Tag Archives: история шахмат Беларуси

Шахматный перфекционист Г. Вересов

Конец 1979 года запомнился белорусскому шахматному миру не только впервые проведённым в Минске чемпионатом СССР и «бонусным» визитом Анатолия Карпова. За несколько дней до открытия чемпионата в редакцию газеты «Физкультурник Белоруссии» поступили печальные вести: скончался «член КПСС с 1942 года» и т. д.

       

«ФБ», 20.11.1979.

Председатель московской шахфедерации проф. Константинов в журнале «Шахматы в СССР» (№ 2, 1980) почему-то указал, что Г. Вересов умер 12 ноября. Ошибся Константинов и с якобы выигранным Г. В. первенством БССР-1938 – в том году чемпионом стал Абрам Маневич. А словарь «Шахматы» (Москва, 1990) оплошал с датой рождения мастера Вересова: правильная – 28.7.1912, а не 8.7.1912…

Из автобиографии Г. В. (архив Национальной академии наук Беларуси)

В энциклопедическом издании отмечены три победы Вересова в чемпионатах БССР: 1939, 1941, 1958. На самом деле побед было шесть – ещё и в 1936, 1956, 1963 гг. В марте 1956 г. с результатом 12 из 15 финишировали двое: мм Гавриил Вересов и мс Борис Гольденов. 27.03.1956 в «Физкультурнике Белоруссии» анонсировался матч на звание чемпиона республики, но он не состоялся, т. е. чемпионами того года следует считать обоих мастеров.

Уже в нашем веке о Вересове были изданы минимум две книжки, пусть и малотиражные: в 2002 и 2012 гг. Время от времени о шахматисте пишут как специализированные, так и «нешахматные» издания (сам я посвятил Гавриилу Николаевичу ряд заметок, а в журнале «Роднае слова» провёл параллели между судьбами Г. Вересова и И. Мазеля). В общем, этот человек не забыт, но о нём ещё многое можно сказать.

Отчасти согласился бы с минским активистом Леонидом Элькиным aka Manowar (кмс 1977 г. р.), заметившим в 2018 г.: «Наши шахматисты… ценят всех, кто внес свой вклад в развитие шахмат Беларуси. Купрейчика и Капенгута больше, чем Вересова, если уж на то пошло, потому что с Вересовым уже не так много из ныне живущих было знакомо». Но лишь отчасти: всё-таки мемориалы Вересова в Минске, несмотря на не самый сильный их состав, подпитывают интерес и к биографии Гавриила Николаевича.

Мастеру Вересову был посвящён телефильм «Рыцарь истины» – немногие из белорусских шахматистов удостоились подобной чести:

Правда, ещё во время первого TV-показа ленты (январь 2004 г.) ощущалась в ней… несамобытность. Если сравнить вступительное слово из отнюдь не идеальной книжки «Г. Н. Вересов» (Минск, 2002; составители – мм Э. Колесник и мм Е. Мочалов под общей редакцией мг В. Купрейчика, 350 экз.) и «текстовку» из фильма (0:50-1:25), то напрашиваются грустные выводы…

Страницы книжки в кадрах мелькают, а об авторах умалчивается. Впрочем, у составителей были шансы высказать свои претензии – не буду отбивать сей «хлеб». Лучше оспорю версию сценариста, прокомментировавшего победу претендента Г. Вересова над мастером спорта СССР В. Пановым в матче 1937 г.: «Только так в то время можно было стать мастером» (3:00). Почему «только так»? Владислав Силич из Витебска, первый шахматный мастер БССР, стал им в 1929 г. без матчей, выступив в полуфинале первенства СССР. Второй по счёту мастер, минчанин Исаак Мазель, получил звание за успешный результат в финале первенства СССР-1931. В 1939 г. Абрам Маневич из Гомеля выполнил мастерскую норму во Всесоюзном турнире кандидатов в мастера…

Ложен и тезис одного из героев фильма, мм Н. Царенкова (12:46-13:12), о том, что Г. Вересов при встречах за доской с мг И. Болеславским в чемпионатах БССР чаще всего побеждал. «На республике» у Вересова с Болеславским вообще не было результативных партий, а встречались они в 1955 г. (Болеславский – 2-е место после Суэтина, Вересов – 3-е), 1957 г. (тройка призёров – в том же порядке), 1961 г. (Болеславский – 2-й, Вересов поделил 4-5-е места с мастером Гольденовым). Удивительно, что и другие доступные мне партии Исаака Ефремовича с Гавриилом Николаевичем – из чемпионатов СССР 1940 и 1944 гг., Мемориала Сокольского 1970/71 – завершились вничью, а ведь оба игрока были (особенно в молодости) заядлыми атакёрами. То ли «находила коса на камень», то ли примешивались внешние обстоятельства.

Таблица чемпионата БССР-1957. Среди участников «высшей лиги» в то время насчитывалось 50% перворазрядников (в ХХI в. попадание в неё не гарантировано и гроссмейстерам).

История от кандидата в мастера Дмитрия Ноя (1935 г. р., бывший минчанин, живёт в США). Она гуляет по сети, но впервые была опубликована в июне 2016 г. на belisrael.info:

Мне рассказывал по горячим следам гроссмейстер Алексей Суэтин. В 2 часа ночи, в самый разгар сна, у него в квартире раздался телефонный звонок. Звонил Гавриил Николаевич Вересов. В Академии наук, где он тогда работал, проходит шахматный турнир. Играют довольно сильные шахматисты. И он в своей партии провёл блестящую комбинацию. Попросил взять шахматы и расставить на доске фигуры. «Ты представляешь, я просто обалдел», – говорил Суэтин. Действительно, комбинация была оригинальной. Позднее Вересов опубликовал её в журнале «Шахматы в СССР», она вошла в учебники.

Cкорее всего, речь шла о партии Вересова с Кухаревым (1959 г.):

 

Фрагмент из книги «Г. Н. Вересов» (Минск, 2002)

О перфекционизме Вересова при поиске «шахматной истины» рассуждали мастер Абрам Ройзман в упомянутом фильме 2004 г. (11:15-11:30) и гроссмейстер Виктор Купрейчик в интервью Сергею Киму (2014): «С Вересовым стал общаться, когда попал в команду Белоруссии. Гаврила был интересный человек. Ему было важно доказать, что какой-то авторитет, например, Ботвинник или кто другой, в анализе не прав. Помню партию Фишера с Ларсеном, по-моему, из матча претендентов, целый год “мусолил” с целью доказать, что Фишер в оценках ошибался. В книжке его есть анализы… Тоже был заводной и въедливый, с хорошим шахматным самолюбием». Нет оснований им не верить.

Шашист Аркадий Рокитницкий, рассказывая о минском шахматно-шашечном клубе, которым заведовал до 1970-х гг., упоминал о том, что Вересов мог сидеть в клубе целые сутки (его, уважаемого человека, стеснялись выпроводить). Ночью засыпал, просыпался, снова садился за доску, что-то анализировал… Иван Конышко, о котором ниже: «Вересов – отрешённый аналитик, ценил капитальную основу, и его любимое слово было “капитально”. В семье его принципы жена даже не пыталась переиначить».

В конце 1960-х у Вересова, который приближался к пенсионному возрасту, «пошла игра», и он заявил молодым Купрейчику и Капенгуту: «Я ещё раньше вас гроссмейстером стану!» По мнению Юрия Тепера, пересказавшего эту историю, «скорее всего он верил в то, что говорил».

Напорист и цепок Вересов был в сеансах одновременной игры. Минскому любителю шахмат Михаилу Клизе участие в сеансе, данном Вересовым в начале 1970-х, запомнилось очень – куда сильнее, чем противостояние другому именитому сеансёру, Виктору Корчному, в Минске-1975.

Итак, Гавриилу Вересову была присуща не просто любовь к шахматам, а шахматный фанатизм… Не худший вид фанатизма, однако и в нём таится опасность. Вересову настолько хотелось видеть любимую игру незапятнанной, что порой он портил жизнь другим – к примеру, мастеру Евгению Рубану (1941–1997). О чемпионате БССР-1975 писал Генна Сосонко:

Рубан выиграл это первенство; вторым, отстав на пол-очка, был тоже гродненский мастер Владимир Веремейчик. Заседание федерации республики после победы Рубана было бурным. Многие склонялись к тому, чтобы присвоить ему звание чемпиона, но были и яростные противники. В конце концов, возобладало мнение мастера Вересова, заявившего: «Да вы что? Хотите, чтобы педераст был объявлен чемпионом республики? Да вы понимаете, как после этого будут смотреть на нас? И в Комитете, и вообще все? Нет, не бывать этому!» И чемпионом республики был объявлен Веремейчик.

В «полуофициальном» сборнике «Стратегия, тактика, стиль» (Минск, 1979, с. 168) тоже указано, что Рубан «играл вне конкурса». Возможно, признание заслуженной победы удержало бы игрока от дальнейшего сползания в пропасть… С другой стороны, можно ли всерьёз упрекать Вересова в том, что он относился к гомосексуализму так, как в то время предписывали советские законы? А если начинать серию упрёков, то с него ли, в 1975 г. – уже пенсионера?

Щекотливая тема – отношение Вересова к евреям вообще и, в частности, к его окружавшим. В 2012 г. на основе имевшихся разрозненных сведений я попытался приоткрыть тему, написав очерк «Камуніст Верасаў і “яўрэйскае пытанне”». Несмотря на несовершенство этого текста, приведу его перевод с белорусского с небольшими сокращениями и дополнениями (вставки в квадратных скобках относятся к 2019 г.).

Коммунист Вересов и «еврейский вопрос»

Гавриил Вересов возглавлял советскую шахматную делегацию в Нидерландах (турнир в Гронингене, 1946). Это дало некоторым современникам основания заподозрить его в работе на спецслужбы… Я же сомневаюсь, что Вересов был агентом госбезопасности. После войны случалось, что он открыто, насколько это было возможно в советских условиях, высказывал свои мысли, за что иногда и страдал.

Добрые слова о своём бывшем преподавателе из минского института иностранных языков нашёл филолог Пётр Садовский [1941 г. р.] – в книге «Мой шибболет» («Радыё Свабода», 2008, с. 171): «На занятиях по общественным наукам запомнился только один честный преподаватель… Его звали Вересов. Он был мастер спорта международного класса, член сборной Беларуси. Он не читал лекцию как полотно, а брал только некоторые проблемы и высказывал своё видение. Это был, по-моему, 1961 год… Вересов владел талантом сказать правду такими словами, что мы понимали абсурдность актуального момента, и в то же время это не звучало как антисоветчина».

Минский инженер Иван Конышко, ровесник П. Садовского, не вступал в КПСС и не имеет сантиментов к «коммунистической мрази». В 1970-х он, кандидат в мастера спорта по шахматам, активно занимался журналистикой, [судейством] и дружил с Гавриилом Вересовым. В марте 2012 г. И. Конышко утверждал, что взгляды коммуниста Вересова были далеки от ортодоксальных: его друг был прежде всего «гражданином своей земли, народным интеллигентом» и использовал членство в партии для «достижения высот в культуре, не только шахматной». В частности, без Вересова вряд ли состоялись бы матчи белорусских шахматистов с поляками и венграми в 1950-е гг. [о том же говорит А. Ройзман в вышеуказанном фильме 2004 г.; 9:40-10:40] Эти матчи, организованные посредством местных властей, раздражали московских чиновников. Вересов инициировал «Шахматы, шашки в БССР» – первый в Беларуси специализированный бюллетень по интеллектуальным играм, «пробитый» [в Москве] через Кирилла Мазурова при помощи Максима Танка.

В англоязычном издании книги «Ученик чародея» («The Sorcerer’s Apprentice», 1995), подготовленной совместно с Томом Фюрстенбергом, Давид Бронштейн высказывался о Гаврииле Вересове: «антисемит, заклятый враг Исаака Болеславского». Писал, что не хочет, чтобы атаку Левитского (1.d4 d5 2.Cg5) называли именем Вересова, хотя последний и играл её довольно часто. В русскоязычном издании книги (Москва, 2004, с. 161) этих пассажей нет, а о Вересове даются такие слова Бронштейна: «С белорусским мастером я впервые встретился за доской ещё в чемпионате СССР 1944 года (и проиграл – В. Р.). Это был сильный шахматист с оригинальной манерой игры, что проявилось и в его пристрастии к дебюту 1.d4 d5 2.Кс3. Хотя так играли и до Вересова, но именно он серьёзно проанализировал это начало, поэтому справедливо, что в современных дебютных справочниках дебют носит имя Вересова» [далее говорится о двух партиях, сыгранных Бронштейном и Вересовым в товарищеском матче «Белоруссия – Москва»]. Здесь уже нет следов антипатии. Тем не менее соавтор Бронштейна по книге «Давид против Голиафа» Сергей Воронков подтвердил [в 2012 г.], что Д. Бронштейн называл Г. Вересова антисемитом, а из перевода книги на русский язык резкие высказывания исключил, дабы «не дразнить гусей». [По-моему, такая «самоцензура» не говорит в пользу версии о вражде с Болеславским по антисемитским мотивам. Не исключаю, что Г. В. действительно, как утверждал А. Капенгут, жаловался на какие-то действия Болеславского в ЦК. Но ведь и на русского Суэтина жаловался тоже].

В феврале 2012 г. я обратился к [минчанке] Татьяне Болеславской, вдове Д. Бронштейна [и дочери И. Болеславского], не давшей однозначной оценки личности Вересова. Она не слышала, чтобы отец на него жаловался (вообще, со слов Татьяны Исааковны, гроссмейстер Болеславский жизнью в Минске был по большей части доволен), но «Вересов слыл антисемитом». Т. Болеславская припомнила эпизод на рубеже 1960-70-х гг., когда Г. Вересов разрушил намеченный брак своего сына с еврейкой Ириной Ш., дочерью известного музыканта. Ш. после этого начала утаивать свою принадлежность к еврейству.

И. Конышко подтвердил, что Г. Вересов мог сказать: «Я не антисемит, но процентная норма в шахматах должна быть». В 1960-70-х гг., по словам Конышко, его друг противостоял «группировке», в которой важную роль играли Кира Зворыкина, Альберт Капенгут (и их «ставленницы» Зоткова, Белкина)… Оппоненты не хотели включать Вересова в чемпионаты республики, что обижало гордого международного мастера. Кроме того, по мнению Вересова, указанная «группировка» тормозила рост способных молодых шахматистов, которые могли бы создать ей конкуренцию.

По Конышко, Вересов высмеивал корыстолюбие тех евреев, которые «и у церкви копейку поднимут». Таким образом, в своей деятельности он, похоже, опирался на некоторые антисемитские стереотипы, но расистом его никак назвать нельзя. К евреям, которые вписывались в его «картину мира», на протяжении всего своего творческого пути он относился толерантно.

До Великой Отечественной войны в [минском] Дворце пионеров самыми перспективными учениками Вересова-педагога были Роман Фрадкин, Эммануил Гринвальд, Морис Срагович, Юлий Ботвинник… После войны, как вспоминал А. Ройзман («Шахматы», № 1, 2004) в друзьях Вересова ходил Яков Каменецкий, которого Вересов хорошо знал с довоенных времён. По И. Конышко, Г. Вересов уважал Семёна Фурмана («без образования, но самобытный талант»), и, что интересно, высоко ценил аналитическую работу эмигранта Виктора Корчного [в 1978 г.]: «на две головы выше многих помощников Карпова». Способностью к аналитической работе Корчной был ему близок, а вот о «карповцах» Игоре Зайцеве и Юрии Балашове, которого «засушил Михаил Ботвинник», белорусский мастер отзывался более скептично. В «Шахматах, шашках в БССР» за 1987 г. печаталась тёплая статья Александра Любошица: Вересов и этот [минский] мастер заглядывали друг к другу, играли долгие матчи в блиц… [Уважительно относился Гавриил Николаевич к Лазарю Моисеевичу… но не Кагановичу, а Ангеловичу, инженеру «Промэнергопроекта», который вёл шахматную секцию в политехническом институте. Минчанин Ангелович занимался у Вересова во Дворце пионеров ещё до войны]. В 1970-е гг. Вересов вёл шахматный кружок в институте иностранных языков, где тогда учился Леонид Левит (ныне – известный психолог). Старший по возрасту и званию охотно консультировал Левита в игре по переписке. Наконец, в журнале «Шахматы в СССР» № 2, 1980 появился некролог от Михаила Юдовича (с Юдовичем Вересов в 1977 г. открывал смоленский шахматный клуб). «Живой, общительный человек, всегда был рад встречам с любителями шахмат», – писал о нём Юдович.

Мировоззрение Вересова сформировалось, очевидно, в детские и юношеские годы, когда лояльность к «трудящимся евреям» сопровождалась в БССР «коренизацией», т. е. позитивной дискриминацией этнических белорусов. Отпечаток на его личности оставило и обучение в московской Академии общественных наук при ЦК, где в конце 1940-х не могли не нападать на «безродных космополитов» и «буржуазных националистов»…

* * *

Мнение вышеупомянутого Дмитрия Ноя (10.06.2016), которое не обязательно принимать на веру, но оно заслуживает внимания:

Вересову и его жене, учительнице, было совершенно безразлично, какой человек национальности. Но он был продуктом своего времени. Мы все прошли через «Дело врачей»…

Вересов был ответственным советским работником. Характер замкнутый, и в общении с шахматистами это чувствовалось. Нам надоел его метод руководства. Выступит и тут же покидает зал. Вот избрали новую федерацию. И он с бухты-барахты говорит: «В федерации много евреев». Потом поправляется: «У меня сын женат на еврейке». И ушёл. Так или иначе, мы это запомнили. На следующем пленуме Любошиц попросил меня побеседовать с В. Кабановым из Бреста, чтобы он не голосовал за переизбрание Вересова. Остальных Любошиц взял на себя. Вересова забаллотировали, но сняли его мы за советский метод руководства. Ни в коем случае у него в голове не вертелись национальные вопросы.

Можно ли величать Г. Вересова «патриархом» и «классиком» белорусских шахмат? Если очень хочется, то можно… До войны он активно развивал в БССР и шахматы как спорт, и шахматную педагогику с журналистикой; после войны – возрождал шахматную жизнь в разорённом крае. О том, как непросто «выбивалось» у высоких чиновников помещение под шахматно-шашечный клуб в послевоенном Минске, поведал А. Ройзман («олитературенная» запись – в журнале «Неман», № 4, 2012, с. 190). Разумеется, большие заслуги Вересова не отменяют того факта, что мастер позволял себе сомнительные поступки… или наоборот, сомнительные поступки не отменяют больших заслуг.

На закате СССР двое моих соотечественников дали юным шахматистам странный совет…

Из книги М. Каждана и И. Ботвинника «Урок ведёт тренер», Минск, 1992.

Не считаю нужным «творить кумира» из А. Алехина, равно как из Г. Вересова, Б. Гельфанда, В. Купрейчика или А. Суэтина. Импонирует мне «объективистский» взгляд современного российского гроссмейстера Дмитрия Кряквина: «Я не раз испытал жуткое чувство разочарования, когда начал серьёзно изучать историю царства черно-белых полей. Внезапно у божественных фигур, залитых в книгах и статьях ослепительным светом, под рукавом сутаны проскальзывала когтистая рука и наоборот – демонизированные и вымазанные черно-красной краской образы стремительно светлели без искажения субъективной линзой писателя». Разве что «разочарования» давно не чувствую, ибо никем из шахматистов особо и не очаровывался.

Вольф Рубинчик, г. Минск

wrubinchyk[at]gmail.com

26.12.2019

PS от В. Р. Обсудить статью можно на фб-страничке редактора belisrael.info. Там же прошу делиться мыслями, нужно ли продолжение (есть, например, копия листка по учёту кадров, заполненного Г. Вересовым, и мог бы воспроизвести её).

Опубликовано 26.12.2019  17:53

Разрыв чемпионатной цепи

Первенства республики по шахматам в Беларуси обычно проводятся ежегодно, и редко промежуток между ними составлял более 2 лет. Однако интервал между 12-м и 13-м первенствами достиг 6 лет, а из участников 12-го первенства в 13-м играл только один. Не будем говорить загадками – читатели, вероятно, поняли, что 12-е первенство было предвоенным, а следующее – послевоенным. Только месяц проведения был один и тот же…

Апрель 1941 года. Последние мирные недели, но люди, хотя в воздухе пахнет грозой, верят в лучшее и строят планы на будущее. Та весна выдалась холодной и затяжной. Лишь в середине апреля вскрылась ото льда Свислочь – и сразу начался её небывалый разлив. Максимальный подъём уровня воды составлял 4,57 м. Были залиты городской сад (нынешний парк им. Горького), стадион «Пищевик»… На улице Пулихова вода затопила огороды и вплотную подошла к домам. В ночь на 16 апреля происходило переселение жителей части затопленных домов. Вода во многих местах просочилась через дамбы. Возможно, на фоне наводнения и иных повседневных забот минчан (21 апреля в Минске проводились учения гражданской обороны сo всеобщим затемнением и светомаскировкой) 12-й чемпионат республики прошёл не так заметно, как предыдущие. Тем более что 19 и 20 апреля в Минске выступал государственный джазовый оркестр под управлением великого музыканта Эдди Рознера.

Перейдем, однако, от «лирики» непосредственно к турниру. Из 15 участников четверо представляли Минск (чемпион БССР 1936 и 1939 гг. мастер Гавриил Вересов, студент мединститута Комиссарук, чемпион Минска и призёр первенства республики 1937 г. Юлиан Настюшонок, самый молодой участник, ученик 25-й школы Матвей Райнфельд, кстати, занимавшийся шахматами во Дворце пионеров у Г. Вересова). Четвёрка представляла и Витебск: троекратный чемпион республики (1928, 1934, 1937 гг.) мастер Владислав Силич, нередко игравшие в первенствах М. Жудро, В. Зисман и Ю. Майзель. Последнего не следует путать с уроженцем Минска мастером Исааком Мазелем, жившим в то время в Москве. По одному представителю было от Гомеля и Могилёва. От Гомеля выступал Абрам Брейтман, который после безвременной смерти двукратного чемпиона республики мастера Абрама Маневича (в феврале 1940 г.) остался сильнейшим шахматистом города. Могилёв представлял опытный первокатегорник, чемпион БССР 1932 г. Николай Сташевский.

stashevsky_zhytkevich

Сташевский (слева) играет с Житкевичем в чемпионате БССР 1937 г. Фото из дневника Леонида Житкевича.

Впервые приняли участие в турнире шахматисты «западных областей»/«крэсов всходних», присоединённых к БССР осенью 1939 г. Два шахматиста (Барин и Заблудовский) представляли Белосток, один (Шпигельмахер) – Брест. На табличках двоих участников вместо названий городов значилось «РККА» (Рабоче-крестьянская Красная армия). Фамилии этих шахматистов были Левитас и Серебрийский.

Перед началом первенства более половины его участников сыграли за сборную БССР в товарищеском матче с шахматной сборной Литвы. Это была интересная идея республиканского спорткомитета – пользуясь общим сбором шахматистов, пригласить в гости сильную команду соседей. Литва вошла в состав СССР только летом 1940 г., а в 1930-е гг. литовские шахматисты 5 раз принимали участие в «турнирах наций» – так тогда назывались всемирные шахматные олимпиады. Литовцы в 1937-38 гг. дважды занимали 7-е место, правда, в 1939 г. опустились на 14-е (к слову, третьей пришла тогда сборная Эстонии). Столь опытный соперник стал для белорусской команды отличным раздражителем, ведь большинство представителей БССР выступали ранее лишь в местных соревнованиях, и лишь немногие – во всесоюзных турнирах.

Команды играли на 10 досках в 2 круга, и результат оказался неожиданным: белорусы победили гостей со счетом 14:6. Среди «хозяев» обе партии выиграли: на 1-й доске Г. Вересов, на 3-й – А. Брейтман, на 6-й – А. Иванов, на 10-й – А. Серебрийский. Кстати, Иванов, один из сильнейших шахматистов Минска, в первенстве БССР 1941 г. по каким-то причинам участия не принял. Его лучший результат в республиканских чемпионатах относится к 1936 г. – 8-е место из 14 (в 1938-м он поделил 8-10-е). За литовцев не играл мастер В. Микенас, и его отсутствие, возможно, повлияло на результат матча. C другой стороны, Г. Вересов опередил Микенаса в XII чемпионате СССР осенью 1940 г., да и личную партию выиграл.

После блистательного исхода формально внутрисоюзного, а фактически международного матча белорусские шахматисты занялись «выяснением отношений» между собой. Здесь вне конкуренции оказался Вересов, который в то время входил в десятку лучших игроков Советского Союза. То, что он находился в отличной форме, показал матч с командой Литвы, где его соперником был неоднократный чемпион этой страны, участник четырех всемирных олимпиад Исаак Вистанецкис. Как сказано выше, Вересов выиграл обе партии. Чемпионат БССР мастер также прошёл без поражений и, сделав всего четыре ничьи, в третий раз стал первым призёром. Тут неожиданностей не было…

12-й чемпионат БССР, Минск, апрель-май 1941 г.
№ Участники 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 Очки
1 Вересов Г. * 1/2 1 1 1/2 1/2 1 1 1 1/2 1 1 1 1 1 12.0
2 Левитас Б. 1/2 * 1/2 1 1/2 1/2 1 1/2 1 1 1 1 1 1 0 10.5
3 Брейтман A. 0 1/2 * 0 0 1 1 1 1/2 1 1 1 1 1 1 10.0
4 Силич В. 0 0 1 * 1/2 1 1 0 1/2 1 1 1 1/2 1 1 9.5
5 Шпигельмахер 1/2 1/2 1 1/2 * 1 1/2 1 1/2 0 1 1 1 0 1 9.5
6 Жудрo М. 1/2 1/2 0 0 0 * 1 1 1 1/2 1 1 1 1 0 8.5
7 Барин 0 0 0 0 1/2 0 * 1 0 1/2 1 1 1 1 1 7.0
8 Комиссарук 0 1/2 0 1 0 0 0 * 0 1 1 0 1 1 1/2 6.0
9 Сташевский Н. 0 0 1/2 1/2 1/2 0 1 1 * 0 0 1/2 1/2 1/2 1 6.0
10 Райнфельд М. 1/2 0 0 0 1 1/2 1/2 0 1 * 0 0 1/2 1/2 1 5.5
11 Майзель Ю. 0 0 0 0 0 0 0 0 1 1 * 1 1/2 0 1 4.5
12 Настюшонок Ю. 0 0 0 0 0 0 0 1 1/2 1 0 * 0 1 1 4.5
13 Заблудовский 0 0 0 1/2 0 0 0 0 1/2 1/2 ½ 1 * 0 1 4.0
14 Зисман В. 0 0 0 0 1 0 0 0 1/2 1/2 1 0 1 * 0 4.0
15 Серебрийский А. 0 1 0 0 0 1 0 1/2 0 0 0 0 0 1 * 3.5

 

Два армейских шахматиста, Борис Левитас и Александр Серебрийский, волей жребия в первом туре встретились между собой. Победу в этой «междоусобице» одержал Серебрийский, игравший белыми. Ирония судьбы – Левитас после этого проигрыша больше не знал поражений и сумел занять 2-е место. А будущий мастер Серебрийский выступил неудачно – остался последним с результатом «минус 7»… Курьёзно его поражение Сташевскому в 14-м туре:

diag1941

Серебрийский – Сташевский

1…Фb4+ 2.Kpe2 Ф:b5?? Черные взяли коня, рассчитывая после 3.Ф:b5 K:d4+ остаться с лишней фигурой. Связки коня они не заметили. Когда ход был сделан, Сташевский увидел связку и на взятие соперником ферзя собирался сдаться. К удивлению и смеху наблюдателей, сдались белые.

