теплым и радостным. С трудом удалось выдворить из вагона собаку. Поезд тронулся. Я начал свой длинный путь в неизвестность расстоянием в долгих пять лет, полных горя и страданий.

11

Поезд прибыл в Киев рано утром. Затем автобус долго вез на окраину города до улицы Мельника, что рядом с тогда еще неизвестным зловещим Бабьим Яром. Там и находилось военно-медицинское училище. Нас накормили и тут же отправили на медицинскую комиссию. Я и Меир успешно ее прошли, а Толю забраковали. Меир и Толя были моими одноклассниками.

Назавтра предстояли экзамены по математике, литературе и чему-то еще. Я все сдал и поступил, а /стр. 39/ Меир – нет. Конкурc был около трех человек на место, так что Меир не прошел. Месяцем позже он поступил в летное училище, пролетал всю войну на истребителе и остался жив. Толя погиб на фронте. Итак, я был принят в училище один, остальные двое возвращались домой в Калинковичи. Я с грустью прощался с ними и терял последнюю связь с домом, школой, друзьями.

Я – курсант Киевского военно-медицинского училища. Май 1941 г.

Начались обычные армейские будни: строевая подготовка, изучение устава и материальной части, подготовка к принятию присяги. Самой трудной /стр. 40/ оказалась физическая подготовка, особенно упражнения на выносливость, к чему я оказался не готов. В школе на уроках физкультуры занимались играми или чем-то другим, не связанным с физкультурой. Часто отменяли эти уроки для занятий другими проблемами. Физкультуре в Калинковичах вообще, не только в школе, не уделялось должного внимания. О ней нередко даже от учителей можно было услышать: «Оставьте эти глупости, надо заниматься делом».

С большим опозданием Сталин стал понимать значение физкультуры. Были выпущены значки ГТО и БГТО и нормативы к ним. Стали устраиваться грандиозные красочные физкультурные парады. Но отставание по физической подготовке от Запада было очень большим. Помню, на весь послевоенный многомиллионный город Ленинград было до пяти бассейнов, а в Германии – почти в каждом детском саду.

Всё это явилось причиной того, что я оказался недостаточно подготовленным физически к армейской службе. Пришлось много трудиться, чтобы войти в форму.

В конце мая мы начали заниматься медицинскими предметами – анатомией, латынью, первой помощью раненым и др. Нагрузка была большая. Я медленно втягивался в новую жизнь и начал привыкать к нагрузкам. Учитывая мой высокий рост (184 см) и добросовестное отношение к службе, меня решили назначить командиром отделения. Большинство моих подчиненных курили, владели хорошим русским матом, чему я был совершенно не обучен. Командир же не может даже в этом отставать от своих подчиненных. я ночью уходил в туалет, там курил, кашлял до слез, снова курил, ругался самым отборным матом. Вскоре я стал /стр. 41/ равным, а в чем-то даже «равнее» своих товарищей-курсантов. Отношение ко мне изменилось.

Служба шла точно по расписанию. Многое стало привычным, рутинным, меньше тяготил армейский режим. От папы получал частые письма и охотно ему отвечал. Мой товарищ Комиссарчик навещал его и, чем мог, помогал. Все складывалось наилучшим образом.

В июне нас, молодых курсантов, стали направлять на охрану военных объектов – оружейных и продуктовых складов. Моему отделению часто доставалось охранять объекты, расположенные около Бабьего Яра. Никто не мог себе представить, что через пять месяцев это место станет символом трагедии еврейского народа. Здесь, в Бабьем Яру, только за один день тридцатого сентября 1941 года, по официальным немецким данным, было расстрелян 38.771 человек. А всего здесь было расстреляно 100.000 человек – целый большой город! – преимущественно евреев. Пропуском в Бабий Яр служило уже одно слово – еврей. Если грудной ребенок находился на руках еврейской матери, он тоже подлежал уничтожению. Глубоких стариков и инвалидов привозили на повозках и колясках. После акции расстрелов земля долго не успокаивалась – дышала коллективными легкими расстрелянных, шевелилась от массы еще живых людей. Обычно ту изуверскую работу расстрела евреев немцы поручали украинским полицаям или просто добровольцам. Некоторые из них здравствуют и поныне. Спустя двадцать восемь лет после окончания войны, перед нашим отъездом в Израиль, я, жена и дочь посетили эти печальные места. Не просто было найти Бабий Яр. Мы долго бродили по улицам Киева, расспрашивали прохожих, как пройти к этому месту. Редко кто выслушивал до конца вопрос: либо вовсе не отвечали, либо говорили «не /стр. 42/ знаю». Удивительно, что это место оставалось для многих киевлян неизвестным. Только один из многих прохожих тайком указал нам пальцем направление, куда идти. Наконец наши поиски увенчались успехом: мы нашли Бабий Яр. Вместо памятника там стоял небольшой камень с весьма скромной надписью о том, что здесь от рук немецко-фашистских оккупантов погибли советские граждане. Какие граждане?! Известно, что подавляющее большинство из них были евреями, но это слово уже давно было исключено из лексикона.

На месте Бабьего Яра планировалось построить большой парк отдыха. Но Б-г решил по-своему. Здесь начались оползни, что и разрушило все кощунственные планы горе-строителей. /стр. 43/

Примечания:

– синагоги и церковь были закрыты в 1930 году
– железнодорожная станция была в 3-х км от местечка
– знаменитый калинковичский пожар, уничтоживший половину местечка, был
не после революции, а летом 1915 года
– Колоцей Семен Дмитриевич( 1867-1946) был не доктором, а фельдшером в
Калинковичах, пользовался большим авторитетом у населения
– Елена Корнеевна Белашова (1897-1994) преподавала в Калинковичах с
1926 года, жила на ул. Загородней, участник антифашистского подполья,
заслуженный учитель БССР
– речка Кавня (по белорусскому значению сырое болотистое место, на
карте 1842 года обозначена как речка Каленковка).

Опубликовано 10.03.2019  20:33 

Белорус о жизни в Израиле

В русских районах продают белорусский хлеб — «наш спецкор по Израилю» Александр Иванов о ценах, безопасности и о том, почему эта страна не для всех

08.08.2018  11:08  ЕВГЕНИЙ ЛЕБЕДЬ

Фото из личного архива

Дверь редакции распахнулась, и на пороге появился Александр Иванов, наш спецкор по Израилю, как мы называем Сашу, ведь вместе несколько лет работали в «Вечёрке». Посыпались вопросы о жизни в ближневосточной стране, армии и безопасности на улицах, ценах на жильё и продукты и т.д и т. д. Саша на несколько дней приехал в Гродно, чтобы навестить родителей, побывать на автофестивале, а заодно заскочить в редакцию «ВГ».

Выходцам из СССР выплачивают денежное пособие

Всё началось с того, что Александр захотел открыть для себя неизвестную страну и поехал в Израиль по путёвке. За время туристического отдыха он подумал, почему бы не пожить здесь, и начал искать различные образовательные программы, а через два года оказался в Иерусалиме и провёл там десять месяцев.

— Главными факторами было наличие высшего образования и отсутствие судимости, даже иврит знать было необязательно, — говорит Саша. — Пять дней в неделю по пять часов мы изучали язык, а в остальное время знакомились со страной. Трудности в освоении иврита вызвало написание справа налево, хотя сам язык несложный.

Организаторы образовательной программы оплачивали другим выходцам из СССР съёмное жильё, где вместе с Александром жили ребята в возрасте от 21 до 30 лет. После завершения курсов они получили диплом и сделали выбор: возвращаться назад или оставаться в Израиле и начинать новую жизнь.

— Первые полгода выплачивают единовременное пособие — от 4 до 6 тысяч долларов в зависимости от возраста и семейного статуса, но деньги отдают не сразу, а разбивают на шесть месяцев, чтобы человек не забрал их и не уехал из страны, — объясняет Александр Иванов.

Города замирают по субботам

Он год жил в Иерусалиме и работал с архивами израильтян, участвовавших во Второй мировой войне. В свободное время гулял по городу и ходил на экскурсии: хотелось увидеть как можно больше достопримечательностей.

— Впечатлили бункеры времён войны за независимость (1947–1949). Их специально не убирают и оставляют для истории, — говорит гродненец. — Кроме этого дважды был на Мёртвом море, которое израильтяне называют солёным, а также на Красном море, в Хайфе, иудейской пустыне и горах. Оказывается, даже слово «армагеддон» еврейского происхождения: от слова «гора» и города Мегиддо.
В первое время Александр привыкал к тому, что для евреев суббота — это время праздника Шаббат, когда нельзя работать. Все оставляют дела и просто гуляют по городу. Закрыты магазины, не курсирует общественный транспорт, кроме арабских автобусов в Иерусалиме и маршруток между городами. По словам Александра, евреи в таких автобусах не ездят, чтобы не допустить конфликта с арабами.

Попал на закрытую военную базу

Как в любой стране мира, в Израиле есть вещи, которые удивят белоруса. Александр рассказал, что здешние жители более эмоциональны, у них развязные дети, а забрасывать ноги на сиденья в общественном транспорте — обычное явление. Израильтяне много путешествуют по миру.

Во время обучения Александр по условиям договора две недели отрабатывал волонтёром в израильской армии.

— Мы жили в казарме на закрытой военной базе, которая подлежала расформированию. Разбирали кровати, мебель, компьютерную технику, сортировали патроны, — вспоминает Александр.

Кстати, в Израиле женщины служат в армии наравне с мужчинами, и дамы из-за этого более серьёзны и дисциплинированны. Александр заметил, что вряд ли девушка будет встречаться с парнем, который не служил в армии.

Фото из личного архива

В столице не слышал только белорусского языка

Затем Александр переехал в Тель-Авив, где жильё дешевле и легче найти работу. По его словам, столица более светская, чем Иерусалим, к тому же это многонациональный город: тут можно услышать все языки мира. Правда, за время проживания он ни разу, к сожалению, не слышал белорусского.

Гродненец снял квартиру в Петах-Тикве, пригороде столицы, где живёт уже больше года. В месяц за квартиру платит около 800 долларов плюс 50 долларов за электричество. «Коммуналку» тянет кондиционер, который из-за жаркого климата включён в комнате целую ночь.

Цены в Израиле гораздо выше белорусских. За завтрак в формате шведского стола в отеле придётся выложить 40–50 долларов. Ужин в ресторане обойдётся в 100 долларов, а бутылка питьевой воды — 1,5–2 доллара. Иногда в магазинах можно увидеть продукты из Беларуси.

— В русских районах продают белорусский хлеб, а в Иерусалиме видел магазин «Мілавіцы», — улыбается Саша.

В целях безопасности могут попросить снять обувь

Из-за вооружённых конфликтов между евреями и арабами вопросы безопасности занимают главное место в стране. Везде можно увидеть солдат и полицию, а все общественные места оборудованы металлодетектерами.

— При входе на вокзал или аэропорт нужно оставлять сумку, которая проезжает по ленте и «просвечивается». Иногда могут потребовать снять обувь, но никто не спорит, понимая, что всё ради безопасности, — рассказывает Саша.

Впрочем, израильтян большое количество военных не смущает, наоборот, они считают, что так находятся в безопасности.

Страна не для всех

Александр признался, что привык к стране и пока не собирается возвращаться в Беларусь. Работу в ресторане совмещает с копирайтингом русскоязычных текстов. В месяц получает около 2-2,5 тысяч долларов и активно изучает иврит, чтобы в дальнейшем найти более высокооплачиваемое место.

Мы поинтересовались, что бы Александр посоветовал тем, кто захочет переехать в Израиль на постоянное место жительства.

— Важно несколько раз подумать, потому что это не такая простая для жизни страна, как может показаться, — ответил он. — И дело не только в климате и менталитете. Знаю много случаев, когда люди не могли адаптироваться и найти работу. А может, они просто скучали по снегу и белорусским ёлочкам?

От редактора belisrael.info:

Уже не впервой встречаюсь в последнее время, что в белорусских СМИ называют столицей Израиля Тель-Авив. Неужто молодой человек, живущий в стране не пару дней, сам так написал? Тем более, что для Израиля всегда было принципиально важно  показать миру,  что столицей есть единый и неделимый древний Иерусалим. Именно потому в последний год Америка перевела свое посольство из Тель-Авива в вечный город.

Оригинал

Опубликовано 08.08.2018  20:46

Отклики:

Sonia Pasternak 9 августа в 21:27
Там есть еще ляпы. Например Армагеддон, действительно, ивритское название. Но первая часть гора הר, а вот вторая вовсе не город Мегидо, а именно гора, по которой и был назван город.

Б. Гольдин. Благотворительность

Борис Гольдин,  доцент, кандидат исторических наук, член международной ассоциации журналистов.

(Странички из семейного дневника)

ОСТАП БЕНДЕР ИЗ ФИЛАДЕЛЬФИИ

У каждого из нас в памяти свое первое сентября. Мы привыкли, что в этот яркий и солнечный день после летних каникул дети всегда нарядные, красивые, счастливые и с
цветами в руках идут в школу. Но 1 сентября 2004 года в городе Беслане, что в Северной Осетии, праздника не было.Террористы захватили школу №1 и взяли в заложники
всех, кто собрался на утреннюю линейку: учителей, школьников и их родителей. Боевики уничтожили 334 человека, больше половины из них – дети.

Чем мы, простая семья, могла бы помочь? Решили послать деньги детям Беслана. Стали искать каналы.

– Люди охотно оказывают благотворительность, когда точно знают, кому дают деньги, и доверяют человеку или организации, – сказал знакомый журналист.

– Но будьте осторожны, – посоветовал сосед. Бывает, что немалая часть собираемых средств уходит на содержание большого аппарата какого-то фонда. Иной раз деньги щедрых жертвователей уплывают в руки тех людей, о которых ещё Гоголь писал, что это такие мошенники, каких свет не производил.

Кто-то из наших сыновей нашел в интернете сайт Международного фонда помощи жертвам террактов («International Foundation for Terror Act Victims»). Его возглавлял богатый бизнесмен Андрей Могилянский, – сын международного гроссмейстера по стоклеточным шашкам Александра Могилянского.

– Да, наш фонд собирает пожертвования для пострадавших детей от терракта в школе Беслана, – сообщил приятный женский голос. – Присылайте свои пожертвования и не
волнуйтесь.

Из публикаций в газете «Новое русское слово» и других изданий мы узнали, что детство Андрея прошло в городе на Неве. Его отец, – международный гроссмейстер по
стоклеточным шашкам, – Александр Могилянский. Имеет американское и российское гражданство. Андрей окончил один из лучших университетов – Колумбийский, имел успешный бизнес по экспорту автомобилей. Недвижимость Андрея оценивалась в 9 миллионов долларов. Спрашивается, кому ещё можно доверять? Отправили на
его имя денежный перевод для пострадавших детей от терракта.

И вдруг, как гром среди ясного неба. По всем новостным каналам передают сообщение: у себя в доме в городе Ричборо, близ Филадельфии, арестован бизнесмен Андрей
Могилянский. Ему предъявлены обвинения в организации притонов для педофилов в Москве и Санкт-Петербурге. Девочки, работавшие на Могилянского, были не старше 12
лет. По словам прокурора Восточного округа Пенсильвании Лори Магид педофил вступал с ними в половую связь для того, чтобы вовлечь детей-сирот в проституцию.

– Я предупреждал: будьте осторожны, – напомнил сосед.

– Плакали ваши денежки. Вот так. Еще не перевелись на свете
жулики и аферисты.

Мошенник, педофил и сутенер Андрей Могилянский отправлен за решетку на восемь лет.
Так неудачно закончилась наша попытка сделать доброе дело.

Эстафета мицвы

Есть такие люди… делают сильнее,

Это как лекарство раненой душе.

Добрая улыбка, слово, что нужнее,

И тепло по пульсу просится уже.

Есть такие люди… с теплым-теплым сердцем,

Раскрывают душу и дают войти.

Их тепло выходит за пределы герца,

И везет тем очень, кто их смог найти.

Т. Григорьева

Антитеррористическая операция «Нерушимая скала» в секторе Газа началась 8 июля 2014 года. Ежедневно шли тревожные сообщения.

– В секторе Газа против Армии обороны Израиля действуют почти 40000 боевиков террористических группировок, – сообщал Fox News, – таких как ХАМАС, «Исламский джихад», «Комитеты народного сопротивления», «Народный фронт освобождения Палестины», «Демократический фронт освобождения Палестины», «Бригады мучеников Аль-Аксы» (боевое крыло ФАТХ), фундаменталисты из «Бригад Абдуллы Аззама». За 50 дней они обстреляли практически всю территорию Израиля, выпустив более 4 560 ракет и минометных снарядов.

Моя сестра Гала со своей семьей уже много лет живет в Хайфе, а в Беэр-Шеве – мишпуха моей дочери Марины. Мы – далеко от них, но все вместе переживали это тяжелое время.

В воскресный день, когда собралась вся семья, старший сын Юра сказал:

– Более 500 военнослужащих Армии обороны Израиля получили ранения и находятся в госпиталях. Давайте сделаем доброе дело и пошлем им денежный перевод.

Юра служил в Советской Армии. Он лучше других понимал, что такое армейская служба, как ценится поддержка в трудную минуту. Да и сердце у него очень чуткое к людским бедам.

– Отличная идея, – поддержал младший сын Константин. – Но как это нам практически сделать?

Когда я смотрел фильм «Бегущая по волнам», запомнил такие слова:

— Смею заметить, выход есть всегда из любого положения. Его надо только найти…

Стали думать. Когда Галиному сыну Янику исполнилось 18 лет, семья проводила его в армию, где он принял присягу и добросовестно служил в передовых пехотных частях (хейль раглим – [חיל הרגלים[נקרא גם חיל הרגלים והצנחנים)

Главной особенностью Армии обороны Израиля является то, что женщины тоже военнообязанные. С отличием окончив школу, Полина сменила брата – стала рядовой (тураит – תוראית). Моя дочка Марина имела офицерское звание.

Вот и получилось, что все наши военнообязанные родственники ушли в запас. Так что на сегодня нет живой связи с армией.

Тогда мы все почти в один голос произнесли:

– Даша!

Моя жена Юля и Даша Ефимовна много лет преподавали в Ташкентском институте иностранных языков. Учили студентов английскому языку: Даша – на дневном, а жена – на вечернем факультете. Вместе занимались и на Курсах повышения квалификации. Более 25 лет прошло с тех пор, как их пути разошлись. Но крепкая дружба осталась.

Дарья Ефимовна и её муж Семен Матвеевич Цывкин, в прошлом – отличный специалист-энергетик, живут в Иерусалиме. Мы с Константином много раз гостили в этой гостеприимной семье. Однажды они «подняли» нас на холм Гиват-Рам, неподалеку от зданий Кнессета, пригласили в Музей Израиля и «Храм книги» — главный национальный музей страны, где хранятся знаменитые свитки Мёртвого моря. Мы видели шедевры Рембрандта, Шагала, Писсарро. В Саду скульптур любовались творениями Генри Мура, Жака Липшица, Пабло Пикассо, Огюста Родена.

Даша, Константин и автор этих строк у “Храма книги”.

 

Даша и  Константин в Музея Израиля.            Даша и автор этих  строк на холме Гиват-Рам.

А сколько еще было интересных экскурсий! Дарью Ефимовну по праву можно назвать лучшим экскурсоводом Иерусалима.

Скажу правду, что Дарья Ефимовна ни одного дня не носила армейскую форму. Она только носит почетные титулы «бабушка» и «прабабушка», но у нее самые тесные связи с Армией обороны Израиля.

На нашу просьбу Дарья Ефимовна ответила:

– Присылайте. Деньги вручим раненым ребятам. Всякое доброе дело – это мицва.

Дарье Ефимовне далеко ходить или искать кого-нибудь не пришлось. Только рассказала об этом младшей дочке Элле.

…Моя жена любит Нью-Йорк со всеми его театрами, музеями и выставками. Там живут и близкие родственники. Есть ещё немало других причин любить этот город. Почти все преподаватели Ташкентского института иностранных языков, которых судьба в годы войны забросила в далекий солнечный Узбекистан, сейчас живут в «городе Большого Яблока». Иногда, когда мы приезжаем с женой, ее коллеги проводят «заседание» кафедры в… одном из узбекских ресторанов, которых в Нью-Йорке немало.

