27.10.2016
Имя Леонида Зелигера хорошо известно всем, кто изучал иврит в СССР в 1980-90-е годы, да и позднее. Он – автор первого современного учебника иврита на русском языке, написанного в СССР, а между 1979 и 1987 годом Леонид занимал видное место в плеяде «подпольных» преподавателей иврита в нашем городе. Об этом, ныне уже легендарном времени мы и решили поговорить с ним.
Иврит как убежище
Учил язык по старому молитвеннику деда
– Иврит я начал учить с раннего детства. Надо сказать, что обучение ивриту, который тогда было принято называть древнееврейским языком, в СССР никогда не прекращалось полностью. Всегда были семьи, в которых родители понимали, что должны передать свои знания детям. Но это не выходило за пределы семьи. К тому же остро не хватало книг. Многое погибло во время войны, в годы репрессий… Так обстояло дело и в нашей семье. Иврит считался драгоценным национальным достоянием, историческим «племенным» языком евреев, и поэтому был окружен ореолом особой святости и тайны. Книг или других печатных материалов не сохранилось. Буквы и чтение я учил по старому молитвенику у деда в Свердловске, куда ездил с мамой погостить в каникулы. А вернувшись в Ленинград, я записывал и заучивал слова и фразы, которые вспоминал мой отец, недолго учившийся в раннем детстве в хедере в Слуцке. Большую помощь оказывали и другие родственники, в основном пожилые люди, изучавшие иврит еще до революции. О современном израильском иврите у нас было мало представления. Половину слов мы произносили в ашкеназской, половину в сефардской традиции – без всякой системы.
Только в начале 1960-х мы купили наш первый радиоприемник. Причем не простой, а способный ловить короткие волны в диапазоне 33 метров, на которых вещало израильское радио. (Такие радиоприемники в СССР производили только в Латвии, и достать их было трудно). И вот, по радио начали передавать уроки иврита – из них-то мы и узнали современное произношение.
Знания, хранившиеся в глубокой тайне
– Первый подпольный кружок по изучению иврита появился в Ленинграде уже в 1968 году, а после Войны Судного Дня, когда расширились возможности репатриации в Израиль, таких кружков было уже около десяти. Преподаванием в основном этим занимались люди, «сидевшие в отказе», как тогда говорили. Но я был студентом Ленинградского электротехнического института, потом работал в «почтовом ящике», и мне приходилось скрывать интерес к ивриту.
Тем не менее у меня был собственный круг общения. Были пожилые люди, закончившие еще до войны еврейские гимназии в Польше, в Прибалтике. Они всегда испытывали глубокое волнение, когда встречали совсем молодого человека, говорящего на иврите.
Иврит с надгробий
Я вспоминаю такой случай. Мы жили недалеко от еврейского кладбища. Еще школьником я иногда захаживал туда поупражняться в в чтении надгробных надписей. И вот в однажды, когда я стоял около памятника с большой надписью, подходит ко мне один старичок – из тех, кто постоянно находились на кладбище и читали молитвы за плату – и очень строго спрашивает, что я тут делаю. Я говорю, что читаю надпись. Он крайне удивился и потребовал доказательств. Я прочел вслух и перевел. Он спросил, откуда я – и не поверил: «В Ленинграде нет молодых людей, знающих иврит!». А потом очень долго со мной ходил, рассказывал про кладбище, и слезы стояли у него в глазах…
А когда в 1976 году я женился на Мире, дочери рава Залмана Зайчика, круг моего общения значительно расширился, и в него вошли такие люди, как Симха Эпштейн, Авром Медалье, Мотл Романов, Абрам Белов (Элинсон) и другие. Все они были глубокими знатоками не только еврейской традиции, но и языка.
Ктуба Леонида и Миры Зелигеров |
Как мы добывали книги на иврите
– В 70-е годы многое начали привозить туристы. Да и в букинистических магазинах книги на иврите редко, но бывали – вероятно, администрация принимала их за книги на идише. В «Букинисте» на Литейном из-под прилавка можно было купить кое-что действительно редкое и ценное. На Московских книжных ярмарках, проходивших каждые два года, был павильон Израиля. Иностранные издатели обязаны были передавать привезенные книги Министерству культуры СССР, но они привозили книги полулегально и раздавали из-под полы, а главное – там можно было увидеть каталоги издательств и что-то заказать. Во многих семьях оставались отдельные издания на иврите. Книги лежали без дела, люди просто не знали, что это. Мы с З. И.Зайчиком собирали эти книги буквально по капле. Даже в других городах, куда р. Залмана приглашали вести богослужение на Большие праздники, он находил у евреев книги на иврите, и мы привозили их в Ленинград.