Третье место с результатом 10 очков досталось гомельчанину Брейтману. Не очень удачно играл весной 1941 г. В. Силич, хотя в квалификационном отношении он превосходил прочих участников «с периферии» (лишь Силич и Вересов тогда имели в БССР звание мастера спорта по шахматам). Силич, игра которого и в 1930-х не отличалась стабильностью, разделил со Шпигельмахером 4-5-е места. Замкнул шестерку сильнейших первокатегорник М. Жудро; он и ранее (в 1938 и 1939 гг.) занимал 6-е место, а в 1937-м даже делил 3-5-е.

zhudro

Дружеский шарж на М. Жудро (бюллетень «Чырвонай змены», 1936 г.)

Турнир завершился 3 мая. Думал ли кто-то из участников первенства на закрытии турнира о том, что их всех ждёт впереди? Вряд ли… Хотя предыдущее, 11-е первенство (декабрь 1939 г.) происходило на фоне войны с Финляндией, и многие белорусские шахматисты в то время присоединились к ура-патриотической кампании советского правительства…

Судьба чемпиона, Г. Вересова, – тема для отдельных статей. Здесь скажем, что он ушёл на фронт добровольцем, был ранен в конце 1941 г., заслуженно награждён в 1942-м… В 1946 г. Вересов среди прочих восстанавливал белорусскую шахсекцию и возглавил её, а также поделил 1-2-е места в чемпионате Минска с другим фронтовиком, Рафаилом Горенштейном. Фамилию 2-го призёра турнира 1941 г., Б. Левитаса, удалось обнаружить среди участников турниров в Азербайджане. В 1950 г. он стал чемпионом Азербайджана и неоднократно выступал за сборную этой республики. Живым пришёл с войны и А. Серебрийский – он поселился в Харькове, играл в украинских и всесоюзных турнирах, а в 1966 г. стал мастером спорта. А. Брейтман вернулся живым, но искалеченным: как писал А. Ройзман, «война сломала ему жизнь». Начиная с 1948 г. постоянно играл в белорусских турнирах, выступал за сборную республики. Чемпионом БССР так и не стал, зато неоднократно занимал 2-е место. Последний раз в финале первенства республики его фамилия фигурирует в 1954 г., а затем Брейтман уехал из Беларуси: сначала в Узбекистан, оттуда – в Грузию.

martirosov_breitman

Встреча Брейтман – Мартиросов (начало 1950-х)

Из белорусских шахматистов, погибших на фронте, назовем Ю. Настюшонка (1911-1941), В. Силича (1904-1944), А. Иванова (год гибели неизвестен). Призер 11-го первенства БССР 1939 г. Р. Фрадкин погиб на оккупированной территории; весной 1941 г. он не играл в чемпионате БССР, поскольку учился в Москве. Поспешил домой на каникулы…

Вернулись с войны и много лет служили белорусским шахматам Яков Каменецкий (чемпион Минска 1940 г., известный также как журналист, шахматный композитор и организатор заочных турниров), один из лучших игроков БССР 1930-х гг. Леонид Житкевич и Або Шагалович. Последний стал мастером спорта (в 1957 г.), не раз побеждал в чемпионатах Минска, входил в число призёров на чемпионатах республики. А. Шагалович с конца 1940-х гг. работал тренером во Дворце пионеров; среди его воспитанников сотни шахматистов, в том числе В. Купрейчик, В. Дыдышко и другие члены сборной республики 1960-80-х гг.

Из числа участников последнего довоенного первенства выделим могилевчанина Сташевского. Его фамилия в БССР долгое время была под запретом, поскольку он сотрудничал с гитлеровцами (зам. бургомистра г. Могилёва в 1942-43 гг.; какое-то время служил и переводчиком отдела пропаганды немецкой комендатуры).

Неизвестна судьба восьмерых участников 12-го чемпионата: вероятно, большинство из них погибло в гетто, в партизанах или на фронте.

Отстроить шахматную жизнь в послевоенной Беларуси оказалось очень нелегко: помимо людских потерь, была разрушена инфраструктура, уровень жизни упал ниже, чем в соседних республиках. Этим, главным образом, и объясняется задержка с организацией очередного чемпионата (напомним, что в Украине первое послевоенное первенство было устроено уже в 1944 г., в Литве – в 1945 г.). Отчасти влиял и «человеческий фактор»: так, в газете «Звязда» 15.04.1947 констатировалось, что спорткомитет БССР, «который готовил этот турнир почти два года, не обеспечил его нормальное проведение: на 16 участников есть всего 4 пары шахматных часов».

При всех трудностях первенство 1947 г. прошло в очень интересной борьбе. Вересов приложил много усилий, чтобы сохранить титул чемпиона, но победителем вышел брестский мастер Владимир Сайгин, сразу после войны перебравшийся в Беларусь из России и работавший на железной дороге. В ту пору ему ещё не исполнилось 30. Любопытно, что в том же 1947-м Сайгин сыграл вне конкурса в чемпионате Литвы, поделил 2-3-е места с Давидом Бронштейном. По нашей просьбе вспоминает Дмитрий Ной:

С Владимиром Сайгиным я был хорошо знаком, он – ученик казанской шахматной школы наряду с Рашидом Нежметдиновым. Человек исключительно честный, правдивый, скромный. Работал электриком и занимался с детьми: его самыми известными учениками были Виктор Кабанов и Володя Шапиро, позже – известные брестские тренеры по шахматам.

Сайгин болел туберкулёзом, с середины 1960-х гг. больше 10 лет жил на Северном Кавказе, потом вернулся в Брест – кажется, к дочке. Многократный чемпион Беларуси, добродушный, даже простоватый. Не боролся за дополнительные заработки…

Вторым в начале мая 1947 г. пришёл Вересов, третьим – чемпион Литвы мастер Владас Микенас (1910-1992), выступавший вне конкурса. Вместо него, как сообщала газета «Сталинская молодежь», мог приехать гроссмейстер Саломон Флор (1908-1983), но что-то не сложилось – может быть, Флор отказался играть «на равных» с шахматистами второй категории… Четвёртое место занял быстро прогрессировавший первокатегорник из Гродно Ратмир Холмов, который до 1945 г. жил в Архангельске. Во время войны Р. Холмов (1925-2006) служил на флоте, а в Беларуси работал инструктором в областном спорткомитете. После турнира Холмов за несколько месяцев проделал путь до мастерского звания, в 1948 г. довольно легко (без поражений) стал чемпионом БССР и – c подачи В. Микенаса – переехал в Литву. Затем он добился звания мг (1960) и всемирного признания (1-3-е места в чемпионате СССР 1963 г.; побеждал Корчного, Спасского, Фишера…), вернулся в Россию… Сохранял гроссмейстерскую силу практически до самой смерти.

13-й чемпионат БССР, Минск, апрель-май 1947 г.
№ Участники 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 Очки
1 Сайгин В. * 1 1/2 1 1 1 1 1/2 1 1 1 1 1 1 1 1 14.0
2 Вересов Г. 0 * 1/2 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 1 13.5
3 Микенас В. 1/2 1/2 * 1/2 1 1 1 1/2 1 1 1 1 1 1 1 1 13.0(вне конкурса)
4 Холмов Р. 0 0 1/2 * 1 1 1 1 1/2 1 1 1 1 1 1 1 12.0
5 Каменецкий Я. 0 0 0 0 * 1 1/2 1/2 1/2 1 1 1 1/2 1 1 1 9.0
6 Жидц В. 0 0 0 0 0 * 1 1 1 1/2 1/2 1 1/2 1 1 1 8.5
7 Шитик В. 0 0 0 0 1/2 0 * 0 1/2 1/2 1/2 1 1 1 1 1 7.0
8 Житкевич Л. 1/2 0 1/2 0 1/2 0 1 * 1 0 0 0 1 1 ½ 1/2 6.5
9 Чемерикин 0 0 0 1/2 1/2 0 1/2 0 * 1 1/2 1/2 1 1 1 0 6.5
10 Шумахер A. 0 0 0 0 0 1/2 1/2 1 0 * 1/2 1/2 1/2 1 1 1 6.5
11 Шагалович A. 0 0 0 0 0 1/2 1/2 1 1/2 1/2 * 0 1 0 1 1 6.0
12 Синицкий 0 0 0 0 0 0 0 1 1/2 1/2 1 * 1 0 ½ 1 5.5
13 Яскевич 0 0 0 0 1/2 1/2 0 0 0 1/2 0 0 * 1 1 1 4.5
14 Цырульников Б. 0 0 0 0 0 0 0 0 0 0 1 1 0 * 1 1 4.0
15 Резник 0 0 0 0 0 0 0 1/2 0 0 0 1/2 0 0 * 1 2.0
16 Лейкo Л. 0 0 0 0 0 0 0 1/2 1 0 0 0 0 0 0 * 1.5

Иные участники чемпионата 1947 г., как видно из таблицы, могли рассчитывать разве что на ничью с первыми призёрами. Впрочем, трудно согласиться с А. Ройзманом, писавшим в журнале «Шахматы» (№ 4, 2008), что «состав был во многом случайным»; в газетах 1946-47 гг. сохранились сведения о предварительных турнирах, организованных в республике. Например, армейский офицер Чемерикин (имя, увы, пока не установлено) хорошо выступил весной 1946 г. в чемпионате Минска – поделил 3-4-е места с научным работником БГУ Борисоглебским.

По состоянию на весну 1947 г. самый молодой участник первенства Валентин Жидц был чемпионом Могилёва, ученик Силича Леонид Лейко – вице-чемпионом Витебска, Абрам Шумахер (студент Гомельского пединститута) и Борис Цирюльников – соответственно, чемпионами Гомельской области и Гомеля. Владимир Шитик и Леонид Житкевич были заметны в Минске, Яскевич – в Гродно. Все они ещё долго и небезуспешно выступали в белорусских соревнованиях, хотя к мастерскому уровню так и не приблизились. Наиболее удачным выступлением В. Жидца станет, пожалуй, чистое 3-е место в чемпионате БССР 1952 г. – 9,5 очков из 13, всего на полшага позади первых призеров, Исаака Болеславского и Владимира Сайгина. После относительной неудачи 1947 г. уже в следующие два-три года подтвердили свою квалификацию Яков Каменецкий (1-2-е место в чемпионате Минска 1948 г., 2-3-е место в чемпионате БССР 1949 г.), Або Шагалович (1-2-е место в чемпионате Минска 1948 г., в том же году – 3-е место в чемпионате БССР и 2-3-е места в чемпионате республики 1950 г.) и Абрам Шумахер (дележ 2-3-е места с Шагаловичем в чемпионате БССР 1950 г.).

mikenas_saigin

Фото из журнала «Шахматы в СССР» (№ 7, 1947). Очень скоро в редакции перестанут путать инициал Р. Холмова…

Из сильнейших в первенстве БССР 1947 г. не играл разве что вышеупомянутый Брейтман (вице-чемпион республики 1937 г.; в чемпионатах 1948 и 1951 гг. он повторит своё достижение). «Сочемпион» Минска 1946 г., будущий мастер Горенштейн весной 1947 г. жил уже во Львове; похоже, уехал из Витебска в Ленинград и кандидат в мастера Исаак Айзенштадт, немного отставший от победителя – Холмова – во всебелорусском тренировочном турнире (Ждановичи, весна 1946 г.).

Почему-то в апреле 1947 г. в Минск не прибыли чемпионы двух областей – Барановичской (Кронрад) и Бобруйской (Прудич). Их участие обещала «Сталинская молодежь» 30.03.1947, но шансов опередить Сайгина, Вересова и Холмова у этих малоизвестных шахматистов так или иначе было немного. Не являлись сильными игроками ни Резник, приехавший из Бобруйска, ни представитель Советской армии Синицкий, хотя в отдельных партиях они, судя по газетным отчетам, держались неплохо. Cиницкий сыграл ещё в первенстве БССР 1948 г. (6 из 13, 9-е место), а дальнейшая судьба Резника покрыта завесой тайны.

sm23-4-47

Заметка из «Сталинской молодежи», 23.04.1947.

К сожалению, тексты партий, сыгранных в чемпионате 1947 г., найти пока не удалось. Победа мастера Силича над первокатегорником Настюшонком в 1941 г. (взята с сайта http://al20102007.narod.ru) даёт, однако, некоторое представление об уровне игры в тогдашних белорусских турнирах:

1.e4 c5 2.Кf3 Кc6 3.d4 cd 4.К:d4 Кf6 5.f3 e6 6.c4 Сc5 7.К:c6 bc 8.Кc3 0-0 9.e5 Кe8 10.Кe4 f6 11.a3 Сe7 12.ef К:f6 13.К:f6+ С:f6 14.Сd3 Лb8 15.Фc2 Фa5+ 16.Kрf1 Фh5 17.h4 Сd4 18.Лh3 c5 19.g4 Ф:g4 20.Фg2 Ф:g2+ 21.Kр:g2 d5 22.Лg3 Сa6 0-1.

Остаётся добавить, что местом проведения первенства БССР 1941 г. был институт физкультуры на ул. Пушкинской (ныне – просп. Независимости), а первый послевоенный чемпионат, как и многие другие шахматные соревнования того времени, проходил в окружном Доме офицеров.

Юрий Тепер, Вольф Рубинчик (г. Минск)

Опубликовано 20.10.2016  19:12

Ю. Тепер. О Викторе Корчном

Июнь 2016 года. От одного из знакомых слышу: «Умер Корчной». Вспомнилась характеристика выдающегося русского дипломата Александра Горчакова: «Человек, переживший свою славу». В 1970-80-х годах о Викторе Корчном знали все, а многие ли помнят сейчас? Многие ли вообще интересуются шахматами в Беларуси?

Я видел и слышал гроссмейстера дважды во время его приезда в Минск (декабрь 1975 г.). Казалось бы, чем тут поделиться? Но начал вспоминать – и понял: мне есть что сказать о выдающемся шахматисте.

* * *

Август 1971-го. Я достиг возраста бар-мицвы (тогда, конечно, не знал, что это такое) и готовлюсь к началу своей шахматной «карьеры» в Минском дворце пионеров. Во дворе у нас шахматный бум, чего ни раньше, ни позже не наблюдалось – возможно, он был связан с успехами Роберта Фишера. Я успешно играю с парнями, которые значительно старше меня, кто-то сообщает отцу о моих успехах, на что тот не без доли кокетства отвечает: «Надо же ему умственно развиваться, не всё же время футбол да футбол». Решил выучить какой-нибудь дебют, выбор пал на сицилианскую защиту. Единственная шахматная книга в доме – «Основы шахматного творчества» Я. Г. Рохлина. Нашел в ней партию Матанович – Корчной и получил общее представление о шевенингенском (или, как сейчас говорят, схевенингенском) варианте. Суть его, правда, осталась для меня не очень понятной (ее позже объяснил тренер М. И. Шерешевский), но порядок ходов я запомнил. Сам не знаю, почему – у Корчного-то в партии этого не было – решил сначала выводить слонов на е7 и d7, а уж потом коней. Неожиданно идея принесла успех в моем первом турнире, в партии с соперником третьего разряда (у меня тогда разряда еще не было):

М. Дудецкий – Ю. Тепер. 1.е4 с5 2.Кf3 d6 3.d4 cd 4.K:d4 e6 5.Kc3 Ce7 6.Фg4?? е5 7.Ф:g7 Сf6 8.Cg5? Можно было ограничиться потерей одного коня, сейчас теряются две фигуры. 8…C:g7 9.C:d8 ed 10.Kb5 Kp:d8 и черные постепенно реализовали перевес. Интересно, как бы Виктор Львович реагировал на мои записки, скорее всего посмеялся бы, ведь с юмором у него всегда был порядок.

В детстве я не болел за Корчного. Творческий портрет его, изображенный в книге В. Васильева «Седьмая вуаль», особого впечатления на меня не произвел. Гораздо симпатичнее мне (наверное, не только мне) был Михаил Таль. В 1972 г. вышел фильм «Гроссмейстер», где снялись М. Таль и В. Корчной. Помню, наш тренер А. И. Шагалович говорил: «Фильм хороший, но и ошибок там хватает. Вот показано, что Корчной очень любит ничьи, а ведь это совершенно не так». Ясно, Корчной играл в фильме тренера по фамилии Волков и сыграл очень хорошо (в отличие от Таля, изображавшего самого себя), но зрители в эти тонкости далеко не всегда вникали. После бегства Корчного из СССР фильм больше не показывали, и сейчас мало кто вспомнит, о чем вообще там шла речь.

Приезд Корчного в Минск (декабрь 1975 г.) стал большим событием в шахматной жизни Беларуси. Я, тогда уже студент института культуры, был на двух выступлениях Корчного – в старом здании РШШК и в библиотеке по ул. Интернациональной. Встреча в клубе продолжалась недолго, в число участников сеанса одновременной игры меня не включили. Победу в том сеансе одержал мой друг Миша Клиза, тогда еще не кмс, а перворазрядник. Помню, на мой вопрос, какое впечатление произвел на него Корчной, Миша в шутку (а может, и не только) ответил: «Впечатление, что он играть не умеет!»

korchnoi_fb1975

Заметка из «Физкультурника Белоруссии» за 1975 г. Вместо «Туранина» правильно «Турапина» (чемпионка БССР 1977, ныне – известная брестская тренерка)

Из устного выступления запомнился вопрос из зала: «Правда ли, что советское правительство запретило Борису Спасскому жениться на француженке?» Ответ был такой: «Нет, неправда, потому что Спасский женился на француженке». В то время я об этих околошахматных делах еще ничего не знал. Корчной рассказывал о том, что он и многие другие сильные игроки недовольны системой проведения чемпионатов СССР (высшая и первая лиги). В высшей лиге оставалось тогда лишь 6 человек, а остальные выбывали в первую (7-12-е места) либо во Всесоюзный отборочный турнир, который называли «школа мужества» ввиду того, что пробиться наверх оттуда было очень тяжело. Гроссмейстер также говорил, что ведущие зарубежные шахматисты не любят играть в СССР из-за маленьких призов, при том, что уровень игры советских мастеров очень высок и можно потерять рейтинг.

Продемонстрировал Корчной свою партию с югославским гроссмейстером Планинцем из Мемориала Алехина 1975 года. Запомнился рассказ о том, что после партии (был королевский гамбит) соперник спросил югослава, знает ли тот, что в югославской шахматной энциклопедии есть статья Корчного об этом дебюте. На это Альбин Планинц ответил: «Нет, я не знал, иначе сыграл бы что-то другое».

О втором выступлении Корчного я узнал чуть ли не в последнюю минуту. На следующий день, в понедельник, я вернулся домой из института. Отец специально позвонил соседям (у нас тогда телефона не было), они позвали меня к телефону, и он сообщил: «В семь вечера Корчной выступает в библиотеке на Интернациональной. Возьми книгу Корчного, можно будет под фотографией взять автограф». Папа имел в виду книгу «Ленинградский межзональный турнир 1973 года» (редактор-составитель Ю. Бразильский), где имелись фотографии всех участников турнира.

Нахожу нужную книгу и вовремя прихожу к месту лекции. Сеанса не было – только встреча с любителями шахмат. Без всякой рекламы небольшой зал (вместимость человек 50) переполнен. Встречу ведет кандидат в мастера Григорий Аронович Шмуленсон, ныне известный литератор («Гаш»). Начало выступления проходит спокойно, Корчной говорит о главных турнирах того времени (чемпионаты СССР, Мемориал Алехина), о которых уже рассказывал в РШШК. Дальше он переходит к соревнованиям на первенство мира 1973-75 гг., и его тон меняется. Со смехом зал встречает рассказы о матчах 1974 года Корчной – Мекинг и Корчной – Петросян. Думаю, история об «обмене любезностями» между партнерами после окончания матча в Огасте (США) будет чем-то новым для читателей; в книгах Корчной об этом не писал. Насколько помню, Виктор Львович говорил: «После окончания матча Мекинг заявил, что я выиграл матч благодаря тому, что мне звонили из Москвы. Он даже не мог себе представить, что я настолько сильнее его в эндшпиле. Я не остался в долгу и сказал, что бразилец вышел в претенденты из-за того, что межзональный турнир проходил у него на Родине и он мог в решающий момент купить пару очков, что и принесло ему победу в турнире».

История матча с Тиграном Петросяном в Одессе хорошо известна и пересказа не требует. Когда речь заходила о Петросяне, в словах Корчного замечалась неприязнь, которую он даже не пытался скрывать. Попытаюсь воспроизвести его слова: «В 1951 г. должны были играть на первенство мира Михаил Ботвинник и Давид Бронштейн. Ботвинник тогда заявил, что не может чемпионом мира стать человек, у которого нет высшего образования. Бронштейн на это ответил: «Будет первый». Но он ошибся. Первым чемпионом мира, у которого на момент завоевания короны не было не только высшего, но и среднего образования, стал Петросян. После этого у него очень быстро появилось и среднее образование, и высшее, а чуть позже – и диссертация… Экс-чемпион мира очень не искренний человек. Он может в печати ругать мастеров за ничью в 15 ходов, а сам предлагать ничью на 8-м ходу».

Об Анатолии Карпове Корчной старался говорить менее резко. По поводу интервью югославским журналистам, за которое его наказали после матча с Карповым, лектор говорил следующее: «Я сказал, что Карпов играет неплохо, но его победу не следует переоценивать, поскольку игра шла не на равных. На Карпова работал почти весь тренерский штат Союза, а я был совсем один. Может быть, это интервью прошло бы спокойнее, но Петросян, чтобы мне отомстить, сообщил о моем «преступлении» наверх, и сразу началась травля в печати. В итоге мне снизили гроссмейстерскую стипендию на 100 рублей, запретили участвовать в международных турнирах, даже проходящих в СССР». Для подавляющего большинства слушателей, в том числе, конечно, и для меня, эта информация звучала сенсационно.

Невозможно передать всё, сказанное Корчным: его выступление продолжалось более двух часов. Но хорошо помню, что на вопрос об отношении к белорусским шахматистам ответ был таков: «Я две партии проиграл Виктору Купрейчику. С Альбертом Капенгутом мы два раза сыграли вничью и один раз мне удалось его победить. Так что если Таля я считаю «пижоном», то белорусских шахматистов я очень уважаю и желаю им успехов».

В конце вечера Корчному подарили панно с изображением зубра. При этом было высказано пожелание: «Бить ваших врагов так, как их бьют наши зубры». На память о встрече мне остался автограф на книге.

korchnoi_avtograf

Интерес к личности Корчного в 1970-х был огромен, и то, что я услышал в конце 1975 г., стало моей «фишкой», имевшей успех почти в любой компании. Зимой-весной 1976 г. у нас в институте изучался курс психологии. Я взялся писать работу по психологии шахмат. Преподаватель (доцент Вера Николаевна) в теме не разбиралась, но поощрила мое рвение. Основу работы составили сведения из книг Н. В. Крогиуса, где обильно приводились высказывания Корчного по разным вопросам шахматной борьбы и психологии шахмат.

К июню работа была написана, набрана (на машинке), готова к представлению на республиканский конкурс студенческих научных работ. Экзамен для меня в том году представлял собой приятную светскую беседу с Верой Николаевной. Я получил оценку «отлично». Мы договорились встретиться после студенческих каникул и обсудить окончательный текст перед подачей на конкурс.

Решение Корчного остаться за границей (июль 1976 г.) поставило мой труд под удар, но я об это поначалу даже не задумался. «Прозрение» пришло осенью. Встретил в институте В. Н., она была напугана и сказала: «Надо немедленно выкинуть из работы все упоминания о Корчном, иначе могут быть неприятности и у тебя, и у меня».

Делать работе «обрезание» мне не хотелось, как не было и желания приписывать высказывания Корчного кому-то другому (например, Петросяну, автору диссертации по схожей тематике). В общем, работа «Некоторые проблемы психологии шахмат» так и осталась не поданной на конкурс, а я искренне пожалел, что Корчной так не вовремя стал невозвращенцем. Хотя, может, всё к лучшему, ведь особой научной ценности, как я теперь понимаю, мой текст не имел…

…Октябрь 1976 года. В Минске – первая лига чемпионата СССР. В выступлениях перед зрителями «старички» стараются осудить Корчного, доказать, что их с ним ничего не связывает. На открытии турнира берет слово Сало Флор (главный судья). Он начинает фразу так: «Корчного за его поведение мы, конечно, осуждаем, но…» Договорить Флору не дает Марк Тайманов: он вскакивает с места и резко заявляет: «Мы осуждаем Корчного не за поведение, а за предательство». Сейчас я понимаю, что Марк Евгеньевич, старый друг Корчного, переживал большие неприятности после матча с Фишером в 1971 г. и спустя пять лет просто боялся снова не попасть «в струю», но тогда мне было стыдно за Тайманова. Я рассказал об этом эпизоде одному из друзей, и его реакция была аналогична моей: «Мы тоже осуждаем Тайманова за предательство».

Май 1977 года. Группа из 4 человек (я и 3 девушки) проходит практику в библиотеке института «Минскгражданпроект». В программе, помимо заданий по специальности, и так называемая «общественно-политическая практика». Не помню, что должны были делать мои коллеги, но мне дали задание подготовить политинформацию для читателей библиотеки. Я отдавал себе отчет в том, что до Бовина и Зорина мне далеко, и после краткого обзора политических новостей свел дело к шахматной информации. Рассказал о прошедшем в начале 1977 г. четвертьфинальном матче Корчной – Петросян, о том, что ему предшествовало. Добавил рассказ о неучастии СССР и его союзников в шахматной Олимпиаде 1976 г. в Израиле… и с удивлением обнаружил, что посетители библиотеки, пришедшие вовсе не для того, чтобы меня слушать (библиотека техническая, здания производственные), забросили свои занятия и с интересом прислушиваются к моей «скрытой антисоветчине». После выступления одна девушка говорит: «Вы очень интересно рассказываете. Приходите к нам и расскажите нам в отделе». Я с удовольствием принял приглашение. Заведующая библиотекой Гольбина (имени не помню) отправила меня на новое мероприятие, сказав, что это повышает авторитет библиотеки.

