Tag Archives: Алесь Адамович

Дм. Быков о ситуации в Беларуси

*

Дмитрий Быков: В Беларуси ужасная деградация на всех уровнях

Российский писатель дал жесткую оценку ситуации в Беларуси: «25 лет фактического рабства даром не прошло»

Фото с сайта afisha.tut.by

Поводом для этого послужил вопрос слушателя в эфире программы «Один» на радио «Эхо Москвы», который попросил Дмитрия Быкова прокомментировать протесты против интеграции в Минске.

– К сожалению, главная проблема в том, что рабство не проходит даром, — отметил писатель. — И 25 лет фактического рабства в Беларуси, которое мы наблюдали, оно также даром не прошло. Я не верю, что при Лукашенко там успела сформироваться внятная оппозиция. Конечно, Лукашенко стилистически цельный и при нем может возникнуть стилистически цельный протест. Ну как при Сталине возникали выкованные сталинизмом диссиденты.

Но пока я этого не вижу. Я видел в Беларуси в последние 25 лет ужасную деградацию на всех уровнях. И большой литературы за последнее время я там не видел, хоть отдаленно сравнимой с Короткевичем и даже с Алексиевич. Я не видел за последнее время там серьезной драматургии, кинематографа. Не видел я там ничего, что могло бы как-то спровоцировать культурный взрыв. А раз этого нет, то нет и оппозиции. Большое ощущение, что нет.

Писатель Дмитрий Быков известен также своим критическим отношением к нынешней российской власти и к Владимиру Путину в частности. Месяц назад он заявил, что режим деградирует и «трещины уже пошли».

Периодически Дмитрий Быков высказывается и о ситуации в Беларуси. Год назад писатель заявил, что никогда не видел нашу страну такой испуганной. Поводом для этого стало начало переговоров между Минском и Москвой по поводу углубления интеграции.

Источник (20.12.2019)

* * *

Дмитрий Быков: «Ситуация в белорусской культуре безнадежна? Ничего подобного я не говорил!»

Российский писатель пояснил свою позицию о происходящем в Беларуси

Фото с kvitki.by

«Судя по вашим оценкам в прошлой программе, ситуация в белорусской культуре безнадежна, но так ли это на самом деле?» Ничего подобного я не говорил! Мне задан был конкретный вопрос: «Может ли Беларусь войти в Европу легко, взять курс на Европу?». Я сказал честно: нет. Для того чтобы произошел сейчас такой масштабный поворот, нужно, чтобы произошел культурный взрыв, которого я не наблюдаю.

После этого Владимир Некляев поспешил напечатать открытое письмо, очень уважительное, очень корректное.

«Неистребимая имперская инфекция». Некляев резко ответил Быкову

С Некляевым я готов эту проблему обсуждать, это проблема интересная. Но с журналистами, которые хотят на этом хайпануть, которые поспешили налететь, я не готов это обсуждать. С блогерами, которые начинают хамить: «А с какой стати нас должно интересовать мнение Быкова?»… Оно вас интересует почему-то.

Понимаете, я не пытаюсь показывать белорусским авторам, как жить. Я пытаюсь отвечать на поставленный вопрос. Бежать от этого вопроса я бы не хотел. Да, в Беларуси есть прекрасный молодежный театр, который умудряется вдобавок работать в условиях совершенно демократических, без единого руководителя, и это мне кажется удивительным ответом на ту диктатуру, мягкую, может быть уже, несколько старческую диктатуру, которую мы имеем сегодня в Беларуси.

Беларусь сегодня – это такой, говоря по-солженицынски, «каленый клин», к которому опасно прикасаться. Знаменитый вопрос: «А вот читает ли Быков по-белорусски, чтобы судить о белорусской культуре?» – я читаю по-белорусски, господа, это, в общем, не бином Ньютона.

Когда мне надо было прочесть роман моего любимого автора Короткевича «Евангелие от Иуды» (а он не был переведен на русский язык), как-то я справился с этим. Прислали мне белорусские друзья этот, кажется, третий том из его собрания сочинений, и прочел я его. Когда мне надо был прочесть в 2012 году, кажется, статью Альгерда Бахаревича «Темное прошлое Каяна Лупаки», которая вызвала такую дискуссию бешеную и закончилась, по-моему, чуть ли не выходом его из союз писателей, – прочел я эту статью с большим интересом. Там, как вы понимаете, Каян Лупака – это такая анаграмма Янки Купалы, и речь идет о его работе над глубоко советской поэмой «Над рекой Орессой», которая, конечно, трагический факт в его биографии. Что говорить?

Я достаточно внимательно слежу за творчеством Бахаревича, и мне очень нравится его роман «Собаки Европы». Роман, в котором сквозит бесконечная усталость от всех языков и от раздоров, с этим связанных, эти попытки поиска универсального языка. Он пошел на невероятный эксперимент: он выдумал язык для этого романа. Это джойсовская задача; язык этот, насколько я помню, называется «бальбута» (тоже аналогия бульбаты, такая довольно забавная).

Это такой детектив, немножко эковский. И я очень люблю Бахаревича. И «Белая муха, убийца мужчин» – конечно, выдающееся произведение. Вот я считаю, что, может быть, в сегодняшней белорусской прозе он – единственный по-настоящему оригинальный автор. Мне вот говорят: «А вы когда-то сказали, что поэзия Алеся Рязанова достойна Нобелевской премии, а как же сейчас?». Простите, Алесь Рязанов – поэт, сформировавшийся в 70-е годы, когда в белорусской литературе работали не только Мележ, Шамякин или Кулешов (официальные авторы), но и когда тот же Некляев редактировал «Родник», и вокруг него группировались чрезвычайно интересные поэты. И, конечно, Рязанов вынужден был подрабатывать литейщиком, но тем не менее сформировался он в те времена, а сейчас-то он живет большей частью не в Белоруссии, как это ни печально.

Мы можем, понимаете, констатировать дружно, что таких явлений, как Адамович, как Короткевич, как Быков, сегодняшняя белорусская литература не дает. У нас есть надежда на то, что они сформируются под действием беспримесно чистого абсурда, который там при Лукашенко существует. Но в том-то и дело, мне кажется, что эта диктатура еще и как-то эстетически такого феномена не порождает.

Может быть, потому что интеллектуальные силы истощены массовым отъездом огромного числа людей. Выдающиеся белорусские драматурги, такие, как, например, Пряжко или Богославский, все-таки работают в основном на российскую аудиторию и ставятся здесь, хотя Белорусский молодежный театр их ставит.

Я еще боюсь одного: это уж самый каленый клин, этого я очень боюсь касаться, вот поэтому я не хочу на эту тему говорить с журналистами, а вот с Некляевым поговорил бы с удовольствием, потому что Некляев сильный поэт. Но у меня есть определенные вопросы к его поэме «Русский поезд», хотя это, в общем, замечательная поэма, но тут, понимаете… Я никогда не употреблю пещерного слова «русофобия», но речь о другом. Как бы сегодня не случилась страшная ситуация, при которой белорусские художники (часто художники очень выдающиеся) не начали бы обвинять Россию во всех своих бедах и строить национальную идентичность на чувстве враждебности к ней. Россия дает сегодня многие основания для того, чтобы относиться к ней с паническим ужасом.

Но вместе с тем, все-таки роль России в формировании белорусской культуры XX столетия довольно велика, довольно значительна. В этом культурном диалоге многое формировалось. И то, что Гранин и Адамович – петербуржец и минчанин – вместе написали «Блокадную книгу», – это, мне кажется, пример чрезвычайно плодотворного сотрудничества, потому что сошлись два художественных метода: документальная проза Гранина («Клавдия Вилор» или «Эта странная жизнь») и сверхпроза Адамовича. Мне кажется, что в диалоге этих культур, в дружбе [Виктора] Астафьева и [Василя] Быкова (я был свидетелем того, с какой нежностью они говорили друг о друге), мне кажется, это более вдохновляющий пример.

Я считаю без преувеличения великим документалистом Юрия Хащеватского. Но фильм его «Этот безумный, безумный, безумный ‘Русский мир’» мне кажется, все-таки, несколько плоским. Я понимаю эмоции, которыми он продиктован. Но я совершенно не готов эти эмоции разделять, притом, что очень многое там справедливо, очень многое там точно. Но Хащеватский вообще – выдающийся мастер. Его фильм «Обыкновенный президент» я поставил бы рядом с фильмом Ромма, к которому он отсылается самим своим названием абсолютно недвусмысленно.

Я просто хочу сказать, что обсуждение современной белорусской культуры очень затруднено целым комплексом очень сложных отношений внутри самой этой культуры. Вы знаете, сколько там сейчас дрязг, какой прямой травле подвергается тот же Некляев, какие фильмы снимает тот же Азаренок – между прочим, документалист весьма талантливый, рассказывая о том, как вся белорусская оппозиция проплачена Западом и эксплуатирует символику фашистов.

Это было, и Беларусь со многим столкнулась раньше, чем Россия. Вся эта «Анатомия протеста» там процветала. Неужели вы думаете, что это может для любой нации пройти бесследно? Конечно, нет. Это все приводит к очень сильной деградации прежде всего писательских отношений. Я думаю, что там своих склок хватает. И потом, если я говорю об определенном кризисе в этой культуре, почему, скажем, замечательному белорусскому режиссеру Аслюку позволено такое говорить, а про меня сразу какие-то блогеры (уверен, что абсолютно бескорыстные) радостно пишут: «Да что нам мнение Быкова?! Да каждый русский либерал – поскреби его и будет имперцем. Что за высокомерие?»

Да нет никакого высокомерия. А в русской культуре, что же, нет сейчас кризиса? Да в русской культуре сейчас такой кризис гигантский, что я не знаю, как она выйдет из него. Но закрывать на это глаза – такое поведение, мне кажется, описано у Мицкевича в стихотворении «Друзьям-москалям», или «Московским друзьям». Зачем же кусать ту руку, которая вместе с вами пытается сорвать ярмо?

Мне кажется, что как раз вот эта довольно подлая фраза – «каждый русский либерал заканчивается на украинском, на белорусском вопросе», – простите, если каждый русский либерал не готов восхвалять все, что вы думаете, делаете и говорите, – наверное, надо как-то все-таки учиться диалогу.

А эта нетерпимость – она и есть самый ядовитый плод той диктатуры, которую мы пожинаем. Ведь в русском, простите, политическом поле, господствуют сейчас такие интонации!

Я написал уже в «Новой газете» (опять же, грех себя цитировать), что если главным жанром русского застоя был анекдот, то главным жанром нулевых и десятых стал донос. Это тоже народное творчество, это тоже фольклор. И в доносе бывают такие удивительные глубины, такие параноидальные сдвиги, каких вы вряд ли дождетесь у Кафки! Но тем не менее, донос – это жанр довольно стыдный, мне кажется.

А разговаривать с Некляевым я был бы очень рад, и если бы у нас случилась возможность такого диалога – в эфире ли, в газете ли, при личной ли встрече (а мы знакомы), – я был бы счастлив этим, на самом деле. Только не надо меня все время спрашивать, а часто ли я бываю в Минске. Я часто бываю в Минске. Я просто не всегда организую фанфары по встрече меня там, чтобы вы об этом знали.

Источник (28.12.2019)

Комментарий политолога

С уважением отношусь к писателю Дмитрию Быкову и его литературным познаниям. Не раз вставлял его изречения в мои «Катлеты & мухі» – сериал, который выходил на belisrael.info в 2015–2019 гг. Да, его мысли интересны (каждая по-разному) и на что-то влияют. Вместе с тем специфика радиобесед, и на «Эхе Москвы» тоже, такова, что некоторые вещи неизбежно (порой – грубо) упрощаются. По-моему, рассуждения о 25 годах «фактического рабства» и «ужасной деградации» в Беларуси не вполне корректны. Себя рабом не считаю и знаю о множестве людей, которые не поддаются деградации. В общем, что-то в «эпоху Лукашенко» прогнило, что-то нет, а что-то и было гнилым до 1994 г.

Я бы поспорил о наличии непосредственной связи между «большой литературой» (театром, кинематографом, etc) и «внятной оппозицией» («раз этого нет, то нет и оппозиции»). Похоже, писатель находится в плену лого- и культуроцентричного подхода к политике, а ведь «высокая культура», к сожалению или к счастью, потеряла в последние десятилетия немалую часть своей мобилизующей силы. Другое дело, что г-н Быков вряд ли захочет со мной спорить… Опять-таки, неизвестно, к сожалению или к счастью.

Давно заметил, что со стороны руководство почти любой страны кажется более монолитным, чем оно есть на самом деле. Вот и москвич заявляет: «Конечно, Лукашенко стилистически цельный…» Если же не просто приезжать в Минск, а пожить здесь, «повариться», то обнаружишь, что стилистически «режим», установившийся в середине 1990-х гг., отнюдь не цельный: он всегда был соткан из противоречий и существенно эволюционировал за 25 лет (во всяком случае, более существенно, чем сталинский).

Если говорить об отношении к евреям и Израилю на высшем уровне, то, пожалуй, можно выделить четыре периода: 1) игнорирование или враждебность на фоне приближения к «телу» известных ксенофобов (Скобелев, Костян) – до конца 1990-х; 2) начало заигрывания – примерно с 2000 г., года визита Лукашенко в Израиль; 3) активное заигрывание после 2007 г. – словно бы в знак компенсации за нелепые речи о Бобруйске и евреях (очевидно, не обошлось без советов лорда Белла); 4) постепенное затухание интереса к «еврейскому фактору» – с середины 2010-х гг., когда было подписано соглашение о безвизовом режиме с Израилем, не во всём оправдавшее себя.