Постепенно у меня скопилась большая, по тем временам, библиотека. В ней были дореволюционные учебники иврита, сочинения Д.Фришмана, «Еврейская история» О.Рабиновича, лекции И.Клаузнера, переводы на иврит произведений Ницше, Ромена Роллана и даже М.Горького… В те годы иврит был для меня своего рода убежищем в глубоко чуждом мне советском мире.
Учитель для учителей
Ульпан в ленинградских квартирах
– В 1979 мы с женой подали заявление на выезд, сразу получили отказ – и оказались к том же положении, что и многие другие отказники. Теперь мне уже нечего было скрывать, и я установил связи с преподавателями иврита. Группу, в которую я пришел, вели Нелли и Юрий Шпейзманы. Когда я познакомился с уровнем преподавания, он показался мне невысоким. Вообще в то время была распространена ситуация, когда сами преподаватели опережали учеников всего на несколько уроков. Я владел языком на гораздо более высоком уровне и предложил свою помощь.
В конце концов была создана трехступенчатая система кружков – для начинающих, для продвинутых, и, наконец, группы, в которых усовершенствовались преподаватели. Я вел занятия в основном с преподавателями. Надо отметить, что большинству из тех, кто занимался в группах 3-й ступени Израиле даже не пришлось учиться в ульпане.
Встреча активистов алии с израильской делегацией на частной квавртире. Слева направо – В Рапопорт, Г.Генусов, Л.Зелигер (переводит с иврита), М.Кац, И.Кац, Д.Фрадкин. 1979 г. |
Учебники, напечатанные в ванной комнате
– Занятия проходили на частных квартирах. Причем мы старались сделать так, чтобы люди не собирались все время на одной и той же квартире, чтобы не привлекать внимания соседей. В группе было четыре-шесть человек. Считалось, что занятие занимает два академических часа, но на практике сидели и по три часа, а то и по четыре. Занятия начинались в семь вечера, а домой я добирался иногда к полуночи.
Л. Зелигер, Я. Рабинович – демонстрация антисионистского издания. 1982 г. |
Что было проблемой – это учебники. Ведь их нужно было много… В основном мы пользовались израильским учебником «Элеф Милим» – «Тысяча слов». Из Израиля с оказией приходило несколько экземпляров, а потом я переснимал все обычным фотоаппаратом и печатал по ночам в ванной комнате. Это было тяжело, и дорого – ведь нужна была специальная оптика, фотобумага, реактивы.
У нас возникали и живые контакты с израильтянами. Были в Израиле люди, считавшие своим долгом переписываться с отказниками. Кроме моральной поддержки и информации о жизни в Израиле, это помогало узнать, почувствовать живой современный язык – то, чего нам остро не хватало.