Захожу по указанному адресу, спрашиваю, о чем рассказывать. В ответ – молчание. Пересказываю выступление Корчного – и получаю порцию аплодисментов. Записываю в отчет по практике: «Выступал в одной из групп. Получилось удачно. Мне аплодировали и поблагодарили». Наш руководитель практики Николай Васильевич Иванов посмеялся над моим отчетом. Единственное его замечание: «Можно было бы скромнее». Так Корчной помог во время практики 🙂

Май 1978 года. В старом клубе (РШШК) выступает Лев Полугаевский. Он в отличном настроении после командного турнира I лиги в Могилеве, поскольку посетил родной город (впервые после эвакуации в 1941 г.), а команда «Локомотив», которую возглавлял Лев Абрамович, вернулась в высшую лигу. Гроссмейстеру всё нравится. Он говорит о хорошей организации соревнования, расточает комплименты игре белорусской команды «Красное знамя». Особенно выделяет А. Я. Ройзмана, набравшего на 2-й доске 4,5 очка из 5: «Такой блестящий тактик, как Борис Гулько, попался на тактику Ройзмана». Наш мастер довольно улыбается. Но вот речь заходит о предстоящем матче на первенство мира Карпов – Корчной (Багио, 1978) и о провальном для Полугаевского матче с Корчным (Эвиан, 1978) – и настроение гроссмейстера сразу меняется. Он растерянно говорит: «Это что-то удивительное. Ну, не может же он в таком возрасте играть намного лучше, чем раньше. Наверное, принимает какие-то допинги или стимуляторы, в шахматах же нет допинг-контроля. В начале партии он выглядит сонным, а затем постепенно приходит в себя, и на 5-м часу игры, когда соперник устает, Корчной находится в лучшей форме». Не знаю, как это комментировать: больше ни от кого я такого не слышал.

Впервые рассказал Полугаевский и о будущей жене Корчного Петре Лееверик. Имен он не называл: просто сообщил, что у Корчного, который борется за выезд семьи, появилась другая женщина. Я пересказал эту лекцию Полугаевского моему другу Мише Кагану; он взял лист бумаги и записал рассказ «для истории». Кстати, у Кагана была целая подборка фотографий Корчного разных лет.

О матче Карпов – Корчной писано-переписано; вспомню, что в сентябре 1978 г. оказался на сельскохозяйственных работах в Поставском районе Витебской области. Меня и нескольких студентов выпускного курса отправили туда с первокурсниками. Юные девушки о шахматах знали мало, но с немалым интересом слушали мои «майсы» о Корчном. Еще спросили, какое название дать стенгазете. Я, недолго думая, ответил: «Цугцванг-78». Попутно пришлось объяснять, что такое цугцванг. Название понравилось, так и написали. А в один из рабочих дней мне говорят, что надо выступить с лекцией о матче в местной школе. По этому случаю тщательно бреюсь, а наша преподавательница Тамара Николаевна Королёва зашивает мне штаны, которые я порвал, когда лазил на дерево (в первые дни мы собирали яблоки). Она просит, чтобы я был поосторожнее в речах о Корчном. Стараюсь выполнить пожелание – больше говорю о Карпове, о матче Гаприндашвили – Чибурданидзе, о состоянии белорусских шахмат.

После выступления школьники просят меня сыграть с ними. Успеваю сыграть две партии – гудок машины прервал партию на самом интересном месте. Возвращался я в хорошем настроении – легче говорить о шахматах, чем копаться в земле и таскать ведра…

Приехав с «картошки» в Минск, застаю драматическую концовку матча. При счете 5:5 слышу разговоры в клубе: «Если Карпов проиграет, то в руководстве полетят головы». Но Карпов вырывает победу, и головы остаются на месте. Зато в «Литературной газете» в статье о матче печатается фотография: Корчной, стоящий на голове, а рядом – его наставники-йоги… Позже я прочел в статье о командном молодежном первенстве СССР (1949) стишки о Корчном «Самый главный пёс – Корчной, он растёт вниз головой», и подумал: «Забавное получилось предсказание».

Матч Карпов – Корчной (Мерано, 1981) не вызывал у минчан столь живого интереса, как матч 1978 г. Стало очевидным, что сила Корчного падает, снизился и интерес к его судьбе. Я еще выступил перед студентами Минского пединститута перед началом матча, но это было последнее мое выступление, связанное с Корчным. Во время матча 1983 г. Корчной – Каспаров я уже болел за Каспарова.

Юрий Тепер, ведущий библиотекарь БГПУ им. М. Танка, г. Минск

06.10.2016

Опубликовано 7.10.2016  9:45

Доброе слово о старом клубе

????????????????????????????????????

Автор статьи с участниками первенства Союза белорусских писателей по шахматам (крайний справа, играл вне конкурса). Фото с сайта lit-bel.org.

Читая материалы о Н. С. Мисюке, где много говорилось о заслуге бывшего председателя президиума федерации шахмат БССР в том, что в Минске появился Дворец шахмат и шашек, я невольно задался вопросом: «А так ли плох был старый Республиканский шахматно-шашечный клуб (РШШК), насколько обоснованной была его критика в печати?»

В свое время нашумела статья 1976 г. Г. Вересова, В. Купрейчика и В. Холода «Ни шагу… вперед». В ней говорилось: «Республиканский клуб мог считаться приемлемым лишь в условиях первых послевоенных лет, но теперь он лишь компрометирует прекрасный город Минск и спортивную честь республики». Подобных высказываний можно найти немало. К примеру, Алла Кушнир, выступая на закрытии матча с Татьяной Затуловской (полуфинал первенства мира в 1971 г., Кушнир победила), пожелала минским шахматистам поскорее получить «новый красивый клуб, достойный столицы республики».

Match1971

Снимок из «ФБ», август 1971 г.

Уже немногие помнят, что представлял собой РШШК на первом этаже жилого дома. Вестибюль клуба занимал примерно 20 кв. метров. Там были гардероб, место для продажи билетов и получения инвентаря, столик для чтения газет (лично я всегда получал удовольствие от чтения подшивки «Физкультурника Белоруссии»). Во время проведения турниров в «предбаннике» на стене висели таблицы с последними результатами. Если посетителю не хватало времени, чтобы вникнуть во все подробности, то изучить свежие «сводки с шахматных фронтов» можно было и не раздеваясь. В нынешнем Дворце (с 2000 г. – центр олимпийской подготовки по шахматам и шашкам), чтобы получить аналогичную информацию, надо подняться на третий этаж, при этом тебя могут несколько раз спросить, кто ты, что тебе надо.

Плата за часы и шахматы в старом клубе составляла 20 копеек, члены клуба могли получить шахматы без часов бесплатно. Раз уж речь зашла о получении инвентаря, припомню один случай, касающийся А. Я. Ройзмана. Посетитель получал вместе с инвентарем билетик, затем его возвращал… Если другие посетители были в хороших отношениях с тем, кто брал шахматы и часы, то можно было «на халяву» взять у уходящего инвентарь, попользоваться и сдать. Таким же «халявным» способом можно было взять инвентарь после окончания турнирной партии, если Ройзман или другой судья отсутствовал в турнирном зале. Если же Абрам Яковлевич узнавал о подобных случаях, то всегда отчаянно негодовал. Кстати, дважды в неделю он проводил в РШШК занятия: показывал какую-нибудь партию, а затем любители играли в турнирах, где можно было выполнить первый разряд или кандидатский балл. Эти занятия неофициально назывались «школой Ройзмана».

Не помню уж, с кем я блицевал, не заплатив, когда А. Я. обнаружил нашу «контрабандную» игру и раскричался: «Кто вам разрешил брать часы? Копеечники, люмпен-пролетариат! Тебе, Тепер, не стыдно? Отец – известный инженер (Ройзман знал моего отца, вторая жена А. Я. работала с моим отцом в одной проектной организации. – Ю. Т.), а ты чем занимаешься?! Немедленно сдай часы!» Стыдно мне не было, скорее, было смешно, что А. Я. так разволновался из-за пустяка. Но этот случай имеет значение для характеристики мастера, который всегда стремился к «честной игре».

Однако вернемся к интерьерам РШШК. Слева от «предбанника» находился большой турнирный зал, там проводились чемпионаты БССР, мемориалы Сокольского и другие республиканские соревнования. Там же проходил вышеупомянутый матч Кушнир – Затуловская, а возможно, и полуфинал мужского первенства СССР 1964 г., в котором участвовала Н. Гаприндашвили – чемпионка мира среди женщин 1963–1978 гг. Использовался этот зал также во время массовых турниров, там игралось одновременно по 30–40 партий. По-моему, он идеально подходил для массовых соревнований, а для серьезных турниров был тесноват: на сцене помещалось не более 14 человек, а в зале – не более 50 зрителей.

Бывало и так, как писали Вересов, Купрейчик, Холод в статье 1976 г.: «В зале пустота, а зрителей меньше, чем участников». Авторы задавали вопрос «почему»: ответ, как мне представляется, следующий. На крупные турниры (первая лига чемпионата СССР 1976 г., высшая лига 1979 г., международный турнир 1982 г.) зрители шли охотно, и зал был почти всё время заполнен, но на местные турниры, к которым можно отнести и мемориалы Сокольского, массовый зритель не ходил. Причины этого – отдельная тема.

Кроме турниров, в большом зале РШШК проводились лекции и встречи с известными людьми (не обязательно шахматистами). Я присутствовал на выступлениях Виктора Корчного (декабрь 1975 г.), Льва Полугаевского (май 1978 г.),

В_Арзамасцев_1963

второго тренера минской футбольной команды «Динамо» Вениамина Арзамасцева (декабрь 1982 г. – после того, как наше «Динамо» стало чемпионом СССР),

Л_Тараненко

чемпиона Московской олимпиады, тяжелоатлета Леонида Тараненко и его тренера Ивана Логвиновича (зима 1980/81)… Лекции вызывали большой интерес, зал всегда заполнялся.

Покинем большой зал и перейдем через «предбанник» направо. Там было небольшое помещение – назовем его «комната отдыха» или «телевизионный зал». В нем стояли 4-5 шахматных столов, можно было одновременно играть (или наблюдать за игрой) и смотреть телетрансляции (в основном футбольных или хоккейных матчей, а также новостных программ). В этом помещении покуривали, но после ехидной реплики Якова Каменецкого 1978 г. курение было запрещено. Помню, что атмосфера во время телевизионного боления была как на стадионе, посетители эмоционально переживали за минское «Динамо» или за сборную СССР. Во Дворце шахмат тоже вначале стоял телевизор в фойе, потом его убрали.

Replika1978

Тая самая реплика, «ФБ» 24.11.1978

Через «телевизионный зал» проходим в игровые комнаты № 3 и № 4. Они предназначались в основном для любителей. Именно в комнате № 3 произошел эпизод с А. Я. Ройзманом, описанный выше. В каждой из комнат было не менее 15 столов, а в № 4, может быть, около 20. Вечером (клуб работал до 22.00) игровые комнаты почти всегда были полны: игрались партии, звучали шутки, смех. Большинство присутствующих давно знали друг друга. Желающие поговорить на нешахматные темы могли отойти в сторонку и обсудить интересовавшие их вопросы.

Окна комнаты № 4 и большого турнирного зала выходили на улицу, и оттуда можно было наблюдать за игрой (демонстрационные доски были хорошо видны и с улицы). В связи с этим вспоминается один забавный эпизод. В мае 1972 г. в большом зале игрался чемпионат БССР. Я пришел в клуб около 8 часов вечера (игра начиналась всегда в 17.00). Билетерша говорит обо мне Абраму Моисеевичу Сагаловичу, инструктору-методисту клуба: «Его днем искал отец». Не помню, где я был днем, но то, что отец меня искал, совсем не означало, что он был против моего посещения клуба. Сагалович, однако, не стал долго разбираться: «Нечего ему тут делать, пускай идет домой». Пришлось подчиниться, ведь билета я не брал (Михаил Шерешевский, как и осенью 1971 г., договорился, чтобы нас, его учеников, бесплатно пускали).

Покинув помещение, я убедился, что наблюдать за игрой можно и с тротуара. Через некоторое время Сагалович обнаружив, что домой я не ушел, пожалел меня и разрешил вернуться в клуб. Настойчивость (или упрямство?) была вознаграждена.

Обратимся к более серьезным вопросам. Во-первых, как оценивать спортивную и общественную роль РШШК? Полагаю, клуб выполнял свои функции настолько, насколько было возможно в тех условиях. Недавно я просматривал «Физкультурник Белоруссии» за 1971 год. В статье А. Ройзмана о чемпионате Минска говорилось, что в турнире играли 130 человек – перворазрядников и кандидатов в мастера – по швейцарской системе. Турнир проходил в 2 смены с днями доигрывания, в неделю проводилось по 3 тура. Практически все дни были заняты. Всего состоялось 11 туров. Победил Евгений Мочалов – тогда еще кандидат в мастера. Можно ли было при таких условиях говорить, что клуб компрометировал город? Любой объективный наблюдатель сказал бы «нет».

В статье 1976 г. авторы сопрягли критику клуба с критикой в адрес руководства федерации, и в итоге своего добились: руководство сменилось. То, что в РШШК в свое время не проводились темпотурниры и шахматные фестивали, как в Прибалтике, конечно, недоработка, но понять ее можно. Шахматисты Прибалтики больше ориентировались на Запад, а минчане были более консервативными. Всё же блицтурниры на праздники устраивались у нас регулярно.

Обвинять РШШК во всех грехах – всё равно, что упрекать перворазрядника в том, что он не гроссмейстер. Чтобы получить согласие властей на строительство нового клуба, нужны были успехи, значительно превышавшие возможности белорусских шахматистов. В Тбилиси Дворец шахмат был построен, когда грузинские шахматистки массово вышли на мировой уровень (Нона Гаприндашвили, Нана Александрия и др.). В Таллинне Пауль Керес был национальным героем, не случайно же его портрет позже поместили на денежной купюре; в Ереване «на руках носили» Тиграна Петросяна. Белорусские шахматисты подобных фигур выдвинуть, увы, не сумели. Для спортивного руководства шахматы всегда были неолимпийским, а значит, менее важным видом спорта.

Дворцу шахмат и шашек по ул. Карла Маркса выпало прекрасное начало, но с позиций сегодняшнего дня старый клуб по ул. Змитрока Бядули (тоже в самом центре столицы), который действовал до весны 1985 г., выглядит не менее функциональным… Чуть ли не половина помещений Дворца, реорганизованного в РЦОП, занята кабинетами минспорта и Национального олимпийского комитета либо сдается в аренду.

Какова же судьба помещения РШШК? Помню, в 1986 г. в здании, покинутом шахматистами, в духе времени расположилось республиканское «Общество борьбы за трезвость», которое многие иронично называли «Обществом борьбы с трезвостью». Недавно я проходил возле того здания и прочел на табличке: «Комитет государственной безопасности Партизанского района г. Минска». Похоже, КГБ взял «реванш» за то, что в 1979 г. чемпионат СССР по шахматам проводился в Минске на его территории – в клубе им. Дзержинского… На этой оптимистической ноте разрешите откланяться 🙂

Юрий Тепер, кандидат в мастера,

ведущий библиотекарь БГПУ им. М. Танка, г. Минск

От редакции. По понятным причинам мы решили не публиковать снимок помещения, где когда-то находился РШШК. Будем признательны читателям, которые поделятся с нами фотографиями 1960–80-х гг. с видами старого клуба. Возможно, отыщутся более качественные снимки матча Кушнир – Затуловская, а также Корчного и Полугаевского во время их выступлений в клубе. Интересуют также изображения его руководителей: Аркадия Рокитницкого (до середины 1970-х гг.), Леонида Прупеса (конец 1970-х – начало 1980-х гг.), отставного военного Смирнова (середина 1980-х).

Опубликовано 2.09.2016  18:29

***

Присланные отзывы:

Cтараюсь читать материалы вашего сайта – очень интересно и подробно написано, много малоизвестных фактов и деталей, что для меня, как историка шахмат, весьма ценно – Дмитрий Маркин, международный мастер, зам. председателя Днепропетровской областной шахматной федерации. (11.09.2016)

 

Мастер спорта по шахматам Або Шагалович

В 1946 году по городу расклеили объявление о городском шахматном турнире среди школьников, и я поплёлся по разбитому Минску к месту игры. В то время я еле-еле умел делать ходы. Не знал, что пешки из начального положения могут ходить вперёд на два поля. В Доме пионеров меня встретили весьма радушно преподаватели по шашкам Аркадий Рокитницкий и по шахматам Або Шагалович. Было мне 11 лет. В зале шумели детские голоса. Рокитницкий записал меня в городской турнир, в итоге я набрал ноль очков, но мудрый Аркадий Венедиктович всё же выписал мне 5-й разряд по шахматам. Билет храню до сих пор. Меня всё устраивало: общество школьников, преподаватели, дирекция…

Прошёл год. Я был включён в сеанс одновременной игры с Ратмиром Холмовым. Пробежало ещё 3-4 года, и мы переехали в новенький Дворец пионеров и школьников. Шахматистам отвели небольшую комнату, внутри которой висел большой портрет Михаила Чигорина. Шашисты занимались тут же. Рокитницкий вскоре передал их Исааку Бельскому.

Педагогический талант Бельского был бесспорен, среди его учеников – чемпион мира по «стоклеткам» Анатолий Гантварг. А вот у Шагаловича с педагогикой было похуже. Душевные отношения с учениками не складывались. При мне он окончил заочно юридический институт, получил диплом юриста, но позже не работал по специальности. Думаю, что такая раздвоенность сказывалась на его характере психологически.

Шагалович был весьма красивый мужчина, среднего роста, умный, рассудительный. Таким оставался, не меняясь, десятками лет. Он долго работал то заместителем председателя шахматной федерации, то её председателем, пока не находилась, с его точки зрения, более стоящая кандидатура. Был аккуратен, честен, уважаем всеми. К 1957 году играл в силу мастера. Рокитницкий выбил в спорткомитете деньги на проведение турнира с мастерской нормой. Пригласили из России чемпиона столицы Соловьёва и мастеров Щербакова, Юхтмана. Шагалович перевыполнил норму и, наконец, стал мастером. После этого, однако, он всё реже и реже включался в турниры.

Shagalovich

Примерно в 1950 году он свозил команду Дворца в Прибалтику. Мы побывали с матчами в Вильнюсе, Риге, Таллинне. Всё это приятно вспомнить, но отношения с наставником у меня были прохладные: видимо, мешали разные характеры. Я любил травить шахматную баланду, потрепаться, посмеяться, а он был улыбчиво серьёзен. Ближе в этом плане был мне Алексей Суэтин.

Шагалович никогда не писал в газеты, подработку постоянно имел на радио. После А. Рокитницкого это по значимости вторая фигура в шахматной жизни Беларуси. У него было много учеников, в том числе гроссмейстер Виктор Купрейчик.

Об отъезде в США Або Шагалович мне сообщил, и я ему позвонил из Бостона в 2001 году. Слышался старческий голос, мастер пожаловался, что у него умерла жена. О шахматах речь уже не заходила.

Дмитрий Ной, г. Бостон (США)

***

Тренер Абo Шагалович, каким я его помню

Шахматный кружок минского Дворца пионеров я начал посещать в сентябре 1971 года. Первый сезон основным тренером был М. И. Шерешевский, который руководил занятиями во вторую смену (с теми, кто утром ходил в школу), а Шагалович вёл утреннюю группу шахматистов. В тот учебный год он приходил на замену один или два раза, но эти занятия ничем особенным не запомнились. Единственное, что я отметил, – еврейский акцент (например, «пьять» вместо пять). Вообще, я мог бы придти к Шагаловичу на два года раньше. Дело в том, что в августе-сентябре 1969 г. я занимался в парке Горького у одного из учеников А. П. Сокольского. В это время во Дворце шёл ремонт, и учебный год Шагалович открыл в парке. В один из дней занятия совпали, а Шагалович проводил приём в свою группу. Он предложил мне записаться к нему, но я не решился бросить свой предыдущий кружок и записываться не стал. Вскоре кружок А. И. Шагаловича вернулся во Дворец пионеров по ул. Энгельса, а мой первоначальный кружок прекратил существование. Так я потерял 2 года, пока не записался во Дворец в 1971 г.

Под руководством А. Шагаловича я занимался шахматами два сезона: 1972/73 и 1973/74. В 1974/75 я учился в 10-м классе и шахматы отошли на задний план; тогда считалось, что надо основное внимание уделять школе, чтобы лучше подготовиться к поступлению в вуз.

Прежде всего хотел бы обратить внимание на «дух» кружка. У всех, или, во всяком случае, у подавляющего большинства ребят, независимо от того, сколько времени они посещали кружок и каких успехов добились, на всю жизнь сохранилась бескорыстная любовь к шахматам, интерес к шахматным событиям и уважительное отношение друг к другу. Сколько я помню, ни разу в моем присутствии не было взаимных оскорблений, драк, выяснения отношений по еврейскому или другому национальному вопросу. А ведь мы учились в 1970-е годы, когда в советском обществе указанные проблемы имели место. Конечно, столь положительная обстановка в кружке была связана с тем, что на шахматы ходили главным образом дети из интеллигентных семей, но и личную роль Або Израилевича преуменьшать не следует.

Как проходили занятия? В начале всегда был общий урок 15-20 минут, где обычно показывалась какая-либо партия или теоретический вариант (обычно дебютный – эндшпили Або Израилевич демонстрировал редко). После этого шла практическая часть занятия (турниры, лёгкие партии). Сыгранные партии тут же подвергались анализу. Первый год у Шерешевского мы партии не записывали, но к концу года и он заставлял записывать. Шагалович смотрел и лёгкие партии учеников без записи, относился серьёзно к разбору позиций, выявлению ошибок. С моей точки зрения, анализ был самой полезной частью занятий.

Приведу факты из своей шахматной биографии. В январе 1973 г. на городском турнире в ДЮСШ-11 я выполнил 2-й разряд с результатом 6 из 8 и очень гордился этим успехом. По возвращении из «командировки» мои партии были подвергнуты тщательному анализу. Особенно меня огорчило, что на выигранные партии Або Израилевич обращал мало внимания, а упор делался на упущенные возможности в партиях, где я потерял очки (1 проигранная и 2 ничейные). Одна ничейная партия с Королёвым, в которой я имел по дебюту большое преимущество черными, но выигрыш упустил, анализировалась на общем уроке со словами: «Как можно такие позиции не выигрывать?»

Когда А. И. в присутствии всей группы ругал меня за ошибки, мне было не очень-то приятно. Но зато я понял, что мой успех весьма относителен, а для дальнейшего прогресса надо больше работать.

Несколько слов о стиле поведения Або Израилевича. В его речах было много юмора, острот, интересной информации – шахматной и не только. Говорил он простым, понятным языком, может, где-то даже подстраивался под язык ребят. Вспоминается один факт. Очень способный парень Гена Либов (теперь он мастер ФИДЕ, известный тренер) пропустил одно занятие. На следующем занятии он сказал, что писал сочинение. А. И. только этого и ждал, чтобы высмеять пропускающих занятия. Вот этот монолог, как я его помню: «Да, серьезная причина. Вот в Средней Азии узбеки, таджики ездят на ишаках. И какие у них бывают сочинения? Что видят, то и поют. У всех там “сочинения”»… Запомнилось окончание этого урока. Когда была решена непростая задача, кто-то крикнул «Ура!». Шагалович тут же заявил: «Кто кричит “ура”? Вы думаете, что вы в тылу врага? Вы в тылу у бильярдистов и сочинителей!» Дело в том, что в игровой комнате Дворца стоял бильярд, и некоторые кружковцы ходили туда во время занятий.

Не скажу, что очень часто, но иногда под настроение А. И. любил вспоминать о своей молодости. Запомнилось воспоминание о Великой Отечественной войне и армейской службе, попробую его воспроизвести: «То, что сейчас жалуются на тяготы армейской службы, это ерунда. Вот у нас перед войной были тяготы. Гоняли нас по 20 километров в противогазах с грузом. Не знаю, как я выдержал. Называлось это “учиться по-суворовски”. А у немцев никаких суворовцев не было. Едут себе на машинах, танках, мотоциклах и делай с ними, что хочешь. Так что нечего удивляться, что мы столько территорий отдали. Да, физически мы были сильные, но что толку от силы, когда у них было преимущество в технике. Хорошо, что успели развернуть производственную базу на Востоке и сделать перелом в войне». Как человеку, интересующемуся историей, не часто мне приходилось слышать подобные высказывания. Ещё случай. Приходят к нам во время занятий и объявляют, что во Дворце состоится встреча с прокурором (то ли Минска, то ли района) по поводу поведения школьников. Шагалович тут же реагирует: «Если вам интересно послушать прокурора, то можете послушать меня. Я окончил юрфак и 2 года работал помощником прокурора. Однако любовь к шахматам заставила меня перейти на тренерскую работу».

Або Израилевич любил рассказывать о встречах с ведущими шахматистами. Воспроизведу его воспоминания о М. М. Ботвиннике. Однажды Шагалович ездил в Москву на всесоюзный турнир первокатегорников, и на турнир зашёл Ботвинник. На вопрос Шагаловича о причинах посещения этого турнира, где класс участников не соответствовал гроссмейстерскому, Ботвинник сказал: «Я вам открою секрет. Первокатегорники теорию знают слабо, позицию понимают своеобразно. По незнанию они могут придумать оригинальные ходы. Если их взять под “рентген” и хорошо проанализировать, то эти варианты можно в дальнейшем применять в самых серьёзных турнирах». Не знаю, насколько современна мысль Ботвинника в век компьютерного могущества, но в начале 1970-х годов у кружковцев высказывания гроссмейстера вызвали немалый интерес.

Запомнились также слова Або Израилевича о том, что не надо бояться проигрышей. Он рассказывал, что, когда Витя Купрейчик первый раз играл в турнире Дворца пионеров, то проиграл все партии. Шагалович тогда боялся, что это может надломить первоклассника и он бросит занятия. К счастью, этого не случилось.