Тоня Юсупова живет в Нью-Йорке и не пропускает эти встречи. Она много лет преподавала на дневном факультете Ташкентского института иностранных языков. Тоня – очень приветливая женщина. Много лет дружит с моей женой. Они несколько раз встречались в «городе Большого Яблока». Как-то Тоня сообщила, что собирается в Израиль, навестить свою дочь. Жена попросила её передать Даше, бывшей коллеге, наши деньги.

Элла побывала в военном госпитале и передала наш денежный перевод двух раненым солдатам-одиночкам Армии обороны Израиля. Помогла перевести их благодарственные письма с иврита на русский язык. Нам было приятно получить от солдат-одиночек, Ави Рата (אבי רטה) и Иосифа Меконта (יוסף מקונט), сердечные и добрые письма.

Стираются лица и даты,

Но все ж до последнего дня

Мне помнить о тех, что когда-то

Хоть чем-то согрели меня.

Согрели своей плащ-палаткой,

Иль тихим шутливым словцом,

Иль чаем на столике шатком,

Иль попросту добрым лицом.

Как праздник, как счастье, как чудо

Идет Доброта по земле.

И я про неё не забуду,

Хотя забываю о Зле.

Юлия Друнина

Да, в израильской армии есть такое понятие, как «солдат-одиночка». Этот статус получает солдат, у которого во время прохождения службы нет ближайших родственников в Израиле. Обычно это новые репатрианты, которые живут в стране без родителей.

Несмотря на то, что армия старается помогать «солдатам-одиночкам», они получают бОльшую зарплату, им дают больше отпусков и так далее, служба проходит в совершенно других условиях по сравнению с «обычными» солдатами. На данный момент в Армии Обороны Израиля служат более 6000 солдат-одиночек.

В одном из музеев Лондона я увидел картину английского художника Фредерика Моргана. Это было много лет назад, но до сих пор помню эти добродушные, милые лица роскошных дам и их со вкусом одетых детей, которые от всей души помогали голодным детям. Художник дал точное название своему полотну – «Благотворительность».

На полотне художника лицо одной из милых дам очень похоже на лицо Даши. Или, может быть, мне только так показалось?…

От редактора, Присылайте свои семейные истории.

И не забывайте о необходимости и важности финансовой поддержки сайта. Текст на русском и как это сделать, читайте внизу этой публикации  

Опубликовано 26.06.2018  08:39

 PS.
Поскольку этот материал автор назвал Благотворительность, то добавлю и здесь, что под его публикацией от 18 февраля 2021 я поместил письмо к нему, отправленное в тот же день, после чего закончилось, как он не раз говорил, очень приятное сотрудничество со мной и очень профессиональным сайтом. Хотя мог бы ответить, что был не прав или что-то в этом роде. Но куда там…
18.07.2021  01:21

Два рассказа о Стене Плача (бел.)

Шолам-Алейхем

МУР ЛЯМАНТАЎ

– Ну, распавядзіце ж мне кропелька ў кропельку, малю вас… Значыць, вы самі, на ўласныя вочы бачылі Заходні мур? На саменькай справе? Вы добра яго бачылі? Распавядзіце ж мне, як, што, калі?..

Так мой рэбе распытваў яўрэя, што кагадзе прыехаў у мястэчка з Зямлі Ізраіля, з Іерусаліма.

– Скажыце ж мне, прашу вас, апішыце мне ўсё дакладна, як, і што, і калі?

Яўрэй, які пабываў у Іерусаліме, падрабязна ўсё абмаляваў – як, што, дзе, калі. Мой рэбе праглынуў пачутае і расцвіў, распавіўся, як чалавек, што атрымаў прывітанне ад блізкага чалавека з далёкай краіны.

Рэбе так пільна ўзіраўся ў вяртанца, што не заўважыў, як мы, бэйбусы, паціху выбраліся па адным з-за стала, праслізнулі ўва двор і пракаціліся па коўзанцы.

Калі мы зноў увайшлі ў пакой, то яны ўдвух яшчэ сядзелі на ранейшым месцы.

– Мур лямантаў! – казаў рэбе іерусалімчыку. – Мур лямантаў! Вось што засталося нам ад усяго нашага Храма, ад усёй нашай дзяржавы! Мур лямантаў! Мур лямантаў…

І рэбе расплакаўся.

1888

Пераклаў з ідыша Вольф Рубінчык

Васіль Верашчагін. «Саламонава сцяна» («Сцяна плачу»), 1884-1885

Ад перакладчыка: Дзякуй за дасланы арыгінал апавядання ізраільскаму прафесару Берлу Котлерману (בערל קאָטלערמאַן) . «Kotel Maaravi» можа перадавацца і як «Саламонава сцяна», і як «Сцяна плачу», і як «Мур лямантаў», і як «Заходні мур», апошні пераклад – літаральны. Кожны з варыянтаў, безумоўна, мае сваё сэнсавае адценне. Тут я свядома вырашыў пакінуць два апошніх варыянты.

На ідышы апавяданне можна паслухаць тут:

 

Шолам-Алейхем і В. Лапцік. Партрэты з litakcent.com i naroch1.by

Вячаслаў Лапцік

CЦЯНА ПЛАЧУ

Наша група рухалася каля крапасных сцен, па каменных прыступках спускалася ў бок тысячагадовых муроў, дзе штодзень пляц бурліць ад іудзеяў з доўгімі і густымі бародамі, а насустрач нам крочыла мноства паломнікаў, счырванелых турыстаў, засяроджана-панурых багамольцаў. Прыпыніліся на высокай пляцоўцы, адкуль, як на далоні, бачылася ўся плошча Заходняй сцяны.

Народ на плошчы нібы раздзяліўся на дзве паловы. Злева стаялі ў цесным яднанні і маліліся мужчыны. Хтосьці выражаў свае эмоцыі ціха і маўкліва, а некаторыя звярталіся да Госпада занадта эмацыянальна, пачынаючы ад жэстыкуляцыі і заканчваючы пранізлівымі словавыразамі. Справа групаваліся жанчыны.

Жадаючых прабіцца да Сцяны сабралася зашмат. Але ўсіх туды не пускалі, баючыся тэрарыстаў і ўсялякіх недалужнікаў. Уваход за метраў дзвесце перакрываў бар’ер з камп’ютэрным пеленгатарам, які высвечваў тыя металічныя штучкі, якія людзі мелі з сабой у кішэнях, сумачках ці скрутках. Дзве вабныя ізраільцянкі, месцам працы для каторых лепш за ўсё з’яўлялася б сцэна тэатра, а не гэты стык разнашэрстнай масы людзей, з аўтаматамі напагатове стаялі тут жа, каля ўваходу, і засяроджана пераглядалі кішэнную маёмасць кожнага.

Я прайшоў уважлівую праверку, доўга патрасаючы над бар’ерам звязкай сваіх мінскіх ключоў. Ахоўніцы прапусцілі мяне туды, далей, на вялізную плошчу. І раптам я спыніўся, як укапаны. Бо вось так раптоўна, як кажуць у нас на Мядзельшчыне – ні з таго ні з сяго – зусім нечаканая думка прыйшла ў галаву. Паглядзеў я на іудзеяў і запаланіла мяне гэта думка ўсяго, быццам варам хто абліў. Мне хтосьці цвердзіць так ласкава, але з доляй настойлівасці на роднай беларускай мове: «Паглядзі на іх, на гэты некалі няшчасны і разбіты народ! Як яны акрыялі, як яны вераць, жывуць і моляцца Госпаду! А ты, беларус? Нават сувеніры са Святой зямлі набыць не можаш?»

І нейкі другі голас, нечы чужы, быццам адчуваючы свайго непрыяцеля, злосна пярэчыць, але зноў жа – на маёй роднай мове: «Чаго ты імі ўміляешся? Няма каго хваліць. Яны – пранырлівыя і дзелавыя, таму і паядналіся, утварылі сваю дзяржаву…»

Праходзяць дзве-тры секунды – і зноў даносіцца да мяне той голас, першы. Душой адчуваю, што гэта мае думкі, таму голас спакойны і лагодны: «Адзін раз у жыцці памаліся тут, каля славутай Сцяны… Уваж пакутнікаў-іудзеяў, апусці галаву, стань плячо ў плячо з гэтым старажытным народам зямлі нашай і, нарэшце, уваж самога сябе… Тут разам з імі звярніся да Бога…»

І другі голас, той жа, зласлівы, пярэчыць з нейкай доляй горычы: «Заціхні! Яны для цябе чужыя і нават варожыя. Не хачу і не буду! Сказаў не – значыць не! І ніяк ты мяне не выправіш, хоць лопні!»

Двое аматараў дыскусіі неяк аддаліліся і сплылі. Я і цяпер не хачу паглыбляцца ў разважанні пра анёлаў боскіх і чорных, пра сілы зла і дабра, бо стараюся звяртацца ў сваіх задумах толькі да Бога і абыходзіць усялякую містыку бокам. А тады…

Я пайшоў да Сцяны плачу. Перакананы, што раблю правільна. Настолькі быў паглыблены ў свае думкі, што па дарозе спакойна абмінуў доўгі столік з двума дзяжурнымі, якія ўсім па чарзе выдавалі чорненькія шапачкі на самую макушку – ярмолкі. Наблізіўся ўшчыльную да Сцяны, стрымана пакруціўся сярод тых, хто маліўся, каб нікога не таўхануць, выбраў для сябе месца, больш-менш не забітае народам, уціхара і непрыкметна, каб не наклікаць пярэчанняў іудзеяў, перажыгнаўся і пачаў маліцца.

Раптам я ўздрыгнуў ад нечаканасці: нешта лёгка шлёпнула па маёй галаве, якраз па самой макушцы. Рэзка павярнуўся назад і сустрэўся з дакорлівым позіркам пажылога яўрэя. Праўда, на яго твары я ўбачыў і лёгкую ўсмешку, маўляў, а-я-яй, што вы, малады чалавек, да таго ж яўна не іудзей, у нас замудрылі?.. Пажылы мужчына ад таго доўгага століка, дзе ўсім выдавалі ярмолкі, заўважыў, што адзін нейкі небарака моліцца ля Сцяны плачу без галаўнога ўбору, таму прынёс мне і надзеў на галаву неабходную шапачку.

Гэты чалавек быццам адчуў боль маёй душы і зразумеў, што менавіта мне, выхадцу з далёкай Беларусі, варта звяртацца да Бога найбольш, як нікому з велізарнейшага натоўпу турыстаў, якія ля Сцяны і не маліліся. І маліць Госпада, не заціхаючы, прасіць безперастанку.

Потым я адшукаў у сваім партманеце чыстую паперчыну і напісаў нашаму Госпаду свае прашэнні. Вывеў тэкст уціхара, нікому не паказваючы, хаця каб хто яго ўбачыў, то нічога не зразумеў бы, бо пісаў я на сваёй роднай беларускай мове. Старажытныя муры патыхалі даўнінай і вечнай неадольнай сілай. Я пашукаў між муроў тоненькі паз або дзірачку, куды можна было б запхнуць сваё прашэнне. Аднак усе шчылінкі паміж векавых камянёў былі густа пазапіханы тысячамі, сотнямі тысяч запісак з усяго свету, канешне ад яўрэяў, якія так нацярпеліся ўсялякай нечысці і апошні паратунак бачылі толькі тут, у прашэнні да Бога. Такога вечнага Заступніка і магутнага Збавіцеля.

Нарэшце, адшукаў свабоднае месца ўнізе вялікага абчасанага валуна, куды я акуратна і засунуў сваё пасланне. Так тут прынята – няхай так і будзе.

Пасля гэтага я адчуў сябе самым акрылёным і шчаслівым чалавекам. І не толькі таму, што жыў на велічнай і такой старажытнай зямлі. Бо таму яшчэ, што Папа рымскі Ян Павел II на Святой зямлі здзейсніў нечаканы крок. У час свайго візіту ён падышоў да Сцяны плачу і адслужыў там вялізны малебен. Цвёрда заявіўшы пра тое, што Бог ва ўсіх нас адзін, таму не мае значэння, дзе яму молішся…

Менавіта падобнымі развагамі кіраваўся і я…

(крыніца: газета «Анахну кан», Мінск, № 4, май 2002)

Апублiкавана 03.06.2018  21:53

От редактора. Напоминаю о необходимости и важности финансовой поддержки сайта.
Текст на русском и как это сделать, читайте внизу этой публикации  

Татьяна Разумовская. Лирика

                                   ***

По странности судьбы, по логике абсурда,
Я родилась в семье не лорда и не курда –
Родителям спасибо за труды.
Росла я там, где снег и морось – норма,
Где город держит гордо стиль и форму,
Вне всякой политической бурды.
Потом металась я туды-сюды.
И вот, на неком странном повороте
Я оказалась, как оса в компоте,
Наполнившем стакан гранёный всклянь,
В стране, где правят бал свой суховеи,
Где как куда ни глянь – одни евреи,
Где каждый сам себе проводит грань.
Тут всякой твари боле, чем по паре,
И тут почище финской бани парит,
А если “бы”, то не всегда “кабы”,
Но всё вкусней, как в дорогом десерте,
Ты ближе к жизни, но и ближе к смерти,
По воле случая, по странности судьбы.

АВГУСТ

Всё так же солнце горячо,
И небо – голубее нету,
И вроде всё мне нипочём.
Бросаю мелкую монету
В фонтан, чтобы ещё, ещё
Вступить однажды в ту же воду,
Чтобы живительным лучом
Согрело лето у исхода
Его. Но раньше брезжит ночь,
Но хóлода стальные нити
Пронзают жар дневной. И прочь
Уводят таинства наитий –
В пророчества. В тоску утрат,
Где тьма, метели и торосы
Шершавых льдов. Где нет наград
И нет ответов на вопросы,
И нету сил, чтоб их задать
Судьбе. Или Тому, Кто всуе
Не разрешил упоминать
Себя. Но что же я тоскую
Без всяких видимых причин?
Ведь те, кто дорог мне, со мною –
Почти реальные, почти,
Согреты августовским зноем,
Они смеются и молчат,
Сочувствуют, дают советы…
Но почему же во сто крат
Мне горше на исходе лета?

Тучи

Тёмные тучи толпились весь вечер,
Ветер собрал их на бурное вече.
Тучи клубились и что-то бурчали,
Жаждали ливня растенья в печали.
Дождь обещался и все-таки не был,
Тучи всю воду пролили на небо.
В ссорах и спорах, в бурлении сизом,
Видимо, верх перепутали с низом,
Миску небес затопили по дури –
То-то всё утро в глубокой лазури.

Чара

анемоны и цикламены
на холмах Иерусалима
расцветают одновременно
тормозя проходящих мимо

между вечных камней как феи
манят танцем круженьем светом
и стоим мы от них шалея
забывая о том и этом

скоро им иные на смену
но оставят нам обертоны
тонкой флейты босой Камены
цикламены и анемоны

Зима в Иерусалиме

Вы не поверите: «Мели, Емеля!»,
Но мерим время мерками иными
И проживаем месяцы в неделю
В заснеженном порой Иерусалиме.
Сперва ноябрь. И ветер на шарапа
Приличным дамам лезет под подол,
И в рот прохожим забивает кляпы,
И шляпами играет в баскетбол.
И острый град в лицо колотит тупо,
Безжалостный, как тьмы татарских орд,
И зонтиков безвременные трупы
Преображают урны в натюрморт.
За ним валит декабрь. Метель и тьма.
Так хочется залечь в берлогу в спячку,
Но нет, плетешься в супер враскорячку,
Поскольку опустели закрома.
Назавтра всё сиянье января.
Мороз, но солнце украшает стужу,
И мысль всплывает из подкорки: «Сдюжу»,
На тонкий лёд в квартире несмотря.
Наутро март. Вокруг звенит капель,
Синеет небо, шапка не по Феньке,
Гребут кроссовки ледяной кисель,
И валят навзничь скользкие ступеньки.
И вот возврат в жару и суету,
Жизнь яростно срывает оболочки,
Трава, кусты, деревья – всё в цвету,
И старый веник в меленьких цветочках.
Так круто время скручено в спираль,
Что некогда вскричать: «Судью на мыло!»,
И может запросто дожить любая шваль
До невозможных лет Мафусаила.

Подарки

Все подарки по жизни – сюрпризы,
Вроде, россыпь грибов под осиной.
Занавеска колышется бризом,
Светят синие свечки люпинов.
Все подарки по жизни – задаром.
И совсем не за то, что отличник,
Не за то, что щенка из пожара
Спас, поддавшись душевному кличу.
Ни за что – тебе юность, беспечность,
Бег свободный по кромке прибоя,
И с друзьями чудесные встречи,
И твои золотые любови.
Просто так, безвозмездно, на шару
Щедрой дланью, с запасом, с запахом
Ты пожалован редкостным даром
Наслаждаться Рембрандтом и Бахом.
Но – увы – неизбежна минута,
В штопор резко свернется прямая,
От тебя ни за что почему-то
Дар за даром назад отбирают.
И ты станешь метаться, как мошка,
И вопить: «Я-то в чем виноватый?!»
А придется отдать всё до крошки,
То, что было так радостно взято.

Ночное

Не спится в праздничную ночь,
Не спится,
Бессонница, нервишек дочь,
Кружится птицей.
Когтями ворошит постель,
Сминает, пенит,
По стенам в светлой темноте
Гоняет тени.
Свистит: не спи, не трать на сны
Свои минуты,
Так минут все часы весны,
Проспишь весну ты.
Пускай дождлива, холодна,
Тосклива малость,
Но это всё-таки весна –
Ее дождалась.
Люби ее такой как есть,
Заполни смыслом,
Что же слова, как на шесте,
Бессильно виснут?
Не спи, додумай, доскажи
Пусть еле слышно,
О снах разбитых не тужи –
Еще наспишься.

Сонная бормоталка

Есть во снах тайный город с названьем Нигде,
Весь он тонет в тумане, в обмане, в дожде.
Не постичь, как попал ты сюда и на кой?
Он невнятный, нелепый, совсем никакой.
Переулков, проулков слепых чехарда,
Не ведущих оттуда ни к кому, никуда.
Нечто шмыгнет у ног – нипочем не поймешь,
Только холод в спине и в конечностях дрожь.
Там не спросят тебя ни о чем, ни о ком –
Ни к чему, ведь никто там ни с кем не знаком.
И от двери своей не отыщешь ключей,
Ты никто, незнакомец незваный, ничей.
Раз попал в эту небыль, не рвись, не блажи,
Не отпустит мираж сонной дури и лжи.

Об авторе 

Родилась и выросла в Ленинграде, училась в Тартуском и Ленинградском университетах,
по образованию русский филолог. Окончила искусствоведческие курсы Эрмитажа и пять
лет водила экскурсии, вплоть до отъезда в Израиль в 1988 г. Живет в Иерусалиме.
Подборки стихов и проза печатались в журналах «22», «Акцент», «Портрет», в
«Иерусалимском альманахе», в литературных приложениях израильских газет «Вести»,
«Время», «Новости недели», а также в русскоязычной периодике США: «Бостонский
курьер», «Новое русское слово», в альманахе «Арена». Мемуарная проза «Пушкинские
горы» опубликована в 3-4 номере петербургского журнала «Зинзивер», 2008 г. и в
литературном журнале «Белый ворон», 2012 г.
Регулярно участвует в ежегоднике шутливой поэзии и прозы «Иерусалим улыбается».
Внесла свою лепту в литературные стилизации на тему «Колобка», часть из них вошла в
сборник «Парнас колобком», вышедший в Москве в 2007 г.
Сборник стихов «Через запятую» вышел в свет в Петербурге, 1998 г., фантастическая
повесть «Самое настоящее колдовство» (в Сети она вывешена под названием «Я –
ведьма») в Волгограде, 2009 г.

Книга прозы «Израильские зарисовки», оформленная рисунками отца, Льва Разумовского, художника, вышла в Иерусалиме в 2018 году.
Произведения последнего времени (рассказы, эссе, сказки, стихи, пародии, лимерики и
пр.) можно посмотреть в литературном интернетовском журнале «Сетевая словесность» ,
«Заметки по еврейской истории», в поэтическом альманахе «45-я параллель», а также на
личной странице в Фэйсбуке.
Член СП Израиля.