Слева направо – Л. Зелигер, Хаим Поток (писатель), Д. Фрадкин, Й. Радомысльский, Г. Генусов. 1984 г. |
Диплом преподавателя иврита, выданный американцами и англичанами
– Преподавание иврита считалось незаконной деятельностью, и грозило судом и высылкой, а иногда, как в случае Иосифа Бегуна, лишением свободы. Поэтому, чтобы хоть как-то легализовать свою деятельность, я решил получить документ, подтверждающий мою квалификацию как преподавателя иврита. Я обратился к друзьям заграницей, и мне прислали из двух мест – из Оксфордского университета в Англии и из Американского комитета по еврейскому образованию – официальный экзаменационный материал, список тестов, которые я должен был выполнить в письменном виде. Я все сделал, отправил назад и через некоторое время я получил официальные дипломы. Не знаю, смогли бы они в случае чего защитить меня в суде и от КГБ…
Л. Зелигер (в центре) с членами делегации еврейской общины Бостона в ленинградской Синагоге. 1986 г. |
Так или иначе, сейчас диплом преподавателя иврита, выданный Леониду Дову Зелигеру в 1986 году, висит у меня на стене, рядом с другим дипломом еврейского учителя, выданным за 100 лет до этого в городе Слуцке Дов-Беру Зелигеру, моему деду по отцу, в честь которого я и получил свое еврейское имя…
Аллан Шварц, один из руководителей еврейской общины Бостона, вручает Леониду Зелигеру диплом преподавателя иврита. В центре – Мира Зелигер. 1986 г. |
Первый в Ленинраде диплом преподавателя иврита от Американской ассоциации учителей еврейских школ. 1986 г. |
Автор учебника
Рукопись, сфотографированная в шести странах
– За годы преподавания у меня накопился огромный теоретического материал. Я понял, что могу создать учебник для русскоговорящих, тем более, что необходимость в нем давно назрела. Как я писал его – долгий разговор, но, главное, надо было как-то передать рукопись за границу. Это была почти детективная история. Ко мне приезжали люди из самых разных стран – из Мексики, Ирландии, Норвегии, Франции, Канады, США. Они фотографировали мою рукопись страница за страницей, перевозили пленки через границу и переправляли в Израиль. И, наконец, в 1986 году учебник вышел под редакцией и с предисловием д-ра А. Соломоника. Мое имя стояло на обложке. Это был риск, но мы с Мирой решили, что игра стоит свеч, и дали согласие. Это было еще одно подтверждение моей квалификации, моего права преподавать язык.

Офицер КГБ: «Рекомендую вам учебник Зелигера»
– Весь тираж был нелегально переправлен в СССР – достать его в Израиле было невозможно. Потом, уже в 90-х, было пиратское переиздание в СССР, и его продавали в Израиле. С этим учебником было много любопытных сюжетов. Например, такая история. В конце 1986 г. одного молодого человека, посещавшего в Ленинграде подпольный кружок иврита, вызвали на «профилактическую беседу» в КГБ. Его спросили, по каким пособиям там занимаются, и он из осторожности назвал какие-то допотопные учебники. Тогда офицер КГБ, проводивший допрос, достал мой учебник и спросил: «А эту книгу вы знаете? Рекомендую, очень хорошая».
Откуда в руках сотрудника КГБ оказалась эта книга – понятно. Мы знали, что в аэропортах при таможенном досмотре новоизданный учебник несколько раз конфисковывали. Конфисковали десятки экземпляров. А тысячи все-таки дошли до тех, кому они были предназначены…
Седер Песах активистов алии. Ведет Л. Зелигер. Слева М. Зелигер, справа – Д. Гроссман, вице-консул США.
Квартира Я. Рабиновича |
Почти тридцать лет спустя
В 1987 семья Зелигеров получила долгожданное разрешение на выезд. В Израиле Леонид Зелигер проработал 30 лет по своей инженерной профессии. Преподавание осталось в прошлом. Но филологическая квалификация его оказалась востребована. Он участвовал в составлении нескольких ивритско-русских словарей, в том числе специального иврит-русско-английского электротехнического словаря, который Израильская Электрическая Компания приобрела в качестве стандартного для своих многочисленных инженеров, у которых первый и родной язык – русский.
Сообщение газеты «Гаарец» о прибытии в Израиль Л. Зелигера с семьей. Май 1987 г. |
В Израиле заслуги Леонида Зелигера в распространении иврита были оценены по достоинству: он был награжден дипломом почетного члена израильского профсоюза учителей. Помнят его и в Петербурге – городе, связь с которым он по-прежнему ощущает.
Почетная грамота Кнесета за вклад в борьбу за свободу репатриации. 2010 г. |
Валерий Шубинский
О том, как Леонид Зелигер приехал в Петербург и нашел в Синагоге свою фотографию, читайте здесь
***
05.08.2016
Две жизни рава Зайчика
О ленинградском раввине 1980-х рассказывает писатель и историк Валерий Шубинский
Человек-легенда
Лет сорок назад в Ленинграде был человек…
Пожалуй, правильно сказать так: было два разных человека.
Был Залман Израилевич Зайчик, заслуженный инженер-радиотехник, ветеран Великой Отечественной Войны.
