Этот материал совсем непохож на многие другие. Возможно, вашим первым бессознательным желанием станет просто пролистнуть его. Однако я предлагаю уважаемым читателям воспользоваться возможностью и расширить свой горизонт понимания. Тем паче специалисты во всем цивилизованном мире говорят о постоянно увеличивающемся количестве детей с аутизмом, а формирующееся  инклюзивное общество просто «заставит» каждого из нас взаимодействовать с разными людьми.

У каждого сложного явления есть свой профессиональный словарь. В этом материале нам будут постоянно встречаться два термина: инклюзия и аутизм.

Инклюзия – процесс реального включения людей с инвалидностью в активную общественную жизнь, соответственно инклюзивное общество – это общество, позволяющее реализовать этот процесс.

Аутизм — расстройство, возникающее вследствие нарушения развития головного мозга и характеризующееся выраженным и всесторонним дефицитом социального взаимодействия и общения, а также ограниченными интересами и повторяющимися действиями. Поскольку аутизм может выглядеть по разному и его выраженность может быть различна, то сейчас в научных кругах принято пользоваться термином  “расстройства аутистического спектра” (сокращённо РАС). Поэтому можно часто встретить такое определение дети с РАС или дети с аутизмом, взрослые с РАС.

Погружение в проблему начнем с Татьяной Синицей — кандидатом психологических наук, специалистом по инклюзивному подходу в специальной психологии.

И.Г. Зачем  родителям задумываться о проблеме аутизма?

Т.С. Дело в том, что в данном случае огромную роль играет ранняя диагностика. Чем раньше поставлен правильный диагноз и начинает оказываться помощь, тем более благоприятен прогноз развития ребенка.  В Беларуси создана целая сеть центров    раннего вмешательства, где работают психологи, логопеды и неврологи. В эти центры можно обратиться даже без направления из поликлиники. Они обслуживают детей до трех лет.

И.Г. Какие признаки могут заметить внимательные родители? Что они должны сделать прежде, чем обращаться к специалистам?

Т.С. Как мы уже отмечали выше речь идет о целом спектре расстройств, соответственно и признаков может быть очень много. Попробуем описать основные и наиболее часто встречающиеся. Маленькие дети очень эмоциональны и могут реагировать криком и плачем на разные вещи. Однако бывает так, что на обычный звук ребенок реагирует криком, закрывает уши. Такая же гиперчувствительность может быть к еде, запахам, к одежде. У ребенка могут быть ограниченные вкусовые предпочтения, большие проблемы со сном, очень много конфликтов и страхов, самоагрессия.  Если обобщить все эти признаки одним словом, то речь идет о реальных трудностях адаптации ребенка к окружающему миру, в том числе сложностях взаимодействия с детьми и взрослыми. Особенно легко увидят эти признаки родители, имеющие предыдущий опыт воспитания малышей. Еще раз хочется подчеркнуть, что диагноз ставит только врач, поэтому для родителей важно вовремя пройти профессиональную консультацию. Однако прежде, чем записываться на прием в центр можно самостоятельно пройти опросник для родителей M-CHAT-R, рассчитанный на возраст от полутора до двух с половиной лет, который легко можно найти по ссылке.

Этот опросник составлен очень просто, описывает самые обычные ситуации и требует буквально пару минут для заполнения. Полученный ответ либо рассеет ваши опасения, либо подтолкнет к обращению к специалисту.

И.Г. Нет ли опасности, что слишком тревожные родители создадут проблему сверхдиагностики?

Т.С. Нет такой опасности, т.к. в основном существует другая опасность – родители пытаются закрыть глаза на имеющуюся проблему. Даже, если родитель что-то заподозрит и пойдет к специалисту, то тот либо развеет его страхи, либо предложит наблюдение и помощь. А любая помощь не вредна. Если ребенок станет более коммуникабельным, то это безусловно полезно.

И.Г. Хочу подвести некоторый промежуточный итог. Если Вы заметили некоторые необычные признаки в поведении ребенка, описанные выше, или если он начал говорить, а потом потерял это умение, то необходимо неотлагательно обратиться в соответствующий центр.