Официальная идеология, о необходимости которой для государства было сказано ex cathedra весной 2003 г., «кроилась» в РБ из разных «лоскутов» – марксистских, либертарианских, консервативных, отчасти и националистических. Неудивительно, что она до сих пор напоминает тришкин кафтан, но и до «беспримесно чистого абсурда» не доросла. Точнее будет сказать, что абсурда в ней всё-таки явно меньше, чем в позднесталинские годы.

И последнее: роман Владимира Короткевича «Христос приземлился в Городне», он же «Евангелие от Иуды», был переведен на русский язык почти сразу после написания – Наумом Кисликом (публикация 1966 г.). Иная версия на русском языке увидела свет в 2011 г. (переводчик – Пётр Жолнерович).

Вольф Рубинчик, г. Минск

wrubinchyk[at]gmail.com

29.12.2019

Опубликовано 29.12.2019  07:28

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (97)

Гэта апошняя серыя 2018 года. Энергіі на пісаніну засталося няшмат, і тым не меней – шалом!

На belisrael.info тут спаслалася «Народная грамада» (НГ), што падштурхнула больш пільна прыгледзецца да гэтай незарэгістраванай партыі. Не тое каб раней я не пісаў пра яе лідэраў М. Статкевіча і С. Спарыша, аднак арганізацыя да іх не зводзіцца. Паводле пэўных звестак, у 2002 г. партыя – тады яшчэ прызнаная міністэрствам юстыцыі РБ – налічвала звыш 4000 чалавек (цяпер, відавочна, менш). У НГ, паважанай Сацыялістычным інтэрнацыяналам, ёсць шматскладаны статут, а нядаўна паказаўся праект новай праграмы.

І ўсё-такі спачатку пра глаўнюка лідэра. 62-гадовы Cтаткевіч – амаль раўналетак Лукашэнкі (на пару год маладзейшы). Перабудова шпурнула абодвух у палітыку, аднак Мікалай Віктаравіч, з яго багатай біяграфіяй, так і не трапіў нават у дэпутаты якога-небудзь райсавета, не тое што ў прэзідэнцкі фатэль. А хацелася…

Кпіць з былога палітвязня не збіраюся, ды варта прызнаць, што, выпушчаны ў жніўні 2015 г. пасля шматгадовай адседкі (Лукашэнка «расшчодрыўся» – памілаваў некалькі апанентаў перад выбарамі), Статкевіч не здолеў ані «паяднаць апазіцыю», ані падмяць яе пад сябе, ані хаця б зрабіцца для альтэрнатыўных сіл Беларусі «мадэратарам», маральным аўтарытэтам. У 2015–2016 гг. шансы меліся, але, падобна, не былі скарыстаны напоўніцу.

Зараз М. С. узначальвае партыю, як і …ццаць гадоў таму. Пра папулярнасць НГ сёе-тое кажа той факт, што афіцыйны яе сайт наведваецца ў 2 з нечым разы радзей, чым напаўаматарскі belisrael (тут я не ўсхваляю рэсурс, з якім супрацоўнічаю… проста канстатую). Не абыходзіцца ў некаторых тэкстах на hramada.org & statkevich.org без алармізму, дарма што хапае на гэтых пляцоўках пазнавальных, а нават і дасціпных матэрыялаў. Мне сімпатычна тое, што нядаўна НГ адкрыла раздзел «Агара» (не 1/100 шэкеля, а плошча для старажытных грэкаў – і сучасных беларусаў, тых, каму ёсць што сказаць «на добрай рускай ці беларускай мове»). Але напружвае вонкавая неахайнасць, характэрная, праўда, амаль для ўсіх тутэйшых палітычных сіл.

Я не Grammar-Nazi, а мізантроп-пачатковец з дыпломам… Ну так, ухіляўся ўсё жыццё ад набыцця прадукцыі фірмаў «Abibas» i «Sqny» – не бачу прычын, каб мяняць свае звычкі. Калі Вялікі Антылюмпен на сваім сайце піша: «Хай вее вецер, які разьвівае сьцяг!», то ў мяне няма ахвоты пытацца, да якой ступені мусіць расці той штандар у сваім развіцці. (Ваапшчэ-та слушна пісаць тарашкевіцай «разьвявае», а наркамаўкай «развявае», калі хто не скеміў. :)) Адпужвае сваёй крываватай мовай і зварот сямі суполак – прымушае ўспомніць прыказку пра сем нянек…

Вось і НГ «хараша»: мала таго, што ў белмоўнай версіі Кароткага Статута змяшаныя тарашкевіца з наркамаўкай, мне кінуліся ў вочы звыш 30 памылак (паводле абедзвюх версій правапісу). Некаторыя абмылы істотна ўплываюць на сэнс: так, заміж «галасавання» спрэс ужываецца «лёсаванне», г. зн. жараб’ёўка 🙂

Наконт праекта праграмы НГ… Паўтару тое, што 23.04.2017 пісаў пра пазнякоўскую «Вольную Беларусь»: «задума сама па сабе мне падабаецца. Грамадства дагэтуль жыве збольшага ад авансу да палучкі або ад пенсіі да пенсіі, і важна, каб яно хоць калі-некалі зазірала за далягляд. Cапраўды, жыхары краіны заслугоўваюць лепшай долі; нават утапічныя праекты, якія падштурхоўваюць да роздумаў, памысныя ў гэтым плане». За паўтара года «Вольная Беларусь» не ўкаранілася на нашай грэшнай зямлі, ейны асноўны аўтар па-ранейшаму жыве ў эміграцыі, таму наспелі новыя спробы.

Аўтары праекта для НГ імкнуліся ахапіць усе сферы жыцця Сінявокай, спалучыўшы лозунгі, аксіёмы і тэарэмы, «каб беларускі народ ведаў, якой мы бачым будучыню нашай краіны». Адылі сумняюся, што ў эпоху кліпавага мыслення сярэднеадукаваны прадстаўнік народу агорае тэкст на 92 тыс. знакаў (з дадаткамі – 120 тыс.), поўны даволі абстрактных паняццяў. Гатовыя ж прачытаць «во гэта во ўсё» – тыя, хто апрыёры ўжо «з’агітаваныя», г. зн. знаёмыя з ідэямі партыі людзі… Для такой аўдыторыі многае будзе збыткоўным.

Ва ўводзінах насцярожылі 2 рэчы: дэклараванае жаданне зрабіць жыццё «кожнага чалавека, які жыве на нашай зямлі, лепшым і больш шчаслівым». Любыя маштабныя перамены – а праграма яўна разлічана на пострэвалюцыйны час – паляпшаюць жыццё адным, пагаршаюць іншым. Палітыкі не здольныя дагадзіць усім і кожнаму, дык лепей, можа, і не спрабаваць.

Другое. Заява пра тое, што НГ, былая БСДП (НГ) – партыя «сапраўдных беларускіх сацыял-дэмакратаў», але, «каб перашкодзіць нашай барацьбе, кіруючы рэжым паспрыяў стварэнню некалькіх партый з падобнымі назвамі. Каб пазбавіцца ад наўмысна створанай блытаніны, мы скарацілі сваю назву».

Хто сочыць за тутэйшай палітычнай сцэнай, той у курсе, што насамрэч існуюць суполкі пад назовамі «Беларуская сацыял-дэмакратычная партыя (Грамада)» і проста БСДГ (без «П» – «партыі» у абрэвіятуры). Але… навошта было намякаць, што яны створаны пры дапамозе «рэжыму» і спрыяюць блытаніне? Дальбог, так НГ сячэ сук, на якім сядзіць. Па-першае, ліміт паранаідальнасці ў беларускім палітыкуме вычарпаны, перадусім Зянонам & Co., на шмат гадоў уперад. Па-другое, у 2016 г. пан Статкевіч запрасіў у Раду Беларускага нацыянальнага кангрэса тагачаснага кіраўніка БСДГ Станіслава Шушкевіча (увосень 2018 г. падпісант Белавежскіх пагадненняў сышоў у адстаўку з пасады старшыні партыі) – выходзіць, давяраў яму, і ў ліпені 2018 г. таксама. Па-трэцяе… партыі-канкурэнткі носяць падобныя назвы здаўна: адна з 2005 г., другая – ажно з 1998 г. Чаму ж БСДП (НГ) заварушылася толькі сёлета? 🙂

Заглыбляючыся ў прыватнасці, праграма не адказвае на рад кардынальных пытанняў. Напрыклад, згодна з якой канстытуцыяй будзе жыць рэспубліка пасля змены ўлады? Аўтары не раз спасылаюцца на аўтарытэт Канстытуцыі (трэба меркаваць, дзейнай у 1994–1996 гг., бо падзеі восені 1996 г. трактуюцца як «дзяржаўны пераварот»), аднак ідэі, закладзеныя ў тэкст праграмы – пераход да парламенцка-прэзідэнцкай рэспублікі, змена адміністратыўна-тэрытарыяльнага падзелу Беларусі, выбары членаў Канстытуцыйнага суда нейкім «Рэспубліканскім З’ездам Суддзяў»… – вымагаюць зусім іншага «асноўнага закона». Вось жа, пра тое, хто і калі яго будзе прымаць, ані слова: грамадзяне праз рэферэндум? Адмысловы Канстытуцыйны сход? Цяперашні квазіпарламент? А як доўга працягнецца пераходны перыяд?

Занадта агульна – каб не сказаць наіўна – гучыць абяцанне «знізіць падатковую нагрузку, спрасціць падатковую сістэму». Наколькі ведаю, прадпрымальнікі стогнуць не так праз падаткі, як праз узносы за работнікаў у Фонд сацыяльнай абароны насельніцтва. Тут напрошваецца канкрэтыка – што рабіць з памерам і крыніцамі гэтых узносаў… І ці захоўваць пляскатасць шкалы падаходнага падатку (13%, амаль заўсёды незалежна ад даходаў)? Ад сацдэмаў лагічна было б чакаць прапаноў аб вяртанні прагрэсіўнай шкалы, прынятай у аўтарытэтных для НГ краінах Скандынавіі.

Сёе-тое ў тэксце – surprise! – аказалася мне да душы. Між іншым, лірычная самапрэзентацыя: «Сацыял-дэмакратыя – гэта ідэалогія моцных і чалавечных. Таму што толькі моцныя і чалавечныя здольныя клапаціцца не толькі пра сябе і сваіх родзічаў, але і пра іншых людзей». Прапісаны прынцып разумнай дастатковасці – «мінімум дзяржаўнага ўмяшання ў жыццё грамадства». Ну і дэвіз у НГ прыгожы: «Свабода, салідарнасць, справядлівасць».

Назіраючы звонку, цяжка рабіць катэгарычныя вывады, але выглядае, што ў партыі такі ёсць творчы патэнцыял. Зрэшты, калі НГ і наканавана аднойчы перамагчы (на выбарах або іначай), то, напэўна, пад кіраўніцтвам новых людзей, у якіх не будзе грузу няўдач за плячыма. Гэты прагноз тычыцца і іншых мясцовых палітсуполак.

…Пасля вераснёўскай заўвагі ў «К&M», дзе гаварылася пра «даўгабуд» блізу сталічнага гатэля «Арбіта», праца над той гаргарай актывізавалася. Супадзенне? «Не думаю» (С) Мо і партыйнае будаўніцтва ў Беларусі актывізуецца ў бліжэйшы год, на фоне «перадвыбарнай вакханаліі» 🙂

Тым часам у Брэсце на будынку сінагогі XIX cт. (цяпер – кінатэатр «Беларусь) з’явілася мемарыяльная дошка з кароткім расповедам пра будынак… Адкрыццё адбылося 18.12.2018.

Фота: Tour Guide in Brest

Брэсцкія ўлады ўцерлі нос мінскім, якія за 20 год так і не павесілі аналагічнай шыльды на «Рускім тэатры» – ні ў памяць пра Саламона Міхоэлса, ні з інфой пра першаснае прызначэнне будынка.

Год забраў многіх людзей, якія ў свой час на мяне паўплывалі. Да пералічаных раней дадаюцца яшчэ тры прозвішчы: Гладзілін, Грушэўскі, Сцёпін.

Анатоль Гладзілін (21.03.1935 – 24.10.2018) – расійскі пісьменнік, доўгі час жыў у Францыі. Нядаўна перачытваў тры яго кнігі: «Евангелле ад Рабесп’ера» (пра французскую рэвалюцыю – спроба выявіць матывы яе ўдзельнікаў і ахвяр), «Французская ССР» (антыўтопія, выдадзеная ў сярэдзіне 1980-х, а некаторыя ейныя рысы праяўляюцца ў цяперашняй Францыі), «Мяне забіў скаціна Пел» (жорсткі аповед пра жыццё эмігрантаў і «кухню» «Радыё Свабоды»).

З майстрам і міжнародным арбітрам па шашачнай кампазіцыі Міколам Грушэўскім (16.05.1940 – 03.12.2018) мы перазвоньваліся і перапісваліся ў 2006–2015 гг. Мінчанін вёў шашачна-шахматныя аддзелы ў газетах «Труд в Беларуси», «Спорт-курьер» (пакуль гэтыя дзве не закрыліся), «Настаўніцкая газета», а чыста шашачны – у «Народнай волi». Ва ўсіх выданнях ствараў чытацкія «клубы», у якія спрабаваў зацягнуць і мяне. Цікавы быў чалавек – шчыры і напорысты; бывала, аж занадта… Адчуваўся гарт былога следчага пракуратуры. Як бы ні было, я ўдзячны яму за публікацыі пра мае кнігі і прыдумкі, у тым ліку пра новыя шахматныя фігуры («поні», «каза» etc.).