 

фото редактора сайта belisrael.info

По вопросам приобретения книги “Израильские зарисовки”, презентации которой с большим успехом прошли в последнее время в книжном магазине “Бабель” в Тель-Авиве и в Иерусалимской городской русской библиотеке, обращаться к автору ч-з ее стр. в фейсбуке или этот сайт. Отправка по почте как по Израилю, так и за границу.

***

Несколько из многочисленных откликов на книгу “Израильские зарисовки” в ФБ:

Maya Lilja

“Добрый день, дорогая Таня! Спешу сообщить, что вчера пришла посылка с книжками. Конечно же, спать уже было никак невозможно ?, и я всю ночь провела за чтением. Книга, с первой же страницы захватывающая в свои объятия. Такое чувство, что, читая, мысленно беседую со своей старинной подругой.

А рисунки – отдельный восторг; многие из них мне напоминают нежно любимого с детства Бидструпа, только рисунки Вашего папы еще теплее и ироничнее, чем у датчанина. Сейчас вот думаю, кто же из моих друзей окажется счастливчиком и получит в подарок второй экземпляр книги ?

А еще, книгу невероятно приятно взять в руки. Бумага такая приятная, и обложка замечательная, и шрифт, которым написано название, такой ностальгичный, из шестидесятых…

Спасибо Вам огромное, Таня, за эту волшебную книгу. С теплейшим приветом из (почти) Нью-Йорка, Майя”

Masha Yonin 

21 мая в 9:06

“Запоем прочитала твою книгу, испытав давно забытое детское упоение, когда не можешь оторваться и с замиранием сердца перелистываешь следующую страницу – а что там, а что будет следующим, какой сюрприз заготовлен для тебя под еще не перевернутой страницей.

Совершенно завораживающая проза, держащаяся ритмами, мелодикой, где-то глубоко в ней запрятанными стихами.
Яркая деталь одним штрихом дает характер, палитра красок, динамика сюжета, наполненного живыми сценками создает для читателя ощущение своей полной причастности к описываемым ситуациям и даже делает его свидетелем, попадающим в нутро рассказов.

И конечно же, вся книга объединена яркой личностью автора, остроумного, неожиданного, очень милосердно относящегося к своим героям человека”

Опубликовано 22.05.2018  00:55

 

70 YEARS OF THE STATE OF ISRAEL! / ГОСУДАРСТВУ ИЗРАИЛЬ – 70!

How it was at the beginning / Как было в первые годы

On the cover of the album published by LIFE: Young Israelis stand in a wagon at a collective settlement in the Plain of Sharon, waiting to be transported to work in nearby fields. Next 16 photos are taken from the same album / На обложке альбома, изданного редакцией журнала «LIFE»: молодые израильтяне из коллективного поселения ждут, когда их отвезут на полевые работы в долине Шарон, aka Саронская долина. Далее – фото из этого же англоязычного альбома (Copyright 1962 by Time Inc.).

Proud soldier in the welldrilled Israeli army is one of thousands of women serving on active duty / Гордая девушка-солдат в хорошо вышколенной израильской армии – одна из тысяч женщин-военнослужащих.

In one of bustling Tel Avivs numerous cafés, Israeli youths while away talking amiably over coffee, a favourite pastime / В шумном кафе, коих много в Тель-Авиве, израильская молодежь любит коротать вечера, дружески беседуя за кофе.

Touring school children in Jerusalem gaze at the 16-foot bronze menorah (ritual candelabrum) donated by the British Parliament to Israels parliament / Школьники-экскурсанты в Иерусалиме глазеют на пятиметровую бронзовую менору, подаренную израильскому Кнессету британским парламентом.

Gay awnings that clamp down over the ubiquitous little sun porches are a household necessity in hot and humid Tel Aviv / Ярко раскрашенные навесы над повсеместными мини-террасами – необходимость в жарком и влажном Тель-Авиве.

Crisp suburb of Tel Aviv has characteristic rows of threestory apartment buildings separated by narrow air spaces / Для раскидистых пригородов Тель-Авива характерны ряды трёхэтажных жилых зданий, теснящихся друг к другу.

Coastal resort of Herzliya is dotted with new luxury hotels whose suntanned guests radiate an aura of deep comfort. The town has begun to thrive in the past few years, as wealth increases and the spirit of austerity gradually weakens / Прибрежный курорт Герцлия усеян новыми шикарными гостиницами, посетители которых излучают ауру безмятежности и комфорта. Город расцвёл несколько лет назад (т. е. ближе к концу 1950-х – В. Р.), когда в Израиле прибавилось денег, а дух самоограничения начал слабнуть.

Carrying their supplies and rations, a family newly arrived from Tangier moves into the shack awaiting them in a Negev village / Семья Недамов, новоприбывших из Танжера (Марокко), вселяется в хибару, приготовленную для них в одном из посёлков пустыни Негев.

Being treated by the village nurse, one of the Nedams gets antibiotics for her eyes. Eye disorders are common among North African immigrants. Picking cotton gives Nedam a chance to earn some money. In Tangier, Nedam, who is 42, worked as a carpenter / Медсестра посёлка закапывает антибиотик девочке из семьи Недамов. Глазные болезни – обычное явление у олим из Северной Африки. Справа – сорокадвухлетний глава семьи собирает хлопок. В Танжере г-н Недам работал плотником.

On the road in Jerusalem. Sabras (native-born Israelis) race home from the Hebrew University campus / Иерусалим, сабры едут домой из кампуса Еврейского университета.

Ben-Gurion’s protégé, popular ex-army head Moshe Dayan (with eyepatch) has served as Agriculture Minister. With him is Deputy Defense Minister Shimon Peres. Minister of Education Abba Eban served for many years as Israels eloquent spokesman at the U.N. / «И Перес такой молодой…» 🙂 Слева – замминистра обороны Шимон Перес и протеже Бен-Гуриона, министр сельского хозяйства Моше Даян, справа – министр образования Абба Эбан, экс-представитель Израиля в ООН.

At his home in Tel Aviv, Ephraim Ben Arzi, managing director of El Al Airlines, takes early breakfast out of doors. He is brigadier general in the Israeli Reserve, one of many managers recruited from the military / Эфраим БенАрци (бригадный генерал резерва, директор авиакомпании «ЭльАль») завтракает у себя дома в ТельАвиве. Многие топ-менеджеры набираются в Израиле из военных.

New buildings rise rapidly on the Mediterranean coast where the new port of Ashdod is being laid out to handle the Negev desert’s increasing mineral exports. In Israels first 13 years, 24 new towns were constructed / На строительстве нового ашдодского порта, который необходим для вывоза на экспорт минералов из Негева, благо их добыча растёт. За первые 13 лет независимости Израиля было построено 24 городских поселений.

Copper refinery in the desolate Negev processes ore from deposits unworked since King Solomon’s time. Much of the copper is earmarked for export to Japan / Медный завод в глубине Негева обрабатывает руду, чего в этой местности не делалось со времен царя Соломона. Большая часть меди экспортируется в Японию.

Dead Sea salts are dug up in chunks from the bottom of an evaporation pond. They are turned into potash, used Israel’s growning fertilizer and glass industries / Соли Мёртвого моря выкапываются со дна прудаиспарителя. Затем из них вываривается углекислый калий, используемый для производства удобрений и в стекольной промышленности.

Fragile flakes of papyrus are examined by Israeli archaeologist Yigael Yadin (left) and scroll expert James Biberkraut / Хрупкие обрывки пергамента исследуют израильский археолог Игаэль Ядин (слева) и специалист по свиткам Мёртвого моря Джеймс Биберкраут.

Children at an Orthodox religious school learn to read / Дети в религиозной школе учатся читать.

Compiled and adapted by WR / Подготовил В. Р.

* * *

BONUS: photos by Wolf Rubinchyk / Бонус: фото от В. Рубинчика

Squares in Petah-Tikva (summer 2017) / Площади в ПетахТикве (лето 2017 г.).

published on May 13, 2018  21:57 / опубликовано 13.05.2018  21:57

***

Our work deserves your support / העבודה שלנו ראויה לתמיכה שלכם

Напоминаю о необходимости и важности финансовой поддержки сайта.
Текст на русском и как это сделать, читайте внизу этой публикации  

Семен Е. Гофштейн. Я не жалею, что родился.

От редактора сайта.

По просьбе Семена Гофштейна, убираю помещенный на сайте в апреле прошлого года сборник его стихов, в котором корректор и издатель без согласия автора внесли изменения в ряд стихов, В данной же публикации все приводится в авторском варианте, а также включены новые, написанные после выпуска сборника в 2014 г. 

Семен Гофштейн

Я НЕ ЖАЛЕЮ, ЧТО РОДИЛСЯ

СТИХИ

ИЕРУСАЛИМ  2014

От автора

На склоне лет по настоянию моих

друзей и знакомых решил издать

сборник своих стихов. Хорошо это

или нет, не знаю. Об их качестве судите сами.

СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ

ПРЕДИСЛОВИЕ

***

Не обольщаюсь я обманом —

Какой тут из меня поэт?

А слыть по жизни графоманом,

Поверьте мне, желанья нет.

 

И стыдно будет мне и больно

С Пегаса падать в лужу ту,

Когда крылатый конь невольно

Взбрыкнёт покруче на лету…

2005 г.

Раздел 1

ИЗ  СОЛДАТСКОЙ  ТЕТРАДИ

***

Беларусь, мой край озёрный ясный,

Далеко я, родина моя!

В Гатчине, где всё вокруг прекрасно,

По тебе одной тоскую я.

 

Если б только на одно мгновенье

Оказаться вновь я дома мог,

Знай же, что я встал бы на колени,

Целовал бы пыль твоих дорог,

 

Птиц напев тогда б я слушал звонкий

И вдыхал бы аромат полей…

Беларусь, родимая сторонка,

В целом мире нет тебя милей…

1957 г.

***

Золотое солнце в небе светит,

Слышен звон кузнечика опять,

С молодой учительницей дети

Утром вышли в поле погулять…

 

Радость их, их смех весёлый этот

Раздаётся в полевой тиши,

Кажется, и я и вся планета

Радуемся с ними от души…

 

И чтоб никогда не обрывали

Детский смех ни пуля, ни снаряд

На посту до боли я сжимаю

Свой стальной надёжный автомат…

1958 г.

                  ЛЕВ

(басня)

В зверином царстве гостя ожидали…

Такого гостя сыщете едва ль—

как угорелые, все бегали, скакали—

готовились к приезду Льва…

Медведи, Волки, даже старый Лис—

все за уборку тщательно взялись,

а опытный бывалый Крокодил

уборкой лично сам руководил.

Суровый взор его везде сновал,

и отыскав углов и дырок тыщи,

уборщиков к себе он вызывал

и всем велел уборку делать чище…

Зверьё от страха перед ним дрожало—

сегодня никого страшнее нет—

копался он и там, где пыль лежала,

быть может, сотни лет…

——-

Запомни, друг, о чём мы говорили,

и так, как есть, пойми мои слова:

когда дойдут дела и до столетней пыли,

знай: ждут приезда Льва…

1957 г.

                      Ф.Д.

Когда-нибудь о прошлом вспоминая,

Вдруг дней ушедших  хлам я захочу разрыть,

То с холодком, иль с чувством, я не знаю,

И о тебе я вспомню, может быть.

 

Пройдут года, и в сердце будет холод,

И повинуюсь я своей судьбе,

С усмешкой вспомню я, как был я молод,

С усмешкой вспомню я и о тебе…

 

А может быть, всё в жизни может статься,

Другую встретив, снова полюбя,

Я буду удивляться и смеяться:

Как мог когда-то я любить тебя…

 

Прекрасны расцветающие розы,

Но быстро увядают и они.

На монотонное, глухое чтенье прозы

Похожи наши суетные дни…

1957 г.

 

Раздел 2

ВОСПОМИНАНИЯ  ДЕТСТВА

НОВОГОДНЯЯ  ЁЛКА  1943 года

Холодно, голодно,

положили зубы на полку,

стальными стружками,

как игрушками,

украшаем маленькую ёлку…

А новогодним утром рано

уплетаем, как печенье, жмых

и слушаем Левитана,

как наши колотят их…

 

Верим, что всё пройдёт,

все наши детские беды,

мечтаем, каким будет тот

Новый год,

первый после Победы…

1997 г.

 

РУКИ  

Мы на разрушенном вокзале,

Фашисты где-то рядом тут,

И мы уже, конечно, знали,

Что смерть они нам всем несут.

 

Мы знали о еврейских гетто,

О том, что немец вытворял,

И чтоб не испытать всё это,

Мы уезжали на Урал.

 

Ночь, на вокзале мы безлюдном,

И слышны звуки боя нам,

Как к свисту пуль привыкнуть трудно

Нам, семилетним пацанам…

 

На горизонте гулком пламя

Нет-нет, да вырвет нас из тьмы…

Ни одного мужчины с нами,

Лишь наши матери да мы…

 

От чёрной смерти нет спасенья,

Грозит нам смертная беда—

Стоят здесь лишь одно мгновенье

Разрушенные  поезда…

 

Что делать нам в ночи проклятой,

Как жизнь от смерти уберечь?

Вдруг видим мы: идут солдаты

И русскую мы слышим речь…

 

Всё ближе, ближе боя звуки,

Но вот подходит эшелон,

И опустили чьи-то руки

Меня в разрушенный вагон.

 

И от войны меня умчало,

Вовек мне это не забыть,

Те руки всех начал начало,

Как в жизни: быть или не быть…

 

Пока я буду жить на свете

В сиянье солнечного дня,

Я буду помнить руки эти,

От смерти спасшие меня…

1975 г.

 

             ТОМКА

Красивою Томка была,

Стройною, белолицею,

А отец её, вот дела,

В немецкой служил полиции.

 

Суровым было тогда

Наше законодательство,

И публично повешен он был

За своё предательство…

 

А с Томкой дружили мы,

Школьные её ребята.

За отца своего

Не была она виновата…

 

Но однажды я дёрнул её

За косу её русую длинную

И полицайкою обозвал,

Ни в чём не повинную.

 

И бедная милая Томка

Рыдала и долго и громко

За то, что предатель отец,

А друг её детства — подлец…

1957 г.

 

            ШКОЛЬНАЯ  ДРАКА

Кровь в виски, словно молот, стучит,

Что случилось со мною такое?

Это слово проклятое ” жид”

Сердце рвёт безысходной тоскою…

 

Мне в лицо улыбается рот,

Весь в слюне, словно пенное мыло,

И кулак мой отчаянно бьёт

В это мерзкое глупое рыло.

 

Не на шутку смертельный наш бой—

Из носов бьют кровавые брызги,

И в сплошной превращаются вой

Перепуганных девочек визги…

 

В голове моей грозный набат—

Рвусь я в драку, вжав голову в плечи,

Ну а завтра наступит шабат,

И зажгутся субботние свечи…

1997 г.

 

                  ЦЫГАНЕ

Восторга бывало в избытке

При въезде в наш город цыган…

Видавшие виды кибитки

И громкий крикливый их стан.

 

Гадалки на площади шумной,

И запах от потных коней…

Признаюсь, что с детства безумно

Всю жизнь это нравилось мне…

 

Я знаю, нет в мире чудесней,

Чем этот народ кочевой

С его разудалою песней,

С еврейской галутной судьбой…

1975 г.

 

***

Бомбили станцию Филоново,

Горело с четырёх сторон,

А самолёты немцев чёрные,

Как стая чёрная ворон…

 

Уже сирена больше часа

Вселяет в души дикий страх,

И человеческое мясо

На уцелевших проводах…

 

Повсюду взрывы, крики, стоны,

В разгаре сатанинский пир…

Пылает станция Филоново,

В аду кромешном стонет мир…

1997 г.

 

***

Мы в детстве с братом были очень рады

До блеска чистить папины награды,

Чтоб все они сияли и звенели,

Как птиц весенних радостные трели.

 

В серебряной медали “За отвагу”

мне слышался приказ  ” Назад ни шагу!”

Но мне казалось,  трелью соловьиной

Звенит медаль ” За взятие Берлина ” …

1957 г.

 

                       МАМА

Бой с фашистами был всё ещё в разгаре,

Голодуха,  даже корки хлеба нет,

Маму бабушкой назвали на базаре,

Только бабушке всего лишь тридцать лет…

 

Ей бы модные ещё носить наряды,

Что состарилась, её ли в том вина?

На заводе мама делала снаряды,

Чтоб скорей окончилась война…

1997 г.

 

***

В семь лет пошёл я в школу в сорок первом,

Как многим, мне хотелось быть в бою,

И всей душой, и каждым своим нервом

Неполноценность чувствовал свою…

 

Учитель наш был молодой и статный,

И я был несказанно удивлён:

Все взрослые мужчины шли в солдаты,

Так  почему на фронт не рвался он?

 

Хотел и он на фронт на самом деле,

В военкомат ходил уже не раз,

И очень скоро—не прошло недели—

Он воевать с врагом ушёл от нас…

 

Как жаль, мне было семь, а не семнадцать…

Вот и теперь жалею я порой,

Что счастья мне не выпало сражаться

С той проклятою Богом немчурой…

1975  г.

 

***

Нет, не найти мне, видно, слов иных,

Чтоб о тебе сказать мне всё, любя…

Страной берёз и мельниц ветряных—

Такой, Россия, помню я тебя…

 

Я вспоминаю, будто сладкий сон,

Уже не жаркий день обычный летний,

И сочный сладко-приторный паслён—

Его любил мальчишка семилетний…

 

Степей бескрайних шёлковый ковыль

И терпкий запах клевера душистый,

Просёлочных дорог седая пыль

И жаворонка пенье в небе чистом…

 

Россия, приютила ты меня

В года военные, года лихие,

И мучает меня, сильней день ото дня

По детству моему глухая ностальгия…

1957 г.

 

***

Здесь всё растёт под небом синим:

Айва, инжир и виноград,

Но горькая полынь России

Милее сердцу во сто крат…

 

Я вспоминаю мая грозы,

И воды вешние реки,

И вас, о русские берёзы,

Как от меня вы далеки…

 

Сияй, Давидова звезда!

Для ностальгии нет здесь места,

Но запах трав, родных мне с детства,

Я не забуду никогда…

1997 г.

 

БАЛЛАДА О ДИРЕКТОРЕ ШКОЛЫ

Ещё был жив тогда Иосиф Сталин,

Страна жила под властью палачей,

Суровые для всех нас дни настали:

Шумела пресса про убийц- врачей.

Учились мы тогда в девятом классе.

Где правда, где неправда, – не понять,

И вот вошла в наш класс химичка наша,

Вместо урока стала нам читать…

 

А я еврей, и тут такое дело:

Тут наших осуждали все врачей.

Со злобой на меня она глядела,

Навет кровавый лился, как ручей:

 

“Смотрите, дети, все они евреи!

Их осуждает наша вся страна.

Повесить бы их надо поскорее!”

А в классе гробовая тишина…

 

Звенит звонок, а нам не стало легче,

Весь перерыв сидим мы до звонка,

И вот уже легла на мои плечи

Нежданно друга Шурика рука…

 

“Держись, Семён, держись, и будь спокоен,

Вниманья ноль на эту болтовню!

А ей ещё такое мы устроим!

Мы все с тобой! Подложим ей свинью…”

 

Ну а потом пришёл директор школы

И поразил всех фразою одной:

“Я антисемитизма в нашей школе

Не потерплю, чтоб ни было со мной!”

 

И стало в классе вновь, как в танке, глухо,

Мы стали рядом плотною стеной…

Да, наш Василь Михайлович Палуха

Был человеком с буквы прописной…

2016 г.

 

Раздел 3

ПОСВЯЩЕНИЯ

В альбом Кето Талахадзе

Прости, дитя, мой стих игривый,

Быть может, я пишу не то,

Но в мире нет тебя красивей,

Цветочек Грузии Кето…

 

Будь счастлива, звезда Востока,

Всегда весёлой, милой будь.

Под  солнцем Грузии далёкой

Михалки наши не забудь…

д. Михалки Мозырского района Гомельской области Республики Беларусь.

