Tag Archives: Бент Ларсен

Альберт Капенгут. Глазами секунданта

На днях в Еврейской шахматной энциклопедии прочитал:

Gleb Gorbunov

Был ребёнком, но до сих пор не могу понять, почему уважаемый М. Н. Таль безропотно проиграл Полугаевскому четвертьфинальный матч в 1980 году? Вероятно, кудесник шахмат опасался, что Корчной обыграет его в полуфинале с особой жестокостью.

Часть главы из книги, готовящейся к печати в библиотеке Федерации шахмат России отвечает на этот вопрос.

После триумфа в Рижском межзональном 8-й чемпион мира стал третьим, покорившем вершину 2700 после Р.Фишера и А.Карпова.

Анализ партии М.Таля с О.Романишиным. Сидят также А.Капенгут и Мишина жена Геля. За Олегом стоит А.Петросян

Как театр начинается с вешалки, так претендентский цикл — с жеребьевки. 17 ноября в Амстердаме состоялась эта церемония. Если бы Таль своей рукой не выбрал Полугаевского, он мог бы сказать, что пары подтасованы. (Белявский рассказывал про аналогичную ситуацию в 1982 году!) Ведь подумать только, суммарный рейтинг нашей четверки на 230 очков выше! Впрочем, неунывающий экс-чемпион мира не упустил заметить, что партнеры разделились строго по возрасту!

Конечно, я разделял эйфорию, охватившую Мишу и близких после межонального, однако не мешало бы подумать и о дальнейших планах. Зная нашего героя, я понимал, что он видит свой матч с Карповым, но работа, необходимая для достижения цели, оставалась за кадром. При обсуждении календаря Таль захотел через полтора месяца сыграть в чемпионате СССР. Я безуспешно пытался отговорить его. Его статусу в этот момент мог соответствовать только очередной титул, а это “бабушка надвое сказала”. Естественно, ему хотелось расслабиться после трудной для него самодисциплины до и во время межзонального, но он в очередной раз “слетел с катушек”. Вообще, ему было тесно в прокрустовом ложе условностей, навязанных системой.

К слову, в какой-то момент работы еще летом, я замурлыкал популярную когда-то песню «Я сказал тебе не все слова…», и Миша как-то странно отреагировал. Только спустя много лет, прочитав мемуары Салли, понял его, но и в тот момент я осознал, что этот мелкий эпизод он воспринял, как какой-то знак, так же, как и мою реакцию в нашей партии на чемпионате СССР 1971 года.

Михаил Таль наблюдает за игрой чемпиона СССР 1971 года Владимира Савона

Я стал совсем своим, меня перестали стесняться, и было грустно констатировать метаморфозу моего кумира за 15 лет, прошедших со времени наших интенсивных контактов в период моей службы в Риге. В то время Таль говорил о себе словами Ива Монтана “солнцем полна голова”. Однако, прессинг властей – достаточно вспомнить снятие почти с трапа на Олимпиаду в Лугано в 1968 году; «освобождение» от редакторства «Шахматы» (Рига) и апофеоз: экс-чемпион мира за бортом ч-та СССР в своем родном городе в 1970 году. Надо было обладать его гениальностью, чтобы вновь подняться. Много других примеров, когда подобные испытания не выдерживали. Возможно, свою роль сыграли и наркотики в своё время. Эта дистанция, полная трудных испытаний, превратила нашего героя в мизантропа, обиженного на весь мир, в том числе и за недостаточное признание его гениальности.

Еще в начале нашей работы проскакивала обида на Карпова, от гонорара за работу в Багио до дележа в Монреале. (Геля говорила, что Миша не мог себе позволить обогнать чемпиона мира.) Думаю, что это послужило мощным тонизирующим фактором для подготовки и игры в межзональном. Апофеозом был визит чемпиона мира в Минск на несколько дней во время чемпионата СССР. Их комнаты в гостинице “Минск” были почти рядом, но никаких контактов не было.

Особенно часто высказывалась более непосредственная Геля, раздосадованная суммой в $3 000. Когда я потом работал на Карпова, в разговоре с Игорем Зайцевым зашла об этом речь, оказалось, что они получили по $5 000. Безусловно, это несоизмеримо с их вкладом, но всё же есть разница, и разговоры о бессребренике обретают несколько другой подтекст. Как-то Геля похвасталась, что привезла из Канады норковую шубу. Я поинтересовался, надевала ли она её когда-нибудь? – “Ты что, стану я на себе $3 000 таскать!”

К слову, Таль после совместного корректнейшего разбора свежесыгранной партии подчеркнуто вежливо благодарил соперника за анализ – с однозначной реакцией собеседника, тут же запоздало понимающего укор, что это он должен был благодарить экс-чемпиона мира. Я не раз наблюдал такие сцены, разыгранные под копирку. Характерная для Миши деталь!

Однако по-настоящему гениальность Таля поражала, когда Миша сам выступал в роли ЭВМ. Ботвинник, который в последние годы жизни работал над созданием «электронного гроссмейстера», дал этому феномену своеобразную оценку: «С точки зрения кибернетики и вычислительной техники, Михаил Таль – устройство по переработке информации, обладающее большей памятью и большим быстродействием, чем другие гроссмейстеры; в тех случаях, когда фигуры на доске обладают большой подвижностью, это имеет важнейшее, решающее значение.”

На чемпионате СССР 1979 г. у нас не было такого обилия справочных материалов, как на межзональном, поэтому нам приходилось больше полагаться на его феноменальную память. Например, перед партией с Геллером, покончив с завтраком, Миша сосредоточился и начал бормотать: “Где Фима играл последний год?” Насчитав 4 турнира, он начал вспоминать по порядку все партии, сыгранные там нужным цветом. “Так, он проиграл в этой системе, да и в похожей встрече, хоть и выиграл, но стоял подозрительно”. Наметив 4-5 точек соприкосновения репертуаров, он начал новый круг. “А что в этой позиции было сыграно интересного за последнее время?”

В итоге, после 15 минут такой активности, которой я не уставал поражаться, мне поступал заказ найти конкретные партии, и мы приступали к анализу во всеоружии, причем КПД был очень высок – новинки сыпались как из рога изобилия. Я немало времени провёл за доской с великими шахматистами, но Таль был уникален! Как следствие, в турнирах его талант раскрывался полнее, ибо подобный выбор дебютной стратегии эффективнее многочасовой подготовки соперников.

В такие минуты я с горечью вспоминал время, потерянное на десятки, если не сотни часов нашего блица в 1964-66 гг. Ведь займись мы тогда подобными анализами, Таль мог бы гораздо полнее реализовывать свой гигантский потенциал, растраченный порой почём зря, да и мне бы это не помешало. А ведь я говорю только о нескольких годах его творчества!

За блиц-партиями Я.Сейравана с А.Войткевичем наблюдают Ю.Васильев, Б.Ларсен, А.Капенгут и М.Таль. Игра проходила с перевесом рижанина

«Вершиной» Мишиной подготовки к чемпионату были недельные гастроли где-то в Полтаве, откуда Таль прилетает «с корабля на бал» в Минск на турнир высшей лиги, совершенно простуженный, считая себя обязанным стать чемпионом. Это всегда трудно, а при недомогании — вдвойне. Пришлось даже пропустить партию третьего тура против Романишина, оказавшуюся роковой для экс-чемпиона мира. Во время очередного доигрывания, когда игралась пропущенная встреча, Геля и я сидели в девятом ряду, когда Миша в цейтноте на 38-м ходу опустил коня на е3, потом тут же его подобрал и поставил на f6. Я успел пробормотать ей: ”Он подставлял коня!” и побежал за сцену. В комнату участников зашли игроки, отложившие партию, начинается анализ. В ключевой позиции происшествия Таль искусственным голосом, пытаясь быть непринуждённым, произнёс: ”Я чуть было не подставил коня”. Надо было видеть долгий кинжальный взгляд Олега в ответ. У столика в тот момент стоял судья из Гомеля Феликс Гилютин, ничего не сказавший, а чуть поодаль был зам. главного судьи Лева Горелик. Потом он мне сказал: ”Таль как бы выронил этого коня, но я рад, что не стоял рядом”. Спустя несколько недель мы с Олегом вдвоём парились в Новогорске на олимпийской базе. Зашла речь об инциденте. Мой приятель, с которым играли ещё 12 лет назад, со злостью на партнёра произнёс: ”Если бы я знал, что за моей спиной стоял Аршак, я, конечно же, заявил бы об этом. Но полагаться на незнакомого судью, возможно, преклоняющегося перед авторитетом экс-чемпиона мира, я не мог себе позволить”. (Напрашивается ассоциация с эпизодом из партии Каспаров – Ю. Полгар из Линареса-94, подробно рассказанная А. Карповым в «Жизнь и шахматы»).

Я думаю, что раздвоенность между желанием выиграть турнир любой ценой и предательством любимого дела всей жизни сослужили плохую службу (а как назвать иначе?). Достаточно было при доигрывании после одиннадцатого тура вместо желательных трех очков в четырех партиях, которые выводили на делёж первой строки, взять лишь полтора, чтобы «посыпаться» не останавливаясь.

Встреча с 8-м чемпионом мира в АН БССР. Минск 79 г

На закрытии Таль вдруг позволил себя уговорить сыграть в командном чемпионате Европы, хотя ранее отказывался. Тогда же принимается спонтанное решение принять участие в сборе под Москвой. Анатолий Карпов, да и не только он, выражали недоумение по поводу такой подготовки. От пары месяцев до матча остались крохи.

Это только считается, что гроссмейстеры играют короткий матч. Их состязание длится всю жизнь. Уже 25 лет яростные баталии перемежаются короткими ничьими, и «гамбургский счет» отражает не только итог, он показывает ныне так часто поминаемую всуе психологическую совместимость. Не в последнюю очередь, я бы сказал, «репертуарную», ибо в партиях больших шахматистов выбор варианта играет зачастую решающую роль. Не побоюсь заметить, что по отработанности дебюта Полугаевскому не было равных в мире — глубина поиска достигается за счет сужения круга проблем, и это его «ахиллесова пята». Своего рода принцип неопределенности Гейзенберга в шахматах. Таль в этом плане полный антипод своего соперника. Рижанин мог играть все что угодно, и те позиции, на которых экс-чемпион мира заканчивал иногда дебютную подготовку, для его оппонента служили исходной базой для анализа. Если в турнире широта кругозора позволяет «подбирать ключи» к уязвимым точкам соприкосновения с репертуаром соперника, то в матче такой подход к дебюту становится бумерангом.

Вот и вырисовывается главная проблема — глубина погружения в круг возможных систем для предстоящего поединка, особенно при дефиците времени. Тут бы собраться в пружину и работать, работать… Но для артистической натуры рижанина самопрограммирование глубоко чуждо. Мне кажется, что Таль подсознательно хватался за любую возможность избегать кропотливой работы. Интересно мнение 13-го чемпиона мира: “Он, конечно, превосходил Полугаевского, но уже требовалась подготовка, требовались другие качества, уже спортивные, исследовательские, Талю этого всегда не хватало, это вынуждало его пробуксовывать”.

В спартанской обстановке хоккейно-футбольной базы сборных страны в Новогорске Миша не мог высидеть больше одного дня и умчался в Москву. На следующий день он приехал на такси, усталый от дороги, кое-как отзанимались пару часов, но такая ситуация его не устраивала, и наша звезда переложила на меня транспортные вопросы.

