Алла Дробот. Кусочек хлеба

Алла Дробот

Мой брат, Виталий Дробот, некоторое время жил в пансионате для престарелых и инвалидов в Симферополе. Там он познакомился с Петром, пожилым белорусом, который, выпив, плакал и вспоминал о своем детстве, пришедшемся на время войны. Страшные это были рассказы.

В белорусских лесах, в глухомани, стояла маленькая деревенька. До ближайшего села – километров двадцать по чащобам и болотам. Жители – несколько семей, на небольших огородах выращивали в основном картошку и морковь, да ходили в лес по грибы, ягоды и травы. Большого хозяйства не держали, за крупой и мясом, мукой и маслом ездили на подводе в райцентр.

С началом войны жизнь деревни превратилась в постоянный кошмар. И без того нищее население деревеньки постоянно подвергалась грабежам со стороны немецких солдат, но больше, чем немцев, жители деревни боялись местного партизанского отряда, который периодически заходил в деревню. Возможно, в другое время партизаны вели борьбу с фашистскими войсками, но, заходя на территорию деревни, они превращались в банду мародёров и уносили с собой всё съестное, всё ценное, угоняли скот и лошадей. В деревне начался голод, пошли слухи, что некоторые жители деревни не брезговали каннибализмом.

В 1942 году в деревне разместились немцы. Фашисты платили погибавшим от голода крестьянам за любую информацию о партизанах, а партизаны жестоко уничтожали тех, кого подозревали в контактах с немцами. Деревня была глухая, магазинов нет, хозяйства разорены полностью. Взрослых мужчин в деревне не осталось, ещё в начале войны ушли на фронт. Кормильцами становились дети. Небольшими группами они ходили по ближайшим деревням, просили хлеба и другой снеди. Еду сортировали по мешкам (хлеб, крупа, овощи), а возвращаясь домой, делили добычу.

Среди жителей деревни была семья – мать, отец и трое детей, совсем ещё маленьких. Старшему, Петру, было тогда всего 8 лет, сестрёнке, Маринке – четыре годика, их братишке – всего год. После ухода отца на фронт Петька поневоле стал старшим, деля с матерью все трудности военного времени.

В тот страшный день Петька с двумя соседскими мальчишками, братьями Васькой и Димкой, пошли побираться. Как всегда, еду делили по мешкам. Петька нёс хлеб, братья – крупу и овощи.

Зайдя в райцентр, мальчишки увидели, как по дороге шли люди, мужчины, женщины, старики и дети. По обе стороны от колонны – гитлеровцы с собаками. Жители райцентра толпились у дороги. Петька стоял, растерянно глядя на медленное шествие, и не понимал, что происходит, но увидел, как в толпе плакали женщины и бросали в колонну хлеб. Кто-то в толпе сказал, что это евреев ведут на расстрел к старой гати.

Среди идущих Петька увидел маленького ребенка, которого нёс на руках отец. Ребёнок просил еды. Петька вспомнил своих голодных брата и сестру, вытащил из мешка кусок хлеба, догнал мужчину с ребёнком и кинул им хлеб.

Васька и Димка, увидев это, подбежали к Петру. Один схватил мешок с хлебом, а второй толкнул его в колонну. Попав в колонну евреев, мальчик попытался вырваться, но фашист с собакой отшвырнул его обратно.

Старый еврей в длинном чёрном пальто подошёл поближе к плачущему мальчику.

«Не плачь, – сказал он, – не надо. Не бойся, мы что-нибудь придумаем, только не отходи от меня», – как мог, он пытался успокоить Петьку.

Колонна вышла за город.

