Фотография, на коей автор, предоставлена им же
Тюремщик
Действующие лица:
Тюремщик — мужчина лет 40
Узник — мужчина лет 35
Действие происходит в камере Узника. Обстановка минимальная: стол и табурет, прикреплённые к полу, а также нары.
По камере туда-сюда ходит Узник. Дважды пронзительно скрипит дверь — входит Тюремщик.
Тюремщик. Здорово!
Узник (сдержанно). Привет.
Тюремщик (садится на табурет). Что ты ходишь туда-сюда, как Марко по аду? Присядь. Или ты думаешь, что если ты ходишь, так ты не сидишь? (Хохочет.)
Узник. От этих шуток разит даже не казармой, а просто старыми вонючими портянками. (Усаживается на нары.)
Тюремщик. Не разбираешься ты в портянках. И никогда не разбирался. Портянки, которые наматываешь на ноги… Мы же о них говорим? Так вот, портянки должны быть свежими и мягонькими, как кожа младенца. Иначе ты ими все ноги сотрёшь. (Помолчав.) Да где тебе такое знать — ты ж в армии не служил. Ты же всю жизнь по «вумной части» проходишь.
Узник. А ты до сих пор меряешь всех этой меркой — служил или не служил в армии?
Тюремщик. Ну, если б ты служил, тебе и здесь было бы легче.
Узник. С чего бы это?
Тюремщик. Ты бы знал, что есть порядок и что все обязаны его соблюдать. Что начальство сказало, то и делай. А то тебе приказывают, а ты стоишь, как х… хер на свадьбе.
Узник. Мне не нравятся эти приказы, вот и не исполняю.
Тюремщик. Мало ли кому что не нравится… Мне тоже много чего не нравится, но есть же порядок и дисциплина.
Узник. Это тюремный порядок.
Тюремщик (ехидно). А мы с тобой где?.. Можно подумать, ты на воле порядка держался! Если б так было, мы бы с тобой сейчас не здесь разговаривали.
Узник. Так ты побеседовать пришёл?
Тюремщик. А почему нет! Но похоже, что с тобой беседовать — как об стенку головой биться: ни ответа, ни привета. Почему ты упёртый какой-то, завзятый?
Узник. Окажешься на моём месте — посмотрю я, какой ты будешь добродушный и кроткий.
Тюремщик. А я не буду на твоём месте! Знаешь, почему? Потому что я незаменимый. Каждой власти нужен Тюремщик. Каждой! Это ты мог на площади кричать, что как только вы придёте к власти, разрушите старые тюрьмы и будете блюсти права человека. Этот, который теперь на верху, тоже так кричал, пока не пришёл к власти… Поэтому я за своё будущее спокоен.
Узник. Думаешь, на твоё место желающих не найдётся, когда власть переменится?
Тюремщик. Не знаю, не знаю… Вот ты пойдёшь на моё место — охранять врагов власти? Вашей (с издёвкой в голосе) спра-ве-дли-вой власти…
Узник. Бррррр!
Тюремщик. А я тебе о чём говорю?.. Тюремщиком быть может далеко не каждый. (Напевает)
Когда меня на суд привёз конвой,
То прокурор рычал, как сука злая,
А я стоял весь белый, сам не свой,
И повторял: «Спокуха, Бог не фраер!»
Узник. Слушай, ты же не всегда был тюремщиком…
Тюремщик. Ага, молодой был, глупый, образование хотел получить. Высшее… Слушал таких, как ты. Хорошо, что остановился вовремя, а то сейчас бы выскочил, задрав штаны, — и за тобой следом, в камеру.
Узник (насмешливо). А сейчас ты где?
Тюремщик. Не надо так ставить вопрос. Я отсюда могу выйти. И вообще, я здесь отбыл смену, а потом могу идти куда захочу: хоть в пивнуху, хоть на хоккей, хоть в театр…
Узник. И что, давно ты в театре был?
Тюремщик. Я сказал «могу», а не «пойду». Могу идти, могу не идти — я человек свободный.
Узник. Свободный человек не станет лишать свободы других.
Тюремщик. А я тебя свободы и не лишал. Я пришёл на работу и выполняю её. Честно выполняю, между прочим. Вы же сами всё время повторяете, что народ у нас — трудолюбивый и старательный. Вот и я такой же.
Узник. Где же здесь у вас трудолюбие и старательность? Ты сам-то слышал, как дверь скрипит? Вы бы её смазали.
Тюремщик. А она потому и скрипит, что так задумано. Вот захочешь ты убежать. Добудешь где-нибудь ключ или ещё каким-нибудь способом придумаешь, как открыть дверь, только потянешь её на себя —и весь этаж услышит эту сигнализацию.
Узник. О, так вы тут не мух ловите — великие умы работают над каждой мелочью.
Тюремщик. Потешайся, потешайся… Люди не глупее тебя есть.
Узник. Да я верю, верю. У тебя вон даже высшее образование… Слушай, а оно тебе здесь пригодилось? Сторожить же может кто угодно.