Або Израилевич не любил, когда преувеличивали силу соперников. Как-то он включил в юношескую команду перворазрядника Н. Клебановича (сейчас Н. К. – кандидат в мастера). Матч состоялся в Ленинграде, Коля обе партии проиграл. При разборе партии тренер высказался так: «Соперником Коли был “чижик” по фамилии Юнеев». В ответ на реплику, что этот «чижик» добился успехов «на Союзе», А. И. заявил, что не надо искать себе оправдания в чужих успехах. Смысл был в том, что не надо никого бояться. Не уверен, что метод «принижения» соперников всегда был правильным, но скажу точно, что когда сам Ш. играл, он никого не боялся. В своё время он побеждал Таля, делал ничью со Смысловым… (см. партии ниже – ред.).

Отдельных интересных эпизодов можно вспомнить немало. Когда мы играли товарищеские матчи с шахматистами ДЮСШ-11, то Або Израилевич говорил: «Вы должны их победить, ведь я – заслуженный тренер республики, а у них тренера не могут ничего запомнить, смотрят в книгу, когда нужно проводить занятия».

Нелицеприятно отозвался А. Шагалович о своём бывшем ученике В. Купрейчике, когда в 1976 г. тот подписал статью с критикой в адрес федерации шахмат, возглавляемой Шагаловичем. Но помнится и такое. В 1985 г. мы с Валерием Буяком заговорили о гексашахматах на заседании федерации. Виктор Купрейчик, Альберт Капенгут, Або Шагалович нашли тогда общий язык («нам не нужны такие игры»). Так, гроссмейстер Купрейчик говорил: «40 тысяч человек занимаются у нас в республике обычными шахматами, а тут группка 10-20 человек… Пускай ездят за свой счет!», Шагалович поддакивал. Но прошло года 4, я встретил Шагаловича, он спросил «Чем ты занимаешься?» и на ответ «В гексашахматы играю» похвалил: «Молодец!»

В Америку А. И. уехал в 1992-м или в 93-м году. Там жили его дочери. Помню, что незадолго до отъезда он встретил меня в клубе и расспрашивал, собираюсь ли я уезжать. Я не очень понял причину вопросов (мне-то он про свой отъезд не говорил), но понял, что его что-то беспокоит.

В начале 1990-х годов проходило собрание федерации, кто-то предложил ввести А. И. Шагаловича в состав её правления, но Або Израилевич отказался: «Я уже старый, если надо, я вам и так что-нибудь подскажу».

Вскоре он уехал, связь прервалась. В моей памяти он остался как хороший педагог (особенно для шахматистов начального уровня – 3-2-1-го разрядов) и очень хороший человек.

Юрий Тепер, кандидат в мастера, ведущий библиотекарь БГПУ им. М. Танка, г. Минск

***

И на Солнце бывают пятна…

Мне не довелось учиться у А. И. Шагаловича и общаться с ним, но кое-какие сведения о мастере спорта, заслуженном тренере республики почерпнул из публикаций 1970-1990-х гг. Статья за подписью Г. Вересова, В. Купрейчика и В. Холода, упомянутая у Ю. Тепера, публиковалась в «Советском спорте» и рижском журнале «Шахматы» (№ 21, 1976). В ней содержалась критика в адрес федерации шахмат БССР и лично А. Шагаловича за, если резюмировать, «отставание от жизни». Критиковал Шагаловича и журнал «Шахматы в СССР» – за неспособность обеспечить проведение всесоюзного соревнования в Минске. Советским СМИ на 100% верить не обязательно, однако похоже, что выдающимся организатором Або Израилевич, в 1960-х гг. занимавший должность председателя федерации и вновь избранный таковым в 1970 г. после четырёхлетнего перерыва (единогласно!), действительно не был.

В многочисленных статьях А. Шагаловича, которые в 1980-х печатались в сборнике «Шахматы, шашки в БССР» (одно время А. Ш. занимал должность старшего тренера сборной школьников БССР и активно делился своими соображениями об игре юных, давал советы коллегам), было много дельного, но немало и спорного, догматического. Приведу лишь пару фраз о карточной игре, в частности, преферансе как развлечении для шахматистов: «Карты никогда никому не помогали и никогда не помогут. Они лишь утомляют мозг, отнимают массу нервной энергии, драгоценного времени, ведут к праздности и безделью» (статья 1982 г.). Следует ли напоминать, что карточной игрой (особенно бриджем) к тому времени увлекались многие ведущие гроссмейстеры, в том числе чемпион мира, да и тренер Карпова Семён Фурман в 1970-х слыл заядлым картёжником? По иронии судьбы, один из учеников А. Шагаловича, международный мастер по шахматам Дмитрий Новицкий в год смерти своего наставника стал именно чемпионом СНГ по преферансу…

Определённые сомнения в человеческих качествах А. Шагаловича возникли у меня после прочтения интервью с ним Э. Раевского (1990 г.). Призывая к скромности и самоотверженности, мастер сам не прочь был прихвастнуть: «Где-то с 1947 до середины 50-х годов был бессменным чемпионом Минска». Это, мягко говоря, не совсем так, да и история об отношениях А. Рокитницкого с А. Шагаловичем, переданная Д. Ноем, не украшает образ А. Ш.

Был ли А. Шагалович «второй по значимости фигурой в шахматной жизни Беларуси»? Трудно сказать. Если иметь в виду чисто административный аспект, то, пожалуй, относительно какого-то периода можно согласиться… Если же взглянуть на результаты А. Ш. в чемпионатах Беларуси, то они, согласно сайту А. Поповского, таковы: 1947 – 11-е место из 16; 1948 – 3-е из 14; 1949 – 4-е из 14; 1950 – 2-3-е из 14; 1951 – 10-12-е из 14; 1952 – 10-11-е из 14; 1953 – 5-е из 14; 1954 – 8-е из 16; 1955 – 6-7-е из 14; 1956 – 11-е из 16; 1957 – 6-е из 16; 1959 – 3-4-е из 16; 1961 – 9-11-е из 17; 1963 – 6-е из 18; 1964 – 3-е из 16; 1966 – 5-6-е из 14; 1969 – 8-10-е из 16. Итак, позволительно оспорить слова мастера, что «вторым, третьим» он становился «систематически». В интервью 1990 г. А. Шагалович словно бы оправдывался за посредственные результаты в четвертьфиналах чемпионатов СССР: «Семья (я рано женился, в 1946 году, когда мне было 24 года), учёба, работа… Возможно, именно поэтому добиться чего-то большего было трудно».

Отдельные партии А. Шагаловичу удавались очень даже неплохо, но в целом игра его не отличалась стабильностью. Разумеется, заслуживает уважения сам факт участия почти в 20 республиканских первенствах, и то, что А. Ш. был одним из первых уроженцев Беларуси, завоевавших звание мастера спорта СССР по шахматам.

Удачные партии со «звёздами»:

М. Таль – А. Шагалович (Вильнюс, 1955)

1.c4 Кf6 2.Кс3 d5 3.cd К:d5 4.g3. Сильнейшее продолжение. После 4.d4 g6 возникает защита Грюнфельда. А если 4.Кf3, то возможно 4…g6 или переход к ферзевому гамбиту путём 4…с5 5.е3 е6 6.d4. 4…g6 5.Сg2 К:c3. Не желая тратить время на отступление 5…Кb6, что и приводило к одному из вариантов защиты Грюнфельда. Теперь же белые получают сильный центр и полуоткрытую линию «b». 6.bc Сg7 7.h4. В духе Михаила Таля – атака при первой возможности. Обычным продолжением является 7.Лb1 Kd7 (В партии Ройзман – Шагалович из первенства Белоруссии того же года было испробовано 7…0-0 8.Л:b7 С:b7 9.С:b7 Кd7 10.С:а8 Ф:а8 11.Кf3 Ке5 12.0-0 К:f3+ 13.еf, и белые остались с лишней пешкой, правда, при контригре чёрных.) 8.Кf3 0-0 9.0-0 Кb6 10.d3 Сd7 11.е4 с6 12.Сb2 с пространственным перевесом у белых. 7…Кd7. Допуская наступление белых на королевском фланге. Возможно, лучше здесь было 7…h5. 8.h5 c6 9.Кf3 Кe5 10.К:е5. Острая игра возникала после 10.d4 К:f3+ 11.С:f3 Се6 12.Лb1 Фd7. 10…С:е5 11.hg hg 12.Л:h8+ С:h8 13.Лb1. Лучше было 13.Фа4 и лишь затем Лb1. Теперь чёрные завладевают инициативой. 13…Фa5! 14.Фb3 Фh5 15.Cf3? Белые не замечают 16-го хода чёрных и быстро попадают в тяжёлое положение. Спасения следовало искать в варианте 15.Крf1. Напримеp: 15.Крf1 Фh2 16.e4 Ch3 17.C:h3 Фh1+ 18.Kpe2 Ф:e4+ 19.Kpd1 Фh1+ 20.Kpc2 Ф:h3 21.Ф:b7 Фf5+ 22.Kpb2 Фc8 23.Ф:c8+ Л:с8 24.Крс2 Крd7 с вероятной ничьёй. 15…Фh2 16.e4 g5! Этот скрытый ресурс атаки белыми не был учтён. Грозит g4. Удовлетворительной защиты уже нет. 17.d3 Фg1+ 18.Kрe2 g4 19.Сg5 gf+ 20.Kр:f3 Фh2 21.Сh4 Сf6 22.С:f6 Фh5+ 23.Kрf4. На 23.Крg2 следует Сh3+ и Фf3. 23…Фh6+ 24.Сg5 e5+ 25.Kрf3 Фh5+ 26.Kрe3 Ф:g5+. Белые сдались (примечания А. Шагаловича из сборника «Шахматисты Белоруссии», Минск, 1972).

А. Шагалович – В. Смыслов (Москва, 1967)

1.d4 Кf6 2.Кс3 d5 3.Сg5 Кbd7 4.Кf3 h6 5.Сh4 e6 6.e4 g5 7.Сg3 Сb4 8.ed К:d5 9.a3 К:c3 10.Фd3 Сa5 11.b4 Кd5 12.ba c5 13.Фd2 cd 14.К:d4 Фf6 15.Сc4 Кf4 16.0-0 Кe5 17.Сb5+ Kрf8 18.Лfe1 a6 19.Сa4 Kрg7 20.Лad1 Кeg6 21.Кf3 e5 22.Фd6 Сg4 23.Ф:f6+ Kр:f6 24.Лd6+ Сe6 25.h4 Лad8 26.Лb6 Лd5 27.Сb3 Л:a5 28.hg+ hg 29.Кd2 Л:a3 30.С:f4 К:f4 31.g3 Кh3+ 32.Kрg2 g4. Ничья.

Подготовил В. Р.

Опубликовано 26.08.2016  13:54

Революция в шахматном мире

Всё это похоже на сказку, но в действительности было так. Или, как говорил «Уважаеменький» (Игнатий Нестерович Портков), произошла революция в шахматном мире. Белорусские шахматисты получили замечательный Дворец шахмат в центре Минска, один из лучших в Советском Союзе, без треволнений и хождений по инстанциям.

Мне позвонил мастер Александр Любошиц: «Ты знаком с профессором Мисюком Николаем Семёновичем?»

— Нет, в глаза его не видел, но знаю, что он заведует кафедрой нервных болезней Минского мединститута на базе 2-й клинической больницы.

– Так вот, я отдыхал с ним в санатории в Ессентуках. Он шахматист 2-го разряда. Большой любитель шахмат. Я хочу его сделать председателем шахматной федерации Белоруссии.

— Флаг тебе в руки, Саша!

— Нет, я серьёзно. Я уже с ним беседовал. Он согласен.

Вся процедура с назначением профессора Мисюка на главную общественную должность не заняла много времени. Место было «горячее», занимали его неохотно. Профессор явился просто бриллиантом. Скромный, доступный. Быстро вошёл в курс дела и направил плывущий шахматный корабль в нужном направлении. Необходимо было получить от Минского городского совета соответствующее времени помещение для клуба. А это, увы, казалось несбыточной затеей.

Н_Мисюк1 Н_Мисюк2

Н. Мисюк на фото с разных сайтов

Николай Семёнович лечил весь политический бомонд республики, в том числе первого секретаря ЦК КПБ Петра Машерова. Умнейший глава республики выслушал внимательно профессора и обещал помочь. Слово своё сдержал. Перед профессором открылись настежь все двери: Спорткомитета, Мингорисполкома, Белпромпроекта. Предложили несколько объектов. Выбрали двухэтажное здание по улице Карла Маркса. Оно не имело зрительного зала. Пришли к заключению, что здание надо сносить и на его месте построить новое.

Деньги нашлись. Через год-полтора Дворец шахмат был готов: с гостиницей, парной, буфетом, зрительным залом и сценой для проведения крупнейших шахматных турниров. Так появился в Минске Дворец шахмат.

К сожалению, профессор Николай Семёнович Мисюк внезапно умер от разрыва аневризмы брюшной аорты. Если нет его портрета во Дворце шахмат, то надо эту несправедливость исправить. Благодарность ему вечная!

Дмитрий Ной, г. Бостон (США)

***

Заметки о Дворце и не только

Я всегда с большим энтузиазмом читаю истории от Дмитрия Ноя, но на этот раз, как мне кажется, многоуважаемый автор несколько упростил и «отлакировал» ситуацию с постройкой Дворца шахмат и шашек в Минске. Более подробно, хотя порой излишне пафосно и не без неточностей, она изложена здесь, а также в различных номерах сборника «Шахматы, шашки в БССР», который время от времени выходил в 1980-е годы.

Article1985

Редакционная статья 1985 г.

Безусловно, открытие Дворца в сентябре 1985 г. – во многом заслуга Николая Семёновича Мисюка. Он «встал у руля» белорусской шахматной организации в 1977 г., после того, как в центральных и местных изданиях было жёстко раскритиковано прежнее руководство федерации, и оставался её председателем до 1986 г. Однако следует помнить, что о необходимости нового помещения для Республиканского шахматно-шашечного клуба до 1977 г. громко заявляли многие (в частности, авторитетные мастера Гавриил Вересов, Виктор Купрейчик). Впрочем, пару лет дело тормозилось и после избрания нового председателя. По разным свидетельствам, лишь в декабре 1979 г., во время визита в Минск чемпиона мира Анатолия Карпова и его аудиенции у Петра Машерова, было принято окончательное решение строить Дворец.

Процесс возведения затянулся почти на 6 лет. Летом 1985 г. редакция указанного сборника (кстати, Н. Мисюк до 1987 г. служил и редактором «Шахмат, шашек в БССР» – пусть, в силу своей занятости, скорее номинальным) отмечала: «Долгое время дела на стройке шли ни шатко, ни валко, конца реконструкции, казалось, и не видно. Разительные перемены к лучшему произошли в конце минувшего года, когда на стройку в качестве прораба пришёл Владимир Семенович Голуб… Конечно же, на плечи профессиональных строителей выпала основная нагрузка, но не остались в стороне и многие любители шахмат и шашек, добровольно участвовавшие в субботниках, работники Спорткомитета республики». Полагаю, фото доблестных строителей будет здесь уместным.

Budauniki

«200 квадратных метров в старом клубе и 3000 в новом Дворце – таковы шаги нашего прогресса», – не без гордости заявил профессор Мисюк в день открытия 28.09.1985. Но шахматный прогресс не измеряется в квадратных метрах. Если в Ереване Центральный дом шахматиста был открыт в 1970 г., а Дворец шахмат в Тбилиси – в 1971 г., т. е. на пике успехов «советской шахматной школы», то минчане получили Дворец с запозданием… Зацвели «перестройка» и «гласность», катастрофой века обернулся Чернобыль, интерес к шахматам снизился в Беларуси. Уже в 1988 г. Абрам Ройзман писал: «Помнится, что в 1979 году (во время 47-го чемпионата СССР – ред.) зал клуба Дзержинского, как правило, полностью заполнялся, а он вмещал 800 человек. Всего через 8 лет, когда в РДШШ проводился 54-й чемпионат СССР, вполне хватило уже 300 мест».

Adkryccio

На фото 1985 г.: первый директор Дворца А. Лазовский между гроссмейстерами К. Зворыкиной и Е. Альтшуль, с символическим ключом в руке.

Рост размеров вызвал и проблемы с управляемостью, а параллельно – с финансированием. Встречая 1990 г., редакция «Шахмат, шашек в БССР» сетовала: «В старых структурных сетях запутался наш республиканский Дворец шахмат и шашек, вся деятельность которого движется с черепашьей скоростью». Дальше – больше; одно время руководство пыталось даже брать деньги за вход (абсурдная затея…). Помню, что уже в последние годы существования БССР помещения вовсю сдавались напрокат и в аренду – то «Сохнуту», то «Гербалайфу», то каким-то певучим миссионерам (во время игры слушать их песнопения из соседнего зала слегка напрягало). Любителям оставалось всё меньше пространства, и если в середине 1990-х они (мы) занимали почти весь второй этаж, то уже в начале XXI в. желающим поиграть в своё удовольствие приходилось тесниться в комнатке на третьем, иногда занимая и коридор. По площади старый клуб на ул. Змитрока Бядули вряд ли уступал, т. е. «за что боролись»?

Конечно, хорошо, что на Карла Маркса были (есть) большой и малый турнирные залы, но они «загружаются» далеко не каждый день. С 2000 г. основная функция Дворца – ставшего Республиканским центром олимпийской подготовки – тренировка юных шахматистов. Задача весьма благородная, но трудно оспорить тот факт, что ныне РЦОП во многом дублирует СДЮШОР-11, специализированное учреждение, также расположенное в центре Минска.

Да, Дворец шахмат и шашек сыграл свою роль, однако посмотрим правде в глаза: «революции в шахматном мире» он не произвёл. Что же касается портретов, я бы только поддержал появление фото Н. Мисюка на специальном стенде по адресу «К. Маркса, 10» (желательно – рядом с другими председателями федерации)… Но заковыка в том, что и чемпионы Беларуси там не увековечены как следует: стенд с пояснениями исчез лет 20 назад. Не так давно приметил на 3-м этаже большой коллаж (с лицами молодых Б. Гельфанда, И. Смирина и др.), из которого мало что понятно. При всём уважении к доктору Мисюку, одному из инициаторов сооружения Дворца, начинать следует всё-таки с увековечения первого минского мастера по шахматам Исаака Мазеля (1911-1945) и победителей чемпионатов Беларуси 1920-30-х гг., без которых, возможно, не было бы после войны ни клуба, ни федерации. Стоило бы разыскать и снимки основателей первого шахматного клуба («кружка») в Минске 1902-1903 гг. Назову известные мне фамилии: А. Добровольский, А. Замятнин, Д. Зиберт, С. Каминский, М. Крайчик.

Кстати, жаль, что не осуществилась идея мастера Андрея Малюша, высказанная в 2004 г.: «Очень хочется, чтобы перед Высшей лигой чемпионата РБ был выпущен буклетик, который расскажет об истории чемпионатов и о каждом из участников... Сейчас у меня есть договорённость о спонсорской помощи в пределах 100 у.е. Всего надо около 200 у.е. В принципе вся информация о чемпионатах республики у меня есть, за исключением 1928-го года. Буду признателен, если кто захочет оказать помощь в осуществлении этой заранее бесприбыльной идеи и ещё прошу, кто что знает или у кого сохранилась информация о довоенных чемпионатах». Может быть, сейчас, когда чемпион Беларуси 2004 г. занял ответственную должность председателя Гродненской федерации шахмат, он доведёт дело до конца.

Возвращаясь к личности Николая Мисюка – пожалуй, не менее значимым его вкладом в «шахматное движение» был информационно-методический сборник (практически журнал), также «пробитый» через П. Машерова с помощью Г. Вересова и др. В одном из выпусков за 1982 г. появилась статья «Функциональное состояние шахматистов», которую Н. М. подготовил по результатам наблюдений на ХI Мемориале Сокольского (апрель 1981 г.), – редкое, если не уникальное в то время исследование. Символично, что последний, 61-й выпуск «Шахмат, шашек в БССР» состоялся в октябре 1990 г., через несколько дней после кончины первого редактора (13.10.1990). В этом выпуске был и краткий некролог.

Nekralog

Добавлю, 19.02.1989 Н. Мисюк выступал вместе с активистами оргкомитета БНФ на одном из первых массовых митингов (стадион «Динамо»), что для заведующего кафедрой мединститута было смелым поступком. Секретарь самого влиятельного Фрунзенского райкома партии, тогда ещё «руководящей и направляющей», хамил немолодым учёным в «Вечернем Минске»: «возможно, они (Ю. Ходыко и Н. Мисюк – В. Р.) считали себя самыми достойнейшими из кандидатов в депутаты (т. е. народные депутаты СССР – В. Р.) в нашем городе, но делегаты окружных собраний не разделили их мнений. Поэтому надо иметь мужество признать своё поражение и вести себя корректно! А если и это для них не аргумент, так надо быть хотя бы мужчинами». Какой «мужественной» оказалась партия в 1991 г., все мы хорошо знаем…

Вольф Рубинчик, г. Минск

wrubinchyk[at]gmail.com

***

От редактора сайта.

В 70-80-е годы у меня были некоторые проблемы со здоровьем. Однажды, играя в каком-то республиканском соревновании в недавно построенном Дворце шахмат и шашек, я рассказал о них Николаю Семеновичу. Он предложил пройти курс лечения в республиканской клинической больнице. Вернувшись домой, пошел к своему невропатологу и сказал, что мне нужна выписка из медкарты, и что профессор Н. Мисюк устраивает меня в клинику. В ответ услышал: “Очень хорошо, мы же учились по его учебникам!”. Из того времени всплывают в памяти врачебные обходы, во главе которых был Николай Семенович, и отдельные разговоры с ним о шахматах.

Мне было приятно, что в одном из писем от Дмитрия Ноя, было его воспоминание о Н.С. Мисюке. Далее я его переправил Вольфу Рубинчику, который сделал свою часть работы, результатом которой и стал данный материал.

Буду благодарен, если еще кто-то из белорусских шахматистов, да и шашистов, захочет поделиться своими воспоминаниями о том времени, когда строился Дворец и начал функционировать, о Николае Семеновиче, а также тем, кто с ним рядом работал, либо когда-то у него учился. Полученные письма будут размещены ниже как дополнение к данному материалу.

Опубликовано 20.08.2016  17:31

***

Полученный отзыв:

Добрый день, Господа!

Хочу поблагодарить Вас за размещение материала о моем отце, Мисюке Николае Семеновиче, Революция в шахматном мире.

Шахматы сыграли очень большую роль в жизни моего отца. Можно без преувеличения сказать, что они вывели его в люди. Так он считал, и так рассказывал нам, своим детям.

Правда было это не так, как в сказке, и не так просто, как казалось со стороны.

Только для человека, для которого двери союзной академии открылись, когда ему было 49 лет, а в кармане не было партбилета, непреодолимых препятствий не было.

Будьте добры, передайте мою благодарность Дмитрию Ною.

С уважением, Полянская (Мисюк) Ольга.

2.11.2016  22:17

1936 – «год Вересова»

(Русский текст под оригиналом на белорусском)

1936 – «год Верасава»

Сярэдзіна 1930-х для шахмат, нягледзячы на ўздым рэпрэсій, была насычана падзеямі, пагатоў з канца 1934 г. у Менску дзеяў адмысловы шахматна-шашачны клуб. Аднак у пачатку 1936 г. беларускіх шахматыстаў (і шашыстаў) агаломшыла сумная навіна: 18 студзеня ў 50 год памёр Антон Касперскі, адзін з наймацнейшых ігракоў Менска, неаднаразовы чэмпіён сталіцы і г. д. Першым у Беларусі яму, праўда, ніводнага разу не ўдалося быць – бліжэй за ўсё да чэмпіёнства стаяў ён у 1932 г. Найбольш праславіўся А. Касперскі як шахматны арганізатар і педагог, пра што і было cказана ў некралогах. Бачыў я іх мінімум два: у газеце «Віцебскі пролетарый» і ў маскоўскай «64». Пазней некаторыя газетныя звесткі – не без агрэхаў – перадрукаваў А. Ройзман у часопісе «Шахматы» (№ 4, 2006).

Вучнямі А. Касперскага былі майстар І. Мазель, першакатэгорнікі Л. Жыткевіч, Я. Камянецкі, Г. Кейлес, Ю. Насцюшонак і інш. Нейкі час вучыўся ў Касперскага і Гаўрыла Верасаў – у пачатку 1936 г. яшчэ першакатэгорнік і прэтэндэнт на званне мацнейшага шахматыста рэспублікі (чэмпіён Менска 1933 г., віцэ-чэмпіён БССР у 1934 г.). 1936 год быў для яго пераломным.

Разам з іншымі менскімі шахматыстамі Гаўрыла Мікалаевіч сустрэўся з Эмануілам Ласкерам; экс-чэмпіён свету наведаў Менск у канцы лютага, пабачыўся з беларускім кіраўніцтвам і даў сеанс у клубе партактыву (+16-3=6). Пазней Верасаў успамінаў: «Мне пашанцавала ў дні маладосці сустрэцца з Эм. Ласкерам і паўдзельнічаць у сумесным аналізе… я тады ведаў вывад тэорыі і таму мяне скрайне здзівіла ласкерава ацэнка «няясна, праблемна». У мяне нават мільганула непаважлівая думка пра Ласкера. Толькі пазней, калі я пасталеў, да мяне дайшло, што тады сустрэліся, з аднаго боку, юны ідалапаклоннік друкаванага слова…, і з другога – спелы думаннік».

Перад сустрэчай з Ласкерам Верасаў гучна заявіў пра сябе ў час вялікага бліцтурніру, адбытага ў клубе імя Сталіна 23 студзеня. Чыстае першае месца – 19,5 з 20! – прынесла студэнту БДУ прыз 100 рублёў, напэўна, зусім не лішні. Бліжэйшыя канкурэнты Я. Камянецкі і А. Іваноў адсталі на 5 (!) ачкоў і атрымалі па 75 руб. Пасля гэткага поспеху Г. Верасаў мог дазволіць сабе адпачынак: мабыць, гэтым тлумачыцца адсутнасць яго ў «трэніровачным турніры 1-й і 2-й катэгорыі», што цягнуўся цэлы месяц (25 студзеня – 25 лютага) пад эгідай шахсекцыі беларускіх прафсаюзаў. Цікавосткай гэтага менскага спаборніцтва было тое, што ў яго запрасілі гомельскіх шахматыстаў Брэйтмана і Грыгор’ева. Тым не менш, як сведчыў чэмпіён Менска 1934 г. Леанід Жыткевіч у сваім «шахматным» дзённіку, «турнір арганізацыйна прайшоў вельмі кепска, бо менскія ўдзельнікі не былі вызвалены ад працы. Так, Камянецкі пасля пройгрышу мне і Клімбоцкаму ўвогуле кінуў турнір без усялякіх для сябе наступстваў. Толькі праз недаацэнку сіл Брэйтмана магло атрымацца, што ён заняў першае месца, ды яшчэ з адрывам на 3 ачкі ад астатніх удзельнікаў. Усе гулялі з ім надта рызыкоўна…»

Не маю прычын аспрэчваць словы сведкі-сучасніка… Але, так ці іначай, Абрам Брэйтман быў даволі моцным іграком, а сярэдзіна 1930-х стала яго «зорным часам». У 1935 г. ён выйграў першынство Гомеля, у 1937 г. будзе ажно віцэ-чэмпіёнам БССР. Бадай, варта прывесці табліцу выйгранага ім у 1936 г. трэніровачнага турніра; бяру яе з «шахматнага» дзённіка Л. Жыткевіча.