Тем временем Алик Рошаль решил проблему места для занятий в столице оригинальным способом. Его приятель, директор универмага “Минск”, по понятиям брежневской Москвы – большой человек, снял “под Таля” люкс в закрытой гостинице столичного горкома в арбатских переулках. Его альтруизм объяснялся просто – после обеда с очередной молоденькой продавщицей они отдыхали в этом номере, открытом для нас с 3-4 часов. Я добирался со сбора с пересадками по несколько часов, а Миша приезжал от очередной пассии. Неудивительно, что Геля перестраховывалась с квартирой в Дубулты и с шубой! В какой-то момент я не удержался и проехался по поводу ситуации. На что тот с честным взглядом покаялся: “Я не бабник, я – алкоголик!” Но пользы от таких занятий было мало, хотя жертва ладьи из 4-й партии будущего матча придумана именно там. К слову, о нравах того времени – в ресторане с обширным меню по смехотворным ценам сидели исключительно пожилые мужчины в темных костюмах с депутатскими значками.

По возвращении Таля из Швеции с командного чемпионата Европы кое-как удалось вырваться в Баку на тренировочные партии с Гариком Каспаровым. Из планировавшихся шести партий, к сожалению, были сыграны только две. Первая партия закончилась вничью. Вторую Миша проиграл белыми. Когда Гарик, не скрывая радости, воскликнул: “Это моя первая победа в Каро-Канне над гроссмейстером!” – на Мишу нельзя было смотреть. «Как гроссмейстером? Просто гроссмейстером?» Он сильно принял после партии, и тут ему сообщили о смерти брата. Это было уже слишком. “Позвони Кларе Шагеновне, – сказал он Геле, – чтобы она организовала укол…”

Известие о кончине брата позвало в Ригу. Мой рейс на Минск перенесли на другой день, когда я уже сидел в аэропорту. Пришлось звонить Аиде. Я оказался первым, кто обживал новую квартиру Гарика в другом подъезде, только что подаренную Гейдаром Алиевым – ещё стоял запах краски! Помимо раскладушки с лампой, мне дали пока ещё запрещённую в Союзе “Защиту Лужина”, “свежачок” из Швеции.

Начались хлопоты о переносе матча. В конце концов президент ФИДЕ Ф. Олафссон санкционировал перенос на 23 марта. Через пару дней начался сбор, запланированный в Юрмале. Витолиньш и я устроились в традиционном «Интуристе» в Майори, а Миша застрял дома. Вначале аргументировал простудой, и мы часами добирались к нему электричкой и трамваем, психическое состояние Алвиса из-за трудностей с транспортом начало вызывать тревогу. Один случай мог кончиться совсем плохо, Геля сообразила увеличить дозировку сильных антидепрессантов. Потом мы были обескуражены громадными солнечными очками нашего героя в полутёмной комнате. Через пару дней Миша случайно снял их, и мы увидели огромный фингал под глазом, оставалось только догадываться, кому он был этим обязан. Вскоре я был приглашён на заседание президиума шахматной федерации Латвии, где, в присутствии Кобленца, не счёл возможным скрывать свой взгляд на возможность негативного исхода матча. Про себя вспоминал Болеславского, отказавшегося работать с ним ещё против Ботвинника со словами: ”Талю нужен не тренер, а нянька!”

К слову, у Миши была обширная шахматная библиотека, но в жутком беспорядке. Я как-то организовал субботник, и втроем мы стали расчищать авгиевы конюшни. Я натолкнулся на переписанные от руки партии полуфинала СССР 1952 г., которые экс-чемпион мира решил выкинуть. Когда вечером я рассказал об этом Валерию Журавлеву, тот в отчаянье готов был бежать во двор Мишиного дома и копаться в помойке, чтобы спасти их! Нашёл также переплетённую дипломную работу по Ильфу и Петрову и, конечно, взял почитать, ибо много слышал о ней, но, пожалуй, самым главным была сама тема после многолетнего умолчания в сталинские времена.

В шахматном плане “маг комбинаций” категорически отказался заниматься чёрным цветом и весь сбор был посвящён опровержениям фирменного варианта соперника, где острейшие фантазии радовали его глаз.

В Алма-Ату прилетели за несколько дней до начала матча. Вначале нас было семеро. Помимо семьи, секундантов – меня и Витолиньша, были доктор и директор Латвийского шахматного клуба.

Гера в своих воспоминаниях об отце пишет: “На память приходит также имя Иосифа Ефимовича Гейхмана, который долгие годы был не только другом отца, но и его лечащим врачом. (Миша называл его “доктари” – АК) Он тяжело переносил поражения отца и страшно переживал, если отец плохо себя чувствовал — настолько, что, когда в 1988 году отец в очередной раз лежал в реанимации, Иосиф Ефимович получил инфаркт и умер”.

Я уже упоминал о нём на матче с Корчным. Милейший человек, гордившийся спасением Аркадия Райкина, как он рассказывал, с того света, сразу располагал к себе, и прогулки с ним были лучшим лекарством от стресса.

Анализ партии М.Таля с О.Романишиным. Стоят А.Витолиньш и Л.Любоевич, на заднем плане Мишина жена Геля с Н.Захаровым

Не могу повторить эту характеристику, говоря о Николае Михайловиче Захарове. Прекрасный администратор, эффектный мужчина, он использовал свою должность как трамплин для очередного карьерного прыжка, пользуясь покровительством министра здравоохранения Латвии Канепа, попутно руководившего федерацией шахмат. Через несколько лет, окончив ВПШ, он уже руководил «Медтехникой» в его епархии. В независимой Латвии Захаров стал одним из руководителей русской партии. С его слов я узнал о предварительном зондаже в КГБ моего возможного выезда в качестве секунданта в капстраны. Помог он и Лёве Гутману, пришедшему на поклон к Талю в преддверии выезда на ПМЖ, вывезти личную картотеку, в дальнейшем так нужную ему для поддержания за рубежом репутации теоретика. Здесь я в очередной раз увидел двойной стандарт в отношениях Таля с людьми – когда слышал указания, которые он давал Геле и Захарову, и мог сравнить с тем, что он говорил в лицо.

Однако силой обстоятельств я стал у директора клуба на пути. Придя на работу в клуб, первым делом НМ выбил себе четырёхкомнатную квартиру (не обращая внимания на многолетнюю очередь сотрудников), но в микрорайоне. Под эгидой успешной Мишиной игры на межзональном он начал разговоры о получении под меня элитной квартиры бывшего премьер-министра, известного писателя Вилиса Лациса. Я удивлялся, как во время турнира Канеп несколько раз подходил ко мне с информацией на эту тему. Когда Захаров понял отсутствие у меня интереса, он стал приглашать в республику Володю Багирова, посулив свою квартиру, чтобы оставить элитную за собой. В конце концов он провернул этот полукриминальный вариант, но Багиров, узнавший задним числом подноготную, был вне себя от ярости. Однако для того, чтобы реализовать эту комбинацию, директору клуба надо было выжить меня с роли Мишиного секунданта, в чём он и преуспел по окончании матча.

Уютный Дом отдыха ЦК КП Казахстана располагался на полпути от Медео до современного здания Дома офицеров, где развернулись баталии. Осталось загадкой, повлияла ли перемена высоты в 400 м. К услугам шахматистов были бассейн, сауна. Надо было видеть, с каким упоением экс-чемпион мира выигрывал турнир за турниром… в настольный теннис.

В первый же день в столовой, когда все наши уже разбрелись, ко мне подсел известный казахский поэт Олжас Сулейменов, как оказалось, председатель федерации шахмат Казахстана. Я знал о скандале с его нашумевшей книгой “Аз и я”. Выяснилось, что он заехал на пару дней сюда, чтобы познакомиться поближе с Мишей. Я тут же разыскал Таля, но он категорически отказался тратить время на диссидентствующего национального героя. Кстати, недавно я прочитал очередную легенду, что Таль и Высоцкий были приятели, но в своё время Миша в ответ на мой вопрос буркнул, что они как-то пересекались в одной компании. Такое мифотворчество больше подходит для “художественной” литературы типа “Прекрасной толстушки” Ю.Ф. Перова, где в одном из героев легко угадывается Таль.

Я списался заранее со своим другом Борей Каталымовым и привёз от него чемоданы с литературой. Здесь сразу вспоминается негатив – по окончании матча я просил Мишу о каком-то небольшом жесте благодарности в адрес тренера, ради него лишившегося на полмесяца своей библиотеки, но получил категорический отказ. Говорят, большинством звёзд любые проявления внимания воспринимаются как само собой разумеющееся, но каждый раз чёрствая неблагодарность в подобных ситуациях, а я их насмотрелся за время нашей работы, оставляет рубец. Может быть, следовало с самого начала соблюдать дистанцию, ибо в процессе сближения тебя начинают воспринимать как собственность.

На открытие матча прилетели председатель федерации шахмат, лётчик-космонавт Севастьянов и директор ЦШК Батуринский. Они появились в столовой дома отдыха, когда мы уже пообедали. На столе оставалась большая ваза с пирожками. Пока Виталий Иванович развлекал публику баснями из быта космонавтов, Виктор Давыдович с вожделением упивался видом желанного деликатеса. Несколько раз он нерешительно совершал движения в сторону вазы, но никто ничего уже не ел, да и при его комплекции это было бы лишним. Я поймал напряжённый взгляд 5-летней Жанночки, пристально следящей за чужаком. Наконец, наш шеф сдался и решительно потянулся за пирожком, но тут как гром с небес прозвучало: “Куда тебе, пузырь, сейчас лопнешь!” Тут в самый раз Миша мог ласково воскликнуть знакомое: “Мой Арафатик”. Как-то в «Интуристе» Жанна с отцом и мной зашла в лифт и с ходу громко заявила чете пожилых иностранцев: “А я – дочка Таля!” Конечно, они не понимали русскую речь, да и имя для них ничего не значило. Я как-то спросил пятилетнего ребёнка: “Жанна, ты умная девочка. Почему ты иногда так себя ведёшь?” – “Папе нравится”.

Случайно я услышал о предполагаемом через полтора месяца участии экс-чемпиона мира в турнире в Бугойно. На мой взгляд, это говорило о его неверии в победу, ибо для подготовки к Корчному не оставалось бы времени. Кроме того, никаких шагов для оформления моего выезда не предпринималось. Напрашивалась мысль о поддержке федерацией мощного заслона против “злодея”, в котором я был бы не так нужен. Конечно, здесь интересы страны пересекались с потаённым желанием чемпиона мира играть за валюту, и я не был уверен в искренности намерений Батуринского. Я спросил Мишу, его аргумент – от турнира всегда можно отказаться. Во время важного разговора с ВД он попросил меня на время выйти, а потом руководитель советских шахмат заметил мне, что у них есть возможность сделать документы на выезд оперативно. Всё это выглядело не слишком убедительно, а в сочетании с пустыми обещаниями экс-чемпиона мира типа международного турнира и кучей других мелочей заставляло задуматься.

За анализом М.Таля и его секунданта А.Капенгута наблюдают участники межзонального Л.Любоевич и Ф.Тройс, а также А.Войткевич, помогавший при подготовке к турниру

В первой партии Полугаевский провоцировал партнёра на повторение варианта из межзонального. После матча, во время прогулки по прекрасному парку дома отдыха, Лёва, обмениваясь впечатлениями с автором, подтвердил предположение, что нас ждало усиление. Миша предпочёл систему Бондаревского – Макогонова, тщательно подготовленную к матчу в Багио, однако 40-минутное раздумье над 17-м ходом не помогло избрать правильный план.

