Tag Archives: Григорий Энгельгардт

В.Лякин. КРОВАВАЯ МЕТЕЛЬ НАД ВОЛКОВЫСКОМ (IV)

Окончание. Начало и продолжение здесь, здесь и здесь

Глава 11

День второй. Город в огне

Обе противоборствующие стороны провели ночь на занятых накануне позициях. Русские контролировали почти весь город и мосты на главной дороге. Саксонцы и французы занимали полосу равнины за городом, удерживали территорию кладбища на северной окраине Волковыска и каменные постройки еврейской корчмы в конце Виленской улицы. Мосты и броды за городом патрулировали обе стороны. Здесь сторожевые посты противников стояли так близко друг к другу, что ночью, как вспоминал очевидец, разводящий саксонского караула в темноте ошибся и вместо своего солдата сменил русского часового. Правда, заметив, что смененный направился не в ту сторону, его догнали и взяли в плен. Генерал Ш. Ренье вернулся из Бискупицы еще до рассвета и собрал своих старших командиров на короткое совещание. Нужно было любой ценой устоять на занятых позициях против новых массированных атак гораздо более сильного противника, продержаться ещё примерно 5-7 часов до подхода австрийцев.

«Утро 16-го ноября, – сообщает К. Функ, – подтвердило наши ожидания; насколько можно было видеть сквозь густой падающий снег, все больше русских войск спускалось через гребень возвышенности и скрывалось за холмами. У них было много пушек, и не оставалось сомнений, что саксонцы вскоре будут атакованы превосходящими силами. Утренний бой начался тем, что русские предприняли сильную атаку на трактир, и после упорной борьбы им удалось выбить оттуда наших. Затем они атаковали кладбище; Рейнье сам поспешил сюда, приказал второй дивизии продвигаться вперед в колоннах, а батальону легкой пехоты идти в атаку на постоялый двор. Наши стрелки пробились туда не без больших потерь, однако скоро снова были отброшены превосходящими силами врага. После долгого, с переменным успехом боя эта позиция

~ 131 ~

оставалась, по меньшей мере, спорной. Русские покинули каменные стены трактира, однако и не позволили занять их саксонцам. Два офицера (лейтенанты фон Бржески и Киндер) и многие солдаты полка легкой пехоты встретили на этом месте свою смерть».

Видя, что развить успех в этом направлении не удается, Ф.В. Остен-Сакен попытался сокрушить левое крыло вражеской боевой линии. Из составленных после боя рапортов известно, что в 9-м часу утра конники генерал-майора А.П. Мелиссино и поддерживавшая их пехота, перейдя по восточной мельничной плотине Волковыю, навалилась на левый фланг саксонцев. Встреченная пушечными залпами в упор, атака захлебнулась. Генерал-майор Г. Габленц немедленно организовал контратаку. Произошла сшибка двух кавалерийских масс, в ходе которой бывший впереди саксонский гусарский полк фон Энгеля понес серьезные потери, а его командир, получив несколько ран, рухнул с коня и едва избежал плена. Однако подоспевшие на помощь гусарам легкоконный полк фон Поленца, уланский полк принца Клеменса и конная батарея фон Рота отбросили русскую конницу обратно за речку. «Лубенцы три раза ходили в атаку левого крыла неприятеля, – гласит запись в их полковой истории, – но каждый раз саксонская многочисленная конница отражала их атаки и принуждала возвращаться за ручей у с. Заполье». Перед полуднем, как и накануне, бой несколько утих.

В записках К. Функа, лично наблюдавшего ожесточенные схватки больших масс кавалерии и пехоты, приведены некоторые подробности, отсутствующие в официальных донесениях. Например, он свидетельствует, что основные столкновения конницы были не севернее, а южнее Волковыи. «Рейнье приказал батальону Ангера выдвинуться для обороны мостов. Сам же поспешил к загородным мостам перед нашим левым флангом, где он ожидал главного удара. Конный авангард должен был перейти на ту сторону и выстроиться на плоской

~ 132 ~

возвышенности. Напротив нее показалась сильная колонна кавалерии, которая развернулась в боевой порядок и грозила обходом с флангов наших гусаров и полка Поленца. Полковник фон Энгель, который возглавлял авангард, смело поскакал со своими эскадронами навстречу врагу, и, не дав остановить себя предупреждением, что дальше сзади выстраивается второй строй врага, атаковал первый с такой решительностью, что враг повернул, увлекая в своем отступлении и резерв. Конная батарея мчалась за ними во весь опор, и как только наши войска прекратили преследование, стала стрелять картечью по бегущим. За несколько минут поле покрылось поверженными людьми и лошадьми, и противник даже не пытался снова собраться вместе. Этот блестящий бой, за который генерал Габленц был награжден командирским крестом саксонского военного ордена, произошел на глазах всего нашего лагеря. В это время снег прекратился, а покатая равнина, на которой происходил бой, давала возможность различать не только каждое движение, но даже и отдельных людей. Полковник Энгель получил в схватке 11 ранений, из которых, правда, ни одно не было смертельным. Наблюдая за этим боем, пехота забыла о своем собственном опасном положении. Благодаря смелости полковника Энгеля мы могли более не опасаться за наш левый фланг, и конный авангард смог занять свою предыдущую позицию по ту сторону мостов. Но мы видели все большее количество вражеских солдат, двигающихся в город и пропадающих там за домами; это был знак, что они готовятся к наступлению. Не стоило надеяться, что Сакен будет тянуть с ним до следующего дня, так как наше сопротивление показывало ему, что мы ждем поддержки австрийцев».

К полудню 4(16)  ноября,  после  некоторого  затишья, генерал-лейтенант Ф.В. Остен-Сакен вновь начал перегруппировку своих войск, намереваясь атаковать во второй половине дня уже правый фланг противника. С этой целью он спешно перебрасывал подкрепления находившемуся на том

~ 133 ~

участке генерал-майору П.К. Эссену. Часть корпусного резерва во главе с генерал-майором И.А. Ливеном была отправлена в помощь уже занимавшим город полкам.

В 2 часа пополудни из Слонима в обход русских позиций через Бискупицу к Ш. Ренье прибыл его другой посылавшийся в Слоним адъютант майор Шарле. Он сообщил, что основные силы австрийского корпуса уже на подходе и согласно предложенному плану примерно через час-полтора атакуют русских в Изабелине, а оттуда будут продвигаться к Волковыску. Сигналом начала этой атаки будут девять пушечных выстрелов, после чего в наступление перейдёт и Саксонский корпус. «Около 3-х часов дня, – читаем у К. Функа, – они (русские. – В.Л.) скопились против нашего правого фланга; Рейнье, которому передали это сообщение, прибыл ко второй дивизии и долго с кажущимся безразличием рассматривал врагов. Наконец он вытащил свои часы, отозвал генерал-лейтенанта Функа в сторону и приказал ему выстроить пехоту вместе с орудиями за краем возвышенности, зарядить пушки зажигательными снарядами и ждать, пока не услышит в районе Изабелина девять выстрелов из пушек с тремя перерывами. По этому знаку он со своими войсками должен был быстро продвинуться через край возвышенности и поджечь город; а как только он загорится, то следовало остановиться, забрать к себе застрельщиков с равнины и быть в резерве до того времени, пока французы, которые еще ничего не сделали к этому времени, бросятся в атаку, и с этого момента поднять крик: «Волковыск и победа!». При этих словах на его лице было своеобразное выражение, которое войска прекрасно знали и всегда считали хорошим предзнаменованием».

Русский командующий, намеревавшийся ввести противника в заблуждение относительно места намеченной очередной решительной атаки, приказал своим находящимся в городе войскам продолжить отвлекающие действия в районе кладбища, трактира и начала Виленского тракта. Подобные

~134~

демонстративные действия предприняли и стоявшие против левого фланга противника Старооскольский пехотный, 45-й и 29-й егерские полки. Их успешно сдерживали саксонская пехота, кавалерия и артиллерия, усиленные отправленным сюда из второй боевой линии полком французских «штрафников». Около трех часов дня собранная против правого крыла наполеоновской позиции русская артиллерия открыла беглый огонь, готовилась новая мощная атака. Штурмовые колонны корпуса генерал-майора П.К. Эссена уже с полчаса ожидали команды идти вперед, когда произошло событие, разом и кардинально изменившее весь ход Волковысского боя.

В четвертом часу дня откуда-то издалека, за правым флангом и тылом русских, донесся приглушенный расстоянием, но отчетливый гул серии пушечных выстрелов – условный сигнал, поданный К. Шварценбергом своим союзникам. Чуть ранее (и этим, наверное, объясняется задержка команды на атаку для войск П.К. Эссена) генерал-лейтенант Ф.В. Остен-Сакен получил донесение с аванпостов, что австрийцы уже на подходе. Кавалерийская бригада генерал-майора Ф. Фрелиха, выступив в 6 часов утра из Озерницы, по дороге сбила стоявшую заслоном у Зельвы казачью сотню, и, неотступно преследуя ее, ворвалась в переполненный русскими обозами Изабелин. Накануне в охране местечка были оставлены Серпуховский драгунский полк и донской казачий полк Горина 1-го (одна сотня выдвинута к Зельве). Но в первой половине дня 16-го ноября драгунов отозвали к главным силам корпуса. В итоге австрийцы легко рассеяли казачий заслон, захватили обозы и лазареты противника, взяли много пленных, после чего двинулись на Волковыск. Примерно на полпути между ними и спешно возвращавшимся по приказу генерала Ф.В. Остен-Сакена Серпуховским драгунским полком на тракте произошел встречный бой. Вначале драгуны опрокинули передовые вражеские эскадроны, но затем, отбивая непрерывные атаки

~ 135 ~

гусарских полков Кайзера и Бланкенштайна, были вынуждены отступать.

С нетерпением ожидавший подхода союзников Ш. Ренье немедленно произвел натиск на противника со своей стороны. Вот как описывает этот момент и последующие события находившийся в самой гуще боя генерал К. Функ. «Прозвучавшие, хотя еще довольно далеко, 9 пушечных выстрелов с тремя паузами показались странными, но огонь батареи и новый крик подействовали опьяняюще. Все кричали: «Австрийцы там! Да здравствует Шварценберг!» и войска с трудом могли удержаться, чтобы не броситься в долину. Скоро

У всех перед глазами открылось новое зрелище. Отчетливо можно было различить, как они (русские. – В.Л.) колебались – то продвигались вперед, то стояли на месте, адъютанты скакали туда и сюда, кавалерия, которая ранее грозила нашему правому флангу, стояла неподвижно. Меньше чем через полчаса огонь с новой силой заполыхал в трех местах в городе. Прежде чем густой дым успел скрыть местность, войска заметили, как толпы казаков, которые пропали из поля зрения с момента атаки, рассеялись во все стороны, и одновременно с ними по ту сторону города колонны быстрым шагом спешили снова взобраться на холмы. Поднимающееся пламя было знаком для французов; юные новобранцы взбирались на возвышенности с большим мужеством, но их атака провалилась, так как они стали слишком рано стрелять и теперь из-за сильного ответного огня русских егерей не могли перезарядить свое оружие. За несколько минут снег покрылся убитыми и умирающими, и кто не падал, спешил обратно на склон. Однако они снова быстро собрались и во второй раз бросились в атаку, и на этот раз, не сделав ни выстрела, прорвались до самых домов. Внутри города шла страшная резня; французы, разъяренные своими потерями, беспощадно закалывали штыками русских егерей. Напрасно эти превосходные войска пытались оказывать сопротивление; им не оказали помощи, и они были почти полностью уничтожены».

~ 136 ~

Потери в полках П. Дюрютта тоже были существенными: 14 офицеров и сотни солдат полегли в рукопашных схватках и перестрелках. К тому же немалое количество наполеоновских солдат, захваченных накануне в плен и запертых в постройках Волковыска, заживо там сгорели в огне уничтожившего город пожара. «Чтобы устроить решительную атаку, – продолжает К. Функ, – русский полководец собрал в городе такое количество войск, какое только могло поместиться на этой территории. Так как огонь грозил перекинуться на стоящие рядом с мостами здания, все бросились в эту сторону, чтобы его избежать. К счастью, в городе не было еще артиллерии, иначе взлетевший на воздух зарядный ящик или фургон с порохом уничтожил бы и друзей и врагов. Но пушки на дамбах не могли двигаться достаточно быстро, на мостах скопились толпы, сопротивление прекратилось, и французы не допускали промахов. Когда, наконец, пушки очистили проход, все в диком бегстве устремились через дамбы, и только в чистом поле казаки смогли прикрыть беспорядочное отступление своей пехоты. Чтобы нанести Сакену окончательное поражение, у нас снова не хватило кавалерии; наши 1000 лошадей были слишком утомлены, чтобы быстро двигаться, и Ренье должен был довольствоваться лишь наблюдением за бегством врага. Наступившая темнота озарялась лишь огнями Волковыска и вспышками отдельных выстрелов. Вероятно, никогда ранее такой успешный вначале для русских план с участием превосходных войск так страшно не проваливался, как в этой операции. Никогда боевой дух корпуса не проявлялся лучше, чем в той выносливости, с которой саксонцы вели неравный бой 38 часов подряд, ни разу не показав малодушия».

Тяжелейший для обеих сторон двухдневный бой к ночи затух сам собой. Саксонцы и французы, уже несколько дней толком не высыпавшиеся и не видевшие горячей пищи, просто не имели сил преследовать бежавшего противника. Если бы они сумели на исходе дня захватить мосты через р. Россу, корпус

~137~

Ф.В. Остен-Сакена оказался бы в западне. Прекрасно это осознавая, русский генерал действовал быстро и решительно. Он приказал кавалерии создать завесу прикрытия, а пехоте и артиллерии спешить в ночи к спасительным переправам у деревни Вага и фольварка Бланкитна. На беду, мост у Бланкитны под тяжестью артиллерии провалился, несколько орудий свалились в воду, переправа застопорилась. Ширина реки в этом месте была около 15 метров, глубина центральной части русла была с человеческий рост. Пионерная полурота подполковника П.Н. Гебенера совершила здесь такой же подвиг, что и французские понтонёры генерала Ж. Эбле девять дней спустя на Березине. Работая ночью по грудь в ледяной воде, периодически сменяясь, чтобы отогреться глотком водки у костра, русские солдаты за пару часов починили мост, и движение войск возобновилось. «Пока починяли мост, – записано в истории Самарского (Украинского) пехотного полка, – на левом берегу Россы показались войска, высланные Ренье из Волковиска. «Украинцы» готовились к отчаянному бою, но неприятель не решился атаковать наши отступавшие войска, и полк продолжил движение».

Смертельно уставшие французы и саксонцы, уже израсходовавшие свой последний наступательный порыв, слабо преследовали русский арьергард, составленный из Лубенского гусарского и трёх казачьих полков. Генерал А.П. Мелиссино успешно выполнил свою задачу, потеряв при отходе убитыми несколько кавалеристов, да еще «корнет Стефаний 1-й был отрезан и взят в плен с 22-я гусарами; лошадей убито и пропало 85». Австрийцы тоже не спешили, подойдя к Россе лишь на следующее утро, когда весь русский корпус был уже на другом берегу реки, а переправы догорали.

По официальным российским донесениям их потери в Волковысском бою составили 300 человек, из них треть убитыми. По немецким и французским источникам, противник потерял в Волковыске и при отступлении от него до 1,5 тыс.

~138~

человек убитыми и ранеными, 2,5 тыс. пленными (в их числе был и полковник И.П. Белокопытов, который, впрочем, вскоре сбежал). Косвенно значительные потери в русском корпусе подтверждаются составленными после боя строевыми рапортами Староингерманландского и Выборгского пехотных полков, показывающих убыль в строю за октябрь-ноябрь 1812 года до половины личного состава. В своих записках К. Функ сообщает, что лишь в нетронутой огнём части города они насчитали свыше 1,5 тыс. тел вражеских солдат, и в разных местах нашли около 1,7 тыс. раненых русских, «при этом в расчет не брались несчастные, которые, частью раненые, частью пьяные, сгорели в домах». По его утверждению, примерно столько же противник потерял в Изабелине, где были сосредоточены русские обозы и лазареты. Все это, включая генеральские экипажи и другое личное имущество старших начальников, стало добычей победителей. На следующий день «кавалеристы показывали руки, полные дукатов, и предлагали на продажу лошадей, украшения, ордена, турецкие шали и другие драгоценности». Еще более ценным приобретением для австрийцев были приведенные сюда из-за Дуная выносливые верблюды, которыми они охотно заменяли своих полумертвых от бескормицы обозных кляч. Несколько этих «кораблей пустыни» К. Шварценберг подарил при личной встрече Ш. Ренье.

Потери союзников при Волковыске были тоже весьма впечатляющими – около 2-х тысяч убитыми, пропавшими без вести, ранеными и пленными. В первой ночной схватке за город 7-й корпус уменьшился на несколько сотен человек (особенно пострадал полк Лекока). За два дня боев только убитыми и ранеными саксонцы потеряли 30 офицеров и более 600 рядовых, французы – 450 солдат, австрийцы – 200. И еще около 500 пленных русские увели с собой. Потерь же мирного населения тогда никто не считал, они станут известны много позже.

~139~

Глава 12

Горчица после обеда

Волковысский бой, явно проигранный русскими тактически, в масштабах всей кампании стал, однако, одним из слагаемых их общей победы. Идущий за армией П.В. Чичагова австрийский корпус, без сомнения, быстро взял бы обратно Минск с его огромными складами оружия, обмундирования, продовольствия, и к сражению на Березине подоспел бы, ударив русским в тыл. Но К. Шварценберг, который не мог допустить разгрома Саксонского корпуса, спешно вернулся к Волковыску. Накоротке посоветовавшись после боя, оба командующих приняли решение попытаться настигнуть и разбить русский корпус или, хотя бы, отбросить его на Волынь. Этим они вполне способствовали Ф.В. Остен-Сакену в решении его главной задачи по сковыванию в этом районе австрийских и саксонских сил.

Утром 16 ноября к Наполеону был направлен курьер с донесением о победе при Волковыске и сложившейся там оперативной обстановке. Император получил эти известия через несколько дней в местечке Толочин восточнее Березины. Находившийся в императорской свите граф А. де Коленкур вспоминал: «он тотчас же пожелал верить и поверил, что австрийцы, предупрежденные министром герцогом Бассано и вдохновленные примером его гения, воспользовались счастливым случаем, чтобы подойти к нам, и их маневры выручат нас и даже дадут нам некоторые шансы на успех, из которого он сумеет извлечь большие результаты». Перед началом сражения на Березине в полках было объявлено о победе над русскими при Волковыске и скором подходе свежих подкреплений, австрийского и саксонского корпусов.

Последнее утверждение было лишь пропагандистским приемом Наполеона с целью поднять моральный дух сильно поредевшего и оголодавшего воинства «Великой армии». А

~140~

войска Ш. Ренье и К. Шварценберга в этот момент двигались в противоположном направлении, преследуя русских от Волковыска до Свислочи, Рудни и затем Брест-Литовска. «Он (Ренье. – В.Л.) не смог догнать русских из-за недостатка кавалерии, – пишет К. Функ, – но договорился с князем Шварценбергом загородить им переход у Рудни на переправе через Нарев. Туда направились полк принца Фридриха Августа и стрелковый батальон из дивизии Ле Кока, которые вместе с частью кавалерии заняли вход на дамбу. К ним на поддержку должна была подойти австрийская дивизия. Она прибыла еще до появления русского авангарда, но вместо того, чтобы продвигаться к самой дамбе, генерал Фрелих задержался до 10 часов утра, чтобы сперва приготовить обед. Противник подошел уже в 8 часов по дороге из Свислочи, и саксонцы одни не смогли их задержать. Когда бой закончился, появился и генерал Фрелих, но огонь его артиллерии не помешал врагу разрушать за собой мосты. Наш марш почти на каждом шагу тормозился из-за разрушенных русскими войсками мостов и дамб; часто войска должны были задерживаться на несколько часов, чтобы дать время саперам на ремонт дорог. И хотя эти работы шли с утра до ночи, за несколько дней мы не прошли и нескольких миль. В совершенно истощенной и опустошенной местности войска терпели недостаток во всем; замерзший картофель был почти единственной пищей солдат, а для пленников не было совсем ничего. Их количество, возрастающее с каждым днем, давало представление о степени распада войск Сакена. Их задерживали без боя в лесах и деревнях; конная разведка присылала их толпами, и вторая дивизия, которая шла в авангарде, уже в первые дни набрала их более чем семь сотен, а вскоре число их выросло до 2 500. Их передавали в штаб-квартиру, но и там не знали, что с ними делать; их не охраняли, и они добровольно сопровождали наши колонны, так как иногда из сочувствия солдаты давали им немного плохих продуктов. Те из них, кто не погиб, впоследствии убегали, особенно когда мы

~ 141 ~

достигли менее истощенных местностей, где у жителей еще можно было найти кое-какое пропитание».

Наблюдения,  очевидно,  правдивые,  но  в  целом  корпус Ф.В. Остен-Сакена отступал организовано, не был деморализован и оказывал жесткое сопротивление при каждом удобном случае. Ротмистр И.Д. Бурский, составивший в начале 20 века историю Лубенского гусарского полка, осветил один из таких эпизодов, имевший место у с. Великие Хриники на краю Беловежской пущи. «Получив подкрепление их двух пехотных полков, Мелиссино перешел в решительное наступление. Неприятель был выбит из леса и дефиле и потерял 300 человек пленными, не считая массы убитых и раненых. За это славное дело Мелиссино был награжден саблей, украшенной алмазами, а штаб-ротмистры Шетохин, Диль и Калицкий, поручики Коченовский, Плещанский и Пиленко, корнеты Шульц, Европеус и Стефаний 2-й получили Монаршее благоволение». Известен относящийся к тем дням случай, когда кавалерист русского арьергарда, оказавшись рядом со штабом Ш. Ренье, внезапно бросился прямо на командующего, разметал его адъютантов, но был зарублен подоспевшей охраной.