Тюремщик. Конечно, пригодилось! Я рапорты без ошибок пишу — начальству это очень нравится. А тебе зачем нужно было твоё высшее образование? На митингах же можно было и необразованному выступать…
Узник. Моё образование открыло мне целый мир! А полностью использовать его для блага родины я планирую после того, как мы придём к власти…
Тюремщик. Снова завёл свою шарманку!
Узник. Ты не веришь, что мы придём к власти?
Тюремщик. К власти ты мог бы придти и сейчас, просто ты не хочешь… Ну что ты на меня так смотришь? Всё ведь просто — выполняй правила и поднимайся по властным ступенькам хоть до самого верха. Просто выполняй правила.
Узник. Но я же против всей этой системы.
Тюремщик. А никто тебя и не призывает быть «за». В глубине души ты можешь быть закоренелым врагом власти. В свободное от работы время, а то и на работе, но втихаря, ты можешь рассказывать анекдоты о власти и смеяться хоть над самым главным… Но тупо выполняй правила! Никого не волнует, о чём ты думаешь, если ты не носишься со своими принципами, как дурень с писаной торбой.
Узник. Так ты меня пришёл жизни учить?
Тюремщик. А кто тебя научит, если не родной брат? Должен же тебе хоть кто-то дать совет.
Узник. Поздно меня уже учить.
Тюремщик. Это правда — надо было в детстве тебя больше толочь, тогда из тебя, может, толк бы вышел.
Узник. Думаешь, тогда бы мы оба здесь тюремщиками служили?
Тюремщик. Как знать, как знать… Работа, кстати, очень неплохая и непыльная. Очень много удобств – помимо хорошего оклада. Некоторые узники за улучшение своих условий готовы хорошо заплатить.
Узник. Я тебе заплатить не смогу — нечем.
Тюремщик. Да я у тебя и не прошу — ты же мне не чужой человек. Я наоборот — помочь хотел… Хочешь — девок приведу? Ну, этих, с высокой степенью безответственности… Тут есть такие девочки — высший класс! (Причмокивает.) Если я им пообещаю срок скостить, они на всё согласятся.
Узник. И ты их услугами пользуешься? У тебя же семья…
Тюремщик. Знаешь, это как с принципами — пока ты держишь их при себе, других это не затрагивает. Моя семья — это святое, ты её не трогай! А девочки — это мой бонус к службе…
Узник (декламирует:)
«Игра огнём, ведущая к пожару,
Столб пламени над морем наших слёз…»
Тюремщик. С огнём играл как раз ты. Играл — и доигрался, как та девочка со спичками.
Узник. Зато у меня чистая совесть.
Тюремщик. Не бывшая в употреблении, что ли? (Хохочет.)
Узник (кривится). Снова твои плоские шуточки…
Тюремщик (неожиданно посерьёзнев). Ну ладно, давай всерьёз: я сейчас открою дверь и помогу тебе убежать.
Узник. Куда?
Тюремщик. Как — куда? На волю. Пойдёшь к своим соратникам, вместе поднимете революцию. Народ прислушается к человеку, без вины брошенному за решётку… Ты же знаешь — народ наш любит пожалеть безвинно обиженных! А ты будешь не только безвинным узником режима, ещё и героем, бежавшим из-под стражи! Тебе дорисуют ангельские крылья и золотой нимб…
Узник. Вот не ожидал, что родной брат придёт меня так топорно провоцировать. Значит, я сейчас за дверь — а там меня ловят, и вместо этой камеры запирают в какой-нибудь каменный мешок, где и повернуться будет нельзя?
Тюремщик. Какой же ты Фома неверующий…
Узник. Или другой вариант. Я убегаю, а среди моих друзей на воле запускают слух, якобы я всех продал и подписался быть доносчиком.
Тюремщик. Вот, значит, как ты о родном брате думаешь…
Узник. А что мне думать, если я сижу за решёткой, а ты меня охраняешь?
Тюремщик. Как наш отец когда-то говорил, ворон ворону глаз не выклюет. А мы с тобой у одних родителей родились и выросли…
Узник. Только оказались по разные стороны решётки.
Тюремщик. Ну, смотри сам. Моё дело — предложить, твоё — отказаться. (Поднимается и выходит, дверь скрипит лишь один раз.)
Узник (оставшись наедине, идёт за Тюремщиком, но не доходит до двери. Прислушивается.). Ушёл. И дверь не закрыл за собой. Уйти? А куда? Даже если это не провокация и меня не поймают… Пока я за решёткой, я герой. Я — знамя борьбы. С моим именем можно выходить на митинги. Если я выйду, то… что? Чего требовать вместо моего освобождения? И что делать мне самому — опять сражаться за свою узкую лавочку в подполье?
Узник возвращается и садится на нары. Дверь скрипит, закрывается; слышно, как в замке поворачивается ключ.
Перевёл с белорусского Вольф Рубинчик
Опубликовано 07.12.2018 00:21