Получать пробоину в первом туре рижанину не привыкать — это давно стало печальной традицией. Но тем большего внимания требовал белый цвет: был взят первый тайм-аут. Еще задолго до матча мы разошлись во мнении, будет ли применен «фирменный» вариант соперника, и я был не прав. На 10-м ходу Таль пожертвовал фигуру.

Идея А. Витолиньша ведет к очень запутанной игре, которая не носит форсированного характера. Подобные позиции исключительно трудоемки, и нам пришлось немало часов провести за анализом возникающих осложнений.

Должен покаяться, что дал Талю спорный совет. Я напомнил, как перед последним туром межзонального позвонил чрезвычайно взволнованный Полугаевский, с которым у меня были приятельские взаимоотношения свыше 10 лет, и начал осторожно интересоваться моим мнением, как надежнее всего сделать белыми ничью с Георгиу, обеспечивающую ему матчи претендентов. Он был в таком состоянии, что ему больше нужна была консультация психотерапевта, чем теоретика. Наконец, Мише надоело ждать, пока я освобожусь, и он лениво махнул рукой: “Зови”. Через пару минут влетает взъерошенный Лева и начинает сыпать вариантами. За ним вскоре прибежал Верховский, потом приплёлся Аверкин, понурив голову. Стало ясно, что “нет пророка в своем отечестве” и собственные тренеры его не устраивают. Лева демонстрировал интереснейшие идеи. Лишь спустя 9 лет Таль впервые применил одну из них против Тиммана (Хилверсум, 5-я партия матча), и сейчас система называется его именем, хотя ее автором был Полугаевский. К сожалению, аналогичные ситуации в теории встречаются достаточно часто, что я не раз ощущал на собственной шкуре.

Напоминая эту комичную подготовку, я предложил ходы анализа делать без раздумий, нагнетая психологический эффект. Понимал, что подопечный не привык играть подобным образом, но мне казалось, что при возникновении ситуации, требующей свежего решения, скажется комбинационное дарование, практически неограниченное лимитом времени. Однако я не учёл включение в команду соперника Никиты Глебовича Алексеева – видного психолога, в будущем члена-корреспондента академии. Как следствие, Лёва мужественно сражался, будучи пойманным на вариант, ведь позиция после 19 ходов стояла у нас дома и Таль истратил только 15 минут, в основном на хождение по сцене, а у чёрных оставалось около получаса. Критическая позиция возникла к 26-му ходу. В зале я поделился с Витолиньшем несложным вариантом, где белые получали 4 пешки за фигуру при продолжающейся атаке, однако Миша прошёл мимо. Отложенная была близка к ничьей, которую надо было искать. Я ошибочно полагал, что ничья достигается в эндшпиле «ладья, слон и конь против ладьи и коня без пешек». Однако Таль, взяв второй тайм-аут, игнорировал анализ. Геля, понимая его состояние, повторяла басни о похождениях Лёвиной жены Ирочки, по прозвищу “умница”, пытаясь вывести Мишу из ступора. С момента откладывания он больше суток не интересовался позицией! Неужели в аналогичной ситуации любой другой участник матчей претендентов мог так поступить!?

В интервью Гельфанд сказал, что Таль много работал. Может быть, Боря помнил с моих слов, что Миша со страшной скоростью впитывал гигантские объёмы информации благодаря своей гениальности, но это совершенно разные материи! Я довольно подробно описываю подготовку и игру в матче, чтобы читателю было предельно ясно, в чём его ахиллесова пята!

В результате в последний момент в машине мы, казалось, нашли ничью в главном варианте, но оказалось, что Лёва записал другой ход, и Миша за доской ничего не смог сделать.

М. Таль – Л. Полугаевский

Сицилианская защита В96

4-я партия матча, Алма-Ата, 1980

1.e4 c5 2.Nf3 d6 3.d4 cxd4 4.Nxd4 Nf6 5.Nc3 a6 6.Bg5 e6 7.f4 b5. Последний бой состоялся в четвёртой партии. К этому времени подъехали Кобленц и Багиров. Если появление маэстро было само собой разумеющимся, то Володя сам по себе стал психологическим оружием. Около 10 лет совместной работы Лёва отправил “коту под хвост” на 45-м чемпионате СССР, обыграв своего секунданта чёрными и лишив гроссмейстерского балла. “До поры до времени” Таль безучастно взирал на возню Захарова с приглашением бакинского гроссмейстера, включая его пребывание на нашем сборе, однако после возражений Полугаевского против переноса сроков он “дал добро” на приезд Володи в Алма-Ату. Но и здесь наш лидер был непоследователен, ибо только после решающей партии выяснилось, что весь встретившийся вариант был аккуратно записан табличной нотацией в тетради Багирова. К слову, в 1964 г. на сборе перед чемпионатом мира среди студентов я впервые увидел эту систему записи у Володи, а в Алма-Ате, увидев обилие подборок, подготовленных моим учеником Серёжей Артишевским по заказу Таля, но, кстати, так и не оплаченных, бывший тренер Лёвы радостно воскликнул: “Как родные!”

8.e5 dxe5 9.fxe5 Qc7 10.exf6 Qe5+ 11.Be2 Qxg5 12.Qd3 Qxf6 13.Rf1 Qe5 14.Rd1! Ra7 15.Nf3 Qc7 16.Ng5 f5 17.Qd4 h5! 18.Rxf5!? exf5 19.Nd5 Qd7!! После встречи Миша констатировал, что жертва ладьи, найденная в краснопресненской гостинице, была Лёве известна, но через два хода, задумавшись на 40 минут, он не решился на агрессивное 20.Rd3, предпочтя 20.Qh4 Be7 21.Kf1, хотя и не видел опровержения, а думал лишь, чем удивить соперника.

20.Rd3!±.

Самый очевидный ход с угрозой выиграть “прямой наводкой” (21.Re3+).

Чёрным не просто найти защиту. Не сомневаюсь, что в нормальном состоянии “рижский волшебник” в этой позиции раскатал бы любого. Но, выбитый из колеи неудачным стартом, Миша ищет “пятый угол” – не форсированный выигрыш, а лишь как удивить партнёра. Я в этой главе уже не раз отмечал важность душевного комфорта для взлётов экс-чемпиона мира.

Анализируя после матча, я установил отсутствие защиты у чёрных и напечатал варианты в “Шахматы, шашки в БССР” №4 за 1980 год стр. 7-9, а в процессе работы над этим текстом спустя 40 лет проверил анализ на компьютере. Особенно впечатляла позиция, где после тихого хода лишние ладья и слон не могут спасти чёрных. Подтверждает это мнение и то, что Лёва через несколько лет избирал другой путь в своём фирменном варианте, хотя и там компьютер нашёл пробоины.

20…Nc6. Естественная попытка найти защиту, подключая коня. Остальное проигрывает:

20…f4? 21.Qe4+ Kd8 22.Nb6+–;

20…Rh6? 21.Bxh5+! Rxh5 22.Re3+ Kd8 23.Qb6+ Rc7 24.Nxc7 Rh6 (24…Qxc7 25.Nf7+ Kd7 26.Qe6#; 24…Rxg5? 25.Nd5++–) 25.Nf7+ Qxf7 26.Ne6+ Kd7 27.Rd3++–;

Эффектно белые выигрывают как после 20…Bd6?! 21.Re3+ Kf8

(21…Be7 22.Qxg7 Qxd5 23.Qxh8+ Kd7 24.Rd3+–; 21…Kd8 22.Qh4 Bg3+ 23.Rxg3 Qxd5 24.Rd3+–) 22.Nf6! gxf6 (22…Bg3+ 23.hxg3 Qxd4 24.Re8#) 23.Qxf6+ Kg8 24.Bf3! Bb7 (24…Bf8 25.Qg6+ Bg7 26.Re8+ Qxe8+ 27.Qxe8+ Bf8 28.Qe5 Bb4+ 29.Kf1+–) 25.Qg6+ Kf8 (25…Qg7 26.Qe6+) 26.Ne6++–.

так и при 20…Rb7?! 21.Re3+ Kd8 (21…Qe7? 22.Qc5 Be6 23.Nxe7 Rxe7 24.Rxe6 Rxe6 25.Qc8+ Ke7 26.Qxe6+ Kd8 27.Nf7++–; 21…Be7 22.Qxg7 Qxd5 23.Qxh8+ Kd7 24.Bf3!+–) 22.Qh4! Qxd5 (22…Be7 23.Nf7+ Ke8 24.Nxe7 Qxe7 25.Rxe7+ Rxe7 26.Nxh8+–; 22…Qe8 23.Nf7+ Kd7 24.Qd4 Bc5 25.Qxc5 Qxf7 26.Nb6+ Rxb6 27.Rd3++–) 23.Ne6+ Kd7 (23…Ke8 24.Nc7++–) 24.Qd8+ Kc6 25.Rc3+ Bc5 26.Rxc5+ Qxc5 27.Bf3++– Невероятно красивый мат!

Детальный анализ показывает, что чёрные могут пытаться спастись, лишь пожертвовав ферзя, однако надо найти подходящую ситуацию. 20…Be7?! 21.Re3 0–0 22.Rxe7 Qxe7 23.Nxe7+ Rxe7 24.Kf1 Nd7 25.Qd5+ Kh8 26.Qd6+–. Этот путь трудно советовать!

21.Re3+

21…Ne7! Единственная защита!

21…Kd8?? 22.Qb6++–;

21…Be7? 22.Qxg7 Qxd5 23.Qxh8+ Kd7 24.Rd3+–;

21…Qe7? 22.Qb6 Rh6 23.Bxh5+!+–.

22.Nf6+! Удар, знакомый по предыдущим примечаниям.

22…gxf6 23.Qxf6 f4!?

23…Rg8? 24.Bxh5+ Kd8 25.Rc3!+–;

23…Qd5 24.Qxh8 Qc5 25.Bxh5+ Kd7 26.Rd3+ Nd5 27.Bf3 Kc7 28.Rxd5 Qe7+ 29.Re5 Qg7 30.Ne6+ Bxe6 31.Qxg7+ Bxg7 32.Rxe6+–.

24.Re5 Qd4. Сомнительна попытка сохранить материал 24…f3?! 25.Bxf3 Bb7 26.Qxh8 Bxf3 27.gxf3 Qd6 28.Qxh5+ Kd7 29.Re4!, например: 29…Qd5 30.Qg4+ Kc6 31.Nh7 Rd7 32.Qe6+ Kb7 33.Qxd5+ Nxd5 34.Nxf8+–.

24…Rg8 25.Bxh5+ Kd8 26.Rc5 Rc7 27.Nf7+ Ke8 28.Ne5+ Kd8 29.Nxd7 Bxd7 30.Rxc7 Kxc7 31.Qxf4+ (отсутствие координации чёрных фигур в сочетании с беспомощным королём делает шансы на спасение призрачными) 31…Kc8 32.Bf3 Nf5 33.33.Qe4±.

25.Rxe7+ Rxe7 26.Qxd4 Bg7 27.Qd5 Bg4 28.Ne4±. Лучшее, чего чёрные могут добиться! Однако перевес белых не вызывает сомнений.