Потери русского корпуса при отходе были все же очень велики. «Боевая сила 4-эскадронного полка, – читаем в боевой летописи Смоленцев, – при 16-рядном составе взвода была признана недостаточною, ибо потери от боевой убыли, а еще более от тех лишений, которым мы подвергались не менее французов, довели наши полки до такого расстройства, что многие из них пришлось переранжировать в 3-х и даже 2-х эскадронный состав. Да и то при 12 или 10 рядах во взводе. Случалось и так, что взводы набирали только рядов 6-7. Иные полки регулярной конницы состояли из 60 человек; полк, имевший налицо от 120 до 150 человек, считался сильным. Громадная убыль произошла от сражений, беспрестанных сшибок, биваков на морозе, превышающем 25 градусов. Кто был в полушубке, кто в тулупе, кто в кеньгах (кожаный башмак с

~ 142 ~

меховым подбоем. – В.Л.), кто в валенках; у большей части лица были обернуты тряпками, так что, положив оружие, люди не походили на солдат. Офицеры были одеты только несколько лучше. Часто спешивались, потому что от холода нельзя было долго удержаться на лошади: кто садился, должен был скоро соскакивать и несколько вёрст бежать, чтобы согреться. Многие заболевали. Отмораживали себе члены и оставались позади. Каждый день, сопряженный с тяжелым и большим переходом по голодному, разоренному краю, при жестокой стуже, стоил нам нескольких человек и лошадей, убыль которых надо было считать безвозвратною».

Преследуемые превосходящими силами союзников, русские в очередной раз оставили Брест-Литовск, отступив на Любомль и Ковель. 13(25) ноября в находящуюся в г. Кобрине Главную квартиру генерала К. Шварценберга была доставлена депеша с повторным приказом Наполеона взять Минск и присоединиться к главным силам «Великой армии». Оставив Саксонский корпус наедине с ослабленным, но по-прежнему грозным врагом, австрийцы ушли трактом на Пружаны, Ружаны и Слоним. Выждав еще несколько дней, за ними потянулся и корпус генерала Ш. Ренье. Но они уже безнадёжно опоздали.

«Действия Сакена, – пишет участник той войны русский военный историк Д.П. Бутурлин, – говорят сами за себя: будучи оставлен против неприятеля, имевшего почти двойныя силы, он вполне выказал способности самостоятельного военачальника, настойчиво преследовал Ренье, заставил возвращаться Шварценберга, угрожавшего Дунайской армии нападением с тыла, умел уклониться от поражения, будучи обойден с фланга значительными силами австрийского корпус, и отвлек неприятеля на значительное расстояние, не теряя его из вида, но избежав решительного боя с превосходною в числе австро-саксонскою армиею». Впоследствии старый полководец с полным основанием заявлял: «это была горчица после обеда.

~143~

Моя задача была выполнена с большой пользой для общего дела».

Далее Слонима союзники уже не продвинулись. Ситуация на театре военных действий стремительно менялась, и к началу зимы постигшая наполеоновскую армию катастрофа стала уже очевидным фактом. С другой стороны, в Вильно и Ковно еще стояли сильные гарнизоны, было достаточно артиллерии, большие склады были заполнены боезапасом, обмундированием и продовольствием. Сформированная той осенью последняя армия ВКЛ и еще сохранившие боеспособность, находившиеся всю кампанию на белорусских землях пять корпусов «Великой армии» имели реальные шансы остановить поредевшую, и тоже сильно пострадавшую от жестоких морозов, русскую армию. Так, возможно, и стало бы, останься Наполеон тут на «зимних квартирах». Но произошло, что произошло.

1(13) декабря в Слоним с большим трудом сквозь казачью «завесу» из Вильно добрался ранее посланный в Главную квартиру «Великой армии» адъютант генерала Ш. Ренье. Он сообщил К. Шварценбергу об отъезде императора во Францию и передал устный приказ маршала И. Мюрата отступать для прикрытия Варшавы. Австрийский генерал, серьезно опасавшийся попасть под удар уже главных сил русской армии, на следующее утро начал отступление к Белостоку. И день спустя копошившиеся на пепелищах уцелевшие жители Волковыска в очередной раз увидели проходившие мимо армейские колонны. Стоявшие у Ружан и Волковыска саксонцы прикрывали их уход, а затем и сами потянулись 13(25) декабря на запад, к Волчину и Высоко-Литовску. На следующий день под обстрелом наседавших казаков из Волковыска ушел их арьергард. В очередной раз жители города увидят здесь чужеземных (и опять немецких) солдат лишь век спустя.

~144~

Глава 13

Ветер времени

Последствия ноябрьского двухдневного боя были для Волковыска поистине ужасающими. Из рапорта здешнего городничего, затребованного Гродненским губернским начальством в 1836 году, известно, что «в городе находилось всех домов 231, из коих сожжено 152, разорено 31, осталось 48, причинено убытка на 209 759 руб. и 35 коп. серебром». Погибла или пропала без вести почти треть горожан: по собранным в 1813 году сведениям их осталось всего 702 человека (340 мужского и 362 женского пола).

Как уцелевшие жители Волковыска встречали возвратившуюся русскую армию, сведений не сохранилось. Примерное представление об этом может дать рассказ краеведа Е.Ф. Орловского о вступлении в Гродно отряда полковника Д.В. Давыдова. «Чуть не все евреи г. Гродны с громкими криками радости и удовольствия сопровождали знаменитого партизана 1812 года, который следовал под свадебным еврейским балдахином. Затем все жители города Гродны барабанным боем были созваны на площадь. Д.В. Давыдов велел им снести все оружие на квартиру нового полицмейстера, подполковника Храповицкого. Немедленно был уничтожен столб, воздвигнутый в Гродне, на Парадной площади, по случаю занятия Наполеоном Москвы. В разных местах города запылали разведенные казаками костры; туда же полетели в огонь аллегорические световые картины и сочинения, глумившиеся над русскими войсками по случаю оставления Москвы. Самая замечательная картина находилась на балконе аптекаря; она изображала орла французского и белого орла польского, раздирающих на части двуглавого орла русского. Давыдов велел аптекарю изготовить вместо этой картины новую, изображающую орлов Франции и Польши, улетающих от орла русского. Отыскали ксендза, который более других своих

~145~

собратьев восхвалял Наполеона; Давыдов приказал ему сочинить и произнести речь, в которой предавался проклятию Наполеон и прославлялся император Александр I и фельдмаршал Кутузов-Смоленский. По городу заходили военные патрули; на улицах запрещено было собираться более чем по пяти человек. Настроение населения было враждебное; на польских жителей города Гродны, преданных Наполеону, невозможно было положиться, почему Давыдов управление г. Гродною передал еврейскому кагалу, чем еще больше увеличил негодование поляков».

Наверное, нечто подобное, хотя и в гораздо меньших масштабах, происходило тогда и в Волковыске, что в отличие от губернского центра, лежал тогда в руинах. Как сказано в том же рапорте городничего, «разорённым пособия не было», и погорельцы обустраивались, как могли. Из уцелевшего здания плебании вынесли всю мебель, сняли двери, окна со ставнями, с печей отодрали изразцы, а потом и вовсе разобрали их на кирпичи. Та же участь постигла и приходской костел, оставшийся с голыми стенами.

Обессиленная, ограбленная и униженная волковысская шляхта, озлобленная на вновь взявших верх пришельцев с востока, обратила свою ненависть и на их помощников, местных евреев. В начале марта 1813 года временно исполнявший должность Гродненского гражданского губернатора действительный статский советник М.Ф. Андржейкович получил донесение от Волковысского кагала, что в городе ходят слухи о готовящемся мятеже. Здешний шляхтич Д. Плонский приватно сообщил своему знакомому лавочнику Герцелю: «Я слышал достоверно, что для вас и россиян дело весьма худо. Будут резать евреев и россиян, и поставлена цена за резание россиянина 4, а за еврея 6 злотых, а ножи приготовленные находятся у шляхтича Бринка и у ксендза каноника Волковысского». Другой шляхтич Ф. Янушкевич, поругавшись с еврейкой-торговкой на рынке, заявил ей: «Вы думаете, что

146 ~

государь будет строить для вас фольварки. Нет. Скорее мы будем строить для вас виселицы». Чиновник отнесся к полученному сообщению серьезно и дал задание разобраться по его существу Гродненскому коменданту полковнику М.О. Кленовскому. Комендант поручил следствие одному из своих офицеров и Волковысскому земскому исправнику Порадовскому. Те установили, что в городе и повете, особенно среди еврейского населения, действительно циркулируют упорные слухи, что «их на праздник Пасхи вырежут, отчего происходит великое уныние и страх». За угрозы и антиправительственную пропаганду под стражу взяли трех упомянутых шляхтичей, жену писаря Волковысской городской ратуши А. Плущевскую, а также еще 8 мещан и крестьян. Допросы и обыски, впрочем, ничего не дали, спрятанного оружия тоже не нашли, в общем «никаких заговоров, ни оснований к мятежу не обнаружилось». Попутно, однако, в повете удалось раскрыть несколько убийств и других уголовных преступлений, виновные в которых были казнены или подвергнуты телесным наказаниям.

Местные жители христианского вероисповедания сочувственно относились к уцелевшим, тайно пробиравшимся на родину французам. «Прошел 1812-й год; – читаем в воспоминаниях О.А. Пржецлавского, – взволнованные умы в нашем крае успокоились; исчезли, как сон, несбыточные мечты, все вошло в обычную колею. С самой весны 1813 г. стали появляться в помещичьих дворах по одному, а иногда по нескольку бродячих Французских солдат и офицеров тренаров (франц. – «отставшие»), уцелевших от разгрома большой армии. …Запрещено было давать пристанище Французским тренарам, а велено доставлять их к ближайшим воинским командам. Этого, разумеется, никто не делал, да и власть смотрела сквозь пальцы на неисполнение приказания и забирала только тех, которые сами попадались ей в руки. Деревня наша была на самом Слонимско-Новогрудском тракте; тренары из-

~147~

под Березины путешествовали большею частью по ночам, чрез леса, ориентируясь по звездам. Много их перебывало у нас в усадьбе; но мы, дети, редко их видывали. От матушки было приказано управляющему принимать их в довольно отдаленном от господского дома флигеле, где жили он, приказчик и лесничий, и, накормив бедных представителей бывшего Наполеоновского величия, давши им на дорогу провизий и по нескольку злотых, отправлять в дальнейший путь».

По причине полного уничтожения «присутственных мест» в Волковыске негде было разместить вернувшихся из эвакуации чиновников царской администрации, в связи с чем управление поветом на некоторое время перенесли в местечко Изабелин. Обратились в пепел костельный и все другие еще остававшиеся в городе архивы, частично пропали и те, что смогли эвакуировать в начале войны. Поистине невосполнимой стала пропажа городских метрических книг за 1805 – 1812 годы.

В масштабах Волковысского повета за войну людские потери составили 3 683 человека, материальные – 1 063 323 рубля и 29,4 копейки серебром. Огромный ущерб причинила эпидемия «гнилой горячки» (тифа), вспыхнувшая ранней весной 1813 года, когда из-под стаявшего снега показалось великое множество неубранных останков погибших людей, трупов лошадей и других животных. По записанному в середине 30-х годов 19 века свидетельству бывшего волковысского бургомистра М. Лёвки в городе тогда было собрано и предано земле «700 человеческих тел и 130 скотских трупов».

После восстановления на Гродненщине российской власти и ухода войск на запад, гражданская власть была передана «Временной губернской комиссии», а весной 1813 года, после возвращения на свои места эвакуированной ранее администрации, возобновилась деятельность всех губернских и поветовых учреждений. Впрочем, военное положение, дававшее властям чрезвычайные полномочия, сохранялось тут еще на протяжении двух лет. Даже в этой сплошной зоне бедствия у

~ 148 ~

полностью ограбленного обеими воевавшими сторонами населения для пополнения воинских запасных магазинов насильно изымались чудом сбереженные остатки зерна и фуража. Из-за этого, а также огромных потерь тяглового скота, в 1813 году было обработано лишь около половины прежних посевных площадей. Повезло, что урожаи этого и последующих годов были довольно хорошими. Но если бы не картофель, именно с тех пор ставший «вторым хлебом» для белорусов, массового «голодомора» тогда вряд ли удалось бы избежать. Наконец, до властей дошло, что взять тут уже решительно нечего, и царским указом от 30 августа 1814 года крестьяне западных губерний Российской империи были освобождены от недоимок за два предыдущих года.

Положение полностью разоренного населения было крайне тяжелым. К тому же, повет наводнили пришлые люди, согнанные войной из прежних мест обитания, скитавшиеся «меж двор» в поисках крова и пропитания. Из воспоминаний владельца небольшого фольварка в Волковысском повете Ф. Карпинского знаем, что среди них были не только мещане и селяне. «И видя часто, – пишет он, – идущих с одной рукой, либо искалеченными другими способами, просящих кусок хлеба нищенствующих бедных солдат московских, которым злодеи, чиновники при магазинах, не давали продовольствия даже в их инвалидности, не раз думал об этом со слезами». Имеются в виду, скорее всего, возвращавшиеся домой списанные из российских полков калеки. Когда отгремели последние залпы кровопролитных наполеоновских войн, большинство набранных с Беларуси в царскую армию рекрутов уже полегли в боях, умерли от истощения и болезней.

Немало тяжелых, драматических испытаний выпало и на долю уроженцев Волковыска и повета, призванных на службу в армию и жандармерию восстановленного Наполеоном Великого Княжества Литовского. В октябре 1812 года 20-й пехотный полк А. Биспинга был переведен из Гродно в гарнизон Вильно.

~149~

Вместе с другими частями отступавшей «Великой армии» он ушел оттуда 10 декабря, 14-го перешел Нёман, 30-го стал на квартирах в пригороде Варшавы. К тому времени в строю было 937 офицеров, унтер-офицеров и рядовых. В январе 1813 года по распоряжению Наполеона 18-й, 20-й и 21-й пехотные полки ВКЛ были взяты (с сохранением их обмундирования и номеров) на французское содержание и отправлены в гарнизон крепости Модлин севернее польской столицы.

Осада русскими войсками этой мощной цитадели продолжалась почти год, но 25 декабря, в соответствии с подписанными условиями, она открыла свои ворота перед победителями. В плен сдалось 2511 французских, немецких, польских и литвинских солдат. К тому времени частью погибла,

С частью умерла от болезней треть полка А. Биспинга, в живых оставались сам полковник, 47 офицеров, 463 подофицеров и рядовых. Однако Александр I не утвердил оговоренные условия капитуляции. Офицеры и солдаты полков ВКЛ не были отпущены, подобно полякам, по домам, а объявлены «изменниками» и военнопленными. Имения А. Биспинга, как и других поддержавших Наполеона владельцев недвижимости на Беларуси, были секвестированы. Бывшие солдаты ВКЛ были насильно распределены для службы по разным русским гарнизонам на Кавказе. Их начали отпускать лишь через несколько месяцев после окончания войны. Составленный 14 ноября 1814 года в Варшаве реестр бывших полков Герцогства Варшавского и Великого Княжества Литовского показывает, что к этому времени в живых из полка А. Биспинга остались и вернулись на родину лишь 128 человек (28 офицеров, 32 подофицера, 68 рядовых).

19-й уланский полк ВКЛ К. Раецкого, насчитывавший 708 сабель, вместе с 17-м уланским полком свели в начале 1813 года во временную кавалерийскую бригаду под командованием генерала Р. Гедройца. После короткого отдыха белорусских улан, остававшихся верными Наполеону, направили к

~ 150 ~

м. Серакув в западной Польше (немецкое название – Цирке). Там и начался их славный боевой путь, завершившийся весной 1814 года уже на территории Дании. Из датированного 29-м июня 1814 года рапорта генерала Я. Домбровского брату царя Великому князю Константину известно, что эти полки после своего возвращения в Польшу дислоцировались в Седлецком департаменте, к востоку от Варшавы. Оттуда остатки полка К. Раецкого отправили в Плоцкий департамент, где и расформировали в начале 1815 года. Домой на Беларусь вернулась лишь горсть уцелевших к тому времени кавалеристов – 5 офицеров, 4 подофицера и 18 рядовых.

Рота волковысских жандармов (или ее часть) при появлении в повете передовых частей русской армии ушла в Гродно, где влилась в состав отряда начальника департаментской жандармерии полковника князя М. Радзивилла. При подходе противника к городу он увел своих людей (223 кавалериста) к Варшаве. В январе 1813 года они были направлены в Познань. Там 60 литвинских жандармов на лучших конях включили в состав гвардейского 3-го полка шеволежеров-улан, откуда они в апреле при расформировании полка перешли в гвардейский 1-й полк шеволежеров-улан. Остальные под командованием полковника М. Радзивилла составили эскорт итальянского вице-короля Е. Богарне и отступали с ним до Лейпцига. В июле 1813 года это небольшое подразделение было включено в состав польского 16-го уланского полка. Известно, что из тех уроженцев Беларуси, кто в конце 1812 года с оружием в руках покидал Отечество, два с половиной года спустя обратно возвратился только каждый восьмой-десятый. Их оставили дослуживать установленный 6-летний срок в Литовском отдельном корпусе входившего в состав Российской империи Царства Польского.

Дальнейшие судьбы главных участников Волковысского боя сложились по-разному. Ранее, чем у других, оборвалась яркая жизнь красавца и храбреца генерал-майора

~151~

А.П. Мелиссино. Весной 1813 года его Лубенский гусарский полк успешно прикрывал отступление русской армии от Лютцена к Дрездену. В сражении при Бауцене он был на левом фланге позиции союзников, и при их вынужденном отходе дважды сдерживал контратаками французских кирасир. 14 августа 1813 года в бою у селения Левенберг около Дрездена генерал лично повел своих бойцов в атаку на каре французской гвардии, врубился в него одним из первых, и был сражен тремя пулями в упор. Гусары подобрали изувеченное тело своего командира и при отступлении предали его земле у городка Теплиц в Богемии (ныне г. Теплице в Чехии). Могила А.П. Мелиссино не сохранилась. Его вдова, княжна Р.М. Кантакузен, устроила в своем имении Пугляи Горецкого уезда Могилевской губернии (ныне деревня в Оршанском районе Витебской области) символическое захоронение-памятник прославленному герою. Этот импровизированный мемориал находился в сельской церкви, и там, в специальном ящике, хранились награды и мундир генерала, конское седло и уздечка. В конце 19 века ветхое здание церкви разобрали, построили новое, куда и перенесли вещи А.П. Мелиссино. Все они, как и память о прославленном кавалеристе, сгинули в послереволюционной смуте. Здание бывшей церкви ныне используется для хозяйственных нужд.

Лишь на пару месяцев пережил своего достойного противника другой участник Волковысского боя – командир 2-й бригады французской 32-й пехотной дивизии («штрафники острова Вальхерен») А. Мори. Летом 1813 года за военные заслуги он получил к своему 50-летию титул барона Империи и был произведен в бригадные генералы. Но он, вероятно, даже не успел пошить себе парадный генеральский мундир, погиб 18 октября 1813 года в битве при Лейпциге.

Дивизионный генерал Ш. Ренье из Беларуси увел своих солдат в Польшу, однако 13 февраля 1813 года был настигнут у города Калиш русским корпусом генерал-лейтенанта

~152~

Ф.Ф. Винцегероде. В завязавшемся сражении саксонцы и французы понесли значительный урон, но все же смогли отбиться и уйти на запад. Пополнив свой 7-й корпус свежими подкреплениями, Ш. Ренье командовал им в победных для наполеоновских войск сражениях при Бауцене, Рейхенбахе, и позже в неудачных – при Гросберене и Денневице. В знаменитой «битве народов» под Лейпцигом часть Саксонского корпуса перешла к союзникам, а его командир с другой частью своих войск был заперт в городе и 19 октября попал в плен. Ослабший и морально угнетенный, он сильно заболел и был отпущен победителями домой. Прибыв в столицу Франции, прожил совсем недолго, скончался 27 февраля 1814 года. Имя Ш. Ренье в числе других прославленных полководцев Наполеона запечатлено на Триумфальной арке в Париже.

Командир 1-й бригады французской 32-й пехотной дивизии («штрафники острова Белль») генерал П. Дево в 1813 году за воинские заслуги стал кавалером ордена Воссоединения и был пожалован титулом барона Империи. В январе 1814 года при капитуляции гарнизона крепости Торгау попал в плен, вернулся во Францию уже после завершения военных действий и во время 1-й реставрации Бурбонов остался без назначения. Наполеон в период «Ста дней» дал ему должность в Национальной гвардии, но вернувшиеся вскоре Бурбоны отправили старого вояку в отставку. Оставшись почти без средств к существованию, израненный и больной, с расстроенной психикой, он закончил свою жизнь в 1819 году в парижской лечебнице для душевнобольных.

Жарри Этьен Анатоль Жедеон (1764 – 1819)

Более счастливой, но не более долгой, была жизнь командира 3-й бригады («штрафники острова Ил-де-Ре») той же дивизии генерал Э. Жарри. В 1813 году он получил ранение в бою у саксонского города Фрейбурга, но остался в строю. После окончания войны был комендантом в департаменте Юра. Во время «Ста дней» император Наполеон оставил его в этой должности, но вернувшиеся вскоре к власти роялисты

~ 153 ~

отправили генерала в отставку. Барон поселился в городке Сен-Ламен департамента Юра, где и скончался в 1819 году от полученных на войне ран в возрасте 55 лет.

Генерал-майор М.Л. Булатов в заграничном походе русской армии был со своим корпусом при осаде Ченстохова и в сражении под Дрезденом. Закончил свой боевой путь у стен Гамбурга, получив при долгой осаде этого города ещё два тяжелых ранения. После войны командовал войсками, дислоцированными в Бессарабии, где получил эполеты генерал-лейтенанта. Последняя должность, которую исполнял заслуженный, имевший 28 ран (!) воин – губернатор в Омске. Там он скончался и был похоронен в 1825 году. Наверное, к счастью, что не дожил несколько месяцев до ареста и лишения офицерского чина и боевых наград своего любимого старшего сына Александра, «декабриста».

В кампанию 1813 года дивизия П. Дюрютта продолжила воевать в составе Саксонского корпуса и, жертвуя собой, отличилась даже в неудачном для них сражении под Калишем. Дивизионный генерал вновь блестяще проявил свои способности в ряде сражений на германской земле, особенно при Лютцене, где организовал внезапную для противника контратаку, весьма способствовавшую очередной победе Наполеона. Но в решительной битве при Лейпциге сражавшиеся с П. Дюрюттом в одном строю саксонцы изменили, перешли к союзникам. Генерал все же спас большую часть своей дивизии, которая успешно прикрывала отступление на запад разбитой «Великой армии». За это император, до того особо его не отмечавший, наградил храбреца графским титулом. В кампанию 1814 года П. Дюрютт долго и успешно оборонял важную крепость Мец, отвергнув все предложения противника о сдаче. Когда весть о героическом гарнизоне и его отважном командире дошла до Наполеона, уже отрекшегося от трона, тот воскликнул: «Вот человек, которому я ничего не сделал и который так много сделал для меня!». Солдаты П. Дюрютта, превратившиеся к

~ 154 ~

тому времени из «штрафников» в закаленных битвами ветеранов, так и не сложили оружия перед пришельцами, лишь поменяли знамя, т.к. король Людовик ХVIII оставил генерала комендантом крепости и назначил его командующим 3-м военным округом. Население Меца, оценившее героическое поведение П. Дюрютта, поднесло ему почётную шпагу. Когда пришло известие, что император покинул о. Эльба и прибыл в Париж, генерал публично заявил: «Появление Наполеона в нынешних условиях – несчастье для страны, ей грозит новое вторжение. Но наш долг состоит в том, чтобы сражаться, победить или умереть». Командуя 4-й пехотной дивизией, П. Дюрютт отважно бился при Ватерлоо, имея наибольший успех из всех частей 1-го армейского корпуса. К прежним его ранам здесь прибавились две новые: сабельный удар в лицо и оторванная осколком гранаты кисть правой руки. Последние годы жизни отставной изувеченный воин провел в своем имении во Фландрии, где и скончался в 1827 году. Имя П. Дюрютта также выбито на Триумфальной арке в Париже.

