Владимир Лякин. Пивная история из времен НЭПа

В Мозырском зональном архиве (фонд 67, опись 1, дело 170) уже более девяноста лет хранится небольшая серая папка с 15-ю машинописных и рукописных листков, освещающих любопытный эпизод калинковичской жизни времен «новой экономической политики» (НЭПа). Она была принята по предложению В.И. Ленина на 10-м съезде РКП(б) в марте 1921 года с целью вывода страны из тяжелейшего положения послевоенной разрухи, усугубленной к тому же коммунистическим экспериментом по отмене товарно-денежных отношений. В сельском хозяйстве «продразверстка», мало отличимая от обычного грабежа, была заменена более либеральным «продналогом», составлявшим десятую часть собранного крестьянином урожая. С 1924 года его собирали в денежном эквиваленте, равном 5% с одного двора, причем середняки и бедняки пользовались льготами. После выплаты налога хлеборобу разрешалось продавать излишки выращенного, и в Калинковичи, как в прежние времена, из окрестных деревень потянулись груженые крестьянские возы, по субботам и воскресеньям зашумел многолюдьем базар на улице Почтовой, переименованной уже в Советскую (сейчас на этом месте ресторан «Припять» и многоквартирный дом №116). Ручные и карманные часы были тогда редкостью, торговля в лавках и на рынке с возов  начиналась в 09.00 по свистку милиционера и заканчивалась по такому же свистку в 18.00. Нарушителям расписания грозил штраф в 5 рублей. В июле 1925 года местечко обрело статус города, здесь проживали около 3-х тысяч человек. Жизнь зримо налаживалась, белорусская промышленность, торговля и  сельское хозяйство  достигли довоенного уровня. В обращении совершенно обесценившиеся «совзнаки» заменила твердая валюта с названием «червонец» (эквивалент 7,74 гр. чистого золота), а также государственные казначейские билеты стоимостью 1, 3, 5 руб. золотом, разменная серебряная и медная монеты. Средняя зарплата калинковичского железнодорожного рабочего и совслужащего составляла в середине 20-х годов 50-60 рублей, а крестьянин видел денежную купюру, только если смог что-то продать. Между тем за пастьбу на выгоне 1 головы крупного рогатого скота нужно было заплатить 1 рубль налога в год, мелкого – 50 копеек. За копку глины и сбор мха для строительных работ – 50 копеек за воз, для сбора ягод и грибов в лесу нужно было купить специальный билет стоимостью 50 копеек на сезон. Булка хлеба стоила 20 копеек, килограмм сахара – 80 копеек, килограмм говядины – 68 копеек, килограмм сливочного масла – 1 рубль 86 копеек, метр ситца – 52 копейки, пара сапог – 17 рублей. Годом ранее действующий с военного времени «сухой закон» был отменен (при сохранении государственной монополии на производство и торговлю спиртным). На калинковичском рынке открылась лавка «Госспирта», где продавали 30-градусную водку  «Советская» стоимостью 1 рубль за поллитровую бутылку. Пьющая часть населения, обрадованная и одновременно обозленная (советская водка была на четверть слабее и вчетверо дороже царской) немедленно окрестила ее «рыковкой», по фамилии председателя Совнаркома СССР А. Рыкова.