Turnir1936

Турнір паводле складу быў не абы-які. Звяртае на сябе ўвагу той факт, што чэмпіён Менска 1932 г. Шэвельман заняў апошняе месца.

Верасаў ужо тады ўваходзіў у склад беларускай шахсекцыі і аддаваў даніну «папулярызацыі» шахмат. Сакавіцкі сеанс адначасовай гульні ў менскім клубе «Медсанпраца» «скончыўся з лікам плюс 11, мінус 2. У Верасава выйгралі тав. Кац і тав. Фарбер (Клінічны гарадок)».

1936-ы быў не толькі «годам Верасава», а і «годам сеансаў», балазе шахматнае жыццё ў СССР істотна ажывілася ў сувязі з міжнароднымі турнірамі 1935 і 1936 гг., а Беларусь была «заходняй брамай» Саюза, праз якую ўязджалі моцныя ігракі. Пасля візіту ў лютым А. Ліліенталь зноў завітаў у Менск у красавіку і даў ажно тры сеансы – у шахматна-шашачным клубе, у клубе металістаў і ў Палітэхнічным інстытуце. Вынік першага Л. Жыткевіч (ён выйграў у сеансёра, гэтаксама як Бабіёр, Гарэлы, Ракавіцкі, Шэвельман, піянер Алесін, д-р Нісневіч і праф. Праскуракоў) лічыць «ганебным» для Ліліенталя (+8-8=4), але дадае, што ў двух астатніх Ліліенталь «адыграўся». 27 красавіка прайшоў і бліцтурнір з удзелам госця, і зноў бліснуў Г. Верасаў:

1936blitz

Яшчэ ў студзені 1935 г. Г. Верасаў у «сярэднім» бліцтурніры нічога асаблівага не паказаў, і Л. Жыткевіч не без іроніі пісаў: «Верасаў тэмпу “бліц” не вытрымлівае, любіць падумаць у складаным становішчы, і толькі ў выйграным для сябе становішчы гуляе хутка». Відавочна, к 1936 г. ён паверыў у сябе, хоць так і не пазбавіўся «цэйтнотнай хваробы»…

У ліпені Г. Верасаў перамог ва ўсебеларускім турніры ЦК Саюза сярэдняй і пачатковай школы (па-за конкурсам). Гэта стала для яго някепскай трэніроўкай: у жніўні Верасаў упершыню заваяваў званне чэмпіёна БССР, апярэдзіўшы прыкладна роўных па сіле першакатэгорнікаў, Абрама Маневіча (чэмпіён рэспублікі 1933 г. з Гомеля) і Уладзіслава Сіліча (пераможца 1934 г., Віцебск). Паводле слушнай заўвагі А. Ройзмана, «чэмпіянат прайшоў у апантанай барацьбе паміж вядучай тройкай». У выніку спартыўныя ўлады СССР «паставілі» ў Беларусі на Верасава; у 1937-м дазволілі яму згуляць матч з майстрам Пановым, то бок далі шанец самому выканаць званне, чым ён і скарыстаўся. Маневічу і Сілічу, пераведзенаму з майстроў у першакатэгорнікі ў 1935 г., прыйшлося «заняць чаргу», чакаць шансаў да 1939 г.

Імпэтна вялася ў 1936 г. падрыхтоўка да чэмпіянату рэспублікі. Якаў Камянецкі ў «Чырвонай змене», дзе вёў шахматны аддзел, 10.07 не прамінуў уставіць шпільку дробным чыноўнікам: «Сакратары советаў фізкультуры закінулі работу ў галіне шахматаў і шашак і пусцілі яе па волі хваль. Тыповым прадстаўніком такіх советаў фізкультуры з’яўляецца Крычаўскі… Трэці раённы турнір пачаўся 10 красавіка, а аб сканчэнні яго яшчэ не чутно».

Kamianeckija

Якаў Камянецкі (1-ы злева ўверсе) з родзічамі. Менск, сярэдзіна 1930-х гг. Фота з архіва В. Камянецкага.

У спецыяльным ілюстраваным шахбюлетэні «Чырвонай змены» (выходзіў у жніўні накладам 1000 экз.; былі выпускі № 1, №№ 2-3 і №№ 4-5, за копіі дзякуй Уладзіславу Новікаву з Масквы) Я. К., ужо пад псеўданімам Я. Шахаў, нахвальваў Верасава («Пяць год ён меў жаданне стаць чэмпіёнам рэспублікі. Пяць год ён дабіваўся гэтага… У яго не хапала баявых якасцяў і ён, добра пачынаючы, зусім дрэнна заканчваў. Сёння ён чэмпіён БССР і, відаць, не на адзін год») і даваў выспятка Камітэту па справах фізкультуры і спорту: «Шалаева, Купчынава, Красніцкага Камітэт… успамінае раз на год. Яны чэмпіёны гарадоў і раёнаў. Цэлы год яны самі па сабе, а камітэт сам па сабе».

І праз два месяцы пасля чэмпіянату («ЧЗ» 16.10.1936, «Расціць майстроў») няўрымслівы маладзён – Камянецкаму ішоў 22-гі год – выкрываў недахопы:

У Менску мы павінны былі мець узорную арганізацыю шахматна-шашачнай работы. Між тым, становішча сёння больш чым сумнае. І менскі гарком камсамола, і менскі гарадскі савет фізкультуры самаўхіліліся… У совеце фізкультуры нам сказалі, што ў Менску ёсць тры гурткі, аднак, пытанне – калі былі апошнія заняткі гэтых гурткоў – засталося без адказу… Віцебская шахматная арганізацыя больш займаецца разборам розных склочных спраў, чым арганізацыяй работы на прадпрыемствах. Не адстае і секцыя ў Бабруйску. Там шахматны работнік у дзесяты раз абяцае яе наладзіць, але далей абяцанняў не ідзе.

Стан спраў у шахсекцыі Віцебска крытыкаваўся таксама ў цэнтральнай прэсе (газета «64» № 55, артыкул Льва Гугеля «Абібокі», у якім перапала і Ул. Сілічу, і М. Жудро…) Праўда, ужо ў № 67 маскоўская газета канставатала ў Віцебску «ажыўленне».

Агулам, праз прэсу ў 1936 г. рабілася ўсё магчымае, каб паказаць, што ў Беларусі шахматы зрабіліся народнай гульнёй. Так, газета «Рабочий» 03.04.1936 рапартавала пра маючы адбыцца ўдзел шахматыстак у чэмпіянаце СССР (Ленінград): «у жаночым турніры гуляюць пераможніцы шахматнага жаночага першынства БССР тав. Шафраноўская з Гомеля, тав. Сілінг – выкладчыца з Бабруйска…» Замест Шафраноўскай у 5-й адборачнай групе выступіла будучая чэмпіёнка БССР Галіна Невідомская (4,5 з 9). Сілінг, на жаль, правалілася ў 4-й групе.

Агенцтва БелТА прапаноўвала ганарыцца таленавітым юнаком: «Вучань 9 класа 7-й жлобінскай школы Талкачоў Юрка – лепшы шахматыст раёна. Днямі Талкачоў у клубе «Кастрычнік» даў сеанс адначасовай гульні на 11 дошках. На сеансе прысутнічала больш 100 чалавек… Па ініцыятыве Талкачова арганізован шахматны гурток у школе» (паводле бабруйскай газеты «Комунар», 14 лютага). Пра іншага «вундэркінда» гаварылася ў «Чырвонай змене» 8 чэрвеня: «У Жлобінскі гарадскі клуб «Кастрычнік» часта прыходзіць сын чыгуначніка Лёва Гарэлік, каб пагуляць у шахматы. Ён тут гуляе з дарослымі. Нядаўна з чатырох партый Лёва выйграў тры. Гуляць у шахматы Лёву навучыў старэйшы брат».

Газета «Рабочий» бадзёра паведамляла пра Гомель: «28 сакавіка ў доме фізкультуры адкрыўся гарадскі шахматна-шашачны клуб. У клубе разгорнута вучэбна-метадычная работа пад кіраўніцтвам мацнейшых ігракоў Гомеля тт. Маневіча, Брэйтмана і Раманюка». Пазней (20.04) паведамлялася, што «на разгортванне шахматна-шашачнай работы гомельскі Савет фізкультуры вылучыў 4000 руб.». Ну і Слуцк… Пра гэты горад нават Я. Камянецкі пісаў пазітыўна-нейтральна: «З 7 па 12 ліпеня ў Слуцку праходзілі першыя акруговыя шахматна-шашачныя спаборніцтвы. У шахматным турніры прымалі ўдзел 10 чалавек… Спаборніцтвы выклікалі вялікую цікавасць у шахматыстаў і шашыстаў Слуцкай акругі» («Чырвоная змена», 15.07.1936).

Адным з улюбёных сюжэтаў для прэсы 1936 г. былі шахматныя гульні паміж дзецьмі. Так, адпаведныя здымкі друкаваліся ў «Рабочем» 15 красавіка (подпіс – «юныя наведвальнікі шахматна-шашачнага клуба ў Менску, вучні 4 класа першай школы»), у «Чырвонай змене» 26 чэрвеня («24 чэрвеня ў садзе «Профінтэрн». Дзеці іграюць у шахматы») і 9 ліпеня («Весела, разумна і культурна адпачываюць дзеці ў піонерскіх лагерах»).

Шмат распавядалася ў тагачасных СМІ пра ІІІ міжнародны турнір у Маскве. Цікава, што журналісты цікавіліся і меркаваннем беларускіх ігракоў («Рабочий», 22.05; 10.06). Першым у спісе экспертаў значыўся, вядома, «удзельнік некалькіх усесаюзных турніраў» Г. Верасаў, і выказаўся ён дужа патрыятычна:

На падставе першых тураў я маю ўражанне, што савецкія майстры не ўступаюць замежнікам у сіле гульні. Асабліва мне падабаецца прадпрымальная жывая гульня Руміна, Рагозіна і Левенфіша, якія ўхіляюцца ад шаблона, смела атакуюць пры найменшай магчымасці. Гульня Батвінніка больш салідная. Адчуваецца, што ён добра падрыхтаваны. Батвіннік, безумоўна, будзе адным з пераможцаў… Капабланка рыхтуецца да матчу за першынство ў свеце і знаходзіцца ў форме… Флор занадта асцярожны.

Апытваліся таксама Насцюшонак, Гаві, Геня Шапіра («работніца-стаханаўка фабрыкі «КІМ», удзельніца менскіх і ўсебеларускіх жаночых турніраў»), Шэвельман і Геда Алесін («вучань 24-й школы, 16 гадоў, падзяліў 1-2 месцы ва ўсебеларускім дзіцячым шахматным турніры»). Па заканчэнні «Рабочий» даў слова таксама Сілічу, Брэйтману і школьніцы Тамары Някрасавай, будучай чэмпіёнцы БССР. Кур’ёзны быў яе водгук… «Батвіннік і Рагозін заўсёды даюць цікавыя партыі. Я думаю, што яны ў наступных турнірах стануць яшчэ вышэй. Партыі Капабланкі і Флора адбываюцца без цікавых камбінацый і не захапляюць».

24 мая была змешчана гутарка з адказным сакратаром шахсекцыі ЦСПСБ Кейлесам, які вярнуўся з Масквы і падзяліўся навінамі пра турнір, перадаў прывітанне ад Ласкера «менскім шахматыстам». Але ж летуценне Кейлеса («Капабланка пасля турніра наведае Крым. На зваротным шляху ён дасць у Менску сеанс адначасовай гульні») засталося летуценнем.

Не прайшло і года пасля першынства работнікаў вышэйшай школы і навуковых устаноў СССР (Мінск, кастрычнік-лістапад 1935 г.; 1-2-е месцы падзялілі Верасаў і маскоўскі майстар Белавенец), як у Беларусі зноў адбыўся ўсесаюзны шахматны турнір – сярод работнікаў запалкавай і фанернай прамысловасці. На першы погляд крыху нечакана, што ён быў праведзены ў Барысаве, аднак, калі ўспомніць, што горад быў «запалкавым» цэнтрам не толькі Беларусі, то ўсё становіцца на свае месцы. 18 чэрвеня «Рабочий» анансаваў: «У турніры возьмуць удзел 35 лепшых шахматыстаў і шашыстаў – пераможцаў фабрычна-заводскіх турніраў».

Першае месца, як адсправаздачыўся той жа «Рабочий» 30.06.1936, заняў інжынер Яфімаў з Масквы, 2-е – барысаўчанін Чарняўскі. Трэцяе-пятае месцы падзялілі Астаф’еў, таварыш Чарняўскага па фабрыцы «Пралетарская перамога», Ізгур з горкаўскай фабрыкі «Чырвоная зорка», і Міраедаў з запалкавай фабрыкі імя Леніна (Ленінградская вобласць).

Гулялі ў Барысаве ў шахматы не толькі на запалкавай фабрыцы. Раённая газета «Большэвік Барысаўшчыны», 23.05.1936: «На каніфольным заводзе быў праведзен шахматны турнір. Турнір працягваўся 10 дзён, удзельнічала 8 чалавек. Першае месца занялі зменны тэхнік Шылёнак і рабочы бондарнага цэха Ізмайлаў. Другое месца [sic] заняў рабочы цэха шырспажыва Адзінцоў».

Чаму было не гуляць? Дзякуючы такім стаханаўкам, як Чарно з камбіната «Камінтэрн» («Увесь час перавыконваю новыя нормы. Замест чатырох комплексаў [sic] шахматных дошак даю 20 у змену»), шахмат, відаць, хапала. I прыпевак пра шчаслівае жыццё многа ў Беларусі назбіралі, і ліст народа тав. Сталіну надрукавалі… Вось з наяўнасцю хлеба ў тым годзе – і не толькі – былі «асобныя недахопы». У кожнай краме 80 год таму, як сведчыў аўтар «Рабочего», вісеў мінімальны асартымент, які прадугледжваў «белы хлеб – 4 р. 20 к. кіло, сітны – 1.50». Насамрэч жа «і чорны па 85 к. за кіло ў нашых крамах можна дастаць далёка не заўсёды» (23.06.1936).

Veresov_Gordon1936

На фота з газ. «Рабочий» 24.08.1936: Гаўрыла Верасаў і Ілья Гардон.

Але, як той спяваў, «нам хлеба не надо, работу давай». У жніўні 1936 г., толькі выйграўшы чэмпіянат рэспублікі, Г. Верасаў ужо мкнуўся ў бой. І пісаў у бюлетэні «Чырвонай змены»: «Для мацнейшых шахматыстаў БССР неабходна ў бліжэйшы-ж час арганізаваць спаборніцтва з лепшымі майстрамі СССР».

Падрыхтаваў Вольф Рубінчык, г. Мінск

wrubinchyk[at]gmail.com

***

1936 – «год Вересова»

Середина 1930-х для шахмат, несмотря на подъем репрессий, была насыщена событиями, тем более что с конца 1934 г. в Минске работал специальный шахматно-шашечный клуб. Однако в начале 1936 г. белорусских шахматистов (и шашистов) оглушила печальная новость: 18 января в 50 лет умер Антон Касперский, один из сильнейших игроков Минска, неоднократный чемпион столицы и т.д. Первым в Беларуси ему, правда, ни разу не удалось быть – ближе всего к чемпионству стоял он в 1932 году: Наиболее прославился А. Касперский как шахматный организатор и педагог, о чем и было cказано в некрологах. Видел я их минимум два: в газете «Віцебскі пролетарый» и в московской «64». Позже некоторые газетные сведения – не без огрехов – перепечатал А. Ройзман в журнале «Шахматы» (№ 4, 2006).

Учениками А. Касперского были мастер И. Мазель, первокатегорники Л. Житкевич, Я. Каменецкий, Г. Кейлес, Ю. Настюшёнок и др. Какое-то время учился у Касперского и Гавриил Вересов – в начале 1936 г. ещё первокатегорник и претендент на звание сильнейшего шахматиста республики (чемпион Минска 1933 года, вице-чемпион БССР в 1934 г.). 1936 год был для него переломным.

Вместе с другими минскими шахматистами Гавриил Николаевич встретился с Эмануилом Ласкером, который посетил Минск в конце февраля. Экс-чемпион мира повидался с белорусским руководством и дал сеанс в клубе партактива (+16-3=6). Позже Вересов вспоминал:

«Мне посчастливилось в дни молодости встретиться с Эм. Ласкером и участвовать в совместном анализе… Мне тогда был известен вывод теории, и поэтому меня крайне удивила ласкеровская оценка «неясно, проблемно». В моём сознании даже мелькнула неуважительная мысль о Ласкере… Лишь позднее, когда я стал более взрослым, до меня дошло, что в ту давнюю пору встретились, с одной стороны, юный идолопоклонник печатного слова…, и с другой стороны, – зрелый мыслитель».

Перед встречей с Ласкером Вересов громко заявил о себе во время большого блицтурнира, состоявшегося в клубе имени Сталина 23 января. Чистое первое место – 19,5 из 20! – принесло студенту Белгосуниверситета приз 100 рублей, наверное, вовсе не лишний. Ближайшие конкуренты Я. Каменецкий и А. Иванов отстали на 5 (!) очков и получили по 75 руб. После такого успеха Г. Вересов мог позволить себе отдых: видимо, этим объясняется отсутствие его в «тренировочном турнире 1-й и 2-й категории», который тянулся целый месяц (25 февраля – 25 февраля) под эгидой шахсекции белорусских профсоюзов. Интерес этого минского соревнования заключался ещё и в том, что в него пригласили гомельских шахматистов Брейтмана и Григорьева. Тем не менее, как свидетельствовал чемпион Минска 1934 г. Леонид Житкевич в своем «шахматном» дневнике, «турнир организационно прошел очень плохо, так как минские участники не были освобождены от работы. Так, Каменецкий после проигрыша мне и Климбоцкому вовсе бросил турнир без всяких для себя последствий. Только вследствие недооценки сил Брейтмана могло получиться, что он занял первое место, да еще с отрывом на 3 очка от остальных участников. Все участники играли с ним очень рискованно…»

Не имею причин оспаривать слова свидетеля-современника… Но, так или иначе, Абрам Брейтман был довольно сильным игроком, а середина 1930-х стала его «звёздным часом». В 1935 году он выиграл первенство Гомеля, в 1937 г. Брейтман станет аж вице-чемпионом БССР. Пожалуй, стоит привести таблицу выигранного им в 1936 г. тренировочного турнира; беру её из «шахматного» дневника Л. Житкевича.

Turnir1936

Турнир по составу был нерядовой. Обращает на себя внимание тот факт, что чемпион Минска 1932 г. Шевельман занял последнее место.

Вересов уже тогда входил в состав белорусской шахсекции и отдавал дань «популяризации» шахмат. Мартовский сеанс одновременной игры в минском клубе «Медсантруда» «закончился со счётом плюс 11, минус 2. У Вересова выиграли тов. Кац и тов. Фарбер (Клинический городок)».

1936-й был не только «годом Вересова», а и «годом сеансов», благо шахматная жизнь в СССР существенно оживилась в связи с международными турнирами 1935 и 1936 гг. Беларусь же была «западными воротами» Союза, через которую въезжали сильные игроки. После визита в феврале А. Лилиенталь снова пожаловал в Минск в апреле и дал целых три сеанса – в шахматно-шашечном клубе, в клубе металлистов и в Политехническом институте. Результат первого Л. Житкевич (он выиграл у сеансёра, так же как Бабиор, Горелый, Раковицкий, Шевельман, пионер Алесин, д-р Нисневич и проф. Проскуряков) считает «позорным» для Лилиенталя (+8-8 = 4), но добавляет, что в двух остальных Лилиенталь «отыгрался». 27 апреля прошел и блицтурнир с участием гостя, где блеснул Г. Вересов:

1936blitz

Еще в январе 1935 г. Г. Вересов в «среднем» блицтурнире ничего особенного не показал, и Л. Житкевич не без иронии писал: «Вересов темпа “блитц” не выдерживает, любит подумать в сложном положении, и только в выигранном для себя положении играет быстро». Очевидно, к 1936 году он поверил в себя, хотя так и не избавился от «цейтнотной болезни»…

В июле Г. Вересов победил во всебелорусском турнире ЦК Союза средней и начальной школы (вне конкурса). Это стало для него неплохой тренировкой: в августе Вересов впервые завоевал звание чемпиона БССР, опередив примерно равных по силе первокатегорников, Абрама Маневича (чемпион республики 1933 года из Гомеля) и Владислава Силича (победитель 1934 г., Витебск). По резонному замечанию А. Ройзмана, чемпионат «прошёл в ожесточённом соперничестве между ведущей тройкой». В результате спортивные власти СССР «поставили» в Беларуси на Вересова; в 1937-м позволили ему сыграть матч с мастером Пановым, то есть дали шанс самому выполнить звание, чем он и воспользовался. Маневичу и Силичу, переведенному из мастеров в первокатегорники в 1935 г., пришлось «занять очередь», ждать шансов до 1939 г.

Энергично велась в 1936 г. подготовка к чемпионату республики. Яков Каменецкий в газете «Чырвоная змена», где вёл шахматный отдел, 10.07 не преминул вставить шпильку мелким чиновникам: «Секретари советов физкультуры забросили работу в области шахмат и шашек и пустили её по воле волн. Типичным представителем таких советов физкультуры является Кричевский… Третий районный турнир начался 10 апреля, а об окончании его ещё не слышно».

Kamianeckija

Яков Каменецкий (1-й слева в верхнем ряду) с родственниками. Минск, середина 1930-х гг. Фото из архива В. Каменецкого.

В специальном иллюстрированном шахбюллетене «Чырвонай змены» (выходил в августе тиражом 1000 экз.; были выпуски № 1, №№ 2-3 и №№ 4-5, за копии спасибо Владиславу Новикову из Москвы) Я. К., уже под псевдонимом Я. Шахов, нахваливал Вересова («Пять лет он имел желание стать чемпионом республики. Пять лет он добивался этого… У него не хватало боевых качеств и он, хорошо начиная, плохо заканчивал. Сегодня он – чемпион БССР и, видимо, не на один год») и давал пинка Комитету по делам физкультуры и спорта: «Шалаева, Купчинова, Красницкого Комитет… вспоминает раз в год. Они чемпионы городов и районов. Целый год они сами по себе, а комитет сам по себе».

И через два месяца после чемпионата («ЧЗ» 16.10.1936, статья «Растить мастеров») неугомонный молодой человек – Каменецкому шел 22-й год – вскрывал недостатки:

В Минске мы должны были иметь образцовую организацию шахматно-шашечной работы. Между тем положение сегодня более чем печальное. И минский горком комсомола, и минский городской совет физкультуры самоустранились… В совете физкультуры нам сказали, что в Минске есть три кружка, однако вопрос «когда были последние занятия этих кружков» остался без ответа… Витебская шахматная организация больше занимается разбором различных склок, чем организацией работы на предприятиях. Не отстает и секция в Бобруйске. Там шахматный работник в десятый раз обещает наладить дело, но дальше обещаний не идёт.

Состояние дел в шахсекции Витебска критиковалось также в центральной прессе (газета «64» № 55, статья Льва Гугеля «Бездельники», в которой досталось и Вл. Силичу, и М. Жудро…) Правда, уже в № 67 московская газета констатировала в Витебске «оживление».

В общем, через прессу в 1936 г. делалось всё возможное, чтобы показать, что в Беларуси шахматы стали народной игрой. Так, газета «Рабочий» 03.04.1936 рапортовала о предстоящем участии шахматисток в чемпионате СССР (Ленинград): «в женском турнире играют победительницы шахматного женского первенства БССР тов. Шафрановская из Гомеля, тов. Силинг – преподаватель из Бобруйска… » Вместо Шафрановской в 5-й отборочной группе выступила будущая чемпионка БССР Галина Невидомская (4,5 из 9). Силинг, увы, провалилась в 4-й группе.

Агентство БелТА предлагало гордиться талантливым юношей: «Ученик 9 класса 7-й жлобинской школы Толкачёв Юрка – лучший шахматист района. На днях Толкачев в клубе «Октябрь» дал сеанс одновременной игры на 11 досках. На сеансе присутствовало более 100 человек .. По инициативе Толкачева организован шахматный кружок в школе» (по бобруйской газете «Комунар», 14 февраля). Про другого «вундеркинда» говорилось в «Чырвонай змене» 8 июня: «В Жлобинский городской клуб «Октябрь» часто приходит сын железнодорожника Лёва Горелик, чтобы поиграть в шахматы. Он тут играет со взрослыми. Недавно из четырех партий Лёва выиграл три. Играть в шахматы Лёву научил старший брат».

Газета «Рабочий» бодро сообщала о Гомеле: «28 марта в доме физкультуры открылся городской шахматно-шашечный клуб. В клубе развернута учебно-методическая работа под руководством сильнейших игроков Гомеля тт. Маневича, Брейтмана и Романюка». Позже (20.04) сообщалось, что «на развёртывание шахматно-шашечной работы гомельский Совет физкультуры выделил 4000 руб.». Ну и Слуцк… Про этот город даже Я. Каменецкий писал позитивно-нейтрально: «С 7 по 12 июля в Слуцке проходили первые окружные шахматно-шашечные соревнования. В шахматном турнире принимали участие 10 человек... Соревнования вызвали большой интерес у шахматистов и шашистов Слуцкого округа» («Чырвоная змена», 15.07.1936).

Одним из любимых сюжетов для прессы 1936 года были шахматные игры между детьми. Так, соответствующие снимки печатались в «Рабочем» 15 апреля (подпись – «юные посетители шахматно-шашечного клуба в Минске, ученики 4 класса первой школы»), в «Чырвонай змене» 26 июня («24 июня в саду «Профинтерн». Дети играют в шахматы») и 9 июля («Весело, разумно и культурно отдыхают дети в пионерских лагерях»).