Генерал-лейтенант К. Функ после отъезда из корпуса больного Г. Габленца успешно командовал вместо него авангардом Саксонского корпуса. Но в январе 1813 года, как и когда-то в молодости, независимость в суждениях и непокорный дух привели его к конфликту с Ш. Ренье, который лишил генерала должности и отправил в Саксонию. Осенью обстановка на театре военных действий изменилась кардинальным образом в пользу союзников. Покровитель К. Функа король Фридрих Август I после «битвы народов» при Лейпциге сменил до конца войны французское покровительство на прусский арест, потерял половину своих земель и подданных, но хоть сохранил корону. В отличие от других саксонских генералов К. Функ отказался служить союзникам, и был отправлен в отставку. В дальнейшем некоторое время исполнял дипломатическую миссию в Лондоне, а с 1818 года полностью посвятил себя занятиям историей и литературой. За ряд военно-исторических

~ 155 ~

исследований, в том числе четырехтомные «Картины времен войны» и сочинение о крестовых походах, был удостоен звания почетного доктора Марбургского университета. Наиболее известным из его трудов стали «Воспоминания о кампании саксонского корпуса генерала Ренье в 1812 году», составленные на основе коротких записей, что делал генерал урывками на биваках и привалах, а то и после очередной боевой схватки.

Кажется, этот человек, храбрый воин с задатками талантливого литератора, остро ощущал свою необыкновенную эпоху и считал долгом поведать о ней потомству. Один из главных выводов, который сделает для себя внимательный читатель его мемуаров, состоит в том, что несправедливая захватническая война неизбежно заканчивается крахом для самого агрессора. Но этот пророческий голос не был услышан его соотечественниками, которые еще дважды ходили в двадцатом веке на восток с оружием в руках. И вновь, как в 1813 году, увидели, как на их собственной земле обосновались российские гарнизоны – теперь уже на долгие десятилетия. Карл Функ скончался в г. Вурцене 7 августа 1828 года, так и не подержав в руках книжку своих мемуаров, изданных через несколько месяцев в Дрездене.

Генерал-лейтенант К. Лекок после русского похода вернулся в Саксонию, где весной 1813 года сформировал и затем водил в бой 24-ю пехотную дивизию. В декабре попал в плен к союзникам при капитуляции крепости Торгау. В 1814 году во главе саксонского контингента сражался в Нидерландах уже на стороне союзников, а в кампании 1815 года командовал корпусом. После войны долгие годы был главнокомандующим саксонской армией, провел ее переформирование. Умер 1830 году в Швейцарии, по пути в Южную Италию.

Из всех генералов, участвовавших в Волковысском бою, в послевоенное время на Гродненщине проживал только бывший шеф Староингерманландского пехотного полка

~ 156 ~

Г.Г. Энгельгардт. В кампанию 1813 года он командовал 8-й пехотной дивизией, при Баутцене получил два пулевых ранения, после чего в боевых действиях против Наполеона уже не участвовал. В 1816 году был произведен в генерал-лейтенанты и по прошению уволен от службы «за ранами». Поселился в своем имении Кустовичи возле Кобрина, где и скончался в 1833 году.

Саксонский генерал-майор Г. Габленц, сильно простудившийся в Волковысском бою, сразу после него был отправлен домой на лечение. В 1813 году командовал 26-й бригадой лёгкой кавалерии 7-го корпуса восстановленной «Великой армии». В 1815 году, после «Ста дней» Наполеона, возглавил саксонские оккупационные войска во Франции, и два года спустя был произведен в генерал-лейтенанты. Впоследствии стал губернатором Дрездена. Умер в 1835 году. На исходе жизни продиктовал записки о русском походе 1812 года, которые по сей день не опубликованы.

Генерал-лейтенант Ф.В. Остен-Сакен в кампанию 1813 года участвовал со своими войсками во взятии Варшавы, Кракова и блокаде Ченстохова. Потом командовал 50-тысячным корпусом в составе Силезской армии союзников, был произведен в генералы от инфантерии. Вновь отличился в сражениях при Кацбахе, Лейпциге, Бриенне, Ла-Ротьере и Краоне. После взятия Парижа некоторое время был его генерал-губернатором. За выдающиеся заслуги был награжден многими боевыми орденами, в том числе высшим российским – Андрея Первозванного. Уже после войны император Александр I как-то обмолвился в узком кругу: «Я чувствую себя виноватым против Сакена. Беннигсен оклеветал его в моих глазах. Надеюсь, что теперь Сакен будет доволен мною». Впоследствии опытный полководец участвовал во французском походе 1815 года и стал главнокомандующим 1-й армией, дислоцированной в западных губерниях России. Был возведен в графское, а затем и княжеское достоинство, стал членом Государственного Совета, в 1826 году

~157~

получил чин генерал-фельдмаршала. Умер в 1837 году и был похоронен в Киево-Печерской лавре.

Генерал-лейтенант П.К. Эссен всю первую половину 1813 года формировал в Бобруйске и отправлял в действующую армию маршевые батальоны, а затем и сам прибыл с пополнениями на театр боевых действий. После войны командовал пехотной дивизией, затем был Оренбургским военным губернатором, в 1819 году произведен в генералы от инфантерии. Позже стал Санкт-Петербургским генерал-губернатором, получил графский титул, заседал в Государственном Совете. Скончался в 1844 году.

В кампании 1813 года дивизия генерал-майора И.А. Ливена также входила в корпус генерала Ф.В. Остен-Сакена, была при взятии Ченстохова, сражениях при Кацбахе и Лейпциге. За проявленную доблесть ее командир был удостоен ордена Св. Александра Невского и 15 сентября 1813 года произведён в генерал-лейтенанты. В кампании 1814 года И.А. Ливен участвовал в сражениях при Бриенне и Ла-Ротьере, в последнем имел пулевое ранение. По завершении военных действий командовал 10-й пехотной дивизией, но вскоре в связи с ухудшением самочувствия подал прошение об отставке. Именным Высочайшим указом от 22 августа 1826 года был возведён, вместе с матерью и братьями, в князья Российской империи. Пережив всех участвовавших в Волковысском бою российских, французских и саксонских генералов, ветеран скончался 14 февраля 1848 года и был похоронен в Митаве Курляндской губернии.

Осенью 1818 года закончился шестилетний срок службы (его признало и царское правительство) набранных в полки последней армии ВКЛ солдат, и они были отпущены по домам. Были, возможно, среди них и уцелевшие солдаты 20-го пехотного, 19-го уланского полков, призванные на службу из Волковысского повета. Этих имен история не сохранила. Последние из белорусов, забранных накануне войны на царскую

~ 158 ~

военную службу, вернулись домой лишь в 1831 году, а из гвардии ещё двумя годами позже. Примерно тогда же восстановилась довоенная численность Волковыска и всего повета.

В середине 19 века город насчитывал 461 дом и 2267 жителей, имелись костел, церковь и синагога, приходское училище, больница, кирпичный завод, две мельницы и полсотни торговых лавок. В 1885 году через Волковыск пролегла железная дорога на Белосток и Варшаву, что сильно стимулировало хозяйственное развитие региона. По данным первой Всероссийской переписи 1897 года население города составляло 10 323 человека, тут имелись уже 22 различных промышленных предприятия, а железнодорожная станция была одной из крупнейших на западе Беларуси. Ежегодно 29 июня в Волковыске проходила многолюдная ярмарка, куда съезжались продавцы и покупатели со всей Гродненской губернии.

С началом 1-й мировой войны город стал важным тыловым объектом русской армии, тут размещался штаб главнокомандующего Северо-Западным фронтом. Осенью 1915 года Волковыск оккупировали германские войска, а в феврале 1919 года их сменили легионеры воссозданной Речи Посполитой. В середине лета следующего года сюда ненадолго пришла Красная армия, но два месяца спустя в результате польского контрнаступления была отброшена на восток. По Рижскому мирному договору 1921 года между РСФСР и Польшей город остался за последней, стал центром повета в Белостокском воеводстве. Осенью 1939 года, после ликвидации 2-й Речи Посполитой, Волковыск вошёл в состав БССР, получил статус райцентра. С 28 июня 1941 года по 14 июля 1944 года был под фашистской оккупацией. За это время захватчики истребили тут более 20 тысяч человек (в т.ч. все не успевшее эвакуироваться еврейское население). Более тысячи местных жителей сражались с врагом и погибли на фронтах Великой Отечественной войны.

~ 159 ~

В 1970 году в Волковыске проживали около 25 тысяч человек, а ныне в районном центре суверенной Беларуси – 45 тысяч. Сейчас это важный узел железных дорог на Барановичи, Мосты, Берестовицу, Свислочь; автомобильных магистралей на Мосты, Слоним, Ружаны, Берестовицу. В городе функционируют несколько важных промышленных объектов, из которых крупнейшими являются Волковысский мясокомбинат и предприятия строительной отрасли. Сферу культуры в Волковыске представляют 3 профильных центра, военно-исторический музей им. П.И. Багратиона, 5 библиотек, кинотеатр «Юность», 7 общеобразовательных школ, 2 гимназии, 2 колледжа. Имеются 2 детско-юношеские школы Олимпийского резерва, 2 детско-юношеские спортивные школы профсоюзов, а также физкультурно-оздоровительные комплексы, в том числе одна из лучших в Беларуси мотоциклетная трасса. Главными достопримечательностями города, кроме уже упомянутого военно-исторического музея, являются величественные католический храм Св. Вацлава и православная церковь Св. Николая, памятники средневековья, городища «Муравельник» и «Шведская гора». Тут помнят и чтят своих прославленных земляков: художников А. Каменского и С. Жуковского, поэтессу Л. Гениюш, генералов А. Рафаловича и Я. Юзефовича, Героя Советского Союза Н. Абрамчука и других.

Ветер времени высушил кровь и слезы прокатившихся через Волковыск и неоднократно разрушавших его войн, развеял бушевавшую на полях сражений взаимную ненависть, примирил за чертой небытия бывших врагов и их потомков. Осталась память.

~ 160 ~

Глава 14

Память

Накануне 25-летия наполеоновского похода в Россию по распоряжению из Санкт-Петербурга в местах ведения боевых действий собирали различные сведения и воспоминания очевидцев о тех событиях. В феврале 1836 года такое указание получил и Гродненский гражданский губернатор Н.Х. Коптев. Сановник в свою очередь дублировал его по уездам, приложив к официальной бумаге специальный опросный лист из 13 пунктов. Волковысский городничий, отставной штабс-капитан (его подпись на документе неразборчива), в виду полного истребления каких-либо документов за военный период занялся опросом еще живущих тут участников и свидетелей памятных событий, былых чинов наполеоновской администрации – поветового «маршалка» Радовицкого, бургомистра М. Левку и других. Наверное, потревожили тогда и мирно обитавшего в своем имении Струбница бывшего наполеоновского полковника А. Биспинга. По их рассказам, и сделанным уже по окончанию боевых действий отчетам о причиненным войной ущербе, штабс-капитан составил и отослал 12 сентября того же года в Гродно небольшой по объему рапорт. Наверное, он не вполне устроил чиновников губернской канцелярии, и в дополнение туда же было затребовано и 18 сентября послано ещё соответствующее донесение Волковысского предводителя дворянства, а на следующий день – и донесение земского исправника. Эти отчеты и являются, собственно, первым дошедшим до нас местным описанием событий, происходивших на Волковысчине летом-осенью 1812 года.

Ответственным за составление обобщающей исторической записки по Гродненской губернии был назначен директор губернских училищ И.М. Ястребцов, а тот поручил это дело учителю Гродненской гимназии кандидату наук Ф.К. Гартцу. Исполнитель, судя по всему, был человеком

~161~

хорошо образованным, пунктуальным и ответственным. За три месяца он добросовестно изучил и переработал гору присланной с мест корреспонденции, а также 59 томов и связок хранившихся в губернском архиве бумаг «присутственных мест» за 1812 – 1813 годы на русском, французском и польском языках. Составленный им итоговый отчет с названием «Сведения (записки), относящиеся к истории о войне 1812 года» на 39 рукописных листах и поныне является для историков и гродненских краеведов очень ценным, не потерявшим по сей день своего научного значения, документом. Сам Ф.К. Гартц вряд ли был знаком с изданным несколькими годами ранее в Санкт-Петербурге капитальным исследованием Д.П. Бутурлина «История нашествия имп. Наполеона на Россию в 1812 г.», почему и допустил в этих записках некоторые неточности. Вернее, повторил вслед за своими информаторами с мест уже слившиеся друг с другом за давностью лет «были и небылицы».

Волковысские старожилы хорошо запомнили, что «главнокомандующий нашей армии князь Багратион был в городе Волковыске и жил в церковно-служительском доме римско-католического исповедания», как «сам Ренье едва спасся через окошко», но реальный полковник И.П. Белокопытов превратился уже в мифического «генерала Столокопытова», а главнокомандующий Саксонского корпуса Ш. Ренье «трансформировался» сразу в двух неприятельских генералов – Ренье и Редниера.

События памятного 1812 года были отражены и в небольшой форматом и тиражом книжке «Исторический очерк Волковыска, уездного города Гродненской губернии» (Вильно, 1882) местного священника, краеведа Д.Г. Булгаковского. Немного позже, летом 1888 года, планировалась и была согласована с российскими властями ознакомительная поездка французского военного историка генерала Э. Пьеррона по местам сражений и боев 1812 года в Витебской, Гродненской и Минской губерниях. Гродненский губернатор действительный

~ 162 ~

статский советник А.Н. Потёмкин разослал уездным исправникам копию запроса, поступившего по этому поводу из штаба военного округа с просьбой оказать всяческое содействие иностранному гостю. Но состоялся ли этот вояж и был ли французский генерал в Волковыске – неизвестно.

В начале 1911 года предводителю дворянства Волковысского уезда надворному советнику С.В. Ольденбергеру доставили циркуляр за подписью Гродненского губернатора действительного статского советника В.М. Борзенко, касающийся мероприятий, связанных с празднованем векового юбилея войны с Наполеоном. «Высочайше утвержденная 7 мая 1910 г. Междуведомственная Комиссия… —  говорилось в нем, —  обратилась с просьбою о сообщении ей сведений о всех памятниках и сооружениях, относящихся к этой славной эпохе. А потому прошу в самое непродолжительное времени сообщить сим подробныя сведения: 1) обо всех находящихся в пределах уездов и городов памятниках, сооружениях и зданиях, так или иначе связанных с воспоминаниями о Войне 1812 г., и сохранились ли они или испортились и в каком в настоящее время положении, 3) если необходимо восстановление, какая сумма потребуется на приведение их в должный вид». Неизвестно, каким был ответ, но местное начальство и общественность после этого, как говорится, «возбудилось и зашевелилось». Вскоре по образцу губернского был образован «Волковысский уездный комитет по празднованию 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 года», главой которого стал упомянутый С.В. Ольденбергер, а в числе членов были уездный исправник титулярный советник А.И. Кузьмин, городской староста М.О. Мацкевич, инспектор народных училищ статский советник В.Н. Карцов, настоятель местной церкви о. Владимир Занкевич и командир дислоцированной в уезде 16-й артиллерийской бригады генерал-майор А.Д. Цибульский. Появился у них и влиятельный союзник В.А. Кадыгробов,

~ 163 ~

надворный советник, камер-юнкер императорского двора, прокурор Гродненского окружного суда, председатель Гродненского церковного историко-археологического комитета и большой энтузиаст общественно-краеведческой работы. «Если каждый из нас стремится, – говорил этот человек, – поставить памятник или хотя бы крест на могиле каждого из своих близких, то неужели же мы, хотя бы теперь, сто лет спустя, не поставим общими усилиями памятника тем тысячам героев, даже местонахождение могил которых теперь неизвестно». Он предложил установить мемориальный памятник-монумент на месте Волковысского боя 1812 года и даже предложил его проект. Уездный комитет с энтузиазмом поддержал идею и ходатайствовал за ее реализацию перед вышестоящими начальниками. Однако те, поразмыслив, сделали центром губернских юбилейных мероприятий не Волковыск, так и не взятый в свое время П.К. Эссеном, а Кобрин, где войска А.П. Тормасова одержали полную и бесспорную победу над противником.

Прошли торжества в честь 100-летия победной войны с Наполеоном, но идея увековечения двухдневного Волковысского боя не была забыта. По инициативе В.А. Кадыгробова в городе создали специальную комиссию по сооружению монумента, которую он и возглавил. Гродненский губернский распорядительный комитет по ходатайству губернатора выделил на эти цели 1 тысячу рублей. Гораздо больше собрали по добровольной подписке среди различных организаций, учреждений и частных лиц. Самыми весомыми были пожертвования офицеров и рядовых уже упомянутой, стоявшей в городе и окрестностях, бригады легкой артиллерии. Тогда считалось, и даже писалось в газетах, что она ведет свою родословную от русской артиллерийской части, что когда-то обстреливала противника со Шведской горы у Волковыска.

На  объявленном  конкурсе  победил  проект  известного архитектора И.А. Фомина, автора уже возведенного

~ 164 ~

величественного гранитного обелиска в честь событий 1812 года в Витебске. Волковысский монумент в отличие от витебского, очень высокого и четырехгранного, был пониже, имел вид круглой колонны из полированного гранита на квадратном ступенчатом постаменте. Колонну венчал отлитый из бронзы восседающий на шаре державный двуглавый орел, а ниже была овальная бронзовая доска с памятной надписью. Наконец все согласования и подготовительные работы были завершены. И 22 апреля 1914 года император Николай II дал свое разрешение на установку монумента. Работы по его изготовлению были поручены специализированной минской фабрике Л.М. Берковского и сделана предоплата в 400 рублей. Имеются сведения, что арестантами волковысского узилища была к тому времени исполнена деревянная копия памятника в натуральную величину. И вот в начале июня того же года в Волковыске на углу Дворянской и Полицейской улиц при большом стечении народа произвели торжественную закладку основания монумента. А вскоре прозвучали роковые выстрелы в Сараево, и началась первая мировая война… Известно, что В.А. Кадыгробов и в условиях военной сумятицы продолжал начатую работу. Сохранилось его письмо, отправленное в мае 1915 года из Минска Гродненскому губернатору генерал-майору В.Н. Шебеко. «Милостивый государь Вадим Николаевич, – сообщает он, – согласно постановлению комиссии сооружения памятника Отечественной войны 1812 года в г. Волковыске от 14 мая 1914 г. работа (гранитная) по сооружению этого памятника сдана владельцу фабрики памятников в Минске Л.И. Берковскому за 3800 руб., причём сроком окончания сооружения памятника было обусловлено 1 декабря 1914 г. и, на случай непредвиденных для Берковича затруднений, 1 марта 1915 года. Несмотря на вспыхнувшую Великую Войну г-н Берковский вполне добросовестно и аккуратно выполнял взятый им подряд». И кто знает, улыбнись в том 1915 году удача русскому оружию, не будь памятного летне-осеннего «Великого 

~ 165 ~

отступления» и оккупации германцами Западной Беларуси, наверное, осуществил бы этот энтузиаст-краевед одно из главных дел своей жизни.

Новый этап увековечения на Волковысчине событий памятного 1812 года связан с именем местного энтузиаста-краеведа Г.И. Пеха (1897 − 1969). Еще молодым человеком он принимал участия в археологических раскопках в 1925 году на «Замчище» и «Шведской горе», затем на протяжении многих лет, будучи уже членом Варшавского краеведческого общества, обследовал сохранившиеся в Волковыске и окрестностях исторические памятники, собирал различные предметы старины. Его коллекция составила основу открытого в городе в 1935 году краеведческого музея, сам Г.И. Пех стал (и был на протяжении трех десятилетий) его первым директором. Экспозиции разместились в выкупленном частном особняке постройки 1805 года, в котором, как было установлено, в свое время размещалась штаб-квартира 2-й Западной русской армии генерала П.И. Багратиона. В годы Великой Отечественной войны музей был разграблен, но само здание, к счастью, уцелело. После освобождения Волковыска от фашистов Г.И. Пех и другие местные краеведы приложили много сил для восстановления своего детища. Они смогли получить часть коллекции оружия, снаряжения, обмундирования русской и других европейских армий 18 – 19 веков из фондов ликвидированного к тому времени Ленинградского артиллерийского исторического музея, преобразовать свое учреждение культуры в уникальный военно-исторический музей имени П.И. Багратиона.

Сейчас музейные экспозиции находятся в двух помещениях: в новом отражена собственно вся богатая история Волковыска и региона, в старом (бывший усадебный дом, 6 залов) – события 1812 года и других наполеоновских войн. В первом зале представлены образцы холодного и огнестрельного оружия европейских армий рубежа 18 – 19 веков,

~166~

иллюстративный материал по французской империи Наполеона Бонапарта и ее взаимоотношениям с Россией. Второй зал посвящен боевому пути 2-й Западной армии и героической судьбе генерала П.И. Багратиона. Здесь представлены также портреты других известных полководцев 1812 года, документы, оружие и элементы воинского снаряжения того времени.

Картина волковысского краеведа Георгия Иосифовича Пеха (1897-1969)

Экспозиция третьего зала рассказывает о памятных ноябрьских событиях в Волковыске. Центральной ее частью являются русское полевое орудие с ядрами боекомплекта и большая красочная картина кисти Г.И. Пеха «Волковысское сражение». Здесь можно увидеть портреты некоторых участников боя, рисунки и гравюры с изображениями других героев той войны, мундиры российской армии.

