Мы расшифровали одну интересную передачу 1994 года. Благодарим за присланную аудиозапись г-на Фрейдкина (Basil Freydkin).

* * *

Говорит «Радио Свобода». В эфире – специальная передача к 50-летию освобождения Беларуси от гитлеровской оккупации. В этой программе участвуют бывшие белорусские партизаны – Абрам Арлюк и писатель Валентин Тарас, историк Алексей Литвин. Ведут передачу Василий Крупский и Елена Коломийченко.

В. К. Садясь за эту передачу, я пообещал себе не давать скоропалительных оценок времени, когда, очутившись под ударом мощных армейских группировок Гитлера, Красная Армия, теряя город за городом, республику за республикой, откатывалась назад, на Восток. И мне ли, рожденному после войны, судить людей, очутившихся между молотом тоталитаризма и наковальней нацизма? Но проедьте по современной независимой Беларуси – и вглядитесь, вглядитесь пристально в сотни, нет, в тысячи братских могил, прочтите надписи на памятниках, под которыми лежат останки мирных убиенных людей, белорусов и евреев, поляков и украинцев, русских и грузин. Вот уже пять десятилетий вглядываются они из-под надгробных плит в то, что совершают их потомки.

Е. К. Я нередко думаю: «Почему это происходит?» Почему обязательно должны существовать только две краски: черная и белая, без полутонов? Почему только в этом двуцветии представляется и прошлое, и будущее? Почему так происходит, что всякий раз, когда меняется политическая конъюнктура, возникает новая, подогнанная под сиюминутные требования историческая концепция? И всякий раз теряется чувство меры, которое и есть суть вещей, а ответственность перекладывается на иные плечи. Всё сказанное относится к теме нашей передачи самым непосредственным образом. Попробуем и мы вглядеться в ту войну. Вглядеться сквозь призму воспоминаний ее непосредственных участников, тех, кому удалось пережить оккупацию – пережить для того, чтобы стать свидетелями очередного переписывания событий далекого и кровавого времени, подгонки под сценарий, написанный на этот раз не большевиками, а теми, кто приходит им на смену, примеряя на себя вицмундир национал-патриотов.

В. К. Абрам Арлюк встретил войну зеленым пареньком. Житель белорусского городка Лида, он еще не знал, какие испытания уготовил ему приход немцев.

А. А. Город разрушили, я сам ушел на Восток вместе с армией и попал под Минском в окружение, и меня взяли… я был одет не как красноармеец, но так, как тогда носили, сапоги, брюки синие и гимнастерка, и попал в плен как военный. Я не верю в чудеса, но два раза в жизни у меня было чудо. Попал под Минском в окружение, нас подогнали под Молодечно, и там взяли нам футбольный стадион, около десяти тысяч человек. Ну я уже был еле жив, не кушал… Я там встретил одного армянина – по-моему, он был высшим офицером, но был одет в нормальную одежду красноармейца, и когда выводили на проверку эти все коллабораторы, украинцы с ССом и выискивали, во-первых, комиссаров и евреев, то этот армянин – умный человек, наверное, был, он ко мне обратился: «Слушай, я к тебе буду говорить громко по-армянски, а ты мне тоже ответь на каком-то языке, чтобы думали, что ты тоже какой-то нацмен». Ну я ему отвечал тогда по-древнееврейски (немножко, что я умел – я дома знал). Ну и кругом все русские сказали: «Это армяшки между собой говорят». И пришли раз на проверку, два раза даже, СС и украинцы эти, и они сказали: «Это два армяшки, пускай останутся».

А. Арлюк (Лавит) в центре с еще двумя партизанами возле бывшей партизанской землянки. Фото: yadvashem.org

В. К. Так начиналась война для Абрама Арлюка, которому чудом удалось уцелеть в гетто в небольшом белорусском городке Лида, и который позднее стал белорусским партизаном.

Е. К. Когда передовые немецкие части вошли на территорию Беларуси, будущему писателю Валентину Тарасу было всего 14 (В. Тарас родился 9 февраля 1930 г., т. е. летом 1941 г. ему было 11. – belisrael.info).

