Tag Archives: «Яма» в Минске

В. Рубинчик. Чем дальше в лес…

Кончается год. «Старуха с косой» забрала многих достойных… а может, и не только достойных, но тех, кто мог бы ещё исправиться.

Обратите внимание на изображеньице в самом низу круга. Это часть фрески болгарского художника Захарии Зографа, прожившего не 70, а всего 42 года (1810–1853)

В последнее время рубрика «Кругозор» тутбая, висящего на волоске после «наездов» мининформации, выглядит своеобразно. Даже чуток готишно:

И ведь тут далеко не все, кого не стало в конце 2020 г. Жалею, например, что не успел познакомиться с гомельчанином, кандидатом технических наук Юрием Ивановичем Воронежцевым (23.12.1955 – 20.10.2020), которого в 1989 г. земляки выбирали народным депутатом СССР. Возможно, он рассказал бы много интересного о политтехнологиях на постсоветском пространстве.

Недавно скончались двое деятелей, так или иначе повлиявших на жизнь евреев Беларуси: Семён Львович Лиокумович (1932–2020) и Вячеслав Францевич Кебич (1936–2020). Немудрёные статьи и книги первого, в основном о спортсменах-евреях, я иногда читал… Одно время их автор активничал в Минском объединении еврейской культуры им. Изи Харика, входил даже в правление МОЕКа.

Ю. Воронежцев, С. Лиокумович, В. Кебич

В. Кебич в начале 1990-х совершил кое-что полезное в Воложине, в частности, для обустройства еврейского кладбища, за что его уважал ушедший в июле с. г. Яков Гутман. Правда, бывший политзэк Нехемия Маккаби (1914–2007) воспринимал высокого чиновника иначе… Но надо отдать должное: именно при Кебиче Беларусь установила дипломатические отношения с Израилем (1992). Более подробно об этом человеке пусть расскажут те, кто знал его лично и/или сталкивался с его распоряжениями… Ясно одно: при Кебиче, каким бы «советским» он ни был, в 1991–1994 гг. закладывались основы государственности Республики Беларусь.

О перезахоронении в Минске Змитрока Бядули, иначе говоря, Самуила Ефимовича Плавника (23.04.1886 – 03.11.1941) в начале ноября с. г. не высказался, наверное, только ленивый – ну, или ленивая, если уж блюсти «гендерную корректность» во всём. Церемония на Восточном кладбище г. Минска спровоцировала разные мнения… Историк Александр Белый написал ещё накануне, 02.11.2020 (пер. с бел.):

1 ноября в Свято-Ильинской церкви в Бобруйске прошло отпевание Змитрока Бядули, но почему!!!??? Он же, кажется, не был православным! Учился в хедере и даже в иешиве, откуда его исключили за «эпикурейство». А затем он подался в революцию. И что, потом тайно крестился в православие? Ну, неправда же. Так что это за фальшивый ритуал такой… Выглядит чрезвычайно некрасиво, с элементами посмертного военного кантонизма.

Над могилой водрузили (временно?) православный крест, и тогда уж заговорили культурологи:

Инесса Ганкина: Да, это полное безразличие к духу творчества, к ценностям покойного! Я тоже в шоке.

Юлия Чернявская: Еврея-атеиста – под крестом.

Но ехиднее всех высказался, пожалуй, израильский журналист Шимон Бриман:

Вот жил себе Шмуэль-Нохим, сын Хаима Плавника, в местечке нынешней Минской области, учился в хейдере и в двух йешивах, переводил Шолом-Алейхема с идиша на белорусский, написал поэму «Жыды» (1915) – о погроме местечка русскими казаками, печатал на белорусском языке стихи и сказки для детей, и умер в ноябре 1941-го в эвакуации. И он даже в страшном сне не мог представить, что его кости вытащит из земли Казахстана католический фонд Марии Магдалены Радзивилл, передаст останки в православную церковь в Бобруйске, где гроб этого еврея будут отпевать с иконами и священниками, и в финале над могилой «великого поэта Беларуси Змитрока Бядули» водрузят православный крест. И что всё это осквернение традиций иудаизма будет пышно названо «особой беларуской толерантностью и дружбой народов». И что ни один раввин Беларуси не скажет слов протеста – ибо не приучены раввины в РБ говорить такие смелые слова. И крупнейшее информагентство БЕЛТА опубликует огромный материал о перезахоронении Шмуэля Хаимовича Плавника – не упомянув НИ СЛОВА о его настоящем имени и о его еврействе. А священник, отпевавший некрещёного, ваапще должен положить партбилет крест на стол! Стыд, кошмар, печаль и надругательство над душой и памятью еврея, который не менял веры и не изменял своему народу. Но таковы реалии Беларуси сегодня.

Критика вышла и за пределы «мордокниги»: см. мнение Бримана здесь и здесь.

«Самый прогрессивный иудей Синеокой» попытался смягчить удар: «Никого из лидеров еврейской общины не опросили и ни с кем ничего не обсуждалось… Католический фонд передаёт останки православному приходу. Сын в здравом уме принимает решение о перезахоронении по православному обычаю. Если сын хочет похоронить отца по православному обычаю, то никакие раввины и лидеры в этом не остановят. Об этом мы уже лет 15 говорим. Деревянный крест – временно… На сегодняшний день будет конкурс на памятник и стоит учесть тот факт, что Плавник был евреем… За протесты у нас наказывают».

Видимо, не в ту сторону прогрессирует иудаизм Беларуси, если лет 15 «главный раввин» Гриша А. что-то говорит, а его не слушают… Анекдотическое «вы все правы, друзья» действительно не катит. Что помогает? Полагаю, то, за что «наказывают». Помогает не всегда и не сразу, но история Хануки & Маккавеев как бы намекает 🙂

Насчёт гипотетического «тайного крещения» Бядули процитирую, опять же в переводе с белорусского, фрагменты из статьи д-ра Миколы Иванова (сб. «Беларусіка», вып. 4, Минск, 1995):

Змитрок Бядуля, который находился в первых рядах белорусского национального возрождения, никогда, однако, не забывал о своём семитском происхождении, не отмежёвывался от еврейства. Есть свидетельства, что некоторые «нашанивцы» стремились крестить Бядулю. Это, по их мнению, должно было облегчить писателю его творческий путь в белорусской литературе, сделать его «совершенно своим»… Бядуля, однако, отбросил подобное предложение. Он твёрдо стоял на позициях своеобразного представителя еврейства в белорусском движении.