Четвертый зал знакомит посетителей с событиями второго периода кампании, отступлением «Великой армии» из Москвы, операцией на Березине. Здесь представлены найденные на местах былых сражений пули, картечь и осколки ядер, образцы оружия и обмундирования наполеоновских войск. Пятый зал повествует о событиях заграничного похода русской и союзной ей армиям в 1813 – 1814 годах, взятии Парижа и отречении Наполеона. Наконец, в шестом зале демонстрируется различная военная литература и образцы батальной живописи той эпохи, памятные медали в честь побед, одержанных русской армией в войне с Наполеоном.

Самого же поля боя при Волковыске, в прямом смысле этого слова, давно уже не существует. Изменился до неузнаваемости исторический центр города, когда-то сгоревший дотла, обильно политый кровью солдат разных армий и мирных жителей. Северная, южная и восточная городские околицы, поля и перелески, где два дня с переменным успехом для противоборствовавших сторон происходили жестокие схватки пехоты и кавалерии, гремели пушки, были полностью застроены еще во второй половине 20 века.

~ 167 ~

Продолжателями дела сбережения исторической памяти вслед за Д.Г. Булгаковским, В.П. Толочко, В.А. Кадыгробовым, Г.И. Пехом стало новое поколение волковысских историков и краеведов по призванию, одним из которых является Н.И. Быховцов. «Я был бы очень рад, – говорит Николай Иванович, – увидеть свои исторические работы отдельными книгами, тем более что многие статьи после публикации в журнале «Волковыщина» значительно пополнились новыми документами и материалами. Несколько лет назад я обращался к местным предпринимателям за помощью в издании книг, но безрезультатно. Это не тот сорт людей, которые имеют духовную потребность что-то сделать для нашего наследия. На собственные же средства издать книгу не представляется возможным. Буду и впредь работать над составлением истории родного края, надеюсь, что мои труды когда-нибудь все же будет изданы и востребованы обществом».

Удивительно, но при таком обилии исторического материала событиям памятного в истории 1812 года Волковысского боя за два прошедших века не было посвящено ни одной книги или даже брошюры. Яркие военные воспоминания К. Функа, посвятившего событиям в Волковыске отдельную главу, были изданы в русском переводе маленьким тиражом лишь в 2013 году, и сделала это по своей инициативе группа энтузиастов белорусской военной истории. Большую и бескорыстную помощь в работе над переводом с немецкого и в издании самой книги мне, ее составителю, оказали три замечательных человека: гродненцы Владимир Витольдович Бржеский и Геннадий Михайлович Баламут, минчанин Анатолий Александрович Климчик. Давно изреченная истина гласит: пока у народа сохраняется историческая память, у него есть будущее. Это как с деревом – подрубишь корни, и оно засохнет. Забвение своего прошлого обедняет и даже калечит души людей. Наша история – это живой огонь, а не застывший пепел.

~168~

Приложения

Приложение № 1

Боевой состав наполеоновских и российских войск, участвовавших в Волковысском бою

(на 15.11.1812)

 

7-й (Саксонский) корпус «Великой армии»
Главнокомандующий дивизионный генерал
Ш. Ренье
Начальник штаба – полковник Ф. Грессо
Командующий артиллерией – подполковник фон Хойер
Командующий инженерами – полковник Брюллей
Главный интендант – майор фон Руссель
Главный врач – майор Рашиг
21-я пехотная дивизия
Командир – генерал-лейтенант К. фон Лекок.
Начальник штаба – майор фон Коппенфельдс
1-я бригада
Командир – генерал-майор Ф. фон Штейндель
Полк линейной пехоты Фридриха Августа (2 батальона,
рота полевой артиллерии). Командир – полковник
фон Брошевски
Полк линейной пехоты принца Клеменса (2 батальона,
рота полевой артиллерии). Командир – полковник
фон Меллентин
Гренадерский батальон  Любенау.  Командир –  майор
фон Любенау
2-я бригада

Командир – генерал-майор К. фон Ностиц

~169~

Полк линейной пехоты принца Антона (2 батальона, рота полевой артиллерии). Командир – полковник фон Руссель

1-й полк легкой пехоты (2 батальона). Командир – полковник фон Эрджи

Артиллерия дивизии

 

4-я пешая батарея и артиллерийский парк. Командир – майор фон Гроссман

 

Инженеры дивизии

Саперная рота. Командир – капитан Плотерль

 

22-я пехотная дивизия

 

Командир – генерал-лейтенант К. фон Функ Начальник штаба – подполковник И. фон Цешвиц

 

2-я бригада

Командир – генерал-майор К. Зарер фон Зар

 

2-й полк легкой пехоты (2 батальона). Командир – полковник фон Таттеборн

 

Гренадерский батальон Ангера. Командир – майор фон Ангер

 

Гренадерский батальон Шпигеля. Командир – майор фон Шпигель

 

Артиллерия дивизии

 

3-я пешая батарея и артиллерийский парк. Командир – майор Ауенмюллер

 

32-я пехотная дивизия.

 

Командир – дивизионный генерал П. Дюрютт Начальник штаба – полковник Ш. Стеенод Военный комиссар – Риво

 

1-я бригада

Командир – бригадный генерал П. Дево

 

36-й легкий полк (3 батальона). Командир – полковник П. Бом

~170~

Вюрцбургский пехотный полк (3 батальона). Командир – полковник Мозер

 

2-я бригада

Командир – полковник А. Мори

 

131-й линейный полк (3 батальона). Командир – полковник А. Мори

 

35-й легкий полк (1 батальон). Командир – полковник Ж. Дюше

 

3-я бригада

Командир – бригадный генерал А. Жарри

 

132-й линейный полк (3 батальона). Командир – полковник П. Тридула

 

133-й линейный полк (3 батальона). Командир – полковник П. де Мениль

 

Артиллерия дивизии

 

Командир – шеф батальона Костон Три артиллерийские роты

 

23-я бригада легкой кавалерии Командир – генерал-майор Г. фон Габленц

 

Уланский полк принца Клеменса (4 эскадрона). Командир – подполковник Зейшвиц

 

Легкоконный полк Поленца (4 эскадрона). Командир – подполковник фон Манн

 

Гусарский полк (4 эскадрона). Командир – подполковник фон Энгель

 

1-я конная батарея. Командир – майор фон Рот

 

Резервная артиллерия корпуса

 

1-я пешая батарея. Командир – капитан Зонтаг 2-я пешая батарея. Командир – капитан Равруа Артиллерийский парк

~171~

Всего в корпусе 29 батальонов пехоты, 12 эскадронов кавалерии, 58 орудий (ок. 23 тыс. штыков и сабель).

 

Примечание: Вюрцбургский пехотный полк был оставлен в гарнизоне Варшавы и в Волковысском бою не участвовал.

 

Кавалерия авангарда

Австрийского вспомогательного корпуса

 

Командир – генерал-майор Ф. Фрелих

 

Гусарский № 1 Кайзера полк (6 эскадронов). Командир – полковник фон Зент Гёгри

 

Гусарский № 6 Бланкенштайна полк (6 эскадронов). Командир – полковник В. фон Гиллерт

 

Всего 12 эскадронов, 1700 сабель

 

Отдельный корпус Ф.В. Остен-Сакена из состава 3-й Западной русской армии

Командующий – генерал-лейтенант Ф.В. Остен-Сакен Обер-квартирмейстер – полковник Готовский

 

Корпус П.К. Эссена

Командир – генерал-лейтенант П.К. Эссен Шлиссельбургский пехотный полк (2 батальона).

Командир – полковник И.Б. Ререн

Староингерманландский пехотный  полк  (2    батальона).

Шеф – генерал-майор Г.Г. Энгельгардт

Архангелогородский   пехотный    полк    (2      батальона). Шеф – полковник В.Н. Шеншин

Украинский   пехотный    полк    (2    батальона).      Шеф – полковник О.М. Второв

Олонецкий пехотный полк (3 батальона). Шеф – генерал- майор П.П. Турчанинов

~172~

37-й егерский полк (3 батальона). Шеф – полковник Н.И. Сутгоф

Серпуховский драгунский полк (4 эскадрона). Шеф – полковник И.С. Жевахов

Владимирский драгунский полк (3 эскадрона). Шеф – полковник И.В. Аргамаков

Тверской драгунский полк (1 эскадрон). Командир эскадрона – штабс-капитан Юрьев

Лубенский гусарский полк (8 эскадронов). Шеф – генерал-майор А.П. Мелиссино

2-й башкирский полк. Командир – майор Курбатов

1-й калмыцкий полк. Командир – подполковник Д. Тундутов

4-й Уральский казачий полк. Командир – войсковой старшина П.М. Назаров

Донской казачий Рубашкина 1-го полк. Командир – войсковой старшина А.Ф. Чикилёв

8-я батарейная артиллерийская рота. Командир – подполковник К.П. Бастиан

14-я легкая артиллерийская рота. Командир – поручик Я. Черемисов

15-я легкая артиллерийская рота. Командир – капитан К. Гебгарт

15-я конная артиллерийская рота. Командир – штабс-капитан В.М. Бушуев

Половина 1-й роты 2-го Пионерного полка. Командир – подполковник Н.П. Гебенер

Всего в корпусе: 14 батальонов, 16 эскадронов, 4 полка иррегулярной кавалерии, 4 артиллерийские роты, пионерная полурота.

 

Корпус М.Л. Булатова

Командир – генерал-майор М.Л. Булатов

~173~

Вятский пехотный полк (3 батальона). Шеф – полковник Н.В. Васильчиков

 

Выборгский пехотный полк (2 батальона). Шеф – полковник И.С. Кутузов

 

Старооскольский пехотный полк (3 батальона). Шеф – генерал-майор М.А. Шкапский

 

Охотский пехотный полк (2 батальона). Шеф – полковник С.И. Раков

 

Мингрельский пехотный полк (2 батальона). Шеф – генерал-майор Т.И. Збиевский

 

Галицкий пехотный полк (2 батальона). Шеф – генерал-майор Ф.А. Линдфорс

 

Камчатский пехотный полк (1 батальон). Командир – подполковник О.И. Езерский

 

45-й егерский полк (1 батальон). Командир батальона – подполковник И.Л. Велентий

 

29-й егерский полк (2 батальона). Шеф – полковник И.Н. Дурново

 

Переяславский драгунский полк (4  эскадрона).  Шеф – генерал-лейтенант А.П. Засс

Смоленский драгунский полк (4 эскадрона).     Шеф – генерал-майор Е.Е. Гампер

Чугуевский  уланский полк (8 эскадронов).  Шеф – генерал-майор Г.И. Лисаневич

Донской казачий Власова 2-го полк.  Командир – войсковой старшина М.А. Власов

Донской казачий Горина 1-го полк.  Командир – войсковой старшина Д.Ф. Горин

2-й калмыцкий полк. Командир – подполковник С. Тюмень

22-я батарейная артиллерийская рота. Командир – подполковник М.М. Калатинский

41-я  легкая  артиллерийская  рота.  Командир –  капитан П. Риман

~174~

Половина 1-й роты 2-го Пионерного полка

Всего в корпусе: 18 батальонов, 16 эскадронов, 3 полка иррегулярной кавалерии, 2 артиллерийские роты, пионерная полурота.

 

Дивизия И.А. Ливена

Начальник – генерал-майор И.А. Ливен

 

Ярославский пехотный полк (2 батальона). Шеф – полковник О.К. Соколовский

 

Крымский пехотный полк (3 батальона). Шеф – полковник Ф.Э. Крюссольд

 

Белостокский пехотный полк (3 батальона). Шеф – полковник А.П. Засс

 

8-й егерский полк (3 батальона). Шеф – полковник И.П. Белокопытов

 

39-й егерский полк (2 батальона). Шеф – полковник М.Ф. Ахлестышев

 

10-я батарейная артиллерийская рота. Командир – подполковник П. Вербовский

 

18-я легкая артиллерийская рота. Командир – штабс-капитан Гине

 

Всего в дивизии: 13 батальонов, 2 артиллерийские роты

 

Итого в корпусе: 45 батальонов, 32 эскадрона, 7 полков иррегулярной кавалерии, 8 артиллерийские рот, пионерная рота (27 тыс. чел., 92 орудия).

 

Примечание: Белостокский пехотный полк был оставлен для защиты г. Брест-Литовска и в Волковысском бою не участвовал.

~175~

Приложение № 2

Словарь имен

(титулы, чины и должности на 1812 год)

 

Абеле фон Лилиенберг, Франц Мария (1766 – 1861) – барон, австрийский полковник, командир 2-й бригады дивизии центра Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Александр I (1777 – 1825) – российский император. Багратион, Петр Иванович (1769 – 1812) – князь, генерал от инфантерии, главнокомандующий 2-й Западной армии. Барклай де Толли, Михаил Богданович (1757 – 1818) – генерал от инфантерии, военный министр, главнокомандующий 1-й Западной армии.

 

Бенкендорф, Александр Христофорович (1781 – 1844) – полковник, затем генерал-майор, командир «летучего» кавалерийского отряда.

 

Беннигсен, Леонтий Леонтьевич (1745 – 1826) – генерал от кавалерии, начальник Главного штаба объединенных русских армий.

 

Бернадот, Жан Батист Жюль (1763 – 1844) – князь Понтекорво, маршал Франции, наследный принц Швеции Карл-Юхан.

 

Бертье, Луи Александр (1753 – 1815) – князь Ваграмский, Невшательский и Валанженский, маршал Франции, начальник Главного штаба «Великой армии».

 

Бессьер, Жан Батист (1868 – 1813) – герцог Истрийский, маршал Франции, командующий гвардейской кавалерией в составе «Великой армии».

 

Бибиков, Петр Иванович (1776 – 1834) – надворный советник, директор госпиталей и главный кригс-комиссар 2-й Западной армии.

 

Биспинг, Адам (1784 – 1858) – полковник, шеф 20-го пехотного полка ВКЛ.

~176~

 

Богарне, Эжен Роз (1781 – 1824) – вице-король Италии, принц Венецианский, генерал-полковник конных егерей, командир 4-го (итальянского) корпуса «Великой армии».

 

Бороздин, Михаил Михайлович (1767 – 1837) – российский генерал-лейтенант, командир 8-го пехотного корпуса 2-й Западной армии.

 

Брён, Жан Антуан (1861 – 1826) – барон, французский бригадный генерал, с августа по ноябрь 1812 года комендант Гродно и глава Гродненского департамента.

 

Брониковский, Николай  (1772 – 1817) – граф, бригадный генерал, в июне-ноябре 1812 года глава Минского департамента ВКЛ.

 

Булатов, Михаил Леонтьевич (1760 – 1825) – генерал-майор, командир корпуса в составе Дунайской, затем 3-й Западной армии.

 

Булгаков, Константин Яковлевич (1783 – 1835) – русский дипломат, тайный советник, в октябре-декабре 1812 года исполнял обязанности гражданского губернатора освобожденных территорий Гродненской губернии.

 

Бутенёв, Аполлинарий Петрович (1787 – 1866) – чиновник министерства иностранных дел, с мая по сентябрь

 

1812 г.        начальник        дипломатической        канцелярии        при

Главнокомандующем 2-й Западной армии.

Бутурлин,    Пётр    Дмитриевич    (1794 –     1853) –     граф,

поручик, адъютант П.И. Багратиона.

 

Бьянки, Фридрих (1768 – 1855) – барон, фельдмаршал-

лейтенант,        командир         дивизии        центра         Австрийского

вспомогательного корпуса.

Вери,    Констан    (1778 –    1845) –     личный    камердинер Наполеона.

 

Виктор (Перрен), Клод Виктор (1764 – 1841) – герцог Беллунский, маршал Франции, командующий 9-м корпусом «Великой армии».

~177~

Вистицкий, Михаил Степанович (1768 – 1832) – генерал-майор, генерал-квартирмейстер 2-й Западной армии.

 

Витгенштейн, Петр Христианович (1768 – 1843) – генерал-лейтенант, затем генерал от кавалерии, командир 1-го отдельного пехотного корпуса русской армии.

 

Воронцов, Михаил Семенович (1782 – 1856) – граф, генерал-майор, командир 2-й сводно-гренадерской дивизии в составе 2-й Западной армии.

 

Габленц, Генрих Адольф (1764 – 1835) – саксонский генерал-майор, с июня 1812 года командир 23-й бригады легкой

 

кавалерии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».
Гагарин,  Фёдор   Фёдорович   (1786 –   1863) – князь,
поручик, адъютант генерала П.И. Багратиона.
Гебенер, Павел Николаевич (1783 – 1847) –

 

подполковник, командир пионерной полуроты в пехотном корпусе П.К. Эссена 3-й Западной армии.

 

Груши, Эммануэль (1766 – 1847) – граф, дивизионный генерал, командир 3-го корпуса резервной кавалерии «Великой армии».

 

Гувьон Сен-Сир,      Лоран       (1764 –       1830) –       граф,

дивизионный генерал, затем маршал Франции, командующий 6-м (баварским) корпусом «Великой армии».

 

Даву, Луи Николя (1770 – 1823) – герцог Ауэрштедтский, князь Экмюльский, маршал Франции, командующий 1-м корпусом «Великой армии».

 

Давыдов, Денис Васильевич (1784 – 1839) – подполковник, командир отдельного армейского кавалерийского отряда, действовавшего в тылу «Великой армии».

 

Дево, Пьер (1762 – 1819) – бригадный генерал, командир 1-й бригады 32-й пехотной дивизии «Великой армии».

 

Дембровский, Дмитрий Петрович (1783 – 1847) – коллежский советник, главный провиантмейстер 2-й Западной армии.

~178~

Домбровский, Ян Генрик (1755 – 1818) – дивизионный генерал, командир 17-й пехотной дивизии 5-го (польского) корпуса «Великой армии».

 

Домениль, Пьер (1777 – 1832) – барон, бригадный генерал, комендант Венсеннского замка под Парижем.

 

Дохтуров, Дмитрий Сергеевич (1759 – 1816) – генерал от инфантерии, командир 6-го пехотного корпуса 1-й Западной армии.

 

Дюронель, Антуан Анри (1771 – 1849) – граф, дивизионный генерал, командир 6-й бригады гвардейской кавалерии «Великой армии».

 

Дюрютт, Пьер Франсуа Жозеф (1767 – 1827) – дивизионный генерал, командир 32-й пехотной дивизии, входившей с ноября 1812 года в состав 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Ермолов, Михаил Александрович (1794 – 1853) – прапорщик Свиты Е.И.В. по квартирмейстерской части, адъютант П.И. Багратиона.

 

Жарри, Антуан Гедеон (1764 – 1819) – бригадный генерал, командир 3-й бригады 32-й пехотной дивизии «Великой армии».

 

Жером Бонапарт (1784 – 1860) – младший брат Наполеона, король Вестфальский, дивизионный генерал, командующий 8-м (вестфальским) корпусом, в начале русского похода командовал правым крылом «Великой армии».

 

Жюно, Жан Андрош (1771 – 1813) – герцог д’Абрантес, дивизионный генерал, сменил Жерома Бонапарта на посту командующего 8-м (вестфальским) корпусом «Великой армии».

 

Зарер фон Зар, Карл Отто Людвиг (1761 – 1823) – генерал-майор, командир 2-й бригады 22-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Запольский, Андрей Васильевич (1768 – 1813) – генерал-майор, заместитель командира 2-го резервного корпуса русской армии.

~179~

Иловайский, Николай Васильевич (1769 – 1828) – генерал-майор, командир «летучего» казачьего отряда в составе 2-й западной армии.

 

Клаузевиц, Карл Готфрид фон (1780 – 1831) – подполковник, квартирмейстер 1-го резервного корпуса русской армии.

 

Клапаред, Мишель Мари (1770 – 1842) – граф, дивизионный генерал, командир Легиона Вислы в составе «Великой армии».

 

Кленгель, Генрих Магнус фон (1761 – 1814) – генерал-майор, командир 1-й бригады 22-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Коленкур,  Арман  Луи  (1773 –  1823) –  маркиз,  герцог

 

Виченский, дивизионный генерал, обер-шталмейтер императорского двора.

 

Конопка, Ян (1775 – 1815) – барон, бригадный генерал, командир 3-го полка шеволежеров-улан императорской гвардии Наполеона.

 

Красинский, Винцент Корвин (1782 – 1858) – граф, бригадный генерал, командир 1-го полка шеволежеров-улан императорской гвардии Наполеона.

 

Кутузов, Михаил Илларионович (1747 – 1813) – светлейший князь, генерал-фельдмаршал, главнокомандующий российскими армиями.

 

Лангенау, Фридрих Густав (1782 – 1840) – барон, генерал-майор, начальник штаба 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Ланской, Василий Сергеевич (1753 – 1831) – действительный тайный советник, Гродненский гражданский губернатор.

 

Ланской, Дмитрий Сергеевич (1767 – 1834) – тайный советник, генерал-интендант 2-й Западной армии.

~180~

Латур-Мобур, Мари Никола (1768 – 1850) – дивизионный генерал, командир 4-го корпуса резервной кавалерии «Великой армии».

 

Левенштерн, Карл Фёдорович (1771 – 1840) – генерал-майор, начальник артиллерии 2-й Западной армии.

 

Лекок, Карл Христиан фон (1767 – 1830) – генерал-лейтенант, командир 21-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Лефевр, Франсуа Жозеф (1755 – 1820) – герцог Данцигский, маршал Франции, командующий пехотой Старой императорской гвардии.

 

Ливен, Иван Андреевич (1775 – 1848) – граф, генерал-майор, командир 10-й пехотной дивизии 3-й западной армии.

 

Лорж, Жан Гийом (1767 – 1826) – барон, дивизионный генерал, командир 7-й дивизии тяжелой кавалерии «Великой армии».

 

Маевский, Сергей Иванович (1779 – 1848) – надворный советник, генерал-аудитор 2-й Западной армии.

 

Макдональд, Этьен Александр (1765 – 1840) – герцог Тарентский, маршал Франции, командующий 10-м корпусом «Великой армии».

 

Маре,    Юг   Бернар     (1763 –     1839) –     герцог   Бассано, французский дипломат, министр иностранных дел, контролировал администрацию ВКЛ и координировал взаимодействие союзников Наполеона.

 

Марин, Сергей Никифорович (1776 – 1813) – полковник, флигель-адъютант, дежурный генерал 2-й Западной армии.

 

Мелиссино, Алексей Петрович (1766 – 1813) – генерал-майор, командир 26-й кавалерийской бригады 3-й Западной армии.

 

Меншиков, Николай Сергеевич (1790 – 1863) – светлейший князь, штабс-ротмистр, адъютант генерала П.И. Багратиона.

~181~

 

Милорадович, Михаил Андреевич (1771 – 1825) – генерал от инфантерии, в кампании 1812 года командовал арьергардом, затем авангардом объединенных 1-й и 2-й Западных армий.