И.Г. Любому человеку важно понимать с чем связано то, или другое нарушение здоровья? Является ли данное заболевание генетическим или развивается из-за неправильного образа жизни? Возможно, можно выделить еще какие-то факторы риска?

Т.С. На сегодняшний день проведено множество исследований, направленных на изучение генетической предрасположенности к аутизму. Эти поиски не привели к однозначному ответу, т.е. генетическая предрасположенность родителей не говорит о появлении ребенка с аутизмом и с другой стороны – отсутствие генетической предрасположенности не гарантирует, что у ребенка не будет РАС. Единственное, что можно сказать определенно – наличие в семье одного ребенка с аутизмом повышает риск появления еще одного ребенка с той же проблемой.

Если отслеживать количество выявленных случаев аутизма в разных странах, то самое большое их число наблюдается в США, но это  свидетельствует лишь о пристальном внимании к проблеме и лучшей диагностике на ранних этапах. Дело в том, что  некоторые незначительные нарушения аутистического спектра могут скомпенсироваться без помощи специалиста, особенно, если в семье есть более старшие дети.  В Беларуси до сих пор остро стоит проблема позднего обращения к специалистам, но статистика центров раннего вмешательства свидетельствует, что безусловно наблюдается рост количества детей с РАС.

Научно подтвержденных данных, четко определяющих причины роста нет. В качестве гипотез выдвигаются экологические и другие факторы, но все это находится в стадии изучения.

Если говорить об образе жизни родителей, то первоначально в США существовала теория, что холодное  отношение матери к ребенку может вызвать заболевание. Дело доходило до того, что детей с аутизмом даже пытались забирать у родителей. Однако эта гипотеза была отвергнута, потому что дети с аутизмом часто появляются в любящих семьях. Что касается поведения беременной женщины, а также осложненной и тяжело протекающей беременности, то естественно, что все эти факторы могут негативно повлиять на здоровье ребенка. Однако опять я вынуждена повторить, что четкой зависимости обнаружить не удалось. Поэтому специалисты говорят о сложности проблемы аутизма с любой, в том числе медицинской точки зрения.

И.Г Итак мы определили, что самое худшее, что могут сделать родители – это не замечать проблему. Также мы выяснили, что нет никаких научно достоверных методов «профилактики» заболевания. Однако очень важно знать, каким образом окружающие могут помочь семье справиться с проблемой хоть в какой-то степени?

Т.С. Мы уже поняли, что родителям ребенка с аутизмом точно не в чем обвинять себя. Однако известно, что в обществе до сих пор бытует мнение, что если у вашего ребенка есть проблемы,  то вы по меньшей мере какие-то странные, а еще лучше «сами виноваты». В результате мама ребенка с аутизмом может почувствовать себя загнанной в угол из-за двух причин. Первая – постоянный стресс, связанный со сложностями организации сна, питания и т.п., вторая – социальная изоляция семьи. Поэтому в упоминающихся выше центрах организуются группы для родителей, решающие несколько взаимосвязанных задач – от принятия диагноза (семья никак не поможет ребенку, если взрослые не осмыслят и не признают наличие проблемы) до налаживания быта, установления коммуникации с ребенком, включения ребенка в дружелюбное сообщество. В Беларуси стоит серьезная задача организации программ помощи родителям на каждом этапе развития ребенка.

И.Г. Как мы можем описать правильное отношение родителей к ребенку?

Т.С. Задача любой семьи постараться помочь ребенку  научиться коммуницировать с окружающими, адаптироваться к  миру, включиться  в обучение. Для этого хороши любые средства. Ответственное отношение к ребенку заключается  в помощи  обретения самостоятельности, неважно стоит или не стоит у него какой-то диагноз.

И.Г. Таким образом мы выяснили, что семьи, воспитывающие ребенка с РАС нуждаются в помощи специалистов и поддержке окружающих. Также стало понятно, что вне зависимости от наличия или отсутствия диагноза задача взрослых не меняется и заключается в формировании определенных социальных навыков, но безусловно их развитие у ребенка с аутизмом идет гораздо сложнее и требует постоянной профессиональной помощи.   