В общем, странная история, а дальше – всё страньше… Я о выступлении знаменитого «Вольного хора» в «Яме». Выступление состоялось на позапрошлой неделе, а приурочили его к 9 декабря. Это признанная ООН дата с длинным названием: «Международный день памяти жертв преступления геноцида, чествования их достоинства и предупреждения этого преступления». Хористы не только пропели «Магутны Божа» (слова Н. Арсеньевой, музыка Н. Равенского), но и растянули плакат с надписью: «Уголовный Кодекс Республики Беларусь. Статья 127. Геноцид».

Вроде бы и цели вполне благородные – напомнить о недопущении геноцида в любых формах – но что-то меня смутило. Мнения белорусских евреев об уместности исполнения именно этой песни разделились, и реакция вроде «Оставьте Яму в покое» не была нетипичной. Не исключено, что дело даже не в личности автора (Наталья Арсеньева в годы войны активно сотрудничала с прогитлеровской и юдофобской «Беларускай газэтай»… но, может, уклонялась от особо одиозных заданий, глубоко не копал), а в том, что «Магутны Божа» воспринимается как религиозный (читай, христианский) гимн, своего рода «Отче Наш» по-белорусски.

Напомню, «Яма» в Минске – место смерти около пяти тысяч узников гетто. Можно с превеликой долей уверенности утверждать, что среди них не было христиан, да и большинство потомков, ежегодно собирающихся здесь, при всём уважении к христианству, эту религию не исповедуют… Конечно, приходят на угол Заславской-Мельникайте и люди, далёкие от иудаизма/еврейства, однако в первую очередь это место еврейской истории… На нём/для него можно было выбрать иную песню. Впрочем, я вообще против пафосных церемоний на местах массовых захоронений, и справедливо указал Пётр Резванов, что на «Яме» даже израильский гимн вряд ли уместен (хоть он иной раз и исполняется).

Немало жителей Беларуси ратуют за «абсолютную толерантность», т. е. за полное стирание межконфессиональных/межэтнических границ (ну, как там мечтал Джон Леннон или его лирический герой в «Imagine» полвека назад: «And no religion, too»). Возможно, мы ещё сподобимся узреть нечто подобное после прихода Машиаха, но пока границы существуют, не (всегда) следует нарушать их. Во всяком случае, миноритарные этнические группы – к которым в Беларуси относятся и евреи, будь нас 13 тысяч или три раза по 13 – без ethnic boundaries не сохранятся: не верите мне, почитайте Фредрика Барта… Тем, кто ценит живую, а не мумифицированную еврейскую культуру, следовало бы знать об этом. А лучше – чувствовать…

Кстати, если кому-то охота порассуждать на обозначенные темы, «у вас есть шанс убить медведя» (С). Организаторы «еврейской конференции», которую планировалось провести в Минске в июне 2020 г., напомнили о себе. Извиняются за долгое молчание и пишут:

Конференция пройдет 28-30 июня 2021 года в гибридном формате. Участники и слушатели смогут посетить конференцию лично или онлайн. Мы организуем площадку для участников в Минске (в случае возможности приезда), и онлайн-платформу… Учитывая разные часовые пояса, мы будем работать только с 13:00 до 20:00 по минскому времени.

Последние политические события в Беларуси повлияли на переосмысление белорусским обществом своей национальной идентичности и истории, в публичной сфере постоянными стали отсылки к событиям, связанным с историей евреев в Беларуси. В связи с этим к списку ранее предложенных панелей мы добавляем политические науки и приглашаем присылать заявки, касающиеся современности: положение и идентичность евреев в Беларуси, еврейское наследие, а также исследования еврейской идентичности как части современной белорусской идентичности. Мы принимаем новые предложения только по данной теме. Если вы хотите, чтобы вас рассматривали в этом разделе, сообщите нам об этом и отправьте нам предложение.

Лучшие доклады будут опубликованы в специальных выпусках тематических журналов.

Подтвердите, пожалуйста, свое намерение участвовать до 18 декабря 2020 года.

Все вопросы адресуйте оргкомитету: jewsbelarus2020@gmail.com Я же готов обсуждать предложения о презентации в Минске моего сборника «Іудзейнасць» (2020)… а также теорию и практику зубризма 🙂

Фото: wildlife.by

Тем временем в Беларуси не спадает вторая волна COVID-19. По официальным данным, и в декабре каждый день заражались почти 2000 человек… Видимо, (нестрогий) масочный режим, введённый в стране месяц назад, не дал желаемых результатов. Дурацкие шуточки «первого лица» о «намордниках» и «вирусе, которого не видно» давно прекратились, и вот уже министр здравоохранения говорит, что «волна» спадёт, вероятно, лишь к лету 2021 г. Нужно ли при таком раскладе «Всебелорусское народное собрание», намеченное на январь или февраль? Очень сомневаюсь! Да и, как пишет Олег Новиков, «пример Кыргызстана свидетельствует, что результатом конституционной реформы может быть не либерализация, а, скорее, закручивание гаек».

Вольф Рубинчик, г. Минск

14.12.2020

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 14.12.2020  18:04

Искусство народного неповиновения

Дмитрий Строцев о феномене белорусского протеста (colta.ru, 10.12.2020)

© «Радыё Свабода»

Женщины в белом: асимметричный ответ на насилие

В апреле 2020 года я написал большое эссе для журнала «Збожжа», который издает сообщество белорусских богословов. Темой выпуска было насилие. Свой текст я назвал «Милость и казнь» и размышлял в нем о понимании белорусами насилия как блага. Моя мысль была о том, что в сознании людей, живущих на землях современной Беларуси, в силу катастрофических исторических обстоятельств не сформировалась устойчивая моральная оппозиция добра и зла, что они сохраняют и передают из поколения в поколение абьюзивное доверие к насилию как универсальному жизненному критерию. Сила — это объективное благо, которое надо признавать и сознательно участвовать в перераспределении, канализации насилия, чтобы его карающая мощь ударяла в избранные цели, а не повергала в хаос целый народ.

В августе 2020-го белорусская преступная власть приготовила для граждан своей страны грандиозную гекатомбу, уверенная, что белорусское общество удовлетворится жертвоприношением тысяч людей, вышедших на улицы для протеста против демонстративно сфальсифицированных выборов президента. Силовые структуры Беларуси заранее готовились к масштабной карательной операции — подразделения спецназа и внутренних войск в течение нескольких недель находились на казарменном положении, занятые физической и психологической подготовкой; в белорусских тюрьмах освобождались корпуса для принятия тысяч заключенных, велись ремонтные работы и закупались постельные принадлежности.