 

Митаревский, Николай Евстафьевич (1790 – 1862) – подпоручик 12-й легкой роты 7-й артиллерийской бригады 6-го пехотного корпуса 1-й Западной армии.

 

Мор, Иоганн Фридрих (1765 – 1847) – барон, генерал-майор, командир бригады в составе Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Мори, Анри (1763 – 1813) – полковник, командир 2-й бригады 32-й пехотной дивизии «Великой армии».

 

Мортье, Адольф Жозеф (1768 – 1835) – герцог Тревизский, маршал Франции, командующий пехотой Молодой императорской гвардии.

 

Муханов, Павел Иванович (1791 – 1812) – поручик Лейб-гвардии Егерского полка, адъютант П.И. Багратиона.

 

Мюрат, Иоахим (1767 – 1815) – король Неаполитанский, маршал Франции, командующий резервной кавалерией «Великой армии».

 

Наполеон I (1769 – 1821) – император французов, король Италии, протектор Рейнского союза, медиатор Швейцарии, главнокомандующий «Великой армии».

 

Ностиц, Карл Фридрих Эрнст (1767 – 1838) – генерал-майор, командир 2-й бригады 21-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Ожаровский, Адам Петрович (1776 – 1855) – граф, генерал-майор, командир отдельного армейского отряда, действовавшего в тылу «Великой армии».

 

Ожеро, Шарль Франсуа (1757 – 1816) – герцог Кастильоне, маршал Франции, командующий 11-м (резервным) корпусом «Великой армии».

~182~

 

Оржанский, Фёдор Михайлович (1770 –?) – майор Ладожского пехотного полка, комендант Главной квартиры Багратиона.

 

Остен-Сакен, Фабиан Вильгельмович фон (1752 – 1837) – генерал-лейтенант, командующий отдельным корпусом в составе 3-й Западной армии.

 

Перовский, Лев Алексеевич (1792 – 1856) – прапорщик, адъютант П.И. Багратиона.

 

Платов, Матвей Иванович (1753 – 1818) – генерал от кавалерии, атаман Войска Донского, командир «летучего» казачьего корпуса.

 

Понятовский, Иосиф Антоний (1763 – 1813) – князь, дивизионный генерал, командующий 5-м (польским) корпусом «Великой армии».

 

Пфлахер, Франц (1745 – 1815) – генерал-майор, командир пехотной бригады Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Радожицкий, Илья Тимофеевич (1788 – 1861) – поручик 3-й легкой роты 11-й артиллерийской бригады 1-й Западной армии.

 

Раевский, Николай Николаевич (1771 – 1829) – генерал-лейтенант, командир 26-й пехотной дивизии 2-й Западной армии.

 

Раецкий, Константин (1773 – 1844) – полковник, шеф 18-го уланского полка ВКЛ.

 

Раза, Рустам (1780 – 1850) – мамелюк, оруженосец Наполеона.

 

Ренье, Шарль Луи (1771 – 1814) – граф, дивизионный генерал, с марта 1812 года командующий 7-м (саксонским) корпусом «Великой армии».

 

Роге, Франсуа (1770 – 1846) – дивизионный генерал, командир 2-й дивизии Молодой императорской гвардии.

~183~

 

Рожнецкий, Александр (1774 – 1849) – дивизионный генерал, командир 4-й легкой кавалерийской дивизии 4-го резервного кавалерийского корпуса «Великой армии».

 

Сен-При, Эммануил Францевич (1776 – 1814) – граф, генерал-лейтенант, начальник штаба 2-й Западной армии.

 

Сиверс, Карл Карлович (1772 – 1856) – граф, генерал-майор, командир 4-го кавалерийского корпуса 2-й западной армии.

 

Сорбье, Жан Бартелемо (1762 – 1827) – граф, дивизионный генерал, командующий резервной артиллерией императорской гвардии.

 

Старынкевич, Николай Александрович (1784 – 1857) – губернский секретарь, начальник канцелярии штаба генерала П.И. Багратиона.

 

Сюше, Луи Габриель (1770 – 1826) – герцог Альбуферский, маршал Франции, командующий Арагонской армией в Испании.

 

Тормасов, Александр Петрович (1752 – 1819) – генерал от кавалерии, в первой половине кампании 1812 года командовал русской 3-й Обсервационной (Западной) армией.

 

Траутенберг, Леопольд (1762 – 1814) – барон, фельдмаршал-лейтенант, командир дивизии правого фланга в Австрийском вспомогательном корпусе.

 

Удино, Никола Шарль (1767 – 1847) – герцог Реджио, маршал Франции, командующий 2-м корпусом «Великой армии».

 

Ферстер, Егор Христианович (1756 – 1826) – инженер-генерал-майор, начальник инженеров 2-й Западной армии.

 

Фрелих, Франц (1771 – 1813) – генерал-майор, командир 2-й бригады кавалерийской дивизии Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Фридрих Август I (1750 – 1827) – король Саксонии.

~184~

 

Функ, Карл Фердинанд (1761 – 1828) – генерал-лейтенант, командир 22-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Хаммерштейн, Ганс Георг (1771 – 1841) – граф, бригадный генерал, командир 24-й бригады легкой кавалерии 8-го (вестфальского) корпуса «Великой армии».

 

Цехмейстер фон Райнау, Теофил Иозеф (1765 – 1819) – барон, генерал-майор, командир 1-й бригады кавалерийской дивизии Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Чаплиц, Ефим Игнатьевич (1768 – 1825) – генерал-майор, затем генерал-лейтенант, командир кавалерийского корпуса 3-й западной армии.

 

Чернышев, Александр Иванович (1785 – 1857) – полковник, командир отдельного кавалерийского отряда, действовавшего в тылу «Великой армии».

 

Чичагов, Павел Васильевич (1767 – 1849) – адмирал, с сентября 1812 года главнокомандующий 3-й Западной армией.

 

Шварценберг, Карл Филипп (1771 – 1820) – князь, генерал от кавалерии, затем фельдмаршал, командующий Австрийским вспомогательным корпусом.

 

Штейндель, Фридрих Готлиб (1754 – 1824) – генерал-майор, командир 1-й бригады 21-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Эбле, Жан Батист (1758 – 1812) – граф, дивизионный генерал, начальник мостовых экипажей «Великой армии».

 

Энгельгардт, Григорий Григорьевич (1759 – 1833) – генерал-майор, шеф Староингерманландского пехотного полка.

 

Эссен, Петр Кириллович (1772 – 1844) – генерал-лейтенант, командир дивизии, затем корпуса в составе 3-й Западной армии.

 

Эртель, Фёдор Фёдорович (1767 – 1825) – генерал-лейтенант, командир 2-го резервного корпуса русской армии.

 

Приложение № 3

~185~

 

Словарь терминов

 

Авангард  –  (фр.  «передняя  стража»),  передовая  часть войск.

 

Аванпост – (от фр. «передовой пост»), передовой пост боевого охранения главных сил.

 

Адъютант – (от лат. «помощник»), офицер при военачальнике, штабе или войсковой части для поручений и ведения делопроизводства.

 

Арьергард – (фр. «тыловая стража»), замыкающая часть войск.

 

Батальон – основное тактическое подразделение в пехоте.

 

Батарея – (от фр. «бить»), артиллерийское подразделение.

 

Бивак – расположение войск для отдыха на местности, под открытым небом.

 

Бригада – армейское тактическое соединение из нескольких полков или артиллерийских рот.

 

Верста – русская мера длинны, 500 саженей, 1.0668 километра, 0.6629 сухопутной мили.

 

Вольтижер – (от фр. «порхать») солдат, выполняющий задачу застрельщика.

 

Главная квартира – штаб и конвой императора, главнокомандующего.

 

Гренадер – солдат тяжелой пехоты.

 

Дезертир – военнослужащий, самовольно покинувший свое подразделение.

 

Дефиле – (фр. «ущелье, теснина»), узкий проход между природными препятствиями (горы, леса и др.).

 

Канонир – (нем. «ар тиллерист»), рядовой артиллерии. Карабинер – солдат элитной роты полка французской легкой пехоты.

~186~

 

Каре – (фр. «квадрат»), боевой порядок пехоты в виде четырехугольника.

 

Квартирьер – военнослужащий, отвечавший за разбивку лагеря в походе, прием, распределение фуража и провианта.

 

Коммуникация – путь сообщения армии, и ее частей. Лье – старинная французская единица измерения расстояния (сухопутное лье равно 4 445 м).

 

Магазин – здание или помещение для складирования и хранения продовольствия, фуража и других припасов.

 

Мародер – солдат, самовольно покинувший часть, грабящий убитых, раненых, а также мирных жителей.

 

Обсервационный – сторожевой, наблюдательный. Партизан – (фр. «сторонник, приверженец»), солдат специального подразделения или член вооруженного отряда обывателей, нападавших на коммуникации, тыловые части и небольшие подразделения врага.

 

Пикет – пост сторожевого охранения.

 

Приборный металл – золото, серебро, медь, бронза; из них изготавливались некоторые металлические элементы военной униформы.

 

Приборный цвет – отличительный цвет деталей военной униформы присвоенный каждому полку.

 

Разъезд – конный отряд, патруль для разведки. Рекогносцировка – разведка, личный осмотр позиций противника.

 

Тет-де-пон – (фр. «укрепление у моста»), укрепление для защиты мостовой переправы.

 

Фуражировка – сбор продовольствия и фуража (сена, соломы) по ходу движения или в районе расположения части.

 

Шеволежер – солдат регулярной легкой кавалерии, вооруженный пикой.

 

Эскадрон – основное тактическое подразделение в кавалерии.

~187~

 

Источники и литература НИАБ в г. Гродно: фонд 1, опись 19, дело 1141.

 

«1812 год в воспоминаниях современников» (М., 1995).

 

«Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 года, собранные и изданные по поручению его Императорского Высочества великого князя Михаила Александровича», т. 3 (Спб., 1912).

 

Анисимов Е.В. «Генерал Багратион: жизнь и война» (М., 2009).

 

«Атлас гісторыі Беларусі» (Мінск, 2006).

 

Ахлестышев Д.П. «Двенадцатый год. Исторические документы собственной канцелярии главнокомандующего 3-ю Западною армиею ген. от кавалерии А.П. Тормасова». (С-Петербург, 1912 г.)

 

Бобровский П. “Материалы для географии и статистики

России,        собранные        офицерами         Генерального         штаба.

Гродненская губерния” (Спб., 1863).

 

Богданович М.И. “История Отечественной войны 1812 г. по достоверным источникам”, т. 3 (Спб., 1860).

 

Бурский И.Д. “История 8-го гусарского Лубенского полка. 1807 – 1907” (Одесса, 1912).

 

«Война 1812 года: Военное искусство, военно-экономическое противоборство, гуманитарные аспекты». Материалы международной военно-исторической конференции. (Мн. – Борисов, 2008).

 

Годунов В.И., Королев А.Н. «История 3-го Уланского Смоленского Императора Александра III-го полка. 1708 – 1908» (Либава, 1908).

 

Донских С.В. «Штрафные батальоны Наполеона в войне 1812 года» («Война 1812 года: события, судьбы, память». Материалы международной научно-практической конференции. Витебск, 2012).

 

Дударь Ю.П. «В тени императорского орла» (М., 2012).

~188~

 

Иностранцев М. «Операции 2-й Западной армии князя Багратиона от начала войны до Смоленска» (С-Петербург, 1914).

 

Лахтионов С.В. «История 147-го пехотного Самарского полка. 1798 – 1898» (Спб., 1899).

 

Лукашэвіч А.М. “Беларусь напярэдадні і ў час вайны 1812 г.” (Мн., 2004).

 

Мартынов А.И. «Краткая история 46-го драгунского Переяславского императора Александра III полка. 1798 – 1898» (Спб., 1899).

 

Митаревский Н.Е. «Воспоминания о войне 1812 года» (М., 1871).

 

Несцярчук Л.М. «Беларусь у вайне 1812 года. Паміж Напалеонам і Аляксандрам» (Брэст, 2012).

 

Николаев Е.П. «История 50-го пехотного Белостокского Его Высочества Герцога Саксен Альтенбургского полка. 1807 – 1907» (Спб., 1907).

 

Оливер М., Патридж Р. “Армия Наполеона” (М., 2005). Орловский Е.Ф. «Гродненская губерния в 1812 году» (Гродно, 1912).

 

«Отечественная война 1812 г. в воспоминаниях современников» (М., 2008).

 

«Отечественная война 1812 года и освободительный поход русской армии 18131814 годов». Энциклопедия. 1, 2, 3 тома (М., 2012).

 

«Памяць. Ваўкавыскі раён» (Мн., 2004).

Радожицкий   И.Т.    «Походные   записки  артиллериста» (М., 1835).

Соколов О.В. “Армия Наполеона”. (Спб., 1999).

 

«Сборник Императорского Русского исторического общества». Т. 128. (Спб., 1909).

 

Тарас А.Е. «1812 год. Трагедия Беларуси» (Мн., 2012). Хлебников В.Н. «История 32-го драгунского Чугуевского Ея Величества полка. 1613 – 1893» (Спб., 1893).

~189~

 

Швед В.В., Данскіх С.У. «Заходні рэгіён Беларусі ў часы наполеонаўскіх войнаў» (Гродна, 2006).

 

Шиканов В.Н. «Генералы Наполеона. Биографический словарь» (М., 2004).

 

Fabry G. “Campagne de 1812” (Paris, 1912).

 

Funck K. “Erinnerungen aus dem Feldzuge des sаchsischen Corps, unter dem General Grafen Reynier im Jahre 1812» (Dresden, 1829).

Iwaszkiewiez J. “Litwa w roku1812” (Krakow i Warszawa, 1912).

 

Karpyza W. «Rok 1812» («Ziemia Wołkowyska», t. V, Lаbork, 2012).

 

Kukiel M. “Wojna 1812 roku”, t. 1, 2 (Krakow, 1937). Rawkins W. “The Army of Saxony 1805 – 14” (HMR Group, 1979).

~190~

Оглавление

 

Предисловие

Глава 1. 16 ноября 1812 года

Глава 2. Городок на речке Волковыя

Глава 3. Главная квартира Багратиона

Глава 4. Тревожная неделя в июне

Глава 5. Несбывшиеся надежды

Глава 6. Саксонский корпус «Великой армии»

Глава 7. Штрафники Наполеона

Глава 8. Русский корпус генерала Остен-Сакена

Глава 9. Дороги сошлись у Волковыска

Глава 10. День первый. Сквозь метель

Глава 11. День второй. Город в огне

Глава 12. Горчица после обеда

Глава 13. Ветер времени

Глава 14. Память

Приложения:

1. Боевой состав наполеоновских и российских войск, участвовавших в Волковысском бою

2. Словарь имен

3. Словарь терминов Источники и литература

Опубликовано 08.07.2023  11:06

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

~191~

Опубликовано 08.07.2023

В.Лякин. КРОВАВАЯ МЕТЕЛЬ НАД ВОЛКОВЫСКОМ (III)

Проддолжение. Предыдущие части здесь и здесь

Глава 8

Русский корпус генерала Остен-Сакена

Российский генералитет того времени был сплошь дворянским. Офицерский корпус также почти полностью состоял из представителей этого привилегированного сословия, пополнялся выпускниками трех кадетских корпусов и путем производства в чин из унтеров-дворян (редко и за особые заслуги – из крестьян и мещан). В их среде в порядке вещей считалось подставлять свою грудь под штык и пулю наравне с солдатской. Среди командного состава было немало иностранцев, в их числе и этнические французы (генералы К.О. Ламберт, А.Ф. Ланжерон, Э.Ф. Сен-При и др.). Офицерская жизнь, особенно в младших чинах, была довольно суровой. «К нам, – вспоминал современник, – тоже относились очень суровые законоположения. Бывало, назначали на несколько дней в бессменное дежурство, сажали под арест на хлеб и воду».

Глубокая бездна разделяла командиров и «нижних чинов». Рядовой состав пехотных частей пополнялся путем ежегодных рекрутских наборов среди крепостных и некоторых других податных сословий. Срок солдатской службы составлял тогда 25 лет. Телесными наказаниями его карали за все: от нарушений требований устава до потери мундирной пуговицы. За простую «отлучку со двора» наказывали сотней-двумя палочных ударов, за более серьезные проступки, бывало, забивали до смерти. При этом современники единодушно отмечали высокие боевые качества и моральный дух русского солдата, который в массе своей был убежден, что исполняет волю Божью по защите и расширению пределов православной державы. Храбрецы поощрялись, а малодушие считалось смертным грехом.

В регулярную кавалерию вербовали добровольцев «всякого состояния российских и иностранных свободных людей, в подушном окладе не положенных и другой службой не

~ 92 ~

обязанных». Срок службы рядового по первому контракту устанавливался в 6 лет. При его перезаключении и 15-летней выслуге, а также в случае «кто в деле с неприятелем будет ранен или изувечен так, что служить более не может», гарантировались различные льготы и давался земельный надел. Кого вербовали, и как происходила вербовка, весьма красочно повествует изданная в 1912 году полковая история Лубенских гусар. «По сохранившимся в полку запискам прослужившего в нем 50 лет ротмистра Могаюрова, вербовщики офицеры и унтер-офицеры с командами рядовых разъезжали по разным городам и ярмаркам, преимущественно юго-западного края, и всякими правдами и неправдами привлекали охотников на службу. Часто происходили курьезные случаи: иной барыне приходилось останавливаться среди улицы, так как кучер, лакей и форейтор, увидев вербовщиков, спешили записаться в гусары; иной купеческий сынок под влиянием Бахуса брал квитанцию вербовщика, а на другой день к последнему являлся отец новобранца и предлагал тысячи, чтобы спасти глупого сына от службы. Между прочими были завербованы отставные поручики Арбузов и Сарылев и коллежский регистратор Летов; надо думать, что они приняли «капитуляцию», как тогда называли поступление охотником, в ненормальном виде, потому что после подавали прошения об увольнении их от службы, но, несмотря на все их старания, им пришлось служить рядовыми. Подобный же случай повторился и с одним отставным офицером, неким поручиком Шараповым, который затем прослужил рядовым до 1818 года. Но больше всего недоразумений возникало с духовенством из-за дьячков, псаломщиков и семинаристов, которые уж чересчур охотно меняли свои длиннополые костюмы на коротенький гусарский доломан».

В 1812 году, после ряда серьезных неудач в предыдущих войнах с Наполеоном, русская армия была реорганизована по образцу французской (были созданы бригады, дивизии и

~ 93 ~

корпуса) и восприняла ее передовые тактические приемы. В действующей армии часть корпусов имели порядковые номера, некоторые (обычно переформированные) назывались по фамилиям своих начальников. Армейский корпус состоял, как правило, из 2-х дивизий пехоты (каждой придавался полк легкой кавалерии) и нескольких артиллерийских частей. Дивизия подразделялась на 3 бригады (две пехотные и егерская), бригада состояла из 3-х (позже 2-х) полков. Такое соединение имело несколько тысяч бойцов и вполне могло вести самостоятельный бой с превосходящими силами противника в течение 1-2 суток, до подхода подкреплений. Пехота делилась на тяжелую (гренадеры, линейная и морская пехота), легкую (егеря) и гарнизонные части. Полки носили названия различных областей и провинций империи (кроме егерских, имевших сквозную нумерацию от 1 до 50). Ими командовали шефы полков, а командиры полков фактически были у них заместителями. Полк состоял из 3-х батальонов, батальон из 4-х рот по 2 взвода (плутонга) в каждой. Гренадерские роты (по одной на батальон) были также в пехотных и егерских полках, комплектовались наиболее храбрыми, высокими и здоровыми солдатами, составляя их самые стойкие и надежные подразделения. По штатам военного времени в пехотном полку было 60 офицеров, 120 унтер-офицеров, 1980 рядовых и 274 нестроевых чинов (денщики, барабанщики, погонщики и др.).

Интересные детали строевой подготовки и повседневной жизни русской армии начала 19 века поведал историограф Белостокского пехотного полка капитан Е.П. Николаев. «Батальоны не имели нумерации, – пишет он, – а назывались: гренадерский – шефским, а два остальные – по фамилиям полкового командира и следующего за ним по старшинству штаб-офицера. Роты также не имели нумерации, а назывались по фамилиям старших начальствующих лиц, числящихся по списку в роте, что и порождало при справках невообразимую путаницу. Зачастую солдат не знал, где он служит, у кого он в

~ 94 ~

роте, и если в этом смысле желательно было добиться от него разъяснения, то спрашивали обыкновенно, кто у него фельдфебель, и только уже по фельдфебелю можно было добраться до ротного командира. Люди строились в три шеренги по ранжиру. Ранжировали роту с обоих флангов к середине. В первую шеренгу ставили самых высоких по росту, во вторую – самых низких, в третью – средних. Из числа унтер-офицеров роты один назначался фельдфебелем, один – каптенармусом и один – фурьером».

Перед самой войной в российской армии была проведена еще одна реорганизация, имевшая своей целью увеличение кадрового состава полевых армий. 1-й и 3-й батальоны полков были доукомплектованы до штатной численности личным составом вторых («запасных») батальонов, которые вскоре поступили на укомплектование двух отдельных резервных корпусов. Из армейских полков также были взяты их гренадерские роты, которые составили две сводно-гренадерские дивизии.

Рядовой пехотинец носил на двух перекрещивающихся выбеленных ремнях заплечный четырехугольный ранец телячьей кожи. В нем было нехитрое солдатское хозяйство: немного белья, бритва, щетка, принадлежности для стрельбы и чистки ружья, четырехдневный запас провианта (сухари и крупа) – всего 10-12 кг. На походе к ранцу крепился шанцевый инструмент (топор или лопата, кирка, мотыга). На ремне через плечо носилась фляга для воды и черная кожаная патронная сумка с 60-ю патронами (еще 75 штук на бойца возилось в полковом обозе). Из огнестрельного оружия наиболее массовым было отечественное гладкоствольное кремневое ружье образцов 1798 и 1808 годов со стальным трехгранным штыком. Имелось также немало купленных за границей, трофейных и даже раритетов столетней давности – всего 28 разнокалиберных модификаций. Средний вес ружья составлял около 5 кг, на конце ствола выбивался его номер, а на прикладе вырезался

~95~

номер роты и первая буква названия полка. Ружье обычно носилось на плече, иногда – на ремне за спиной. Ружейный патрон состоял из бумажной гильзы, порохового заряда и круглой свинцовой пули. «Для обучения в рекрутском депо стрельбе, – сообщает история Белостокского пехотного полка, – отпускалось на каждого человека по 20 зарядов. Курс стрельбы ограничивался пальбой с трех расстояний: 100, 150 и 200 шагов. Стреляли в мишень величиной чуть ли не в добрые ворота. По словам современников, в расстоянии 300 шагов можно было свободно расхаживать под пулями при полной уверенности в безнаказанности прогулки». Кроме ружья, у рядового пехоты был также тесак в ножнах. Унтер-офицер был вооружен ружьем и полусаблей, офицер – шпагой. Тяжелая пехота действовала, как правило, в сомкнутых боевых порядках, а егеря – в рассыпном строю на пересеченной местности.

