Tag Archives: Тарас Чорновил

Некоторые изменения на сайте

В течение многих лет название сайта указывалось на четырех языках. После начала войны добавилось и на украинском. Но наступил момент, когда следует сделать небольшое обрезание:) Под него попал белорусский. Следует признать, что в отличие от Украины Беларусь так и остается русскоговорящей и если что-то изменится, то еще не скоро. Кроме того что на белорусском было опубликовано масса материалов, их никто не рекламировал в фейсбуке кроме редактора сайта, что вообще ненормально, но при этом на них практически не обращали внимания, не говоря о том, что времени и так не остается на отдых. Иногда надо говорить неприятные вещи и принимать решения. В сайт вложены огромные усилия, потрачено масса времени, финансов и результаты, конечно, должны были быть совсем другие.  Это не значит, что в дальнейшем не будут публиковаться материалы на белорусском. Что касается Украины, то при всех внутренних проблемах, скандалах, которые преследуют воюющую страну, особенно ставших известными в последние дни, у меня уже давно основными каналами являются украинские. Приглашаю присылать материалы на украинском и в переводе на русский.
.
В заключение размещаю ряд видео и фото на актуальные темы на трех языках.
.

В первой половине восьмидесятых казалось, что белорусских язык погиб. Про ужасающую ситуацию можно узнать из «письма 26-ти» в адрес последнего советского генсека Михаила Горбачева. В 1986-м обращение подписали народный поэт Пимен Панченко, народные писатели Василь Быков и Янка Брыль, народная артистка Стефания Станюта, народный художник Леонид Щемелев и другие.

«Удельный вес художественной литературы (в печатных листках-оттисках), которые выпускают республиканские издательства на русском языке, возрос с 89,9% в 1981 году до 95,8% в 1984 году. Практически нет в Беларуси и кинематографа на родном языке. Из полутора десятков театров в республике лишь три белорусские. Белорусский язык как рабочий язык и язык делопроизводства почти не употребляется ни в партийных, ни в светских, ни в государственных органах и учреждениях республики», — говорилось в этом документе.

В 1980-е годы в Минске на белорусском языке учился лишь один (!) ребенок — Настя Лисицына, на этом настояли ее родители.

Санкционированный митинг в поддержку принятия Верховным Советом БССР Закона «О языках в Белорусской ССР», организованный Минской городской организацией Товарищества белорусского языка имени Скорины. 1990 год. Фото: Е. Козюля, БГАКФФД

Тогдашние белорусские власти цинично заявили, что все в норме — руководитель БССР Ефрем Соколов и вовсе сказал, что в республике существует полная свобода развития белорусского языка. Но прошло немного времени, и в декабре 1989-го пленум Коммунистической партии Беларуси признал за белорусским право на статус государственного. А в январе 1990-го соответствующий закон принял парламент, избранный еще на безальтернативной основе (вернее, назначенный сверху).

Причин было несколько. Перестройка была в разгаре — от прежней языковой политики стали отходить. Кроме того, уже был создан Белорусский народный фронт (БНФ), который приобретал все большую популярность среди жителей. Языковой вопрос был одним из козырей БНФ, и компартия решила преподнести его решение как свою заслугу. Важно и то, что в среде партийных чиновников были люди, которые поддерживали идею придания белорусскому языку статуса государственного. Они решили воспользоваться удачной ситуацией.

Принятие закона было шансом на спасение белорусского. Важно, что документ был крайне либеральным и мягким — это должно было обеспечить мягкий постепенный переход к более широкому употреблению родного языка.

Белорусский объявлялся государственным. Русский признавался языком «междунациональных отношений».

Закон не регламентировал употребление языка в неофициальных отношениях или в разговорах на работе между сотрудниками. В сферах транспорта, торговли, медицинского и бытового обслуживания могла использоваться «беларуская або іншая прымальная для бакоў мова». Техническая и проектная документация могла готовиться как по-белорусски, так и по-русски.

То есть в законе речь шла скорее о государственной сфере. Чиновники обязаны были знать белорусский и русский (ради объективности, последним они владели и так), уметь пользоваться ими в объеме, нужном для выполнения служебных обязательств. Делопроизводство должно было вестись по-белорусски. Сфера образования также переводилась на белорусский язык (в местах компактного проживания граждан другой национальности школьники могли учиться на русском или другом языке).

Выступление детского коллектива во время презентации первого белорусского класса в минской школе № 89. 1994 год. Фото: Г. Жинков, БГАКФФДВыступление детского коллектива во время презентации первого белорусского класса в минской школе № 89. 1994 год. Фото: Г. Жинков, БГАКФФД
.

Граждане могли обращаться в государственные органы, предприятия и учреждения «на беларускай, рускай або іншай прымальнай для бакоў мове». Ответ им давался по-белорусски или, по их желанию, в переводе на русский.