С момента оглашения фальшивых результатов выборов, с вечера 9 августа, в течение четырех суток силовики избивали мирных демонстрантов по всей стране. Безоружных людей забрасывали светошумовыми гранатами, расстреливали резиновыми пулями, молотили дубинками. Были жестко задержаны и брошены в тюрьмы около семи тысяч человек. Убийство двух белорусов было подтверждено практически сразу на основании видеосвидетельств.

Д. Строцев на фото отсюда (в октябре-ноябре он сам отсидел 13 суток)

Власти сознательно провоцировали общество на агрессивный ответ, уверенные в своем колоссальном превосходстве и готовые продемонстрировать всему миру дисциплинированное технологичное подавление стихийного силового сопротивления людей, вооруженных строительной арматурой и коктейлями Молотова. Были уверены, что общество мгновенно диссоциируется — большинство по образцу кризисов 2006 и 2010 годов молчаливо подтвердит свою лояльность абьюзеру и дистанцируется от протестной оппозиционной группы, которая останется в жертвенном меньшинстве.

Днем 12 августа в Минске, в городе, в ментальном пространстве которого были разлиты невыразимые ужас и страдание, на небольшой площади перед Комаровским рынком появились женщины в белых одеждах и с цветами. Они подходили и клали цветы в линию на краю пешеходного пространства перед проезжей частью, где стояли милицейская легковая машина с мигалкой и зловещий грязно-зеленый автозак. Женщины отходили и становились группками на дистанции от автозака, из которого в любой момент могли выскочить милиционеры в черном и броситься на них. Так продолжалось некоторое время. Подходили новые женщины с цветами, и в какой-то момент они все, преодолев страх, двинулись к цветам, лежащим на тротуаре, подняли их и остались стоять, образуя торжественную символическую линию. Неожиданно для самих женщин и для всех, кто с тревогой следил за происходящим, милицейская машина и автозак пришли в движение и уехали. Таким героическим перформансом, который получил название «Женщины в белом», начались масштабные женские марши по всей Беларуси, затем — общие многотысячные марши. Началась новая фаза мирного креативного белорусского протеста, в основу которого был положен асимметричный, эстетически точный ответ на брутальную силовую агрессию властей.

Ева-люция и диджеи перемен

Случилось непредвиденное — белорусы вышли из абьюзивной зависимости от насилия как блага. В значительном народном большинстве увидели моральную оппозицию добра и зла и сделали свой выбор в пользу добра против зла, против бесчеловечного произвола организованной преступной группы, захватившей и удерживающей власть в Беларуси путем обмана, угроз и насилия. В обществе не случился раскол на условные «Майдан» и «анти-Майдан», как в Украине в 2014 году. На протяжении более трех месяцев — более ста дней протестов — совершенно очевидно проявило и продолжает себя проявлять мирное противостояние всего белорусского народа, представленного во всех общественных слоях, численно незначительной чиновничье-полицейской вооруженной преступной группе.

В Беларуси есть авторитетные политические партии и движения, есть Координационный совет, созданный недавно и собравший уже несколько тысяч активных членов; белорусы с доверием относятся к оппозиционным институциям и их представителям, прислушиваются к их мнениям и рекомендациям, но ни одна из этих сил не является руководителем общенационального восстания. Белорусские протесты возникли стихийно и устойчиво сохраняют безлидерный характер; общество заново обретает себя путем установления первичных горизонтальных связей и этот тонкий интуитивный процесс не готово подменить выстраиванием организационных вертикальных структур. Одним из главных камертонов настройки широкого общественного резонанса становится протестное искусство.

Белорусское и мировое искусство постепенно включается в мистерию протеста во всей жанровой полноте и в открытой исторической перспективе. Оно порой неожиданно предъявляет себя и дает чистую ноту всему обществу в самые критические и драматические моменты.

Еще в разгар предвыборной кампании, когда власти демонстративно грубо задержали банкира и мецената Виктора Бабарико, значительно опережавшего в сборе голосов всех других претендентов на президентское кресло (включая Лукашенко), вдруг «заговорила» «Ева», картина Хаима Сутина, художника белорусского происхождения и знаменитого представителя Парижской школы. Картина была арестована вместе со всей коллекцией изобразительного искусства Белгазпромбанка, который прежде возглавлял Бабарико. Тихий женский портрет, совсем не «Свобода, ведущая народ на баррикады», быстро стал общенациональным протестным символом, был растиражирован на майках и аксессуарах, послужил основанием для ряда художественных акций, дал имя-камертон для обозначения только начавшего формироваться мирного характера белорусских протестов — «ева-люция».

«Ева» Х. Сутина на обложке минского журнала «Наша гісторыя» и в переделке от арт-активистов. Лето 2020 г.

Позднее, когда сформировался женский триумвират Тихановской, Колесниковой и Цепкало, Светлана, Мария и Вероника стали ездить по стране и собирать многочисленные, впечатляющие своей массовостью пикеты в поддержку кандидата в президенты Светланы Тихановской, власти демонстративно сорвали последний назначенный ими пикет в минском парке Дружбы народов [6 августа]. Таким образом Лукашенко, который в то же время не собирал на пикетах даже подневольных бюджетников, давал понять обществу, что по-прежнему обладает безграничными административными ресурсами для управления ситуацией и что он всё равно заставит белорусов себя признать. Белорусы услышали месседж и были в растерянности, не понимая, как им ответить на вызов диктатора.

Тем временем Тихановская позвала всех, собиравшихся на встречу с ней, прийти в другое место — в Киевский сквер, на хозяйственную выставку (имеется в виду районный «День открытых дверей учреждений дополнительного образования». belisrael), также устроенную для срыва пикетов. Это предложение выглядело заведомо проигрышным, но люди на него отозвались и пришли. Посреди формального безликого действа вдруг зазвучала песня Виктора Цоя «Перемен требуют наши сердца…» Два звукооператора, диджея, приглашенные обслуживать выставку, нарушили порядок мероприятия и включили запись песни, успевшей стать одним из протестных символов. Молодые люди стояли плечом к плечу, высоко подняв две соединенные руки. У одного кисть была сжата в кулак, другой — двумя пальцами — показывал викторию. Протестное искусство проявило здесь еще одно важное качество — бесстрашие, готовность разделить все риски протестующего народа. Диджеи были тут же задержаны (точнее, их задержали примерно час спустя в нескольких кварталах от Киевского сквера – belisrael), потом уволены с работы, осуждены и посажены на сутки. Их дерзкий перформанс снова мобилизовал протестное сообщество и стал еще одним символом сопротивления. Сразу возникло графическое изображение «диджеев перемен», оно было растиражировано в городских граффити, в том числе на вентиляционной будке в одном из минских дворов на улице Червякова, ставшем впоследствии знаменитой площадью Перемен, название которой также связано с этим протестным символом.