Вячаслаў Сцёпін (19.08.1934 – 14.12.2018). Філосаф і арганізатар навукі; думаю, найперш арганізатар, бо ў ягоных працах – прынамсі ў тых, што я чытаў – больш сістэматызацыі, чым палёту думкі. У Рэспубліканскім інстытуце вышэйшай школы, дзе мне выпала шчасце праходзіць курсы на рубяжы стагоддзяў, яго цанілі. Агулам, многія тутэйшыя дзеячы шкадавалі, што ў 1987 г. Сцёпін перабраўся з Мінска ў Маскву. Гучалі меркаванні, што тут яму, загадчыку кафедры філасофіі БДУ (1981–1987), не давалі разгарнуцца, што ён быў «занадта самастойны», бадай як Алесь Адамовіч на літфронце. Можа, і так…

Каб скончыць серыю на весялейшай ноце, узгадаю «прыкол месяца»: расійская тэлекампанія выдала за аднаго з самых сучасных робатаў, made in Russia, чалавека ў робатападобным касцюме. Калі фэйк ускрыўся, гледачы абрагаталіся, а нехта ўсур’ёз абурыўся праз тое, што дзяржканал трымае сваю аўдыторыю за дурняў. Тлумачэнні ад самой тэлекампаніі: гледачы, маўляў, «не зразумелі задумку», карэспандэнт ужыў «не самы ўдалы мастацкі прыём», а крытыкам толькі дай паглуміцца. Успомнілася, як Павел Якубовіч «адмазваў» Лукашэнку ў 2007 г., пасля спічу апошняга пра бабруйскі «свінушнік»… Таксама разважаў пра не самы ўдалы жарт аратара і тое, што крытыкі не любяць Беларусь тэндэнцыйна настроеныя 🙂

Дарэчы, П. Я., калі верыць «галоўнаму яўрэйскаму сайту», дагэтуль засядае ў «Савеце абшчыны». Каштоўны кадр, незаменны 🙂 На іншым флангу ў яго знайшоўся «годны апанент» – старшынёй «Маладога фронту» 15.12.2018 выбралі Дзяніса У., які яшчэ ў чэрвені 2018 г. змагаўся з «жыдакамунізмам». Праўда, 12.07.2018 гэты 29-гадовы пратэжэ Змітра Дашкевіча разам з іншымі публічнымі асобамі ўхваліў «Рэзалюцыю круглага стала ў справе абароны Курапатаў», дзе было заяўлена: «Мы асуджаем бальшавізм, нацызм і антысемітызм, патрабуем публічнага, на дзяржаўным узроўні, асуджэння гэтых злачынных ідэалогіяў». Шчыра? Не? Пажывём-пабачым.

«Вольфаў цытатнік»

«Той, хто рана ўстае – жаўрук. Той, хто позна кладзецца — сава. Той, хто рана ўстае і позна кладзецца – Angry Bird» (skarnik.by).

«Трэба абараняць тых, каго пераследуе і рэпрэсуе ўлада. І ў той жа час, не ставіцца з пагардай да тых, хто займаецца толькі “сваім агародам”, і робіць гэта добра. Не пагарджаць! Яны выбралі іншы шлях… Нонканфармізму можна патрабаваць ад сябе, але не ад іншых» (Адам Міхнік, 17.12.2018).

«Гуляючы з дзяржаўнай машынай, выйгравайце час. Там паглядзім: ішак памрэ, эмір памрэ…» (Кацярына Шульман, 18.12.2018)

Вольф Рубінчык, г. Мінск

19.12.2018

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 19.12.2018  21:01

Отзывы:

Siarhei Sparysh  22:02 Попрошу перечитать бел.текст устава. Непорядок, если там есть ошибки. На днях должны окончательно утвердить.

Что касается текста программы, он ещё может измениться. Принимаем замечания и правки.

Siarhei Sparysh 22:05 Что касается посещаемости сайта – он недавно был создан. Месяца два, наверное, работает. Надеюсь, со временем раскрутится. Ресурсов маловато – всё-таки подпольщики)

Siarhei Sparysh 23:52 Что касается нашего отношения к зарегистрированным соц-демам. Я думаю, достаточно проакцентировать то, что мы не зарегистрированы. Почему – пусть остаётся недомолвкой))

Почему только сейчас начали про это говорить? Ну, у нас вообще было много недоработок по линии пиара. Это объясняется разными причинами, в том числе более-менее уважительными. Не буду вдаваться в подробности, это прошлое. Понемногу исправляемся.

Siarhei Sparysh 20.12.2018 00:23 Можно ещё добавить, что БСДГ С. Шушкевича с нами в одной коалиции. Как будет после смены руководства в их партии – увидим. Но пока мы союзники, несмотря на некоторые разногласия.

КО ДНЮ ПОБЕДЫ

Мы расшифровали одну интересную передачу 1994 года. Благодарим за присланную аудиозапись г-на Фрейдкина (Basil Freydkin).

* * *

Говорит «Радио Свобода». В эфире – специальная передача к 50-летию освобождения Беларуси от гитлеровской оккупации. В этой программе участвуют бывшие белорусские партизаны – Абрам Арлюк и писатель Валентин Тарас, историк Алексей Литвин. Ведут передачу Василий Крупский и Елена Коломийченко.

В. К. Садясь за эту передачу, я пообещал себе не давать скоропалительных оценок времени, когда, очутившись под ударом мощных армейских группировок Гитлера, Красная Армия, теряя город за городом, республику за республикой, откатывалась назад, на Восток. И мне ли, рожденному после войны, судить людей, очутившихся между молотом тоталитаризма и наковальней нацизма? Но проедьте по современной независимой Беларуси – и вглядитесь, вглядитесь пристально в сотни, нет, в тысячи братских могил, прочтите надписи на памятниках, под которыми лежат останки мирных убиенных людей, белорусов и евреев, поляков и украинцев, русских и грузин. Вот уже пять десятилетий вглядываются они из-под надгробных плит в то, что совершают их потомки.

Е. К. Я нередко думаю: «Почему это происходит?» Почему обязательно должны существовать только две краски: черная и белая, без полутонов? Почему только в этом двуцветии представляется и прошлое, и будущее? Почему так происходит, что всякий раз, когда меняется политическая конъюнктура, возникает новая, подогнанная под сиюминутные требования историческая концепция? И всякий раз теряется чувство меры, которое и есть суть вещей, а ответственность перекладывается на иные плечи. Всё сказанное относится к теме нашей передачи самым непосредственным образом. Попробуем и мы вглядеться в ту войну. Вглядеться сквозь призму воспоминаний ее непосредственных участников, тех, кому удалось пережить оккупацию – пережить для того, чтобы стать свидетелями очередного переписывания событий далекого и кровавого времени, подгонки под сценарий, написанный на этот раз не большевиками, а теми, кто приходит им на смену, примеряя на себя вицмундир национал-патриотов.

В. К. Абрам Арлюк встретил войну зеленым пареньком. Житель белорусского городка Лида, он еще не знал, какие испытания уготовил ему приход немцев.

А. А. Город разрушили, я сам ушел на Восток вместе с армией и попал под Минском в окружение, и меня взяли… я был одет не как красноармеец, но так, как тогда носили, сапоги, брюки синие и гимнастерка, и попал в плен как военный. Я не верю в чудеса, но два раза в жизни у меня было чудо. Попал под Минском в окружение, нас подогнали под Молодечно, и там взяли нам футбольный стадион, около десяти тысяч человек. Ну я уже был еле жив, не кушал… Я там встретил одного армянина – по-моему, он был высшим офицером, но был одет в нормальную одежду красноармейца, и когда выводили на проверку эти все коллабораторы, украинцы с ССом и выискивали, во-первых, комиссаров и евреев, то этот армянин – умный человек, наверное, был, он ко мне обратился: «Слушай, я к тебе буду говорить громко по-армянски, а ты мне тоже ответь на каком-то языке, чтобы думали, что ты тоже какой-то нацмен». Ну я ему отвечал тогда по-древнееврейски (немножко, что я умел – я дома знал). Ну и кругом все русские сказали: «Это армяшки между собой говорят». И пришли раз на проверку, два раза даже, СС и украинцы эти, и они сказали: «Это два армяшки, пускай останутся».

А. Арлюк (Лавит) в центре с еще двумя партизанами возле бывшей партизанской землянки. Фото: yadvashem.org

В. К. Так начиналась война для Абрама Арлюка, которому чудом удалось уцелеть в гетто в небольшом белорусском городке Лида, и который позднее стал белорусским партизаном.

Е. К. Когда передовые немецкие части вошли на территорию Беларуси, будущему писателю Валентину Тарасу было всего 14 (В. Тарас родился 9 февраля 1930 г., т. е. летом 1941 г. ему было 11. – belisrael.info).

В. Т. У меня сохранилась фотография 14-летнего мальчика с партизанской медалью на груди, она сделана в Минске в июле 1944-го. Мальчик на ней – это я, хотя давно уже не я. Он не просто отдалился, но и отделился от меня, оставшись в истории Великой Отечественной войны. Я часто разговариваю с этим мальчиком, вспоминаю вместе с ним о былом, рассказываю ему о том, чего он не знает, и не мог знать в те годы. В эти дни у меня с ним и радостный, и горький разговор. Больше горький, потому что очутись он здесь, в Минске 94-го, он услышал бы очень странные вести, чудовищные вести. Он услышал бы, что, оказывается, мы зря воевали с гитлеровцами, что это была не наша война, что если бы белорусы сидели тихо, не участвовали в Сопротивлении, не помогали партизанам, то немцы белорусов не трогали бы, не жгли бы наши деревни вместе с людьми… Он услышал бы, что, оказывается, солдаты белорусской полиции были борцами за независимость Беларуси, борцами со сталинизмом и большевизмом. Он услышал бы, что немцы, оказывается, были прямо-таки радетелями белорусского народа, обещали ему государственность и даже помогали закладывать ее основы в образе Центральной белорусской рады, помогали создать белорусскую национальную армию, так называемую «самаахову» (самооборону). Услышав такое, тот мальчик-партизан, наверное, сорвал бы с плеча свой карабин… Ну, а я должен разговаривать другим языком. Все эти рассуждения – в лучшем случае, наивные заблуждения тех, кто войны не знает. Вернее, знает только по книгам, кинофильмам, в огромном своем числе – лживым, ходульным, ура-патриотическим. Отбрасывая набившую оскомину пропаганду, кто-то отбрасывает и Великую Отечественную войну. Но, в общем, все эти рассуждения – нечистая политика, попытка переписать, перелицевать, перекрасить историю… Тот мальчик знает, а я помню, как немцы обрушили террор на мирное население Беларуси с первых же шагов по нашей земле, когда никто еще (я говорю о гражданском населении) не сопротивлялся. Я помню, как в июльские дни 41-го гнали бесконечные колонны советских военнопленных, как скот, и обращались с ними хуже, чем со скотом, как опрокидывали конвоиры ведра с водой, выставленные женщинами на дорогу, как растаптывали хлебные куски, как тут же пристреливали того, кто посмел нагнуться за этим куском хлеба. Как же тут было сидеть тихо? Да и вообще, этот посыл («если бы белорусы сидели тихо…»), он грязный, от него за версту разит подлостью, нацизмом, звериной безнравственностью. Ну давайте, допустим на одну минуту, что всё так и есть: белорусы сидят тихо, и немцы их не трогают. Поголовно уничтожают только евреев, а белорусы что, сидят и смотрят? К чести нашего народа, он был возмущен и этим, совесть его была возмущена.

В. Тарас в 2000-х гг. (фото отсюда); тот самый снимок 1944 г.

Что до солдат белорусской полиции, которых в народе называли просто полицаями или «бобиками», то, разумеется, среди них были разные люди. Были те, кто пошел в полицию по недомыслию, из-за растерянности, были те, кто пошел мстить за коллективизацию, за 37-й – закрывая глаза на то, что нацисты ничуть не лучше большевиков… Но больше всего там было всё-таки просто подонков, люмпенов, постоянно поддатого звероватого народца, который мы встречаем и ныне, который готов бежать, а порой и бежит, за Баркашовыми и Анпиловыми – «грабить награбленное». Никаким прообразом белорусской государственности Белорусская центральная рада не была, это была жалкая декорация оккупационного режима – жалкая, да и кровавая. Ну и «самаахова»… Какая она национальная армия, из этой затеи вообще ничего не вышло. «Самаахоўцы» или сдали оружие партизанам, или же с этим оружием сами пришли к ним.