И.Г. В конце нашего разговора необходимо обсудить еще одну, очень важную проблему – необходимость наличия инклюзивной среды.

Т.С.  Именно дети с аутизмом сделали более актуальным вопрос инклюзии. Инклюзия – проблема включенности необычного человека в социум. Мы говорим, что потребности у всех детей одинаковые, а вот особенности развития разные. Речь идет о ребенке с особенностями развития.

Именно дети и взрослые с аутизмом сделали проблему включенности в социум очень актуальной, т.к. для них контакт и взаимодействие с другими людьми являются центральной проблемой.  Раньше считалось, что эти люди не хотят общаться, На самом деле у них отсутствуют   механизмы для общения. То,  что формируется естественным образом у обычного ребенка: умение задавать вопросы, смотреть в глаза, понимать чувства другого и уметь взаимодействовать, не может само спонтанно сформироваться у ребенка с аутизмом. Поэтому  для таких детей важно, с одной стороны, организовать необходимую среду, а с другой – специально обучить ребенка навыкам коммуникации. Лучший метод такого обучения  – обучение в совместной деятельности в ситуации инклюзии. Если мы делаем специальную школу для детей с аутизмом, то мы только усиливаем отделенность от социума и их нарушения усугубляются.  Занятия в инклюзивной среде с обычными детьми уже сами по себе являются лечебными, Но надо понимать, что речь идет не о том, что просто бросить ребенка в инклюзивное пространство, а об организации специального обучения навыкам коммуникации.

В этой связи особую роль могут сыграть такие сферы деятельности как спорт, изобразительное искусство и театр.

Спорт – это телесная практика, а для детей с аутизмом все телесные практики являются развивающими. Кроме того в спорте есть командная работа.

Изобразительное искусство,  начиная с рисования и лепки и т.п., развивает мелкую моторику, что важно для любого ребенка. Эта творческая деятельность сочетает в себе коллективные и индивидуальные формы, способствует выражению эмоций.

И наконец,  театр – это такой синтез, где задействуются все навыки и телесные, и коммуникативные. Комплекс упражнений для подготовки актеров носит  развивающий характер для любого ребенка. При наличии тьютора и внимательном отношении эти комплексы восстанавливают  ребенка с аутизмом,  дают социальный опыт, и т.д.

И.Г. Все это замечательно, но ведь в нашем обществе существует страх родителей обычных детей перед инклюзивной средой. Чем он объясняется и как можно его преодолеть?

Т. С. Любой родитель беспокоится о безопасности и удовлетворении других потребностей собственного ребенка, в частности в наличии развивающей среды и должного внимания со стороны взрослых. для своего ребенка. Если мы снимем  эти страхи, то есть гарантируем безопасность и возможность развития, то родители перестанут бояться инклюзивной среды.

И.Г. Итак, благодаря состоявшемуся разговору удалось понять множество вещей. Но остается открытым один из важнейших вопросов — есть ли в Беларуси опыт создания инклюзивной среды, насколько он длителен и эффективен и как им можно воспользоваться?

Именно с этой целью —  получить ответы на эти и многие другие вопросы, я затеяла длительную беседу с продюсером Семейного инклюзив-театра Леонидом Динерштейном.  Леонид – человек эмоциональный, артистичный и разговорчивый… Его интервью подобно моноспектаклю, передать  все эти  нюансы и эмоциональные переходы в виде письменной речи нереально, поэтому предлагаю сосредоточиться на основных фактах. 