Политическое значение этого спонтанного жеста молодых звукооператоров невозможно переоценить. На площади Перемен развернулась настоящая многонедельная борьба местных жителей с властями за сохранение мурала с «диджеями перемен». Власти неоднократно присылали коммунальщиков, которые под присмотром милиционеров затирали краской, позже заливали смолой мятежное граффити, даже ставили круглосуточный милицейский караул к стене с замазанным изображением. Начиная с десятых чисел августа, когда мурал впервые появился на вентиляционной будке, жители площади Перемен восстанавливали его более десяти раз.

Так это было 09.09.2020. Фото В. Рубинчика

Несколько защитников мурала были арестованы по административным и уголовным статьям. А в ночь на 12 ноября 31-летнему художнику Роману Бондаренко, который вышел на площадь Перемен, чтобы уберечь ее от провластных «неравнодушных граждан», защита площади и мурала стоила жизни. Роман был избит до полусмерти и вскорости скончался в больнице, не приходя в сознание. Там же, на площади Перемен (а в сущности, на придомовой площадке обычного минского двора), возник грандиозный мемориал Романа Бондаренко. Люди, потрясенные безнаказанным зверством властей, ехали отовсюду, приносили цветы и ставили зажженные лампадки. Двор был буквально засыпан цветами и на протяжении нескольких суток непрерывно полон людей, пока в результате беспрецедентной карательной операции с привлечением более тысячи бойцов спецназа, внутренних войск и ОМОНа площадь Перемен не была взята штурмом и «зачищена». Десятки защитников площади были задержаны, мемориал разрушен, цветы и лампадки вывезены на одно из минских кладбищ.

Протестные марши

Белорусские протесты происходят в разных формах. Политики, интеллектуалы предлагают варианты, как структурировать и направить массовую энергию, но сама стихия восстания уже нашла две главные интуитивные формы для своего проявления. Это выражение народного неповиновения на маршах-манифестациях и развитие прямой демократии во дворах-республиках. К двум главным формам можно добавить цепи и очереди солидарности, которые стали возникать еще в предвыборный период и так или иначе связаны и с маршами, и с активностью во дворах.

Первый грандиозный марш состоялся в следующее после выборов воскресенье, 16 августа, когда к минской Стеле пришло не менее трехсот тысяч человек. И это стихийное собрание незнакомых и никем не организованных людей сразу оказалось эстетически цельным, убедительно красивым. Главными организующими элементами свободно дышащей и перетекающей композиции стали бело-красно-белые флаги. Люди подходили к Стеле с разных сторон уже сформировавшимися колоннами с развернутыми знаменами и транспарантами. Огромные бело-красно-белые полотнища тридцати-сорокаметровой длины демонстранты несли на поднятых руках над головами, и само плавание этих гигантских плоскостей в человеческом море, постепенное притекание их к центру композиции на Стеле имели колоссальное эстетическое воздействие. Люди кругом говорили: «Какой красивый наш флаг». Таким образом происходили принятие и признание бело-красно-белого флага главным символом как протеста, так и новой, возрождающейся Беларуси.

После долгого праздничного кипения возле Стелы человеческое море неожиданно пришло в направленное движение — широчайший людской поток двинулся от Стелы по проспекту Победителей к центру города. Милиции, военных не было видно — они исчезли. Люди грандиозным шествием прошли до проспекта Независимости, повернули направо и двигались к площади Независимости, пока не заполнили ее до отказа, все не поместившись. И только после этого стали расходиться. Так родился первый белорусский воскресный марш.

Дальше, в каждое следующее воскресенье, шло интенсивное эстетическое развитие, насыщение тела марша всё новыми художественными элементами вплоть до карнавализации. Плакаты, транспаранты, костюмы, кричалки, танец и музыка — всё поражало необыкновенными креативностью и разнообразием. Язык искусства казался чуть ли не главным языком протеста. На третьем или четвертом марше появились флаги районов, и это часто было свободное самоназывание, не связанное с принятым административным делением Минска.

Потом власти опомнились и начали атаковать марши с привлечением сотен бойцов спецназа, внутренних войск и ОМОНа, вооруженных спецсредствами и огнестрельным оружием, с применением спецтехники и водометов. Людей стали обливать водой, забрасывать гранатами, травить газом, жестко избивать и задерживать. Дважды было задержано больше тысячи человек в один день. Марши стали более скоростными, маневренными, внимание к эстетике отошло на второй план.

Важно сказать, что уже с акции «Женщины в белом» и последовавших массовых маршей протестующие перехватили «эстетическую инициативу». Щегольски экипированные в самую современную амуницию, «космонавты» белорусских силовых структур, наученные эффектным геометрическим перестроениям, быстро уступили в симпатии легкой, артистичной и в каждое мгновение новой реке бодро шагающих эльфов на улицах и площадях восставшей Беларуси. А подражательные жидкие марши сторонников Лукашенко под багрово-болотными флагами, собранные из подневольных бюджетников и офицеров-отставников, в своей траурной обреченности и вовсе получили именование «похоронных процессий».

Дворы-республики

Поначалу мощные многотысячные марши захватили собой все внимание, а дворовые чаты, которые один за другим стали возникать в Телеграме, казалось, имеют дополнительное служебное значение как инструмент для собирания людей на марш или организации цепочек солидарности по месту жительства. И вдруг это явление раскрылось во всей своей преображающей полноте как новый язык для новорожденной демократической Беларуси.

Городские дворы в белорусских спальных районах всегда были местами отчуждения, пространствами, которые надо поскорее миновать по дороге домой или на работу. Встречались между собой пенсионеры на лавочке перед подъездом, молодые родители, наблюдающие за детьми на детской площадке, собачники, вынужденные поприветствовать друг друга вслед за своими питомцами. Владельцы автомобилей могли поспорить за парковочное место на тесной стоянке возле дома.