Регулярная кавалерия подразделялась на тяжелую (кирасиры, драгуны) и легкую (гусары, уланы), иррегулярную представляли казаки и некоторые степные народы империи. Полк тяжелой кавалерии состоял из 5-и эскадронов (по 150 сабель каждый) двухротного состава, легкой – из 2-х батальонов пятиэскадронного состава, казачий полк – из 5-и сотен. По предвоенной реорганизации в тяжелой кавалерии «запасным» стал один из пяти, а в легкой – два из десяти эскадронов. Кавалерийский корпус включал в себя две дивизии и подразделение конной артиллерии. Форменная одежда кавалерии была более яркой и разнообразной, чем в пехоте. Кирасиры носили кожаные каски, колеты из белого сукна, кожаные панталоны, а в бою – черные железные кирасы (офицеры – медные, с позолоченной чешуей). Драгуны имели схожий с пехотным мундир и кирасирскую каску. Уланы отличались высокой четырехугольной шапкой польского образца с белым султаном и этишкетными шнурами, куртками и «чакчирами» (обшитыми кожей панталонами), короткими сапогами. Живописнее всех выглядели гусары. Их «доломан»

~ 96 ~

(мундир венгерского покроя) был расшит на груди в 15 рядов белым или желтым шнуром, а чакчиры в каждом полку были своего цвета. «Ментик» (короткая куртка), по цвету полка, отороченный мехом, одевался поверх доломана или крепился на левом плече шнурами. Кивер был с белым султаном, вместо шинели имелся серый плащ без рукавов. И, наконец, снаряжавшиеся за свой счет казаки носили полукафтанье и шаровары темно-синего цвета, высокую черную баранью шапку, а татары, башкиры и калмыки – одежду национального кроя. Снаряжение всадника регулярной кавалерии состояло из лядунки на 30 патронов, водоносной фляги, а также нескольких сенокосных кос на эскадрон. Конское снаряжение у кирасир состояло из немецкого седла черной кожи с мундштуком и убором, чепрака, чушки и серого суконного круглого чемодана.

У драгун, улан и гусар были венгерские седла черной кожи с мундштуком и убором, вальтрап и чемодан. Иррегулярная кавалерия обходилась без шпор и обозов (каждый всадник имел второго, запасного, коня под вьюком). Нижний чин регулярной кавалерии имел карабин, пару пистолетов и саблю (кирасир – палаш). Улану вместо ружья полагалась пика. Казаки были вооружены ружьями, пистолетами, саблями и пиками разнообразных образцов, башкиры – даже луком и стрелами (французы прозвали их «амурами»). Атака русской регулярной кавалерии на противника производилась сомкнутым строем в две шеренги или сомкнутыми колоннами, обычно с дистанции 250 – 300 метров. Драгуны сражались конными и пешими, гусары, уланы и казаки предназначались для быстрых атак, разведки и сторожевой службы.

Армейская артиллерия была сведена в бригады: полевые, резервные и запасные (в бригаде 3 роты, в роте 12 орудий). Она состояла из крупнокалиберных (калибр определялся по весу снаряда) полупудовых и четвертьпудовых «единорогов», 12-фунтовых, 6-фунтовых, и 3-фунтовых пушек. Орудийные расчеты и упряжки состояли из 13 человек и 6 лошадей, 10

~ 97 ~

человек и 4 лошадей, 8 человек и 2 лошадей соответственно. В артиллерии на каждое орудие полагалось по три двухколесных, в упряжке тройкой, зарядных ящика, где находилось 120 зарядов – ядра, гранаты, картечь. Батарейные роты обычно вели огонь из полевых укреплений, а легкие действовали непосредственно в боевых порядках пехоты.

Российские инженерные войска были представлены двумя пионерными полками и некоторым количеством понтонных рот, которые были распределены по действующим армиям, отдельным корпусам и крепостям.

Знамена имели полки тяжелой пехоты, в полках регулярной кавалерии были штандарты. Знаменщиком всегда был унтер-офицер из дворян, его ассистентами – заслуженные «нижние чины».

ОСТЕН-САКЕН (Сакен фон дер Остен) Фабиан Вильгельмович (Фабиан Готлиб) [20(31).10.1752 (по другим данным, в 1750), РевельЮ – 7(19).4.1837, Киев], государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал (1826), князь (1832)

Отдельный корпус под командованием генерал-лейтенанта Ф.В. Остен-Сакена был сформирован в октябре 1812 года из части войск 3-й Западной армии. В дальнейшем он оперировал в белорусском и украинском Полесье, имея главной задачей сковать находившиеся в этом районе австрийский и саксонский корпуса, прикрыть движение главных сил армии под командованием адмирала П.В. Чичагова к Березине. В сущности, это формирование представляло собой небольшую армию, составленную из корпусов генералов П.К. Эссена и М.Л. Булатова, дивизии (в документах упоминается как «корпусной резерв») генерала И.А. Ливена. Всего тут было 45 батальонов пехоты, 32 эскадрона регулярной кавалерии, 7 казачьих, башкирских и калмыцких полков, 8 артиллерийских рот, 1 пионерная рота – 27 тысяч штыков и сабель при 92 орудиях. Многие пехотные полки этого корпуса были значительно меньше своей штатной численности, т.к. накануне марша на север оставили по одному батальону для охраны границы на Дунае. «Из всех русских армий, – сообщают историографы Смоленского уланского полка, – Дунайская армия была самая боевая и, как писал Государь, – храбрая.

~ 98 ~

Беспрерывно шесть лет воевала она с турками, почти не разряжая ружей. Состав армии был превосходный. Она почти вся состояла из широкоплечих, усатых ветеранов века Екатерины, времен потемкинских и суворовских. Многие солдаты, прослужившие более 20 лет, имевшие 40-45 лет от роду, участвовали в приступах Очакова и Измаила, в сражениях под Рымником и Батином; те, служба которых простиралась не свыше 18 лет и которым было от роду до 39 лет, участвуя в приступе Праги и в сражениях под Брестом и Мацеевицами, разгромили Польшу. Такая армия смело могла состязаться с войском, покрытом лаврами пирамид, маренго и Ульма, была готова поддержать всей мощью своей богатырской груди и русского штыка всякое отважное предприятие ея вождя».

Пожалуй, это не было сильным преувеличением, и свидетельство тому находим в другой полковой истории, на этот раз Тверских драгун. Составлявший ее в конце 19 века эскадронный командир капитан И.А. Мартынов нашел в архиве документы, рассказывающие о приключениях унтер-офицера Мальцова и рядового Гречишникова, попавших в турецкий плен летом 1810 года во время осады русскими войсками крепости Рущук на Дунае. Несколько месяцев их держали в подземной темнице закованными в кандалы, затем турецкий военачальник Али-паша отправил русских в г. Янину на работы в своем поместье. «Несмотря на хорошее содержание, – пишет историограф, – Мальцов и Гречишников воспользовались слабым надзором и бежали в Афон, в один из богатейших греческих монастырей. Своим трудолюбием и отличным поведением Тверцы заслужили здесь общую любовь и уважение. Когда впоследствии за беглыми пленными явилась команда турецких солдат, то монахи подкупили их начальника, дав ему 1000 пиастров, и таким образом спасли своих единоверцев от возвращения в неволю. В 1812 году проезжие купцы принесли на Афон известие о заключении мира между Россией и Турцией. Унтер-офицер Мальцов тотчас обратился к

~99~

настоятелю монастыря с просьбой отпустить его и Гречишникова домой. Ни увещевания и просьбы всей братии, ни привольная жизнь в богатом монастыре – ничто не могло удержать верных своей присяге драгун, стремившихся к родному полку. Игумен приказал переодеть их в священническое платье, снабдил деньгами и благословил на дальний путь. После долгого, утомительного странствования Мальцов и Гречишников добрались, наконец, до Герцогства Варшавского и 13 марта 1813 года явились в свой полк, который в это время стоял в селении Туржино, принимая участие в блокаде крепости Торн. Шеф полка генерал-майор Бердяев тотчас возбудил ходатайство перед генерал-инспектором всей кавалерии Великим князем Константином Павловичем о награждении возвратившихся из плена. По представлению Его Высочества Император Александр I приказал унтер-офицера Мальцова произвести в офицеры, а рядового Гречишникова – в унтер-офицеры».

Эссен Петр Кириллович  [11(22).08.1772 – 23.09(05.10).1844, С.-Петербург], генерал от инфантерии (1819), граф (1833). Происходил из лифляндских дворян.

Корпус генерал-лейтенанта П.К. Эссена, сформированный на основе 8-й пехотной дивизии, имел в своем составе 6 полков пехоты (Шлиссельбургский, Староингерманландский, Архангелогородский, Украинский, Олонецкий пехотные и 37-й егерский), 8 полков кавалерии (Серпуховский, Владимирский и Тверской драгунские, Лубенский гусарский, донской казачий Рубашкина, 4-й Уральский казачий, 2-й башкирский, 1-й калмыцкий), 4 артиллерийские роты и половину пионерной роты. Всего – 14 батальонов пехоты, 16 эскадронов регулярной кавалерии, 20 сотен иррегулярной конницы. Петр Кириллович Эссен родился в 1772 году, происходил из дворян Лифляндской губернии. Благодаря поддержке влиятельных земляков уже 5-и лет от роду был записан вахмистром в элитный Лейб-кирасирский полк, а три года спустя стал прапорщиком в Гатчинском батальоне наследника престола. В 1790 году начал уже настоящую строевую службу, участвовал в кампании против шведов.

~ 100 ~

Хорошие деловые качества и личная храбрость юного офицера в сочетании с протекцией влиятельных лиц позволили ему делать успешную карьеру. В 1791 году он уже подпоручик, в 1793 году поручик, в 1793 году капитан, в 1795 году майор, в 1796 году подполковник и затем полковник, в 1798 году генерал-майор и шеф Выборгского мушкетерского полка. В составе корпуса генерал-лейтенанта А.М. Римского-Корсакова участвовал в Швейцарском походе, хорошо показал себя в боях при Цюрихе, Дизенгофе и Шафгаузене, был произведен в генерал-лейтенанты и награждён боевым орденом. После возвращения на родину короткое время был Выборгским военным губернатором, затем вновь в строю, командовал дивизией. В кровопролитном сражении с французами при Прейсиш-Эйлау молодой генерал и его бойцы стояли как скала, взяли 2 вражеских знамени, несколько пушек и тысячу пленных. Затем П.К. Эссен был направлен в Молдавскю армию, отлично проявил себя на войне с турками, заслужил ряд боевых наград, в том числе золотую шпагу «За храбрость». В 1812 году это был уже зрелый, опытный и уважаемый в армии военачальник.

Отдельно стоит упомянуть шефа входившего в состав этого корпуса Лубенского гусарского полка, прямого потомка византийского императора Алексея Комнина, личность в русской армии поистине легендарную. «Алексей Петрович Мелиссино, – вспоминал один из его сослуживцев, – был блистательнейший человек во всех отношениях: замечательного ума и образования, говорил отлично на пяти языках, храбр как лев, но запальчив, красавец. Он был так классически правильно сложен, что служил образцом знаменитому ваятелю Фальконету для монумента Петра Великого на Сенатской площади, для чего въезжал на одном из прекрасных коней своих на покатый мост, нарочно для сего у пьедестала скалы устроенный. За измаильский штурм награжден Суворовым орденом Св. Георгия 4-го класса; в 1812 и 1813 годах прославился своими блистательными ударами с Лубенским гусарским полком, им

~ 101 ~

самим, посредством вербовки, сформированным». В Волковысском бою генерал-майор А.П. Мелиссино фактически командовал всей русской кавалерией.

 Энгельгардт Григорий Григорьевич (9 апреля 1758 или 1759, Курляндская губерния — 21 февраля 1833, Кустовичи, Гродненская губерния) — генерал-лейтенант в отставке, отличившийся в войнах с Наполеоном

Другой участник этого боя, шеф входившего в корпус П.К. Эссена Староингерманландского пехотного полка генерал-майор Г.Г. Энгельгардт, к своим 52-м годам имел за плечами славное боевое прошлое. Небогатый дворянин Курляндской губернии, потомственный военный, он совсем юным вступил каптенармусом в столичный Измайловский полк, дослужился там до сержанта, и, воспользовавшись гвардейской привилегией, перешел поручиком в Невский пехотный полк. Отличился на войне со шведами (2 пулевые ранения), и в награду за доблесть был в 1790 году послан в Санкт-Петербург с донесением об очередной победе. Императрица Екатерина II наградила храбреца майорским чином, а сменивший ее на престоле император Павел I сделал усердного служаку полковником, затем генерал-майором, шефом Староингерманландского полка.

В сражениях с французами при Аустерлице, Прейсиш-Эйлау и Фридланде Г.Г. Энгельгард получил несколько ранений, был отмечен боевыми орденами и золотой шпагой «За храбрость». Затем, без перерыва, четырехлетняя война с турками, новые испытания и новые награды, выдвинувшие ветерана в ряд наиболее опытных и уважаемых российских генералов.

Булатов Михаил Леонтьевич [12(23).12.1766, д. Гудово Пронского у-да Рязанской губ., — 27.02(11.03).1825, Омск], российский государственный и военный деятель, генерал-лейтенант (1823)

Корпус генерал-майора М.Л. Булатова формировался на основе 16-й пехотной дивизии, включал в себя 9 полков пехоты (Вятский, Выборгский, Старооскольский, Охотский, Мингрельский, Галицкий, Камчатский пехотные, 29-й и 45-й егерские), 6 полков конницы (Переяславский и Смоленский драгунские, Чугуевский уланский, донские казачьи Власова и Горина, 2-й калмыцкий), 2 роты артиллерии и половину пионерной роты. Всего – 18 батальонов пехоты, 16 эскадронов регулярной кавалерии, 15 казачьих и калмыцких сотен. Михаил Леонтьевич Булатов, 1766 года рождения, происходил из небогатых рязанских дворян. Военную карьеру начал рядовым

~ 102 ~

солдатом лейб-гвардии Измайловского полка, выслужил унтер-офицерский чин, в 1781 году перевелся из гвардии поручиком во Владимирский пехотный полк. Все последующие должности и звания заслужил своей шпагой: сражался с кавказскими горцами, турками (особо отличился при штурме Измаила), поляками, французами, шведами, получал награды за храбрость.

В 1799 году произведен в генерал-майоры, одно время служил в Свите Его Императорского Величества по квартирмейстерской части (предшественник Генштаба). Весной 1808 года, командуя полуторатысячным сводным отрядом, был окружен у Револакса превосходящими силами шведов, принял неравный бой, в котором был трижды ранен и взят в плен. После возвращения на родину предстал перед военным судом, но был полностью оправдан. Затем командовал дивизией в составе Молдавской армии, обрел новую славу и награды в боях при Бабадаге, Силистрии, Шумле и Рущуке, а за Батинское сражение получил орден Св. Георгия 3-й степени. Летом и осенью 1812 года его солдаты вели успешные боевые действия против наседавшего врага, особенно отличившись при Владимире-Волынском.

Ливен Иван Андреевич (Иоганн Георг, 24.05.1775, Киев – 14.02.1848, Митава), граф (1799), светлейший князь (1826) генерал-лейтенант, кавалер орденов: Св. Андрея Первозванного, Св. Георгия 3-й степени, Св. Владимира 2-й степени. Имел серебряную медаль «В память Отечественной войны 1812 г.» на Андреевской ленте.

Наконец, «корпусной резерв» составляла пехотная дивизия генерал-майора И.А. Ливена (бывшая 10-я пехотная). Она включала в себя 5 полков пехоты (Белостокский, Крымский, Ярославский пехотные, 8-й и 39-й егерские) и две артиллерийские роты. Еще перед маршем на Волынь дивизия была ослаблена выделением в гарнизон крепости Хотин Курского пехотного полка. Иван Андреевич Ливен родился в 1775 году в семье лифляндского барона, российского генерал-майора. В возрасте 4-х лет был записан отцом на военную службу каптенармусом артиллерии, получил, не являясь в полк, чины сержанта и штык-юнкера. В 15 лет начал действительную службу прапорщиком в Семёновском лейб-гвардии полку. В 21 год И.А. Ливен уже поручик и адъютант цесаревича великого князя Александра Павловича. Определенные дарования и близость к будущему императору позволили ему в течение

~ 103 ~

нескольких лет стать графом, генерал-майором и шефом пехотного полка своего имени. Весной 1801 года в этой стремительной карьере по какой-то причине произошел сбой, молодого генерала лишили командования, определив «состоять по армии». Но грянула война с французами, в которой И.А. Ливен, в отличие от некоторых других «паркетных» генералов, показал себя толковым командиром, отважно сражался и был ранен при Прейсиш-Эйлау, награждён «в воздаяние отличного мужества и храбрости» орденом Святого Георгия 3-го класса. Затем успешно воевал с турками на Дунае, а в кампанию 1812 года отличился в боях при Устилуге, Любомле и под Брест-Литовском.

Командир отдельного корпуса своего имени, Фабиан Вильгельмович Остен-Сакен был самым пожилым из участвовавших в Волковысском бою генералов, на тот момент ему исполнилось уже 60 лет. Этот выходец из эстляндской дворянской семьи еще юношей вступил рядовым в Копорский пехотный полк, сражался с турками под Хотиным и вскоре был произведен в офицеры. Воевал в Польше, участвовал во взятии Бендер и Измаила, за проявленную распорядительность и храбрость имел золотую наградную шпагу и несколько боевых орденов. В 1798 году был произведен в генерал-майоры, а спустя два года – в генерал-лейтенанты. В Швейцарском походе, прикрывая отход русского корпуса после неудачного Цюрихского сражения, был ранен пулей в голову и попал в плен. Вернувшись в Россию, продолжил службу, сражался с французами в кампанию 1806 – 1807 годов. Не без содействия своего давнего недруга генерала Л.П. Бенигсена был обвинен в неисполнении боевого приказа и отдан под суд. Вернулся в строй лишь в начале 1812 года, получил корпус в 3-й Обсервационной (затем Западной) армии.

~ 104 ~

Глава 9

Дороги сошлись у Волковыска

Война разгоралась, захватывая все большие территории, приобретая небывалый размах. Русские 1-я и 2-я Западные армии, отступая с боями под натиском более многочисленного противника, соединились 22 июля (3 августа) под Смоленском. Здесь они парировали фланговый удар противника и после двухдневных боев за город ушли дальше на восток. Затем были Бородинская битва, занятие французами Москвы и безуспешные попытки Наполеона заключить с царем на любых условиях («лишь бы честь была спасена») мирный договор. Проведя в сожженной Москве 36 дней, французский император двинулся в обратный путь, что закончился, как известно, полной катастрофой.

Положение фланговых корпусов, прикрывавших главную, чрезвычайно растянувшуюся, коммуникационную линию «Великой армии» с самого начала кампании было весьма затруднительным. В Прибалтике 10-й корпус маршала Э. Макдональда вместе с союзным Прусским вспомогательным корпусом генерала Ю. фон Граверта блокировали группировку русских войск под командованием генерал-лейтенанта И.Н. Эссена. На севере Беларуси постоянно усиливавшийся подходящими подкреплениями русский 1-й отдельный пехотный корпус генерал-лейтенанта П.Х. Витгенштейна сдерживал 2-й армейский корпус маршала Н. Удино. Затем на помощь ему поочередно подошли 6-й (Баварский) корпус маршала Л. Гувьон Сен-Сира и 9-й корпус маршала К. Виктора. На юге, в белорусском и украинском Полесье, против русской 3-й Западной армии  оперировали  6-й  (Саксонский)  корпус дивизионного генерала Ш. Ренье и Австрийский вспомогательный корпус генерала К. Шварценберга. На их крайнем восточном фланге, против Бобруйской крепости и стоявшего у Мозыря русского корпуса генерал-лейтенанта

~ 105 ~

Ф.Ф. Эртеля действовала польская дивизия генерала Я. Домбровского.

Еще 23 июня (2 июля), сразу после перехода российской границы, Ш. Ренье оставил одно подразделение (гренадерский батальон Браузе) гарнизоном в г. Белостоке. В июле его корпус был развернут для сдерживания противника на заболоченной, труднопроходимой местности по линии Брест-Литовск – Кобрин – Янов – Пинск протяженностью в 170 верст. Русские, перейдя в наступление, выбили 13(25) июля небольшой отряд саксонской кавалерии из Брест-Литовска, а 15(27) июля окружили и разгромили в Кобрине пехотную бригаду генерала Г. Кленгеля, пленив ее остатки. Спешивший туда на помощь Ш. Ренье опоздал и был вынужден отступить к Слониму, где соединился с Австрийским вспомогательным корпусом. Совместно они контратаковали 3-ю Западную армию П.В. Тормасова, навязали ему сражение 31 июля (12 августа) при Городечно, после чего заставили русских отступить до р. Стырь на Волыни.

Некоторое время, при установившемся равновесии сил, активных действий в этом районе не проводилось, но они возобновились после подхода с юга Дунайской армии. 22 сентября (4 октября), после отъезда А.П. Тормасова (его направили к М.И. Кутузову), адмирал П.В. Чичагов принял командование над объединенной 3-й Западной армией и повел наступление на Брест-Литовск. Город был взят без боя, противник ушел за Буг. 20 сентября (2 октября) занимавший район Пинска австрийский отряд генерал-майора И. Мора получил приказ присоединиться к главным силам своего корпуса, отступавшего под натиском русских с Волыни в южные поветы Гродненского департамента. С марша он послал в Слоним курьера предупредить Я. Конопку и А. Биспинга о грозящей их полкам опасности. А она была уже близка. Не дойдя до Брест-Литовска, австрийская бригада была атакована 23 сентября (5 октября) у Кобрина авангардом армии

~ 106 ~

П.В. Чичагова, после чего повернула к северу на Пружаны, оттуда прибыла 26 сентября (8 октября) в Беловеж, далее через Свислочь и Волковыск достигла 29 сентября (11 октября) естечка Мосты и переправилась там через Нёман. Два дня спустя генерал И. Мор прибыл в Гродно, где уже находился полк А. Биспинга.