После 4 партий в нашем лагере воцарилось уныние: Миша не реализовал две блестящие разработки белыми, на которые Лева попался в своем фирменном варианте, и проиграл черными. Ясно, что приходилось играть резко любым цветом, но он был совершенно растерян и подавлен, с трудом осознавая, куда его завела жизненная философия “А мне так хочется”. Я пытался уговорить его применить мою свежую идею в Модерн Бенони   (см. партию с Маровичем №24), но безуспешно. В конце концов он отказался… из-за острейшей позиции, но меньше всего потому, что эта ситуация может разрешиться миром! Миллионам почитателей гениальности 8-го чемпиона мира просто невозможно представить его состояние в тот момент!

Пожалуй, здесь можно поставить точку. Стало ясно, что счет 3:1, с учетом взорвавшихся мин, не давших, однако, ожидаемого эффекта, делает рижанина «смертником». Статистика показывает, что очень много матчей из десяти партий заканчиваются 5,5:2,5. Это объясняется тем, что проигрывающий обязан рисковать и «горит» еще больше.

Прочитав эти заметки, можно прийти к выводу, что не столько Полугаевский выиграл, сколько Таль проиграл. Это мое субъективное мнение. Москвич продемонстрировал в матче свои лучшие качества — отработанный дебютный репертуар, прекрасный расчет, отличную технику реализации преимущества.

Спустя несколько лет после матча

После матча в упомянутой статье “Глазами секунданта” я писал: “За двадцать лет со времени матча с Ботвинником шахматы на высшем уровне сильно изменились — несравненно возрос аналитический элемент, связанный с обузданием лавины информации. Он требует обстоятельного аскетического, профессионального подхода. Эмоциональную гениальность чародея 64-х полей приходится укладывать на «прокрустово ложе» повседневной многочасовой работы. Но к самобытным талантам, видимо, нельзя подходить с обычными мерками! Никто не сомневается, что весь шахматный мир будет еще не раз восхищаться блестящими взлетами фантазии, крупнейшими турнирными успехами экс-чемпиона мира. Но сможет ли он активно бороться в следующем претендентском цикле, зависит во многом от возможности самопрограммирования”.

После матча Захаров вызвал меня на откровенный разговор и задал вопрос о перспективах Таля в следующем цикле. Я вынужден был констатировать реальное положение дел. Не сомневаюсь, что это помогло ему провернуть задуманную комбинацию, но мне не хотелось врать, ведь не очень приятно выступать в роли очевидца, еще меньше — быть лицом, когда косвенно, когда и прямо отвечающим за падения всеобщего любимца (за взлеты отвечает он сам).

Как сказал Сергей Есенин: “Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии”. Спустя 40 лет тяжело вспоминать, как гений не реализовал полностью свой дар, я думаю, из-за выпестованной вседозволенности, сжигающей изнутри.

Ранее опубликованные материалы автора:

А. Капенгут. История одного приза

Альберт Капенгут. Из воспоминаний (ч.1)

Альберт Капенгут. Из воспоминаний (ч.2)

Альберт Капенгут. Из воспоминаний (ч.3)

Альберт Капенгут об Исааке Ефремовиче Болеславском

Книга выйдет в скором времени в библиотеке Федерации шахмат России.

Опубликовано 26.07.2023  21:42

Обновлено 27.07.2023  21:04 и 30.07.2023  17:05

 

БЕСЕДА С ИЛЬЕЙ СМИРИНЫМ (3)

(окончание: начало и продолжение)

–  Что вы думаете о разнице в силе игры между мужчинами и женщинами и в чем её причины?

– Что касается разницы в классе игры между мужчинами и женщинами, то она довольна серьезная, примерно, как и в других видах спорта. Сейчас она несколько сглаживается. Чем объяснить разницу: физиологий, психологией, биологией – понятия не имею, я дилетант в этом деле.

– Вы же  с Полгар встречались?

– Встречались? Да, нет, просто играл с ней (улыбается). Уникальная шахматистка. По-моему, две партии проиграл, одну выиграл, так что счет в ее пользу. Последнюю, очень важную для сборной Израиля партию на Олимпиаде 2010 в Ханты-Мансийске, я выиграл и в итоге мы заняли третье место.

– А с Хоу Ифань играли?

– Нет, не играл, она тоже играет очень сильно, хоть и не так, как Полгар в лучшие годы.

– Сестры Музычук, Костенюк?

– Тоже талантливые шахматистки, хотя и пониже классом, чем Хоу Ифань, но играют на уровне приличного гроссмейстера. Все же ведущие женщины-шахматистки прилично уступают сильнейшим мужчинам.

– Поскольку нередко ездите в Америку, где наблюдается значительный подъем интереса к шахматам, то просьба рассказать о своих наиболее любимых турнирах.

– В Америке, действительно, бываю почти каждый год, мне нравится эта страна. Что касается любимого турнира, то был такой Нью-Йорк Опен, который уже давно не существует. Я был последним его победителем в 2000-м. Мой, наверное, самой большой успех в Америке. Нью-Йорк Опен играли в центре Манхеттена. А я Манхеттен очень люблю, там была особая атмосфера, отличающаяся от других турниров. Также любил раньше играть в Лас-Вегасе. Вообще Вегас сюрреалистическое место, где стоит побывать, по крайней мере, человеку моего склада. Хоть оно искусственное, и если долго там находиться, то можно потерять чувство реальности. Это действительно центр мирового азарта и все построено для того, чтоб люди играли и тратили денежки. А чаще всего я играл в так называемых турнирах World Оpen – мировой опен, проводившихся в Филадельфии. В последние годы в Вашингтоне. В них я играл раз 15 или больше. Нет других таких турниров, в которых я бы играл столь часто. Несколько раз делил первое место, а один раз занял чистое второе, что большая редкость в “швейцарках”. Но чистое первое ни разу не занимал.

– Там хорошие призы?

– Относительно неплохие. Но  Леброн Джеймс так бы не сказал…

– В Америке проживает Юра Шульман из Беларуси. Одно время он был в сборной США, а несколько лет о нём ничего не слышно. Не перешел ли полностью на тренерскую работу или открыл свою шахматную школу?

  1. Юра Шульман со своим минским тренером Альбертом Капенгутом по дороге в Иерусалим на Маккабиаду 1993.                          2. Юра в Америке – С Юрой мы раньше часто играли в турнирах, виделись. Он играл за сборную несколько раз. Года 3 как уже не видел. У него, действительно, своя шахматная школа.

А вы знаете отца Юры, шашиста Марика Шульмана?

– Да, но не общался.

 

Миша Кац в Минске                                              и с дочкой Леной, ныне международным  мастером по шахматам. фото 1996

 

Кац и Елена Альтшуль, 1983                                          с Альтшуль и Зоей Садовской, 1986

– А вот с кем из шашистов очень близок, так это с Мишей Кацем. Считаю его старшим другом и истинным гением. Почему его считаю гением? Воспитал трех чемпионок мира по шашкам: Людмила Сохненко (1979),  Елена Альтшуль (1980, 1982, 1983, 1984, 1986)  и Зоя Голубева (Садовская) – многократная, начиная с победы в том же 1986 над Еленой Альтшуль, что само по себе уникальное достижение. А была еще Ирина Пашкевич, двукратный серебряный призер чемпионатов мира.

И еще. Как раз был турнир World open в Филадельфии. А в это время проходил знаменитый финал чемпионата мира по футболу Италия – Франция, когда Зидан ударил головой Матерацци. А мы были в Филадельфии, турнир кончился и надо было успеть попасть в Нью-Йорк на трансляцию, но как-то не попадали. И мы решили взять такси, долларов 400 на двоих. Мы оба, по-своему, азартные люди. Он жил уже лет 10 на знаменитом Брайтон-Бич, но никак не мог сориентироваться и объяснить таксисту, как ехать. И мы кружили по Бруклину. А я знаю, что такие рассеянные люди часто бывают очень талантливыми. И это было дополнительным подтверждением. Я действительно считаю его гениальным тренером, у него есть какая-то особая харизма . Когда приезжаю в Нью-Йорк всегда к нему захожу, иногда даже останавливаюсь на пару дней. Считаю его тренером от Бога, такого же уровня, как был Марк Дворецкий в шахматах.

Занятия в “Белой ладье”

– У него уже много лет своя шахматная школа . Называется “Белая ладья”. Находится на Брайтон-Бич недалеко от дома. Работают еще несколько тренеров. Дети с удовольствием ходят, педагог он потрясающий.

– В американских турнирах играются 2 партии в день, так что там не до театров. Надо приносить свой инвентарь. И ещё такой момент – победитель получает почти всё. Что думаешь об этом?

– Да, в американских турнирах, безусловно, надо победить или хотя бы занять место не ниже 3-го. Что касается двух партий в день, то, с одной стороны, это трудно. Но мне зачастую проще переносить именно большое, но кратковременное напряжение Иногда лучше пять дней – и турнир закончен, чем девять дней по одной партии. С одной стороны напряжение меньше, но более длительное. И в американских турнирах особо не надо готовиться к партии, а именно это отнимает много сил и энергии, в том числе нервной. Что касается инвентаря, то да, надо приносить. Раньше раза 2-3 покупал часы и шахматы, и всегда их забывал. Когда приходил через 20-30 мин. их уже не было, экспроприировали болельщики. И после этого я перестал покупать. Не прихожу со своим. Да, в этом отношении американские турниры –  чистое любительство. Хотя бы первые 10-15 досок они должны оснащать часами и шахматами. Кстати, в последнее время на турнирах World Оpen, по-моему, так и поступают. Самая первая моя поездка в Америку была в 90-м году, когда еще был Советский Союз. И тогда я впервые сыграл в World Оpen. Кстати, материальные условия были гораздо лучше, чем сейчас.

– Практически этот вопрос мы закончили, осталось услышать, что думаете о том, что экстремальные условия в американских турнирах, когда победитель получает все, побуждают играть острые дебюты, в том числе староиндийку. А вот в круговиках она встречается реже.

– Староиндийская (или «старушка»), всегда была моим основным дебютом.  Я редко играл черными классические системы на уравнение. А в швейцарках это не имеет большого смысла, там черными зачастую надо играть на победу. Хотя и бывают разные ситуации

– А кто вас спонсировал на поездку из Витебска, Минска?

– Там все стоило около тысячи рублей, а деньги у меня уже водились. Я уже ездил за границу и с первого турнира привез полторы тысячи долларов, что было огромной суммой по тем временам. Хорошая зарплата была долларов 15, стало быть я привез 100 зарплат. Вся поездка, включая билеты, стоила 70-80 долларов. Правда, за гостиницу мы платили отдельно. Вдвоем тогда жили в номере, сыграл неплохо, разделил 2-10-е место. Это было мое первое знакомство с Америкой, определенный культурный шок.

Фото М. Рабкина. Чемпионат СССР, Москва 1988

Статья в сборнике “Шахматы, шашки в БССР”, 1989

Правда, настоящий культурный шок был во время первой поездки на турнир за границу на Новый Год с 1988 на 89-й. Был мне уже почти 21 год, это сейчас нонсенс, чтоб в таком возрасте впервые играть в зарубежном турнире, но тогда из Союза не было свободного выезда. Единственной возможностью выехать за границу  –  было попасть в Высшую лигу чемпионата СССР. Я три года подряд отбирался туда, и  мне дали два выезда. В этих двух турнирах я и выполнил норму гроссмейстера. Первый был в Швецию на ежегодный турнир Rilton Cup на Новый Год. Это был Сальтшобаден, отель с камином, как в романах Агаты Кристи, рядом пруд, плавают уточки, лебеди, просто очаровательно.