И был раввин Шнеур-Залман Зайчик, один из столпов еврейской общины города.
Вспоминает ли кто-то о Зайчике-инженере? Может быть, его сослуживцы, уже пожилые люди. А Зайчик-раввин – фигура во многом легендарная. Но известно о нем не так уж много.
Нам удалось поговорить с его дочерью Мирой Зелигер и зятем Леонидом Зелигером, живущими в Израиле.
Местечко Глубокое
Фамилия Зайчик для русского слуха звучит не очень обычно, но в Центральной и Восточной Европе она довольно распространена, и не все ее носители – евреи. В Белоруссии, в Смиловичах, была известная династия раввинов Зайчиков.
Местечко Глубокое – это сейчас Белоруссия, исторически – Литва, а в 1921 году, когда Залман Зайчик появился на свет – Польша. Часть ее жителей принадлежала к литвакам-миснагедам, часть – к последователям Хабада. Семья Зайчиков была в этом смысле смешанной: отец из литваков, мать из хасидов. Сын получил имя «хасидское» – Шнеур-Залман: в честь Алтер Ребе.
Семья Зайчик. Глубокое, 1923. В 1 ряду второй справа – З.Зайчик (2 года) |
Ему было восемнадцать, когда Западная Белоруссия вошла в состав СССР. Он успел получить традиционное еврейское образование – хедер и ешива, учился в гимназии Тарбут, где преподавание шло на иврите. Но мир, в котором он рос, уже не был традиционным. Вставал вопрос о сегодняшнем и завтрашнем дне еврейского народа…
Много говорили о сионизме. В Глубокое приезжал Жаботинский. Залман Зайчик на всю жизнь запомнил его выступление. Зал заранее взяла под охрану полиция. В какой-то момент к полицейскому подошел неизвестный ему невысокий человек в полувоенной форме и спокойно, на хорошем польском языке сказал:
– Все в порядке. Я здесь. Вы можете идти.
Полицейский решил, что это какое-то начальство, и ушел. А это был Жаботинский.
Речь свою Жаботинский (уже, конечно, не по-польски, а на идише) начал так:
– Кто из вас стремится к благополучной, безопасной жизни? Кто любит своих детей и хочет, чтобы они получили хорошее образование, достойную профессию?
Многие подняли руки.
– Уходите! – сказал сионистский лидер. – Я обращаюсь не к вам. В Земле Израилевой придется первое время жить в бараках, там ваших детей ожидают болезни и тяжкий труд, а может и пуля разбойника. Но это будет наша земля…
Так и не найденный брат
После советской аннексии молодому раввину не было места в новом обществе, да и жизнь предъявляла иные требования. Залман Зайчик уезжает в Львов изучать физику в университете, а семья переезжает, спасаясь от разрухи, в Сарны, под Ровно. Здесь их застала война. Залмана сразу призвали в Красную Армию. Это спасло ему жизнь. Он прошел всю войну, получил много наград.

А семья Зайчиков осталась на месте … Когда Залман вернулся с войны, он уже никого не нашел. Погибли все.
После войны Залман Зайчик оказался в Ленинграде, окончил Ленинградский университет, женился.
Ктуба Сары и Залмана Зайчиков Ленинград, 1951 |
И тут вдруг вспыхнула слабая надежда начать новую жизнь: некоторым категориям жителей Западной Украины и Западной Белоруссии, имевших до войны польское гражданство, разрешали выехать в «народную Польшу» (а уж оттуда в принципе можно было уехать и в землю Израиля). Залману вместе с молодой женой дали разрешение на выезд. Надо было только оформить документы в Москве.
Залман поехал в Москву. Но прежде, чем пойти по инстанциям, он зашел в синагогу, видимо в сердце еще теплилась слабая надежда.
В синагоге старики рассказали ему, что совсем недавно заходил туда молодой человек по фамилии Зайчик, искал родственников. И тут же в голову ударила мысль: а вдруг это Гершон, младший брат, пропавший без вести в военные годы. И забыв про отъезд, Залман начал каждый день ходить в синагогу в надежде встретить того человека. Шли недели, и человек объявился – это был дальний родственник, Арон Зайчик, литератор, но вовсе не Гершон, младший брат.