Алексей Рыков

При НЭПе существовали три вида торговли: частная, кооперативная и государственная, которые активно конкурировали между собой за покупателя. К этому времени в Калинковичах имелись две государственные лавки – хлебная и «Госспирта», универсальный магазин потребкооперации, а также принадлежавшие еврейским торговцам 36 частных лавок. Калинковичский горисполком, возглавляемый бывшим политруком Красной армии тридцатилетним  Иосифом Александровичем  Бублисом, постановил запретить продажу водки по воскресеньям и праздничным дням, сделать понедельник выходным днем для государственных и кооперативных торговых точек, а для «частников» – субботу. Последних (С. Безуевский, Ш. Баргман, М. Медведник, Р. Карасик, Л. Коган, Ю. Комиссарчик, Б. Рабинович и др.) в обиходе именовали «нэпманами». Торговое заведение 54-летнего Берки Шлемовича Рабиновича официально называлось «гастрономическо-пивной лавкой» и находилось на углу улиц Советская и Калинина (ныне здесь кирпичное здание парикмахерской). В 1925 году он приобрел патент на торговлю алкогольными напитками и перестроил часть своего большого деревянного торгового здания под пивную. Там для потребления на месте и на вынос реализовывалось доставляемое из Мозыря пиво двух видов: «Баварское» и «Пельзенское».

советская пивная 1926 г.

Дело шло неплохо, но хозяин пивной мечтал о большем. Наверное, «нэпману» удалось найти подход к нужным людям, и 26 декабря 1926 года Калинковичский горисполком, рассмотрев его прошение, постановил «…разрешить Б.Ш. Рабиновичу торговать в субботу, считая для него выходным днем понедельник». Теперь пивная была битком забита продавшими на рынке свой товар крестьянами, захаживали сюда по субботам и другие любители хмельного напитка, даже получившие увольнительную служивые из недавно переведенного сюда 109-го стрелкового полка. Пьющая публика частенько действовала по  принципу «пиво без водки – деньги на ветер», т.е. приносила с собой самогон или негласно приобретала тут же по сходной цене «хлебное вино» (старое название водки), лицензию на розничную продажу которой Б. Рабинович тоже имел. В казенной лавке «Госспирта» покупателей заметно убавилось, что насторожило ее заведующего 37-летнего Льва Мовшевича Литвака, члена ВКП(б)Б, показания которого тоже подшиты в деле. Не найдя, по-видимому, управу на конкурента в горисполкоме, он обратился к общественности, а именно к проживавшему в Калинковичах внештатному корреспонденту газеты «Савецкая вёска» М.И. Атласу. 18-го февраля 1927 года в Мозырский окружной финансовый отдел поступило заявление на 2-х листах за его подписью. «Прошу принять меры – говорилось там – к изжитию нижеследующих преступных фактов в имеющейся в нашем городе пиво-распивочной и водочно-выносной частной лавке, хозяином каковой является Б.Ш. Рабинович». Далее перечислялись эти преступления:

  1. Имея просроченный патент водочной торговли только на вынос, доставляет ее через боковую дверь в пивную, где реализует для употребления на месте.
  2. Торгует спиртным в субботу, хотя по законодательству в этот день частные лавки должны быть закрыты.
  3. Продает «хлебное вино» по воскресеньям и в праздники, когда торговля спиртным категорически запрещена.