1975 г.

ЖЕНЕ  МАШЕ

Идём мы вместе долгою дорогой,

Как прежде, ты мне, Маша, дорога,

Ты родилась под знаком Козерога,

Но мне не наставляла ты рога…

 

Твой жар души по-прежнему мне нужен,

И рук твоих мне дорого тепло,

Прости меня за юмор неуклюжий—

Меня с Пегасом сильно занесло…

2005 г.

 

Светлане  N.

Жизнь была бы без просвета,

Скучен был бы наш досуг,

Но у нас есть наша Света,

Наш надёжный добрый друг…

 

Там, где Света, много света.

С ней связала нас судьба…

Говорим мы ей за это

Дружно все “Тода раба!”

2005 г.

 

БЕЛЛЕ ИГЛА

За всё Вам, Белла, и хвала и честь.

Пусть Ваш талант сама судьба лелеет.

Спасибо Вам, что Вы на свете есть,

И делаете мир ещё светлее…

2002 г.

 

БЕЛЛЕ  ИГЛА

гроссмейстеру по шахматам

Играешь ты красиво, смело,

Я так хочу, чтоб ты была

По жизни милой, нежной, Белла,

В игре разящей, как стрела…

 

И цель любая покорится,

Я верю: скоро станешь ты

И нашей шахматной царицей,

И королевой красоты…

 

Ты победишь во всех турнирах,

Ведя бескомпромиссный бой.

Пусть шахматисты всего мира

Снимают шляпы пред тобой…

2002 г.

 

БЕЛЛЕ  ИГЛА

Вас поздравляю сердцем чистым.

Гордится Вами пусть страна.

Сурова доля шахматиста,

Но всё ж под силу Вам она…

 

Путь на Олимп тернист и труден,

И да поможет пусть Вам Бог.

Я верю, Белла, скоро будет

Мир шахматный у Ваших ног…

2006 г.

 

ОЛЬГЕ ВАСИЛЬЕВОЙ,

МЕЖДУНАРОДНОМУ МАСТЕРУ ПО ШАХМАТАМ

Горячий поклонник таланта,

Тебе посвящаю я стих.

Могучая сила Атланта

На плечиках хрупких твоих…

 

Хочу я, чтоб звонкая лира

Талант  твой к Олимпу вела,

Чтоб в матче на первенство мира

Ты встретилась с Беллой Игла…

2005 г.

 

БЕЛЛЕ  ИГЛА

Молюсь Каиссе я одной,

Не поднимая головы,

Но это Вам поклон земной—

Богиня шахмат—это Вы.

 

Пусть колокольчики звенят

Для Вас весеннею порой,

Вы восхищаете меня

Своей блистательной игрой.

 

Вы воплощенье красоты.

Нет в мире девушки милей,

И Ваши я ищу черты

У внучки маленькой моей…

2005 г.

ПИАНИСТКЕ ШАМИРЕ ДАВЫДОВОЙ

Становится краше весь мир наш безбрежный,

И солнце от счастья смеётся,

Когда из-под пальчиков девушки нежной

Волшебная музыка льётся…

 

Всё замерло вдруг, тихо бьётся пульс мира—

Пленён он мелодией чистой…

Ему одарённая Богом Шамира

Играет рапсодию Листа…

2005 г.

ИОСИФУ  ДУХИНУ

Ты погиб под Москвой,

Мой двоюродный брат…

Может быть, под плитой

У Кремлёвской стены

Твои кости лежат,

Той Священной войны

Безымянный солдат…

2008 г.

***

Милым девочкам Авиталь и Наоми  от деда Семёна

Я скоро уеду в Америку

Бродить на Аляске по берегу,

Объездить хочу всю планету,

Прекрасней её в мире нету,

Увидеть далёкие страны,

Моря, ледники, океаны…

Поплавать хочу я с дельфинами,

Наладить знакомство с пингвинами…

Мне в Африке жаркой охота

За хвостик поймать бегемота…

На водах далёкого Нила

Хочу оседлать крокодила…

А в Индии хочется мне

Проехать верхом на слоне…

В Австралии я поутру

Попрыгать  хочу с кенгуру…

——

Но, девочки, где я ни буду,

Я вас никогда не забуду…

Вы не обижайтесь на деда-

Такой он у вас непоседа…

 

Когда же наступит рассвет,

Запрыгает солнечный зайчик,

Для вас это, девочки, значит –

От деда Семёна привет…

2015 г.

СВЕТЛАНЕ  ВЕРХОЛАЗ

на День рождения

Я всю ночь провёл без сна, –

Сочинял для Вас всё это…

Пусть всегда цветёт весна

В Вашем добром сердце, Света…

 

Пусть становятся всё краше

Ваши дни и вечера,

И всегда пусть ЗАВТРА Ваше

Будет лучше, чем ВЧЕРА…

2011 г.

Ю.А.ГАГАРИНУ

Уже доступен космос для туристов,

Не перечесть космических дорог,

Но твой полёт был дерзок и неистов,

Нет, не полёт, а яростный прыжок…

 

Прыжок туда, в неведомые дали,

Мир облетела сказочная весть…

Скольким новорождённым имя дали

В тот год в твою, Гагарин Юрий, честь…

 

Восторги  улеглись, всегда так было,

И фимиама разошёлся дым,

Но мир твоя улыбка покорила—

Ты стал для всех любимым и родным…

 

Не верится, что ты, наш ас Гагарин,

Нелепо в катастрофу угодил…

Неужто ты, такой хороший парень,

Кому-то там, в верхах, не угодил?

2001 г.

 В альбом Галине Милявской

Есть в мире много поэтесс

И пишут все они толково,

Но вызывают интерес

Лишь Вы да Римма Казакова…

2005 г.

  ПОЭТЕССЕ  ГАЛИНЕ  МИЛЯВСКОЙ

Ответ на её стихотворение “Галка”

Стихи у Вас, как ветер свежий,

Как родниковая вода,

И пусть проносятся года,

Никто Вам крылья не обрежет…

 

Над жизнью будничной унылой

Вы птицей в круговерть стихий,

И Ваши свежие стихи

Наполнят крылья новой силой!

2010 г.

ХУДОЖНИЦЕ  МАРГАРИТЕ  ЛЕВИНОЙ

Красок дивная гармония

Наполняет радостью сердца…

Незнакомая симфония

Отовсюду льётся без конца.

Струны сердца моего открыты,

Красок свет плывёт со мной в зенит.

Полотно под кистью Маргариты

Неземными звонами звенит…

2015 г.

АННЕ  УШЕНИНОЙ

Чемпионке мира по шахматам

Вам рукоплещет шахматный наш мир.

Стихи Вам посвящать должны поэты.

Для шахматистов мира Вы кумир,

И, несомненно, заслужили это…

 

Для Вас спортивные открыты дали.

Всё суета, и вывод здесь простой:

Все Ваши званья, кубки и медали

Бледнеют перед Вашей красотой…

 

Пусть время Вашу молодость не тронет,

К Вам уваженье наше без границ.

Вам впору восседать всю жизнь на троне

Прекраснейшей царицею цариц…

 

Вас краше никого на свете нет,

Ваш раб покорный дарит Вам сонет…

2016 г.

 

А. С. ПУШКИНУ     

Собратом Вас назвать я не берусь…

Тому есть очень веская причина:

Вы, Александр Сергеевич, Эльбрус,

А я его лишь мелкая песчинка…

 

Взвалили Вы на плечи тяжкий груз—

Будить в сердцах людей любовь к Отчизне,

И никакой залётный к вам француз

Так и не смог лишить поэта жизни…

 

Та пуля улетела в пустоту…

Вы жили, Вы живёте и живите…

Осуществив извечную мечту,

Вы и сегодня с нами говорите…

 

По-прежнему задора Вы полны.

У Вас, Поэт, могучая натура—

Вы Император Сказочной страны,

А имя у неё—Литература…

 

Бессмертным стать не каждому дано—

То дар богов, что тут ни говорите,

Но с Вами единит меня одно:

Любовь к стране, в которой Вы властитель…

2012 г.

Римме Дехтер

Вот на столе портрет

Еврейской юной леди.

Её прекрасней нет

Нигде на белом свете…

 

И длинные ресницы,

Разлёт её бровей,

Как крылья гордой птицы,-

Нет личика милей…

 

Наполнен добротой

Блеск глаз у леди милой,

Красою неземной

Природа наделила.

 

И пусть летят года,

Пусть дует счастья ветер,

Прелестной будь всегда,

Царевна на портрете!

2016 г.

Анжела

Она поёт, и песня в даль и в ширь,

И в небо устремляется, как стелла…

Своей улыбкой покоряет мир

Та девушка по имени Анжела…

Какая сила в ней заключена!

Она меня поработить успела…

И замер я: для нас поёт она,

Прекрасная волшебница Анжела…

2013 г.

 

 

 д-ру  Анфисе Кожемякиной

Могла стать скрипачкой, певицей, актрисой,

Но в этом ли жизненной мудрости суть?

Красавица с именем русским Анфиса

Избрала врача–офтальмолога путь…

 

Прелестная милая дочь Петербурга!

Прекраснее Вашей профессии нет.

Умелые руки глазного хирурга

Потухшим глазам дарят солнечный свет…

2014 г.

Пианистке Дине Мучник

Когда играет Дина Мучник,

Я не дышу…

Она, друзья, играет лучше, чем я пишу…

2018 г. (добавлено 14.10.2019)

Юной шахматистке Софье Топорковой

Играет Софья Топоркова

Всегда умело и толково,

И ей, красавице на диво,

Дано всегда играть красиво.

 

Она энергии полна,

Всегда в открытый бой стремится,

София Мудрая она,

И быть ей шахматной царицей…

2014 г.

 Марине,   

шахматистке из Германии

Петь о красавицах не ново,

В вопросе этом все мы “за”,

Всех наповал сразить готовы

Улыбка Ваша и глаза…

 

Всех чувств не выразить словами,

Доступно это лишь богам,

Но мы, мужчины, штабелями

Готовы к Вашим пасть ногам…

2005 г

Раздел 4

СТИХИ  РАЗНЫХ  ЛЕТ

БЕЛАЯ  РУСЬ

Мысли вслух у братской могилы павших воинов

в деревне Михалки Мозырского района Гомельской

области Белоруссии

 

Я далёк от гипотез смелых,

Утверждать никогда не берусь,

От весенних ли яблонь белых

Дали имя тебе, Беларусь.

 

Знаю только, что девушки русые

Босиком бродят летом в полях,

Знаю только, что ты, Белоруссия,

Мне и всем нам родная земля…

 

Журавлиную стаю над хатой

Провожаю глазами я,

И оранжевые закаты—

Всё люблю я, сторонка моя…

 

И полей твоих дружные всходы,

Твои сёла, твои города

И твои золотые восходы—

Это в сердце моём навсегда…

 

Беларусь ты моя синеокая,

Вспоминаю суровый год…

Как мне близко то время далёкое,

Когда кровью багрился восход…

 

В целом мире ты самая лучшая,

Ты и радость моя, и грусть…

Шли враги твои чёрною тучею

На тебя, моя Белая Русь…

Шрамы грозные Брестской твердыни,

Море крови, как воды весной,

Дым пожарищ и слёзы Хатыни—

Вечно будет всё это со мной…

 

Здесь ковалась победа наша,

Партизаны уходят в поход,

И земляк мой Тарасов Саша

Бой последний с врагами ведёт…

 

Чтобы жизнь стала лучше и краше,

В смертный бой шли твои сыны,

Сто отважных михалковцев наших

Не вернулись домой с войны…

 

И горжусь я, мой край, твоей силой.

Сын я твой, Беларусь, рядовой.

Над Михалковской братской могилой

Я с поникшей стою головой…

В этой братской могиле тесной

Спит Отчизны отважный сын,

Славной юности вечный ровесник

Подполковник Андрей Небольсин…

 

Чтобы смерть ликовать не смела,

Шёл он  смело на смертный бой

И своих товарищей смелых

Он бесстрашно вёл за собой…

 

И ту пулю, что в грудь Отчизны

Посылал свирепый тевтон,

Молодой не жалея жизни,

Встретил грудью широкой он…

 

И раскинув могучие руки,

Он родную землю обнял,

И её на страданья и муки

Даже мёртвый врагу не отдал…

Партизаны здесь спят и солдаты,

Что от Волги к Берлину шли,

Шли и били врагов проклятых,

Но не их вина—не дошли…

 

Не дошли и легли под плитою,

Чтобы символом мужества стать,

Стать реликвией нашей святою,

Нашей воинской славою стать…

 

Край родной, был к победе путь долгий,

За неё пал в бою не один—

Здесь лежит Талахадзе Георгий,

Твой и Грузии преданный сын…

 

Чтоб с врагом ненавистным сразиться,

Он пришёл на просторы твои

И грузинского солнца частицу

В сердце нёс он к тебе сквозь бои.

Полюбил он твои просторы,

Стал твоим до конца своих дней,

Ближе стали Кавказские горы,

Всем нам стали они родней…

 

Не забыто героя имя.

Ты, Георгий, погиб не зря:

Над страной, над горами твоими

Снова мира взошла заря…

 

И как прежде, поют девчата,

И как прежде, поют соловьи,

Петь ты тоже любил когда-то,

Не умолкли песни твои…

 

Не мираж это—небо чистое.

Мне воочью представилось вдруг—

Там вдали бой ведёт с фашистами

Лейтенант Иван Довголюк…

И сержант Смирнов рядом бьётся,

Пули вражьи свистят у виска,

Кровь ручьём из груди его льётся,

Бьётся сердце его пока…

 

Смерть склонилась к его изголовью,

Самолётов немецких рёв,

Истекает в сражении кровью

Старшина Цуцкарёв…

 

Нет, не сон это. Не случайно

В ясный день мне видится вдруг,

Как с врагами бьётся отчаянно

Рядовой страны Борисюк…

 

Сколько их, тех сердец солдатских,

Недопев и недолюбив,

Полегли здесь в могилах братских

На просторах  полесских нив…

Купол неба над миром синий.

Спас страну советский солдат,

И повсюду сыны России

Под плитой могильной лежат…

 

Пред могилою этой святою,

Друг мой, молча минуту постой.

Спит под этой священной плитою

Жаборовский, солдат простой…

 

Рядовой Советской Отчизны,

Он врага без устали бил,

Шёл он в бой ради мира и жизни,

Жизнь и солнце, как ты, любил…

 

Встав навстречу вражеской силе,

Здесь немало легло удальцов.

В этой братской солдатской могиле

Спит отважный герой Кузнецов…

И мы всем им обязаны жизнью—

Самусенко, Кохно, Щербину,

Всем погибшим, но спасшим Отчизну,

Всем, убившим в сраженьях войну…

 

Спят в могиле солдаты усталые,

До Михалок прошли путь большой,

За плечами вёрсты немалые…

Берегите же их покой.

 

И проносятся годы над ними,

И встаёт над ними заря,

К ним приходим мы с их родными

В День Победы и в День Октября.

 

Рядом снами стоят ветераны

Той Великой Священной войны,

Снова ноют их старые раны,

А сердца их тревоги полны…

“Мы убили фашизм в сорок пятом,

Люди гибнуть в огне не должны,

Не должны погибать солдаты

На кровавых полях войны”…

 

Вместе с вами я, ветераны.

Никогда я не был в бою,

Но во мне болят ваши раны,

И в одном я с вами строю.

 

Вы навеки мне стали близкими,

И всего мне стали родней

Краснозвёздные обелиски

Над могилами богатырей…

 

Павшим, им я обязан жизнью,

Тем, что я человеком зовусь,

Сыновьям твоим лучшим, Отчизна,

Дорогая моя Беларусь…

Не уйти мне от выводов смелых

И сейчас утверждать я берусь—

От весенних садов твоих белых

Дали имя тебе—Беларусь…

 

Ты и счастье моё и отрада,

Ты и радость моя, и грусть…

Расцветай же весенним садом,

Сердцу милая Белая Русь!

1975 г.

ГЕРОЙ-ПАРТИЗАН

Был Александр простым крестьянским парнем,

Героем стать он вовсе не мечтал,

Когда в тот год суровый утром ранним

Он первый залп военный услыхал…

 

Он жизнь любил, как ты, как я, как все мы,

Любил весну, осенний листопад.

За эту жизнь и за весны посевы

Он сжал в руке трофейный автомат…

 

Дремучий лес Тарасову стал домом,

Яснее слышен перестук колёс,

Он шнур зажёг: с невероятным громом

Летит фашистский поезд под откос…

 

Его рука врагов разила метко,

Он мужество с уменьем сочетал,

В немецкой форме он ходил в разведку,

В борьбе с врагами он героем стал…

 

В легенду он вошёл ещё при жизни

И в том последнем роковом бою

За солнце, за весну, за жизнь Отчизны

Он отдал молодую жизнь свою…

Героя имя нами не забыто,

Он смертью жизнь страны отвоевал…

Его бы изваять нам из гранита

На месте том, где он бессмертен стал…

1985 г.

***

Фашисты привели евреев на расстрел.

Упал один, другой упал,

А палачи при этом громко ржали…

Куда же Бог смотрел?

Наверно, спал,

Когда его народ уничтожали…

2016 г.

 ЭЛЕГИЯ

За шаткий мир готовы мы отдать

Врагам страну свою за пядью пядь.

И кажется, дойдёт уж скоро дело

И до Святого города раздела…

И смотрит пусть с небес Самсон, наш предок,

Как мы уходим, всё врагу отдав,

И как поём мы с грустью напоследок

“Ерушалаим шель захав” …

2006 г.

 

***

ЮНЕСКО не дано решать,

Что нам должно принадлежать!

В сердцах своих храним мы Тору,

Мы все решимости полны:

Взойти на Храмовую гору

Должны Израиля сыны!

 

Мы здесь наперекор врагам

Построим вечный Третий Храм,

И будет наш Ерусалим

Всегда един и неделим!

2016 г.

 

БЕЛОРУССИИ

В 70-ю годовщину освобождения от фашистов

Была уже победа зримо близкой,

Катился враг в свой Фатерлянд назад,

Освобождённые руины Минска

Смотрели  молча на своих солдат…

 

Мы верили, и эта вера крепла,

Что солнце счастья встанет над страной,

Восстанут города страны из пепла

И станут краше, чем перед войной…

 

Мой край родной, тебе душой я внемлю,

Пусть от тебя не отвернётся Бог,

Пусть никогда твою не топчет землю

Врага железом кованый сапог…

 

 

Поля твои пусть колосятся хлебом,

Не знай, страна, былых военных гроз,

Пусть мирным над тобою будет небо,

Не будет больше горьких детских слёз…

 

На всей планете нет тебя чудесней…

Горячим сердцем, всей душой любя,

Позволь мне, Беларусь, воспеть тебя

Моей простой, совсем не звонкой песней…

2014 г.

***

Не узнают мои песни света:

Дара поэтического нет…

В этом никакого нет секрета,

Но в душе я всё-таки поэт…

 

В наши дни зовётся тот поэтом,

Кто Отчизне силы отдаёт,

Кто и в стужу и палящим летом

Славит делом праведным её…

Ветер в поле колоски колышет—

Это дело друга моего…

Пусть рядка стихов он не напишет,

Я поэтом назову его…

 

Чтоб поэтом самой лучшей пробы

Вы, как я, назвать его могли…

Знайте, люди: дело хлебороба—

Высшая поэзия земли…

1958 г.

 КЛЯТВА  ПЕДАГОГА

Мы с вами все идём одной дорогой.

К вершинам знаний вечен дивный путь.

Примите, дети, клятву педагога,

Я вам готов на верность присягнуть…

 

Всех чувств моих не выразить словами,

Я жизни не хочу иметь иной,

Хочу я быть, ребята, вместе с вами.

Я вам служу, повелевайте мной!

 

Пройдём мы вместе сквозь любые грозы,

И наша дружба станет пусть сильней,

И пусть моими будут ваши слёзы,

И ваша радость станет пусть моей…

 

Я вам клянусь отныне ежечасно

С любовью слову вашему внимать,

Любить вас беззаветно, нежно, страстно,

Любить всем сердцем, как отец и мать.