Генерал Я. Конопка полученному предостережению значения не придал, и все тянул с выступлением своих гвардейцев из Слонима к Минску. В итоге подвергся на рассвете 7(19) октября внезапному нападению многочисленного отряда противника под командованием генерала Е.И. Чаплица, был разгромлен и сам попал в плен. Известно, что после этого русские высылали из Слонима разведывательные казачьи отряды до самого Новогрудка, которые затем отошли к Мостам и Деречину. О том, что примерно в середине октября в Волковыске «власть переменилась», свидетельствует письмо бывшего при армии П.В. Чичагова тайного советника К.Я. Булгакова(исполнял обязанности гражданского губернатора освобожденных территорий Гродненской губернии). «Я здесь продолжаю губернаторствовать, – пишет он своей жене 25 октября из Брест-Литовска. – Губерния моя ежедневно увеличивается очищением войсками нашими одного повета за другим, теперь уже Слоним и Волковиск чисты».

Более подробных сведений об этом первом возвращении русских войск в Волковыск не сохранилось. Можно предположить, что ситуация была подобно той, что и в близком Слониме. «Город Слоним, – вспоминал О.А. Пржецлавский, – по своему положению на большой дороге, составлял такой проходной пункт, что в нем одни войска беспрестанно сменялись другими. После Прусаков, Австрийцев, Саксонцев, появлялись Русские, а за ними опять разные Германцы. В крае, по распоряжению главного правителя великого княжества Литовского, находившегося в Вильне, дюка де Бассано, введены уже были учреждения и формы Наполеоновского правления. В

~ 107 ~

Слониме был подпрефектом тамошний помещик Феликс Броньский. У него всегда были готовы два мундира: один по Французской, другой по Русской форме, и он надевал то тот, то другой, делаясь попеременно, как Протей, то подпрефектом, то предводителем, смотря по тому, которой из воюющих держав войска вступали в его город. Он был как нельзя более на своем месте, одинаково приветливый и ладивший и с теми, и с другими. Он обладал замечательным даром слова и до того способен был проникаться по обстоятельствам своею двойною ролью, что в именины Наполеона (15 Августа), когда в Слониме были Саксонцы, он в церкви «каноников регулярных» сказал прекрасную речь и от сердечного умиления плакал; потом, когда осенью наступил какой-то царский праздник, и в Слониме были уже Русские, он, в той же церкви, произнес не менее трогательный спич, также с аккомпанементом слез».

Важное решение, имевшее следствием ряд крупных боев (в т.ч. и волковысский) на заключительном этапе кампании, было принято в столице Российской империи в конце августа 1812 года. Речь идет о т.н. «Петербургском плане» окружения и уничтожение на рубеже р. Березина отступающих из Москвы войск Наполеона, разработанном в окружении императора Александра I. К середине сентября курьеры доставили фельдмаршалу М.И. Кутузову, адмиралу П.В. Чичагову, генералам П.Х. Витгенштейну и Ф.Ф. Штейнгелю царские рескрипты с оперативными задачами для их войск, сроками и маршрутами выдвижения в назначенный район. Третьей Западной армии предстояло следовать через Брест, Пинск и Минск к Борисову и занять оборону по течению рек Улла и Березина. Ей отводилась роль «наковальни», на которую неизбежно попадет отступающая на запад через «борисовский коридор» вражеская армия. А «молотами» должны были стать преследовавшая ее главная группировка русских сил М.И. Кутузова и наступавшие с севера корпуса П.Х. Витгенштейна и Ф.Ф. Штейнгеля. Имея значительное

~108~

превосходство в силах над противником, русские армии должны были уже к 20 октября одновременными и скоординированными действиями окружить «Великую армию» в районе Березины и уничтожить ее. Задумка была, в общем, толковая, и, как известно, чуть было не удалась.

Между тем Саксонский корпус и Австрийский вспомогательный корпус отступили на территорию Герцогства Варшавского и стали у Дрогичина, прикрывая столицу. Здесь Ш. Ренье впервые в эту кампанию получил подкрепление – саксонскую маршевую часть майора фон Туммеля (1690 чел.) и французскую бригаду (3,2 тыс. чел.) из состава 32-й пехотной дивизии П. Дюрютта. Компенсировал свои предыдущие потери и австрийский корпус К. Шварценберга.

Русская армия простояла в окрестностях Брест-Литовска две недели, собирая продовольствие на предстоящий бросок к Березине. Оставив на месте для сковывания находящегося за Бугом противника усиленный корпус (фактически к тому времени армию) генерала от инфантерии Ф.В. Остен-Сакена, главнокомандующий, получив от царя «нагоняй» за промедление, повел 18(30) октября свои главные силы на северо-восток. Прощаясь, адмирал сказал генералу: «Беспокойте неприятеля и старайтесь завязать с ним дело, прежде чем я удалюсь на дальнее расстояние. Не теряйте его из виду».

Менее чем через сутки об этом узнал К. Шварценберг. Не медля, он переправил свой корпус через Западный Буг у Дрогичина и двинулся на Бельск, Волковыск и Слоним вдогон за колоннами П.В. Чичагова. Корпусу Ш. Ренье было поручено выдвинуться к м. Клещели у Высоко-Литовска для прикрытия правого фланга австрийцев от находившейся у Брест-Литовска группировки Ф.В. Остен-Сакена. Но и тот, выполняя данное ему поручение, не терял даром времени. Оставив для охраны губернского центра Белостокский пехотный полк, он направил свои войска двумя колоннами вначале по правому берегу Буга к

~109~

Нареву, а затем, преследуя отходивший Саксонский корпус, – на Беловеж и Порозов.

Мелиссино Алексей Петрович Родился в 1759 г. в С.-Петербурге, убит 15.08.1813 г. под Дрезденом. Награды: ордена Св. Анны 1-й ст., Св. Георгия 4-го кл., один иностранный;
золотая сабля «за храбрость» с алмазами.

В авангарде, которым командовал генерал-майор А.П. Мелиссино, были 37-й егерский, Лубенский гусарский, казачьи донской Чикилёва и 4-й Уральский полки при двух конных орудиях. Передвижения войск осуществлялись в основном по почтовым и проселочным дорогам, которые и полвека спустя, как свидетельствует отчет производившего военно-статистическое описание Гродненской губернии офицера российского Генштаба, осенью и в начале зимы были в очень плохом состоянии. «Дороги тут между октябрем и январем, – сообщает поручик, – бывают так дурны, что не только вывоз леса и лесоматериалов, но и подвоз по ним на рынки самых необходимых жизненных продуктов приостанавливается».

Последующие полторы недели маневров, частных боев и стычек двух противоборствовавших корпусов (русский был вдвое сильнее), стали прелюдией к двухдневному Волковысскому сражению. «Вчерашнего дня (20 октября по ст. ст. – В.Л.) поутру в 8 часов, – рапортовал начальник авангарда своему командованию, – атаковал я неприятеля, находившегося от местечка Высокого в четырех верстах, по дороге к Семятичи. Но как мы не имели позади себя подкрепления, чтобы отрезать им ход со стороны Буга, то продолжив сражение четыре часа, и не могли ничего более сделать, как вытеснить неприятеля с его позиции, преследуя более пятнадцати верст до непроходимых лесов и болот, куда неприятель скрылся и где он не мог быть мною далее преследован, по причине несостояния у меня егерей. При сем случае, кроме убитых, взято в плен венгерских гусар 75 человек, в числе которых есть довольная часть тяжело раненых. С нашей же стороны убит один казак и ранено шесть человек».

Серьезные боестолкновения передовых отрядов имели место 22 октября (3 ноября) возле Высоко-Литовска (ныне

~ 110 ~

г. Высокое), 27 октября (8 ноября) возле Рудни и 1(13) ноября под Горностаевичами. По ходу движения войск случались и менее масштабные, но столь же ожесточенные схватки, об одной из которых 80 лет спустя поведал историограф Чугуевского уланского полка поручик В.Н. Хлебников. «28 октября разъездами открыта неприятельская пехота, засевшая в стодоле (сарай для повозок и скота. – В.Л.), о чем и дано знать начальнику передового отряда, ротмистру Хмалдзеву, который и окружил ее с помощью двух эскадронов Чугуевского и Лубенского полков и частью казаков и калмыков. Осажденные защищались упорно; к тому же вскоре пришло известие, что идет небольшой отряд французской пехоты, с которым уже столкнулся разъезд, причем отхватил 7 пленных, а остальные, отстреливаясь, отступают к Плоскому. Тогда ротмистр Хмалдзев оставил калмыков наблюдать за осажденными, бросился по указанию разъезда к пехотному отряду и окружил его; тот потерял несколько человек убитыми и 57 пленными. С наступлением ночи, когда осажденные отказались от сдачи, стодолу зажгли; вместе с нею сгорели и храбрые ея защитники, кроме одного, решившегося выбежать».

Где-то рядом в эти дни сражались и входившие в тот же корпус генерала М.Л. Булатова кавалеристы Смоленского драгунского (позднее уланского) полка. «Наблюдая за действиями поляков, – читаем в их полковой истории, – наши разъезды рассеяли несколько банд литовских инсургентов». Скорее всего, этими «инсургентами» были конные жандармы, пешие егеря или национальные гвардейцы Гродненского департамента ВКЛ, к которым примкнули и другие патриотически настроенные добровольцы. Еще 23 октября Ф.В. Остен-Сакен направил командирам подчиненных корпусов приказ «отрядить часть войск под начальством опытного, деятельного и благоразумного начальника для истребления скопищ неблагожелательствующих нам поляков по дистанции от Бреста до Белостока и особенно стараться захватить

~111~

Беловежского помещика полковника Энгельгардта, управляющего шайками». Результаты этой войсковой операции неизвестны, потери ее участников были весьма ощутимыми. В полковой истории Лубенского гусарского полка поименно перечислены 2 раненых офицера, 8 погибших унтер-офицеров и рядовых, еще 25 гусар пропали без вести, «а кроме того попался в плен разъезд во главе с юнкером Канарским с 24 гусарами при трех унтер-офицерах».

Поручик 147-го пехотного Самарского (ранее Украинского) полка, составлявший в конце 19 века полковую историю, подошел к своей задаче весьма ответственно, собрал и переработал множество документов, подробно проследив боевой путь своих предшественников в 1812 году. «23-го октября «украинцы» с другими полками своего корпуса, – сообщает он, – прибыли в Высоко-Литовск и на следующий день готовились продолжить движение к д. Семятице, т.к. предполагалось, что еще не все неприятельские войска переправились через Буг. Поутру 24-го было получено неожиданное известие, что неприятельские корпуса не только успели переправиться через Буг, но находятся уже за Наревом и поспешно следуют к Волковыску, имея арьергард в д. Песках на р. Нареве. Узнав об этом, генерал Сакен переменил направление движения своего отряда на м. Беловеж. На этом пути находился обширный Беловежский лес, который сильно стеснял движение наших войск. Чтобы обеспечить свой тыл от нападений неприятеля, генерал Сакен выслал вперед корпус Булатова, приказав ему вытеснить неприятельский арьергард из д. Песок и прогнать его на правый берег реки Нарева. Только после того, как это было исполнено, Украинский полк вступил в Беловежский лес и 29-го октября достиг Беловежа, а на следующий день, продолжая движение через лес, перешел в Рудню. К тому времени саксонский корпус Ренье отступил от берегов Нарева к м. Порозову, а Шварценберг со своим корпусом был уже на пути из Волковыска к Слониму. Выйдя из

~ 112 ~

Беловежского леса, весь корпус генерала Эссена подошел к м. Порозову и, пройдя его, построился в боевой порядок у д. Горностаевич. Начальник отряда, генерал Сакен скрывал пока наши силы от неприятеля. Он ожидал прибытия корпуса Булатова, который, следуя сзади по той же дороге, не успел еще присоединиться к отряду. По прибытии Булатова генерал Эссен намеревался атаковать левый фланг Ренье с тем, чтобы отрезать его от войск Шварценберга следующих к Слониму; а чтобы облегчить нападение, решил немедленно овладеть лесом, лежащим впереди предполагаемого пункта атаки. «Украинцы» находились еще у Горностаевич, когда из отряда Эссена были высланы два егерских полка, которые зашли в лес, но были затем сильно атакованы неприятельской пехотой и встречены артиллерийским огнем, что заставило генерала Сакена направить к ним подкрепления. Неприятель сосредоточил жаркий огонь против леса, но подошедшие полки Украинский, Шлиссельбургский и Олонецкий вошли в лес и принудили неприятеля отступить. Заняв лес, Украинский полк и другие войска отряда с минуты на минуту ожидали прибытия отряда Булатова, но он подошел только ночью, чем воспользовался Ренье: осознавая опасность, угрожающую его флангу, противник отступил к Волковыску».

В красочных и весьма объективных воспоминаниях генерала К. Функа этот эпизод освещен более подробно, и несколько иначе. «О передвижениях корпуса Сакена мы тоже мало что знали. Рейнье продолжал марш без перерывов, двигаясь то вперед, то в сторону, чтобы избежать нападения превосходящих сил противника и не позволить Сакену последовать за князем Шварценбергом или двинуться на Варшаву. Мы ушли от Белостока, проследовали через болота Нарева и снова попытались приблизиться к австрийцам. 12 ноября (новый стиль. – В.Л.) мы заняли территорию, расположенную между двумя дорогами: из Пружан через Порозов на Волковыск и из Ружан через Подороск на

~ 113 ~

Волковыск. Под этим городом обе дороги сливались в одну, которая вела к местечку Мосты на Нёмане, а потом дальше в Гродно и Вильно; в самом городе она пересекались дорогой из Белостока, ведущей через Слоним и Несвиж в Минск и далее в Бобруйск. Обосновавшись в середине между дорогами на Порозов и Подороск, Рейнье оставил противника в неизвестности относительно того, намеревался ли он вступить в бой, объединиться через Волковыск с австрийцами или вернуться в Белосток. Он разместил свою штаб-квартиру в старом замке у местечка Лапеница, которое лежит в болотистой низменности и через которое на расстоянии получаса пути ведет широкая гать к протянувшейся с юга на север возвышенности. Здесь дивизии стали таким образом, что дорога из Подороска в Волковыск и лежащий на ней городок Изабелин остались у них сзади. Первый батальон полка Принца Фридриха Августа занял вместе с двумя эскадронами драгунов и двумя пушками под командованием майора фон Берга полка Поленца проход Рудня на болотах Нарева. Несколько дней назад там проходило сражение, и со слов пленных можно было заключить, что Сакен намерен снова объединиться со своим посланным для наблюдения за австрийцами корпусом, который еще не вышел из Ружан. Предполагалось, что он пройдет под городом Новый Двор через болота, и что дорога из Волковыска в Слоним была для нас еще свободна. Чтобы дать время подразделению под Рудней снова присоединиться к нам, Рейнье сделал привал под Лапеницей. Перед местечком на возвышенности стояла огороженная церковь, отделенная узкой долиной от невысоких холмов. Далее простиралась широкая, окаймленная лесом, равнина, по которой проходила дорога из Порозова в Волковыск. Отдельные участки леса простирались до самых холмов, на вершинах которых, на правом фланге, стояла наша конная разведка, наблюдавшая дорогу из Порозова.

Рано утром 13 ноября генерал-майор фон Габленц сообщил, что на ней показалось большое количество вражеской

~114~

пехоты и кавалерии. Ренье приказал второй дивизии немедленно продвинуться к местечку и занять батальоном и двумя пушками холм с церковью. Сам он поспешил к авангарду и прибыл туда в тот момент, когда он отступал под натиском русских; он послал генерал-лейтенанту Функу (мемуарист пишет о себе в 3-м лице. – В.Л.) приказ выдвинуть гренадерский батальон в долину под церковью, а сам остался впереди, чтобы наблюдать за врагом. При отступлении конный авангард дошел до второго из двух холмов, более удаленного от местечка, и отделенного от первого глубоким оврагом. Генерал Габленц, прибывший к гренадерскому батальону, при котором находился Рейнье, заметил, что русские могут захватить незанятый холм. Генерал Функ немедленно вывел на холм батальон легкой пехоты и занял также примыкавшую к нему рощу. Благодаря этому русские были задержаны, а саксонская кавалерия могла снова продолжить движение. Тем временем Рейнье побывал на обоих холмах, осмотрел позицию батальона легкой пехоты и распорядился удерживать до вечера отдельно стоявшую рощу. По его мнению, бой был окончен, потому что русские не имели с собой пушек и, вероятно, хотели лишь провести рекогносцировку. Уже повернувшись, чтобы двинуться в Лапеницу, он был задержан прибывшим из Волковыска дивизионным генералом Дюрюттом, который склонил его к попытке, не вызванной какой-либо необходимостью. Заросли на этом холме образовывали как бы подкову, один конец которой тянулся к занятой нашей легкой пехотой роще, а другой, гораздо больший, – в направлении спуска к местечку. Противник еще не полностью покинул это место, и Дюрютт хвастливо заявил, что два его французских батальона могут быстро очистить весь лес. Присутствие при этом разговоре военного юриста государственного совета, присланного герцогом Бассано из Вильно, чтобы осведомится о состоянии корпуса, придало этому заявлению оттенок скрытого упрека. Ренье вознегодовал и тут же приказал выдвинуть в боевую линию батальон Ангера,

~ 115 ~

обстрелять лес из двух пушек картечью и взять штурмом лес. Сам он поскакал к конной разведке, чтобы и там возобновить бой.

Между тем, русские были в лесу гораздо сильнее, чем мы предполагали. Заметив наше намерение, они начали скапливаться на одном из участков, чтобы атаковать нас с фланга; батальону пришлось разделиться и послать две роты направо. Чтобы достичь края леса, он должен был пройти расстояние почти в 500 шагов по густому, высотой по локоть, кустарнику. Русские егеря выждали, пока гренадеры запутаются в этом кустарнике и встретили их перекрестным огнем, от которого погибла лошадь майора Ангера, и было убито немало солдат. Возникла минутная заминка, но подоспевшие сюда командиры выправили ситуацию, и роты достигли края леса на обеих сторонах, не пытаясь, однако, продвинуться внутрь. Тем временем противник подобрался почти к самым позициям наших пушек, которые благодаря хладнокровным действиям офицера артиллерии лейтенанта Хирша были своевременно увезены.

Возвратившийся из авангарда Ренье счел необходимым поддержать войска на холме и послал им в помощь остаток дивизии, а именно два батальона, так как пятый был при конном авангарде. Гренадеры Шпигеля сразу поспешили через маленький участок леса, заняли его и повернули в лесу направо, чтобы атаковать большой участок с тыла, но встретили сильное сопротивление. Русские, казалось, восприняли нашу атаку как попытку отрезать их от дороги на Порозов, и поэтому выдвинули к лесу свои резервы. Их сильный огонь очень мешал гренадерам и подошедшему сюда батальону Безе обосноваться в большом участке леса, и бой тянулся уже несколько часов. Наконец, легкий батальон должен был выдвинуться из занятой им рощи и попытаться пробиться к своим. В то время как легкая пехота пробегала по открытому пространству, где она обстреливалась с фронта и фланга, можно было услышать, как

~ 116 ~

они кричат друг другу: не стрелять, положиться только на штыки. Они сдержали слово; не оглядываясь на упавших по дороге, они достигли указанного пункта, и врагу пришлось спешно покинуть большой лесной участок, чтобы не оказаться отрезанным. Штыки в этом случае действительно решали все, так как не имевшие их русские егеря в ближнем бою лишались преимуществ своего превосходного стрелкового оружия. Теперь русские отступали повсеместно, преследуемые саксонцами, которые ввели в бой все силы, оставив в резерве только две роты батальона Безе. Ренье тем временем продвинулся вперед с конным авангардом, и, определив ему место для ночевки, возвратился к пехоте. Он распорядился остановить преследование противника, с темнотой отвести войска обратно в лагерь, после чего обратился к генералу Дюрютту с вопросом: считает ли он теперь, что саксонцы могут сражаться сами, без его помощи? Доказательством этого послужила потеря второй дивизией 2 офицеров и 107 солдат убитыми и тяжело раненными, что, кажется, едва ли было упомянуто в посланном в Саксонию донесении об этом бое. Вероятно, бесполезность этого деяния и стала причиной его замалчивания; но войска не были виновны в том, что впустую демонстрировали храбрость в бою, и н~ справедливо лишались заслуженного признания.

Теперь мы были уверены, что Сакен был совсем близко, и Ренье должен был поменять свою позицию, не ожидая подразделения из Рудни. Наши раненые были еще вечером отправлены в Волковыск, а оттуда их переправили через Мосты в Гродно. Их состояние вызывало глубочайшее сочувствие; чтобы увезти их по совершенно испорченным внезапно наступившими сильными холодами дорогам, у нас не было иного транспорта, кроме здешних плохих крестьянских повозок, езда на которых была трудно переносимой даже для здоровых людей. Только немногие из несчастных достигли госпиталя, большинство раненых, даже тех, кто имел относительно легкие ранения, умерли в пути».

~ 117 ~

Генералу Ш. Ренье было вполне ясно, что на следующий день сюда от Пружан и Порозово подтянуться главные силы русских, и удержаться против их почти двукратного численного превосходства на этой позиции без помощи австрийцев ему, пожалуй, не удастся. Нужно было, не медля, искать более удобное место для неизбежного скорого сражения и звать на помощь корпус К. Шварценберга, благо тот еще находился относительно недалеко, в окрестностях Слонима.

Между тем, прибывший 25 октября (6 ноября) в Слоним, П.В. Чичагов получил донесение, что вслед ему идёт австрийский корпус. Это вносило нежелательные коррективы в пока довольно успешно выполнявшийся «петербургский план». Адмирал ускорил движение своих колонн в направлении Минска. А чтобы затруднить движение идущему вслед противнику, он распорядился, чтобы находившийся в арьергарде казачий отряд (5 сотен сабель) полковника А.И. Чернышева занял лежавшие на пути у австрийцев местечки Зельва и Деречин. Утром 27 октября (8 ноября) казаки вошли в Зельву, где полковник узнал от «еврейской почты», что Волковыск занят неприятелем, а в м. Мосты власти собирают людей и материал для устройства переправы через р. Нёман. Туда немедленно была послана часть отряда, казаки разогнали строителей и сожгли заготовленный лес. Разведка была выслана и к Волковыску, но на полпути разъезд увидал вдали идущую навстречу вражескую кавалерию (2 полка) и поспешил обратно. Прежде, чем австрийские гусары подошли к речке Зельвянке, все переправы через нее были уничтожены, а возле бродов засели русские стрелки. Вечером А.И. Чернышев получил новый приказ адмирала – установить связь с корпусом генерала П.Х. Витгенштейна. Пользуясь ночной темнотой, его отряд оторвался от противника, переправился через Нёман и двинулся к Лепелю.