Европа и Америка – это разные миры.

– С кем общаетесь в Штатах ?

Партия Гена Сагальчик – Гена Славин с юношеского первенства БССР в Пинске (октябрь 1984). Сагальчик занял 1-е место, а его тезка разделил 12-13 из 14. Фото из сборника “Шахматы, шашки в БССР”, 1984

– С Мишей Кацем, как я уже сказал, с Геной Славиным, кандидатом в мастера из Минска, с другим Геной – Сагальчиком, тоже из Минска, гроссмейстером. У него шахматная школа в Лонг Айленде под Нью-Йорком, а Гена Славин давно занимается бизнесом, но следит за шахматами как болельщик. К тому же в Штатах живут и мой сын Илан от первого брака и мой двоюродный брат Боря Сиротин с семьей. Америка для меня довольно близкая страна по ощущениям. Однако в последнее время все больше раздражает лицемерие, ханжество, например, «борьба за нравственность» в Голливуде, использование сексуальных скандалов для борьбы с политическими соперниками. Надеюсь, что американское общество это преодолеет.

– Илья, в лучшие годы вы были если не в мировой элите, то рядом. Что можете рассказать о самых-самых, то есть о тех, кто лучше знаком массовому читателю.

– Это о ком, о чемпионах мира?

– Ну да, хоть и не только. Насколько я знаю, вы играли с Корчным, например.

– Играл я с чемпионами мира, с Корчным несколько раз встречался. Кстати, в книге есть очень интересная партия с Корчным, которую я выиграл. Было это в Дрездене на межзональном турнире, 1998 год. Когда после партии он мне сказал: “Неплохо вы играете, молодой человек». А я уже был наслышан, что он не очень любезничает с соперниками, особенно, после проигрыша. Я промолчал, выждал паузу, он тоже помолчал секунд 5-10, после чего добавил: “На цейтнот”,  и высказался в том смысле, что я ничего не понимаю в своей староиндийской, что жертва пешки была бездарной. Но мне было интересно, я ничуть не обиделся на него. Корчной, конечно, личность выдающаяся. Играл с ним, общался. Таких людей сейчас не хватает шахматам. А любимый мой шахматист – это Михаил Таль, у него было блестящее чувство юмора. Я ничего не хочу сказать плохого, но сейчас как-то обезличены шахматисты. По крайней мере, трудно сказать, что у кого за душой, а вот Таль, Корчной, Бронштейн, были очень интересными людьми. Тот же Бент Ларсен, из буржуев. 

– Портиш?

Насчет Портиша я не могу сказать, плохо его знаю, а вот Ларсен был очень нестандартен, интересно было читать его комментарии и мысли. А Корчной, Таль – личности огромного массштаба.

– Спасский?

– Со Спасским я не играл, а вот у Смыслова выиграл хорошую партию на чемпионате СССР 1988-го, где участвовали Карпов, Каспаров и другие звезды. Потом мы играли несколько раз и все вничью. Карпову в том турнире я проиграл, Каспарову тоже, но там была очень интересная партия, которая есть в моей книге. Там есть отдельная глава “Мои памятные партии с чемпионами мира”. С Талем и Каспаровым, обе проигранные. С Крамником играл, одну выиграл в быстрые и проиграл в классические, и несколько ничьих. Играл с Анандом, Иванчуком, Грищуком, Топаловым, кстати, счетом с ним могу похвастаться – 2,5:1,5.

– Сейчас очень много новых шахматистов появляются на Западе.

– Да, конечно. Но на Востоке, пожалуй, еще больше. Благодаря компьютерной помощи сейчас значительно легче овладеть дебютной теорией и некоторыми другими аспектами игры.
В мое время, чтобы изучить дебют, надо было читать книжки, потратить много времени на поиски партий, делать подборки, записывать в тетради. Сейчас нажал на пару кнопок и у тебя все на экране. Конечно, стало легче. Но, с другой стороны, что-то теряется, ускользает.

– Сейчас модный вопрос  – о преподавании шахмат в школе, насколько это необходимо?

– Я не думаю, что это должен быть обязательный предмет, что надо заставлять детей заниматься шахматами, хотя это и возможно. На мой взгляд лучше, если это будет факультатив.

– С какого возраста?

– Лет с 5-6.

– Но есть же такие, кто начинает учить чуть ли не с 2-3 лет.

– Ну лет с 4. Сейчас же акселерация. Капабланка научился шахматам в 4 года самостоятельно, если судить по легенде. А кто должен преподавать? Преподаватель должен быть хорошим педагогом, он не обязан знать тонкости французской защиты, а иметь общее представление о шахматах и уметь обращаться с детьми. А уже на более продвинутом уровне с ними должны заниматься более квалифицированные шахматисты.

– В чем, по-вашему, польза от занятий шахматами для детей?

– Во-первых, одна из интереснейших игр, на мой взгляд. Развивает логику, фантазию, дисциплину мышления и вообще это гораздо лучшее времяпровождение для ребенка, чем ходить по подворотням или перед экраном компьютера «зависать» в социальных сетях. Кроме того, установленный факт, что те, кто профессионально занимается шахматами, никогда не болеют Альцгаймером. И вообще, единоборство, стремление победить интеллектуально, способствует успеху в дальнейшем в любых областях, даже если впоследствии человек бросил шахматы. Как раз Андрей Филатов – удачный пример.

– Илья, к завершению нашей беседы, несколько слов о своей семье, детях.

Ирит                                                                                  Илья и Лена

– Дочку зовут Ирит, ей уже 15 лет, правда, увлекается скорее театром, чем шахматами, а жену – Лена, она гид по Израилю, и тоже в своем деле творческий и увлеченный человек.

– Откуда она?

– Лена – коренная одесситка, приехала в Израиль в 1998-м, познакомились в 2001-м. И еще у меня сын Илан от первого брака, живет в Америке с 2000-го. Ему 26 лет.

Илья, Илан и Ирит на набережной Тель-Авива, январь 2017. Фото Лены Смирин

– Он не женат?

– Да нет пока. Есть предложения?

– И в завершение – традиционный блиц-опрос: любимые артист, писатель, музыкант, спортсмен.

– Любимых артистов множество, как тут выбрать. Конечно, несравненный Чарли Чаплин, Джек Николсон, Из  российских – величайший, парадоксальный Евгений Евстегнеев, два Олега – Даль и Янковский,  Из актрис, относительно современных – Мишель Пфайфер, а идеалом, женским  эталоном для меня является Одри Хепберн. Изумительное сочетание красоты, женственности  и таланта. Из российских – мощный дар у Инны Чуриковой.  Из  писателей – трудно выбрать, не из почитаемого, а из перечитываемого – наверно, Михаил Булгаков. И в последнее время увлекся Исааком Башевисом Зингером. Так получилось, что когда я приехал в Израиль, он как раз скончался в Нью-Йорке. И в газете “Вести”, – тогда я покупал русскоязычные газеты, хотя давно уже не покупаю, – как раз был некролог о нем. И тогда я впервые услышал это имя. Превосходный писатель, нобелевский лауреат. Его сравнивают с Габриэлем Гарсиа Маркесом по стилю.

И очень люблю, не меньше, чем Чехова, а перечитываю чаще, чем Чехова, Сергея Довлатова. Он близок мне по духу – ирония и самоирония, без пафоса и рецептов спасения человечества. Плюс замечательный стиль.

Музыка ?  В молодости нравились Битлз, Машина времени. С детства люблю бардовскую песню, увлекаюсь Галичем, особенно Высоцким, знаю много его песен. Считаю очень актуальным и сейчас. Люблю слушать Фрэнка Синатру, великого Муслима Магомаева, Джо Дассена. А сейчас увлекся и джазом, меня особенно поразил Чик Кориа, я был на его единственном концерте в Москве.

Знаком с Тимуром Шаовым, он недавно приезжал в Израиль. Я не большой знаток классики, но Моцарта, Бетховена слушаю и люблю.

Что касается спорта?

– В спорте у меня несколько кумиров. Раньше это был Майкл Джордан в баскетболе. Когда я сюда приехал, то в году 92-м начал плотно смотреть NBA. И вот тогда он был в самом соку. Потом он года полтора – два не играл с 94-го, когда вернулся, следил за ним очень внимательно до конца карьеры. Это, конечно, был уникальный спортсмен. Сейчас я болею за Cleveland Cavaliers с Леброном Джеймсом, но, пожалуй,  моим самым любимым спортсменом является Роджер Федерер. Я за него болею с 2003-го, это уникальный спортсмен и человек, очень харизматичный.

А к Надалю как относитесь?

Тоже великий спортсмен, но как болельщик я однозначно выбираю Федерера. Надаль, Джокович и Федерер относятся к величайшим теннисистам в истории. Что касается Федерера, то для меня он самый-самый. Даже в 2017-м выиграл два турнира Большого шлема, – в возрасте  35 лет, – чего никому не удавалось в истории. (уже после интервью Роджер выиграл и открытый чемпионат Австралии – belisrael)

Из футболистов мне нравится Месси. Любимая команда – сборная Бразилии образца Чемпионата Мира 1982 года и Барселона примерно пятилетней давности. Футболом я сильно увлекался раньше. В последние годы к нему как-то охладел, баскетбол NBA мне кажется более динамичной игрой. Но когда проходит Чемпионат Мира, полуфинал или финал Кубка Чемпионов, да и на стадии плэй-оф, стараюсь смотреть.

Мы благодарим Илью за интересные и подробные ответы на многочисленные вопросы и в преддверии 50-летия, хотя материал появится несколько позже, желаем доброго здоровья, удачи за шахматной доской, в написании новых интересных книг, на комментаторском поприще, и конечно, благополучия в семейной жизни.

У Ильи Смирина в Кфар-Сабе побывали редактор belisrael.info А. Шустин и М. Разумовский.  Часть вопросов подготовил Б. Шапиро.  10 января 2018  

* * *

Привет из Минска

Вспоминает постоянный автор belisrael.info, кмс Юрий Тепер

Сам я против Ильи Смирина не играл, а вот мои ученики – минимум два раза!

В феврале-марте 1986 г. проходило командное первенство города среди вузов. В том году Лев Горелик, известный организатор шахматной жизни в Минске, решил провести это первенство как межфакультетское: наподобие Кубка европейских чемпионов по футболу, где каждая страна выставляет свою главную команду.

У нас на факультете естествознания пединститута была сравнительно неплохая команда, в основном перворазрядники… Всё же перед встречей с сильной командой из института физкультуры (с Ильёй Смириным на 1-й доске) мы ощущали беспокойство. Михаил Клиза как студент-заочник не имел права играть, выступавший на 1-й доске Андрей Касперович заболел, а Александр Павлович, наша 2-я доска, не захотел играть со Смириным (по правилам доски должны были сдвигаться) – может быть, испугался. И вот он, Павлович, делится со мной, тренером-представителем, своим коварным планом… Запасным участником у нас был Саша Слесарчик – «спортсмен широкого профиля», успешно игравший в футбол, баскетбол. Симпатичный, общительный человек, но шахматный его уровень вряд ли превышал 4-й разряд. Павлович с ним поговорил, и Саша с удовольствием согласился сыграть за команду.

Мы заявили Слесарчика на 1-ю доску, возражений от судьи не последовало. Смирин стал опрашивать своих товарищей по команде: «Не знаете, какие дебюты Слесарчик играет?» Наташа Шапиро, игравшая на женской доске, услышала вопрос и, смеясь, пересказала мне. Я тоже улыбнулся: «Да он и сам, наверное, не знает. Как Остап Бендер!».