Много рассказывалось в тогдашних СМИ о III Международном турнире в Москве. Интересно, что журналисты интересовались и мнением белорусских игроков («Рабочий», 22.05; 10.06). Первым в списке экспертов значился, конечно, «участник нескольких всесоюзных турниров» Г. Вересов, и высказался он весьма патриотично:

На основании первых туров я вынес впечатление, что советские мастера не уступают иностранцам в силе игры. Особенно нравится мне предприимчивая живая игра Рюмина, Рагозина и Левенфиша, уклоняющихся от шаблона, смело атакующих при малейшей возможности. Игра Ботвинника солиднее. Чувствуется, что он хорошо подготовлен. Ботвинник, безусловно, будет одним из победителей … Капабланка готовится к матчу за первенство в мире и находится в форме… Флор чересчур осторожен.

Опрашивались также Настюшёнок, Гавви, Геня Шапиро («работница-стахановка фабрики «КИМ», участница минских и всебелорусских женских турниров»), Шевельман и Геда Алесин («ученик 24-й школы, 16 лет, разделил 1-2 место во всебелорусском детском шахматном турнире»). По окончании турнира «Рабочий» дал слово также Силичу, Брейтману и школьнице Тамаре Некрасовой, будущей чемпионке БССР. Курьёзным был ее отзыв… «Ботвинник и Рагозин всегда дают интересные партии. Я думаю, что они в следующих турнирах станут еще выше. Партии Капабланки и Флора происходят без интересных комбинаций и не увлекают».

24 мая в газете была помещена беседа с ответственным секретарем шахсекции ЦСПСБ Кейлесом, который вернулся из Москвы и поделился новостями о турнире, передал привет от Ласкера «минским шахматистам». Но мечты Кейлеса («Капабланка после турнира посетит Крым. На обратном пути он даст в Минске сеанс одновременной игры») остались мечтами.

Не прошло и года после первенства работников высшей школы и научных учреждений СССР (Минск, октябрь-ноябрь 1935 г.; 1-2-е места поделили Вересов и московский мастер Белавенец), как в Беларуси вновь состоялся всесоюзный шахматный турнир – среди работников спичечной и фанерной промышленности. На первый взгляд немного неожиданно, что он был проведен в Борисове, однако, если вспомнить, что город был «спичечным центром» не только Беларуси, то всё становится на свои места. 18 июня «Рабочий» анонсировал: «В турнире примут участие 35 лучших шахматистов и шашистов – победителей фабрично-заводских турниров».

Первое место, как отчитался тот же «Рабочий» 30.06.1936, занял инженер Ефимов из Москвы, 2-е – борисовчанин Чернявский. Третье-пятое места разделили Астафьев, товарищ Чернявского по фабрике «Пролетарская победа», Изгур с горьковской фабрики «Красная звезда», и Мироедов со спичечной фабрики имени Ленина (Ленинградская область).

Играли в Борисове в шахматы не только на спичфабрике. Районная газета «Большэвік Барысаўшчыны», 23.05.1936: «На канифольном заводе был проведен шахматный турнир. Турнир продолжался 10 дней, участвовало 8 человек. Первое место заняли сменный техник Шиленок и рабочий бочечного цеха Измайлов. Второе место [sic] занял рабочий цеха ширпотреба Одинцов».

Почему было не играть? Благодаря таким стахановкам, как Черно с комбината «Коминтерн» («Постоянно перевыполняю новые нормы. Вместо четырех комплексов [sic] шахматных досок даю 20 в смену»), шахмат, видимо, хватало. И частушек о счастливой жизни много в Беларуси насобирали, и письмо народа тов. Сталину напечатали… Вот с наличием хлеба в том году – и не только – были «отдельные перебои». В каждом магазине 80 лет назад, как свидетельствовал автор «Рабочего», висел минимальный ассортимент, который предусматривал «белый хлеб – 4.20 кило, пеклеваный – 1.50». На самом же деле «и чёрный по 85 к. кило в наших магазинах можно достать далеко не всегда» (23.06.1936).

Veresov_Gordon1936

На фото из газеты «Рабочий» 24.08.1936: Гавриил Вересов и Илья Гордон.

Но, как тогда пели, «нам хлеба не надо, работу давай». В августе 1936 года, только выиграв чемпионат республики, Г. Вересов уже стремился в бой. И писал в бюллетене «Чырвонай змены»: «Для сильнейших шахматистов БССР необходимо в ближайшее же время организовать соревнование с лучшими мастерами СССР».

Подготовил Вольф Рубинчик, г. Минск

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 17.08.2016  9:24

 

1956 – «год Сокольского»

(Русский текст внизу)

1956 – «год Сакольскага»

                                                               «Самы тупы аловак лепшы за самую вострую памяць».

1956-ы – год антысталінскага даклада на ХХ з’ездзе КПСС. 24 чэрвеня газета «Сталинская молодежь», у якой Аляксей Паўлавіч Сакольскі вёў шахматны аддзел з сакавіка 1953 г. (пачаў адразу па сваім пераездзе ў Мінск са Львова), ціхамірна змяніла назву на «Знамя юности», і свет не перакуліўся. Праўда, помнік Сталіну 1952 г. работы Заіра Азгура, Андрэя Бембеля etc. прастаяў на цэнтральнай плошчы да 1961 г…

Незадоўга да сваёй смерці 14.08.1956 выдатны нямецкі драматург Бертальт Брэхт наведаў Мінск і, кажуць, назваў яго «самым нудным горадам на Зямлі». Аднак бальшыня беларусаў яўна так не лічыла. Жыццё ў той час, адрозна ад 1946 г., ужо віравала, у тым ліку і спартовае.

«Зараз у Мінску працуе Акадэмія навук БССР, 11 вышэйшых навучальных устаноў, 22 сярэднія навучальныя ўстановы, 59 агульнаадукацыйных школ, 4 тэатры, філармонія…» – хваліўся часопіс «Работніца і сялянка» (№ 10, 1956). А праз два нумары ён жа падпускаў шпількі ў іранічным лісце да старшыні гарсавета Шарапава: «Калі ж… перастане быць праблемай у Мінску ўладзіць дзіця ў дзіцячы сад або яслі? Гэта-ж факт, што па колькасці ложкаў у гарадскіх дзіцячых яслях яшчэ не дасягнуты даваенны ўзровень. І ўжо хто-хто, а Вы добра ведаеце, што колькасць насельніцтва горада вырасла амаль удвая супроць даваеннага…»

У цэлым шахматысты БССР, нягледзячы на пярэбары ў Мінск Ісака Баляслаўскага, Барыса Гальдэнава, Кіры Зварыкінай, Аляксея Сакольскага і яго цезкі Суэціна (у пачатку 1950-х), Клары Скегінай (у тым самым 1956-м; у кастрычніку лабарантка завода імя Варашылава стала чэмпіёнкай Беларусі 1956 г., пра што можна пачытаць тут), па-ранейшаму не былі мацнейшымі ў Саюзе. Аднак яны не страцілі амбіцый і верылі ў лепшае.

Яшчэ на рубяжы 1954-1955 г. у Варшаве і Кракаве адбыліся таварыская сустрэча «Польшча – Мінск» на сямі дошках (Баляслаўскі, Сакольскі, Сайгін, Гальдэнаў, Суэцін, Верасаў, Зварыкіна, запасны – Шагаловіч). На канец 1956 года прыпаў матч-рэванш у Мінску – ужо на 10 дошках, і прадстаўнікі Беларусі зноў перамаглі (канчатковы лік 13,5:6,5). Можна казаць пра арганізатарскі поспех Гаўрылы Верасава, якога на пачатку 1956 г. зноўку выбралі старшынёй шахматнай федэрацыі БССР. Быў ён у 1955-59 гг. і дэпутатам Вярхоўнага Савета Беларусі.

Ужо ў 1956 г. – у студзені – завяршыўся чэмпіянат Мінска-1955. Чэмпіёнам не ў першы раз стаў Аба Шагаловіч, будучы майстар спорту СССР і заслужаны трэнер БССР. Яму ніяк не ўдавалася лідэрстваваць у чэмпіянатах Беларусі, затое іменна ў 1956 г. Шагаловіча выбралі намеснікам Верасава ў рэспубліканскай федэрацыі. Пазней, у 1960-х (і 1970-х – да таго, як прыйшоў доктар Місюк) ён будзе нават старшынёй – агулам амаль 10 гадоў… Праўда, у 1956-м чэмпіёнам Мінска ён пабыў няпоўны год; у лістападзе пачаўся новы чэмпіянат, выйграны Абрамам Ройзманам. Добра сябе праявілі і іншыя маладыя ігракі, асабліва першаразраднік Будоль: ён падзяліў 2-3-е месцы з кандыдатам у майстры Шагаловічам (на фота В. Ждановіча ён злева, А. Шагаловіч – справа). Будоль, які прыехаў вучыцца з Бабруйска, на жаль, пазней закінуў шахматы, а вось іншага юнага ўдзельніка гарадскога чэмпіянату, 15-гадовага Уладзіміра Літвінава, знаюць і ў ХХІ ст.

Budol_Shagalovich

Да фіналу чэмпіянату рэспублікі, праведзенага ў сакавіку 1956 г., прайшлі ажно тры паўфіналы. Адным быў ужо згаданы чэмпіянат Мінска (Шагаловіч), два астатніх адбыліся ў Гродна (перамог Кабанаў) і ў Бабруйску (Жыдц). Праўда, вострая барацьба за чэмпіёнскі тытул у БССР вялася толькі паміж майстрамі Верасавым і Гальдэнавым, якія неўзабаве стануць «заклятымі сябрамі». Абодва набралі па 12 з 15, на паўтара ачка адстаў ад іх кмс Шагаловіч. Майстар Сакольскі ўвогуле тым разам не сядаў за дошку ў рэспубліканскім шахматна-шашачным клубе.

Варта прывесці адну з партый таго першынства БССР, якой пакуль няма тут (крыніца – «ФБ», 13.03.1956): Міхлін – Верасаў. 1.е4 с5 2.Кf3 Кс6 3.d4 сd 4.К:d4 Кf6 5.Кс3 g6 6.Се3 Сg7 7.f3 0-0 8.Фd2 d5 9.0-0-0 dе 10.К:с6 Ф:d2+ 11.С:d2 bс 12.К:е4 К:е4 13.fе Сg4 14.Те1 Се6 15.b3 а5 16.а4 Се5 17.с4 Тfd8 18.Крс2 Крg7 19.Те3 Т:d2+ 20.Кр:d2 Сf4 21.Сd3 С:е3+ 22.Кр:е3 Крf6 23.h4 Кре5 24.h5 g5 25.h6 Тd8 26.Тf1 с5 27.g3 Тd4 28.Тf2 f6 29.Сс2 Сd7 30.Крf3 Сс8 31.Тh2 Сb7 32.Крg4 С:е4 33.Те2 f5+ 34.Кр:g5 Тd6 35.С:е4 fе. Белыя здаліся. Бедны Міхлін – ён і праз 10 год трапіць «на зуб» чэмпіёну, тым разам Ройзману (глядзець тут).

* * *

Чаму ж 1956-ы – год Сакольскага, а не Верасава, Гальдэнава або Шагаловіча? Справа ў тым, што Аляксей Паўлавіч: а) паспяхова з’ездзіў на турнір, прысвечаны 750-годдзю Дрэздэна (люты-сакавік); б) у маі выдатна выступіў у моцным па складзе занальным турніры ў Таліне і выйшаў у паўфінал чэмпіянату Саюза; в) у ліпені выйграў у Мінску масавы турнір (адборачны да ўсесаюзнага); г) даваў рады з абавязкамі трэнера «Спартака» (і, верагодна, ужо рыхтаваў кніжку пра шахматыстаў гэтага спартыўнага таварыства – яна выйдзе ў 1958 г.) ды вядзеннем аддзела ў маладзёжнай газеце.

Коратка раскрыем усе пункты:

а) У ГДР А. П. Сакольскі выязджаў у якасці памочніка cавецкіх гросмайстраў Авербаха і Холмава, якія і падзялілі 1-2-е месцы, намнога апярэдзіўшы трэцяга прызёра, румына Чакылця. Мінскі трэнер даў сеанс усходнегерманскім піянерам на 34 дошках (і выйграў толькі 19 партый), агледзеў Дрэздэн і Лейпцыг, а потым напісаў «Пуцявыя заметкі»: «Сляды вайны яшчэ кідаюцца ў вочы, але горад добра аднаўляецца… Лейпцыг – цэнтр шахматнага жыцця ГДР, тут многа моцных шахматыстаў» («Сталинская молодежь», 24.04.1956). Яго рэпартаж з’явіўся і ў часопісе «Шахматы в СССР» (№ 6, 1956).

б) На занальным турніры А. П. падзяліў 4-7-е месцы (11,5 ачкоў з 19), істотна абагнаўшы маладзейшага прадстаўніка Беларусі Б. Гальдэнава, які набраў толькі 8,5. «Асноўная прычына – рэдкі ўдзел [Гальдэнава] у турнірах», як гэта было патлумачана ў маскоўскім часопісе. Сакольскі таксама ў сярэдзіне 50-х даволі рэдка выступаў у турнірах, але ж… Апярэдзіў ён і амаль гатовых майстроў Ройзмана (10,5) ды Шагаловіча (10), якія апынуліся ў сярэдзіне турнірнай табліцы. Ужо даволі вопытны кмс Аляксандр Любошыц (5) тым разам заняў апошняе месца. Вышэй за Сакольскага стаў толькі Аляксей Суэцін (14), які падзяліў першыя два месцы з эстонцам Іва Неям.

Партыю, у якой А. Сакольскі пакараў экс-чэмпіёна Эстоніі за жаданне ўхіліцца ад барацьбы, пракаментаваў гросмайстар Баляслаўскі («ФБ», 29.06.1956; друкуем з захаваннем тагачаснай арфаграфіі):

Рандвійр – Сакольскі

1.е4 с6 2.с4 е5 3.d4 d6 4.dе? У гэтай пазіцыі – неабаснаваны размен, якім белыя ўпускаюць перавагу ў цэнтры. 4…dе 5.Ф:d8+ Кр:d8. Калі параўнаць гэтую пазіцыю з той, дзе белыя разменьваюць ферзей у вядомым варыянце стараіндыйскай абароны, то лёгка заўважыць, што ў чорных зроблены карысны ход с7-с6, а ў белых е2-е4, моцна аслабіўшы поле d4. 6.f4. Працяг няправільнага плана. Белыя дасягаюць далейшых разменаў, але яшчэ больш пагаршаюць сваю пазіцыю. Лепш 6.f3. 6…Кf6 7.Кс3 Сb4 8.Сd3 Кbd7 9.Кf3 Кс5! 10.К:е5 К:d3+ 11.К:d3 С:с3+ 12.bс К:е4. Ігра моцна спрасцілася, але ў чорных яўная перавага. Пешкі белых па лініі «с» здвоены. У той час, як слана с8 лёгка ўвесці ў ігру, белы слон с1 заціснуты пешкамі. 13.0-0 f5 14.Те1 с5 15.Кf2 К:f2 16.Кр:f2 Те8 17.Се3 b6 18.Таd1+ Сd7 19.Сс1 Крс7 20.Тd3 Т:е1 21.Кр:е1 Те8+ 22.Те3 Се6 23.Крf2 Крd7 24.Тg3 Те7 25.Тd3+ Кре8. Чорныя выйгралі пешку с4, а затым і партыю.

в) Масавы турнір ладзіўся па швейцарскай сістэме, тады яшчэ экзатычнай у БССР – здаецца, гэта ўвогуле быў «першы блін». Жанчыны гулялі ў сваёй «швейцарцы» (перамаглі Лычкоўская, Угалева, Піцерскіх), мужчыны ў сваёй. «Фізкультурнік Беларусі», 13.07.1956:

«Паспяхова правёў турнір майстар Сакольскі. Пасля перамог над Гендэльманам, Ліўшыцам, майстрам Гальдэнавым, Высоцкім і Шыфрыным, Сакольскі ў шостым туры зрабіў нічыю з Шагаловічам, і маючы 5,5 ачка з 6 магчымых, узначаліў турнірную табліцу… Апошнія два туры прайшлі ў напружанай барацьбе… У апошнім туры Сакольскі закончыў унічыю сустрэчу з Шумахерам, Гальдэнаў з Шагаловічам і Ройзман з Шыфрыным… Такім чынам перамогу ў турніры атрымаў майстар Сакольскі (Мінск) – 6,5 ачка. У Шагаловіча і Гальдэнава – па 6, у Ройзмана, Камянецкага, Жыткевіча, Ліўшыца, Шыфрына, Шумахера і Гурэвіча – па 5,5 ачка». Праўда, ва Ўсесаюзных масавых спаборніцтвах (Масква, кастрычнік) Сакольскі чамусьці не выступіў – у адрозненне ад Гальдэнава, Ройзмана, Камянецкага, Шыфрына і гросмайстра Баляслаўскага, які не гуляў у беларускім масавым турніры. Магчыма, Сакольскі быў перагружаны трэнерскай працай. З успамінаў сучаснікаў вядома, што ў Мінску яму дапамагала жонка, аднак не заўсёды ж і яна магла справіцца.

г) Аддзел у «Сталинской молодежи»/«Знамени юности» выходзіў даволі часта, прычым майстар Сакольскі вёў яго з фантазіяй. Так, першы выпуск 1956 г. (1 студзеня!) ён прысвяціў гумару ў шахматах, змясціўшы жартоўныя задачы… І пазней не рэдкасцю былі душэўныя рэчы ў газеце. Вядучы любіў прапаноўваць конкурсы рашэння, на яго аддзелы адгукаліся дзясяткі шахматыстаў-пачаткоўцаў. Некаторыя пачыналі самі складаць задачы. Вось, напрыклад, мініяцюра забытага цяпер Р. Лейча (01.07.1956):

Б. Кра1, Фh4, Се2, па3 (4)

Ч. Крс1, пп: с2, d2 (3)

Мат за 5 хадоў. Рашэнне: 1.а4! d1Ф 2. Фg5+ 3.Фg1+ 4.Фе3+ і 5.Фа3Х.

Яшчэ адно, апошняе па ліку, але не па важнасці. Калі верыць аднаму з вучняў Cакольскага Альберту Капенгуту (у дадзеным выпадку няма падстаў не верыць А. К.), менавіта ў 1956 г. з федэрацыі шахмат СССР старшыні Спорткамітэта БССР прыйшоў ліст: «У сувязі з заснаваннем Спорткамітэтам СССР звання «Заслужаны трэнер СССР» просім прадставіць хадайніцтва аб прысваенні гэтага тытула Баляслаўскаму і Сакольскаму». І няхай тады «не склалася» (званне Сакольскі атрымаў толькі ў 1965 г., пасля «бронзы» беларускай каманды, старшым трэнерам якой ён быў, на Спартакіядзе 1963 г.), паказальны сам факт павагі да майстра як педагога…

Аўтар belisrael.info, сведка падзей 1950-х гадоў Дзмітрый Ной так адгукаецца пра майстра Сакольскага: «З ім у мяне былі цёплыя адносіны… Ён паходзіў з сапраўднай рускай інтэлігенцыі, як і яго жонка Алена Паўлаўна Баброўская. Неяк мы ішлі з шахматнага клуба па вул. Змітрака Бядулі к плошчы Перамогі. Аляксей Паўлавіч разгаварыўся: “Я па прафесіі настаўнік фізікі, але заняўся трэнерскай работай па шахматах і зусім пра гэта не шкадую”. Да ўсіх ён звяртаўся на “Вы”. Я любіў наведваць яго лекцыі-заняткі ў парку Горкага. Праўдзівы педагог… Ён пакінуў шахматнаму свету многа кніг, дэбютных варыянтаў і пачатак, які цяпер называецца так: Дэбют 1.b2-b4 (дэбют Сакольскага)».

Нягледзячы на ўсё сказанае, я б не стаў ідэалізаваць мэтра. Ён заставаўся сынам свайго часу, і ў кнізе «Шахматный дебют» (Мінск, 1955) не прамінуў заўважыць пра адзін з самых папулярных пачаткаў: «Дэбют, які неабгрунтавана называецца стараіндыйскай абаронай (правільна руская абарона), уведзены ў практыку Чыгорыным і цалкам распрацаваны савецкімі шахматыстамі Баляслаўскім, Бранштэйнам…» Дзеля справядлівасці, пры перавыданні (1960) А. П. змякчыў гэтую абсурдную рэпліку ў духу «барацьбы з нізкапаклонствам перад Захадам».

1954

На фота: удзельнікі ХХІ чэмпіянату СССР (1954). Майстры з Беларусі – крайнія злева: у верхнім радзе – Аляксей Суэцін, у сярэднім – Аляксей Сакольскі. Побач з Сакольскім – былы прадстаўнік БССР (1946-1948) Ратмір Холмаў.

* * *

У асноўным мы гаварылі пра Мінск, але, вядома, не бракавала шахматных падзей і па-за межамі сталіцы Беларусі. Так, 01.06.1956 аўтар «СМ» пісаў: «Нядаўна ў Рагачове закончыўся раённы шахматны турнір. У ім узялі ўдзел 14 мацнейшых шахматыстаў. 1-3-е месцы падзялілі вучні рускай сярэдняй школы № 2 Васіль Тараканаў, Леанід Вярхоўскі і Фелікс Мадорскі. Яны набралі па 10,5 ачка». У 1965 г. В. Тараканаў падзеліць 2-3-е месца ў I чэмпіянаце Беларусі па перапісцы, а ў VI чэмпіянаце (1973-74) зойме чыстае першае… Ці во заметка Уладзіміра Альтшулера з «ФБ» 03.01.1956 пра першынство Віцебскай вобласці: «Упершыню пасля вайны ў чэмпіянаце ўдзельнічалі выключна шахматысты першага разраду. Званне чэмпіёна вобласці заваяваў інжынер Віцебскага млынкамбіната Аляксей Гутараў, які набраў 9 ачкоў з 11 магчымых. На другім месцы – студэнт Новікаў, на трэцім – урач санаторыя “Сасноўка” Беленькі. Паспяхова выступіў прадстаўнік ДСТ “Калгаснік” старшы ветурач Арловіцкай МТС І. Церашкоў, які пацвердзіў першы разрад». А. Гутараў згуляў і ў чэмпіянаце БССР 1960 г., які ладзіўся ў Віцебску.

Згадка пра чэмпіянат Маладзечанскай вобласці (такая існавала ў 1944-1960 гг.) увогуле трапіла на старонку ўсесаюзных «Шахматы в СССР» (№ 8, 1956): «На працягу двух тыдняў праходзіў чэмпіянат Маладзечанскай вобласці. Першае месца заняў урач Шулькін, другое – інжынер Пратасеня, на трэцім – старшыня калгаса Вілейскага раёна першаразраднік Рагавой».

Hutarau1956

Фота П. Азарчанкі: сустрэча Гутараў – Церашкоў.

Падрыхтаваў Вольф Рубінчык, г. Мінск

wrubinchyk@gmail.com

Апублiкавана 26 чэрвеня 2016 23:21

________________________________________________________________

                                                       «Самый тупой карандаш лучше самой острой памяти»

1956 й – год антисталинского доклада на ХХ съезде КПСС. 24 июня газета «Сталинская молодежь», в которой Алексей Павлович Сокольский вел шахматный отдел с марта 1953 г. (сразу после своего переезда в Минск из Львова), безмятежно сменила название на «Знамя юности», и мир не перевернулся. Правда, памятник Сталину 1952 года работы Заира Азгура, Андрея Бембеля и др. простоял на центральной площади до 1961 г…

Незадолго до своей смерти 14.08.1956 замечательный немецкий драматург Бертольт Брехт посетил Минск и, говорят, назвал его «самым скучным городом на Земле». Однако большинство белорусов явно так не считали. Жизнь в то время, в отличие от 1946 года, уже кипела, в том числе и спортивная.

«Сейчас в Минске работает Академия наук БССР, 11 высших учебных заведений, 22 средних учебных заведения, 59 общеобразовательных школ, 4 театра, филармония…» – хвалился журнал «Работніца і сялянка» (№ 10, 1956). А через два номера он же вставлял шпильки в ироническом письме к председателю горсовета Шарапову: «Когда же… перестанет быть проблемой в Минске устроить ребенка в детский сад или ясли? Это же факт, что по количеству коек в городских детских яслях еще не достигнут довоенный уровень. И уж кто-кто, а Вы хорошо знаете, что численность населения города выросла почти вдвое против довоенного…»

В целом шахматисты БССР, несмотря на переезд в Минск Исаака Болеславского, Бориса Гольденова, Киры Зворыкиной, Алексея Сокольского и его тезки Суэтина (в начале 1950-х), Клары Скегиной (в том самом 1956 м; в октябре лаборантка завода имени Ворошилова стала чемпионкой Беларуси 1956 года, о чем можно почитать здесь), по-прежнему не были сильнейшими в Союзе. Однако они не утратили амбиций и верили в лучшее.

Еще на рубеже 1954-1955 г. в Варшаве и Кракове состоялась товарищеская встреча «Польша – Минск» на семи досках (Болеславский, Сокольский, Сайгин, Гольденов, Суэтин, Вересов, Зворыкина, запасной – Шагалович). На конец 1956 года пришелся матч-реванш в Минске – уже на 10 досках, и представители Беларуси вновь победили (окончательный счет 13,5:6,5). Можно говорить об организаторском успехе Гавриила Вересова, которого в начале 1956 г. в очередной раз выбрали председателем шахматной федерации БССР. Был он в 1955-59 гг. и депутатом Верховного Совета Беларуси.

Уже в 1956 г. – в январе – завершился чемпионат Минска-1955. Чемпионом не в первый раз стал Аба Шагалович, будущий мастер спорта СССР и заслуженный тренер БССР. Ему никак не удавалось лидерствовать в чемпионатах Беларуси, зато именно в 1956 г. Шагаловича выбрали заместителем Вересова в республиканской федерации. Позже, в 1960-х (и 1970-х – до того, как пришел доктор Мисюк) он будет даже председателем – всего почти 10 лет… Правда, в 1956-м чемпионом Минска он пробыл неполный год; в ноябре начался новый чемпионат, выигранный Абрамом Ройзманом. Хорошо себя проявили и другие молодые игроки, особенно перворазрядник Будоль: он разделил 2-3-е места с кандидатом в мастера Шагаловичем (на фото В. Ждановича он слева, А. Шагалович – справа). Будоль, который приехал учиться из Бобруйска, к сожалению, позже забросил шахматы, а вот другого юного участника городского чемпионата, 15-летнего Владимира Литвинова, знают и в XXI в.