«Выходит, что для Рабиновича – констатировал местный активист – не существует никаких законов. Не потому ли это, что к нему заходят выпить все люди, которые должны смотреть за порядком в торговле?». Жалобе дали ход, и, обрастая резолюциями разных начальников, она очутилась в начале марта на столе начальника калинковичской районной милиции 32-летнего представителя Петроградского пролетариата  Федора Сергеевича Шаркова (впоследствии возглавит горисполком). Тот поручил провести разбирательство по жалобе М.И. Атласа участковому милиционеру В. Жеребцову, установив ему недельный срок. 10-го марта милиционер предоставил начальству рапорт по существу дела. «Доношу, – говорилось в нем, что мною было проведено наблюдение за пивной Рабиновича. Но застать там распивающих русскую горькую не приходилось, а поэтому мною отобрана подписка от гр-на Рабиновича с обязательством, чтобы последний не продавал водку гражданам внутри пивной и не разрешал им распивать таковую». К рапорту прилагалась и сама подписка Б. Рабиновича с обязательством «…не продавать и никому не разрешать распитие в помещении моей пивной русской горькой, и в случае нарушения данной подписки отвечаю перед законом СССР». Опытного Ф.С. Шаркова эти отписки не устроили, он поручил участковому провести дознание более тщательно и допросить нэпмана с составлением официального протокола. Повторный допрос происходил 29 марта и не дал ничего нового. Берка твердо стоял на своем, ссылался на официальное разрешение горисполкома и, видимо, рассчитывал на покровительство важных персон. «Относительно того, – читаем в протоколе, – что из моей лавки имеется дверь в помещение, где производится распитие пива, то должен сказать, это потому, что у меня торговля пивом распивочно и на вынос, а через дверь подается закуска к пиву из комнат, где она готовится, и вход в которые расположен в центре торгового помещения. В отношении продажи хлебного вина по воскресеньям и праздничным дням должен сказать, что в таковые дни много его не продавалось, поскольку было на этот счет распоряжение. Я всецело его придерживался и брал пример с лавки «Госспирта», которая торгует и по воскресным дням. Что же касается того, что в моей лавке происходит распитие хлебного вина, то должен сказать, что этого не разрешаю и никогда не бывает. Возможно, что во время моего отсутствия, когда за столом посетители пьют пиво, кто-нибудь из кармана и вынет, то уследить этого не могу. И даже было несколько случаев, что заставал крестьян пьющих горькую, принесенную с собой, и они выгонялись из помещения. Ко мне в пивную заходят все без исключения, также и должностные лица, кои пьют пиво и закусывают, и чтобы они распивали также хлебное вино, случаев не было».

Еще раз просмотрев собранные по этому делу, Ф.С. Шарков сделал 30 марта официальный запрос в Мозырский окружной финансовый отдел «…допустимо ли согласно существующему положению, чтобы из помещения бакалейно-гастрономической торговли была входная дверь в помещение пивной, где производится продажа пива на вынос и распивочно». В полученном вскоре ответе сообщалось, что согласно циркуляра от 24.03.1926 г. вход в торговое помещение с улицы должен располагаться по центру здания, и оно не может непосредственно соединятся с другими торговыми предприятиями. Повлияло, наверное, и мнение посещавших пивную авторитетных товарищей. В  итоге милиционер В. Жеребцов подготовил 18 мая окончательное заключение по делу Б. Рабиновича с предложением о его прекращении за недоказанностью вменяемых торговцу обвинений. Постановлением от 26 июня 1927 года следователь 2-го участка Мозырского округа (подпись неразборчива) оно было прекращено за отсутствием состава преступления, папку с протоколами и прочими бумагами сдали в архив. Вздохнувший было спокойно нэпман и не подозревал, что это лишь  начало его злоключений. Из более поздних архивных документов известно, что в той же пивной милиционеры задержали «залетную птицу» из Одессы, некоего М.Ф. Казуновича. Следствие установило, что документы поддельные, а их обладатель – это украинский вор-«карманник» М.Н. Квитько. При обыске снимаемой им в Калинковичах квартире нашли револьвер «Наган» и пистолет «Браунинг» с патронами. К делу подключилась окружная милиция, в итоге разоблачили целую банду «гастролеров» во главе с хорошо известным одесскому уголовному розыску Мовшей Шмуклером, состоявшим когда-то в подручных у легендарного налетчика, самого Мишки Япончика!

В жизни страны назревали серьезные перемены, к концу 20-х годов НЭП свернули, партийно-государственное руководство СССР взяло курс «рывка в социализм». Лавка и пивная Б. Рабиновича, как и другие частные торговые точки, были национализированы, затем взялись и за самих нэпманов. 28-го декабря 1929 года было принято совместное решение Калинковичского райисполкома и Калинковичского горсовета «О муниципализации жилфонда враждебного элемента», по которому все они лишались своих домов. Пройдет 60 лет, прежде чем здесь вновь появятся частные торговые заведения, но теперь их владельцев называют не нэпманами, а предпринимателями.

В.А. Лякин, краевед

Опубликовано 22.10.2020  20:30