В случае, если бы кто-то из чиновников отказывался рассмотреть обращение по-белорусски или по-русски со ссылкой на незнание одного из этих языков, его привлекли бы к ответственности.

Также Верховный Совет (парламент в БССР) принял решение о порядке введения в силу закона о языках. Так, чиновники должны были овладеть белорусским языком в течение трех-пяти лет. За пять лет на родной язык должно было перейти делопроизводство и дошкольное образование. За десять лет (к 2000 году) белорусскоязычной должна была стать система судопроизводства и вся система образования.

Эпоха Лукашенко

Казалось бы, эти условия были абсолютно выполнимы. Например, в 1994/1995 учебном году в первые классы с белорусским языком обучения пошли 75% детей. Всего по-белорусски в том году учились 40,6% школьников. Но при этом так и не был создан Национальный университет, где все образование шло бы по-белорусски. Не было ни одного ПТУ, техникума, училища или школы, полностью работавших бы на белорусском. В реальности даже в тех максимально либеральных условиях закон был рассчитан на перспективу. Его принятие было результатом консенсуса в обществе, которое все больше осознавало важность сохранения родного языка. Реализация должна была растянуться на долгие годы.

Но в 1994-м к власти пришел Александр Лукашенко, который уже год спустя назначил референдум. Среди прочего на плебисцит вынесли вопрос о признании за русским языком статуса государственного наравне с белорусским. По официальным данным, «за» проголосовали 83,3% (4 017 273 человека), против — 12,7% (613 516 человек). 192 693 бюллетеня в части этого вопроса признаны недействительными.

Важно, что Закон о референдуме («народном голосовании»), принятый в 1991 году, запрещал выносить на него вопросы, «якія парушалі неад’емныя правы народа Беларусі на суверэнную нацыянальную дзяржаўнасць, дзяржаўныя гарантыі існавання беларускай нацыянальнай культуры і мовы». Вопрос о государственном языке подпадал под эту формулировку. А еще сам референдум был проведен после того, как в парламент были введены силовики, а депутаты, объявившие голодовку против назначения референдума, были избиты. Подсчеты также нельзя было назвать корректными. С юридической точки зрения эти результаты незаконны.

Но важнее оказались результаты, а они были катастрофическими.

Уже к 2002−2003 годам число школьников, изучающих программу на родном языке, сократилось до 26%. Как затем уменьшалось их число, мы посмотрели в статистических сборниках «Образование в Республике Беларусь», которые выпускаются Белстатом. Самый ранний из тех, что выложен в Сети, датирован 2013-м. Но в нем есть данные за 2005−2006 учебный год. Последние данные датированы 2021-м.

 

На самом деле, ситуация еще более печальная, чем может казаться. По состоянию на 2018/2019 учебный год 90,6% детей, учащихся по-белорусски, живут в сельской местности.

Кто виноват и что делать?

Наибольшая вина за то, что происходит с белорусским языком, лежит на властях, проводящих политику русификации. По телевидению и на радио он почти не звучит, книги на нем дороже русскоязычных и выходят маленькими тиражами. Все образование, от начального до высшего, ведется на языке наших соседей, поэтому найти садик, где на белорусском к ребенку будут обращаться даже нянечки — еще тот квест. В таких условиях многие граждане не хотят лишних трудностей и отдают детей в русскоязычные школы.

Еще сильнее государство ударило по родному языку, привязав его к политике. На протяжении девяностых годов белорусский ассоциировался с оппозицией, БНФ и в целом с нелояльностью к властям. На какое-то время эта тенденция отошла на второй план, но после 2020 года к ней обратились снова. В январе 2023-го политзаключенному основателю магазина национальной символики Symbal.by Павлу Белоусу предъявили обвинение по ряду статей Уголовного кодекса. В том числе его обвиняют в том, что «под видом культурно-исторического развития в различных общедоступных социальных сетях и на сайтах он распространял идеи белорусского национализма». Такие формулировки повторяют обвинения 1930-х годов. Понятно, что в такой ситуации рассчитывать на развитие белорусского языка со стороны государства очень сложно.

Не будь последних 29 лет, возможно, белорусский язык находился бы в таком состоянии, как и украинский (до войны). Подавляющее большинство граждан знало бы родной язык, значительная часть разговаривала бы на нем. Поскольку среди них преобладала бы молодежь, получающая образование на белорусском, число носителей родного языка плавно и постепенно бы увеличивалось.

Но сослагательного наклонения в истории нет. В наши дни в обществе, как и в начале 1990-х, есть консенсус о важности сохранения родного языка. Но одновременно он переживает один из мощнейших ударов в своей истории. От того, получится ли у диаспоры создать альтернативную белорусскоязычную структуру (издательства, школы и так далее) за рубежом, а у жителей страны — сохранить белорусский в ожидании нового окна возможностей, зависит его дальнейшая судьба.

***

***

Опубликовано 30.01.2023  15:02