На сегодняшний день, выросший из небольшой коммерческой студии, театр превратился в сложный многофункциональный организм, состоящий из местного благотворительного фонда (МБФ) «Семейный инклюзив-театр», собственно театра, а также адаптационных групп. В этом проекте на сегодняшний день занимаются 170 детей, из них с 80 с лишним – это дети с аутизмом.   Заметим в скобках, что все эти превращения произошли как подчеркнул Леонид «без копейки государевых денег», что само по себе для современной Беларуси явление нетривиальное. Весь процесс начался весной 2016 года, когда к руководителю студии Ирине Киселевой (Пушкаревой) обратилась одна из общественных организаций с предложением представить свой спектакль на большой сцене. Дело в том, что к тому моменту в числе 35 студийцев уже был один   мальчик с аутизмом, что позволяло говорить о студии как о зародыше инклюзивной среды. Ирина, как профессионал, прошедший школу Валентина Елизарьева, хорошо осознавала разницу между «домашним» спектаклем для родителей и требованиями настоящей сцены. В качестве партнера, проект поддержала известная в Беларуси сеть мобильной связи «Велком» (сейчас существует под названием А1).  В этот момент Ирина обратилась к Леониду, и они сразу поняли, что этот первый спектакль может состояться только при активном участии лучших профессионалов страны. Хочу подчеркнуть, что установка на высокий уровень спектаклей стала краеугольным камнем проекта. Как точно обозначил этот момент Леонид: «Это особый жанр, где на сцене играют профессиональные актеры либо непрофессиональные, но очень хорошо подготовленные взрослые и такие же хорошо подготовленные дети… В симбиозе детей и взрослых высокого профессионального уровня формируется очень искренний театр. Дети играют по серьезному, и в этих ситуациях взрослые тоже играют по серьезному. Это наша принципиальная позиция. Речь не идет о соплях, зрителям без разницы есть у ребенка аутизм или нет. Все очень серьезно.»

Леонид Динерштейн и Ирина Киселева (Пушкарева) – фото из архива театра

Сейчас предлагаю читателю немного переключиться с проблемы инклюзии и поговорить об интересных явлениях в театральной жизни Беларуси. Стоит в центре Минска красивое здание театра юного зрителя (ТЮЗа), куда уже много десятилетий совершали культпоходы школьные классы. Замечу как преподаватель и культуролог, что сама идея культпоходов уже давно изжила себя, потому что  установка на максимальный охват учащихся культурным мероприятием превращает это мероприятие в обязаловку. А где обязаловка — там  соответствующее поведение в театре, в музее или на экскурсии. Помню, что когда сама вела группы по мировой художественной культуре в школе с эстетическим уклоном, то мы ходили в музей каждый месяц. Дети с внутренней мотивацией на восприятие искусства, предварительно подготовленные и настроенные – самые благодарные посетители музеев. От личных воспоминаний вернемся к истории постановок ТЮЗа. Золотое время театра наступило, когда туда главным режиссером пришел Андрей Андросик (1941 – 2003 гг.). Он мечтал создать новый детский театр. В его первой постановке „Маленький лорд Фаунтлерой“ главного героя играл не профессиональный актер, а мальчик. Сам спектакль длился два с половиной часа, с двумя антрактами и главный герой постоянно находился на сцене. Спектакль продержался в репертуаре невероятно долго с 1998 по 2015 года, за это время сменилось несколько поколений детей-артистов, которые обучались в открытой при театре детской студии. На этот спектакль стали приходить семьи с детьми, он был интересен и детям, и взрослым. Особенным спектаклем стала «Полианна», поставленная в 2003 году. В ней принимали участие два десятка детей младшего возраста, которые составили прекрасный ансамбль со взрослыми исполнителями. Андрей Андросик внезапно умер, но его ученик Игорь Сидорчик, ориентируясь на замысел мастера,  подготовил и выпустил этот уникальный спектакль на сцену ТЮЗа. В спектакле «Полианна» сценографом работал один из самых известных театральных художников Беларуси Вениамин Маршак (1952 г.). Именно к этим профессионалам высочайшего уровня, имеющим большой и успешный опыт работы с детьми разного возраста, обратились Леонид Динерштейн и Ирина Киселева. Произошло обыкновенное чудо – за два месяца Вениамин Маршак сделал декорации, Игорь Сидорчик помог  создать полноценный  спектакль, и в июне 2016 года зрители заполнили зал Белорусской государственной филармонии. Леонид с гордостью вспоминает, что пришлось принести множество приставных стульев, а все билеты были раскуплены мгновенно. «Флейта – чарадзейка» совершила турне по пяти городам Беларуси, где спектакли тоже прошли с большим успехом. Но самое главное, те внутренние изменения, которые стали происходить с маленькими актерами, в том числе и с детьми с аутизмом. Их  к моменту премьеры на сцене  было уже шестеро. Леонид прекрасно помнит, как  в какой-то момент ребенок, не вынимавший до этого момента наушники из ушей, отбрасывает их в сторону и по собственной инициативе идет общаться с другими детьми. Так начинает формироваться  инклюзивная среда.  Конечно, не обошлось  без трудностей. Часть родителей обычных детей испугалось инклюзивной среды и ушла со своими детьми в другие театральные студии, но на их место пришли другие, заинтересованные, чтобы их дети учились общаться и взаимодействовать именно в таких условиях. Леонид уверен, что именно так естественным образом в совместной деятельности и может сформироваться инклюзивное общество. Были и другие, сугубо творческие сложности. Например притирка двух театральных традиций: хореографической, где на репетиции можно одновременно заниматься с большим количеством студийцев, и театральной, где задача стоит погрузиться в глубину личности актера. Леонид подчеркивает, что на все эти внутренние процессы ушло примерно полтора года, но в результате в театре сложилась уникальная театральная культура, построенная на  синтезе хореографии и слова. Леонид следующим образом описывает уникальность существующего проекта: «Наш театр – это  театр пересечений, в котором кроме сочетания балета и драмы,  кино и театра, есть еще взгляд обычного человека и человека с аутизмом и плюс еще дети играют детей, а взрослые взрослых. Последнюю из этих идей придумал и реализовал Андросик, все остальное наработали мы». Если говорить о количестве людей, в той или иной степени, включенных в процесс, то их численность впечатляет, ведь речь идет о шести с половиной сотнях. Сюда входят профессиональные работники и не менее профессиональные волонтеры, дети и их родители, без заинтересованности и включенности которых тоже ничего бы не случилось.