Budol_Shagalovich

До финала чемпионата республики, проведенного в марте 1956 года, прошли целых три полуфинала. Одним был уже упомянутый чемпионат Минска (Шагалович), два остальных прошли в Гродно (победил Кабанов) и в Бобруйске (Жидц). Правда, острая борьба за чемпионский титул в БССР велась только между мастерами Вересовым и Гольденовым, которые вскоре станут «заклятыми друзьями». Оба набрали по 12 из 15, на полтора очка отстал от них кмс Шагалович. Мастер Сокольский вообще в тот раз не садился за доску в республиканском шахматно-шашечном клубе.

Стоит привести одну из партий того первенства БССР, которой пока нет здесь (источник – «ФБ», 13.03.1956): Михлин – Вересов.

1.е4 с5 2.Кf3 Кс6 3.d4 сd 4.К:d4 Кf6 5.Кс3 g6 6.Се3 Сg7 7.f3 0-0 8.Фd2 d5 9.0-0-0 dе 10.К:с6 Ф:d2+ 11.С:d2 bс 12.К:е4 К:е4 13.fе Сg4 14.Ле1 Се6 15.b3 а5 16.а4 Се5 17.с4 Лfd8 18.Крс2 Крg7 19.Ле3 Л:d2+ 20.Кр:d2 Сf4 21.Сd3 С:е3+ 22.Кр:е3 Крf6 23.h4 Кре5 24.h5 g5 25.h6 Лd8 26.Лf1 с5 27.g3 Лd4 28.Лf2 f6 29.Сс2 Сd7 30.Крf3 Сс8 31.Лh2 Сb7 32.Крg4 С:е4 33.Ле2 f5+ 34.Кр:g5 Лd6 35.С:е4 fе.

Белые сдались. Бедный Михлин – он и через 10 лет попадет «на зуб» чемпиону, в тот раз Ройзману (смотреть здесь).

* * *

Почему же 1956-й – год Сокольского, а не Вересова, Гольденова или Шагаловича? Дело в том, что Алексей Павлович: а) успешно съездил на турнир, посвященный 750-летию Дрездена (февраль-март); б) в мае отлично выступил в сильном по составу зональном турнире в Таллинне и вышел в полуфинал чемпионата Союза; в) в июле выиграл в Минске массовый турнир (отборочный к всесоюзному); г) справлялся с обязанностями тренера «Спартака» (и, вероятно, уже готовил книгу о шахматистах этого спортивного общества – она выйдет в 1958 г.) и ведением отдела в молодежной газете.

Кратко раскроем все пункты:

а) В ГДР А. П. Сокольский выезжал в качестве помощника советских гроссмейстеров Авербаха и Холмова, которые и разделили 1-2-е места, намного опередив третьего призера, румына Чокылтя. Минский тренер дал сеанс восточногерманским пионерам на 34 досках (и выиграл только 19 партий), осмотрел Дрезден и Лейпциг, а потом написал «Путевые заметки»: «Следы войны еще бросаются в глаза, но город хорошо восстанавливается … Лейпциг – центр шахматной жизни ГДР, здесь много сильных шахматистов» (« Сталинская молодежь», 24.04.1956). Его репортаж появился и в журнале «Шахматы в СССР» (№ 6, 1956).

б) На зональном турнире А. П. разделил 4-7-е места (11,5 очков из 19), существенно обогнав более молодого представителя Беларуси Б. Гольденова, набравшего лишь 8,5. «Основная причина – редкое участие [Гольденова] в турнирах», как это было объяснено в московском журнале. Сокольский тоже в середине 50-х довольно редко выступал в турнирах, однако… опередил он и без пяти минут мастеров Ройзмана (10,5) и Шагаловича (10), которые оказались в середине турнирной таблицы. Уже довольно опытный кмс Александр Любошиц (5) в тот раз занял последнее место. Выше Сокольского стал только Алексей Суэтин (14), который разделил первые два места с эстонцем Иво Неем.

Партию, в которой А. Сокольский наказал экс-чемпиона Эстонии за желание уклониться от борьбы, прокомментировал гроссмейстер Болеславский («ФБ», 29.06.1956; обратный перевод с белорусского):

Рандвийр – Сокольский

1.е4 с6 2.с4 е5 3.d4 d6 4.dе? В данной позиции – необоснованный размен, которым белые выпускают преимущество в центре. 4… de 5.Ф:d8+ Кр:d8. Если сравнить эту позицию с той, где белые разменивают ферзей в известном варианте староиндийской защиты, то легко заметить, что у черных сделан полезный ход с7-с6, а у белых е2-е4, сильно ослабивший поле d4. 6.f4. Продолжение неправильного плана. Белые достигают дальнейших разменов, но еще больше ухудшают свою позицию. Лучше 6.f3. 6…Кf6 7.Кс3 Сb4 8.Сd3 Кbd7 9.Кf3 Кс5! 10.К: е5 К:d3+ 11.К:d3 С:с3+ 12.bс К:е4. Игра сильно упростилась, но у черных явное преимущество. Пешки белых по линии «с» сдвоены. В то время как слона с8 легко ввести в игру, белый слон с1 зажат пешками. 13.0-0 f5 14.Ле1 с5 15.Кf2 К:f2 16.Кр:f2 Ле8 17.Се3 b6 18.Лаd1+ Сd7 19.Сс1 Крс7 20.Лd3 Л:е1 21.Кр:е1 Ле8+ 22.Ле3 Се6 23. Крf2 Крd7 24.Лg3 Ле7 25.Лd3+ Кре8. Черные выиграли пешку с4, а затем и партию.

в) Массовый турнир проводился по швейцарской системе, тогда еще экзотической в БССР – кажется, это вообще был «первый блин». Женщины играли в своей «швейцарке» (победили Лычковская, Уголева, Питерских), мужчины в своей. «Физкультурник Беларуси», 13.07.1956:

«Успешно провел турнир мастер Сокольский. После побед над Гендельманом, Лившицем, мастером Гольденовым, Высоцким и Шифриным, Сокольский в шестом туре сделал ничью с Шагаловичем, и, имея 5,5 очка из 6 возможных, возглавил турнирную таблицу… Последние два тура прошли в напряженной борьбе… В последнем туре Сокольский закончил вничью встречу с Шумахером, Гольденов с Шагаловичем и Ройзман с Шифриным … Итак, победу в турнире одержал мастер Сокольский (Минск) – 6,5 очка. У Шагаловича и Гольденова – по 6, у Ройзмана, Каменецкого, Житкевича, Лившица, Шифрина, Шумахера и Гуревича –  по 5,5 очка». Правда, во Всесоюзных массовых соревнованиях (Москва, октябрь) Сокольский почему-то не выступил – в отличие от Гольденова, Ройзмана, Каменецкого, Шифрина и гроссмейстера Болеславского, который не играл в белорусском массовом турнире. Возможно, Сокольский был перегружен тренерской работой. Из воспоминаний современников известно, что в Минске ему помогала жена, однако не всегда ведь и она могла справиться.

г) Отдел в «Сталинской молодежи» / «Знамени юности» выходил довольно часто, причем мастер Сокольский вел его с фантазией. Так, первый выпуск 1956 г. (1 января!) он посвятил юмору в шахматах, поместив шуточные задачи… И позже не редкостью были душевные вещи в газете. Ведущий любил предлагать конкурсы решения, на его отделы отзывались десятки шахматистов-новичков. Некоторые начинали сами составлять задачи. Вот, например, миниатюра забытого ныне Р. Лейча (01.07.1956):

Б. Кра1, Фh4, Се2, па3 (4)

Ч. Крс1, пп: с2, d2 (3)

Мат в 5 ходов. Решение: 1.а4! d1Ф 2. Фg5+ 3.Фg1+ 4.Фе3+ и 5.Фа3Х.

Еще одно, последнее по счету, но не по важности. Если верить одному из учеников Cокольского Альберту Капенгуту (в данном случае нет оснований не верить А. К.), именно в 1956 г. из федерации шахмат СССР председателю Спорткомитета БССР пришло письмо: «В связи с учреждением Спорткомитетом СССР звания «Заслуженный тренер СССР» просим представить ходатайство о присвоении этого титула Болеславскому и Сокольскому». И пусть тогда «не сложилось» (звание Сокольский получил только в 1965 г., после «бронзы» белорусской команды, старшим тренером которой он был, на Спартакиаде 1963 г.), показателен сам факт уважения к мастеру как педагогу…

Автор belisrael.info, свидетель событий 1950-х годов Дмитрий Ной так отзывается о мастере Сокольском: «С ним у меня были теплые отношения… Он был человеком из породы настоящей русской интеллигенции, как и его жена, помощница Елена Павловна Бобровская. Как-то мы шли из шахматного клуба по ул. Змитрока Бядули к площади Победы. Алексей Павлович был разговорчив: “Я сам по профессии учитель физики, но занялся тренерской работой по шахматам и нисколько об этом не жалею”. Ко всем он обращался на “Вы”. Я любил посещать его лекции-занятия в парке Горького. Настоящий педагог… Он оставил шахматному миру много книг, дебютных вариантов и начало, которое сейчас именуется так: Дебют 1.b2-b4 (дебют Сокольского)».

Несмотря на всё сказанное, я бы не стал идеализировать мэтра. Он оставался сыном своего времени, и в книге «Шахматный дебют» (Минск, 1955) не преминул заметить об одном из самых популярных начал: «Дебют, необоснованно именуемый староиндийской защитой (правильно русская защита), введен в практику Чигориным и целиком разработан советскими шахматистами Болеславским, Бронштейном...» Справедливости ради, при переиздании (1960) А. П. смягчил эту абсурдную реплику в духе «борьбы с низкопоклонством перед Западом».

1954

На фото: участники ХХI чемпионата СССР (1954). Мастера из Беларуси – крайние слева: в верхнем ряду – Алексей Суэтин, в среднем – Алексей Сокольский. Рядом с Сокольским – бывший представитель БССР (1946–1948) Ратмир Холмов.

* * *

В основном мы говорили о Минске, но, конечно, хватало шахматных событий и за пределами столицы Беларуси. Так, 01.06.1956 автор «СМ» писал: «Недавно в Рогачеве закончился районный шахматный турнир. В нем приняли участие 14 сильнейших шахматистов. 1-3-е места поделили ученики русской средней школы № 2 Василий Тараканов, Леонид Верховский и Феликс Мадорский. Они набрали по 10,5 очка». В 1965 г. В. Тараканов разделит 2-3-е места в I чемпионате Беларуси по переписке, а в VI чемпионате (1973-74) займет чистое первое… Или вот заметка Владимира Альтшуллера из «ФБ» 03.01.1956 о первенстве Витебской области: «Впервые после войны в чемпионате участвовали исключительно шахматисты первого разряда. Звание чемпиона области завоевал инженер Витебского мелькомбината Алексей Гутаров, набравший 9 очков из 11 возможных. На втором месте – студент Новиков, на третьем – врач санатория “Сосновка” Беленький. Успешно выступил представитель ДСО “Колхозник” старший ветврач Орловицкой МТС И. Терешков, который подтвердил первый разряд». А. Гутаров играл и в чемпионате БССР 1960 г., устроенном в Витебске.

Упоминание о чемпионате Молодечненской области (таковая существовала в 1944-1960 гг.) вообще попало на страницу всесоюзного журнала «Шахматы в СССР» (№ 8, 1956): «В течение двух недель проходил чемпионат Молодечненской области. Первое место занял врач Шулькин, второе – инженер Протасеня, на третьем – председатель колхоза Вилейского района перворазрядник Роговой».

Hutarau1956

Встреча Гутаров – Терешков. Фото П. Азарченко.

 

Подготовил Вольф Рубинчик, г. Минск

wrubinchyk@gmail.com

Опубликовано 26 июня 2016    23:21

 

 

1946 – «год Холмова»

(Русский текст внизу)

1946 – «год Холмава»

1946-ы. Другі (для Беларусі) мірны год пасля вызвалення ў ліпені 1944-га. Жыццё быццам бы пакрысе вяртаецца ў даваенныя берагі, нягледзячы на тое, што антыбальшавіцкі супраціў у заходніх абласцях не ўтаймаваны. У сталіцы харчоў і жытла востра не хапае, аднак…

У лютым ужо ладзяцца выбары ў Вярхоўны Савет СССР. Як вяшчае часопіс «Вожык», «Разбіўшы фашысцкіх нягоднікаў зброд, / За Сталінскі блок галасуе народ!» Меўся на ўвазе «блок камуністаў і беспартыйных» – у БССР ён сабраў звыш 99% галасоў (для параўнання: у Літве – 95,4%, у Эстоніі – 94,36%, там людзі былі менш запалоханыя).

У Нюрнбергу судзяць галоўных качагараў нацызму, у Маскве – іх расійскіх памагатых (перадусім уласаўцаў), у Мінску – розную адносна дробную навалач, камендантаў, паліцаяў ды перакладчыкаў гестапа. Затое іменна дэлегат БССР (Кузьма Кісялёў) прапануе на І сесіі ААН у Лондане рэзалюцыю супраць ваенных злачынцаў і ўваходзіць у аналы… Тым часам Ілья Клаз піша шчымлівы верш пра Мінск: «Кто назвал тебя городом / Если остался / Только щебень, / Да пепел, / Да битый кирпич?..»

Узровень жыцця ў 1946 г. можна сабе ўявіць (ці праз 70 гадоў няможна?), але паэзію ў Беларусі шчыра вітаюць. Пад канец лютага ў Мінск прыязджае малады паэт Леў Ашанін са сваёй «Легендой о защитниках Бреста»: «В Минске враг, кругом паучий крест, / Но стоит, как прежде крепость Брест…» Дарэчы, тэма гераічнай абароны Брэсцкай крэпасці 1941 г. стала ў СССР папулярнай значна раней за 1950-я гады. Акурат у 1946 г. апублікаваў сваю баладу «У Брэсце» і Максім Танк:

У Брэсце, у Брэсце,

У слаўным месце

Бароняць крэпасць нашы салдаты,

А смерць над Бугам

Сядзіць, чакае,

Калі замоўкнуць грымець гранаты.

Увогуле М. Танк тварыў тады шмат: амаль у кожным нумары часопіса «Беларусь» пад кардоннай вокладкай таіліся яго вершы. На жаль, не ўцёк выдатны творца і ад прапагандных заданняў, груба напаўшы на польскага генерала Андэрса: «…спіс «заслуг» пана Андэрса нічым не адрозніваецца ад спісаў «заслуг» іншых фашысцкіх бандытаў» («Вожык», № 8, 1946). Ды што казаць, калі праз пару гадоў «фашыстам» для сталінцаў зробіцца і правадыр югаслаўскіх партызан Ёсіп Броз Ціта…

Як бы там ні было, у савецкай Беларусі не толькі шукалі ворагаў, а і будавалі, будавалі… Якраз у маі 1946 г. «на ўсю рэспубліку прагучаў голас маладых мінчан, якія заклікалі моладзь рэспублікі дапамагчы будаўніцтву аўтамабільнага і трактарнага завода» («Беларусь», № 7, 1946). У кастрычніку ў сталіцы была пушчана аўтаматычная тэлефонная станцыя. Паўставала з руін і перыферыя: так, пад канец года на Нараўлянскай суднабудаўнічай верфі запрацаваў новы лесапільны завод.

Ва ўрадзе помнілі, што «працоўным масам» апрача бізуноў патрэбныя моркаўкі. У чэрвені нейкі Лявонцьеў праз «Советскую Белоруссию» заклікаў «хутчэй аднаўляць паркі культуры і адпачынку». На парадзе ў Маскве (ліпень) беларуская дэлегацыя паказала свой каронны нумар – вялізную вазу, сплеценую з целаў фізкультурнікаў. Што характэрна, гэты нумар дажыў да ХХІ ст… У пачатку 1946 г. у Віцебску адкрылася крама для продажу кніг і культтавараў, улетку ў горад вярнулася карцінная галерэя Юдэля Пэна (звыш 200 работ), а ў верасні з Новасібірска ў Мінск прыехаў Дзяржаўны яўрэйскі тэатр БССР.

Знайшлося «месца пад Сонцам» і для шахматыстаў: сціплае, але ў пачатку 1946 г. беларускія гульцы аб’ектыўна не маглі разлічваць на многае. Як паведамляе газета «Вечерний Гродно»: «Пасля прыезду ў 1945 годзе… Ратміра Холмава пачалі адраджацца ў горадзе шахматы. Вялікай праблемай была практычна поўная адсутнасць у Гродна шахмат. У горадзе ў той час мелася толькі чатыры камплекты, тры з іх – у Доме афіцэраў». Тым не менш, працягвае аўтар, у пачатку 1946 г. быў праведзены гарадскі чэмпіянат і была створана гродзенская шахматна-шашачная секцыя.

У біяграфіях Р. Холмава «злёту» выйграны ім чэмпіянат Гродна чамусьці не згадваўся – толькі чэмпіянат Архангельска 1945 г. Дзякуючы свайму «статусу» чэмпіён двух гарадоў, ды яшчэ камсамолец, быў запрошаны ў Мінск на трэніровачны турнір першакатэгорнікаў. Дакладней, турнір адбыўся ў доме адпачынку ў Ждановічах, і зразумела, чаму. «Мне давялося ў 1946 г. быць у Мінску. Увесь цэнтр… быў разбураны», – сведчыў будучы майстар Абрам Ройзман у часопісе «Шахматы» (№ 3, 2008). Праўда, у тым жа годзе ён пабываў у парку Горкага і «ўбачыў там дзеючы шахматны павільён у форме круга. Столікі стаялі ўздоўж сцен, а пасярэдзіне была кветкавая клумба. Цікава, што шахматны павільён быў адбудаваны сярод першых. Запомніліся Шагаловіч… і Чэмерыкін, якія гулялі без гадзінніка». Але павільён, што працаваў і да вайны, быў адбудаваны ўжо ўлетку, пасля турніру першакатэгорнікаў, праведзенага ўвесну. Пра ход турніру можна даведацца, напрыклад, з наступных дзвюх заметак («Сталинская молодежь», 12 і 19 красавіка 1946):

1946-1 1946-2

Заслугоўваюць увагі прозвішчы Айзенштадт і Гарэнштэйн. Ісак Айзенштадт быў першым кандыдатам у майстры, якога перамог Ратмір Холмаў, і партыя з ім так запомнілася Холмаву, што ён уключыў яе ў зборнік выбранага 1982 г. (у гэтую кнігу ўвайшло ўсяго 63 партыі за 1946-1970 гг.). Насуперак сказанаму ў прадмове Яўгена Ільіна, Айзенштадт не быў на час турніру «ленінградцам» і «варагам»: тады ён жыў у Віцебску і гэтак сама прадстаўляў БССР, як Р. Холмаў. Прывядзем памятную партыю з каментарыямі самога Холмава:

Холмаў – Айзенштадт (Ждановічы, 1946)

1.е4 с5 2.Kс3 Kс6 3.g3 g6 4.Cg2 Cg7 5.d3 e6 6.Kge2 Kge7. План белых палягае ў тым, каб падрыхтаваць пешачны наступ на каралеўскім флангу. У процівагу гэтаму чорныя пры падтрымцы дальнабойнага слана g7 імкнуцца атакаваць ферзевы фланг. 7.Сf4. Звычайна гуляюць 7.Се3 і 8.Фd2. 7…е5. Верагодна, наймацнейшым пярэчаннем на 7.Сf4 быў ход 7…d5! Тут гэта больш выгадна, чым у звычайным варыянце 7.0-0 d5 8.еd еd 9.Кf4, дзе белыя вымушаюць рух чорнай пешкі на d4, у выніку чаго Cg7 страчвае сваю дальнабойнасць, а Cg2 атрымлівае больш прасторы для дзейнасці. 8.Се3 Кd4 9.0-0 d6 10.f4 Се6 11.h3. Абавязкова! Чорныя пагражалі 11…Фd7 і 12…Сg4, пасля чаго прагнаць слана было б вельмі цяжка. 11…Фd7 12.Крh2 h5. Іншая магчымасць – 12…0-0, каб, карыстаючыся добрым развіццём, на 13.g4 гуляць 13…f5 з далейшым Та8-е8. 13.Кd5? Памылка, лепей было 13.Фd2. 13…С:d5 14.еd h4? Памылка ў адказ! Пасля 14…Кеf5 15.Сf2 0-0-0 чорныя захоплівалі ініцыятыву. Заняўшыся выйгрышам пешкі, чорныя не ўлічваюць, што за яе белыя атрымліваюць больш чым дастатковую кампенсацыю. 15.g4 K:e2 16.Ф:e2 ef 17.C:f4 C:b2 18.Тab1. Нічога не давала 18.Тае1 Сс3 19.Сg5 С:е1 20.Т:е1 f6! 21.С:f6 Тh7 22.Фе4 0-0-0 23.С:е7 Те8, і чорныя захоўвалі матэрыяльную перавагу. 18…Сf6 19.Крh1 0-0. Не кожнаму па гусце 19…0-0-0 з-за 20.Сh2 Кg8 21.Фd2, і чорныя фігуры размешчаны няўдала, а ў белых перспектывы атакі. 20.Фf2 Сg7. Вымушана (пагражала 21.С:d6). У выпадку 20…g5 21.Се3! гублялася пешка g5. 21.Ф:h4 Тае8 22.Сg5 Кс8 23.Сf6 С:f6 24.Т:f6. Белыя дабіліся аслаблення чорных палёў і працягваюць націск. 24…Крg7 25.Тbf1 Тh8. Больш упарта было 25…Ке7 з пераводам каня на g8. Праўда, і тут пасля 26.Фg3 Тd8 27.h4 Кg8 28.g5 К:f6 29.gf+ Kph7 30.h5 Tg8 31.Ce4 або 30…Th8 31.Ch3! белыя мелі ўсе шансы на перамогу. 26.Фg5 Te7. У выпадку 26…Те5 27.Фf4 Тf8 28.Се4 белыя таксама атрымлівалі неадхільную атаку. 27.Се4!! Фе8. Калі 27…Т:h3+, то 28.Крg2 Тh6 29.Т:g6+! fg 30.Фf6+ Kpg8 31.Фf8+ Kph7 32.C:g6+!! Kp:g6 33. Tf6+ Kpg5 34.Ф:h6+ Kp:g4 35.Tf4X. Або 29…Т:g6 30.C:g6 fg 31.Фf6+ Kpg8 32.Фf8+ Kph7 33.Th1X. 28.h4 Th7. Чорныя нічога не могуць проціпаставіць атацы белых, якая ўсё нарастае. 29.h5 Kpg8 30.Фf4. Пагражае 31.С:g6. Чорныя вымушаны аддаць якасць. 30…Т:е4 31.Ф:е4 Ф:е4 32.dе gh 33.g5 Тg7 34. g6! Выкарыстоўваючы кепскае становішча каня, белыя чотка рэалізуюць матэрыяльную перавагу. 34…T:g6 35.T:f7 Kb6 36.T:b7 Kc4 37.T:a7 Kd2 38.Tg1 T:g1+ 39.Kp:g1 K:e4 40.a4 Kc3 41.a5 K:d5 42.Tb7 Kb4 43.T:b4! Чорныя здаліся.

Доктар хімічных навук, прафесар Ісак Навумавіч Айзенштадт нарадзіўся ў Петраградзе ў 1919 г., а памёр ужо ў Санкт-Пецярбургу, прычым у адзін дзень з Давідам Бранштэйнам (5 снежня 2006 г.). Ён не раз паспяхова выступаў у чэмпіянатах роднага горада, у 1961 г. атрымаў званне майстра спорту. У першай палове 1946 г. І. Айзенштадт разам з брэсцкім майстрам Уладзімірам Сайгіным, лаўрэатам Сталінскай прэміі паэтам Аркадзем Куляшовым, прафесарам Іванам Вятохіным, згаданым вышэй капітанам Чэмерыкіным і іншымі ўвайшоў у кіраўніцтва адноўленай шахматна-шашачнай секцыі пры спорткамітэце БССР. Узначаліў секцыю майстар Гаўрыла Верасаў, які захоўваў званне чэмпіёна рэспублікі з 1941 г. Аднак аднаасобным чэмпіёнам Мінска-1946 яму стаць не ўдалося… Пра гэта найлепш раскажа заметка з газеты «Звязда» (03.04.1946). Не выключана, што сам Верасаў яе і напісаў: у чэрвені 1946 г. у «Звяздзе» аднавіўся шахматны аддзел пад яго рэдакцыяй.

1946-3

Толькі сёлета я даведаўся, што Рафаіл Якаўлевіч Гарэнштэйн (1923, Кіеў – 2012, Масква), выхаванец Кіеўскага Палаца піянераў, майстар спорту з 1958 г. і выдатны трэнер, унёс уклад і ў развіццё беларускіх шахмат. Вядома, для першакатэгорніка стаць нароўні з майстрам у чэмпіянаце Мінска было не абы-якім поспехам. Крыху пазней, як сведчыць «Шахматная еврейская энциклопедия», Р. Гарэнштэйн пераехаў у Львоў, дзе таксама выйграў першынство горада (1949).

І ўсё ж найбольшых поспехаў з маладых ігракоў (Холмаў, Айзенштадт, Гарэнштэйн) дабіўся ў рэшце рэшт Ратмір Дзмітрыевіч (1925, Шанкурск – 2006, Масква) – майстар з 1947 г., чэмпіён БССР 1948 г. (11,5 з 13 – перамога не стала сенсацыяй), гросмайстар з 1961 г., прызёр чэмпіянату СССР 1963 г. Пад канец жыцця ён не раз успамінаў тры гады (1946–1948), калі выступаў за нашу рэспубліку… Працытуем «Шахматное обозрение» (№ 5, 2000):

Урачы рэкамендавалі мне перабрацца з прыморскага Архангельска ў месца з больш сухім кліматам. У той час якраз набіралі спецыялістаў у новыя заходнія вобласці СССР, і маю маці перавялі на працу ў беларускі горад Гродна. Я вырашыў паехаць разам з ёй. У Гродна ў параўнанні з Расіяй уразіла мноства прадуктаў, да таго ж усё каштавала ў два разы дзешавей: там яшчэ не было калгасаў, і сяляне не развучыліся працаваць. Працаваў я спартыўным інструктарам. У 46-м годзе выйграў беларускі рэспубліканскі турнір першай катэгорыі.

1947

Партыя Сімагін – Холмаў з паўфіналу ХVI чэмпіянату СССР, Масква, 1947 г.

У Беларусі Холмаў стварыў сям’ю, меў сяброў… Ён ахвотна заязджаў да нас на турніры – і ў 1980-х, і ў 1990-х, і нават на пачатку 2000-х.