Нет, мальчику-партизану стыдиться не приходится. Я горжусь им и уважаю его, как и всех тех, кто в годы фашистского нашествия брался за оружие. Потому что тогда это был единственно правильный выбор. И то, что германский фашизм был разгромлен под красными знаменами, ничего не меняет и не искажает в сути нашей великой, такой тяжелой Победы. Потому что она явилась фундаментом будущего, в том числе и будущего моей Беларуси как независимого суверенного государства. Не хутора, конечно, наглухо отгороженного от мира доморощенными нацистскими догмами и пронацистскими законами, а светлого национального дома, в котором всем хорошо, чьи окна распахнуты на все четыре стороны… Вот почему и Третье июля, и День Победы – святые праздники. Я поздравляю сегодня своего личного собеседника – мальчика-партизана, который глядит на меня из дали полустолетия, с надеждой и верой во что-то новое, настоящее, чистое, высокое…

В. К. Когда в Германии прошел фильм Алеся Адамовича и Элема Климова «Иди и смотри», один из моих немецких друзей решил уйти из семьи – его отец войну провел в Беларуси. Правда, в карательных операциях не участвовал, автомата за спиной не носил, но потрясенный увиденным сын не мог простить отцу даже этого. И вот однажды, со слезами на глазах, старый немец сказал мне: «Объясни ему, я тут ни при чем. Я не убивал, я лечил».

Е. К. Вот уже третье поколение немцев мучительно носит в себе груз вины за содеянное не ими. Очередной шок немецкое общество испытало прошлой зимой, когда жестоким напоминанием о далекой войне по экранам страны прошел «Список Шиндлера» – фильм о зле и добре, порядочности и предательстве, о человеческом достоинстве и низости. Фильм, выстроенный на полутонах и сомнениях, таких естественных для каждого дня жизни. Алексей Литвин, белорусский историк, заведует отделом истории Великой Отечественной войны в [институте истории] Академии наук Беларуси.

А. Л. Отрицать факт, что кое-где на территории бывшего Советского Союза немецких солдат встречали с цветами, видимо, нет смысла, потому что разные были места и не исключаются такие факты, тем более что в немецкой кинохронике они проходят. Но это не значит, что встречали освободителей. Просто территория Беларуси испокон веков видела многих захватчиков, и мудрость народная где-то учила людей, особенно старшего поколения, что если встретят цветами, хлебом-солью или с образАми, то захватчик не будет столь беспощаден к местному населению. И особенно это практиковалось, когда часто менялась власть в годы гражданской войны. Так что отдельные факты были, но нельзя говорить, что весь народ ждал это [приход немцев] как какое-то чудо, потому что германо-советская война была с самого первого дня, самых первых минут агрессией.

В. К. В последнее время появились публикации такого содержания – и на Западе, и на Востоке – что, мол, партизанское движение на Беларуси было рождено не зверствами гитлеровцев, а, наоборот, провокациями войск НКВД – спецподразделений НКВД, заброшенных на белорусскую территорию, одетых в немецкую форму, которые уничтожали мирное население, чтобы таким образом посеять враждебность по отношению к немцам…

А. Л. Такие заявления являются явно провокационными и, видимо, они рассчитаны на неосведомленного и читателя, и слушателя… Дело в том, что партизанское движение на территории Беларуси, на территории бывшего Советского Союза – это очень многообразное, широкое явление. Объяснять его какими-то двумя-тремя постулатами совершенно неправомерно. По истории партизанского движения за 50 лет на территории Беларуси написана огромная литература, и она довольно объективно освещает возникновение партизанского движения, его развитие… Возможно, есть какой-то перебор, потому что существовали какие-то идеологические установки на освещение партизанского движения, какая-то определенная политизация, но параллельно развивалась литература о партизанском движении и на Западе – английские исследователи, немецкие исследователи… И повсеместно отмечался и размах партизанского движения, и народность этого движения, и эффективность. Оценки и немецких генералов, и западных исследователей, можно сказать, сходятся во мнении, что всё-таки это было новое явление – не только для Второй мировой войны, но и для войн современности.

Что касается партизанского движения в Беларуси в годы войны, то оно имеет свою очень глубокую историю, и создание его проходило по нескольким направлениям. Прежде всего, это воззвание партии к народу, то есть в первую очередь призыв Сталина с постановлениями, первое из которых было принято уже 29 июня 1941 г., и последующие постановления ЦК ВКП(б), где создание, зарождение партизанского движения как раз поручалось партийным органам, которые, в свою очередь, поручали руководство и организацию этого движения органам НКВД и военным органам. Но кроме этого, был и второй процесс, так называемый «стихийный», т. е. народ ощутил себя уже с первых дней войны под пятой агрессора. Естественно, что большинство населения явно было недовольно поведением агрессора, т. е. немецко-фашистских захватчиков.

В. К. Да, Алексей, вот у меня в связи с этим встречный вопрос. Были ли акты грабежа, бандитизма со стороны партизан?

А. Л. Конечно же, были. Нет ничего странного в этом явлении. С началом войны огромные территории – Западная Беларусь, Минская область – были буквально за неделю захвачены немецко-фашистскими войсками. То есть была ликвидирована одна власть, и вторая власть только устанавливалась. И естественно, что на этой волне возникали и стихийные партизанские отряды, и бандитские формирования, и так далее. Из тюрем вышли уголовные элементы… Поэтому вполне естественно, что больше всего от этого терпело местное население. Вот это явление старались использовать в своих интересах и оккупанты, и, в определенной мере, органы, которые были заинтересованы в развитии партизанского движения.

В. К. Мы поговорили о партизанах, теперь поговорим о противоположной стороне – о белорусской полиции. В какой степени белорусская полиция была задействована в карательные операции немецко-фашистских оккупантов?

А. Л. Вопрос очень непростой сам по себе – что такое «белорусская полиция»? Это национальное явление, или же это просто та часть людей, которая была на службе у немцев? Дело в том, что немцы не позволили в полной мере создание такого института, как белорусская полиция. Была создана вспомогательная полиция – как подручное средство в руках оккупантов. Другая сторона: было желание и стремление со стороны белорусских националистов создать свою полицию, которая могла [бы] защищать население как от партизан, так, в определенной мере, и от немцев. Но это им не удалось.

Что касается вспомогательных полицейских, «службы порядка». Конечно, они принимали очень значительное участие здесь у нас в борьбе против советского партизанского движения.

В. К. Откуда вспомогательная полиция, отряды самообороны («самааховы») получали оружие? Кто их вооружал и экипировал?

А. Л. «Самооборона» и вспомогательная полиция – это разные совершенно понятия. Корпус белорусской самообороны – это была попытка создания воинских формирований национального толка, белорусского. Т. е. это было первое требование белорусских националистов – создание своей национальной вооруженной силы. Немцы это раскусили, они не дали возможности создавать национальные вооруженные силы для украинцев, для литовцев, латышей, эстонцев, потому что такие же требования могли поступить и со стороны русских и различных национальностей, населяющих территорию Советского Союза. Гитлер, как трезвый политик, понимал, что создание национальных воинских формирований вело к очень взрывоопасной обстановке. Поэтому он долгое время исходил из лозунга «не давать оружие иностранцам». Но обстоятельства потом заставили его пойти на уступки. И вот этот вопрос в нашей историографии до сих пор не исследован должным образом.

А. Литвин в 2017 г. (фото: baj.by)

В. К. Алексей, теперь обратимся к «правительству», созданному немцами на территории оккупированной Беларуси. Я имею в виду Белорусскую центральную раду (БЦР). В последнее время появились публикации, в которых утверждается, что БЦР в основном служила интересам национального возрождения белорусского народа. Если это так, то, отстаивая интересы белорусского народа, как БЦР боролась за освобождение этого народа от оккупации?

А. Л. БЦР ни одним серьезным исследователем не будет рассматриваться как некое, даже марионеточное правительство. Этот вопрос уже достаточно хорошо исследован и доказано, что у немцев никогда не было намерений создавать даже видимость правительства. До БЦР был такой орган, как «Рада даверу», т. е. единственное, на что пошли немцы – это на то, чтобы создать круг приближенных людей из числа белорусов, которые могли вносить какие-то предложения. Потом, после смерти Кубе, по настоянию Островского, который мечтал о создании белорусского войска, белорусской национальной армии, Готтберг пошел на создание вот такого органа, опять-таки совещательного, как БЦР. Конечно, они [гитлеровцы] преследовали свои цели. С помощью вот этой БЦР, которая никогда не занималась вопросами, присущими правительству, ставилась цель провести мобилизацию вспомогательной силы, для того, чтобы этих людей использовать в борьбе против партизан, при возможности – для вывоза в Германию, а также против советской армии. С самого начала, так же, как стремление создать под протекторатом Германии белорусское государство и возродить белорусскую национальную идею, все эти попытки были обречены на провал, потому что они объективно сливались с фашизмом.

Е. К. Над подготовкой этой программы к выходу в эфир работал продюсер Андрей Владимиров. Вели передачу Василий Крупский и Елена Коломийченко.

В. К. Мы поздравляем всех тех, кому обязаны своей жизнью.

Опубликовано 08.05.2018  16:05

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (67)

Зімова-ханукальна-пераднавагодні шалом! Зноў «галоўны па Беларусі» даў джазу… Калі ён выступаў 15.12.2017 на сходзе да стагоддзя тутэйшых органаў дзяржбяспекі (адлік вядзе ад ЧК Дзяржынскага; чаму ўжо ў такім разе не ад «ахоўнага аддзялення» Расійскай імперыі? ;-)), то заявіў: «Вам, нам за мінулае нашых спецслужбаў, чэкістаў саромецца няма чаго. Няма ніякай прычыны… нашы спецслужбы ва ўсе перыяды нашай гісторыі з годнасцю выконвалі свой абавязак, яны былі адданыя прысязе, дысцыпліне і парадку». Ага, асабліва ў 1930-я гады, за Язэпам Вісарыёнычам… Пасля 1954 г. у адной Беларусі давялося рэабілітаваць звыш 200 тыс. чалавек, такія былі «дысцыпліна і парадак».

Як ні дзіўна, цяперашні старшыня КДБ лепей адчувае «нерв мінулага» і не ківае на тое, што «мы не жылі ў той час». Год таму, наведаўшы музей на месцы Акмолінскага лагера ГУЛАГа («АЛЖИР») у Казахстане, генерал-лейтэнант Вакульчык пакінуў мудры запіс у гасцявой кнізе.

Раней я меркаваў, што рэпліка «Рыгорыча» на пытанне земляка «Дзе ж ваша сумленне?» («Дзе было сумленне, там вырас хрэн») была няслушна перададзена або суздром высмактана з пальца. Зараз, пасля таго, як «вялікі гісторык» выпісаў папярэднікам тутэйшых кадэбістаў няпрошаную індульгенцыю, схіляюся да думкі, што пад канец 1980-х так яно ўсё і было. Выходзіць, гадоў ужо з 30 «харызматычны палітык» прабівае днішча за днішчам…

Сумна было праглядаць і вытрымкі з выступу таго самага персанажа на «з’ездзе навукоўцаў» (13.12.2017): «Не будзе выніку, не будзе грошай… Якіх яшчэ вам грошай не хапае?… Скажыце, колькіх з тысяч нашых вучоных-дзяржаўнікаў ведае народ? Дзе яны, гэтыя вучоныя-патрыёты, якія павінны абараніць дзяржаву ў інфармацыйнай вайне?», etc. Чымсьці вось гэта ўсё нагадала лекцыю «таварыша з абкама» перад разумнікамі з салжаніцынскага «У крузе першым». Дзіва што колькасць навукоўцаў у Беларусі зніжаецца прыкладна на тысячу за год – прынамсі падала гэткім імклівым дамкратам у 2011–2016 гг.

Гаркавы гумар ад @mojo_fm: «З’явіліся першыя выявы рэвалюцыйнай батарэі для беларускага электрамабіля, які распрацоўваюць беларускія навукоўцы»

Няхай бы «сонцападобны» прабіваў свае днішчы, але спакушае сваім прыкладам іншых, сярод якіх нямала ідыётаў яўрэйскага паходжання. Пра аднаго такога педагога-дэмагога, якога надта палюбляе газета «Авив» (сёлета прафесар не без гонару за «сваіх» распавёў у ёй, што «ў 1934-1936 гадах на пасадзе наркома ўнутраных спраў БССР знаходзіўся Ізраіль Майсеевіч Ляплеўскі. У 1937-1938 гадах гэтую пасаду займаў Барыс Давідавіч Берман…»), я згадваў у мінулай серыі. Сорам за катаў, якія знішчалі людзей – беларусаў, яўрэяў, ды каго заўгодна? Не, не чулі… Нават фота Б. Бермана ўціснулі ў «Авив», бо, відаць, не менш заслужыўся, чым кампазітар Ісак Любан і музыка Эдзі Рознер. Ну, пасля гэтага «прыгажуна», дапраўды, і стаўленік Берыі, «таленавіты аналітык» Цанава падасца не такім страшным.