 

Готов всегда я к вашим быть услугам,

Вам верою и правдою служить,

Я вам клянусь быть вашим верным другом,

Быть чутким к вам и справедливым быть.

 

Вы для меня дороже всех на свете.

Клянусь я посвятить вам жизнь свою.

Пусть моё сердце вам, как солнце, светит,

Владейте им, вам сердце отдаю…

1970 г.

***

Ничего не прошу я у Бога,

Пусть идёт всё своим чередом,

Пусть прямой будет жизни дорога,

Наполняется радостью дом…

 

Лишь одно попрошу я у Бога,

И просить от души буду всей:

Пусть открытых врагов даст мне много,

Но избавит от мнимых друзей…

2001 г.

***

Вы поднесли народам ценный дар—

Больших учёных и больших поэтов,

Но кто простит вам, немцы, Бабий Яр

И тысячи сожженных вами гетто?

 

Свистели пулями печальные года,

К вам ненависть со временем лишь крепла,

В сердцах у нас остался навсегда

Тот страшный жар освенцимского пепла…

2006 г.

***

В конце пути мы с жизнью расстаёмся,

И сожалеем—прожито так мало…

Лишь те, кто пал в бою, не сожалеют,

Исполнив всё, что им судьба послала…

Им нет числа, и звёздами они

Нам озаряют сумрачные дни…

2010 г.

***

Как счастлив я, что есть ты, наш Израиль,

Моя обетованная земля!

Тебя мы называем Божьим краем,

Живи и процветай, Страна моя!

 

Своим теплом Израиль всех нас греет,

К нему взошли мы из галута тьмы,

Благословенна будь, земля евреев,

Где все мы чувствуем себя людьми.

 

Будь славен, мой народ, добром и хлебом,

Достойно ты в борьбе суровой жил,

Будь счастлив, мой народ, под мирным небом,

За муки все ты это заслужил…

 

Не перечесть, Страна, твои красоты,

Они везде, во всём, земля моя.

Твои долины и твои высоты

Благословляю тихой песней я…

1997 г.

МОЙ ГОРОД

Не ведал сын заснеженной России,

(А сколько их промчалось лет и зим),

Что далеко под небом светло-синим

Ты высишься, родной Ерусалим.

 

Прости меня, что не лелеял с детства

Я о тебе библейские мечты,

Что не к тебе моё стремилось сердце

И мне родным так долго не был ты…

 

На склоне лет ты стал моей судьбою.

И умоляю я простить меня

За то, что не был я тогда с тобою,

Когда на танках плавилась броня…

1997 г.

***

Израилю поэты не нужны,

И в этом мы совсем не виноваты!

Война в моей стране, а для войны

Поэты не нужны—нужны солдаты…

1997 г.

***

Улица Рауля Валленберга…

Что-то больно мне сдавило грудь

И меня в прошедшее низвергло,

Словно я иду в последний путь…

 

Будто я в сплошной еврейской массе,

И гортанный окрик бьёт, как кнут.

Это нас враги по Гиммель-штрассе

На расстрел под лай собак ведут…

 

Но промчалась мимо смерть, похоже—

Валленберг  нас заслонил собой…

А на улице Рауля день погожий

И израильское солнце надо мной…

 

Праведником стать совсем не просто,

Когда в мире правит  бал злодей,

А в печах зловещих Холокоста

Не дрова сжигают, а людей…

 

Знал он: сдавят горло смерти лапы,

Но не время думать о себе…

Верил, что погибнет он в гестапо,

А погиб в застенках КГБ…

1998 г.

***

В любви к израильским солдатам

Мы все воспитаны с азов—

Пред юной леди с автоматом

Я на колени пасть готов…

 

Иметь какую надо волю,

Чтоб так безропотно взвалить

Суровую мужскую долю

На плечи хрупкие свои…

 

Не надо вовсе быть поэтом,

Хватая рифмы на лету,

Но всей душой воспеть при этом

Страны защитниц красоту…

1998 г.

***

В одном из фильмов, а в каком, неважно,

Такой я видел в детстве эпизод:

Под марш военный грозно и отважно

Шёл в полный рост отряд на пулемёт…

 

Красиво шёл отряд, как на параде,

Строчил без перерыва пулемёт,

Один упал, а из шеренги сзади

На место павшего другой встаёт…

 

Вот так и мы идём победы ради,

В нас целится озлобленный ХАМАС,

И ежечасно, спереди и сзади,

Повсюду смерть подстерегает нас…

 

Но не сломить врагу осанки гордой

У маленькой страны, идущей в бой,

И поступью уверенной и твёрдой

Идёт вперёд народ бессмертный мой…

 

Израиль наш, ты из упругой стали,

Врагов своих ты выдержишь нажим.

Те, в фильме, дрогнули и побежали,

Но мы не дрогнем и не побежим…

1999 г.

***

Я родился под знаком Водолея.

Одно меня тревожит иногда—

Те чувства, что в душе моей лелею,

Не протекли б меж пальцев, как вода.

 

Как прежде, бьётся сердце молодое,

Как в юности, я сил не берегу,

Прохладной родниковою водою

Ещё друзей я напоить могу…

 

Я прожил жизнь, ничуть не сожалея,

Что родился под знаком Водолея…

1999 г.

***

Барашки кудрявые в небе плывут,

Меня за собою куда-то зовут.

Мне хочется в небо подняться, как птица,

 

Душа моя счастья земного полна,

И чувствую я, как стремится она

С природой в единое целое слиться…

2016 г.

***

Я  хочу воспевать наше чистое небо,

Золотистый закат уходящего дня,

Золотые колосья пшеничного хлеба,

Воспевать буду всё я, что есть у меня…

 

Это всё и просторы Страны моей милой,

И народа родного старинная быль,

На Масличной горе наших предков могилы

И любимой земли придорожная пыль…

Здесь Святая земля у меня под ногами,

И вдыхаю я воздух отчизны моей.

Я несметно богат, но богат не деньгами,

А несметным числом моих добрых друзей…

2016 г.

***

Мой белорусский край родной!

Ты и в Израиле со мной…

Мечтал о пальмах в детских грёзах,

Исполнил я мечту свою…

Теперь  скучаю по берёзам,

Покинутым в родном краю…

2016 г.

 

***

Любовь земная Соломона

Дошла до нас, как светлый миф,

И в юных дочерях Сиона

Всегда я вижу Суламифь.

 

И на Святой земле мы можем

Увидеть столько милых лиц,

Красавиц, на богинь похожих,

Достойных титула цариц…

2000 г.

***

Народ  мой, веками гонимый

Неведомой силой по свету,

Народ мой, всем сердцем любимый,

Навечно не канул ты в Лету…

Ты встал в полный рост,

Полон силы встречать золотые рассветы…

2001 г.

***

Израиль в окружении врагов.

Мы в крепости, навеки осаждённой,

И насмерть встать решительно готов

Израиль наш, всем миром осуждённый.

И думать мне не хочется о том,

Что так хрупка фундамента основа.

Неужто рухнет наш еврейский дом

И наш народ бездомным станет снова?

 

Нет, никогда такому не бывать!

Враг упустил важнейшее из вида—

Израиль наш умеет побеждать

Под гордым флагом со щитом Давида…

2004 г.

***

Во все века свои Аманы были:

Иосиф Сталин, Гитлер, Арафат,

Еврейских душ немало загубили,

Но наш народ сильней стал во сто крат.

 

И пусть нас поливают грязью где-то,

Что мира нет, все ставят нам в вину,

Не смогут юдофобы всего света

С лица земли стереть мою Страну…

2008 г.

***

Когда умру, то не найду

Я счастья в неземном саду.

Я убегу, вернусь из рая

К тебе, Страна моя Израиль…

Вновь буду счастлив я и рад,

Ну а потом меня хоть в ад!

2004 г.

***

Свободы  гордой ты была истоком,

Ты “Марсельезой” вдохновляла мир,

Но стала ты заложницей Востока,

О, Франция, давнишний наш кумир!

 

Сейчас ты в панике от шпаги звона,

Ислам впустила ты в свой отчий дом,

И в дни грядущие Армагеддона

Не вступишь в битву со вселенским злом…

2001 г.

***

Сикстинская Мадонна, нежный лик…

Она идёт, дитя прижав руками.

Ещё один неуловимый миг,

Она вспорхнёт, взлетит над облаками…

 

Не передать души моей экстаз,

И слышу я, как всё вокруг запело…

Встречал я на Святой земле не  раз

Живых мадонн с полотен Рафаэлло…

2001 г.

Уличная зарисовка

Холодная зима была в разгаре,

И день был хмурый, пасмурный такой,

Стоял худой, больной еврейский парень

На улице с протянутой рукой.

Стоял, дрожа, поёживаясь зябко,

В глазах его угас живой огонь,

Ему вдруг проходившая арабка

Монету опустила на ладонь.

 

Затеплились глаза у парня  снова,

Он сжал монету в худенькой руке…

Не ждал он сострадания такого

От мусульманки в головном платке…

 

И солнце вышло из-за туч, ликуя,

Теплее стало в заунывной мгле…

Теперь уверенно сказать могу я,

Что будет мир и на  Святой земле…

2006 г.

.                   ***                                                                                                                                Звериной ярости полны

И с фанатичностью упрямой

Идут на нас сыны ислама

Под чёрным знаком Сатаны…

 

Предав Аллаха своего,

В своих немыслимых пороках

Они забыли про Пророка

И про учение его…

 

И раньше были те, что шли

На наш народ с одной задачей,

С одной лишь целью—не иначе,

Как нас стереть с лица земли…

 

Но где они? А мы живём

И Государство наше строим,

Народ наш стал сильнее втрое,

Свой гимн мы с гордостью поём…

 

И обречён да будет тот

На наказанье и на муку,

Кто подлую поднимет руку

На Богом избранный народ…

2008 г.

***

Тропою туристской мы шли мимо Ельска,

Задора и жизни полны,

И вдруг у дороги просёлочной сельской

Увидели памятник мы…

 

И в скорбном молчании мы прочитали,

Что в голы минувшей войны

Фашисты безжалостно здесь расстреляли

Две тысячи граждан страны…

 

А мысли мои далеко были где-то

От дома, от скорбной земли…

В тот день на могилу на братскую эту

Цветы полевые легли…

 

Одна миллионная часть Холокоста,

Здесь дети лежат, старики…

Казалось, могила та братская — остров

В потоке кровавой реки…

 

И как палачей этих ноги носили?

От них на земле столько бед…

А позже узнал я, что в этой могиле

Лежат мои баба и дед…

2008 г.

ТУ  БИ  ШВАТ

От спячки пробуждаются деревья

И оживает всё — и лес, и сад.

Легко и радостно народ наш древний

Справляет светлый праздник Ту би Шват.

 

И в этом добром празднике счастливом

Мы мудрость вековую обрели,

Благословляем мы вином и пивом

И хлеб, и плодородие земли.

 

Деревья для людей так много значат,

Нам жизнь прекрасней делают они.

Они нас в жаркий день от солнца прячут

В своей благоухающей тени.

 

Они своими кормят нас плодами

Зимой, весною, летом — круглый год.

Израиль славится прекрасными садами—

Их умножает добрый наш народ.

 

Деревья так на нас, людей, похожи!

Мы замечаем это каждый раз:

Они крепки корнями, и мы тоже—

Нельзя с корнями вырвать их и нас!

2008 г.

***

Мы на Пурим пьём и дурим,

Веселимся все, как дети,

Потому что праздник Пурим

Самый радостный на свете…

 

Мы едим Амана уши,

Нам к лицу любая блажь,

И едины наши души

В этот светлый праздник наш…

Знает мир, чем Эйхман кончил,

Помнит мир про наши раны,

И пусть вспомнит между прочим,

Чем кончают все Аманы…

2008 г.

***

День без горестей прошёл,

Завтра день наступит вновь,

На душе так хорошо,

Когда есть любовь…

2008 г.

ВЕТЕРАНАМ АРМИИ ОБОРОНЫ ИЗРАИЛЯ

Вы поклялись народу своему

И не щадили вы себя в боях.

Страну вы защищали, потому

Вы и не знали, что такое страх…

И безгранична наша к вам любовь,

Нет никого, ребята, вас родней.

В сраженьях вами пролитая кровь

Страну и всех нас делает сильней.

——

Огонь, зажжённый вами, не погас,

Огонь побед свершённых и грядущих,

И героизмом восхищает нас

Солдат Страны, на бой с врагом идущий…

2016 г.

***

Счастье. Что это такое?

Жить без горестей и бед?

Нет, всю жизнь не знать покоя

В череде бегущих лет.

В мире жить необозримом,

По утрам встречать рассвет,

И любить, и быть любимым—

Выше в жизни счастья нет…

2008 г.

***

Забыть на свете можно всё:

Места, где было так чудесно,

Чужие дали, города,

Но не забыть нам никогда

Родную нашей мамы песню…

2014 г.

***

Я не Купала и не Колас,

Они поэты, а не я.

Слаба поэзия моя,

И так же тих и слаб мой голос…

 

Больших желаний не имею,

Привержен радости земной,

Мои стихи умрут со мной,

И я об этом не жалею…

2011 г.

ХАННЕ  СЕНЕШ

Семя доброты в сердцах ты сеешь.

Пролетают чередой года…

Очень молода ты, Ханна Сенеш,

Двадцать три, и будет так всегда…

 

Унеслись былой войны ненастья,

Чистый над Страною небосвод…

Знала, Ханна, ты: нет выше счастья,

Чем погибнуть за родной народ…

 

Время пусть летит неумолимо,

Не сотрут красу твою года.

Ты у древних стен Ерусалима.

Ты пришла. Ты здесь. И навсегда…

2010 г.

***

Хорошо наш Ленин наследил —

Наперёд на целые столетия…

Ещё долго этот господин

Будет мучить всех своим наследием.

 

Да, товарищ  Ленин — он такой,

С пролетарской диктатурой этой.

С непременно поднятой рукой

Гордо он витает над планетой…

 

В коммунизм поверил я давно.

Мне не изменить своей натуры!

Я в идею верю всё равно,

Но без большевистской диктатуры.

2015 г.

***

Не считайте годы, ветераны!

Как на фронте, стойте до конца!

Ваш солдатский пот и ваши раны

Закалили души и сердца.

 

Путь к Победе трудным был и долгим,

Пулям вы не кланялись в бою,

На Берлин вы шли от самой Волги,

Защищая Родину свою…

 

Нелегко вам было, скажем сразу:

Родине смогли вы послужить,

И сегодня следуйте приказу:

“Надо выжить, чтобы дальше жить!”

 

Улыбайтесь солнцу утром ранним,

И чтоб жизнь прекраснее была,

Не считайте годы, ветераны.

Не считайте. вот и все дела…

2014 г.

***

Сердца у нас для всех открыты,

Трудились, не жалея сил…

“Безродные космополиты”—

Так всех нас Сталин окрестил…

 

И эта кличка к нам пристала

На годы долгие, навек.

Слов мерзких слышали немало—

“Еврей, ты тоже человек?”

 

Но когда враг, бронёй облитый,

Вершил поход кровавый свой,

Безродные космополиты

Костьми ложились под Москвой.

 

Не помышляя о награде

И понимая всё вполне,

Еврей сражался в Сталинграде

С казахом, с русским наравне.

 

Свою любовь к Стране Советов

Доказывали каждый раз,

Но оставались без ответа,

Была ли Родина у нас…

2014 г.

***

Есть случаев много чудесных,

И было такое вот дело:

В Берлине еврейскую песню

Шарманка однажды запела.

 

И не было песни той краше,

Была в ней какая-то сила.

Малышка еврейская наша

Мелодию ту подхватила.

 

Вся улица Лизе внимала,

И звонко, прохожим на диво,

На “Унтер – ден – Линден” звучала

Задорная “Хава Нагила”…

2015 г.

ВТОРАЯ  МАССАДА

Пусть не мечтает враг загнать нас в гетто —

Из жизни мы свободными уйдём!

Пылай, наш дом! Сгорая в доме этом,

Мы песнь свою предсмертную поём.

 

Поём о том, как бились предки наши,

Как шли на смерть, свободу чтя свою,

И не было для них той смерти краше,

Когда тебя пронзает меч в бою…

 

”Шма, Исраэль!” Героев песня крепла,

Всё громче их звучали голоса…

Вдруг песня замерла. Всё стало пеплом.

А души их умчались в небеса…

 

Свирепый враг смотрел на всё с досадой:

Еврейский Мозырь стал второй Массадой…

2014 г.

ГЕНОЦИД

Армянской крови льётся море,

А мир, как и всегда, молчит…

И солнце спряталось от горя,

Когда вершился геноцид…

А турки озверелой стаей.

Была ль у палачей душа?

На детских трупах бал справляет

Преступник Таалат – паша.

 

И плакала земля от стонов,

Итог кровавый был таков—

Убито больше миллиона

Детей безвинных, стариков…

 

Для нас, евреев, очень просто

Признать армянский Холокост!

Меж ним и нашим Холокостом

Через сердца воздвигнем мост…

2015 г.

***

Горько расставался с Белоруссией,

Я, взращённый ею блудный сын.

Там девчата стройные и русые,

А глаза у них, как неба синь.

 

Там родной любимый город Мозырь

И леса зелёные окрест,

Тоненькие стройные берёзы

В белом одеянии невест…

 

И когда позвал меня в путь дальний

Древней родины моей причал,

В этот час в душе моей печальной

Полонез Огинского звучал…

2014 г.

***

Разве солнце не всем одинаково светит?

Почему погибают еврейские дети?

Почему над Сдеротом кассамы свистят?

Почему палестинцы убить нас хотят?

Почему так озлоблен хамасовский зверь,

А мы сами готовим евреям трансфер?

В тех вопросах простых вы найдёте ответ,

Почему по душе мне оранжевый цвет…

2005 г.

***

Я вспоминаю наш СССР,

Где были все товарищи и братья,

Являл он миру прочему пример,

Как надо жить, трудиться и сражаться.

 

Мы новой жизни строили основы,

И открывались перед нами дали,

Встречали с оптимизмом день наш новый,

Какие песни всех нас волновали…

 

А главное, что более, чем часто

Несли мы гордо наш советский флаг,

Шагали мы под ”Марш энтузиастов”,

Закрыв глаза на то, что был ГУЛАГ…

2016 г.

ЭМИЛЬ  ЗОЛЯ

Когда антисемитов свора

Над Дрейфусом вершила суд,

Эмиль Золя клеймил позором

Антисемитский этот зуд.

 

Как праведник, как человек,

Клеймил он свой проклятый век.

А что теперь с его страною?

Её ли изменилась суть?

 

Антисемитскою волною

Не ей ли всех перехлестнуть?

Евреев кровь, как и тогда,

Не кровь для Франции — вода…

 

Французский триколор покрыт позором.

Тепла ещё Освенцима зола…

Глядит с небес на Францию с укором

Эмиль Золя…

2005 г.

***

За шахматной доской душа взмывает ввысь,

И буря здесь, и страсть, борьба с самим собою,

Вся партия, как прожитая жизнь,

Но скоротечна, как разведка боем…

2005 г.

***

Нет, на покой мне не пора,

Дороже жизни мне игра,

И не уйду я за кулисы,

Я не хочу судьбы другой,

Умру за шахматной доской

У ног блистательной Каиссы…

2005 г.

***

Волшебная симфония звучит.

В ней слышен голос мужественный, гордый,

И звонкой сталью, как мечом о щит,

Гремят её могучие аккорды…

 

И этой музыки девятый вал

Нас накрывает вновь волной большою,

Её для нас Бетховен создавал

И сердцем, и мятежною душою …

2006 г.

ВДОВА

Шли бои под грохот стали звонкой,

Медленно тянулись дни седые,

А в домах России похоронки

Получали вдовы молодые…

 

Ураган рыдал в кровавом море,

Молодое сердце разъедая,

Почернело личико от горя,

Под платочком чёрным—прядь седая.

 

Для вдовы нет календарных чисел—

Их сковала смертная печать…

Верить ей не хочется, что писем

С фронта больше ей не получать…

 

Отойдёт войны суровой стужа,

Будут пушки грозные молчать,

Друга и опору в жизни—мужа

С фронта не придётся ей встречать…

 

Что вдове осталось делать бедной,

Не известно ни тебе, ни мне…

Будет грохотать салют победный

В честь живых и павших на войне…

2006 г.