За  шесть лет театр подготовил и выпустил десять спектаклей, но особенно меня заинтересовала история создания спектакля под названием «Восемь чувств». Все началось с истории, которую сочинил Кастусь Жибуль. Дальше стало происходить чудо – в процессе репетиций на Ирину стали буквально «вываливаться» личные истории студийцев. Все они говорили о невероятном одиночестве, в котором вынуждены жить не только дети с аутизмом, но и их обычные сверстники. Ирина абсолютно неожиданно для себя стала то ли священником, то ли психологом в одном лице. В такой удивительной атмосфере рождался этот спектакль про человеческие чувства. На видео вы можете познакомиться с невероятно талантливым Кастусем Жибулем и трейлером к спектаклю.

.

.

Во время работы над спектаклем к команде проекта присоединился  известный белорусский режиссер-документалист Сергей Исаков, который стал снимать не только результат – готовый спектакль, но и процесс работы. Его фильм, снятый в театре, «Кто последний» был участником девяти международных фестивалей.  Благодаря Исакову стала собираться обширная коллекция видеоматериалов, где можно воочию увидеть изменения, которые происходят с участниками проекта. Как трогательно заметил Леонид: «Ты не представляешь, как выросли наши дети». Сергей Исаков на сегодняшний день по-прежнему фиксирует внутреннюю кухню и спектакли проекта. У него в планах сделать еще один документальный фильм.

Раз уж зашла речь о «внутренней кухне», то сейчас я вкратце познакомлю читателей с организацией работы,  с основными членами команды, а также спонсорами и волонтерами.

В тот момент, когда об уникальном проекте заговорили СМИ, а произошло это в большой степени благодаря спонсорам из А1, в театральную студию буквально хлынули дети с аутизмом. Однако, далеко не всех из них по разным причинам можно сразу отправлять на общие репетиции, поэтому в срочном порядке пришлось создавать систему адаптационных студий, искать для этих детей профессиональных тьюторов. Следует отметить, что за стенами театра тоже происходило понимание необходимости помощи детям с аутизмом. В 2018 году открылся Институт инклюзивного образования как филиал Белорусского государственного педагогического университета имени Максима Танка. И хотя у них не было отдельно темы аутизма, но от них на практику в театр пришло 25 человек и пятеро из них осталось в команде театра. На сегодняшний день это уже 12-15 человек, получивших наряду с теоретическими знаниями, прекрасные  практические навыки. Возникли адаптационные группы, где у каждого ребенка есть собственный тьютор из этих студентов. Это привело к очень хорошим результатам.

