Николай Дедок. Как спецслужбы охотятся на молодёжь

Как спецслужбы охотятся на молодёжь

Пишет Николай Дедок

«Новы час», 18.10.2019

Обыски и задержания участников анархического движения фактически стали рутиной. Но похоже, что сейчас в группу риска попадают и те, среди чьих друзей есть «экстремисты». Или, во всяком случае, милиция думает, что они есть.

Алексею Ясюковичу 26 лет. Он не вовлечён в радикальные движения, работал ремесленником у себя дома. Тем не менее, парень стал фигурантом уголовного дела по статье 130 УК РБ («Разжигание расовой, национальной или религиозной вражды или розни»).

Как говорит Алексей, анархистом он себя никогда не называл. Придерживается «антиавторитарных взглядов». И вообще, он ведёт жизнь обычного человека: «Мы с отцом занимались изделиями из дерева. Какое-то время я играл в футбол в DIY-лиге (лига любительских футбольных команд. – прим. автора), которая позиционирует себя как антирасистская. Иногда ездил в приюты для бездомных собак, занимался благотворительностью. Среди моих друзей есть люди, которых милиция относит к экстремистам, хотя они ничего противозаконного не делают. Максимум кормят бомжей в рамках Еды вместо бомб. Работают. Обычные парни и девушки».

Уголовное дело началось для Алексея с возвращения в Беларусь. До 2018 года он жил в Питере, а затем вернулся в Минск – приехал к матери на несколько дней. И перед самым отъездом был задержан.

Алексей рассказывает, что его взяли на остановке. Задерживали ОМОН и ГУБОПиК (Главное управление по борьбе с организованной преступностью и коррупцией – belisrael). Это было 6 апреля 2018 года. Посадили в машину, отвезли в Следственный комитет и там предъявили обвинение по статье 130 УК РБ за видеоролики. Потом он узнал, что во время задержания дома прошел обыск: забрали телефон и компьютер.

Видеороликами, которые, по мнению следствия, «разжигают межнациональную вражду», оказались документальный фильм о разделе Польши и «стёбный» клип русского рэпера, расположенные в сети «Вконтакте».

Уже на предъявлении обвинения присутствовали оперативники ГУБОПиК.

Алексея отвезли в изолятор временного содержания, где он пробыл два дня, отказавшись от дачи показаний. И все два дня оперативники так же наведывались к нему в ИВС. Причём видеоролики интересовали милиционеров меньше всего.

«Когда ко мне пришли ГУБОПиКовцы, они вообще о деле ничего не спрашивали. Их интересовало только моё окружение: с кем общаюсь, кто себя считает анархистом. Моих друзей при этом называли по кличкам, фамилиям. Спрашивали о футбольной команде: кто в ней играет и так далее», – говорит он.

Через несколько дней Алексея выпустили, но Следственный комитет заинтересовался его родными: вызвали родителей и сестру, расспрашивали, как они могут его охарактеризовать, каких он взглядов придерживается, принимает ли участие в «экстремистских» организациях. Сам парень подчеркнул следователю, что никаких радикальных взглядов не придерживается и считает себя обычным человеком, разве что пацифистом: «Считаю, что все должны быть равны».

После задержания, которое произошло в 2018 г., парню до сих пор не вернули компьютер и телефон. Зато в феврале 2019 г. он попал в чуть ли не худшую ситуацию.

Тогда он поехал в лес отмечать день рождения одного из друзей. Но только приехали – минут через 15 отовсюду свет фонариков, всех положили лицом в землю, в снег.

«Нас было 16 человек, из них только четверо из DIY-лиги. Меня позвали на день рождения. А когда мы подъехали, всех взяли ОМОНовцы. С оружием, винтовками, в масках, бронежилетах. Снимали на камеру, нужно было назвать имя, фамилию. На меня: “А, понятно, это Ясик”. Я сразу подумал, что это ГУБОПиК, когда меня узнали по фамилии», – говорит молодой человек.

Всех парней заковали в наручники. Он сам стоял в стороне с девочками. Сказали, кто побежит – в того будут стрелять.

Молодых людей повели куда-то через лес, посадили в автобусы, а Алексея и одну девочку – в легковую машину, их завезли в Боровлянский отдел РУВД. Там всех начали оформлять за «распитие спиртных напитков».

Алексея вывели в коридор и начали расспрашивать: чем он занимается, чем собирается заниматься и другие вопросы «за жизнь». Что от него хотели – Алексей сам точно не знает: «Оперативник мне такие слова сказал: “Что-то у вас скучно было. Я думал, что будет повеселей”. Может, искали наркотики?»

В результате этого массового задержания два человека оказались в ИВС. Потом их судили и дали по 2 базовых величины штрафа за «распитие». Наличие в компании несовершеннолетней девушки дало повод выписать штрафы еще троим парням за «вовлечение несовершеннолетних в антисоциальное поведение».

После этого задержания домой к Алексею начал ездить ГУБОПиК. Опрашивали отца парня, мол, почему сын не отвечает по телефону. Искали Алексея. Вызвали парня в Следственный комитет.