***

Мой пёсик хвостиком виляет,

Мурлычет кот,

А ветер за окном гуляет

И дождик льёт.

В квартире тускло лампа светит,

И нет забот.

Хочу, забыв про всё на свете,

Дремать, как кот…

2006 г.

***

Лошадь  усталая травку щипала

Вечером летним на сочном лугу,

Только о чём она тихо мечтала,

Я и представить себе не могу…

 

Как тяжела лошадиная доля,

Вечно в упряжке и вечно в узде…

Ей бы, стреноженной, вихрем на волю,

Но та свобода желанная где?

 

Смотрит на нас умный глаз из-под века…

Горек, печален её краткий век…

Лошадь, ты преданный друг человека,

Только вот друг ли тебе человек?

2006 г.

***

Самсону Назорею мы под стать.

Никто не смеет нас топтать ногами,

А коль в боях придётся погибать,

Так только вместе с нашими врагами…

2006 г.

АБАРБАНЕЛЬ

Был мудр и стоек ты, Абарбанель,

Народу нёс священной книги знание.

Высокую поставив в жизни цель,

Ты заслужил и славу и признание.

 

Учил народ свой и учился сам,

И проникал в глубины мироздания.

О чём же ты мечтал, Абарбанель,

Когда, сложив с себя придворный сан,

С гонимыми отправился в изгнание?

2011 г.

ЛЕВИТАН 

Его полотна — это вся Россия.

Вода большая, тихий Волжский Плёс,

Высокий купол неба светло-синий

И тихий шёпот тоненьких берёз…

 

И роща золотая в час осенний,

И   “Март” с его сосульками-слезами —

Всё это он, великий русский гений

С печальными еврейскими глазами…

2010 г.

РЕКВИЕМ

На кладбище военном тишина…

Суровой для родной страны порою

Над ними смерчем пронеслась война…

Здесь спят в боях погибшие герои.

 

У каждого был свой последний бой

За независимость и честь родного края.

Пусть матери гордятся их судьбой,

Украдкой тихо слёзы утирая.

 

Их не забудет никогда народ.

Они Стране на верность присягали…

В День Памяти священной каждый год

Их поминаем, свечи зажигая.

 

Когда войну затеет враг проклятый

И наши снова в бой пойдут сыны,

Живыми возвратятся пусть солдаты

Домой — все до единого — с войны,

Победой  завершив с врагами битву.

Произношу я это, как молитву…

2011 г.

ЯПОНИЯ 2011 года

Трясётся земля под ногами,

Нежданно явилась беда,

Невиданной силы цунами

Сметает с пути города…

 

Смерть, кажется, неумолима.

Не сказка—кровавая быль…

Реактор в огне, Фукусима

Несёт смертоносную пыль…

 

Но верим мы в стойкость японцев—

Наладятся снова дела…

В Стране восходящего солнца

Вновь сакура вся расцвела…

2011 г.

 ЭЛИ  КОЭН

Ты на помост взошёл… Спокоен…

Внизу гудит, ликует мразь…

О чём ты думал, Эли Коэн,

Когда тебя вели на казнь?

 

Ты думал о родной Отчизне,

Ты верил: выстоит Страна.

Испил в своей недолгой жизни

Ты чашу горькую до дна…

 

Ты за Страну не знал покоя,

Ты вёл с врагом неравный бой,

Невидимого фронта воин,

Ты честно долг исполнил свой…

2011 г.

 БАТ ШЕВА /ВИРСАВИЯ/

Я прохожу по улице Бат Шева

В один из ясных тёплых летних дней…

Чем восхищает всех нас эта дева,

Что часто вспоминаем  мы о ней?

 

Её краса из мира неземного!

Рембрандтова волшебная рука,

Кисть Рубенса златая, кисть Брюллова

Воспели эту деву на века…

 

На ней сияла царская корона,

Сам царь Давид тянулся сердцем к ней…

Она нам подарила Соломона,

За что мы вечно благодарны ей…

2011 г.

МОРДЕХАЙ  АНИЛЕВИЧ

Его мы имя чтим и твёрдо знаем—

Мир благодарный будет помнить это.

Восстало по призыву Мордехая

Варшавское несломленное гетто.

 

Не для того, чтоб жизнь спасти свою,

Об этом даже думать нам не надо—

Они хотели умереть в бою,

Но не идти на бойню, словно стадо…

 

Так умереть не каждому дано.

Грядущее их было без просвета—

Погибнуть всем им было суждено,

И Анилевич понимал всё это.

 

С врагом сражаться, пока силы есть…

Какой неравною была их сила…

Они предпочитали жизни честь,

И смерть перед бессмертьем отступила…

2011 г.

***

Смолкнул годами изношенный колокол,

Сразу ненужным вдруг став,

И потянули тот колокол волоком

В тот же час на переплав.

 

Но не смирился он с долею горькою—

Жизнь обрёл новую он…

Вновь над лесами, полями, пригорками

Льётся серебряный звон…

2011 г.

***

Зоренькой ясною солнца лучи я

Вместе с прохладою жадно ловлю,

Милую песенку ”Санта Лючия”

Я про себя непременно пою…

 

Солнцем Неаполя жарким согрета,

Хочется петь мне её без конца…

Чем же так радует наши сердца

Сладконапевная песенка эта?

2011 г.

***

Час пробьёт. надо мной будет небо безбрежное,

Прорасту я травой под весенней росой,

И однажды прелестная девушка нежная

Прикоснётся ко мне своей ножкой босой…

 

И очнётся душа в то мгновение малое,

Улетучится вдруг бесконечный мой сон,

И забьётся опять моё сердце усталое

Сердцу юной красавицы той в унисон…

 

Оживёт навсегда моё сердце поэта,

Каждый миг проявляя своё естество.

Смерть не властна над жизнью, я верю, и это—

Безграничной и вечной любви торжество…

2011 г.

***

Смешалось всё в кровавом этом мире,

Лишь безысходность горькая в глазах…

Здесь звёзды жёлтые, а там мундиры

Со свастикой на чёрных рукавах…

 

Под детский плач, под старческие стоны,

Под лай надрессированных собак

Евреев гонят в грязные вагоны

В уже битком набитый товарняк…

 

Бегут зловещею дорогою

За поездами поезда…

Арийское зверьё двуногое

Людей увозит в никуда…

2011 г.

***

Нужна ли евреям отвага?

Нужна, как всем людям на свете.

И даже в застенках ГУЛАГа

Сквозь дни ожиданий, сквозь годы

Они умудрялись отметить

Наш Песах, наш праздник Свободы…

 

Я даже спросить не посмею

У всех этих стойких евреев,

Нужна ли евреям та смелость,

Чтоб в пику врагам всем на свете

И в годы суровых гонений

Наш седер в застенках отметить…

И время само доказало—

У нас есть героев немало,

У наших героев всё есть—

Отвага и смелость и честь…

2011 г.

ЭЛИЯГУ ГОЛОМБ

Никогда не знал он в жизни страха.

Не боясь ни вражьих пуль ни бомб,

Был напорист командир Пальмаха—

Твёрдый и решительный Голомб.

В жизни подвигов свершил немало,

Вёл бойцов еврейских за собой,

У истоков ЦАХАЛа стоял он,

Армии, всегда готовой в бой.

 

И сейчас вселяет в нас отвагу

Пламенное сердце Элиягу…

2015 г.

САМСОН    

Не помогли вам ножницы Далилы,

Вновь волосы сумел я отрастить.

И пусть я слеп, но всё же полон силы

Прервать мгновенно вашей жизни нить!

 

В борьбу с врагами вкладывая душу,

Нашёл вас уничтожить способ свой:

Колонны храма вашего разрушу,

И это будет мой последний бой!

2015 г.

ДОВ  ГРУНЕР

Есть много смелых на земле сердец.

О них слагают песни, сказы, были.

С врагом сражался Эцеля боец,

Он ранен был, его враги схватили.

 

В суде он бросил палачам-злодеям,

От слов его у них застыла кровь.

“В огне, в крови погибла Иудея,

В огне, в крови она восстанет вновь”…

 

Был к смертной казни он приговорён.

Палач петлю ему накинул ловко.

Дов Грунер, воин Эцеля, казнён,

Но дух его не удушить верёвкой…

2010 г.

АННА  ФРАНК

Окна зашторены,

чтоб глаз чужой не проник.

Девочка в платьице тёмном

пишет дневник.

Пиши, дорогая, спеши,

пока гестаповцы не пришли…

И девочка пишет

свой детский дневник,

будто бы слышит,

как близится

страшный тот миг.

И стук зловещий раздался.

Провал…

Схвачены все, кто скрывался,

и те, кто их укрывал.

Концлагерь, болезни, смерть…

—-

Но так ли на самом деле

эти верны слова?

Твои палачи истлели,

а ты, Анна Франк, жива!

2015 г.

***

Бейтар,  Бейтар…Последний наш оплот

В сраженьях с войском Юлия Севера.

Бар-Кохба воинов своих ведёт

На бой суровый за Страну и веру.

 

Как наяву, всё это вижу я.

Разит врагов Бар-Кохба неустанно…

Но Боже!…С городской стены змея

Ему смертельную наносит рану…

 

Бейтар,  Бейтар…Восстания оплот,

Ты залит римлян и евреев кровью…

Измученный в скитаниях народ

Слагает песни о тебе с любовью…

 

Но и сегодня не смолкает бой.

Свою Страну от смерти защитим мы.

Через века зовёт нас за собой

Бар-Кохбы  дух неукротимый…

2009 г.

***

Дорогой пыльной, словно птица,

За ней уже спешит беда,

Цыганская кибитка мчится,

Спешит неведомо куда…

 

Цыган коней своих стегает,

Как в жизни не стегал их так.

Через мгновенье настигает,

Крушит её немецкий танк…

 

На землю тихо оседая,

Смешалась с кровью пыль седая…

2009 г.

***

Я не привык просить прощенья

Ни у людей, ни у богов.

Оставьте ваше возмущенье—

Что тут поделать, я таков.

 

И упрекать меня не надо.

Я хил, но духом я не слаб.

Мне все, поверьте, муки ада

Милей, чем званье ”божий раб”…

2016 г.

***

Как не гордиться нам Страною?

Достоинств у неё не счесть,

Она всегда готова к бою

За независимость и честь.

 

Над нами дух свободы веет,

Врагов разили мы не раз,

Огонь бесстрашных Макавеев

В сердцах еврейских не угас.

 

Ничто нас не согнёт на свете,

Мы сил неведомых полны.

Мы несгибаемые дети

Могучей маленькой страны.

2005 г.

ВОЛКИ И ОВЦЫ

басня

С Волками Овцы заключили мир.

Им аплодировал весь мир.

Знаток всех мировых законов

сам президент Страны Бизонов

и президент Медведей Бурых

оваций заслужили бурных.

Сил было вложено немало.

Зверьё послушно им внимало,

все эти мелкие зверюшки

Европы, дряхленькой старушки…

Скрывая волчий свой оскал,

“Квартет”  мелодии играл…

Но миру враз пришёл конец —

задрали Волки трёх Овец…

—–

Но мы не овцы, а евреи.

Пора бы всем нам поскорее

из басни сей извлечь урок:

Волкам не мир, а вилы в бок…

2010 г.

АВРААМ /ЯИР/ШТЕРН

Приди когда-нибудь в Кирьят-Ёвель.

Здесь улица, что носит имя это.

Он был бойцом и пламенным поэтом,

Боролся он за Эрец Исраэль.

 

Английских он не признавал законов.

Под вражьи пули подставляя грудь,

Нам озаряя в будущее путь,

Яир погиб за торжество Сиона…

2008 г.

ЯНУШ КОРЧАК

Он для сирот своих был всем на свете.

Для них он книжки детские писал.

Отца родного видели в нём дети,

И вот час испытания настал…

 

Ему сказал немецкий офицер,

Придав словам оттенок благородный:

“Сейчас я за детьми закрою дверь,

А Вы, герр доктор Гольдшмидт, Вы свободны”

 

На что ему ответил Януш Корчак:

“Просил бы, офицер, я вас учесть:

Таких людей немало, между прочим,

Кто понимает, что такое честь.

 

Предательство есть худшее из зол”…

Не опорочил Корчак своё имя.

С сиротами, питомцами своими,

Он в газовую камеру вошёл…

2014 г.

***

Вновь  теракт. Льётся кровь, как водица,

Наши нервы уже, как струна,

И от этого нам не укрыться,

Ты в бою, фронтовая страна…

 

Солнце яркое светит над нами,

Но в высокое южное небо

С диким воем взлетают “касамы”

А нам хочется мира и хлеба…

 

Неужели дано это свыше,

И конца нет страданьям евреев ?

Но сквозь годы далёкие слышен

Звон щитов и мечей Маккавеев…

2002 г.

***

Учащённый сердца стук

И души волненье,

Зелень дивная вокруг,

Зимнее цветенье…

Тонкий запах нежных роз,

Чудная погода,

Не хватает лишь берёз

Из страны исхода…

 

Голубые небеса,

Солнце золотое

И сплошные чудеса—

Место тут святое…

Часто в снах моих чудесных

Вижу Иордан…

Ты, Израиль,-наша  песня,

Ты нам Богом дан!

2016 г.

***

Я не жалею, что родился,

Я прожил честно жизнь свою,

Но в той святой войне с нацизмом

Я не участвовал в бою.

 

Краснеть за это нет причины,

В том не было моей вины,

Мне было семь, когда мужчины

Шли в смертный бой за жизнь страны.

 

Но с этим трудно мне смириться,

Я не могу найти ответ,

Ну почему не мог родиться

Я раньше хоть на десять лет…

 

И всё иначе было б в жизни,

И я б стоял в святом строю,

И может быть, за честь Отчизны

Сложил бы голову свою…

 

Тот бой последний был бы жарким,

А пуля острой, как кинжал.

Кто знает, может, в Трептов-парке

Я под плитой давно б лежал…

 

Не суждено…В сороковые

Под скрежет танков в мир огня

Другие парни молодые

В атаку шли, но без меня…

 

Мир помнит стойкость их и смелость

В те героические дни.

Мне никогда уже не сделать

Того, что сделали они…

 

Они не думали о славе,

Но честь им, павшим и живым,

И все они гордиться вправе

Высоким подвигом своим…

 

А жизнь моя летит без смысла,

Как лист осенний на ветру…

Нет, я жалею, что родился,

И не жалею, что умру…

2004 г.

ПЕСАХ

Сегодня землю пашем мы и сеем,

Свободные хозяева земли,

Мы сорок долгих лет за Моисеем

Сюда, к земле обетованной шли…

 

И этот первый шаг наш был к свободе,

Покончили мы с рабством навсегда,

И вспыхнула на тёмном небосводе

Для нас шестиконечная звезда.

 

Она нелёгкий путь нам освещала,

И наступил желанный этот миг…

Он для евреев стал начал началом,

В дар получил народ наш Книгу Книг…

 

Заключена вся мудрость в книге этой,

Её постиг бессмертный наш народ,

И в бесконечной битве тьмы и света

Она нам силы новые даёт…

 

Но было всё: и горечь поражений,

Восстаний, и сражений, и побед…

Мы шли на смерть без слёз и унижений,

В скитаньях претерпели много бед.

 

В галуте инквизицию и гетто

Познали мы на жизненном пути,

Но Рубикон свой, несмотря на это,

Сумели мы достойно перейти…

 

А счастье обрести пришлось не просто,

Судьба вся наша горестей полна,

Из детских слёз, из пепла Холокоста

Восстала к жизни гордая страна.

 

Антисемитский миф давно развеян…

Как юдофобам всем не повезло…

Живёт страна бесстрашных Макавеев

Друзьям на радость, всем врагам назло…

2004 г.

ХАНУКА

Нам чудо Хануки – небес награда.

Когда почти не оставалось масла,

Горела ханукальная лампада

Все восемь дней — горела и не гасла…

 

И чудо не кончается унас.

Народ наш всех врагов своих сильнее,

Они хотят нас жалить побольнее,

Но сдачу получают всякий раз…

 

Коварный враг наш злобно и упрямо

Обстреливает  наши города,

Не чудо ли, “катюши ” и “касамы ”

Почти что не наносят нам вреда?

 

В сердца врагов вселился злобный бес,

Но на своей земле стоим мы твёрдо.

Маген Давид над нами реет гордо,

И это тоже чудо из чудес!

 

Но главное есть чудо, все мы знаем—

Нас наше солнце греет и во мгле—

Стоит несокрушимый наш Израиль

На радость всем евреям на земле…

1999 г.

ЮДИФЬ

Был Олоферн врагом её народа,

Он с войском стал у городской стены,

В неравных схватках вот уже полгода

Сражаются Израиля сыны…

 

И красотой Юдифь его пленяет,

И припадает он к её ногам…

—-

Юдифь с мечом и ножкой попирает

Отрубленную голову врага…

Такой её изобразил Джорджоне,

Прославив её подвиг на века…

2016 г.

БАЛЛАДА О ВЕРНОМ КОНЕ

(Старинная легенда)

В бою был ранен бедуин,

И в схватке той горячей

В живых остался он один

И был врагами схвачен…

 

Ремнями связанный, лежал

Он ночью на земле,

Услышал он, как конь заржал

В ночной безмолвной мгле…

 

А конь стреноженный узнал

В нём друга своего,

И тихо-тихо вновь заржал,

Как будто звал его…

 

“Ты тоже в плен попал, как я,

Товарищ боевой,

Но я спасти смогу тебя

От участи такой.

 

Я путы на ногах твоих

Сумею перегрызть,

И ты, друг, от врагов своих

Как ветер, унесись…

Лети стремглав, товарищ мой,

В родимые края,

Расскажешь  матери родной,

Как здесь сражался я…

 

Как бил врагов бесстрашно я

Пока хватало силы,

Как сабля острая моя

Врагов моих разила…

 

Спеши, лети отсюда прочь,

Спят крепким сном враги,

Пока темна сегодня ночь,

Беги, мой друг, беги!”…

 

А конь вдруг шею опустил,

Нагнулся к бедуину,

С земли он друга подхватил

Легко к себе на спину.

 

И полетел в глухую ночь

Без пищи, без воды,

Скакал конь верный с ношей прочь

Подальше от беды.

 

Три дня, три ночи мчался он.

Уставший, сам не свой,

И солнцем, ветром опалён,

Увидел дом родной.

 

От скачки выбившись из сил,

Конь у порога стал,

Он друга наземь опустил

И замертво упал…

2017 г.

***

Прошла безверия эпоха,

Все стали храмы посещать…

Грехи замаливать не плохо,

Но лучше их не совершать…

2017 г.

***

Над морем солнца лучики косые,

А девушка ждёт друга своего.

Целуют волны ноги ей босые,

Она не замечает ничего…

 

Её ласкает ветра дуновенье,

К ней парусник спешит издалека,

И вот уже желанное мгновенье—

Красавица в объятьях моряка…

2017 г.

***

Девичий гай — берёзовая роща.

Как трудно поэтически и проще

Лесную эту красоту назвать…

 

Девичий гай у леса на опушке,

И кажется, что девушки-подружки

Весною собрались потанцевать…

2017 г.

***

Я погиб на границе

В самом первом бою,

От врага защищая

Мать Отчизну свою…

Дрался я до рассвета,

И доволен судьбой—

Понимая, что это

Самый главный мой бой…

 

Вы, солдаты живые,

Жизнь я отдал свою,

Но не выбыл из строя—

И я снова в бою…

 

Многократно убитый,

Вместе с вами шёл в бой

Вами в землю зарытый,

Долг исполнил я свой…

 

В подмосковных снегах

Дрался я наяву,

Мне неведом был страх—

Защищал я Москву…

Дал я клятву стране,

Чтоб ни шагу назад,

И в тяжёлых боях

Защищал Сталинград…

 

И на Курской дуге,

Мёртвый, снова я дрался,

Там со связкой гранат

Я под танки бросался…

 

И в воздушном бою

Умирал  я  от ран,

И машину свою

Я бросал на таран…

 

И в пучине морской,

Выполняя приказ,

Вёл с фашистами бой,

Погибая сто раз…

 

Вместе с вами я верил,

Что Берлин будет взят,

И что Знамя Победы

Там над ним водрузят…

 

Пусть я мёртвый солдат,

Но до места дойду,

Где погиб я когда-то

В сорок первом году…

 

Вечный воин страны,

И всегда молодой,

Вижу мирные сны

Я под красной звездой…

2017 г.