Як на мяне, то на фоне «планеты Лукшэйм» (і не пытайцеся, што маю на ўвазе) нават звычайныя беларускія чыноўнікі выглядаюць арыстакратамі. Праўда, гэта не пра двух міністраў інфармацыі з аднаго кубла… Нехта наіўна спадзяваўся, што адна Лілія А. схільная ваяваць з інтэрнэт-выданнямі; дык жа не, у канцы верасня на яе месца прызначылі Аляксандра К., i «вайнушка» прадоўжылася. Па-ранейшаму напалову заблакаванае «Луркамор’е» (там жа ягадзіцы мянуюць папросту жопай, жах-жах!), а 14-15 снежня трапіў пад раздачу і «Беларускі партызан». Зрэшты, ужо 16-га, пасля візіту фронтвумэн «БП» Святланы Калінкінай у мінінфарм, сайт паказаўся ў зоне «.by». Напэўна, рэдакцыя пайшла на кампраміс дзеля ўласнага бізнэсу – адключэнне каментарыяў таксама як бы намякае… Калегам з «KYKY» ў 2015 г. блакіроўка і разблакіроўка не пайшлі на карысць, там дадалося цынізму і паменшала вольналюбства. У любым разе, як бы ні паводзілі сябе медыяменеджары, міністэрскія замнога сабе дазволілі…

Ці спалучаюцца блакіроўкі з намерамі пабудаваць у Беларусі «IT-краіну», дзе будуць усялякія «гаджэты, айфоны ды плафоны»? Леанід Фрыдкін лічыць, што лёгка: «Ёсць такія інвестары, далёка не дурні, якіх акурат і прыцягвае адсутнасць права. Ім значна прасцей заплаціць асобным чыноўнікам сціплы хабар у краінах з прававым нігілізмам, чым выконваць законы ў цывілізаванай краіне і плаціць там падаткі напоўніцу. Якраз лічбавыя ТНК з Ірландыі паперлі, Ганконг і Сінгапур падлучыліся да BEPS, усялякія канальскія і кракадзільскія астравы запхалі ў чорны спіс. Самая пара заняць вакантнае месцейка. А для абарыгенаў застанецца найстражэйшы кантроль з дапамогай IT-тэхналогій».

«Весела» будзе, калі менавіта ізраільцы дапамогуць тут Сямёну Шапіру ды яго шэфу «ўсіх яўрэяў узяць пад кантроль» – абрагочамся… Зважаючы на візіт Эрана Ласера ў Мінск i нядаўні каментарый Ёнатана Брэндэра («мы чакаем прыняцця дэкрэта, нічога іншага нам не трэба»), яны гатовенькія.

Новага міністра інфармацыі РБ займаюць… праблемы расійскай спартовай каманды, адхіленай ад удзелу ў Алімпіядзе праз допінг («проста дзікунства нейкае!»). Ну, а як быў шанец зрабіць добрую справу, выказацца за дошку на былым будынку рэдакцыі часопіса «Штэрн», то Аляксандр К. самаўхіліўся. Колішні прапагандыст «адрасоў яўрэйскай літаратуры ў Беларусі» высунуў уперад намесніка, які адказаў на мой зварот ад 10.10.2017 такой магутнай паперчынай:

Дзякуй, вядома, што па-беларуску, але, паводле дзеючага закона аб зваротах грамадзян (арт. 17), чыноўнікі меліся даць адказ цягам 15 дзён. Толькі звароты, якія вымагаюць дадатковага вывучэння і праверкі, разглядаюцца на працягу месяца – тут жа яўна не той выпадак, падрыхтаваць адпіску можна было і за дзень. Кур’ёзна, што тузаць СМІ, у тым ліку літаратурныя часопісы, міністэрства і яго папярэднікі (Галоўліт ды інш.) ніколі не праміналі, а выступіць за мемарыялізацыю – дзе там!

Іншае міністэрства куды больш годна выглядае ў гэтай гісторыі. Першая намесніца міністра культуры І. У. Дрыга 14.12.2017 падпісала ліст, падрыхтаваны Марыяй Нецвятаевай. Працытую апошні абзац з захаваннем асаблівасцей арыгінала: «Міністэрства культуры падтрымлівае ідэю стварэння мемарыяльнай дошкі на будынку па адрасу: г. Мінск, вул. Рэвалюцыйная, 2б, прысвечанай літаратурнаму часопісу “Штэрн”, і вернецца да разгляду дадзеннага пытання пасля ўнясення мясцовым выканаўчым і распарадчым органам матэрыялаў ва ўстаноўленым заканадаўствам парадку». Гэта яшчэ не перамога, але крок да яе.

Развагі чытачоў на заяўленую тэму:

Пётр Рэзванаў: «Калі яўрэйскі турызм у Сінявокую ўвогуле і ў Мінск у прыватнасці будзе няменшым за Бірабіджанскі (на ўласныя вочы бачыў там маладых французаў), то будзе і дошка (у Бірабіджане на першай рэдакцыі і тыпаграфіі “Бірабіджанер штэрн” вісіць), і сінагогі (прынамсі тыя, што лічацца помнікамі гісторыі і культуры) адрэстаўруюць. Калі не – то таксама, але з большым ціскам на ўпаўнаважаных асоб».

Уладзь Рымша: «Нічога новага не прыдумаем: трэба грошы, – альбо дзяржаўныя, альбо свае… Я магу параіць добрага скульптара, і ён скажа, колькі гэта каштуе. Трэба вызначыцца з памерамі і матар’ялам для шыльды».

* * *

Калі год таму ў Мінску ўзялі пад варту аўтараў расійскага інфармагенцтва, то знайшоўся «палітолаг» Ш. (насамрэч ідэолаг з дыпломам гісторыка), які ў «Комсоправде» выдаў прагноз: маўляў, скора ўсё скончыцца, гэта ціск на Расію, каб знізіла цану на газ. Увесну 2017 г. Лукашэнка з Пуціным больш-менш «утрэслі» цэнаўтварэнне, а тройка публіцыстаў волі так і не пабачыла – выходзіць, не было ў іх сувязі з урадам РФ, дзейнічалі на свой страх і рызыку (маскоўскае МЗС вымаўляла пра іхні арышт нешта абстрактна-няўцямнае – я б не жадаў сабе такой падтрымкі). Сёлета ў экспертызах па справе выявіліся сур’ёзныя хібы. Тым не менш, зараз у Мінгарсудзе ідзе працэс па справе аб «распальванні варожасці» Алімкіным, Паўлаўцом і Шыптэнкам. Я падзяляю пазіцыю Вольгі Карач, выказаную ўчора: «магу не згаджацца з рознымі поглядамі, але адназначна ў турме за іх ніхто сядзець не павінен… [Арыштаваных] трэба як найхутчэй вызваліць і папрасіць прабачэння ў іх ды іхніх родзічаў за сапсаваны год іх жыцця». Праўда, у гэтым жа інтэрв’ю Вольга нанесла лухты: «Пратэстны электарат у Беларусі гаворыць на рускай мове, а беларускамоўныя грамадзяне ніяк не будуць і не могуць уплываць на палітычныя працэсы, якія адбываюцца ў Беларусі, праз сваю малалікасць і пасіўнасць». Экс-дэпутатка Віцебскага гарсавета cамасцвярджаецца за кошт людзей беларускай мовы і культуры… Прыводзіць «левую» статыстыку (маўляў, менш за 1% грамадзян пішуць белмоўныя скаргі), а я прыпомніў, як у час масавага вызвалення вязняў з Акрэсціна ўвесну 2006 г. адзначаў для сябе, хто на якой мове размаўляе. Прыкладна чвэрць пратэстоўцаў гаварыла па-беларуску; карацей, «шклянка напалову поўная».

* * *

Cто гадоў таму ў Менску праходзіў Першы ўсебеларускі з’езд, дзе і «нашы» засвяціліся. Як па гарачых слядах рапартаваў Змітрок Бядуля ў газеце «Вольная Беларусь»: «Прадстаўнік ад жыдоўскага пралетарыяту вітаў з’езд і ўвесь беларускі народ, кажучы, паміж іншым, што тут, на Беларусі, ніколі жыдоўскіх пагромаў не было, што беларускі народ жыў па-суседску з жыдамі і заўсёды адносіўся да жыдоў прыхільней, як усе другія народы Расіі». Што пагромаў ніколі не было, моцна сказана (калі менавіта гэтак было сказана, бо пісьменнік мог выдаць пажаданае за сапраўднае). Іншая рэч, яны ў канцы ХІХ – пачатку ХХ стст. здараліся ў Беларусі радзей, чым на некаторых суседніх землях…

Налета на волю вырвуцца іншыя юбілеі – стагоддзе слыннага знаўцы краснага пісьменства Рыгора Саламонавіча Бярозкіна (03.07.1918, Магілёў – 01.12.1981, Мінск), 125 год з дня нараджэння ідышнага і іўрыцкага паэта Элі Савікоўскага (20.01.1893, Палонка ля Баранавіч – 11.05.1959, Мінск). Спадзяюся, хаця б літмузеі адзначаць…

Кнігі Э. Савікоўскага, якія выйшлі ў Мінску на ідышы і старажытнаяўрэйскай – пад эгідай суполкі «Шах-плюс» (2008, 2009)

Аўтар belisrael.info Анатоль Сідарэвіч так адгукнуўся на маю просьбу прааналізаваць крыніцы 1930-х гг.: «Я так даўно чытаў тыя часопісы і газеты, што засталося толькі агульнае ўражанне: бальшавіцкая ідэалогія. І раптам — канкрэтную дату не назаву — у газеце “ЛіМ” з’яўляецца публікацыя Рыгора Бярозкіна, напісаная ў літаратуразнаўчых тэрмінах. Як сказаў бы класік, прамень святла ў цёмным царстве. Які быў лёс гэтага маладога разумніка, Вы ведаеце. Па вайне наступіла эпоха, якую можна, выкарыстаўшы вобраз Джэка Лондана, назваць “пад жалезнай пятой”. Барацьба лепшага з добрым. Васіль Барысенка сочыць за крытыкамі і кіруе літаратуразнаўствам, а за імі сочыць Васіль Бурносаў, уласны карэспандэнт, калі не памыляюся, “Правды” (“для доносов и разносов существует В. Бурносов”). Адраджэнне крытыкі і літаратуразнаўства пачалося пасля ХХ з’езду КПСС. Бярозкін і Адамовіч (Алесь) — самыя яркія зоркі. Іх аўтарытэт быў высокі. Няздары моцна нерваваліся, калі гэтыя аўтары не згадвалі іхнія творы, маўчалі пра іх творчасць».

Ужо чвэрць стагоддзя ў Ізраілі жыве ўдава Р. Бярозкіна – Юлія Міхайлаўна Канэ, таксама не апошні чалавек у беларускім літаратурным свеце. Летась яна выступіла з вялікім, удакументаваным нарысам пра мужа.

Вольф Рубінчык, г. Мінск

18.12.2017

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана  18.12.2017  21:21

М. Акулич о еврейском Бобруйске

Если бы вы имели счастье родиться в Бобруйске, вы бы поняли, что такое Театр. А что такое Театр? Это всё, как в Жизни, только чуть-чуть красивее… Бобруйск жить не мог без ярких, многоцветных декораций. Бобруйск любил красить небо в цвет Мечты, трав — в цвет Любви, а дома — в цвет Надежды. Население города составляла неповторимая театральная труппа — балаголы и сапожники, портные и медики, столяры и парикмахеры, извозчики и портные, ассенизаторы и сумасшедшие…

(Леонид Коваль, «Стон»).

СЛАВНЫЙ ЕВРЕЙСКИЙ ГОРОД БОБРУЙСК

Бобруйск многие считают городом еврейским. Почему? Просто так вышло. К нему зачастую относятся, как к своеобразной достопримечательности страны. Когда-то в нем доля евреев достигала чуть ли не максимального значения в Беларуси, и именно Бобруйск ассоциировался с пресловутой “чертой оседлости”. В то же время, когда это оказалось возможным, евреи стали этот город покидать: они массово уезжали в другие города и страны.

Как бы то ни было, еврейского духа этот замечательный город не лишился. Почти все посещающие его люди отмечают, что в городе витает этот дух. И это не случайно: во времена Российской империи евреев в Бобруйске было куда больше, чем белорусов и русских. Поэтому город называли (и продолжают иногда называть) белорусской Одессой.

Сейчас евреев в Бобруйске значительно меньше, но их доля и поныне довольно высока.

Дом купчихи

Бобруйск имеет многовековую богатую историю, он считается одним из самых красивых и старых белорусских городов. Он располагается на берегу крупной реки Березины в том месте, где в нее впадает небольшая речка Бобруйка, название которой и дало названию Бобруйска.

Бобруйск называли и Бобровском, и Бобруевском, и Бобрусеком. Разумеется, всё это – в честь бобров, которые в изобилии водились в реке Березине.

В Бобруйске поставлено немало памятников “знатному бобруйчанину”, бобру (на фото – один из них). Город окружали леса, и древесина их активно использовались при производстве корабельных мачт, запечатленных и в гербе города.

Со временем еврейское местечко превратилось в преимущественно еврейский город, в котором рождалось и проживало немало прекрасных людей. Среди них были и выдающиеся балагулы с Инвалидной улицы, и приличные писатели.

Эфраим Севела

Если одесские легенды создавал Бабель, то бобруйские легенды — Севела. У Севелы Бобруйск — нечто вроде мифического пространства, населенного невероятными персонажами.

Жизнь героев Инвалидной улицы, которую описал Севела, во многом напоминает жизнь бабелевской Молдаванки: это существование в необычном мире, своеобразный карнавал с невиданными, гиперболизированными чертами героев. Правда, евреи Бобруйска называли извозчиков «балаголами», а евреи-одесситы предпочитали использование слова «балагул» или «биндюжник». Кстати говоря, именно одесситы начали «мифологизировать» Бобруйск (вспомним Ильфа и Петрова, написавших «Золотого теленка»).

Бобруйск действительно был (и остается) высококультурным, великолепным местом. Если взглянуть на состояние этого города в 19 веке, то можно понять, почему белорусское еврейство считало его центром своей политической и культурной жизни. В городе жило множество гаонов, в нем родились знаменитая «бабушка» еврейской мемуаристики, писательница Паулина Венгерова, такие литераторы, как Иосиф Тункель, Леонид Коваль, Давид Шимонович, а также художники – Моисей Ашкенази, Исаак Давидович, Абрам Рабкин и многие другие. В этом городе родились артист Исидор Болотин (его еще называли Израилем Болотным); скрипачи Лев Горелик и Самуил Основич.