Грядущая «партия века» подняла нам настроение. Наш герой уверенно двинул пешку: 1.е2-е3!! Партия продолжалась от силы 5 минут. Илья выиграл несколько фигур (естественно, Слесарчик не сдавался), поставил мат, затем пожал руку и сказал ободряющие слова. Вскоре появился Горелик и спросил: «Что это за фокусы, кто разрешил выставлять запасного участника на 1-й доске?» Я объяснил… «Лучше бы ты сам сел за доску». – «Знал бы, что так можно, я бы так и сделал. И потом, Илья был не против, он высоко оценил игру нашего запасного!». В итоге нас не наказали. Мы спокойно перенесли поражение от команды ИФК. Павлович, кстати, на 2-й доске тоже проиграл.

Полагаю, Илья Смирин выступал для тренировки: он в ту пору уже был «без пяти минут мастер». Институт физкультуры провел турнир вне конкуренции – ни политех, ни БГУ не могли с ним соперничать. Мы оказались в серединке.

В мае 1987 г. еще один мой шахматный подопечный, Витя Царкевич (сильный перворазрядник, позже – глава местного совета в Пуховичском районе), перед «дембелем» тоже сразился со Смириным. Чемпионат Белорусского военного округа проходил в новом Дворце шахмат на Маркса, 10. В тот раз партия была более серьёзной, с довольно острой борьбой в сицилианской защите. Всё же Смирин выиграл, да и первое место в чемпионате БВО завоевал без особых проблем.  (4 февраля 2018)

Опубликовано 10.02.2018 22:39

Бент Ларсен – знаменитый датский гроссмейстер

Беня, принц Датский

Вторник, 04.08.2015 02:51

  • Яков Зусманович, шахматный историк

До своего восьмидесятилетия, выпавшего на 4 марта этого года, знаменитый датский гроссмейстер Бент Ларсен не дожил. Он умер в возрасте 75 с половиной лет 9 сентября 2010-го. В газетах писали, что причиной смерти стала опухоль мозга, хотя было известно, что у Ларсена диабет второго типа, да и вообще его здоровье в последние годы оставляло желать лучшего. Но проживавший в Буэнос-Айресе Ларсен старался выглядеть молодцом, излучал оптимизм, к которому за годы шахматной карьеры приучил многочисленных поклонников во всем мире.

75 лет для шахматиста – это много или мало? Если сравнивать со сроком, отпущенным Леониду Штейну – современнику Бента Ларсена, прожившему почти вдвое меньше, то это, безусловно, много. Но в истории шахмат были индивидуумы, жившие дольше, гораздо дольше. Среди шахматистов поколения, к которому принадлежал Ларсен и с которыми неоднократно и яростно сражался за шахматной доской, ныне здравствуют Виктор Корчной, Борис Спасский, Марк Тайманов, Фридрик Олафссон, Пал Бенко, Лайош Портиш, Вольфганг Ульман, Артуро Помар, Борислав Ивков, Оскар Панно, Уильям Ломбарди, Д-р Энтони Сэйди и некоторые другие. И, как говорится, дай им Бог! Увы, кто-то, как Светозар Глигорич и Ларри Эванс, ушли совсем недавно.

Известных шахматистов в Дании было не так уж и много. Самым первым датским шахматистом, получившим международную известность, оказался Северин Фром (1828-1895), разработавший гамбит в ответ на Дебют Берда: 1. f4 e5 2. fxe5 d6 3. exd6 Bxd6.

Все изменилось после того, как в начале 1920-х в Дании поселился великий Арон Нимцович, во многом благодаря которому и появилось новое поколение датских шахматистов: Эрик Андерсен (1904-1938), Бьерн Нильсен (1907-1946), Карл Рубен (1903-1938), Хольгер Норман-Хансен (1899–1984), братья Йенс (1907-1980) и Харальд (1911-2005) Эневольдсены, Альфред Кристенсен (1905-1974)… Есть книги о жизни и творчестве некоторыx из них, давно ставшие библиографической редкостью.

Эти шахматисты, конечно, не были реальной угрозой ведущим игрокам того времени, но время от времени “выстреливали” во время редких местных турниров и выступлений на шахматных Олимпиадах.


Эрик Андерсен

Карл Рубен

Хольгер Норман-Хансен

Бьерн Нильсен

Братья Эневольдсены

Досталось однажды и самому Нимцовичу. В 1933-м на смeшанный турнир мастеров в Копенгагене пригласили Гесту Штольца и Гидеона Штальберга из Швеции. Нимцович сыграл вничью со Штольцем, победил Штальберга и почти всех датских мастеров. Почти…

Вот что написал Бент Ларсен в датском шахматном журнале Schaakbulletin в 1983 году:

«Йенс Эневольдсен какое-то время был сильнейшим шахматистом Дании. Он завоевал титул международного мастера, победив в матче Тартаковера (Копенгаген, 1948 – Я.З.). Колоритный персонаж с собственными взглядами, очень приятный в общении, он написал превосходные книги и многочисленные журнальные статьи. Он выиграл свой первый национальный чемпионат позже, в 1940-м. В 1933 году он все еще был молодым и перспективным шахматистом, которого ожидала первая Олимпиада. Нимцович считал его младшего брата Харальда более талантливым! (Боже, какое совпадение: еще в одной датской семье младшего брата Харальда, будущего выдающегося математика, считали более талантливым футболистом, чем старший брат, которого звали… Нильс Бор! – Я.З.).

В Копенгагене Эневольдсен сыграл свою “бессмертную” партию, которую Тартаковер объявил самой красивой за последние десять лет. Эта партия оказалась одной из последних прокомментированных Таррашем. В 1935-м (на Олимпиаде в Варшаве – Я.З.) Файн спросил Эневольдсена: “Вы победили Нимцовича. Не было ли это причиной его смерти?”».

Enevoldsen, Jens
1933.05
Nimzowitsch, Aaron
Copenhagen
1-0
Copenhagen Politiken (5)
1. d4 Nf6 2. Nf3 e6 3. e3 c5 4. Bd3 Nc6 5. c3 Be7 6. O-O b67. a3 O-O 8. e4 d5 9. e5 Nd7 10. Qe2 Re8 11. Bf4 a5 12. Nbd2c4 13. Bc2 b5 14. Ne4 Nf8 15. Ng3 Bd7 16. h3 Ra7 17. Nh2 b418. ab4 ab4 19. Ra7 Na7 20. Ra1 Nb5 21. Bd2 Qb6 22. Ng4bc3 23. bc3 Na3 24. Ra3 Ba3 25. Nh5 Ng6 26. Ngf6 Kh827. Ng7 Rg8 28. Nh7 Kg7 29. Qh5 f5 30. ef6 Kf7 31. Ng5 Kf632. Qf3 Ke7 33. Qf7 Kd8 34. Qg8 Nf8 35. Nh7 Qb2 36. Nf8 Qc237. Ne6 Ke7 38. Bg5 Kd6 39. Qf8 Kc6 40. Qa3

Да, будущий выдающийся психоаналитик Ройбн Файн, тогда еще только начинавший свой стремительный подъем к самому подножию шахматного Олимпа, пошутил как-то уж очень мрачно. Шуточка с могильным привкусом. Партия Д.Эневольдсен – Нимцович игралась в мае 1933 года, а перед Рождеством 1934-го Нимцович попал в больницу, откуда уже не вышел, покинув наш мир 16 марта 1935 года.
Интересно, о чем думал писавший этот комментарий Бент Ларсен, зная, что Нимцович и Йенс Эневольдсен уже 3 года как… покоятся в одной могиле?

Именно так. Нимцовича в Дании помнят, его памяти посвящaются турниры. Уже упоминавшийся Бьерн Нильсен, однажды победивший Алехина (Мюнхен 1941), написал о Нимцовиче объемную книгу (1945), а Йенс Эневольдсен не захотел расставаться с Нимцовичем и после смерти, завещав похоронить себя рядом с великим маэстро! И похоронили (в 1980-м): их могилы не просто рядом – они похоронены в одной могиле на кладбищe Bispebjerg Kirkegaard в Копенгагенe как ближайшие родственники!


Фото Д-ра Майкла Негеле c сайтa chesshistory.com

Самое удивительное, что Нимцович и Йенс Эневольдсен не были учителем и учеником в обычном понимании этих слов. И партий они сыграли считанное количество – одну турнирную и несколько в сеансах одновременных игры во время датских гастролей Нимцовича в начале 1920-х. Посетила меня, признаюсь, одна шальная мысль, навеянная разницей в возрасте у Нимцовича и Йенса Эневольдсена в 21 год. Но нет, не был Нимцович отцом Йенса, не был. Так почему же два шахматиста похоронены вместе?

Ответ оказался прост. Нимцович и Йенс Эневольдсен были друзьями. Об этом я узнал из книг и статей Эневольдсена, изданных после войны, а также из материалов о других датских шахматистах. Йенс много писал о Нимцовиче, рассказывал анекдоты – добрые и озорные (не так зло и обидно, как написал о Нимцовиче в своей книге в самый разгар борьбы с “безродными космополитами” Ф.И. Дуз-Хотимирский).

Родтвенников у Арона Нимцовича в Дании не было. Отец скончался еще в 1918 году, мать, Эстер Рабинович, умерла в 1937-м, брат Яков Исаак умер молодым в 1926 году, братья Оси Лейб и Бенно погибли вместе с семьями от рук нацистов в 1941-м в Риге. Была еще старшая сестра Тиля, проживавшая в Киеве, но ее судьба мне пока неизвестна. В настоящее время живы внук брата Якова и внучка сестры Тили. После войны ухаживать за могилой Нимцовича было некому. Да, конечно, были друзья и редкие любители шахмат, приходившие на могилу, но родственников заменить они не могли.

Уверен, именно об этом и думал благородный Йенс Эневольдсен, решивший не разлучаться со своим великим другом и после смерти. Наверняка у братьев Эневольдсенов были и есть родственники, ухаживающие за местaми их последнего успокоения (мне рассказывали, что на могиле Йенса всегда есть живые цветы). Необычная история “двойной могилы” – именно так называют место погребения Нимцовича и Йенса Эневольдсена в некоторых публикациях – хорошо известна среди шахматных историков и коллекционеров Запада.

Я бы мог еще долго рассказывать о Нимцовиче и датских шахматистах довоенного поколения, но эта статья о Бенте Ларсене и посвященных ему книгах. Поэтому самое время перейти от шахматной эпохи Арона Нимцовича к эпохе главного героя, тем более, что лучшие годы Йенса Эневольдсена пришлись на границу этих эпох.

В 1951 году Ларсен неудачно выступил в Бирмингеме на самом первом чемпионате мира среди юношей. Победил Ивков, a Ларсен разделил четвертое место, проиграв три партии, в том числе двум первым призерам – Бориславу Ивкову и Малколму Баркеру.

Ларсен так описал свои ощущения в своей знаменитой книге “50 избранных партий” (о ней речь впереди): “Если принять во внимание, как слабо я был подготовлен, дележ четвертого места можно считать поразительно хорошим результатом”.

На следующем чемпионате мира среди юношей в 1953 году в Копенгагене Ларсен снова не добивается успеха: дележ пятого места, поражения от Клауса Дарги (дважды – в предварительной группе и финале), победителя турнира Оскара Панно, Джеймса Шервина и Фридрика Олафссона.