~ 118 ~

Глава 10

День первый. Сквозь метель

В 3 часа ночи 2(14) ноября на биваках саксонского корпуса у местечка Лапеница, что в 6 верстах южнее Волковыска, барабаны пробили пехоте «общий сбор», а горнисты сыграли кавалеристам сигнал «седлать». Подгоняемые унтерами озябшие в холодной ночи, не выспавшиеся и голодные, солдаты нехотя поднимались с подстилок из сосновых ветвей у погасающих костров, наскоро перекусывали остатками вчерашнего ужина, разбирали составленное в козлы оружие и строились в ряды на перекличку. Погибших во вчерашнем бою солдат, кажется, так и не успели похоронить…

Час спустя корпус выступил на марш двумя большими колоннами. Первая шла к Волковыску прямой дорогой, Пружанским трактом через село Ясеновица, вторая – отклонившись правее, через местечко Изабелин на Ружанском тракте. Около 10 часов утра они достигли речки Волковыи, прошли через город и стали лагерем на равнине за его северной окраиной, где уже находилась французская дивизия П. Дюрютта. Проходя м. Изабелин, откуда на восток тянулась дорога к Слониму, командир саксонского корпуса отправил туда к генералу К. Шварценбергу своего адъютанта лейтенанта Вентимилля с последними новостями и настоятельной просьбой о помощи.

Осмотревшись, генерал Ш. Ренье, уже не сомневавшийся в неизбежности скорого боя с наседавшим противником, принял следующую диспозицию. В городе для охраны переправ был оставлен гренадерский батальон майора фон Шпигеля. Мосты при дорогах заняли ротой на каждом, другие переправы контролировали по несколько взводов, по ту сторону речки в качестве полевого караула находился гусарский эскадрон из полка фон Энгеля. На возвышенности широкого двора иезуитского костела Ш. Ренье распорядился поставить

~ 119 ~

артиллерийскую батарею, которая держала под прицелом все ведущие в город переправы. Остальные войска расположились на неширокой, но довольно протяженной равнине за северными окраинами города.

На западном, правом, фланге встала 21-я пехотная дивизия, на левом – 22-я пехотная дивизия, еще левее – кавалерия. За саксонской пехотой во второй линии находилась французская дивизия. Правый фланг позиции был защищен крутыми склонами возвышенности и рекой Росса, левый прикрывали болотистые берега речки Волковыя и близкий тут лес. Едва все перестроения были завершены, как в полдень за речкой, на высотах южнее города, замаячили передовые казачьи разъезды. Самые смелые из них пробовали подобраться к мостам, но после короткой перестрелки с полевым караулом противника отошли на безопасное расстояние.

Прибывшая раньше саксонцев к Волковыску 32-я пехотная дивизия доставила сюда из Белостока часть обозов и полевое казначейство 7-го корпуса. Получив доклад об этом, главнокомандующий распорядился выдать назавтра солдатам их давно не выплачиваемое денежное содержание. Во второй половине дня имело место незначительное, казалось бы, событие, имевшее, однако, весьма существенные последствия. Генерал Ш. Ренье, осмотрев отведенное ему для постоя жилье (кажется, это была усадьба шляхтича Немчинова на восточной окраине города), не пожелал в нем оставаться. Гродненский краевед Е.Ф. Орловский сообщает, что «ему не понравилась грязь в приготовленном для него доме, и он велел приготовить для себя другое помещение». Попавшие в неловкое положение волковысские власти предложили генералу роскошный фольварк Бискупицу шляхтича И. Гелвановского за восточной окраиной города, и он был не против. Но, как пишет в своих мемуарах К. Функ, «все его окружение настаивало на том, чтобы остаться в Волковыске. Начальник главного штаба и интендант не желали хлопот с перевозкой обозов и денег; офицеры штаб-

~120~

квартиры, которые радовались давно желанной возможности переодеться и отдохнуть, предвидели, что в Бискупице им придется довольствоваться очень малым; Дюрютт тоже не желал покидать свою хорошую квартиру (в плебании. – В.Л.), тем более что разведка польских повстанцев принесла, как верили, достоверное сообщение, что Сакен все еще находится в Порозове. Всеми убеждаемый Ренье согласился, наконец, против своей воли остаться хотя бы на эту ночь с другими генералами, интендантством и полевым казначейством в городе, прикрытом лишь полевым караулом. Тем не менее, он не был спокоен, велел держать своих лошадей оседланными, и так как около 11 часов вечера ему пришло на ум, что гренадеры Шпигеля, утомленные вчерашним сражением, не расположены к бодрствованию, приказал трем ротам французов сменить их на мостах». Волковысский краевед ксендз В. Толочко, работавший в начале прошлого века с документами костельного архива, однозначно свидетельствует, что на эту ночь Ш. Ренье и его генералы перебрались в здание плебании, находившееся у фарного костёла за речкой, при Слонимском тракте.

Пока саксонцы и французы обустраивались на новой позиции, густые колонны русских войск начали прибывать в Изабелин – местечко в 3,5 верстах юго-восточнее Волковыска. С двух сторон его торговой площади высились два внушительных каменных строения – католический храм и кальвинистский собор, вокруг располагалось с полсотни деревянных домов. Немного на отшибе стоял просторный господский двор местного владельца князя К. Грабовского (хозяин был в отъезде), который и определили под Главную квартиру Ф.В. Остен-Сакена. Сюда на исходе светового дня к нему прибыли добравшиеся кружным путем посланцы (их имена неизвестны) волковысского еврейского кагала. Среди различных сведений разведывательного характера они указали и дом, первоначально назначенный для постоя неприятельских генералов, вызвавшись быть к нему проводниками.

~ 121 ~

Возможность разом обезглавить весь вражеский корпус была слишком заманчивой, и упустить ее было нельзя. В штабе Ф.В. Остен-Сакена тут же составили план, по которому три отряда (в каждом батальон пехоты и сотня казаков) должны были под покровом темноты одновременно подойти к городу с разных сторон и внезапной атакой захватить его. Главная задача возлагалась на командира егерской бригады полковника И.П. Белокопытова, который должен был обойти со своим отрядом город справа, прорваться к штаб-квартире Ш. Ренье (о ее смене проводники не знали) и захватить его вместе с другими ночевавшими там генералами. Два других отряда возглавляли полковники О.М. Второв и В.Н. Шеншин. За передовыми следовали сильные резервные колонны с артиллерией. Около 8 часов вечера утверждённый Ф.В. Остен-Сакеном план операции был доведен до исполнителей, а за два часа до полуночи русские колонны в полной темноте двинулись почтовым трактом на Волковыск. Войскам было приказано продвигаться скрытно и без шума, чтобы не насторожить аванпосты противника.

Погодные условия способствовали внезапному нападению. «В эту ночь, – свидетельствует описание боевого пути 147-го пехотного Самарского (ранее Украинского) полка, – была ужасная погода. Шел снег и, вследствие сильного порывистого ветра, разыгралась метель. Войска с трудом продвигались вперед: ветер затруднял дыхание и пронизывал насквозь, леденя лицо и руки, а густые хлопья снега залепляли глаза и не дозволяли различать предметы в нескольких шагах, образуя сплошную снежную завесу. «Украинцы» незаметно подошли к спящему Волковиску. Осталось только перейти речку, на правом берегу которой стоял город, но шорох при подъеме рогатки у заставы перед мостом дошел до слуха часовых неприятельского пикета, стоявшего неподалеку, на правом берегу речки. Пикет начал стрелять и сделал тревогу, но «украинцы», не обращая внимания на саксонских часовых, продолжили движение. Они ворвались на улицы и разгоняли

~ 122 ~

встречавшиеся им на пути неприятельские отряды, которые собирались в различных местах и находились в страшном замешательстве. Непогода разыгрывалась все сильнее, до крайности затрудняя движения обеих сторон: случалось, что неприятель пропускал наши войска совершенно беспрепятственно, принимая их, вследствие метели, за своих, а некоторые из наших колонн сбивались с пути».

События 3(15) ноября в Волковыске хорошо освещены в записках К. Функа, и в его изложении неоднократно затем повторялись (с разной трактовкой) в работах российских и зарубежных военных историков. «В 2 часа ночи, – вспоминал генерал, – внезапно послышался страшный шум, крики «ура» казаков, и в дома полетели пушечные ядра. Полевое охранение было атаковано большими силами кавалерии, и, пока оно отбиваясь отходило к мостам, юные французские новобранцы, испугавшись топота копыт в темноте ночи, приняли саксонских гусаров за противника, выстрелили из своих ружей и бежали прочь. Теперь казаки, уланы и драгуны проникли в город, а за ними следом и многочисленная русская пехота. Все произошло настолько быстро, что они явились у штаб-квартиры почти в одно время с посланным вперед сообщением, и у Ренье уже не было времени сделать какие-либо распоряжения. Если бы не присутствие духа оказавшегося здесь офицера, лейтенанта фон Петриковски из второго легкого пехотного полка, то штаб-квартира была бы захвачена. Он собрал на берегу 30 своих солдат, тихо затаился у моста, отделенный от него узким притоком, пока не удостоверился, что услышал русские слова, и тогда внезапно открыл огонь. Враги, обстреливаемые с правого фланга, отхлынули, а уже перешедшие на ту сторону не рискнули продвигаться дальше. Тем временем в городе все проснулись; генералы Функ и Габленц быстрее всех были на месте, и хотя первый упустил свою лошадь, он пешком, прямо через сады, быстро достиг равнины перед городом, где встретил спускающийся из лагеря отряд. Это были роты гренадеров,

~123~

смененные несколько часов назад в карауле у моста, которые не нашли себе ни одной хижины для отдыха и расположились возле костров прямо на снегу. Разбуженный пушечным громом и выстрелами майор Шпигель повел их в город, чтобы обходными путями добраться до мостов. Генерал Функ спешно направил его туда, а сам с генералом Габленцем, который только что поднял тревогу в лагере, стал собирать на равнине войска своей дивизии. Приехавший сюда Ренье приказал ему послать вслед майору Шпигелю батальон легкой пехоты, а остальные подразделения выстроить одним флангом к городу, а другим – к возвышенностям так, чтобы фронт был повернут к дороге на Мосты, забитой множеством повозок.

Пока он отдавал этот приказ, русские пушечные ядра стали уже попадать в строй. Был ранен один офицер, погибли фельдфебель и несколько солдат. Ренье предположил, что это стреляют не русские, которые вряд ли еще так близко, а разогнанные французы, и поскакал назад, чтобы положить этому конец. Он натолкнулся на взвод и набросился со злобной руганью на офицера, который неподвижно стоял перед ним, когда внезапно его попутчик, майор фон Фабрис, узнал русских. Они быстро повернули коней, и тут же были обстреляны с расстояния нескольких шагов, но была ранена только лошадь генерала. Русские егеря, укрывшись между домами, обстреливали наш строй, и Ренье велел занять трактир и кладбище, а оставшимся подразделениям второй дивизии выстроиться на уступе возвышенности, чтобы иметь возможность оказать поддержку всюду, где это будет нужно. Сам он поскакал дальше наверх к лагерю. Глубокий мрак усугублялся густой снежной метелью, но решающий момент вскоре миновал, и дальнейшие события ожидались уже при свете дня».

Известно, что ведомые кагальными проводниками казаки и батальон 39-го егерского полка, сбив передовые посты боевого охранения противника, прорвались по восточному мосту через

~ 124 ~

Волковыю, окружили и захватили нужный дом, но Ж. Ренье и его штаба там не оказалось! Если бы командир наступавшей через центральный мост колонны полковник В.Н. Шеншин знал, что вражеские генералы ночуют южнее речки, в плебании у фарного костела, прямо по ходу его движения, Волковысский бой мог бы сложиться совсем иначе. Пожалуй, можно понять и русского поручика, что молча выслушивал брань случайно нарвавшегося на него Ж. Ренье. Ведь полно в штабах разной начальственной немчуры, поди, разберись в ночной темноте…

Действительно, у наполеоновских генералов были хорошие ангелы-хранители, в перестрелке у плебании погиб лишь один из адъютантов командира саксонского корпуса. Позже, составляя донесение в штаб 3-й Западной армии, имея сведения, полученные от пленных, Ф.В. Остен-Сакен указал, что «Ренье и Дюрютти спаслись, выпрыгнув в окно в рубашках». Наверное, так и было, ведь вспоминали участники боя о потом, что их генерал, встретив по пути в лагерь две роты полка Лекока, лично повел их в контратаку, «будучи полуодетым».

Габленц (von Gablenz) Генрих Адольф фон ; Дата рождения: 1762 или 1764 ; Дата смерти: 1835

Саксонский генерал Г. Габленц хотя и успел ускакать из плебании на коне, но будучи без сапог, затем сильно простудился и в тяжелом состоянии был эвакуирован в Варшаву.

С главной позиции наполеоновских войск в город дополнительно были отправлены несколько французских рот и 2-й батальон саксонского пехотного полка Фридриха Августа. Жестокий огневой и штыковой бой шел тут на протяжении нескольких часов. В одной из скоротечных схваток особо отличился рядовой Вятского пехотного полка Мисотников, захвативший знамя 2-го батальона полка Фридриха Августа. (Уцелевший, и даже серьезно не раненый знаменосец Штейнбах впоследствии был выгнан с позором из полка без выходного пособия и пенсии.) Хаос в городе еще больше усилился, когда стоявшая на иезуитском подворье саксонская артиллерийская батарея с рассветом открыла заградительный огонь по мостам

~ 125 ~

через Волковыю. Заговорили и многочисленные русские орудия, установленные к тому времени на Шведской Горе. По сообщению работавшего с местными источниками ксендза В. Толочко от массированного артиллерийского обстрела в городе вспыхнул пожар. Первой его жертвой стало деревянное здание синагоги, оттуда не успели спасти даже свитки Торы. Затем заполыхало и в других местах, сильный ветер разносил огонь на большие расстояния. Горели множество жилых домов и лавок, обратилась в пепел и деревянная православная церковь в предместье Заполье. Несчастные городские жители, спасая только детей, бежали, куда глаза глядят.

«Так как сам лагерь остался нетронутым, – продолжает К. Функ, – а была атакована лишь штаб-квартира, то поднятые по тревоге солдаты быстро и без замешательства заняли свою позицию. Преимущество войск с боевым опытом состоит в том, что они не теряют самообладания при обычном крике или отдельных случаях паники, и в таких ситуациях помогают привычка и отработанные до автоматизма действия. Юные необстрелянные новобранцы покинули бы свой лагерь, так же как и мосты; саксонцы спешили в ряды и уже стояли в боевом порядке, когда к ним прибыли их генералы. От таких войск можно было ожидать чего угодно, к тому же присутствие духа и быстрая реакция Ренье помогли выйти из сложившегося опасного положения. Возглавлявший русских генерал Эссен не достиг главной цели своего нападения, но мосты и большая часть города находились в его руках, и вследствие этого наша позиция была недостаточно прочной. Если бы враг не совершил ошибку, опоздав завладеть обоими боковыми мостами, то наша оборона была бы еще сложнее. Мост в пригороде саксонцы занять уже не могли, но их кавалерия немедленно поспешила к другим, которые находились вне города, и там опередила врага.

В самом городе царило дикое замешательство. Возчики ловили своих распряженных лошадей, переулки были заблокированы опрокинутыми и разбитыми повозками. Однако гренадеры и

~ 126 ~

батальон легкой пехоты расчистили проходы и выиграли время, чтобы очистить город от обоза. Пропало не более 3-4 фургонов, а все прочие, вместе с полевым казначейством и запасами интендантства, были благополучно отправлены в Мосты.

Наконец, оба батальона, сражаясь на каждом шагу в тесных улочках, и потеряв немало людей, вынуждены были уступить численному перевесу противника. С наступлением дня враги захватили весь город, но при этом были в таком расстройстве, что контратаковав, мы вскоре снова смогли отогнать их до ближайшего моста. Их некоторые небольшие подразделения, даже не находившиеся под огнем, занялись под покровом ночи грабежом; они проникали в дома и забирали у жителей припасы. Поэтому в 10 часов мы послали в город людей для сбора продовольствия и фуража. То, что вчера нельзя было купить ни за какие деньги, солдаты и обозные погонщики сегодня находили прямо на дороге – мешки с сахаром, целые кучи кофе бобов, которые рассыпали казаки, чтобы унести в мешках более ценные награбленные вещи, шубы, шерстяные пледы, рулоны сукна, водку.

Удалось отбить только меньшую часть города, а большую с существенным перевесом в силах удерживал Эссен. Это, вероятно, был единственный момент для возможного отступления, но при нехватке у нас кавалерии отступление привело бы к неудачному для нас сражению, а возможно и к полному поражению, так как враг захватил мосты и следовал за нами по пятам. Мы не могли потерять больше, если попытались бы захватить обратно утерянную позицию. Как только наступивший рассвет позволил оценить сложившуюся ситуацию, Рейнье разработал совершенно другой план, и его адъютант Шарле поспешил в расположенный в семи милях Слоним, чтобы призвать на помощь князя Шварценберга».

Это был уже второй гонец, посланный к командиру австрийского корпуса, и мчался он уже не с просьбой, а настоятельным требованием прекратить преследование армии

~ 127 ~

адмирала П.В. Чичагова и спешить на помощь погибающим союзникам. В бою на некоторое время наступила пауза, противники уточняли потери, корректировали свои планы и собирали силы. Снежная метель немного утихла, видимость улучшилась, и Ж. Ренье со своими генералами мог наблюдать в подзорную трубу тысячные колонны вражеской пехоты и кавалерии, многочисленные артиллерийские упряжки, все подходившие и подходившие к Волковыску со стороны Изабелина.

После обеда опять загремела перестрелка и возобновились ожесточенные стычки на окраине города. «Ренье вновь уступил улицы, – пишет К. Функ, – и ограничился обороной мостов вне города, а также позиций у кладбища и трактира. За последние два велась ожесточенная борьба; враг рассматривали их как передовые посты нашего лагеря и беспрерывно посылали туда свежие войска. Для саксонцев особенно опасным было время смены; чтобы дойти до кладбища, они должны были выдержать на нижнем склоне террасы прицельный огонь затаившихся между домами егерей, и можно было увидеть, как падал офицер, прежде чем его подразделение достигало своих постов.

В то же время наш конный авангард, который все еще удерживался по ту сторону мостов перед нашим левым флангом, оттеснялся превосходящими силами противника. Рейнье лично помчался туда; под его руководством кавалерия отступила на эту сторону речки. Для поддержки легкой пехоты был послан батальон линейного полка принца Антона и после упорной схватки, стоившей ему 2 офицеров, лейтенантов фон Цешау и фон дер Пфорте, а также многих людей, захватил важные посты на мостах.

За чередой этих отдельных боев, которые после полудня не прекращались ни на минуту, настал, наконец, вечер. В сумерках враг попытался обстрелять наш лагерь из тяжелых двенадцатифунтовых пушек, однако, вскоре прекратил огонь.

~ 128 ~

Их ядра пролетали над второй дивизией и падали на пустом пространстве за ней. В дивизии Ле Кока от них погибли несколько унтер-офицеров и солдат».

Несли потери и сражавшиеся в городе русские части. В этот день сложили свои головы командир батальона Украинского пехотного полка подполковник Шевкалов и немало его солдат, которые в одной из атак пробились почти до самого полевого лагеря саксонцев, но были вынуждены отступить к городской окраине. «Неприятель, – читаем в их полковой летописи, – успел между тем оправиться, и Ренье посылал свои войска в атаку, желая отнять у нас город. Большими массами обрушивался неприятель на «украинцев», которые встречали его громкими «ура» и постоянно опрокидывали. Они твердо держались всю ночь, несмотря на то, что против них был сосредоточен сильнейший огонь неприятельской артиллерии. Все прочие пункты впереди города были оставлены нашими войсками, но «украинцы» продолжали отстаивать свою позицию, пока приказание генерала Сакена не заставило их отойти к главным силам отряда, только-только прибывшим к Волковиску».

Известно, что штаб-квартира генерала Ф.В. Остен-Сакена, по крайней мере некоторое время, находилась «в доме, принадлежащем ксендзу Кирженевскому Волковысскаго Приходскаго Римско-Католическаго костела, отстоящего от части за городом». Возможно, имеется в виду та же плебания, где ночевал Ш. Ренье со своими генералами. Командующий русским корпусом отлично понимал, что к находящемуся в нескольких десятках вёрст австрийскому корпусу противником уже посланы гонцы за помощью и резонно опасался внезапного удара в тыл или фланг. Но ближе к вечеру выдвинутая в направлении Слонима казачья разведка доставила Ф.В. Остен-Сакену два десятка пленных австрийцев, которые показали, что их корпус продолжает движение за армией П.В. Чичагова.

~129~

Это было так и не так. Ровно в те же часы, когда допрашивали этих пленных, К. Шварценберг уже остановил свой корпус, и спешно двинул обратно к Волковыску кавалерийскую бригаду генерал-майора Ф. Фрелиха, пехотные дивизии фельдмаршал-лейтенантов Ф. Бьянки и Л. Траунтерберга. Это кардинально меняло соотношение сил участников Волковысского боя, в опасном положении оказывался уже русский корпус. Генерал-лейтенант Ф.В. Остен-Сакен этого пока не знал и принял решение продолжить сражение на следующий день. Командующий Саксонским корпусом также был полон решимости не уступать. Он уже знал от прибывшего к вечеру своего первого посланника лейтенанта Винтимиля, что помощь обязательно будет, и она близка.

На истерзанный, местами горевший город опустилась ночная мгла. «Те, у кого были еще продукты, – пишет К. Функ, – съедали их, не зная, смогут ли они насладиться ими завтра, но, все же случаев опьянения не наблюдалось; приведенные пленники, напротив, почти все без исключения напились до отупения. Войска легли спать, не выпуская из рук оружия, командиры среди своих солдат; Ренье поехал верхом в Бискупицу, чтобы отдохнуть там несколько часов». Потери обеих сторон за первый день боя были значительными и примерно равными. Воодушевленные первым успехом русские рассчитывали добиться на следующий день решительной победы. Французы, и особенно саксонцы, обозлённые потерей одного из своих знамен, рассчитывавшие на скорый подход подкреплений, тоже горели желанием поквитаться с врагом.

~130~

Окончание следует

Опубликовано 05..07.2023 10:58