Среди евреев Бобруйска множество смельчаков и специалистов в разных сферах.

Соломон Горелик

Город — малая родина единственного в мире летчика, совершившего 4 тарана в воздухе, Героя Советского Союза Соломона Горелика. Этот город является родиной генетика Израиля Агола (оставил воспоминания о детстве в Бобруйске), историка Самуила Лозинского, экономиста Абрама Лурье, философов Семена Вольфсона, Бернарда Быховского.

В Бобруйске родились многие политические деятели, как местного значения (известны имена Шепшла Ходоша, Фишла Каменского, Нисона Кацнельсона), так и более масштабного (Берл Кацнельсон, Кадиш Луз/Лозинский, Абба Ахимеир). До революции 1917 г. в городе было много ешиботов, где трудились выдающиеся раввины, известны имена Гилела из Парич, Шмарьяу-Ноаха Шнеерсона (внука Цемаха-Цедека), Рафаэла Шапиро, Шломо Зевина и др. Некогда в городе жил раввин, которого звали Борух-Мордехай Эттингер. О нем рассказывалось множество майс, например, такая:

«Возле дома, где проживал рабби Мордехай, была огромных размеров лужа, которая никогда не высыхала. Когда у него спрашивали, почему эта лужа не высыхает, он объяснял: ‘’Всевышний представлял Адаму разных мудрецов. Когда очередь дошла до меня, увидевший меня Адам сплюнул и спросил: «Но разве это мудрец?» После этого подле моего дома и появилась постоянная лужа, которой никогда не суждено было высохнуть».

ИСТОРИЯ БОБРУЙСКА КАК “ЕВРЕЙСКОГО ГОРОДА”

Первые упоминания о Бобруйске относятся к середине 14-го столетия. Городом в то далекое время владел Скиргайло, минский князь и сын князя Гедимина (князя Литовского). Но если отталкиваться от археологических находок, то можно констатировать, что еще в 5-м веке в здешних местах жили люди.

К середине 17 века Бобруйск пришел в упадок из-за бесконечных нападений врагов. Город всё более походит на небольшое по размеру местечко.

В 1793 году после повторного раздела Речи Посполитой местечко Бобруйск отходит к Российской империи. Вскоре, в 1795 году, оно становится уездным центром, то есть вновь обретает статус города.

История евреев Бобруйска традиционно выводится с первого о них письменного упоминания, с 16 столетия. Они арендовали таможни (мыты) и имели исключительное право на откупы (право на сбор налогов и продажу определенного товара). В 1776 году в городе насчитывалось всего 390 евреев.

Когда город стал частью Российской империи, число проживавших в нем евреев увеличилось. Если в 1808 году в нем было всего-навсего 504 еврея, то в 1861 году их численность уже превышала 8860. Согласно проведенной в 1897 году Всероссийской переписи населения, в Бобруйске доля еврейского населения составляла 60 процентов, их было 20760 человек.

Конец 19-го – начало 20-го веков – время расцвета бобруйской еврейской общины. Евреи шили одежду, занимались торговлей сельскохозяйственной продукцией, сплавом леса. В то время Бобруйск считался одним из важнейших центров еврейской религиозной жизни на белорусских землях. В нем издавалась еврейская религиозная литература (издательство Я. К. Гинзбурга вплоть до 1928 года печатало иудейские молитвенники и религиозные труды).

В 1917 году в Бобруйске было 42 действующие синагоги.

Страшным для евреев и многих иных бобруйчан, да и всей Беларуси, стало время Великой Отечественной войны. Город немецкие захватчики захватили 28 июня 1941 года. Вскоре они создали в нем два гетто, узниками которых оказались 20 тысяч представителей еврейского народа. Немецкие нацисты и их местные помощники уничтожили в то время около 3,5 тысяч людей еврейской национальности. Осенью 1941 года за два сентябрьских дня (6 и 7 числа) нацисты расстреляли 20 тысяч бобруйских евреев. Некоторые узники гетто все-таки сбежали к партизанам.

Местные жители никогда не должны забывать ноябрь 1941 года, когда нацисты расстреляли еще более 14 тысяч бобруйчан-евреев. В память о жертвах недалеко от города был возведен мемориальный комплекс (в деревне Каменка).

После завершения Великой Отечественной войны снова началось переселение евреев в Бобруйск, численность их постепенно росла. В 1959 году в Бобруйске уже жило порядка 16 тысяч “лиц еврейской национальности”.

1970-80-е годы были временем массовой эмиграции бобруйских евреев в Канаду, Израиль, Австралию, США, Германию. Однако в 1988 году все же началось восстановление бобруйской еврейской общины: в октябре того года появилось общество любителей еврейской культуры. Позже в городе открылись благотворительная организация “Хесед”, синагога. Некоторое время еврейская община выпускала газету «Гешер».

Евреи прекрасного города сегодня продолжают развитие своих традиций, корни которых – в далеком прошлом. В численном выражении евреев-бобруйчан уже не очень много. Однако они все же есть, живут и помнят свои корни, чтут свои традиции, любят свою богатую древнюю культуру.

ЗНАМЕНИТЫЙ ЕВРЕЙ-БОБРУЙЧАНИН ЭФРАИМ СЕВЕЛА

С лета 2016 г. в самом центре Бобруйска стоит памятник киносценаристу и писателю Эфраиму Севеле (Ефиму Драбкину). Будущий писатель родился в 1928 году на улице под названием Инвалидная (ныне это улица Энгельса). Прошедший войну в качестве «сына полка», Драбкин учился в БГУ (журналистское отделение филфака); одновременно с ним, кстати, учился еще один знаменитый белорусский деятель, Алесь Адамович. Работал Драбкин с «Мосфильмом» и “Беларусьфильмом”, активно помогал движению евреев, боровшихся за получение права выезда из Советского Союза. Сам он вначале выехал в Израиль, а позднее – в Соединенные Штаты.

В эмиграции Ефим подписывался псевдонимом Эфраим Севела и посвятил себя написанию многочисленных книг, например: «Остановите самолет — я слезу», «Попугай, говорящий на идиш», «Моня Цацкес — знаменосец», «Почему нет рая на Земле». Книги эти, как и созданные по ним фильмы, популярны как в Беларуси, так и в мире.

Севела в своих произведениях главным образом отражал жизнь евреев – в довоенном Бобруйске и в эмиграции, во время Великой Отечественной войны. В “перестройку” у Севелы появился шанс снимать фильмы в Москве, поэтому он переехал в Россию. Там и завершился в 2010 году его земной путь.

Памятник Севеле был поставлен в День города на деньги, пожертвованные жителем Бобруйска Александром Преснецовым и уже американскими бобруйчанами Геннадием Рабкиным и Феликсом Цупруном. В качестве автора проекта выступил бобруйский скульптор Иван Данильченко.

Когда обсуждались проекты памятника, то бобруйчане выбрали проект, в котором должен был фигурировать попугай на кинокамере (намек на «Попугая, говорящего на идиш»). Однако госкомиссия утвердила вариант с голубями. В итоге же ни голуби, ни попугай на памятник не попали, осталась лишь кинокамера: ее-то и фотографируют сегодня жители Бобруйска и его гости.

Рядом с памятником на вентиляционной трубе поместили цитату из «Легенд Инвалидной улицы»: «Теперь она переименована в честь Фридриха Энгельса — основателя научного коммунизма, и можно подумать, что на этой улице родился не я, а Фридрих Энгельс».

Очень жаль, что властям Бобруйска и Беларуси важнее не являющийся уроженцем города коммунист Энгельс, чем прославивший славный белорусский город человек, служивший своей родине верой и правдой. Для Беларуси и Бобруйска было бы предпочтительнее, чтобы улица была переименована и стала улицей Драбкина (или Эфраима Севелы).

Маргарита Акулич для belisrael.info по материалам bobr.by и др. источникам

Опубликовано 28.06.2017  18:20

Беседа с писателем Давидом Шульманом – ч. 2-я (на белорусском)

ГУТАРКА З ДАВІДАМ ШУЛЬМАНАМ

(заканчэнне, пачатак тут).

  1. Барысаў, ідыш, продкі, кампартыя…

У Вас многія творы пра Барысаў, Ваша юнацтва…

– Натуральна – кожны літаратар піша пра сябе і тое, што перажыў.

Калі прыязджаеце ў Беларусь, то Барысаў штораз наведваеце?

– Вядома, там жа пахаваны бацька, дзед з бабуляй, цётка… Учора я там быў, прывёў магілы ў парадак. Гэта галоўнае, дзеля чаго я прыязджаю сюды: наведаць бацьку, «адчытацца» перад ім. Маці ж пахавана ў Эйлаце. Сем гадоў таму…

У Барысаве засталіся яшчэ родзічы?

– Нікога. Некалькі чалавек ёсць знаёмых… Летась была прэзентацыя ў барысаўскім доме-музеі Каладзеева маёй кніжкі «З вялікай літары Б.», дарэчы, там пра маю былую суседку. Вялікая літара «Б» – гэта Беларусь, Барысаў, Берагавая… і Бенянсон Блюма Беркаўна.

Дзе зараз сябе лепей адчуваеце – у Барысаве ці ў Эйлаце?

– У Эйлаце. Мне і Мінск цяпер бліжэй, чым Барысаў. А Барысава мне малавата: пасля Эйлата – такая правінцыя з нізкім небам… Хаця горад і вялікі, ехалі ўчора доўга на машыне па вуліцы Гагарына, мясціны знаёмыя. Але гэта ўжо не маё. Маё – мінулае, а пра сённяшні Барысаў я не змог бы напісаць. Штораз, калі наведваю яго, дзіўлюся, як я тут жыў… Гэта ўжо не той горад.

За беларускімі навінамі сочыце?

– Кожны раз, як вяртаюся з работы, гляджу ў аўтобусе. Маю доступ у інтэрнэт праз тэлефон. Праглядаю некалькі недзяржаўных сайтаў, яны больш цікавыя, разняволеныя… Мяне не цікавіць афіцыёз – ні беларускі, ні расейскі. Я не гляджу расейскае тэлебачанне, усе гэтыя шоў пра лідэраў, байкі пра палітыку… Мне цікавейшае жыццё звычайнага чалавека.

– Ізраільскай палітыкай, пэўна, таксама ніколі не цікавіліся?

– Чаму, нейкі час нават сам займаўся палітыкай у Ізраілі. Гэта было ў першыя гады, калі мы прыехалі: стваралася партыя на чале са Шчаранскім («Ісраэль ба-алія»), дык я быў у горадзе лідэрам… Гады два. Мяне ў той час віншавалі з днём народзінаў вядомыя палітыкі, зараз адзін з іх – старшыня Кнэсету (Юлій Эдэльштэйн). Маю шмат фотак, дзе зняты з ім, са Шчаранскім, з іншымі… Я ўдзельнічаў у з’ездах, ездзіў на іх з Эйлата. Але зразумеў: палітыкай павінны займацца людзі, для якіх гэта сэнс жыцця. У мяне ж было проста жаданне дапамагчы расейскамоўнай абшчыне ўзняцца, пісаў у мясцовыя выданні пра гэта. А потым шкада стала часу… Мне лягчэй сесці, напісаць кнігу.

– Вы ж былі і старшынёй аб’яднання выхадцаў з Беларусі ў Эйлаце?

– Быў гадоў 8-10, а цяпер суполка распалася… Прымаў дэлегацыі з Беларусі. З Мінска прыязджалі – два чалавекі, чатыры, шэсць… Я іх сустракаў, паказваў горад. Звычайна гэта былі чыноўнікі, якія займалі добрыя пасады. Дарэчы, мы пасябравалі, сябруем дагэтуль з некаторымі. Мяне і сям’ю сястры не цікавяць пасады – яны былі ў нас, прыязджалі як чыноўнікі, але сустракаліся як звычайныя людзі. Мяне цікавіць, які ён побач са мной, а не на працы.

У суполку ўваходзіла чалавек 80. Мы ўздымалі чарку… Адзначалі яўрэйскія святы з беларускім прысмакам… Размаўлялі пра Беларусь, хто адкуль, хто чым займаецца. Збіраліся звычайна ў якой-небудзь рэстарацыі… Мелі патрэбу ў «абшчэнні».

– Як жа суполка распалася?

– Сама сабой. Людзі сталі жыць лепей, але шмат часу працаваць, іх ужо цягнула дахаты, больш часу пабыць са сваёй сям’ёй…

– Калі цяпер захоча прыехаць госць з Беларусі, які пра Вас не ведае, як яму знайсці «ізраільскіх беларусаў» у Эйлаце?

– Трэба зайсці ў сеціва, там ёсць адрасы кіраўніцтва… Калі трэба, мы прымем. Займаюся гэтым ужо не як лідэр, а як ватык, чалавек, які даўно жыве ў Ізраілі. 25 год прамільгнулі хутка, як, зрэшты, хутка праходзіць усё жыццё.

– Вы адчуваеце сябе часткай Ізраіля?

– Канешне.

– І прэзентацыі Вашых кніг у Ізраілі адбываліся?

– Былі. Але не на Іерусалімскім кніжным кірмашы – гэта далёка. Эйлат ад Іерусаліма – мінімум 4 гадзіны язды. У мясцовых установах, у кнігарні былі сустрэчы…

– Каго чытаеце з ізраільскіх пісьменнікаў?