В. Т. У меня сохранилась фотография 14-летнего мальчика с партизанской медалью на груди, она сделана в Минске в июле 1944-го. Мальчик на ней – это я, хотя давно уже не я. Он не просто отдалился, но и отделился от меня, оставшись в истории Великой Отечественной войны. Я часто разговариваю с этим мальчиком, вспоминаю вместе с ним о былом, рассказываю ему о том, чего он не знает, и не мог знать в те годы. В эти дни у меня с ним и радостный, и горький разговор. Больше горький, потому что очутись он здесь, в Минске 94-го, он услышал бы очень странные вести, чудовищные вести. Он услышал бы, что, оказывается, мы зря воевали с гитлеровцами, что это была не наша война, что если бы белорусы сидели тихо, не участвовали в Сопротивлении, не помогали партизанам, то немцы белорусов не трогали бы, не жгли бы наши деревни вместе с людьми… Он услышал бы, что, оказывается, солдаты белорусской полиции были борцами за независимость Беларуси, борцами со сталинизмом и большевизмом. Он услышал бы, что немцы, оказывается, были прямо-таки радетелями белорусского народа, обещали ему государственность и даже помогали закладывать ее основы в образе Центральной белорусской рады, помогали создать белорусскую национальную армию, так называемую «самаахову» (самооборону). Услышав такое, тот мальчик-партизан, наверное, сорвал бы с плеча свой карабин… Ну, а я должен разговаривать другим языком. Все эти рассуждения – в лучшем случае, наивные заблуждения тех, кто войны не знает. Вернее, знает только по книгам, кинофильмам, в огромном своем числе – лживым, ходульным, ура-патриотическим. Отбрасывая набившую оскомину пропаганду, кто-то отбрасывает и Великую Отечественную войну. Но, в общем, все эти рассуждения – нечистая политика, попытка переписать, перелицевать, перекрасить историю… Тот мальчик знает, а я помню, как немцы обрушили террор на мирное население Беларуси с первых же шагов по нашей земле, когда никто еще (я говорю о гражданском населении) не сопротивлялся. Я помню, как в июльские дни 41-го гнали бесконечные колонны советских военнопленных, как скот, и обращались с ними хуже, чем со скотом, как опрокидывали конвоиры ведра с водой, выставленные женщинами на дорогу, как растаптывали хлебные куски, как тут же пристреливали того, кто посмел нагнуться за этим куском хлеба. Как же тут было сидеть тихо? Да и вообще, этот посыл («если бы белорусы сидели тихо…»), он грязный, от него за версту разит подлостью, нацизмом, звериной безнравственностью. Ну давайте, допустим на одну минуту, что всё так и есть: белорусы сидят тихо, и немцы их не трогают. Поголовно уничтожают только евреев, а белорусы что, сидят и смотрят? К чести нашего народа, он был возмущен и этим, совесть его была возмущена.

В. Тарас в 2000-х гг. (фото отсюда); тот самый снимок 1944 г.

Что до солдат белорусской полиции, которых в народе называли просто полицаями или «бобиками», то, разумеется, среди них были разные люди. Были те, кто пошел в полицию по недомыслию, из-за растерянности, были те, кто пошел мстить за коллективизацию, за 37-й – закрывая глаза на то, что нацисты ничуть не лучше большевиков… Но больше всего там было всё-таки просто подонков, люмпенов, постоянно поддатого звероватого народца, который мы встречаем и ныне, который готов бежать, а порой и бежит, за Баркашовыми и Анпиловыми – «грабить награбленное». Никаким прообразом белорусской государственности Белорусская центральная рада не была, это была жалкая декорация оккупационного режима – жалкая, да и кровавая. Ну и «самаахова»… Какая она национальная армия, из этой затеи вообще ничего не вышло. «Самаахоўцы» или сдали оружие партизанам, или же с этим оружием сами пришли к ним.

Нет, мальчику-партизану стыдиться не приходится. Я горжусь им и уважаю его, как и всех тех, кто в годы фашистского нашествия брался за оружие. Потому что тогда это был единственно правильный выбор. И то, что германский фашизм был разгромлен под красными знаменами, ничего не меняет и не искажает в сути нашей великой, такой тяжелой Победы. Потому что она явилась фундаментом будущего, в том числе и будущего моей Беларуси как независимого суверенного государства. Не хутора, конечно, наглухо отгороженного от мира доморощенными нацистскими догмами и пронацистскими законами, а светлого национального дома, в котором всем хорошо, чьи окна распахнуты на все четыре стороны… Вот почему и Третье июля, и День Победы – святые праздники. Я поздравляю сегодня своего личного собеседника – мальчика-партизана, который глядит на меня из дали полустолетия, с надеждой и верой во что-то новое, настоящее, чистое, высокое…