***

Три берёзы стоят над могилой бойца…

Добровольцем ушёл на войну.

Он отважно сражался с врагом до конца,

Защищая родную страну…

 

Спи спокойно, Отчизны бесстрашный солдат,

И да будет святым это место…

Над могилой твоей три берёзки стоят,

Словно мать и сестра, и невеста…

2017 г.

***

Светлой памяти

Шломо Фогеля – воина и человека.

Тоска…От боли сердце ноет…

Остановило время бег…

Ушел от нас отважный воин

И настоящий человек…

 

В трех войнах он изведал столько:

Огонь, свист пуль, и кровь и дым,

Но был в боях бойцом он стойким,

Бесстрашным был и молодым…

 

По жизни долгой шел дорогой,

Всё испытал он на веку…

Нет, он не умер, Шломо Фогель,

В бессмертном служит он полку…

 

Остался до конца солдатом,

Сражавшимся за жизнь страны,

И он ушёл к своим ребятам,

К тем, не вернувшимся с войны…

2018 г. (добавлено 14.10.2019)

***

В сердцах у нас огонь святой горит…

Его зажгли отцы и наши деды…

Не верьте тем, кто говорит,

Что не было великой той Победы!

Она была, была она и есть!

Фронтовикам, живым и мертвым…ЧЕСТЬ!

2018 г. (добавлено 14.10.2019)

 

***

Довелось родиться мне

В Богом проклятой стране

С КГБ, с ГУЛАГом и

С песнями и флагами,

С Волго-Доном, с ГЭСами,

Громкими процессами,

Ядерными бомбами,

Поездами с пломбами,

Папками с секретами

И вождей портретами…

С планами огромными,

Мордами погромными,

Лживой конституцией,

Политпроституцией,

С той графою пятою,

С партией проклятою…

Я ей верил, как дурак.

Жаль, но это было так…

2012 г.

***

Наши предки веками мечтали о том,

Когда смогут вернуться сюда.

Мы вернулись и строим еврейский наш дом

Для потомков своих навсегда…

2017 г.

ХОРОШО

Мир прекрасен наш большой.

К нам весна вернётся вновь.

На душе так хорошо,

Когда есть любовь…

2017 г.

Тум-балалайка…

Тум-балалайка, играй нам, играй…

Ночь напролёт весели, балалайка.

Радость в еврейское сердце вселяй,

Счастье еврейское нам наиграй…

2017 г.

***

Мне не надо никакого рая.

Радостью душа моя полна…

Сын я твой, Страна моя Израиль…

Расцветай, как сад, моя Страна…

2017 г.

***

Кто в Одессе не был, не поймут,

Почему Одессу мамою зовут.

Эх, Одесса-мама, как ты хороша…

Пой, моя Одесса,

Пой, моя душа…

2017 г.

Музыка…

Пусть летят стремительно года,

Счастье наполняет наши груди.

И пусть музыка прекрасная всегда

Спутницею жизни нашей будет…

2017 г.

***

Моих верных друзей уже нет на земле,

Только в сердце моём они вечно,

Унеслись они тихо в таинственной мгле

На пути в мир иной  бесконечном…

 

В одиночку уходим мы все навсегда,

Но рождаются новые дети,

И я тоже уйду, не оставив следа

В этом страстью бушующем свете…

 

Но я верил и верю, что есть чудеса,

Над землёй солнце вечное светит,

Будут детские вечно звенеть голоса

На всегда вечно юной планете…

2017 г.

***

Что уходить пора, я думать перестал,

И сам не знаю я, в чём только дело —

Иль, может быть, от жизни я устал,

Иль всё уже на свете надоело…

2017 г.

***

Любовь стара, как жизнь сама…

Вина любви кто не изведал?

Любовь сводила всех с ума —

И наших бабушек и дедов…

2017 г.

НАШ СЛАВНЫЙ 67-й

Истории открыта книга…

Ещё не вышел враг из стресса.

Евреи – мастера блицкрига –

Германская писала пресса…

 

На шкуре собственной изведал

Враг силу армии сполна.

Для нас закончилась победой

Та Шестидневная война…

 

Страна становится всё краше,

Весь путь её необозрим,

Стал навсегда столицей нашей

Наш древний град Ерусалим…

 

В святую битву тьмы и света

Вступил народ бесстрашный мой…

Враг будет долго помнить этот

НАШ СЛАВНЫЙ 67-Й…

 

Расправь, Страна родная, плечи.

Таких немало будет дат.

Врагов от спеси мудро лечит

Еврейский доблестный солдат…

2018 г.

***

ЭНТЕББЕ

Посвящается подвигу десантников Йони Нетаниягу

Мерцают тихо звезды в чёрном небе,

И рокот самолётов наших тих…

Летят спасать десантники в Энтеббе

Из лап врагов заложников своих…

 

С ночного неба вас враги не ждали,

И мир не знал ещё таких атак.

В ту ночь враги всю вашу мощь познали,

Короткий бой, и всё – повержен враг…

 

Вы проявили смелость и отвагу,

Заложники счастливо спасены…

Смертельно ранен Йони Нетаньягу –

Ваш славный командир – герой Страны…

 

Вы люди исключительной породы.

Десантниками быть – большая честь.

Ваш подвиг назван героизмом года –

На само деле так оно и есть…

 

Прошло немало лет с той эпопеи.

Вы показали наивысший класс.

Все и теперь, от зависти тупея,

Как драться надо, учатся у вас…

2018 г.

 

Раздел 5

САТИРА И ЮМОР

КИТАЙЦЫ-ЕВРЕИ

Уличная зарисовка

Мир сегодня их узкий и тесный,

Словно узкое джонки весло,

Из далёкой Страны Поднебесной

Их в Израиль сюда занесло…

 

Здесь их жаркое солнце не греет,

Мир другой они видят во сне…

Горько плачут китайцы-евреи

По Великой китайской стене…

1997 г.

***

“Рука Тель-Авива! Рука Тель-Авива!”

В советских газетах читал я не раз.

Когда я в Израиль приехал счастливый,

Бродил бесконечно я по Тель-Авиву,

Ту руку искал я, ищу и сейчас…

1997 г.

***

В России часто слышал я слова:

“Еврейская у парня голова!”

В Израиль я приехал, и увы —

Нет ни одной еврейской головы…

2017 г.

***

И попы и ксёндзы плачут от обиды.

Не понять им, бедным, отчего

Наши харедимы и хасиды

Очень любят ребе своего…

2017 г.

ИЗРАИЛЬСКИМ ЛЕВЫМ   

“Нам очень мир необходим!”

Мы левых слышим глас…

Давайте всё им отдадим,

Наступит мир без нас…

2000 г.

***

Как часто здесь под небом синим

Поют с любовью из России,

И не успеешь двинуть бровью,

Из Украины к нам с любовью,

Я верю: поздно или рано

Припрут  с любовью из Ирана.

С любовью к нам по наши души

Летят российские “катюши” …

Пока над миром солнце светит,

“Любить нас будут все на свете”…

1999 г.

***

Я в старости стал шерстью обрастать,

И внешности открылись все изъяны,

Могу я и без Дарвина сказать,

Что предки человека—обезьяны…

2008 г.

***

Мне б крылатого коня,

Да перо гусиное,

И тогда б залился я

Трелью соловьиною.

В жизни не было б и дня

Без волшебных строчек…

Только вот Пегас меня

Жалует не очень…

2008 г.

***

Конкретно я не помню год,

Когда Эсфирь спасла народ…

Не раз воспет был подвиг этот

Стихами звонкими поэтов.

 

В том сомневаться нет причины,

Чего же стоим мы, мужчины,

Когда красавицы не раз

От гибели спасали нас…

 

И будет вечно помнить мир

И про Юдифь, и про Эсфирь…

2008 г.

***

Моше-рабейну наш народ

Вёл сорок лет куда не надо,

А мог бы за один лишь год

Евреев притащить в Канаду…

 

Индейцы, слышал я не раз,

Народ  и гордый, и не слабый,

Но с ними был бы мир у нас,

Индейцы—это не арабы…

2008 г.

***

Москву  сейчас узнаешь еле —

Её раскрасил Церетели…

Стоят повсюду исполины,

Все величавы, как грузины,

Как горы стройные Кавказа…

Что сделал ты с Москвой, зараза?

2008 г.

***

Согласно древним манускриптам,

Наш путь нельзя назвать печальным—

Исход евреев из Египта

Назло врагам не стал фатальным…

2015 г.

***

Два палестинца подрались,

Бывало так не раз,

Но вскоре мирно разошлись,

Друг другу выбив глаз.

 

Кто виноват, не знаем мы,

Да вряд ли что узнаем,

Но скажут мировые  СМИ,

Что виноват Израиль…

2005 г.

СЛУЧАЙ  В  АВСТРАЛИИ

(из телепередач)

Козла судили за цветы,

Которые  он съел,

И из-за глупости людской

Он чуть в тюрьму не сел…

 

Он никому не делал зла,

И не был виноват,

Но к счастью, от тюрьмы козла

Отмазал адвокат…

2005 г.

***

Совсем без совести и меры

Нас принуждает к миру Керри.

В дороге Джону сладко спится:

Ему, наверно, Нобель снится.

2015 г.

***

Обожал я в детстве драки—

Я родился в год собаки…

2015 г.

***

Одним и тем же мирром  мазан

И Арафат, и Абу Мазен.

2015 г.

***

Мудрым был царь Соломон—

Разбирался в девах он.

2015 г.

***

Царь Давид чужих крал жён,

Им играл на арфе он…

2015 г.

***

Татьяна—дама не простая,

Она Толстая!

2015 г.

***

Главный турок Эрдоган

Возомнил, что он султан.

2015 г

***

Обаму не понять никак—

Кто он — Хусейн, или Барак.

2014 г.

***

Господь лепить задумал нечто,

И вышла баронесса Эштон.

2015 г.

***

Берлускони мучит слава

Нашего Моше Кацава…

2015 г.

***

Владимир Путин первый в мире

Призвал мочить врагов в сортире…

2015  г.

***

Сергей Карякин – паренёк горячий,

Но Магнус Карлсен парня раскарячил…

2016 г.

ЭПИГРАММЫ

На Барака Обаму

Тебе нас примирить охота,

За дело взялся, сам не рад—

Свистят “касамы” над Сдеротом—

Пошёл ты на…, наш старший брат!

2014 г.

На Хасана Насраллу

Угрожая нам, сказал немало

Слов воинственных Хасан Насралла…

Только в бункере дрожит от страха

Грозный лидер армии Аллаха…

2017 г.

На коллегу Бориса Кравца,

учителя истории

В годы юные наш Кравец

Был неписаный красавец.

Как-то раз свой идеал

Он на танцах повстречал.

И теперь он с идеалом

Под одним спит одеялом.

1964 г.

На телеведущую Ираду Зейналову

Оболгала Израиль Ирада

И не раз, и не дважды, и ра-да…

2016 г.

На диетолога Ольгу Раз

Диетолог Ольга Раз

Учит есть в день только раз.

Соблюдая эти меры,

Будет стан, как у Венеры.

 

Те, кому поесть охота

Станут толще бегемота…

Эти правила для вас,

Только не для Ольги Раз…

2016 г.

На Дарью Донцову

То ли смеяться, то ли плакать,

От чтива пустота внутри.

На майке у неё собака,

А в доме их аж целых три…

2010 г.

 

ЭПИТАФИЯ

Так хотела эта гнида

Встретить смерть свою шахидом,

Но не вышло, вот обида:

Арафат погиб от СПИДа…

2006 г.

ШУТКА

Умираю от тоски

И страдает глотка:

Виски крепко бьют в виски,

Но не так, как  водка…

2006 г.

ШУТКА

Ренуар всего скорее

Настоящим был евреем,

Потому что в виде чистом

Был он импресСИОНИСТОМ…

2006 г.

***

Враньё уже на высшей фазе:

Весь мир окутал лжи туман:

Купил ЮНЕСКО Абу-Мазен

И положил себе в карман…

2016 г.

***

Олимы ходят в синагогу

Еврейскому молиться Богу,

Но среди них таких не много,

Кто хоть немного  верят в Бога…

1999 г.

***

Пятьсот бандитов на свободе —

Вновь засвистят ”касамы”…

Конкретно в этом эпизоде

Мы виноваты сами…

2004 г.

***

Враг снова обещает “худну”,

Делишки наши плохи…

Себе представить даже трудно,

Какие все мы лохи…

2004 г

Пародия на стихотворение А. Лейкина “Резервистке”

“Я последнюю картошку

Из мундира разверну,

Поцелую Вашу ножку –

И пешочком – на войну!”

А. Лейкин

 

Призадумавшись немножко

Над прелестной женской ножкой,

Я просил бы Вас учесть:

Можно ведь и без картошки

Целовать девчатам ножки,

Если порох ещё есть…

2004 г.

Пародия на песню певицы М. Раевской 

“Когда я стану кошкой”

Когда была я кошкой,

Могла мяукать я.

Теперь пою немножко,

Светла судьба моя…

И петь я не устану,

Эстрада–дом родной.

Когда я кошкой стану,

Что станется со мной?

 

Когда была я крошкой,

Я не любила щей.

Когда я стану кошкой,

Я буду есть мышей…

2005 г.

Израильским “левым “

“На вражеский теракт кровавый

Воздержимся, друзья!

У них там дети, Боже правый!

По ним стрелять нельзя!”

 

Нет у войны иных путей,

Гуманные умы…

Жалея вражеских детей,

Своих хороним мы…

2006 г.

***

Бедный милый маме-лошен,

Он в Израиле заброшен.

Кто на идиш говорит?

Всюду царствует иврит…

2015 г.

 

Раздел 6

ДРУЖЕСКИЕ ШАРЖИ

на мастеров и кандидатов в мастера по шахматам

От автора

Не важно, кто и как играет,

Я повторяю вновь и вновь:

Нас всех, друзья, объединяет

Большая к шахматам любовь…

1975 г.

На А. Гаевского

Жалел Бронштейн,

Что он не Штейн,

Жалел Лилиенталь,

Что он не Таль.

И пожалеет сам Полугаевский,

Что он Полу -, а не Гаевский…

1975 г.

На Аркадия Поликарпова, мастера спорта СССР

“Шахматы — не ловля карпов,

Изрёк маэстро Поликарпов,

Фигуры жертвовать нельзя!

Сказал он, и “зевнул” ферзя…

1975 г.

На Бориса Шляпоберского

Не удаётся Боре малость

В игре победу находить.

Шляпоберскому осталось

Шляпу брать и уходить…

1975 г.

На Степана Туровского

Он рыцарь королевского гамбита.

Я верности подобной не пойму.

Бывает карта его часто бита,

Но верен он гамбиту своему…

2004 г.

На Геннадия Хасина

Играет цепко Хасин Гена,

Ему и море по колено,

А защита Филидора—

Ему верная опора…

2004 г.

На Зеэва Дуба, мастера ФИДЕ

Успех сопутствует ему,

Он весь в сиянии побед…

Мы знаем: это потому,

Что крепче Дуба дуба  нет…

2004 г

На Максима Минина

Я не пророк, не зрю я в дали,

Но вижу в снах и наяву:

Спасёт он шахматный Израиль,

Как Минин некогда Москву…

2004 г.

  На Владимира Правдивца

Правдивец парень непростой

И верен правде он святой.

Играть он лучше стал, похоже…

Мне кажется, ему пора

Уже пробиться в мастера.

И пусть Аллах ему поможет!

2004 г.

На Марка Фраймана

В игре всегда напорист он,

Как в битвах сам Наполеон.

И в шахматных сражениях

Он редко терпит поражения…

2004 г.

На Павла Аронина, внука гроссмейстера Аронина

Растёт он не по дням, а по часам,

Его уже я опасаюсь сам…

Надеюсь я, что юноша Аронин

Родного деда имя не уронит…

2004 г.

  На маэстро Ш. Бронфмана

Теорию он знает назубок,

И эндшпиля немалый он знаток.

Соперникам не даст и малый шанс,

Но лучше он играет в преферанс…

Конечно, вышла шуточка у нас,

А в общем, он маэстро экстра класс…

2004 г.

На Юрия Сорокина

Играть не любит наш Сорокин в прятки,

Всё просчитать умеет далеко.

Всегда вперёд он рвётся без оглядки,

А в результате—ноль,(или очко)…

2004 г.

На Григория Левинского

Левинский смело рвётся в бой,

Мосты сжигая за собой,

Но под огонь, хоть сам с усам,

Нередко попадает сам…

2004 г.

На Ор Хая (Орехова)

Ор Хай уже гроза для всех,

Он не щадит чужих ферзей и пешек.

И пусть пока не твёрдый он орех,

Но крепкий он уже орешек…

2004 г.

На Льва Габаева

В игре силён он, словно лев,

Наш аксакал Габаев Лев,

Ведёт атаку и защиту,

Да так, что многим быть им биту…

2005 г.

 На Вадима Гольберта

Достойно это уваженья!

Умело он ведёт сраженья,

И из всех трудностей Вадим

Всегда выходит невредим…

2005 г.

На Марка Фридмана

Не разводя здесь антимоний,

Скажу вам: Марк не Жанна д’Арк!

Он даже и не Марк Антоний,

Но всё же Марк!

Игру ведёт в спокойном плане…

Как хорошо играть с ничьёй в кармане…

2004 г.

На Иосифа Любина, мастера спорта СССР

Игру умело он ведёт,

А мы в восторге пребываем.

Вот если б только не цейтнот,

То был бы он непробиваем…

2004 г.

На Гольберта Вадима

Очков немало у Вадима,

И побеждать ему не лень,

Но “пролетать”он любит мимо

Лишь в первый и последний день…

2005 г.

На себя

К блиц-кригу я давно привык,

Иду на королей без страха,

Но очень часто мой блиц-криг

Кончается, увы, блиц-крахом…

Но в шахматы играть я рад:

Процесс важней, чем результат…

2004 г.

На Бориса Бялика

У Бори творчества заряд,

И он в фаворе неизменном.

Он “кроет матом” всех подряд,

Но остаётся джентльменом…

2005 г.

На В. Шкловского

В ничьих он полный чемпион.

Уверенности мы полны,

Что если б были все, как он,

То в мире не было б войны…

2005 г.

На Марка Фридмана

О нём наш вывод прост и ясен:

Как шахматист наш Марк опасен!

Сражается умело с нами,

Ему сопутствует успех,

 

Он старше и мудрее всех…

Борьбы он не роняет знамя.

К тому ж он полон доброты—

Мужчины лучшие черты…

2005 г.

На Иосифа Любина

Друзья мои! Мы очень любим,

Когда играет с нами Любин…

Когда в цейтноте он, тем паче…

Как обыграть его иначе?

2005 г.

На Виктора Виноградова

Не шахматист он, а боксёр,

Свои удары сыплет градом…

Умён, опасен и хитёр

Наш славный парень Виноградов…

2005 г.

На Филиппа Зисмана

За Зисмана здесь каждый рад.

Ведёт умело свою рать

Один из лучших в “Тикватейну .”

Но побеждая всех подряд,

Внезапно может проиграть.

Кому?-Какому-то Гофштейну…

2005 г.

На Бориса Белокопыта

Мой конь ретиво бьёт копытом:

Играю я с Белокопытом,

Борис считает далеко,

И мне играть с ним нелегко…

2005 г.

На Юлия Телесина

Конечно, он не Юлий Цезарь—

Всем до него нам далеко,

Но всё-таки и наш Телесин

Взлетает очень высоко…

 

В игре Телесин – мастер тёртый

И не щадит он никого.

Ведёт он в бой свои когорты

Не хуже тёзки своего…

2005 г.

На В. Виноградова

Пыхтит, кряхтит, пот льётся градом.

Кто это?-Виктор Виноградов.