– Меіра Шалева – у цудоўных перакладах.

– У перакладах нешта губляецца… Вы маглі б і на іўрыце?

– Можа, і губляецца, але Шалева перакладаюць шмат гадоў, вядомыя перакладчыкі… У арыгінале я магу не зразумець усіх нюансаў. Цяжкавата ўсё ж – на іўрыце я магу невялікае апавяданне прачытаць, ну а раманы… Не ў мае гады!

– А што б вы параілі ў Шалева?

– Усё, што тут даступна.

– Падазраю, што Этгара Керэта на беларускую больш перакладалі…

– Так, бо ў яго пераважна кароткія апавяданні. Ён – іншы пісьменнік, не зусім мой, а вось Шалеў – мой пісьменнік. І ў яго шмат раманаў, амаль усе звязаны з Расіяй, Беларуссю, Украінай…

– Апошнім часам культурныя сувязі, выглядае, мацнеюць: прыязджалі Ёнатан Барг, той жа Керэт… Відавочна, з дапамогай пасольства Ізраіля. Вас запрашалі?

– Не.

– А хацелі б, каб Вас пасольства запрасіла?

– Звычайна на маіх прэзентацыях прысутнічаюць людзі з пасольства. Мінулым разам, дый раней, былі адказныя за культуру, я дарыў ім кніжкі свае… Але пакуль, напэўна, я не такі вядомы. Можа, справа і ў тым, што яны зацікаўлены прадстаўляць тут карэнных ізраільцян.

Дык і Вы ўжо, бадай, «карэнны» – 25 год у Ізраілі. Што прапанавалі б для публікацыі ў інтэрнэце з новай кнігі «Особое женское состояние»? Можа, кароткія дыялогі?

– Там ёсць і эратычныя…

259 260

– Мы ж не цэнзурны орган! А ці прадаюцца зараз вашы кнігі ў Беларусі?

– Патрошкі, «а бісэлэ».

– Мая настаўніца Пніна Мелер любіць паўтараць: «а бісэлэ, а бісэлэ – вэрт а фулэ шысэлэ!» У кнігах Вашых многа слоў і выразаў на ідышы – як з гэтай мовай у аўтара?

– Разумею амаль усё. Ужываю мову на працы – ёсць там некалькі чалавек, з якімі я размаўляю на ідышы. Гэта не выхадцы з нашых краёў – з Румыніі…

– То бок ідыш яшчэ даволі папулярны ў Ізраілі… Ці не «яшчэ», а «ўжо»?

– Так, «ужо»… З кожным годам становіцца больш папулярным. Пасля шматгадовага занядбання многія зноў пачалі размаўляць на ім, ладзяцца курсы…

– А ў Вас ідыш ад маці? «Мамэ-лошн»?

– Ад бацькоў. У нас гаварылі дома, так што і я, і сястра вывучылі мову. Размаўляем мы зараз няшмат, але калі трэба, каб ніхто не «паняў», то мы з сястрой гутарым на ідышы! Ні дзеці, ні яе муж нічога не разумеюць… Або калі па тэлефоне трэба нешта сказаць, каб не падслухалі…

– У Барысаве Вашага юнацтва былі месцы, дзе размаўлялі на ідышы?

– Паўсюдна! Усе размаўлялі, не баяліся. На вуліцах ішлі, у парках сядзелі, размаўлялі. Праўда, у аўтобусах – не. Тыя, з кім я жыў побач, прыходзілі да нас, да бацькоў, размаўлялі… Гэта былі людзі, якія нарадзіліся яшчэ ў 20-я, 30-я гады, у якіх ідыш быў карэнны, мова, з якой яны нарадзіліся. А вось большая частка пасляваеннага пакалення – ужо не гаварыла.

– У Вас ідыш такі застаўся…

– Правільна, таму што побач былі дзед з бабуляй, суседзі… Мы круціліся ў гэтай атмасферы ідышскай. Бацькі выпісвалі часопіс «Савеціш Геймланд», чыталі. Я нават прывёз тры нумары ў Ізраіль, яны ляжаць у маёй кладоўцы.

– Дзед з бабуляй – яны з Барысава?

– Не, дзядуля са Свіслачы, гэта Магілёўская вобласць, Асіповіцкі раён, пад Бабруйскам. Бабуля – з Лапіч.

Якое жыццё яны пражылі?

– Вельмі кахалі адно аднаго. Дзядуля быў сплаўшчыкам – такая габрэйская спецыяльнасць. А бабуля дома, займалася дзецьмі. Раней-та жанчыны не працавалі.

А бацька мой – з Бабра, маці – са Свіслачы. Бацька ваяваў у фінскую, вызваляў Заходнюю Беларусь у 39-м годзе. Усё на зборы яго цягалі. Казаў: «Толькі валасы адрастуць – зноў на зборы!» Так ён папаў на фінскую, а потым – на Вялікую айчынную. Медалі яго ў мяне, я цішком вывез, тады цяжка было вывозіць узнагароды…

Сам я не служыў у арміі, але быў на зборах – 4 месяцы. Але я іх добра адбыў – сакратаром партыйнай арганізацыі гэтай часці. Партыйны чалавек… Уступіў у КПСС у 1970 г. – да 100-годдзя нараджэння Леніна.

– Верылі ў ідэі ці кар’еру хацелі зрабіць?

– Не тое што кар’еру, а быў заідэалагізаваны, як усё грамадства.

– То бок усё-такі верылі?

– Мне здавалася, што з партыяй можна лепей зрабіць… Вядома, расчараваўся. Хутка? Не, не вельмі. Жыў звычайным жыццём… Калі ад’язджалі мы, выходзіў з партыі, дык парторг сказаў: «ты не хадзі на сход, каб табе не было непрыемна, давай сюды білет».

– У 1991-м было яшчэ так строга? Ужо ж нібы развальвалася ўсё…

– Я ж выязджаў з Савецкага Саюза. Развальвалася, але была партыйная арганізацыя, яшчэ людзі карміліся з КПСС. Здаў я білет, інакш мяне не выпусцілі б…

– Вы ж і бізнэсам у СССР займаліся?

– Так, меў кааператыў, ён называўся «Время», гэта быў шоў-бізнэс у Барысаве… Тое, што апісаў у кнігах, – усё праўда.

Ад’ехаў – усё скончылася. Нейкі час я хацеў у Ізраілі бізнэс прадоўжыць, але потым падумаў, што мне будзе цяжка, іўрыта яшчэ не было…

– Што б Вы пажадалі нашым чытачам?

– Каб прыйшлі на прэзентацыю 27 чэрвеня ў Мінску!

– Добра, а як наконт больш глабальных зычэнняў?

– Я чалавек не глабальны, хутчэй «лакальны». Што называецца, «не чапайце мяне – і я вас чапаць не буду».

– Усё ж нямала ведаеце, бачыліШто можна зрабіць, каб наш свет стаў лепшым?

– Кожны хай займаецца сваёй справай, добра робіць гэтую справу, думае пра сваіх, дбае ў першую чаргу пра сваю сям’ю. Больш увагі сваім родным, таму што ўсё мінае, яны зыходзяць, і тады адчуваеш сябе вельмі кепска.

– А менавіта ў Беларусі – што можна змяніць?

– Я зацікаўлены, каб людзі жылі добра, каб у іх усё было…

– І «мірнага неба над галавой»?

– Якраз мне здаецца, што не трэба грамадзян палохаць канфліктамі, што вакол ворагі: маўляў, яны вінаваты, што чагосьці не хапае… Ворагі наўкол толькі ў Ізраілі, і гэта дужа непрыемна, але тым не менш мы жывем, працуем…

– Вы прыязджаеце ў Беларусь з 1994 г. – нешта змянілася да лепшага?

– Ну, вядома, новыя будынкі з’явіліся прыгожыя. Потым, мне здаецца, людзі сталі больш упэўненыя ў сабе.

– Але вы не хацелі б тут жыць…

– Не, я ўжо проста не змагу. Я чалавек вольны, незалежны.

– У Беларусі не зусім вольна?

– Не хацеў бы ўлазіць у гэтыя праблемы. Але Алексіевіч мудра выказалася наконт дыктатуры… У яе быў добры настаўнік – Алесь Адамовіч. Не заўсёды я з ёй згодзен, але кожны мае права на памылкі, на іншы пункт гледжання.

– Пасля таго, як Святлане Аляксандраўне прысудзілі Нобеля, у Ізраілі сталі лепей ведаць пра Беларусь?

– Так, лепей. Я прыйшоў на работу, а мне кажуць: «Твая ўзяла прэмію». Да таго ж яна прыязджала ў Ізраіль пасля гэтага, я чытаў інтэрв’ю з Алексіевіч у нашай газеце.

* * *

У Лявона Баршчэўскага, які год таму ўзяў слова падчас прэзентацыі кнігі Давіда Шульмана, творчасць Давіда выклікала асацыяцыі са Змітраком Бядулем ды Ісакам Бабелем. На мой густ, Д. Шульман усё ж бліжэй да Бядулі: сентыментальнасцю, самавызначэннем «габрэйскі беларус», практычнасцю ў асабістых справах ды некаторай наіўнасцю ў грамадскіх… У нечым яго няхітрыя гісторыі нагадваюць творы Эфраіма Севелы. Шкада, што ў літаратуры Ізраіля мой суразмоўца, носьбіт беларускай мовы і культуры, застаецца адзінцом. Пакуль?

Падрыхтаваў Вольф Рубінчык для belisrael.info

Мінск, 22.06.2016.

Апублiкавана 23 чэрвеня 2016  11:17

Водгук ад нашага пастаяннага мінскага чытача Алеся Рэзнікава (24.06.2016):

Упершыню пазнаёміўся з Давідам Шульманам на прэзeнтацыі 11 чэрвеня 2013 г. у Кнігарні логвінаЎ. Ён прэзентаваў кнігі прозы “Баскетболистка з улицы Жданова” і “Дзе ўзяць крыху шчасця”. Прыйшоў крыху раней, нават трошку паразмаўлялі, як быццам бы даўно былі знаёмыя. На прэзентацыі былі пісьменнікі Уладзімір Арлоў і Уладзімір Някляеў. Атмасфера была вельмі цёплая і хатняя. Кніжкі я набыў і даваў пачытаць розным людзям. Расказы філасофска-іранічныя з элементамі лёгкага эратызму. Разам з тым ёсць грамадзянская пазіцыя і любоў як да Беларусі, Барысава, так і да Ізраіля і Эйлата… Другі раз быў на прэзентацыі 17 чэрвеня 2015 г., Давід Шульман мяне адразу пазнаў. Я падзяліўся уражаннямі з маёй паездкі ў Ізраіль (быў у каталіцкай пілігрымцы ў верасні 2013 г., нават 2 дні былі ў Эйлаце – праўда, не ведаў, што пісьменнік таксама там жыве). Набыў кніжку “З вялікай літары Б”, прачытаў, потым падарыў Адзе Эльеўне Райчонак. Дзякуй за ўвагу. Алесь.

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (9)

У беларуска-ізраільскіх адносінах – адноснае зацішша. Тэлевядучы з БТ згойсаў у Ізраіль па халяўнай праграме «Тагліт» і расказаў гаспадарам, што ў Беларусі «ідэальна чыста» – вучыцеся, пацаны! Святлана Алексіевіч на лекцыі ў Тэль-Авіве (7 лютага) зноў і зноў паўтарала свае мантры. Бібі з урадавага мястэчка, чухаючы палыселую патыліцу, чытае Сары нанач пісьмы «за» і «супраць» ліквідацыі пасольства ў Мінску. Тым часам выхадцы з сінявокай у Зямлі Абяцанай шамэраць, мэтапэляць, нікаёняць, пякуць мацу, ходзяць на рынкі, у сінагогі і бардэлі (а некаторыя, як Бора Ш., нават запісваюць альбомы з музычнымі трэкамі, якія няможна слухаць без навушнікаў) ды паплёўваюць на існаванне самой «праблемы пасольства». Як вядома, у жніўні 2003 г. у Іерусаліме адбылася дэманстрацыя (мітынг?) супраць рашэння ўраду Шарыка Арона… пардон, Арыка Шарона. Нагадаю аб гумарной справаздачы аднаго з арганізатараў, Пекера Гены. Яе і цяпер можна знайсці на форуме Аб’яднання выхадцаў з Беларусі ў Ізраілі, даю ў перакладзе з пэўнымі скаротамі:

 

Было каля 200 чалавек – чалавек 150 на месцы правядзення і чалавек 50 спрабавалі нас знайсці. Знайшлі самыя настойлівыя, у т. л. Элі Валк, я, Міхаілы Левіт і Хейфец, Лідзія Ратнер і інш. Дэманстрацыя заказвалася насупраць канцылярыі кіраўніка ўраду, побач з Садам Руж, але гэтае месца саступілі больш апантаным, па-мойму, друзам. А нас, як людзей інтэлігентных, адправілі па дыяганалі… бліжэй да Яўрэйскага ўніверсітэта. На нас глядзелі зацемненыя вокны будынка, як нехта з’едліва заўважыў, напэўна, туалеты 🙂

Агулам мітынг удаўся. Выступала кіраўніцтва аб’яднання выхадцаў з Беларусі ў Ізраілі ў асобе Льва Зусмановіча і Міхаіла Альшанскага пад ухвальныя воклічы з натоўпу… Не было ніводнага прадстаўніка ні ад кіраўніка ўраду, ні ад міністэрства фінансаў і МЗС. Чуліся заклікі падтрымліваць на выбарах толькі тых, хто нам дапамагае. Прыводзіліся лічбы: 170 тыс. выхадцаў з Беларусі тут і 70 тыс. яўрэяў у Беларусі. Успаміналіся імёны выхадцаў з Беларусі з былога і цяперашняга кіраўніцтва Ізраіля, уключаючы беларускія карані Арыэля Шарона.