И вдруг 9 августа люди встретили своих «незнакомых» соседей на выборных участках как единомышленников, одетых в одежду «политического цвета», с белыми браслетами на запястьях, складывающих бюллетени для голосования гармошкой. Оказалось, что все они отдают свои голоса за Тихановскую — за страну для жизни без Лукашенко. Потом, после официального объявления фальшивых результатов выборов, еще разрозненно — вышли на улицы своих городов, умылись первой кровью и вывесили в одиноком решительном порыве на балконах и в окнах своих квартир бело-красно-белые флаги. И тут уже увидели свои дома и дворы, украшенные протестной символикой сверху донизу, кричащие о гражданском неповиновении повсюду, куда хватает глаз, вышли во дворы и встретились друг с другом.

Произошло мгновенное преображение белорусского общества, изменение на «химическом», «молекулярном» уровне. Соседи заговорили между собой на новом, предельно понятном для всех языке страдания, возмущения и солидарности. Властный отказ обществу в вертикальной представительной демократии дал колоссальный импульс для стихийного становления горизонтальной прямой демократии прямо во дворах, в подъездах и на лестничных площадках Беларуси.

Сегодня это уже не просто дворы, а дворы-республики; в одном Минске их насчитывается несколько сотен. Власти были вынуждены признать их существование выпуском специальной карты Минска с делением городской территории на сектора, более или менее захваченные дворовым неповиновением. Против мятежных дворов и районов организуются масштабные карательные операции с привлечением одновременно сотен силовиков и работников коммунальных служб. Коммунальщики под страхом увольнения и административного ареста закрашивают протестные граффити, срезают бело-красно-белые ленточки, снимают с домов и с натянутых между домами тросов флаги, порой величиной с фасад высотного здания. ОМОН и спецназ вламываются в квартиры, чинят беззаконные обыски и похищают активистов. В ноябре против целого микрорайона Новая Боровая была совершена чудовищная диверсия — на несколько дней была полностью отключена вода, а затем и отопление. Такова была отчаянная месть преступных властей за вольный дух и упрямое неповиновение. Атака на мятежную республику не имела ожидаемого успеха, а вызвала мощную солидарную реакцию всего города. Жители Новой Боровой получили бутилированную воду в двойном избытке, такая же история была с обогревательными приборами и теплыми вещами.

Искусство во дворах-республиках — это концерты хоровой, фольклорной, академической, джазовой и рок-музыки. Это театральные спектакли и программы для детей. Это литературные вечера и лекции. Это мастер-классы и художественные студии под открытым небом. Это танцевальные студии. Это разработка и народное согласование дворовой и районной символики. Это изготовление и размещение флагов и ленточек. Это рисование граффити и выставки плаката. Это язык, который непрерывно развивается и который уже не отнять.

Дворов — сотни. Музыканты, артисты, лекторы — нарасхват. Несмотря на то что вся организация происходит конспиративным, партизанским образом, удается собирать большие аудитории, добиваться прекрасного звука и освещения. Выступления и встречи всегда заканчиваются общим чаепитием с выпечкой и «прысмаками», благо принести прямо из кухни горячее угощение всегда недалеко.

Реализм антитеррора

Романтизм XIX века совершил незаметную этическую революцию, имевшую большие исторические последствия. На фоне кризиса христианского мировоззрения, утверждающего строгую оппозицию добра и зла, опровергающего какую-либо эффективность человеческих жертвоприношений, интеллектуалы-романтики детабуировали право на убийство человека или избранной группы для блага преобладающего большинства. Субъективная канализация насилия получила выражение в многочисленных терактах, а убийцы-террористы тут же становились героями в глазах тысяч революционно настроенных людей. Фактически возрождалась архаическая магия убийства как универсального общественного инструмента. Персональный террор XIX века быстро переродился в государственный террор авторитарных и тоталитарных режимов XX века и, к несчастью, сохраняет свое революционное обаяние в начавшемся XXI веке.

Белорусское протестное искусство солидаризуется с протестующим безоружным народом на всех уровнях — не противопоставляет вооруженному насилию властей воинственный романтизм, не мифологизирует сопротивление, а дает предельно реалистическое свидетельство о мирном характере протеста и о непропорционально жестоком его подавлении карателями, твердо называет моральную оппозицию добра и зла.

Белорусское протестное искусство разделяет все риски общества. Деятели искусства делают персональные и коллективные заявления, видеообращения против насилия, против заключений в тюрьмы по политическим мотивам, разрывают трудовые контракты с организациями, поддерживающими преступную власть. (Так поступили артисты Купаловского театра в Минске, уйдя из театра вслед за директором Павлом Латушко почти в полном составе.)

Здание театра с бело-красно-белыми флагами. Фото В. Рубинчика, 18.08.2020

Музыкальные и хоровые коллективы, литераторы, театральные труппы выступают на партизанских концертах по дворам и паркам, подвергая себя риску задержания, что, к сожалению, часто и происходит. Неуловимый Вольный хор в белых и красных балаклавах вдруг появляется в вестибюлях гипермаркетов, на станциях метро, на ступенях Белгосцирка. Поет «Магутны Божа», ставший негласным гимном протестующего народа, другие «Годныя песні» и затем растворяется в толпе. Поэты и писатели публикуют протестные произведения в социальных сетях, музыканты записывают клипы и выкладывают их в YouTube. Фото- и видеодокументалисты предъявляют события во всей их трагической наготе.

Белорусский протест имеет народный, стихийный характер. Художник говорит из самого тела протеста и дает ему голос.

Белорусский протест имеет интуитивный партизанский характер. Он, как вода, непрерывно меняет форму и направление. Искусство становится дневником воды, всей изменчивости и креативности протеста.

Белорусский протест — преображение самой природы общества. Что вчера было водой — сегодня уже вино. Культура забывает себя, растворяется в протесте, чтобы иметь шанс кристаллизации в новой реальности, а не в иллюзии о себе.

Белорусский протест отрицает проективность — живет настоящим, одним днем или даже мгновением, обращенным в будущее. Символы вспыхивают в поступках и мгновенно получают бесконечный культурный резонанс. Все, что не проскочит в игольное ушко протеста, остается музеем.

Сегодняшняя действительность Беларуси дарит нам лучший критический критерий — риск. С этим критерием обращаемся к себе и к действительности. Через реализм антитеррора проходим в завтрашний день.