В. К. Когда в Германии прошел фильм Алеся Адамовича и Элема Климова «Иди и смотри», один из моих немецких друзей решил уйти из семьи – его отец войну провел в Беларуси. Правда, в карательных операциях не участвовал, автомата за спиной не носил, но потрясенный увиденным сын не мог простить отцу даже этого. И вот однажды, со слезами на глазах, старый немец сказал мне: «Объясни ему, я тут ни при чем. Я не убивал, я лечил».

Е. К. Вот уже третье поколение немцев мучительно носит в себе груз вины за содеянное не ими. Очередной шок немецкое общество испытало прошлой зимой, когда жестоким напоминанием о далекой войне по экранам страны прошел «Список Шиндлера» – фильм о зле и добре, порядочности и предательстве, о человеческом достоинстве и низости. Фильм, выстроенный на полутонах и сомнениях, таких естественных для каждого дня жизни. Алексей Литвин, белорусский историк, заведует отделом истории Великой Отечественной войны в [институте истории] Академии наук Беларуси.

А. Л. Отрицать факт, что кое-где на территории бывшего Советского Союза немецких солдат встречали с цветами, видимо, нет смысла, потому что разные были места и не исключаются такие факты, тем более что в немецкой кинохронике они проходят. Но это не значит, что встречали освободителей. Просто территория Беларуси испокон веков видела многих захватчиков, и мудрость народная где-то учила людей, особенно старшего поколения, что если встретят цветами, хлебом-солью или с образАми, то захватчик не будет столь беспощаден к местному населению. И особенно это практиковалось, когда часто менялась власть в годы гражданской войны. Так что отдельные факты были, но нельзя говорить, что весь народ ждал это [приход немцев] как какое-то чудо, потому что германо-советская война была с самого первого дня, самых первых минут агрессией.

В. К. В последнее время появились публикации такого содержания – и на Западе, и на Востоке – что, мол, партизанское движение на Беларуси было рождено не зверствами гитлеровцев, а, наоборот, провокациями войск НКВД – спецподразделений НКВД, заброшенных на белорусскую территорию, одетых в немецкую форму, которые уничтожали мирное население, чтобы таким образом посеять враждебность по отношению к немцам…

А. Л. Такие заявления являются явно провокационными и, видимо, они рассчитаны на неосведомленного и читателя, и слушателя… Дело в том, что партизанское движение на территории Беларуси, на территории бывшего Советского Союза – это очень многообразное, широкое явление. Объяснять его какими-то двумя-тремя постулатами совершенно неправомерно. По истории партизанского движения за 50 лет на территории Беларуси написана огромная литература, и она довольно объективно освещает возникновение партизанского движения, его развитие… Возможно, есть какой-то перебор, потому что существовали какие-то идеологические установки на освещение партизанского движения, какая-то определенная политизация, но параллельно развивалась литература о партизанском движении и на Западе – английские исследователи, немецкие исследователи… И повсеместно отмечался и размах партизанского движения, и народность этого движения, и эффективность. Оценки и немецких генералов, и западных исследователей, можно сказать, сходятся во мнении, что всё-таки это было новое явление – не только для Второй мировой войны, но и для войн современности.

Что касается партизанского движения в Беларуси в годы войны, то оно имеет свою очень глубокую историю, и создание его проходило по нескольким направлениям. Прежде всего, это воззвание партии к народу, то есть в первую очередь призыв Сталина с постановлениями, первое из которых было принято уже 29 июня 1941 г., и последующие постановления ЦК ВКП(б), где создание, зарождение партизанского движения как раз поручалось партийным органам, которые, в свою очередь, поручали руководство и организацию этого движения органам НКВД и военным органам. Но кроме этого, был и второй процесс, так называемый «стихийный», т. е. народ ощутил себя уже с первых дней войны под пятой агрессора. Естественно, что большинство населения явно было недовольно поведением агрессора, т. е. немецко-фашистских захватчиков.

В. К. Да, Алексей, вот у меня в связи с этим встречный вопрос. Были ли акты грабежа, бандитизма со стороны партизан?