Бент на чемпионате мира 1953 года (фото из журнала Skakbladet)

Между этими двумя юношескими чемпионатами Ларсен принял участие в нескольких турнирах. О них можно прочитать в его книге. Но по каким-то известным только ему причинам, Ларсен ни словом не упомянул еще одно соревнование, в котором участвовал. А ведь оно имело символическое значение – практически передавался жезл лучшего шахматиста Дании.

В том же счастливом для человечества 1953-м году 18-летний Бент Ларсен сразился в матче с тогда еще четырехкратным (1940, 1943, 1947 и 1948) чемпионом страны, участником многих Олимпиад, международным мастером Йенсом Эневольдсеном.


“Вам привет от Нимцовича!”, или В начале новой эпохи (фото из журнала Skakbladet)

Матч состоял из шести партий. Первые три после упорной борьбы завершились вничью, но в четвертой Бент Ларсен победил черными в открытом варианте испанской партии. В следующем поединке Ларсен снова переиграл соперника. В защите Грюнфельда он пожертвовал фигуру и получил неотразимую атаку, …чтобы через несколько ходов совершить роковую оплошность, позволившую Эневольдсену сравнять счет. Последняя партия закончилась, как и весь матч, вничью. Несмотря на равный счет, было совершенно очевидно, что Ларсен оказался моральным победителем матча, и будущее датских шахмат принадлежит ему, ему одному. Так и началась эпоха великого Бента Ларсена.

Дальнейшая шахматная биография Ларсена хорошо известна. Я лишь буду добавлять кое-какие штриxи, рассказывая о книгах.

Этот библиографический обзор – первый в своем роде. Даже всезнающий швейцарский историк Эдвард Уинтер не составлял подобного списка. Поэтому заранее прошу простить меня за возможные ошибки и упущения.
* * *

1969

Bent Larsen: “50 Udvalgte Partier 1948-69 – 50 Избранных Партий 1948-69” (Samlerens Forlag, на датском языке)

Самую первую книгу о себе и своем творчестве написал сам Ларсен. В 1969-м еще не было ясно, кто сильнейший шахматист Запада. Соперничество Фишера и Ларсена продолжилось и на литературном поприще. В том же году издательством Simon and Schuster в Нью-Йорке была выпущена блестящая биографическая книга Роберта Фишера и Ларри Эванса “My 60 Memorable Games – Мои 60 Памятных Партий”, ставшая одним из самых ярких событий за всю историю шахматной литературы.

Как и за шахматной доской, Бент Ларсен ответил быстрым и решительным контрударом. В его книге было на десять партий меньше, но в целом она практически ни в чем не уступала книге Фишера.

Книга Ларсена читается легко: яркие и четкие характеристики многочисленных персонажей шахматной сцены, элементы психологии, биографические откровения… А какие партии! Победы над довоенными звездами Бернштейном и Элискaзесом, лучшими представителями советской шахматной школы Бронштейном, Геллером, Петросяном, Таймановым, Спасским и Гипслисом, западными звездами Фишером, Глигоричем, Штальбергом, Георгиу, Олафссоном, Портишем, Унцикером. И Ларсен еще поскромничал. О системе отбора партий для книги он подробно рассказал в одной из глав.

“Книга охватывает двадцать с лишним лет, и многие читатели, возможно, сочтут удивительным, что больше половины партий относятся к 1964-1967 годам, – пишет Ларсен. – Не знаю, сыграл ли я за эти годы столь значительную часть своих лучших партий, но могу твердо сказать, что за это же время сыграл немало своих лучших турниров!”

Самыми интересными, на мой взгляд, являются главы, рассказывающие о выступлениях Ларсена в 1966 и 1967 годах.

В 1966-м в калифорнийском городке Санта-Моника, совсем рядом с Лос-Анджелесом, состоялся двухкруговой супертурнир, собравший великолепный состав: Петросян, Спасский, Фишер, Ларсен, Портиш, Решевский… Спонсором турнира был выдающийся виолончелист Грегор (Григорий Исаакович или же Григорий Павлович, как больше нравится) Пятигорский, спешно покинувший революционную Россию вместе с Рахманиновым и другими музыкантами. Разбогатев, Пятигорский тратил деньги и на шахматы, спонсировав два крупнейших международных турнира и матч-турнир 1968 года (Штейн, Решевский, Горт).

Ларсен блестяще начал, став единоличным лидером, но потом набрал только пол-очка в пяти турах. По ходу турнира он победил Фишера и дважды Петросяна. Вы представляете, что это значит – победить труднопробиваемого чемпиона мира Петросяна и белыми, и черными?! Mission impossible! Так вот, Ларсену это удалось. Он не просто дважды одолел “железного” Тиграна, он его попросту “убил”! В партии первого круга Ларсен разгромил соперника, пожертвовав ферзя за пешку! Петросян сдался на 30-м ходу.


Петросян еще не знает, что его ожидает ужасный разгром (фото из датского журнала Skakbladet)

Во втором круге Ларсен победил Петросяна в староиндийской защите в строго позиционном стиле. Трудно припомнить случай, когда Тигран Вартанович проигрывал обе партии одному и тому же сопернику в одном соревновании. Но такой случай был: Корчной победил Петросяна дважды в матче Москва – Ленинград за год до турнира в Санта-Монике. В 1970 году Фишер выиграет у Петросяна две первые партии на Матче века в Белграде, а потом еще четыре подряд в финальном матче претендентов в Аргентине, но Петросян уже был экс-чемпионом мира.


За анализом Фишера и Ларсена наблюдает чета Пятигорских

Конечно же, Петросян был крайне уязвлен поражениями от Ларсена. Но надо отдать ему должное: он не стал избегать новых встреч с обидчиком. Уже через несколько месяцев на Олимпиаде в Гаване Петросян не уклонится от партии с Ларсеном (он откажется играть с Фишером, который почти одолеет заменившего Петросяна Спасского) и … чуть было не потерпит новое поражение. Комментируя эту партию в своей книге “Petrosian vs. the Elite – Петросян проти Элиты” (Batsford 2006), Раймонд Кин написал: “Важно отметить, что в двух предыдущих партиях между этими соперниками, сыгранными во Втором Кубке Пятигорского в Санта-Монике, победил Ларсен, поэтому для Петросяна было жизненно важно по крайней мере не проиграть в третий раз. Ранняя жертва качества может рассматриваться как настоящее испытание для “железного” Тиграна”.

Ларсен играл вдохновенно и энергично, вынудив Петросяна к его фирменной жертве качества. Датчанин мог выиграть, но не увидел решающего продолжения на 35-м ходу, после чего три далеко продвинутые пешки черных решили судьбу партии в пользу чемпиона мира.

В дальнейшем победы в противостоянии этих гроссмейстеров приходились в основном на долю Петросяна. Естественно, о поражении в Гаване прочитать в книге Ларсена не удастся. Бент едва упоминает Олимпиаду, указывая на “период необъяснимой слабости”, приключившийся с ним.

Интересный факт: и Ларсен, и Корчной (а заодно и Фишер) не получили приглашения на крупнейший международный турнир в Москве, состоявшийся в мае-июне 1967 года. Турнир тот был посвящен 50-й годовщине большевистского переворота и собрал почти всех сильнейших шахматистов того времени. Естественно, что на подобном турнире должен был победить представитель социалистического лагеря, но Фишер с Ларсеном гарантировать этого никак не могли. Вот их и не пригласили, хотя оба в это время года были свободны, как ветер, и выразили желание сыграть в турнире. А нечего обижать Тиграна Петросяна, a заодно и Рону Яковлевну! Обо всем этом я расскажу более подробно в своей публикации, посвященной незабвенному Леониду Штейну.

В 1967 году случилось невероятное: Ларсен победил в четырех подряд крупнейших международных турнирax! Сам герой заявил, что “такой серии побед не знала история шахмат”. Hа турнире в Гаване Ларсен набрал 15 очков из 19, значительно опередив советскую группу преследования, состоявшую из Тайманова, Смыслова и Полугаевского. Ларсен включил в книгу четыре свои партии из этого турнира, но мог включить и больше (это сделают другие авторы книг о Ларсене). В канадском Виннипеге Ларсен делит 1-2 места с Клаусом Даргой, но опережает Спасского и Кереса. А затем пришла пора Межзонального турнира в Сусе. “После того как Фишер вышел из соревнования, больше некому было бороться за лавры победителя, главной целью был выход в турнир претендентов”, – написал Ларсен в главе “Год 1967-й, фантастические результаты”. В Сусе Ларсен набрал 15.5 очков из 21, опередив Геллера, Корчного, Глигорича, Портиша, Решевского, Горта и, увы, Штейна. И, наконец, Бент взял верх на турнире в испанской Майорке, опередив Ботвинника, Смыслова, Портиша, Глигорича, Ивкова и других. Ничего вся советская шахматная гвардия не могла поделать с неуловимым датчанином!

Часто приходится слышать и читать рецензии, что, мол, Ларсен пишет в книге очень нескромно о своей персоне, слишком уж выпячивая свои таланты и достижения. Мне так не кажется. Очень скромная книга по нынешним стандартам.
1970

Bent Larsen: “Larsen’s selected games of chess – Избранные шахматные партии Ларсена” (London: Bell&Sons, на английском языке; New York: McKay, на английском языке)

Пару дней назад в разговоре со мной Д-р Энтони (Тони) Сэйди, хорошо знавший Ларсена и проигравший ему во всех их турнирных партиях, отметил, что Ларсен говорил и писал на восьми (!) языках. Поэтому нет ничего удивительного в том, что сам Бент и перевел свою биографическую книгу на английский язык.

Книга была одновременно опубликована в Англии и Соединенных Штатах меньше, чем через год после датского издания. В обеих странах издана одинаково. Хотя обложка твердая, на ней нет никаких заголовков. Поэтому я и привожу титульный лист английского издания. Впоследствии книга была переведена на русский, немецкий (“Ich spiele auf Sieg – Играю, чтобы победить”, Zürich: Kühnle-Woods, 1971), французский (“Mes 50 meilleurs parties d’echecs”, Paris: Payot, 1972) и испанский (“Yo juego para ganar – Играю, чтобы победить”, Barcelona: Bruguera, 1974) языки.

Все эти переводы практически одинаковые. Исключение составляет издание на немецком: для него Ларсен прокомментировал дополнительнo десять партий.


1972

Бент Ларсен: “50 Избранных Партий 1948-1969” (“Физкультура и Спорт”, серия “Выдающиеся Шахматисты Мира”, на русском языке)

Всего-то три года понадобилось советской цензуре, чтобы дать добро на перевод книг Фишера и Ларсена на русский язык. Правда, за это время один разромил другого со счетом 6-0 в принципиальном матче претендентов в американском Денвере и вышел на Петросяна, которому тоже не оставил никаких надежд в финальном матче. Обе книги вышли из печати в тот момент, когда матч Спасский – Фишер был уже совсем рядом.

Предисловие под названием “Ларсен, каким я его вижу” написал Лев Полугаевский. Завершает русское издание послесловие перeводчика, в котором рассказывается о выступлениях Ларсена в турнирах и матчах, состоявшихся после публикации оригинала.

И Лев Харитон (Фишер), и ныне покойный Валерий Мурахвери (Ларсен) грамотно перевели книги на русский, очень близко к оригинальным текстам. У Харитона я, как ни старался, не нашел ни единой помарки. У Мурахвери нашел несколько неточностей, но совсем незначительных. Правда, я сравнивал перевод Мурахвери с английским изданием, а он переводил с датского.