Очень важно, что театр не скрывает свой уникальный опыт, а на сегодняшний день подготовил 43 пятиминутных ролика, где видно каким образом нужно выполнять необходимые упражнения с ребенком. А самое главное, зафиксировано как меняется сам ребенок. Кроме того, отснято около 60 ситуаций, когда ребенок пришел первый раз, как он взаимодействует с тьютором, как тьюторы взаимодействуют между собой и т.д. Я просмотрела один из этих материалов, где можно воочию наблюдать, как абсолютно ни на что не реагирующая девочка – младший подросток превращается в очаровательную пластичную актрису с открытой улыбкой. Эти  материалы являются  уникальным учебным пособием по работе с аутизмом у детей. Кстати, ежегодно с 2017 года театр проводит международный форум, по проблеме аутизма, на котором в этом году было 10 стран. Леонид справедливо заметил, что он готов поделиться этими материалами с любыми заинтересованными профессионалами, что это фактически франшиза, которую важно передать в надежные заинтересованные руки. Однако, Леонид подчеркивал, что к сожалению огромному количеству временщиков ничего не надо вообще, а уж решать эффективно проблему детского аутизма и формирования инклюзивного сообщества тем паче.

Сегодня в замечательной команде Семейного инклюзив-театра, под руководством Ирины Киселёвой (директор и учредитель Фонда, художественный руководитель Театра «i», автор методики «Поэтапного включения», для социализации детей с аутизмом) – более 50 специалистов высокого уровня: педагогов, психологов, тьюторов, режиссёров, актёров, музыкантов, художников, драматургов, журналистов, специалистов по продвижению и администрированию, модельеров, кинооператоров, мастеров света и звука. Всего, вместе с детьми-Студийцами и их родителями, более 500 человек. Это ежедневно взаимодействующее и развивающееся инклюзивное сообщество. И это путь к Обществу равных возможностей.

Как я уже неоднократно подчеркивала такой проект не мог состояться  без помощи неравнодушных людей и организаций. В первую очередь речь идет о мобильном операторе А1, который является генеральным партнером  театра. С 2017 года проект начала поддерживать IBA Group  — один из крупнейших системных интеграторов, разработчиков, производителей и поставщиков современных информационных технологий (ИТ) в странах Центральной и Восточной Европы.  Особую роль в создании видеопособия сыграла широко известная в Беларусии крауфандинговая  платформа Имена, которая помогала собирать деньги на процесс  создания пособия. На сегодняшний день эта платформа, как и многие другие НКО  Беларуссии,  ликвидирована, что отнюдь не способствует решению многочисленных социальных проблем.   С невероятной теплотой Леонид отозвался о работе профессионалов из BY Movie Virtual Production (VP), которая   специализируется на производстве  коммерческого видео, клипов и кино различной сложности. Он отметил, что сотрудники студии  записали один из спектаклей театра «Рони, дочь разбойника», который невозможно было показать из-за пандемии,  а на следующий год сделали виртуальную реальность и видеозапись  последнего спектакля театра «Огонь и лед». Леонид несколько раз подчеркнул, что этот объем работы был выполнен фактически бесплатно.

У театра долгое время не было хорошего помещения для репетиций, а почасовая аренда стоила бешенных денег. Относительно недавно театр нашел соответствующее помещение во Дворце культуры ветеранов, которое Семейный инклюзив-театр сумел арендовать на гораздо более выгодных условиях, и Леонид выразил благодарность руководству Дворца за понимание  и поддержку проекта.

Прежде, чем я перейду к последней части материала, где познакомлю читателей с творчеством Максима Лагуна, хочу обратить внимание на важнейший аспект. Уже шесть лет уникальный проект Семейного инклюзив-театра существует и развивается благодаря спонсорской поддержке, доходов от проката спектаклей и оплате занятий, которые производят семьи студийцев. Леонид с гордостью заметил, что за шесть лет театру удалось сформировать своего собственного зрителя, который идет на спектакль не как на детский утренник, а как на полноценный творческий проект.