А. Л. Конечно же, были. Нет ничего странного в этом явлении. С началом войны огромные территории – Западная Беларусь, Минская область – были буквально за неделю захвачены немецко-фашистскими войсками. То есть была ликвидирована одна власть, и вторая власть только устанавливалась. И естественно, что на этой волне возникали и стихийные партизанские отряды, и бандитские формирования, и так далее. Из тюрем вышли уголовные элементы… Поэтому вполне естественно, что больше всего от этого терпело местное население. Вот это явление старались использовать в своих интересах и оккупанты, и, в определенной мере, органы, которые были заинтересованы в развитии партизанского движения.

В. К. Мы поговорили о партизанах, теперь поговорим о противоположной стороне – о белорусской полиции. В какой степени белорусская полиция была задействована в карательные операции немецко-фашистских оккупантов?

А. Л. Вопрос очень непростой сам по себе – что такое «белорусская полиция»? Это национальное явление, или же это просто та часть людей, которая была на службе у немцев? Дело в том, что немцы не позволили в полной мере создание такого института, как белорусская полиция. Была создана вспомогательная полиция – как подручное средство в руках оккупантов. Другая сторона: было желание и стремление со стороны белорусских националистов создать свою полицию, которая могла [бы] защищать население как от партизан, так, в определенной мере, и от немцев. Но это им не удалось.

Что касается вспомогательных полицейских, «службы порядка». Конечно, они принимали очень значительное участие здесь у нас в борьбе против советского партизанского движения.

В. К. Откуда вспомогательная полиция, отряды самообороны («самааховы») получали оружие? Кто их вооружал и экипировал?

А. Л. «Самооборона» и вспомогательная полиция – это разные совершенно понятия. Корпус белорусской самообороны – это была попытка создания воинских формирований национального толка, белорусского. Т. е. это было первое требование белорусских националистов – создание своей национальной вооруженной силы. Немцы это раскусили, они не дали возможности создавать национальные вооруженные силы для украинцев, для литовцев, латышей, эстонцев, потому что такие же требования могли поступить и со стороны русских и различных национальностей, населяющих территорию Советского Союза. Гитлер, как трезвый политик, понимал, что создание национальных воинских формирований вело к очень взрывоопасной обстановке. Поэтому он долгое время исходил из лозунга «не давать оружие иностранцам». Но обстоятельства потом заставили его пойти на уступки. И вот этот вопрос в нашей историографии до сих пор не исследован должным образом.

А. Литвин в 2017 г. (фото: baj.by)

В. К. Алексей, теперь обратимся к «правительству», созданному немцами на территории оккупированной Беларуси. Я имею в виду Белорусскую центральную раду (БЦР). В последнее время появились публикации, в которых утверждается, что БЦР в основном служила интересам национального возрождения белорусского народа. Если это так, то, отстаивая интересы белорусского народа, как БЦР боролась за освобождение этого народа от оккупации?

А. Л. БЦР ни одним серьезным исследователем не будет рассматриваться как некое, даже марионеточное правительство. Этот вопрос уже достаточно хорошо исследован и доказано, что у немцев никогда не было намерений создавать даже видимость правительства. До БЦР был такой орган, как «Рада даверу», т. е. единственное, на что пошли немцы – это на то, чтобы создать круг приближенных людей из числа белорусов, которые могли вносить какие-то предложения. Потом, после смерти Кубе, по настоянию Островского, который мечтал о создании белорусского войска, белорусской национальной армии, Готтберг пошел на создание вот такого органа, опять-таки совещательного, как БЦР. Конечно, они [гитлеровцы] преследовали свои цели. С помощью вот этой БЦР, которая никогда не занималась вопросами, присущими правительству, ставилась цель провести мобилизацию вспомогательной силы, для того, чтобы этих людей использовать в борьбе против партизан, при возможности – для вывоза в Германию, а также против советской армии. С самого начала, так же, как стремление создать под протекторатом Германии белорусское государство и возродить белорусскую национальную идею, все эти попытки были обречены на провал, потому что они объективно сливались с фашизмом.

Е. К. Над подготовкой этой программы к выходу в эфир работал продюсер Андрей Владимиров. Вели передачу Василий Крупский и Елена Коломийченко.

В. К. Мы поздравляем всех тех, кому обязаны своей жизнью.

Опубликовано 08.05.2018  16:05