Например, переводя на русский язык комментарии Ларсена к партии с Троянеску (Вагенинген, 1957), Мурахвери называет Октавио Троянеску (да, тот самый румынский военврач, сыгравший таинственный матч с Игорем Бондаревским после сдачи Ростова советскими войсками) “доктором наук из Румынии”. В английском же переводе самого Ларсена Троянеску назван как “Rumanian doctor”. Правда, Ларсен тоже не совсем корректен: надо было дать Троянеску титул MD (Medical Doctor), что было бы более правильным.

Есть и еще одна неточность, сильно позабавившая меня. В главе “Нежелательный перерыв” Ларсен сетует на два года, проведенные в рядах датской армии. “С осени 1961 по осень 1963 я был солдатом. Об этой странице моей жизни я не могу сказать ни одного доброго слова”, – пишет Ларсен (ему бы послужить те же два года в “непобедимой и легендарной”!). Потом добавляет: “Дважды за это время я получил право оторваться от исполнения высшего долга и сыграть в международных турнирах”. И далее идет описание турниров, а также ситуации с невыдачей визы Ульману. В английском же тексте есть еще одна фраза, которую Мурахвери “почему то” не перевел. Вот она: “During this period I was twice granted leave (which I made up later by serving extra time) to participate in an international chess tournament”. Все дело в словах в скобках, которые переводятся как “которое я вернул, отслужив лишнее время”. Оказывается, время, проведенное Ларсеном на международных турнирах, не засчитывалось в срок службы! Вот вам и “солдат спит, служба идет”! Интересно, как бы отреагировали на такое условие все выпускники советских или российских спортивных рот!?

К слову, вызывает удивление столь негативное отношение Ларсена к армии. Дело в том, что ходили упорные слухи (правда, неподтвержденные), что во время службы в армии датчанин обучался в школе переводчиков NATO – организации, одно название которой вызывает у значительной части чувствительных россиян раздражение, граничащее с неврозом.

А где еще “Беня” мог так хорошо выучить русский язык?! Сам видел его интервью по советскому телевидению в 1973 году во время Межзонального в Ленинграде. Ларсен был в приподнятом настроении – он только что победил югослава Иосипа Рукавину при помощи простой, но красивой жертвы ладьи на поле f2.


“А для тебя, родная…” (из книги “Bent Larsen’s Best Games”, 2014)

Почему-то считалось, что немногочисленные советские книги (не более 10-15 в год по всему Союзу) по своему содержанию превосходят те, что публиковались на Западе. Я, еще живя в СССР и просматривая в Информаторе списки книг зарубежных издательств, относился к подобным заявлениям с большой долей иронии. Думаю, что после переиздания биографических книг Фишера и Ларсена в СССР, всем стало очевидно – даже в области шахматной литературы Запад не уступал Советскому Союзу.

Объяснить иллюзии советских любителей шахмат довольно просто: советские книги постоянно переиздавались на Западе, а вот с работами западных авторов в СССР такое случалось крайне редко. Разве можно было издавать в Союзе книги, например, Ройбна Файна или Сэмуэля Решевского? Вспоминается характеристика, данная выдающемуся профессору-психоаналитику Файну гроссмейстером Котовым, как известно, получавшим зарплату сразу в двух ведомствах. Ничуть не лучше критики “проклятых вейсманистов-морганистов” со стороны сторонников “мичуринской агробиологии”.

Но не буду привередничать. Книги Фишера и Ларсена были великолепным подарком всем любителям шахмат, тем редким “глотком свободы”, который просто не мог оставить равнодушным. Была одна, но почти неразрешимая проблема – как достать обе книги. Их можно было найти на черном рынке, но цены для меня, московского школьника, были ужасно высокими. Книга Фишера у спекулянтов стоила 25 рублей, Ларсена – 15. С Ларсеном мне повезло – я случайно купил эту книгу в букинистическом магазине, а вот “Мои 60 памятных партий” так и остались недостижимой мечтой… на территории СССР. Теперь у меня каких только нет изданий знаменитых книг Фишера и Ларсена!

Маленькая деталь. Хотя книга Ларсена и проиграла “Фишеру” в цене (9 копеек по номиналу и 10 рублей на черном рынке), “зато” её тираж был выше аж на 25 тысяч экземпляров (75 тысяч против 50). Видимо, это было связано с тем, что Ларсен был более лоялен к советским шахматистам, чем Фишер, который часто и справедливо обвинял их в нечистоплотной игре.

Как известно, Советский Союз не подписал и не признавал до начала 1980-х пакт о защите авторских прав (authors’ rights), вследствие чего не имел юридического права переиздавать книги Фишера и Ларсена. Позднее Илюмжинов хвастался, что заплатил Фишеру за весь Советский Союз сто тысяч долларов из собственных средств. Интересно, а Ларсену кто-нибудь заплатил? Я не yвидел в его книге пресловутый значок (буква “C” в кружочке). В переведеннoй на русский язык книге Эдмара Медниса “Как побеждали Бобби Фишера” (“Прогресс”, 1981), такой значок есть. Соблюдены и авторские права Раймонда Кина на его книгу о Нимцовиче. А вот как насчет Ларсена?..
1975

Paul Keres, Ivo Nei: “4×25. Robert Fischer, Boriss Spasski, Viktor Kortsnoi, Bent Larsen” (“Eesti Raamat”, на эстонском языке)

Великолепная книга Пауля Кереса и Иво Нея, лучшая из когда-либо изданных в Эстонии. “Прощальный поклон” легендарного эстонского гроссмейстера Кереса, чье имя появляется в предисловии уже в траурной черной рамке.

Авторами прокомментированы сто партий – по 25 Фишера, Спасского, Корчного и Ларсена. Особенно интересны комментарии к партиям Ларсена, сыгранным после 1969-го. Напомню, что в книге датчанина последняя, пятидесятая партия датируется 1969 годом (победа в 15 ходов над болгарином Милко Бобоцовым), хотя в русском издании, благодаря послесловию переводчика, можно проследить за выступлениями автора вплоть до 1971 года.

Впрочем, не менее интересно сравнить комментарии Ларсена с комментариями шахматистов из Эстонии и к партиям, которые приведены в обеих книгах. Завершают издание партии из неудачного для Ларсена Межзонального турнира в Ленинграде 1973 года и победного турнира в Маниле, состоявшегося в том же году, но чуть позже.

Мне никогда не забыть того дня, когда, совершая еженедельный поход по книжным точкам в центре Москвы, я неожиданно наткнулся на книгу Кереса и Нея в магазине “Книги Народов СССР” на улице Кирова. Прошло почти сорок лет. Нет уже ни улицы Кирова, ни этого магазина, ни Ларсена с Фишером, а книга, давно ставшая библиографической редкостью, продолжает напоминать о годах юности.

Меня всегда удивлял тот факт, что эта великолепная книга не была переведена на основные европейские языки. Был, правда, перевод комментариев к партии Фишер – Матанович (1968) в журнале “Шахматы в СССР”, но этим все и ограничилось. И только десять лет назад книга была переиздана в Испании, но об этом чуть позже.
1978

Eric Brondum: “Bent Larsen – the Fighter – Бент Ларсен – Боец” (Dansk Skakforlag, на английском языке)

Превосходная работа датского автора, да еще и изданная на английском языке.

Брондум: “Бент Ларсен – oдин из наиболее интересных и динамичных шахматистов за последние двадцать лет. И странно, что никто не извлек выгоду из этого факта, хотя это может быть объяснено тем, что самая лучшая книга о Ларсене уже написана, и написал ее сам Бент Ларсен!

Цель этой книги – показать Ларсена по-другому, а также собрать партии, сыгранные к настоящему моменту. Вы увидите, что большинство из них принадлежит периоду 1966-77 годов. Я воздержался от того, чтобы назвать книгу, например, “Лучшие Партии Ларсена”, так как это было бы субъективной оценкой, вероятно, противоречащей мнению самого мастера в отношении его лучших творений. К тому же, так называемые “лучшие партии” могут быть еще не сыграны! Надеюсь, книга доставит читателю такое же удовольствие, которое испытывал я, составляя ее”.

Брондум справился со своей задачей, как говорится, на все сто! В книге 75 великолепных партий Бента Ларсена. Есть не только победные, но и одна ничейная – с Ботвинником, на московской Олимпиаде 1956 года. К счастью для Ботвинника, ему удалось уйти от поражения, но уже тогда, в 1956 году, стало ясно, что в мире шахмат появился еще один большой талант.


Олимпиада в Москве, 1956 год. Ботвинник пока еще спокоен… (фото из датского журнала Skakbladet)

Ларсен блестяще выступил на той Олимпиаде: возглавляя команду Дании, он набрал 77.8% очков и завоевал титул гроссмейстера. Он победил в одиннадцати партиях, шесть завершил вничью и лишь одну, Уильяму Фэирхерсту – кавалеру Ордена Британской Империи за инженерные заслуги в области проектирования мостов – проиграл.

Особенно досталось от Ларсена легендарной команде Израиля (Черняк, Порат, Алони, Д-р Орен), долгие годы выступавшей одним составом и сотворившей сенсацию двумя годами раньше, сыграв вничью с “бронепоездом” по имени СССР. В Москве Ларсен в полуфинале обыграл Йосефа Пората, а в финале – заменившего его Моше Черняка (правда, израильтяне брали верх в матчах с датчанами и там, и тут).

В книге Брондума среди поверженных Ларсеном гигантов советских шахмат появились еще три имени – друзья по жизни Леонид Штейн и Виктор Корчной, а также экс-чемпион мира Василий Смыслов. Ларсен победил Штейна на так называемом Матче Века в Белграде в 1970 году. В четвертом, последнем, туре Штейн заменил заболевшего (и зевнувшего фигуру туром ранее) чемпиона мира Спасского. Эта партия навевает печальные мысли: Штейн, игравший черными свою излюбленную старойндийку, не увидел выигрывающего продолжения, отступив конем вместо f7 на c6. Ларсен блестяще провел эндшпиль и победил. Больше за шахматной доской им встречаться уже не пришлось (2-1 в пользу Ларсена).


На этой фотографии из книги “Bent Larsen – the Fighter” партия только начинается. Казалось, им еще играть и играть…

Книгу Брондума еще можно купить, но уже очень недешево.

Весь капитальный и интересный материал здесь

От  редактора сайта. Я сам увлекался сбором шахматной литературы, имел не одну сотню, не говоря уже об огромном количестве периодики (массы самых различных журналов, бюллетеней, газет). Книгу Бент Ларсен: “50 Избранных Партий 1948-1969” (“Физкультура и Спорт”, серия “Выдающиеся Шахматисты Мира”, на русском языке), если не ошибаюсь, купил в Гомеле в магазине “Иностранной литературы, на ул. Победа, а Фишера “Мои 60 памятных партий” долго никак не получалось достать и, находясь в Москве, каким-то образом удалось уговорить продать ее в ЦШК на Гоголевском бульваре. Еще одна из упоминающихся книг Paul Keres, Ivo Nei: “4×25. Robert Fischer, Boriss Spasski, Viktor Kortsnoi, Bent Larsen” (“Eesti Raamat”, на эстонском языке) оказалась у меня, скорее всего, также через гомельский магазин на Победе.

Размещено 4 августа 2015, 21:39