Источник

* * *

От belisrael.info. В материале Д. Строцева упомянут «Вольный хор», перформанс которого в минской «Яме» 9 декабря (исполнение песни «Магутны Божа» на стихи Н. Арсеньевой, которая в годы оккупации служила в коллаборантских изданиях вроде «Беларускай газэты») вызывал неоднозначную реакцию, в т. ч. среди белорусских евреев. Приглашаем наших читателей высказываться…

Опубликовано 11.12.2020  16:40

Водгук

Выкананне “Вольным хорам” у “Яме” “Магутны Божа” мяне здзівіла. Нават не таму, што ў Арсеньевай неадназначная біяграфія для такога месца (прапаганда нам нагадвае, што з бел-чырвона-белым сцягам — тая ж гісторыя), але ўвогуле “Яма” — не месца для выканання гімнаў (думаю, нават ізраільскі там бы “не праканаў”). Не ведаю, як бы прыйшліся да месца якія “S’brent” (што праўда, усе выкананні, акрамя Лін Ялдаці, мне не падабаюцца), пераклад на ідыш брэхтаўскай “Песні адзінага фронту” (існуе ў выкананні “Brave Old World”), і іншыя песні супраціву (баюся, што таксама хутчэй “не”, чым “так”), але ж ёсць і іншыя! (У якасці пачатку для пошуку я бы прапанаваў палову падвойнага альбому “The Ghetto” Андрэ Аходла, ці хаця б спытацца ў таго ж Аляксея Жбанава.)

Шкада, калі неблагая ідэя псуецца дробнымі недапрацоўкамі…

Пётр Рэзванаў, г. Мінск

Добавлено 12.12.2020  19:17

Маккаби в Минске. Встреча с былым

От belisrael.info. Предлагаемое интервью было опубликовано в израильско-американском журнале «Алеф» (№ 539, июль-август 1994) и, насколько мы знаем, не перепечатывалось. Интересная тема – состояние «еврейских дел» в 1994 г. и четверть века спустя. С гостем Минска можно соглашаться или нет, но человеком он был неглупым и авторитетным (умер в 2007 г., светлая ему память). Кроме всего, сейчас Ханука – самое время, чтобы вспомнить о Маккаби…

Вновь я посетил…

Интервью председателя израильского Общества евреев – выходцев из Белоруссии Н. МАККАБИ ответственному редактору «Алефа» А. КИЛЬШТЕЙН

– Господин Маккаби, вы вернулись из Минска, города своей юности. Еще сравнительно недавно нам, бывшим гражданам бывшего Советского Союза, казалось невероятным когда-либо снова увидеть страну исхода. Уезжая в Израиль, мы чувствовали себя навсегда отрезанными от знакомых мест, от близких и друзей. Словно улетали на другую планету…

– А теперь, возвращаясь, мы действительно попадаем на чужую планету. Особенно те, кто уехал, как я, очень давно.

– Когда это было?

– Я репатриировался в Израиль в 1957 году. Чудом вырвался…

– Первая ласточка алии.

– Тогда об алие ещё не было речи. А до того я успел вкусить все «прелести» советского режима. В 1938 году – арест за сионистскую деятельность: тюрьма, годы лагерей и сибирская ссылка. Люди старшего поколения знают, что арест в те годы в большинстве случаев означал смертный приговор. У меня хранится вырезка из газеты «Вечерний Минск», в ней опубликован список незаконно пострадавших в годы сталинских репрессий, а затем реабилитированных. В их числе названа и моя фамилия, единственного уцелевшего – остальные расстреляны.

*

Макабоцкі Хема Майсеевіч (1914, г. Сядлец, Польшча), выкладчык Мінскага гідратэхнікума. Асуджаны 14 кастрычніка 1938 г. Асобай нарадай пры НКУС СССР за контррэвалюцыйную дзейнасць да 3 гадоў ППЛ. Рэабілітаваны 27 кастрычніка 1955 г.

*

– Так что встреча с прошлым была довольно грустной?

– Встреча с прошлым – это всегда грустно, особенно если оно уже почти стёрто с лица земли. Не осталось в живых никого из моих родных, близких и друзей, да и самого прежнего Минска уже нет, сохранилось несколько полуразрушенных домов, зато рядом вырос совершенно новый современный город.

– В начале июля в Белоруссии широко отмечалось 50-летие освобождения республики от немецко-фашистских захватчиков. Вы присутствовали на этом празднике?

– Да, как председатель израильского Общества евреев – выходцев из Белоруссии я получил через посольство этой республики приглашение Верховного Совета Белоруссии принять участие в торжествах.

– Были также приглашённые из других стран?

– Конечно. Приезжали гости из США, Европы и ближнего зарубежья. Встретились бывшие братья по оружию, активисты белорусских землячеств.

Белоруссию во время Второй мировой войны справедливо называли партизанским краем. Здесь особенно организованно и самоотверженно действовали партизаны. Их дерзкие, бесстрашные операции против оккупантов в немалой степени способствовали крушению фашистской военной машины. Общеизвестно, что в партизанских отрядах Белоруссии сражалось много евреев, были даже целые боевые единицы, состоявшие почти из одних еврейских бойцов. Упоминалось ли об этом в дни праздников?

– К сожалению, нет. Я бы даже сказал, что этот факт умышленно замалчивался, как оно бывало обычно в Союзе в доперестроечные времена. Недаром говорят, что перестройка в Белоруссии ещё не началась. Более того. Выступая на торжественном заседании, председатель Совета Министров Белоруссии Кебич отдал дань представителям всех народов СССР, сражавшимся за освобождение Белоруссии. По старой, испытанной советской традиции, перечислялись: русские, украинцы, казахи, грузины и таджики – все, кроме евреев. Их словно бы и не существовало. А ведь десятки тысяч евреев-партизан полегли в болотах и лесах Белоруссии.

Выступление Кебича, его нарочитое замалчивание роли евреев в партизанской войне вызвало глубокое возмущение среди делегатов совещания из разных стран.

– Означает ли это, что Белоруссия делает поворот к государственному антисемитизму?

– В этой республике, если сравнить с Россией и Украиной, никогда не было ярко выраженного антисемитизма.

Но в настоящее время Белоруссия переживает тяжелейший экономический кризис. Коррупция проникает во все сферы общества. Подкупить можно практически не только милиционера, который намерен оштрафовать вас за превышение скорости на дороге, но и кое-кого повыше. Растёт преступность. Цены на продукты питания совершенно невероятные. Для примера: средняя месячная зарплата составляет 200 тысяч рублей, а килограмм мяса стоит 50-80 тыс., килограмм огурцов или помидоров – 30 тысяч.