В последней части моего материала настало время поговорить о феномене Макса Лагуна. Этому творческому человеку всего 16 лет, но в его портфолио книга – комикс, созданная по мотивам культового мультипликационного сериала «Смешарики», несколько персональных выставок, в том числе последняя, которая сейчас проходит в главном художественном музее Беларуси – Национальном художественном музее и множество других творческих достижений. Не забываем, что Макс – один из актеров Семейного инклюзив-театра. Хочу признаться, что всего моего погружения в проблему аутизма просто не случилось, если бы  в начале апреля я не оказалась на открытии выставки Макса. Еще один важный момент связан с моим персональным опытом. А именно, я долгое время работала с детьми и неплохо разбираюсь в особенностях и возможностях детского художественного творчества, то есть могу  отличить работы семилетнего ребенка от работ десятилетнего и т.д.  Однако в данном случае мы безусловно можем уверенно говорить о феномене Макса Лагуна. Представленные на выставке работы открывают нам уникальный мир художника. Выставка называется «Две грани», т.к. объединяет графические и живописные работы последних нескольких лет. Не правда ли, замечательно звучит для шестнадцатилетнего автора эта фраза про несколько последних лет. Но действительно  очень интересно, отмечая даты на работах 2018, 2919, 2020, видеть  постепенное «прорастание» авторского почерка.   Твердая, а при этом изысканная линия рисунка, зоркость к деталям предметного мира, композиционное решение работы. А еще, идущие возможно из интереса к комиксам, а возможно, из желания рассказать чуть иронично о своих несбыточных мечтах надписи на работах.  Погружаясь в этот прекрасный мир, посетителю выставки на самом деле в самую последнюю очередь должно быть интересен «диагноз» художника. Просто речь идет о безусловно одаренном человеке,  и я уверена, что все в его дальнейшей творческой жизни сложится прекрасно.  Крайне важно заметить, что ничего могло бы не случиться, если бы не помощь многих людей.

.

Видео с Максом Лагуном (архив театра)

Ниже фотографии автора с открытия  выставки.

Макс Лагун с Ириной Киселевой (Пушкаревой)

Работы Макса Лагуна «Старые автомобили», 2018

«У театра Резо Габриадзе», 2019

«На трех китах», гуашь, 2019

«Когда я вырасту», 2020

В завершении этой статьи хочется дать слово Леониду Динерштейну.

Л.Д. Мы с Максом уже шесть лет в театре. Во-первых, ему повезло с родителями, которые готовы уделять ему много времени и понимают, что Максим – это творческая личность. Во-вторых, ему повезло, что он попал к Трофимовичу — специалисту, который правильно пишет траекторию диагноза. Он его отправил в художественную  студию «Остров», где у Юрия Алексеевича Иванова уже сорок лет растут свободно мыслящие дети. Театр дал ему возможность социализации, потому что изначально фактически молчащий  Макс, сейчас может рассказывать по сорок минут.

Как художник он абсолютно гениальный, совершенно неповторимый. Эту историю я вижу из глубины сообщества. В быту аутизм ему мешает, но с точки зрения творчества взгляд со стороны аутизма не является помехой. Он является тем другим, который дает возможность увидеть все под своим углом. У Макса виден стиль, при этом он развивается. Михаил Тумеля — один из самых знаменитых белорусских мультипликаторов сказал, что так композицию у него не строит ни один студент.  Абсолютно свободное, ничем не зажатое мышление. Давая интервью после спектакля театра Макс произнес следующую фразу: «В этом спектакле я играл держателя масок и мне очень нравится выходить за рамки». Он очень концентрированно берет суть и воспроизводит ее  в словах или в рисунке.

На этой оптимистической ноте я предлагаю закончить мое долгое путешествие в мир аутизма. Есть прекрасная фраза про дорогу, которую осилит идущий.

Инесса Ганкина, психолог и культуролог

 

От ред. belisrael:

Обсуждение на стр.

Опубликовано 25.04.2022  12:42