Не скрывая правды, старый еврей объяснил, куда и зачем их ведут. Он взял мальчика за руку и шёл рядом с ним, будто рядом с собственным внуком. Старик укрыл мальчика своим пальто и попросил, чтобы, когда начнут стрелять, он не шевелился и не кричал, что бы ни происходило вокруг…

Расстрела Петька не запомнил. От ужаса он не осознавал, что происходит. Когда раздались выстрелы, он прижался к старому еврею…

Когда солнце село, Пётр пришел в себя от того, что услышал детские голоса. Дети звали родителей и друг друга. Петька вылез из-под лежавшего на нем тяжёлого тела. Старик еврей сумел спасти мальчика, укрыв его собой. Петька не был ранен, но весь в чужой крови. На краю оврага Петька увидел двух девочек и трёх мальчиков. Двое мальчиков вытаскивали из оврага третьего, раненого. Петька помог им. У раненого мальчика была прострелена нога, из неё сочилась кровь, а самый маленький мальчик был весь мокрый и сильно дрожал. Мальчишки познакомились. Младшего звали Шмулик, среднего раненого – Хаим и старшего – Йося.

Петька предложил ребятам идти к нему домой. Пробирались через густой лес. Шмулику было очень плохо, у него поднялась температура, рана Хаима продолжала кровоточить. Мальчики пытались остановить кровь мхом, но ничего не помогало.

Дети хотели скорее убраться подальше от этого места, ведь завтра могли привести ещё людей на расстрел, и фашисты обнаружили бы выживших. Хаим идти почти не мог. Дети кое-как добрались до ельника, нашли ручей, напились и умылись. Девочки, которые тоже выбрались, пошли своей дорогой. На вторую ночь Хаиму стало совсем плохо, он впал в беспамятство, бредил. Укрываясь в ельнике, мальчишки грызли сырые грибы, питались ягодами. На пятое утро после расстрела Хаим не проснулся…

Петька, Шмулик и Йося решили идти дальше. Петьке эти леса были незнакомы, шли наугад. Однажды они вышли к маленькому хутору. Живший там старик накормил детей хлебом с мёдом и дал переодеться. Детской одежды в доме не нашлось, кое-как подогнал своё, но всё-таки это была сухая и чистая одежда. Он же подсказал, в какую сторону идти. Пётр попросил у старика пустой мешок, чтобы домой с пустыми руками не возвращаться – там оставались голодными сестра и брат.

Дорога была долгой, домой Петька пришёл только через полтора месяца. Питались тем, что могли выпросить, грибами и ягодами, все продукты, что им давали, складывали в один мешок. Шмулик сильно кашлял, у него болела спина.

Однако до деревни мальчики добрались. Подошли к ней днём, до темноты прятались в лесу.

На пороге дома Петька увидел мать, она сидела, держа в руках мёртвого братика. Она была не в себе – неизвестно, когда малыш умер, и сколько она так сидела, но, видимо, не один день. Маленькая сестра зарылась в тряпьё на печке и пряталась там, умирая от голода. Петька прошёл в дом и отыскал сестренку, дал ей хлеба и воды.

Мать не сразу узнала Петьку, а когда узнала, то в истерике стала кричать, что прошло почти 2 месяца, как он ушёл, что Васька и Димка давно вернулись с едой, а матери сказали, что Петька с едой от них сбежал. С большим трудом Петька смог рассказать матери, что произошло. Мать была на грани сумасшествия. Узнав о расстрельной яме, пыталась выгнать Петьку с мальчиками в лес, осознав смерть младшего сына и упрекая Петьку за то, что вместо родного брата привёл двоих других. Кое-как Петьке удалось уложить её спать. Тельце маленького ребёнка начало разлагаться, Пётр вынес его из дома и положил в корыто.

Проснувшись, мать снова стала метаться и кричать, ища младшего сына. Мальчики принесли корыто, и стало понятно, что ребёнка надо срочно похоронить. Мать сняла занавеску, завернула в неё ребенка. Похоронили малыша за огородом. Мать, немного придя в себя, велела натаскать воды в баню, чтобы ребята выкупались после похорон. Мальчишки разделись, оставив одежду старика-хуторянина в доме, пошли в баню.

В маленькой деревне все на виду. Увидев, что в доме появились чужие, кто-то из соседей донёс немцам, сказав, что это партизаны. Ребята были в бане, когда в дом ворвались немцы и, увидев взрослую одежду, стали избивать мать. Кое-как ей удалось объяснить, что в доме нет никого, а в этой одежде пришли дети умершей сестры. Только увидев перепуганных голых детей в бане, немцы поверили, что ошиблись, и ушли.