На фотографии вы видите белорусские рубли. На каждом – изображение какого-нибудь животного. Самая мелкая купюра, 1 рубль, – «Зайчик» (на самом деле – 50 копеек, «белочка» – belisrael). Чем выше по своей значимости купюра, тем крупнее на ней зверь…

Здесь мы взяли иллюстрацию из интернета, т. к. в журнале 1994 г. подобная была совсем уж низкого качества.belisrael.

– То есть цены кусаются?

– Выходит, так. На все представленные здесь деньги нельзя купить даже коробок спичек… (кто-то ввёл гостя в заблуждение: «лось», находившийся в обороте с 1992 г., и летом 1994 г. был довольно крупной купюрой; во всяком случае, коробок спичек на неё купить было можно. – belisrael).

– И во всём этом виноваты евреи?

– К сожалению, на сегодняшний день у них есть причина для беспокойства…

– Вы имеете в виду избрание на пост президента Александра Лукашенко?

– Несомненно, это очень тревожный симптом.

– Что собой представляет этот человек?

– По своим взглядам и политическим амбициям он чем-то близок к Жириновскому, но у него более жёсткий и твёрдый курс. Он имеет ясную и реальную цель, а не расплывчатую и полуфантастическую программу, как у Владимира Вольфовича.

За ним пойдут.

В своей первой речи после избрания Александр Лукашенко резко клеймил виновников коррупции, экономического спада в республике. При этом он недвусмысленно дал понять, что немалая доля вины за всё происходящее лежит на евреях.

– Старая песня.

– Но всегда актуальная. Вот почему я считаю, что у евреев Белоруссии нет будущего.

Вам приходилось беседовать с некоторыми из них?

– Не раз. И большинство сегодня просто растеряно, находится на перепутье, всё чаще приходит к мысли о необходимости уехать. Однако в Израиль хотят лишь те, у кого там дети, близкие родственники.

Но многие стремятся в США или в Германию. Они опасаются трудностей абсорбции, нестабильной обстановки в стране. Иных удерживает проблема смешанных семей.

– И как на фоне всего этого выглядит еврейская жизнь? И существует ли она в настоящее время?

– Безусловно существует, хотя далеко не в такой активной форме, как хотелось бы. Её средоточием является синагога на ул. Кропоткина, 22. В будние дни едва набирается миньян, а по субботам приходят человек 20, все старики.

Есть и молодёжь, человек 10, они в основном группируются вокруг ХАБАДа во главе с равом Глузманом (Грузманом – belisrael). Всю работу с ними проводят два молодых хабадника – Шабтай и Менахем.

После молитвы организуется скромный ужин: пшённая каша и чай. В пятничный вечер – встреча субботы, звучат песни…

Официальную связь синагоги с городскими властями осуществляет рав Вольпин из США.

Еврейский центр также по временам собирает молодёжь, знакомит с Израилем, с его историей, с актуальной политической ситуацией.

Тем же заняты ещё с полдесятка еврейских организаций – среди них «Джойнт», «Сохнут» и др. К сожалению, дружеского контакта между ними нет.

Еврейскую культурную жизнь представляет также библиотека, которой заведует госпожа Харик, вдова поэта Изи Харика, расстрелянного в 1937 году.

– Сохранились ли следы Минского гетто?

– Да. Эти развалины свидетельствуют об одной из самых страшных кровавых трагедий в истории еврейского народа. Сюда свозили евреев из оккупированных стран, из захваченных нацистами городов Советского Союза.

Время от времени гитлеровцы осуществляли «акции» по планомерному уничтожению узников. Более 100 тыс. евреев погибли в Минском гетто. На месте расстрела, которое носит название «Яма», стоит памятник этим невинным жертвам.

Сюда в дни празднования 50-летней годовщины освобождения Белоруссии приходили тысячи людей, приносили цветы, произносили речи. Было решено совместными усилиями Объединения евреев – выходцев из Белоруссии и еврейских общин в Белоруссии воздвигнуть в Минске мемориал в память жертв фашистской оккупации. Начат сбор средств.

В мои планы входило также посещение еврейского кладбища, но его, как и старого Минска, больше нет (с декабря 2019 г. территория между ул. К. Цеткин и Коллекторной, где до 1970-х гг. было кладбище, называется «Еврейский мемориальный парк» – belisrael). Евреев и христиан хоронят рядом. С трудом я отыскал могилу брата. Необходимо настаивать перед властями о создании хотя бы еврейского уголка на городском кладбище.

– И с каким же настроением вернулись вы из этой поездки?

– Всё, что я видел, не произвело на меня отрадного впечатления.

Не хочу никому навязывать своего мнения, но я считаю, что силы и средства, которые тратятся на так называемые центры еврейской культуры в СНГ, не оправдывают себя.

    

   

Обложка книги Н. Маккаби «Проблеск во мраке» (Израиль, 2-е изд., 1991); некоторые иллюстрации из этой книги

Чтобы не раствориться в галуте, чтобы избежать опасности повторения прошлых трагедий, чтобы ощутить себя по-настоящему евреем, есть лишь один путь – на родину, в свой дом, в Израиль.

Опубликовано 27.12.2019  20:10

Игорь Каноник. Минское гетто глазами моего отца (2)

(продолжение; начало здесь)

В конце 1972 года городские власти начали вынашивать проект – как засыпать «Яму» и демонтировать памятник. Все уже понимали, что это место становится знаковым и антисоветским. В свою очередь евреи начали собирать подписи с петицией в горисполком не трогать памятник, кто-то предложил написать такую же петицию на английском языке. Так появились две параллельные тетради. Я видел их у нас дома на Грушевке, когда отец ходил собирать подписи у евреев. Многие боялись подписывать, отец их уговаривал.

9 мая 1973 года был большой выход на «Яму», там были уже тысячи людей.

В конце лета 1973-го КГБ узнал об этой петиции. Скорее всего потому, что отец и ещё один бывший узник гетто записались на приём к председателю горисполкома, ведь они сказали там, по какому вопросу, и оставили все свои данные. С этого момента началась слежка за отцом. В середине сентября должен был состояться прием в горисполкоме. Хорошо, что отец передал обе тетрадки знакомым евреям для собирания подписей.