Как говорит Алексей, теперь дело фактически стоит на месте, и его дальнейшая судьба неясна. Последний раз в СК ему задали всё те же вопросы, сфотографировали татуировки, назначили какую-то экспертизу, и прокурор дал СК время до 29 марта «решить что-то» с делом. Но на момент написания статьи так ничего и не прояснилось.

На вопрос, зачем целое антиэкстремистское отделение ГУБОПиК занялось двумя видеороликами «Вконтакте», Алексей ответить не может: «Это лишь повод. Они просто решили завести дело, чтобы побольше на меня “накопать” ведь я попал в их круг внимания. Многие из моих друзей на тот момент были анархистами, некоторых посадили. Одного, например, после “приемки” анархистов в 37-м троллейбусе (15 марта 2017 года, после разрешенного шествия “недармоедов”, когда было задержано более 50 человек). У него на тот момент был условный срок, а в троллейбусе он получил административку. Одного посадили в ЛТП. Возможно, из-за того, что у меня есть друзья анархисты, они подумали, что я и сам анархист».

Этот случай можно было бы посчитать эксцессом или очередной попыткой милиции «сделать статистику» по посадкам «экстремистов». Если бы не то, что произошло 11 мая.

Группа молодежи, одна из команд той самой DIY-лиги, отдыхала в Сендайском сквере в Минске. Вскоре после того, как они собрались, к молодым подъехали сотрудники ОМОН и люди в штатском, и задержали всех присутствующих. Формальным поводом стало распитие спиртных напитков на улице.

Однако, когда молодёжь (всего 17 человек) доставили в Московский РУВД, в кабинетах появились сотрудники ГУБОПиК, которые начали выяснять круг знакомств задержанных, спрашивать, не участвуют ли они в «запрещённых организациях» и «футбольном движении».

Ребята провели вечер в отделении милиции. Одного из задержанных, Евгения Шиманского, посадили на 15 суток.

Почему какая-то кустарная футбольная лига попала в поле зрения «борцов с экстремизмом»? Для чего в центре города десятки сотрудников ОМОНа устраивают облавы на молодежь, которая не митингует и не обсуждает планы свержения власти?

Можно, конечно, заподозрить ГУБОПиК в параноидальном страхе и способности видеть экстремистов за каждым деревом, однако вряд ли их сотрудники так уж слепы или чрезмерно подозрительны. После ряда задержаний, при наличии личного досье на каждого, – разве они не понимают, что почти никто из этой молодёжи не является «экстремистом»? Безусловно, знают. Понимают ли ГУБОПиКовцы, что эти люди – явно не радикалы, что они не клеят листовки, не рисуют граффити и не ходят на митинги? Конечно же, понимают – они не дураки.

Понимают они и то, что наличие в компании из 17 человек одного-двух анархистов ещё не превращает её в «экстремистское сборище». Впрочем, анархисты – тоже люди, и у них тоже есть «обычные» друзья.

То, что милиционеры делают в отношении DIY-лиги и социально активной молодежи, – это систематическое разрушение ещё одного молодежного сообщества. И даже зная, что это сообщество неполитизированное, что оно не занимается уличным активизмом или футбольным хулиганством, силовики целенаправленно охотятся на этих людей.

За такими действиями видится более широкая стратегия государства на разрушение и уничтожение любых горизонтальных сообществ. Стратегия эта проявляется, если мы возьмем большую временную рамку.

Под пресс за последние три года попали футбольные фанаты (массовые посадки на огромные сроки), ряд религиозных групп (составление административных протоколов за несанкционированные собрания или раздачу листовок), панк-хардкор субкультура (регулярные «маски-шоу» на концертах), ЛГБТ-сообщество (облавы на вечеринках). И это только то, что попало в СМИ. Как видим, политизированность уже перестала быть обязательным критерием для того, чтобы попасть под репрессии. Теперь под подозрением все, кто может хоть как-то организоваться и сделать что-то вместе – будь то раздача пищи бездомным, поездки в детские дома, совместное хождение на сектор стадиона или просто разговоры о политике.

Причина такой тактики – в потенциальной опасности горизонтальных связей для авторитарного государства. Любые сплочённые сообщества мешают атомизации, расколу общества. Они взращивают базовую солидарность, ценности, альтернативные принципу «каждый сам за себя», создают среди людей ощущение сопричастности. Прямой и явной опасности для режима они не несут. Но в случае социального взрыва такие группы – по крайней мере, часть из них, – смогут стать той почвой, на которой вырастет народная самоорганизация. Дела же у нашего государства по всем фронтам идут всё хуже, поэтому следует ожидать, что этот тренд силовиков будет иметь продолжение и усиливаться.

На фото: Н. Дедок

Репрессивные органы хорошо поняли, что нужно сделать, чтобы не было перемен. Но поняли ли мы, что нужно делать, чтобы перемены были?

Перевод с белорусского. Оригинал здесь

Опубликовано 20.10.2019  10:06