Так в доме неграмотной белорусской крестьянки, ничего не понимающей в политике и почти обезумевшей от горя, поселились два еврейских приёмыша. Чтобы черноволосые мальчики не отличались от белокурых Петьки с сестрёнкой, она стала брить налысо головы мальчиков, причём не только волосы, но и брови. Всем соседям представила их, как племянников.

Но несчастья семьи на этом не окончились. Самое страшное случилось спустя несколько дней, когда пропала Маринка. Сестрёнка играла возле дома, мать была на огороде, мальчишки в лесу грибы собирали. Искали Маринку весь день и ночь, в деревне и в лесу, а под утро, возвращаясь домой, мальчишки учуяли запах мяса и бульона из дома, где жили Васька и Димка. Позвали мать.

Мать отправила детей домой, а сама пошла к немцам и сказала, что Васька и Димка связаны с партизанами и носят сведения им в лес. Немцы долго не разбирались, повесили всю семью – при всех жителях деревни. В доме, в казанках, нашли варёное мясо тела, руки и ноги девочки. А в огороде закопана была голова, внутренности и одежда. Дети в деревне пропадали уже не раз. Так в селе узнали, кто воровал детей, однако, несмотря на это, отношение к матери мальчиков стало откровенно враждебным. А вскоре в одну из ночей к ним наведались партизаны и обвинили мать в сотрудничестве с немцами. Смекалка еврейских детей спасла семью – Йося высадил Шмулика через окно и дал головешку. Шмулик поджёг скирду, солома загорелась, прибежали немцы. Партизаны отступили. С тех пор мама стала работать на немцев – стирала и готовила, а они давали ей еду, не подозревая, что эта еда спасает от голодной смерти еврейских детей. Сами бы эту зиму на одних сушеных грибах не пережили.

Когда Белоруссию освободили, в деревню зашли советские войска. Мать тут же расстреляли как пособницу оккупантов, а подростков отдали в детский дом.

Первое время друзья держались вместе, но однажды в детдом пришли усыновители. Они попросили воспитателей выкупать детей при них, чтобы посмотреть, нет ли у них физических недостатков. Мальчики стеснялись, но женщина принесла такое душистое мыло, что отказаться было невозможно. После этого осмотра Йосю и Шмулика забрали в семью. Пётр же остался в детском доме.

Он жил, как все. Учился, работал, женился. У него родилась и выросла дочь, окончила университет, вышла замуж за немца и уехала в Германию. Отец не мог с этим смириться и прервал с ней всякие отношения. Потом умерла жена, а следом и дочь. В Германии осталась жить внучка.

Пётр крепко запил. Однажды к нему приехала повзрослевшая внучка и предложила переехать к ней, в Германию. Пётр не согласился. Жил в бараке, в тяжёлых условиях.

Прошли долгие годы после войны, и каково же было удивление Петра, когда его разыскали Йося и Шмулик. Оказывается, их усыновила еврейская семья и вывезла в Израиль. После войны специально искали выживших еврейских детей, оставшихся без родителей. В 1942 году, лёжа в расстрельной яме и скитаясь в мокрой одежде по лесам, Шмулик серьёзно застудил почки. Понимая, что он тяжело болен, и жить ему осталось недолго, он вместе с Йосей стал разыскивать своего спасителя.

Братья предложили Петру переехать в Израиль, но тот не захотел. Тогда, видя, в каких условиях живет друг, они определили его в геронтологический пансионат в Симферополе, который расположен на улице Надинского.

Пять лет назад Петя ещё был жив, Шмулик умер, Йося же жил в Израиле. Вот такая история…

От ред. belisrael

Вряд ли можно уже найти живым кого-то из персонажей истории. А может кто-нибудь слышал эту историю от ее израильских героев? Будем признательны за распространение публикации.

Опубликовано 07.06.2020  21:21