А выезд в Польшу тем временем закрылся. Так Залман Зайчик остался в Ленинграде на долгие 35 лет.
Много лет спустя в руки Миры и Леонида попал научный журнал из Израиля, в котором они обнаружили статью профессора Тель-Авивского универстета Гершома Зайчика. Сара Хаммель, самоотверженая женщина из кибуца Саад, так много сделавшая для алии, связалась с профессорм, но он оказался всего лишь однофамильцем, родом из Чехословакии.
Складная хупа
Много лет Залман Зайчик был одним из постоянных прихожан ленинградской синагоги. Он был очень близок к Аврому Лубанову, легендарному раввину, возглавлявшему общину в 1943-1973 годах, и всегда был его гостем на седере, практически членом семьи.
Пасхальный седер у раввина Зайчика. Ленинград, 1982 г. Годы спустя эта фотография поможет Леониду Зелигеру
и его жене доказать свое еврейство в Израиле
|
И все-таки ему приходилось вести двойную жизнь: сочетать работу рядового советского радиоинженера с соблюдением дома непростых правил еврейской религии, постоянным изучением еврейской мудрости, передачей этих знаний своим детям и еврейской молодежи было очень нелегко.
В 1979 году дочь Зайчика с мужем и детьми подали заявление на выезд в Израиль и сразу оказались в положении отказников, а через два года сам он вышел на пенсию. Больше не было необходимости скрывать тайную еврейскую сторону своей жизни.
Леонид Зелигер стал одним из первых подпольных преподавателей иврита в Ленинграде.
На фото: Ленинградские дети изучают иврит, 1982 г. |
Залман Зайчик, Аба и Ида Таратута, Фредди Закс |
Это были первые годы еврейского национального и религиозного возрождения. Поначалу оно проходило во многом вне синагоги. Официальные руководители общины вынуждены были считаться с давлением и контролем КГБ, а многие молодые люди, приходившие к иудаизму, но продолжавшие учится в институтах и состоявшие в комсомоле, боялись «засветиться». Это были годы домашних еврейских свадеб. Именно в эти годы заговорили о раввине Зайчике, который ставит хупу на дому.
Хупа в Ленинграде (Л.Фурман). Ведет Залман Зайчик. 1986 г. |
Хупа в Ленинграде. Слева направо – Л. Раскин, Г. Генусов, М. Зелигер.
На заднем плане – Д. Гроссман (председатель общины ред.). 1986 г. |
Хупа в Ленинграде. Слева направо – Г. Генусов, М. Зелигер, Е. Генусова, И. Таратута, А. Таратура, М. Бейзер |
Хупа была складная. Реб Шнеур-Залман возил ее с собой в тесных автобусах и метро. Ктубу писали от руки… Сколько таких свадеб провел он, никто не знает. Приглашали его и на брит-мила, и на другие обряды. На большие осенние праздники – Рош-а-Шана, Йом Киппур, Суккот – Залмана Зайчика, как знатока Закона и кантора, постоянно приглашали в другие города, (в Симферополь, в Баку) для совершения праздничного богослужения.
Тайная хупа в Вильнюсе. 1979 г. |
А между тем, он с виду совсем не походил на традиционного седобородого ребе: пожилой советский человек в пиджаке с орденскими планками. Прохожий, встретивший реб Залмана на улице, не догадался бы, кто перед ним.
Залман Израилевич Зайчик. Инженер, участник войны, раввин |
Еще одна жизнь
В 1987 году Зайчик и его семья наконец получили разрешение уехать в Израиль. Ему было отпущено еще пять лет счастливой жизни в Иерусалиме. Он вернулся к своей инженерной профессии, а по велению сердца, «на общественных началах», работал в музее Яд ва-Шем. Там встречали его многие из тех, кто помнил его по Ленинграду.
Можно сказать, что это была еще одна, третья, добавочная жизнь. Тоже важная и насыщенная.
Но здесь, в Петербурге, о нем не забыли. Он был одним из тех, кто обеспечил преемственность, непрерывность религиозной и вообще еврейской жизни в нашем городе. Это многого стоит.
Валерий Шубинский
Фотографии из архива Леонида и Миры Зелигер
Оригинал с сайта
Опубликовано 24.12.2016 13:23