Не застаўся без слова Элі Валк, першы пасол Ізраіля ў Беларусі. Заклікаў цвяроза глядзець на рэчы, асудзіў крыкі пра генацыд, расказаў пра сваю працу на пасадзе пасла, калі пачынаў з пакоя на 8-м паверсе і дайшоў да памяшкання 400 метраў з 20 супрацоўнікамі, гаварыў пра важнасць існавання пасольства ў Рэспубліцы Беларусь пры цяперашнім аўтарытарным рэжыме. Казаў, што важна назіраць за тым, што адбываецца ў Беларусі, знутры, і не кідаць на волю лёсу яўрэйскую абшчыну Беларусі.

І, вядома, рэй вяла Марына Салодкіна, адзіная з членаў Кнэсета, хто прысутнічаў на нашым мітынгу. Яна прамаўляла самавіта і па сутнасці, а сонца было ў зеніце, таму міласэрныя пенсіянеры то давалі ёй парасон для абароны ад сонца, то забіралі назад. Паведаміла нам, што так гэтага не пакіне, што яе канцылярыя ўжо адправіла пісьмы Арыэлю Шарону, Бібі Нетаньягу і Сільвану Шалому… У фінале сваёй прамовы М. Салодкіна заклікала стварыць камітэт барацьбы супраць закрыцця пасольства і слаць пісьмы, не саромеючыся, па-руску, проста на адрас: Іерусалім, канцылярыя галавы ўраду, Арыэлю Шарону.

Таксама выступалі старшыні аддзяленняў аб’яднання ў Ашдодзе і Рышон ле-Цыёне Ісаак Цфасман, Эдуард Фрыдман… А потым народ, стомлены сонцам, перайшоў у цень у чаканні аўтобусаў, дзе прадоўжыў вяшчаць Элі Валк, а там яго за гэтым заняткам фатаграфаваў Міхаіл Левіт. Спадзяюся змясціць тут фота з мітынгу, якія мне абяцаў пераслаць на e-maіl Барыс Беразоўскі з Петах-Тыквы, гаспадар рускай лазні (а я думаў, ён у Лондане 😀 ))

 

Справаздача навявае лёгкую настальгію. Некаторых ужо няма (Шарон, Салодкіна…), а некаторыя адышлі ад грамадскіх спраў. Б. Беразоўскі пасля 20 ізраільскіх гадоў вярнуўся ў Мінск і замест лазні адкрыў на вул. Суражскай фалафель-бар – «першы яўрэйскі фаст-фуд». Не ўсе водгукі аднолькава пазітыўныя, скажам асцярожна, і з «сецівам фалафельных» пакуль не надта атрымліваецца… Ды добра ўжо тое, што бізнэсовец не паўтарыў лёс свайго поўнага цёзкі. М. Альшанскі кіруе Аб’яднаннем ужо звыш 10 год (пасля смерці Л. Зусмановіча), і я сумняюся, што ў 2016 г. гэтая суполка здольна выставіць на мітынг нават трыццаць трох багатыроў, а не тое што 200.

У гэтыя лютаўскія дні згадаў яшчэ адзін гістарычны факт: акурат паўстагоддзя таму ў Маскве ішоў «працэс Сіняўскага-Даніэля». У чэрвені 1991 г. мы, група беларускіх шахматыстаў, вярталіся з турніру ў балгарскай Албэне. Балгарыя пачала аджываць пасля Жыўкава, але везці з яе асабліва не было чаго, і я купляў кнігі, made in the USSR. У кнігарнях іх чамусьці было шмат, у тым ліку і такіх, якія ў Мінску трапляліся рэдка. Можна было плаціць левамі, зыходзячы з цаны, пазначанай на вокладцы ў рублях: так я набыў зборнік Яўгена Замяціна «Мы» (1990 г. выдання, 5 леваў), «Цану метафары» (1989 г., 2 левы 70 стацінак) – так-так, гэтую самую, толькі ў чорным пераплёце… Апошняя кніга – зборнік матэрыялаў пра вышэйзгаданы працэс 1966 г., дапоўнены творамі асуджаных – і цяпер стаіць у мяне на паліцы, час ад часу ў яе зазіраю. Упершыню ж я прачытаў яе недзе пад Русе і быў уражаны тым, што нядаўна, не ў сталінскі час, людзей адпраўлялі ў турмы-лагеры за літаратуру. А яшчэ ўразіўся – і захапіўся, як можа захапіцца 14-гадовы падлетак – тым, што аўтары, Мікалай Аржак (Даніэль) і Абрам Тэрц (Сіняўскі) не абміналі тэму сэксу.

Cпадчына Сіняўскага, на мой густ, перанасычана моўнымі выкрунтасамі – творы Даніэля «ўстаўляюць» лепей. Асабліва спадабалася мне кароткая антыўтопія «Гаворыць Масква» пра «Дзень адкрытых забойстваў», нібыта аб’яўлены ў СССР 1960 г. паводле «Указу Вярхоўнага Савета». Адны ўхваляюць, іншыя хаваюцца… Галоўны герой Карцаў (!) спрабуе абараніць хоць кагосьці, хоць сваю душу – і атрымлівае перамогу. Жора Оруэл адпачывае.

За сваю «антысавецкую» сацыяльную фантастыку Даніэль у 1966 г. атрымаў 5 гадоў зняволення, Сіняўскі – 7. Рэабілітавалі іх толькі ў 1991 г. Ускосна пацярпеў ад працэсу і Алесь Адамовіч, які не падпісаў калектыўны зварот з ухвалай прысуду.

Daniel_Sinauski

Злева – Ю. Даніэль, справа – А. Сіняўскі. images.myshared.ru

Калі не памыляюся, то «Гаворыць Масква» на беларускую не перакладалася – а шкада, бо для нашых палясцін аповесць актуальная. Працытую хіба аўтарскі пасыл з перадапошняга абзаца: «Я іду і кажу сабе: “Гэта – твой свет, тваё жыццё, і ты – клетка, часціна яго. Ты не павінен дазваляць запалохаць сябе, і праз гэта – ты ў адказе за іншых”». Многа ў нас і «левых мастакоў», якія, будзь заўтра абвешчаны Дзень педэраста, адразу возьмуцца за пэндзлі і будуць «паказваць рост гомасексуалізму ў параўнанні з 1913 годам». Аднаму такому «народнаму мастаку Беларусі», які ў 1970-х лісліва множыў партрэты Касыгіна і Суслава, летась з нагоды юбілею зрабілі выставу ў Нацыянальным мастацкім музеі. Ён стары, аднак хапае маладзейшых, хрыбціна ў якіх не менш гнуткая.

Не тое каб я пільна сачыў за кар’ерай свайго раўналетка Г., з якім на рубяжы стагоддзяў вучыўся ў аспірантуры… Тым не менш ад рэха яго бурапеннай дзейнасці цяжка было схавацца. То ён нахваліць Мураўёва-вешальніка («таленавітага адміністратара») і спляжыць Кастуся Каліноўскага, то ў 2012 г. раскажа ўсяму свету, што скіду цацак на Беларусь з самалёта не было – ён прымроіўся відавочцам… У пачатку лютага «актывіста» прызначылі ажно дэканам філасофскага факультэта вядучай ВНУ краіны… Прызначэнне мяне не здзівіла, бо раней дэмагог без журналісцкай адукацыі ўжо кіраваў часопісам адміністрацыі прэзідэнта. Хочацца верыць, што выкладчыкі-яўрэі не пацерпяць ад гэтага «ісцінна рускага чалавека» і працэнтная норма для студэнтаў не будзе ўведзена.

У 2000-м Г. казаў мне, што кінуў бы на Ізраіль атамную бомбу, пасля чаго я перастаў з ім вітацца. Аднак… думаю, за 16 гадоў ён «паабцёрся» і прыцішыў сваю юдафобію (як у Высоцкага: «он малость покрякал, клыки свои спрятал…»). Прынамсі я бачыў яго інтэрв’ю з П. Якубовічам, дый з паэтам Н. Гальпяровічам, здаецца, змагар з сіянізмам паразумеўся. Часам нават выступае на літаратурнай беларускай мове і – дзіва! – не запісвае яе ў прыдумкі «ворагаў Расіі».

Павел Севярынец, развіваючы думкі Уладзіміра Караткевіча пра рахманасць нашых суайчыннікаў, пісаў так: «Беларусы ўнікаюць любое рэзкасьці, катэгарычнасьці, радыкалізму… беларус-фанатык – гэта проста нонсэнс». Можа, Павел і перабольшваў, але насамрэч, некаторым яўрэям не зашкодзіла б падвучыцца талерантнасці ў беларусаў…

Пакрысе дастае ўжо фанатызм публіцыста Н., «найвялікшага абаронцы» светлага імя Машы Брускінай. Калі коратка: не адно дзесяцігоддзе яўрэі Беларусі дабіваліся, каб «невядомая» стала вядомай. У кастрычніку 2001 г. маладафронтаўцы, Якаў Гутман і аз грэшны спрабавалі наладзіць шэсце з той жа мэтай (было разагнана АМАПам). 29 лютага 2008 г. Мінгарвыканкам нарэшце прыняў рашэнне аб тым, што дзяўчыну, павешаную 26 кастрычніка 1941 г. ля дрожджавага заводу ў Мінску, трэба лічыць Марыяй Барысаўнай Брускінай. Улетку 2008 г. на месцы забойства з’явілася мемарыяльная шыльда з папраўленым тэкстам. Яшчэ ў маі начальнік Беларусі назваў Брускіну сярод герояў мінскага падполля, калі віншаваў Ізраіль з 60-годдзем; у кастрычніку 2008 г. ён зноў згадаў Машу ў сваім выступе, надрукаваным паўмільённым накладам. Усе гэтыя факты даступныя ў сеціве, аднак Н., як той партызан з анекдота, «пускае цягнікі пад адхон» і праз гады па сканчэнні «вайны». Аказваецца, у 2015 г. ля прозвішча Брускінай у адным з беларускіх музеяў стаяў пытальнік! Калі ж ён, Н., звярнуўся да кіраўніцтва музея з прэтэнзіяй, то фота павешаных 26 кастрычніка 1941 г. увогуле знікла з экспазіцыі.

У канцы 2015 – пачатку 2016 гг. была арганізавана цэлая транскантынентальная кампанія са зваротамі ў міністэрства культуры Беларусі, да Лукашэнкі і г. д. – пад кангеніяльным слоганам «Замоўчваюць. Падтасоўваюць. Хлусяць». Жыхар Германіі Н., ізраільцянін Т., амерыканец М. даюць дыхту беларускім навукоўцам (напрыклад, доктару гістарычных навук Аляксею Літвіну) і чыноўнікам з мінкультуры, якія дагэтуль сумняюцца ў тым, што на здымку 1941 г. – іменна Брускіна. Папракаюць «скептыкаў» у непрафесіяналізме і антысемітызме.

На мой дылетанцкі одум, не варта было кідацца абвінавачваннямі. Існуюць довады як «за Брускіну», так і на карысць прыхільнікаў альтэрнатыўных версій. Асабіста я веру, што Заір Азгур і яшчэ два дзясяткі сведкаў мелі рацыю, калі пад канец 1960-х прызналі ў дзяўчыне з фота Машу. Мяне задавальняе, што ў Мінску ёсць прынамсі два месцы, дзе яе імя ўвекавечылі (вул. Кастрычніцкая і вул. В. Харужай – абодва ў цэнтры горада); не бачу неабходнасці «праз Лукашэнку» навязваць гісторыкам з Акадэміі навук і БДУ пазіцыю, якой яны не падзяляюць. Ведаю, што А. Літвін – навуковы кіраўнік дысертацыі пра яўрэяў Пінска, які ў 2010 г. падтрымаў намаганні па мемарыялізацыі «мазырскай Масады» – сумленны спецыяліст, далёкі ад антысемітызму. Нават калі ён памыляецца ў канкрэтным выпадку з Брускінай, жыццё расставіць усё па сваіх месцах.

Што тычыць Н. і яго прыяцеляў… Міжволі мяркуеш – іх бы энергію ды ў мірных мэтах. Колькі ў Беларусі нявырашаных праблем – і, умоўна кажучы, «яўрэйскіх» (не раз пісаў пра тое, што трэба дабівацца, каб урад РБ выканаў сваю абяцанку ды ўвекавечыў памяць Саламона Міхоэлса), і шырэйшых. Аднак 4 лютага 2016 г. іерусалімец Т. горда адпавёў наведвальніку newswe.com: «Вы спрабуеце ўцягнуць нас, замежнікаў, ва ўнутрыбеларускія разборкі. Мы ж заняты (і будзем заняты, іншага не дачакаецеся!) адной вузкай тэмай…» Назіраць за гэтым шчыраваннем і смешна, і балюча: «Мышы плакалі, калоліся…»

 

                                                                                                           rubinczyk[at]yahoo.com

Мінск, 08.02.2016

Апублiкавана 8 лютага 2016