Згадаем яшчэ адзін эпізод з шахматнага жыцця БССР. Газета «Віцебскі рабочы» 13.11.1946 адсправаздачылася, што «днямі, упершыню пасля вызвалення горада, адбыўся трэніровачны шахматны турнір, у якім прынялі ўдзел адзінаццаць шахматыстаў Віцебска. Першае месца з рэзультатам 9,5 ачка з 10 магчымых заняў першакатэгорнік Смірноў, другое месца – другакатэгорнік Лейко – 8 ачкоў, трэцяе месца – Міронаў – 6 ачкоў. Чатыры ўдзельнікі турніра набралі неабходную норму… для атрымання чацвертай катэгорыі па шахматах».

Падрыхтаваў Вольф Рубінчык, г. Мінск

wrubinchyk[at]gmail.com

25 мая 2016

***

1946-й. Второй (для Беларуси) мирный год после освобождения в июле 1944 года. Жизнь вроде бы понемногу возвращается в довоенные берега, несмотря на то, что антибольшевистское сопротивление в западных областях не усмирено. В столице продовольствия и жилья остро не хватает, однако…

В феврале уже проводятся выборы в Верховный Совет СССР. Как вещает журнал «Вожык»,«Разбивши фашистских негодников сброд, / За Сталинский блок голосует народ!» Имелся в виду «блок коммунистов и беспартийных» – в БССР он собрал свыше 99% голосов (для сравнения: в Литве – 95,4% , в Эстонии – 94,36%, там люди были менее запуганы).

В Нюрнберге судят главных кочегаров нацизма, в Москве – их российских помощников (прежде всего власовцев), в Минске – разную относительно мелкую сволочь, комендантов, полицаев и переводчиков гестапо. Зато именно делегат БССР (Кузьма Киселев) предлагает на 1-й сессии ООН в Лондоне резолюцию против военных преступников и входит в анналы… Тем временем Илья Клаз пишет щемящее стихотворение о Минске: «Кто назвал тебя городом / Если остался / Только щебень, / Да пепел, / Да битый кирпич?..»

Уровень жизни в 1946 г. можно себе представить (или через 70 лет нельзя?), но поэзию в Беларуси искренне приветствуют. В конце февраля в Минск приезжает молодой поэт Лев Ошанин со своей «Легендой о защитниках Бреста»: «В Минске враг, кругом паучий крест, / Но стоит, как прежде крепость Брест…» Кстати, тема героической обороны Брестской крепости 1941 г. стала в СССР популярной гораздо раньше, чем в 1950-е годы. Как раз в 1946 г. опубликовал свою балладу «У Брэсце» и Максим Танк:

В Бресте, в Бресте,

В славном месте

Защищают крепость наши солдаты,

А смерть над Бугом

Сидит, ждет,

Когда замолкнут греметь гранаты.

Вообще М. Танк творил тогда много: почти в каждом номере журнала «Беларусь» под картонной обложкой таились его стихи. К сожалению, не избежал замечательный поэт и пропагандистских заданий. Так, он грубо напал на польского генерала Андерса: «… список «заслуг» господина Андерса ничем не отличается от списков «заслуг» других фашистских бандитов» («Вожык», № 8, 1946). Да что говорить, если через пару лет «фашистом» для сталинцев станет и вождь югославских партизан Иосип Броз Тито…

Как бы там ни было, в советской Беларуси не только искали врагов, но и строили, строили… Как раз в мае 1946 г. «на всю республику прозвучал голос молодых минчан, которые призывали молодежь республики помочь строительству автомобильного и тракторного завода» («Беларусь» , № 7, 1946). В октябре в столице была пущена автоматическая телефонная станция. Вставала из руин и периферия: так, под конец года на Наровлянской судостроительной верфи заработал новый лесопильный завод.

В правительстве помнили, что «трудящимся массам», помимо кнутов, нужны пряники. В июне некий Леонтьев через «Советскую Белоруссию» призвал «скорее восстанавливать парки культуры и отдыха». На параде в Москве (июль) белорусская делегация показала свой коронный номер – огромную вазу, сплетенную из тел физкультурников. Что характерно, этот номер дожил до XXI века… В начале 1946 г. в Витебске открылся магазин для продажи книг и культтоваров, летом в город вернулась картинная галерея Иегуды (Юделя) Пэна (свыше 200 работ), а в сентябре из Новосибирска в Минск приехал Государственный еврейский театр БССР.

Нашлось «место под Солнцем» и для шахматистов: скромное, но в начале 1946 года белорусские игроки объективно не могли рассчитывать на многое. Как сообщает газета «Вечерний Гродно»: «После приезда в 1945 году … Ратмира Холмова начали возрождаться в городе шахматы. Большой проблемой было практически полное отсутствие в Гродно шахмат. В городе в то время имелось только четыре комплекта, три из них – в Доме офицеров». Тем не менее, продолжает автор, в начале 1946 г. был проведен городской чемпионат и создана гродненская шахматно-шашечная секция.

В биографиях Р. Холмова «сходу» выигранный им чемпионат Гродно почему-то не упоминался – только чемпионат Архангельска 1945 г. Благодаря своему «статусу» чемпион двух городов, да еще комсомолец, был приглашен в Минск на тренировочный турнир первокатегорников. Точнее, турнир состоялся в доме отдыха в Ждановичах, и понятно, почему. «Мне пришлось в 1946 г. быть в Минске. Весь центр… был разрушен», – свидетельствовал будущий мастер Абрам Ройзман в журнале «Шахматы» (№ 3, 2008). Правда, в том же году он побывал в парке Горького и «увидел там функционирующий шахматный павильон в форме круга. Столики стояли вдоль стен, а в середине была цветочная клумба. Интересно, что шахматный павильон был сооружен в числе первых. Запомнились Шагалович … и Чемерикин, которые играли без часов». Но павильон, что работал и до войны, был отстроен уже летом, после турнира первокатегорников, проведенного весной. О ходе турнира можно узнать, например, из следующих двух заметок («Сталинская молодежь», 12 и 19 апреля 1946):

1946-1 1946-2

Заслуживают внимания фамилии Айзенштадт и Горенштейн. Исаак Айзенштадт был первым кандидатом в мастера, которого победил Ратмир Холмов, и партия с ним так запомнилась Холмову, что он включил ее в сборник избранного 1982 г. (в эту книгу вошло всего 63 партии за 1946–1970 гг.). Вопреки сказанному в предисловии Евгения Ильина, Айзенштадт не был во время турнира «ленинградцем» и «варягом»: тогда он жил в Витебске и так же представлял БССР, как и Р. Холмов. Приведем памятную партию с комментариями самого Холмова:

Холмов – Айзенштадт (Ждановичи, 1946)

1.е4 с5 2.Kс3 Kс6 3.g3 g6 4.Cg2 Cg7 5.d3 e6 6.Kge2 Kge7. План белых заключается в подготовке пешечного наступления на королевском фланге. В противовес этому черные при поддержке дальнобойного слона g7 стремятся атаковать ферзевый фланг. 7.Сf4. Обычно играют 7.Се3 и 8.Фd2. 7…е5. Вероятно, сильнейшим возражением на 7.Сf4 был ход 7…d5! Здесь это выгоднее, чем в обычном варианте 7.0-0 d5 8.еd еd 9.Кf4, где белые вынуждают движение черной пешки на d4, в результате чего Cg7 утрачивает свою дальнобойность, а Cg2 получает более обширное поле деятельности. 8.Се3 Кd4 9.0-0 d6 10.f4 Се6 11.h3. Обязательно! Черные угрожали 11…Фd7 и 12…Сg4, после чего прогнать слона было бы очень трудно. 11…Фd7 12.Крh2 h5. Другая возможность – 12…0-0, чтобы пользуясь хорошим развитием, на 13.g4 играть 13…f5 с последующим Ла8-е8. 13.Кd5? Ошибка. Следовало предпочесть 13.Фd2. 13…С:d5 14.еd h4? Ответная ошибка! После 14…Кеf5 15.Сf2 0-0-0 черные захватывали инициативу. Увлекшись выигрышем пешки, черные не учитывают, что за нее белые получают более чем достаточную компенсацию. 15.g4 K:e2 16.Ф:e2 ef 17.C:f4 C:b2 18.Лab1. Ничего не давало 18.Лае1 Сс3 19.Сg5 С:е1 20.Л:е1 f6! 21.С:f6 Лh7 22.Фе4 0-0-0 23.С:е7 Ле8, и черные сохраняли материальный перевес. 18…Сf6 19.Крh1 0-0. Не каждому по вкусу 19…0-0-0 из-за 20.Сh2 Кg8 21.Фd2, и черные фигуры расположены неудачно, в то время как у белых перспективы атаки. 20.Фf2 Сg7. Вынужденно (грозило 21.С:d6). В случае 20…g5 21.Се3! терялась пешка g5. 21.Ф:h4 Лае8 22.Сg5 Кс8 23.Сf6 С:f6 24.Л:f6. Белые добились ослабления черных полей и продолжают нажим. 24…Крg7 25.Лbf1 Лh8. Более упорно было 25…Ке7 с переводом коня на g8. Правда, и здесь после 26.Фg3 Лd8 27.h4 Кg8 28.g5 К:f6 29.gf+ Kph7 30.h5 Лg8 31.Ce4 или 30…Лh8 31.Ch3! белые имели все шансы на победу. 26.Фg5 Лe7. В случае 26…Ле5 27.Фf4 Лf8 28.Се4 белые также получали неотразимую атаку. 27.Се4!! Фе8. Если 27…Л:h3+, то 28.Крg2 Лh6 29.Л:g6+! fg 30.Фf6+ Kpg8 31.Фf8+ Kph7 32.C:g6+!! Kp:g6 33.Лf6+ Kpg5 34.Ф:h6+ Kp:g4 35.Лf4X. Или 29…Л:g6 30.C:g6 fg 31.Фf6+ Kpg8 32.Фf8+ Kph7 33.Лh1X. 28.h4 Лh7. Черные ничего не могут противопоставить нарастающей атаке белых. 29.h5 Kpg8 30.Фf4. Угрожает 31.С:g6. Черные вынуждены отдать качество. 30…Л:е4 31.Ф:е4 Ф:е4 32.dе gh 33.g5 Лg7 34. g6! Используя плохое положение коня, белые четко реализуют материальное преимущество. 34…Л:g6 35.Л:f7 Kb6 36.Л:b7 Kc4 37.Л:a7 Kd2 38.Лg1 Л:g1+ 39.Kp:g1 K:e4 40.a4 Kc3 41.a5 K:d5 42.Лb7 Kb4 43.Л:b4! Черные сдались.

Доктор химических наук, профессор Исаак Наумович Айзенштадт родился в Петрограде в 1919 г., а умер уже в Санкт-Петербурге, причем в один день с Давидом Бронштейном (5 декабря 2006 г.). Он не раз успешно выступал в чемпионатах родного города, в 1961 году получил звание мастера спорта. В первой половине 1946 г. И. Айзенштадт вместе с брестским мастером Владимиром Сайгиным, лауреатом Сталинской премии поэтом Аркадием Кулешовым, профессором Иваном Ветохиным, упомянутым выше капитаном Чемерикиным и другими вошел в руководство восстановленной шахматно-шашечной секции при спорткомитете БССР. Возглавил секцию мастер Гавриил Вересов, который сохранял звание чемпиона республики с 1941 г. Однако единоличным чемпионом Минска-1946 ему стать не удалось… Об этом лучше расскажет заметка из газеты «Звезда» (03.04.1946). Не исключено, что сам Вересов ее и написал: в июне 1946 г. в «Звезде» возобновился шахматный отдел под его редакцией.

1946-3

Только в этом году я узнал, что Рафаил Яковлевич Горенштейн (1923, Киев – 2012, Москва), воспитанник Киевского Дворца пионеров, мастер спорта с 1958 года и отличный тренер, внес вклад и в развитие белорусских шахмат. Конечно, для первокатегорника стать наравне с мастером в чемпионате Минска было немалым успехом. Чуть позже, как свидетельствует «Шахматная еврейская энциклопедия», Р. Горенштейн переехал во Львов, где также выиграл первенство города (1949).

И все же наибольших успехов среди молодых игроков (Холмов, Айзенштадт, Горенштейн) добился в конце концов Ратмир Дмитриевич (1925, Шенкурск – 2006, Москва) – мастер с 1947 года, чемпион БССР 1948 г. (11,5 из 13 – победа не стала сенсацией), гроссмейстер с 1961 года, призер чемпионата СССР 1963 г. Под конец жизни он не раз вспоминал три года (1946–1948), когда выступал за нашу республику … Процитируем «Шахматное обозрение» (№ 5, 2000):

Врачи рекомендовали мне перебраться из приморского Архангельска в место с более сухим климатом. В то время как раз набирали специалистов в новые западные области СССР, и мою мать перевели на работу в белорусский город Гродно. Я решил отправиться вместе с ней. В Гродно по сравнению с Россией поразило изобилие продуктов, к тому же стоило всё в два раза дешевле: там еще не было колхозов, и крестьяне не разучились трудиться. Работал я спортивным инструктором. В 46-м году выиграл белорусский республиканский турнир первой категории. 

 

1947

Партия Симагин – Холмов из полуфинала ХVI чемпионата СССР, Москва, 1947 г.

В Беларуси Холмов создал семью, имел друзей … Он охотно заезжал к нам на турниры – и в 1980-х, и в 1990-х, и даже в начале 2000-х.

Вспомним еще один эпизод из шахматной жизни БССР. Газета «Витебский рабочий» 13.11.1946 отчиталась, что «на днях, впервые после освобождения города, состоялся тренировочный шахматный турнир, в котором приняли участие одиннадцать шахматистов Витебска. Первое место с результатом 9,5 очка из 10 возможных занял первокатегорник Смирнов, второе место – второкатегорник Лейко – 8 очков, третье место – Миронов – 6 очков. Четыре участника турнира набрали необходимую норму … для получения четвертой категории по шахматам».

Подготовил Вольф Рубинчик

wrubinchyk[at]gmail.com

Перевод редактора сайта.

Опубликовано 25 мая 2016

Памятка былого величия

shah_evr_enzikl

(Бердичевский И. А. Шахматная еврейская энциклопедия. – Москва: «Russian Chess House», 2016. – 320 с. 1500 экз.)

Книга, о которой я пишу, готовилась несколько лет, поступила в печать в январе 2016 г. и пришла к читателям совсем недавно, весной 2016 г. Презентация ее состоялась в одной из московских библиотек 21.04.2016. Рекламный ролик можно посмотреть здесь.

«Шахматная еврейская энциклопедия» (далее «ШЕЭ») – энциклопедия авторская. Жанр предполагает немалую долю субъективности при подборе и подаче материала (с чем я столкнулся, когда лет 10 назад редактировал «всеобъемлющий» опус канадского профессора о писателях-евреях из Беларуси…). Тем не менее жанр этот вполне достойный, пользуется популярностью у авторов и книгоиздателей. Особенно, добавлю не без ехидства, в наше время, когда изобильны интернет-источники и доступны системы машинного перевода.

К чести Игоря Бердичевского, он не пошел путем наименьшего сопротивления: «Википедия» и «Электронная еврейская энциклопедия» из его труда не выпирают, присутствуют как бы на заднем плане. Большинство статей «ШЕЭ» имеют самостоятельное значение, во многих сообщаются малоизвестные, да и просто неизвестные публике факты. Видимо, осознав, что качественно подготовить к печати тысячу с лишним статей (число постепенно росло; в конечном варианте их более 1300) одному человеку вряд ли под силу, международный гроссмейстер привлек в помощники ряд известных в шахматном мире людей – от «А» (Авербах) до «Ф» (Файбисович), проявив тем самым и недюжинные организаторские способности.

Разумеется, если сравнивать коллектив, работавший над книгой о шахматистах-евреях, с командой энциклопедического словаря «Шахматы» (1990), то он несколько уступает и по количеству членов, и по «весу». Напомню, главным редактором словаря 1990 г. выступил экс-чемпион мира Анатолий Карпов, главред «ШЕЭ» – шахматный литератор Сергей Воронков. Может быть, по этой причине И. Бердичевский – заявленный как автор и главный инициатор проекта «ШЕЭ» – не замахнулся на более объемное и сложное издание.

В отличие от словаря четвертьвековой давности, в «ШЕЭ» нет, к примеру, фотографий шахматистов, примеров творчества (помимо вариантов, разработанных героями книги), изображений артефактов и знаковых мест. Под твердой обложкой с золотым тиснением, на страницах большого формата – лишь тексты… Правда, следует заметить, что они более «разговорные», живые, чем в позднесоветском издании, в чем немалая заслуга стильредактора, того же С. Воронкова. По стилю «ШЕЭ» ближе к «Шахматному словарю» 1964 года, хотя, конечно, полвека назад в советских справочниках немыслимы были анекдоты вроде того, что в 2016 г. рассказан о жене Михаила Ботвинника: «И уже осенью 1936, когда муж начал “вкалывать” по 12 часов в сутки над кандидатской диссертацией, она, опасаясь за его здоровье, не без юмора составила “План занятий самого умного мальчика в мире М. М. Ботвинника”» («ШЕЭ», с. 40).

Очевидно, редакционный коллектив не ставил перед собой строго научно-исследовательских задач – тут вспоминается самопрезентация хулиганской энциклопедии «Луркоморье» («в отличие от википедии, мы не ставим своей целью написать обо всем на свете сразу и не руководствуемся мифическими критериями «значимости» и «энциклопедичности». Само получается»). Но даже при этом некоторые слишком уж специфические отзывы о шахматистах можно было не приводить либо сократить… К примеру, в статье об уроженце Бреста, американском мастере Абраме Купчике, приведено высказывание А. Денкера: «Интересно было бы знать, чего он мог добиться, не будь он таким маленьким, запуганным зайчиком» – как минимум слово «зайчиком» представляется избыточным.

Не могу поручиться за достоверность информации во всех статьях «ШЕЭ», тем более что в них говорится не только о гроссмейстерах и мастерах, но и о шахматистах, «широко известных в узких кругах» – уровня кандидата в мастера, а иногда и ниже. Представлены как игроки за доской, так и переписочники, и шахматные композиторы. О половине персоналий я ранее и не слышал: понятно, это не значит, что они не заслуживали включения в энциклопедию. Автор проявил особый интерес к жертвам Катастрофы и евреям-шахматистам, сражавшимся с нацизмом, и даже поэтому авторская позиция заслуживает уважения. Любопытно, что И. Бердичевский (в отличие от многих своих предшественников) не стремился «раздувать» объем за счет известных шахматистов, чья принадлежность к еврейству сомнительна или не доказана. В «ШЕЭ» нет, к примеру, К. Шлехтера, Б. Спасского, В. Крамника…

Уроженцы Беларуси и те люди шахмат, кто служил/работал в наших краях, довольно обширно представлены на страницах «ШЕЭ» – их более 5% от общего числа персоналий (я насчитал 74 фамилии). Поскольку лучше раз увидеть, приведу целиком пару статей о шахматистах, которые сейчас «не на слуху» в Беларуси:

Волович Анатолий Абрамович, Volovich Anatoly (21.09.1936, Осиповичи, Могилевская обл. – 22.07.2014, Бока-Ратон, Флорида), мастер спорта СССР (1957), тренер. С 1985 жил в США.

Его отец был репрессирован (1937). Окончил МИНХиГП им. Губкина. Кандидат химических наук. Работал конструктором в проектном институте министерства энергетики.

Серебряный призер Всемирной студенческой олимпиады (1959). Чемпион Москвы (1967; 1969, 2-е). Участник полуфиналов (1960, 1963, 1969) и финала (1967, по швейцарской системе) чемпионата СССР. Вице-чемпион ЦШК СССР (1975). Тренер-секундант Б. Спасского на турнире претендентов в Монпелье (1985).

«Безусловно, он был очень талантлив. И, как шахматист, реализовался не более, чем наполовину… Главный талант Воловича был в общении. Жизнерадостностью, веселостью, доброжелательностью он привлекал к себе людей» (Ан. Быховский).

Колодкин Юлий Ефимович, Kolodkin Yuly (2.02.1922, Шацк, Белоруссия – 25.09.2013, Бостон), кандидат в мастера, национальный мастер. С 1936 жил в Ленинграде, с 1979 – в США.

Участник войны, был тяжело ранен. Окончил 2-й Ленинградский мединститут. Уролог.

Тренер Л. Шамаев. Был в дружеских отношениях с Заком, Корчным, Спасским, Столяром, Таймановым. «Юлий обладал и такими замечательными качествами, как щедрость и желание помочь окружающим, особенно друзьям-шахматистам. Он внес большой вклад в развитие шахматной жизни в районе Большого Бостона. Он прожил долгую, счастливую жизнь, и на всем его протяжении игра в шахматы оставалась его самым любимым занятием. Даже тогда, когда он был уже очень серьезно болен, почти полностью потерял зрение и не мог больше играть, он постоянно вспоминал сыгранные партии, знаменитых шахматистов, с которыми ему довелось встречаться, следил за новостями шахматной жизни, и это поддерживало его и помогало преодолевать недуг» (Б. Постовский).

Мне кажется, написано с душой, да и в целом сведения о белорусских евреях поданы хорошо. Открытием для меня стало, например, что уроженец Тимковичей Александр (Авесалим) Мацкевич (1916-2005, умер в Израиле) был «основателем харьковской шахматной школы». Мастер Александр Рыскин, 1963 г. р., который в 1980-х претендовал на лидерство в БССР, благодаря «ШЕЭ» «отыскался» в Самаре, где, оказывается, возглавил бридж-клуб…

В некоторых статьях имеются ошибки и шероховатости, но это неизбежные издержки любой энциклопедии. Кое-что отмечу здесь:

– Уроженец Орши И. Д. Каценеленбоген переехал в Ленинград не в 1925-м, а в 1924 г. (см. «Шахматы», № 4, 1924). В статье о нем можно было указать, что шахматист стал чемпионом родного города в 1923 г.

– Международный мастер из Минска, преферансист Д. Э. Новицкий числился главным редактором белорусского журнала «Шахматы» не с 2004 г., а с 2003 г. (он выпустил № 2 в ноябре, когда судебный процесс, касавшийся № 1, не был завершен).

– А. Я. Ройзман (1932-2015) родился не в Минске, а в Бобруйске, и работал тренером-инструктором не в «минском Дворце пионеров», а во Дворце шахмат и шашек (позже – в Республиканском центре олимпийской подготовки по тому же адресу «Маркса, 10»).

– К. М. Скегина чемпионкой БССР стала не в 1957-м, а в 1956 г.

– Вряд ли было уместно в статье об израильском мастере Менахеме Орене (1902-1962) указывать местом рождения «Ружаны, Польша». Ружаны ныне относятся к Брестской области, а в 1902 г. были частью Российской империи…

Увы, И. Бердичевский, который в 2013 г. консультировался со мной по поводу некоторых биографий (и поблагодарил во вступительном очерке), продемонстрировал далеко не весь «белорусский материал». Полагаю, многие неточности будут исправлены при переиздании «ШЕЭ»: во всяком случае, в сети пишут, что оно готовится. Надеясь на это, укажу здесь, кому из игроков и композиторов, имевших отношение к Беларуси, еще можно было бы посвятить отдельные статьи: М. Айзенштадт, И. Аренбург, Р. Герцик, М. Крайчик, Ш. Креленбаум, С. Хвиливицкий, Г. Шмуленсон, Я. Эвентов… Возможно, стоило бы вспомнить и евреек-чемпионок БССР довоенного времени (Дунер, Гарб, Меерович, Шамес…), но уж больно мало о них сведений в открытых источниках.

И еще несколько пожеланий напоследок.

Статью о белорусском проблемисте А. Плостаке (1924-1985) следует дополнить указанием на то, что Аркадий Мордухович был участником войны, тем более, что это отражено на сайте podvignaroda.ru.

Преувеличением мне видится утверждение из статьи о Я. Эйхенбауме (1796-1861) – «автор первой шахматной поэмы на иврите». Как-никак Авраам ибн Эзра написал поэму о шахматах на 7 веков раньше… (кстати, этот средневековый поэт и ученый, по-моему, также заслуживает отдельной статьи, как и автор стихотворного шахматного учебника Леоне Модена, упомянутый в предисловии Бориса Гулько). Хорошо бы рассказать подробнее об И. Зоснице (Соснице?), авторе учебника на древнееврейском языке, по которому учился Акиба Рубинштейн.

* * *

Проект И. Бердичевского завоевал себе «место под Солнцем», что подтверждается откликами на него как на шахматных сайтах (e3e5.com, chess-news.ru), так и в нешахматной периодике (сегодня увидел заметку о выходе «ШЕЭ» в минской газете «Берега»). Тем не менее знакомство с увесистым томом навевает легкую грусть: похоже, что лучшие времена «еврейских шахматистов» – или шахматистов-евреев – уже позади, как и популярность анекдота «Что такое два еврея? – Матч на первенство мира по шахматам». После неудачи Бориса Гельфанда в матче с Вишванатаном Анандом (2012) израильские гроссмейстеры далеки от участия в первенствах мира, да и в «галуте» реальных кандидатов на спор с Магнусом Карлсеном и Хоу Ифань пока что-то не заметно. Гарри Каспаров, aka Вайнштейн, ограничивается участием в шоу вроде «блица со звездами».

Падение роли евреев в шахматах ХХI в. отмечалось уже много лет назад – в частности, витебским журналистом Натаном Берхифандом в его небесспорном эссе. Желание гроссмейстера Бердичевского «показать, что народ, давший миру гениальных художников и музыкантов, писателей и ученых, политиков и религиозных деятелей, оставил ярчайший след и в нашей замечательной игре» вполне легитимно. И всё-таки жаль, что «мыслящему читателю» в аннотации предлагается изучать «мировые процессы, неразрывно связанные с еврейской культурой ХIX и ХХ столетий» (выделено мной): многих ли увлекает былое величие?

Тех, кого труд московского гроссмейстера со товарищи заинтересовал, отсылаю на сайт издательства «Русский шахматный дом» или страницу bs-chess.com, там указано, как приобрести книгу, которая не зря названа «подарочным изданием». Если абстрагироваться от некоторых сомнительных моментов (надо ли принимать на веру спасение сестры Б. Ратнера от Бабьего Яра «праведником» Богатырчуком?), то «ШЕЭ», во всяком случае, будет для любителей истории шахмат неплохим справочником.

Вольф Рубинчик,

г. Минск, 03.05.2016

  wrubinchyk[at]gmail.com 

P.S. В Беларуси “ШЕЭ” можно приобрести у Леонида Шетько (моб. тел. 8-029-3329632, shetko@tut.by).

Опубликовано 3 мая 2016