Уже холодный льётся пот,

А на часах давно цейтнот…

Но Виноградов и в цейтноте

Играет на высокой ноте…

2005 г.

На Абрама Гутцайта

Играет очень сильно наш Абрам,

Нам списывать его со счёта рано…

Приносит в жертву он, как Авраам,

Своих коней, слонов, но не барана!

2005 г.

На Геннадия Хасина

Не вырваться из шахматного плена,

Вся жизнь его в сраженьях и борьбе.

Играй, твори, дерзай, наш Хасин Гена,

На радость нам, супруге и себе!

2005 г.

На Гамаева

Умеет бой вести в любом он стиле.

Он не боится за доской угроз.

Силён в дебюте он и в миттельшпиле,

А в эндшпиле он просто виртуоз…

2005 г.

На Соломона Нафталина

Играет хорошо наш Соломон,

Сражается  всегда упорно он,

Но всё ничьи, а это потому,

Что не дают выигрывать ему…

2005 г.

На Павла (Шауля) Вайнштейна, 

международного судью и кандидата в мастера по шахматам

У Паши очень твёрдый нрав,

И как судья всегда он прав!

2016 г.

На Аарона Багратиони

шахматного гроссмейстера

Он скромный отпрыск князя деда,

Его девиз в игре – победа,

Играет он без лишних звонов,

Потомок всех Багратионов…

За шахматной доскою он,

Как в битвах князь Багратион…

2018 г. (добавлено 14.10.2019)

ЭПИЛОГ

Издал стихи свои,

Читает их народ,

Но хвалит не стихи,

А книжный переплёт…

2016 г.

Photo by Alon Kohеn-Ravivo, Chess Club Jerusalem

***

Семен возле Стены плача                                      рав Шмуэль из Манчестера, 13 лет в стране

Вдруг по дороге подвернулся рав-хахам. Вынужденное пожертвование на бедность…

 

В течение более часа, сначала в машине, заехавшей за Семеном в хостель, а затем и возле Стены плача, без остановки рассказывал истории и сыпал стихами восхищенной гостье из Беларуси 

Фото А. Шустина  / Photo by Aaron Shustin  18/12/2017

Коротко о себе

Я, Семён Ефимович Гофштейн, родился 5 февраля 1934 года в городе Мозырь Гомельской области (Белоруссия). В 1957 году окончил Мозырский пединститут и стал работать учителем русского языка и литературы в средней школе. В 1967 году заочно окончил Московский институт иностранных языков и стал преподавать в школе немецкий язык. Стал отличником просвещения БССР, Получил звания “Старший учитель” и “Учитель-методист” и высшую категорию. После 38 лет работы в средней школе был приглашён на работу в пединститут в качестве преподавателя немецкого языка. Автор учебника немецкого языка для студентов 3-го курса факультета немецкого языка. Кандидат в мастера по шахматам. В 1997 году репатриировался в Израиль. Год смерти пока не известен.

***

Советы от Семена и Маши Гофштейн

К-во фруктов на неделю:

Яблоки — 3 шт.         Хурма – 4 шт.

Груши – 4 шт.          Виноград – 1 уп.

Киви – 4 шт.            Гранат – 1- шт.

Мандарины – 4 шт.

Авокадо — {для салата}   2 шт.

Режим питания на 1 день:

1. Завтрак – каша, чай или кофе с булочкой.

2. Фрукты – яблоко – 1/4,   груши – 1,5

киви – 1,5,   хурма – 1,5,   гранат – 1/4,

виноград – 10 ягод.

3. Обед – первое: суп или борщ { щи }

второе –   ( ??? – А.Ш.)  и т.д.

третье – чай с булочкой или кофе.

4. Полдник – салат или что-нибудь другое,

чай или кофе.

5. Ужин – кислое молоко с огурцом с хлебом.

И главное: надо пить много воды.

Завтракать, перекусывать, обедать, снова перекусывать

и ужинать ежедневно в одно и то же время!

Опубликовано 16.01.2018  23:56

Добавлены 4 стиха 14.10.2019  20:44

Добавлены 3 стиха 15.11.2019  15:49 

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (68)

Проста шалом. Год завяршаецца, хто толькі не падводзіць вынікі (або падвёў ужо). Закарцела прапанаваць і ўласныя, катлетна-мушыныя развагі.

У 2017-м стаў сведкам – ці нават удзельнікам – некалькіх лакальных перамог. У публічных месцах краіны (папр-р-рашу не блытаць з бардэлямі) пабольшала пісьменных надпісаў. Выпадак з вакзалам раскрыўся ў красавіку, а ўвосень выправілі і паказальнік на паўднёвым выездзе са слаўнага горада Шчучына, што ў Гродзенскай вобласці.

Было 24.04.2017 і стала 07.10.2017 (слушна праз «Шч»)

Як і многія ў Мінску, спрабую прайсці паміж Сцылай згодніцтва з уладамі і Харыбдай адмаўлення ад кантактаў. На мой одум, асцярожна супрацоўніцаць з мясцовымі адміністратарамі для ліквідацыі «рэзруху ў галовах» – гэта нічога, гэта кашэрна, абы застацца сабой. Не ўсе чыноўнікі – боўдзілы, як і не ўсе грамадскія актывісты – супергероі (тут я ступаю на тэрыторыю Кэпа Відавочнага…). Пісаў ужо, што ад некаторых работнікаў дзяржустаноў бачыў больш дабра, чым ад «блізкіх» прадстаўнікоў «трэцяга сектара». Шкада, вядома, калі пад удар трапляюць карысныя ініцыятывы, але ў нечым разумею Еўрапейскі Саюз, які скараціў фінансаванне мясцовых хітрых канторак… Адна з іх, што месяц таму быццам бы правяла «тыдзень асветніцкіх дзеянняў супраць фашызму і антысемітызму», нават не пажадала прыслаць прэс-рэліз, дый проста адказаць на мой запыт.

На стагоддзе расійскай рэвалюцыі ў Беларусі «нацыянальнага круглага стала», пра неабходнасць якога так доўга гаварылі бальшавікі Сярэдзіч і Со., не адбылося, quod erat demonstrandum. Агулам, газета, якой звыш 20 год кіруе ініцыятар «рыцарскай сустрэчы», дэградуе ўсё болей… На старонцы «акына» Бараніча падрабязна расказана, як «НВ» разам з іншымі «змагарамі за свабоду слова» падцерла звесткі пра затрыманне і адседку ў 2015 г. небезвядомага айцішніка Віктара Пракапені. Ну дзіва што, пасля адседкі таварыш зрабіўся ледзь не даверанай асобай гаспадара «Чырвонага дома»! Кажуць, «дэкрэт № 8» пра блокчэйн, майнінг і токены – заслуга былога вязня… Нормы ўступяць у сілу толькі праз тры месяцы, але офіс падпісанта ўжо хваліцца, што «дакумент… дае сур’ёзныя канкурэнтныя перавагі краіне ў стварэнні лічбавай эканомікі ХХІ стагоддзя».

І тэкст, і кантэкст дакумента, і кадры, якія да яго спрычыніліся – усё дае падставы засумнявацца, што ў Беларусі рэальна будуць істотныя перавагі. Хутчэй за ўсё, мы чуем «размовы на карысць бедных» і назіраем чарговую піяр-акцыю… Ну, а парк высокіх тэхналогій у Мінску, тэрыторыя якога пашыраецца аж на 10% (да 55 гектараў), становіцца чымсьці накшталт сярэдневечнага яўрэйскага гета. Туды запрашаюць спецыялістаў з усяго свету, вабячы іх падатковымі ды іншымі льготамі аж да 2049 г., аднак, здаецца, у яўрэяў Сярэдневякоўя аўтаноміі было паболей… Напрыклад, персанальны склад Назіральнай рады («юдэнрата»?) зацвярджаецца прэзідэнтам. Адміністрацыя ПВТ апісваецца ў дэкрэце як «дзяржаўная ўстанова»… карацей, усё пад кантролем. Рэзідэнты ПВТ маюць пэўны імунітэт ад рэпрэсіўнай сістэмы РБ, але пастка ў тым, што радзе, згодна з Палажэннем, лёгка пазбавіць фірму або ІП статуса рэзідэнта – і тады «шчасліўчыка» запакуюць па поўнай, у тым ліку і падатковыя органы.

Так жартуны малююць «біткойн па-беларуску»

Калі вы – патэнцыйны кліент ПВТ, майце на ўвазе: я не выступаю ні за, ні супраць вашага далучэння да спісу рэзідэнтаў, у якім амаль 200 радкоў… «Думайце сами, решайте сами» (С). Проста ўпаўнаважаны заявіць: калі праблемы ва ўсім арганізме (краіне), у рэшце рэшт і асобна ўзятаму органу можа быць балюча.

Яшчэ больш сумнеўны праект – зборка ў Беларусі «народных» легкавых аўтамабіляў «Geely» паводле кітайскіх тэхналогій. Завод «Белджы» пад Барысавам (асноўны ўладальнік – дзяржаўны БелАЗ) працуе ўжо не адзін год, але толькі ў верасні 2017 г. распачаты серыйны выраб легкавікоў. Праз пару месяцаў на заводзе паказаўся «найвысачэйшы госць» і паставіў задачу «прадаваць мінімум 35 тыс. аўтамабіляў за год», бо, маўляў, 10 тыс. штук прыбытку не дадуць… Паабяцаў перасадзіць падначаленых на «Geely» – дапусцім, на год дасць рады, а далей што?.. Продажы на Захадзе праблематычныя праз перанасычанасць рынку, продажы ў Расіі – праз непапулярнасць гандлёвай маркі… На пытанне дэпутата намеснік міністра прамысловасці РБ Агароднікаў адказаў, што «Geely прадаецца ў Расіі лепей за іншыя кітайскія аўто», але ж не. За студзень-кастрычнік 2017 г. у суседзяў прадалося каля 25 тыс. машын з радзімы Канфуцыя; з вялікім адрывам лідзіравалі «Lifan» і «Сhery», а «Geely» не выпаўзае з 3-га месца (аж 1872 штукі за 10 месяцаў). Публічная мана або дэманстрацыя некампетэнтнасці – кепскі пачатак для будзь-якога праекта.

Сітуацыю магла б падправіць нізкая цана аўтамабіля, аднак, улічваючы заявы віцэ-прэм’ера, цана будзе яшчэ тая… Карацей, ёсць нямалая рызыка таго, што з «Белджы» атрымаецца прыкладна тое, што з «Фордам». Або з мінскім велазаводам, аka ААТ «Матавела».

Я далёка не аўтааматар. Па горадзе лепей гойсаць на грамадскім транспарце або на ровары (а між гарадамі пашырыць сеціва лятучак-электрычак, на крайняк пусціць «бусы»). Шмат дзе ў мінскіх дварах і так не прадыхнуць, а навала «народных аўтамабіляў» станецца для некаторых стымулам павысякаць апошнія дрэўцы… Усё ж, калі б мне давялося выбіраць аўто, то пры іншых роўных умовах улічваў бы і маральны аспект. У ліпені 2017 г. у Кітаі памёр Лю Сяабо, нобелеўскі лаўрэат, зацкаваны ўладамі. Ён пісаў:

Кітайскі эканамічны бум крочыць дзякуючы экспарту недарагіх тавараў, якія вырабляюцца на фабрыках з патагоннымі ўмовамі, дзе рабочыя не маюць ні прафсаюзаў, ні страхоўкі, ні юрыдычнай дапамогі, карацей, не маюць правоў. Падыход «максімальная прадукцыйнасць любым коштам», які практыкуецца гаспадарамі гэтых прадпрыемстваў, прыводзіць да вялізных страт энергіі і бессэнсоўнага здзеку з навакольнага асяроддзя.

Да таго ж на радзіме «Geely» групы людзей дагэтуль публічна асуджаюць на смяротную кару перад натоўпам на стадыёнах. Пры ўсёй павазе да вялікага кітайскага народа, гэта – дзікунства, і ніякія мільённыя інвестыцыі ў нашу эканоміку маёй пазіцыі не зменяць. Паўднёвая Карэя, дзе доўга думаюць, перш чым пакараць нават аднаго забойцу, неяк больш сімпатычная… Як там у Талмудзе? Сінедрыён, які асуджае на смерць часцей, чым раз на 7 (або нават 70!) гадоў, мянуецца «крыважэрным».

Раз пра суды завялася гамонка, не магу не вярнуцца да «рэгнумаўскага» працэсу ў Мінску. Нарэшце бок абвінавачвання апрылюдніў цытаты, за якія судзяць траіх грамадзян РБ. Прайшло некалькі дзён ад пачатку пасяджэнняў, аднак доказаў таго, што іхнія артыкулы прывялі да распальвання варожасці паміж народамі, здабыта не было. Так, заявы накшталт «Абсалютная большасць беларусаў жадае аб’яднацца са сваёй гістарычнай радзімай — Расіяй» і «Беларусь — частка рускай тэрыторыі» — глупства, але за глупствы не судзяць, іначай прыйшлося б пасадзіць за краты 90-95% чыноўнікаў і журналістаў.

На маю думку, ініцыятары крымінальнага пераследу ў канцы 2016 г. былі апантаныя страхам, які ажывіў у іх вірус істэрычных празмерных рэакцый (ВІПР). Вірус гэты сядзіць у крыві многіх сучасных людзей – не толькі фанатыкаў (успомнім гісторыю з «двушачкай» для «Рussy Riot» у Расіі-2012). Паўтару свой запіс ад 14.01.2017: «Усе чацвёра (плюс А. Лапшын – В. Р.) інтэрнэт-аўтараў “награшылі”, хутчэй за ўсё, на штраф, а іх да суда кінулі ў турму…» Зараз найбольш разумнае – спыніць справу за адсутнасцю складу злачынства, выпісаўшы кожнаму па 92–230 рублёў ($46–115) у парадку адміністрацыйнага спагнання за абразу дзяржаўнай мовы. «У беларускай мовы ўсё роўна няма ніякіх шанцаў», «беларуская мова – мёртвая», «У беларускай мове нават няма ўсіх словаў, каб выказацца», – усё гэта, хутчэй за ўсё, падпадае пад арт. 9.22 КоАП РБ («Парушэнне заканадаўства аб мовах»).

Натуральна, свае пасады мусяць пакінуць чыноўнікі, «эксперты» і следчыя, якія найбольш актыўнічалі ў справе. Не ведаю, ці рэальна вылічваць з пенсіі экс-міністаркі інфармацыі Ліліі А. кампенсацыю за незаконнае ўтрыманне людзей у турме, але што яна страціла маральнае права на кіраўнічыя пасады, нават няўрадавыя (у Саюзе выдаўцоў і распаўсюднікаў друку), гэта без пытанняў.

Цікава, што пасля леташняга выступу пра Ірыну А., з гвалтам над заканадаўствам «выбраную» дэпутаткай палаты прадстаўнікоў у 2004 г., яна перастала-такі быць старшынькай мінскай арганізацыі ўсебеларускага «Саюза жанчын» (480 пярвічных партарганізацый). Год таму Ірыну перавялі ў намесніцы – дзякуй чэсным жэншчынам, хоць трохі менш сораму за тое, што адбываецца ў краіне.

Ахтунг! Небяспека! Убачыце гэтых прыгажуньабыходзьце за кіламетр 🙂

Затое нейк асабліва вінавачуся ў апошнія дні за Аксану Мянькову – кідальніцу молата, летась пазбаўленую «золата» за Пекін-2008 (праўда, Міжнародны алімпійскі камітэт прыпазніўся на 8 год; за гэты час дама паспела «вызначыцца» з анаболікамі і ў Лондане-2012). Мала таго, што яна кіруе магілёўскай дзіцяча-юнацкай спартыўнай школай, дык яшчэ пнецца ў дэпутаткі гарсавета. Калі ў лютым 2018 г. высветліцца, што яе «выбралі» – будзе сорам у квадраце. А ўвогуле-то Магілёў пакінуў у мяне добрыя ўспаміны…

Вясёлы дацэнт Ігар Пушкін (у цэнтры & y акулярах) вядзе экскурсію для ўдзельнікаў міжнароднай навуковай канферэнцыі. Магілёў, май 2014 г.

З пазітыву адзначу тое, што асабіста не знаёмы мне прадпрымальнік Валерый Сарока спрабуе даказаць: яўрэі ў Беларусі не толькі паміралі… Па адукацыі В. С. гісторык, што не ўратавала яго ад кпінаў (хамаватых, як на мой густ) шэфа мінскіх прагрэсіўных паралітыкаў іудзеяў, маўляў, «няпрофільны чэл прыскакаў з боку… няхай паскача». Сароку падтрымлівае паважаная мною, дапраўды таленавітая Валерыя Гайшун, і я спадзяюся, што ўвесну (афіцыйны старт «яўрэйскага маршруту») у яго ўсё атрымаецца, нягледзячы на даволі спрэчны цэннік.

Тым часам ізраілец Аўраам адкрыў у Мінску рэстаран з кашэрнай кухняй – хай пашанцуе і яму. Рэкамендаваць не бяруся, бо пакуль не наведваў. Задума добрая, але ж дадам, што рэстарацый з «яўрэйскімі матывамі» цяпер не так ужо мала ў сталіцы, і на адным кашруце выехаць будзе цяжка.

Майстар-клас па дыпламатычнай мове (як сказаць так, каб нічога не сказаць) далі супрацоўнікі міністэрства замежных спраў, напісаўшы пра сустрэчу Софы Ландвер з паслом Беларусі ў Ізраілі. Ах, ну сапраўды, у дзвюх краін ёсць «графік узаемных візітаў» – прама-такі атракцыён нечуванай дружбы… Якая Ізраілю карысць ад такіх сустрэч, адразу не вымавіш: нягледзячы на шырокую ўсмешку міністаркі Ландвер, пенсіі жыхарам Ізраіля ўрад РБ дагэтуль не выплачвае, а 21.12.2017 Беларусь прагаласавала за тое, каб дыппрадстаўніцтвы не адкрываліся ў Іерусаліме як сталіцы Ізраіля, хоць магла б устрымацца…

Расчуліла тое, як тутбаеўскі «эксперт у міжнародным праве» Аляксандра Б. пракаментавала крок амерыканскага прэзідэнта ад 06.12.2017: «Рашэнне Дональда Трампа перанесці сталіцу Ізраіля [sic], а разам з ім і пасольства сваёй краіны з Тэль-Авіва ў Іерусалім… Вы толькі падумайце, што заўтра прэзідэнт ЗША раптам вырашыць, што не прызнае Мінск сталіцай Беларусі і пераносіць яе ў іншае месца!» Няўжо Мінск – гэта як Тэль-Авіў у Ізраілі? У чым «неправамернасць» заявы Трампа, я так і не зразумеў. Але жэстыкулюе і ўсміхаецца Аляксандра годна – іспыт на (аб)сурдаперакладчыцу, пэўна, здала б 🙂

Вольф Рубінчык, г. Мінск

wrubinchyk[at]gmail.com

24.12.2017

Апублiкавана 25.12.2017  07:13

***

От редактора сайта

В конце публикации Рубинчик положительно отметил неизвестного ему Валерия Сороку.

Отмечу, что ссылку на проект Сороки, незадолго до того, как В.Р. начал начал писать КиМ (68), я ему отправил лишь в плане ознакомления. Но коль он, который в течение ряда лет практически на голом энтузиазме делает огромную работу, решил сделать бесплатную рекламу, то следовало ожидать, что люди, которые делают бизнес, хотя бы для начала поблагодарят. Поскольку они не захотели заметить очевидное, то 5 января я отправил письмо в адрес В. Сороки, предлагая не идти по такому пути и как-то договориться. Уж слишком дорого достается сам сайт, который будет еще рекламировать бизнес с достаточно высокими ценами. Прошло уже 4 дня, но ответа от В.С. я так и не получил. А потому вынужден написать дополнение, которое будет иметь значение для желающих поехать по еврейским местам Беларуси. Тем более, что сайт становится все более известен, как среди белорусов, так и израильтян, и не только русскоговорящих, а также живущих в Америке и др. странах. Кроме того считаю, что мы сами постепенно можем начать организовывать такие поездки, привлекая к сотрудничеству тех из  живущих в Беларуси, кто заслуживает достойного поощрения.

09.01.2018  06:44