В один из дней в начале сентября, вернувшись с работы, я узнал, что у нас дома был обыск, сразу стало понятно, что искали. В тот день КГБешники приехали к отцу на работу, забрали его и повезли домой. Он по специальности был токарь 6-го разряда, работал тогда на автобазе, в партии никогда не состоял. Что они могли ему сделать, проверили даже его шкафчик на работе. Все, конечно, подумали, что ищут какой-то самиздат…

Давид Каноник за работой на автобазе, 1973 г.

Приближался назначенный день 15 сентября, когда нужно было идти в горисполком. Предусмотрительный отец попросил совершенно постороннюю, знакомую рускую женщину, пронести тетрадку в здание горисполкома. Она сказала на входе, что идёт устраиваться на работу, и её пропустили. А отец пошёл без ничего, только с паспортом. К сожалению, не пришёл второй его коллега, они вместе записывались на приём. Отца приняли два заместителя, они уже знали, о чём он будет говорить, в углу кабинета сидел ещё один человек в сером костюме, но он не представился.

Беседа была больше часа, отец передал им тетрадь с петицией, полную подписей минчан, в основном узников гетто и их родственников. Он рассказал им, как был в гетто с его первого дня 20 июля 1941-го и до начала сентября 1943-го, когда ему удалось сбежать в партизанский отряд. И о том, что почти вся большая семья погибла, включая всех родственников, это 32 человека. В конце беседы они спросили, почему люди не хотят, чтобы на этом месте создали красивый парк, засыпав «Яму».

Отец понял, что всё, что он рассказывал им не интересно. Тогда он рассердился и перед уходом сказал, что если будут ломать этот памятник, то пусть его убьют прямо там. И что пройдёт много лет, не будет ни их, ни этих кабинетов, а памятник так и будет стоять в «Яме»…

…На следующий день директор автобазы сказал отцу, чтобы он работал спокойно, вопрос о его увольнении даже не стоит.

Но оставался другой вопрос, как передать вторую тетрадь с петицией на английском языке. Чтобы она дошла хотя бы до американского корреспондента в Москве. Все понимали, что нужна международная огласка, что только она может остановить это безумие.

Еврейское самосознание в СССР начало подниматься после победоносной Шестидневной войны в июне 1967 года, в которой Израиль сражался с коалицией арабских стран (Египет, Сирия, Ирак и Иордания). Эйфория после этой войны долго не проходила. Подъём был также после «самолётного дела» – попытки угона самолёта из Ленинграда 15 июня 1970 года и ареста одиннадцати человек, почти все из которых были евреями. После убийства одиннадцати израильских спортсменов на олимпиаде в Мюнхене в сентябре 1972 года. И после операции Моссада, проведённой по личному приказу премьер-министра Израиля Голды Меир с целью поимки и ликвидации всех террористов, причастных к убийству спортсменов.

С оглаской всё разрешилось. В первых числах октября 1973 года из Минска должны были уехать последние несколько семей, у которых уже были оформлены все документы. Они ехали в Москву, и там в посольстве Нидерландов должны были получить оставшиеся документы и билеты на поезд до Вены.

10 июня 1967 года СССР разорвало дипломатические отношения с Израилем. После победы Израиля в Шестидневной войне израильское посольство закрылось, и интересы Израиля представлял только консул, который принимал в посольстве Нидерландов.

Задумка была в том, чтобы уговорить одну из семей взять тетрадь с подписями в Москву и передать консулу. Так всё и получилось. После того как эта семья уехала из Москвы, московские друзья позвонили их родственникам в Минск и сообщили, что проводили их на вокзале, что всё они передали, как и было запланировано.

Буквально в эти же дни, в субботу 6 октября 1973 года, в два часа дня, в канун еврейского праздника Йом-Кипур, армии Египта и Сирии напали на позиции израильских войск по всей линии прекращения огня предыдущей Шестидневной войны 1967 года. Так началась четвёртая арабо-израильская война – Война Судного Дня.

Интересно было наблюдать такую картину, как в минском ГУМе в отделе радиотоваров на улице Ленина стояла длинная очередь из одних евреев. Все хотели купить радиоприемник «Океан» минского радиозавода – конечно, для того, чтобы слушать «вражеские голоса» и знать всю правду о войне в Израиле. Евреи были уже в курсе, какой блеф писали все советские газеты во время Шестидневной войны. Поэтому доверять советским газетам никто не собирался.

Как сейчас помню, вечером 24 октября 1973 года все евреи слушали «вражеские голоса» – такие как «Немецкая волна», «Радио Свобода», «Голос Америки». Это был последний день войны Судного Дня в Израиле. Тогда «голоса» говорили только об этом, а также читали главы из «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына. И вдруг в середине новостей говорят, что белорусские власти хотят снести памятник евреям, погибшим в Минском гетто. Первый памятник еврейским жертвам фашизма на территории всего Советского Союза, поставленный уцелевшими евреями в 1947 году. Говорили об этом несколько дней подряд, также писали в газетах в Израиле и в Западной Германии. Это была настоящая большая победа.

Сейчас можно только представить, на каких повышенных тонах разговаривал Пётр Миронович Машеров с тогдашним председателем горисполкома Ковалёвым Михаилом Васильевичем. А обида была большая – как получилось, что в разгар ярого государственного антисемитизма, который генерировался государством, простые минские евреи смогли обставить все белорусские власти? Как известно, 1973 год был расцветом эпохи застоя в СССР.

Игорь и Лена Каноник в день свадьбы 1 марта 1985 г. у памятника на «Яме»

Ещё немного об отце. Вскоре он перешёл работать на завод медицинских препаратов, долго работал там. Потом начал работать на радиозаводе. Это был филиал радиозавода по производству деревянных футляров для телевизоров и радиоприёмников, который раньше взорвался. Взрыв произошёл из-за самовозгорания пыли во время второй смены 10 марта 1972 года, в новом, только три месяца проработавшем цехе. При пятнадцати градусах мороза пожарные заливали всё водой. По официальным данным погибло 106 человек.

Отец работал на радиозаводе до выхода на пенсию в 1989 году.

Жили мои папа Каноник Давид Ефимович и мама Каноник (Майзельс) Майя Израилевна в том же доме на Грушевке, без удобств. Хотя тогда же, в декабре 1973 года, через три месяца после скандального посещения горисполкома, отца вызвали в тот же горисполком. Это уже была жилищная комиссия. Они сказали, что знают, что он узник Минского гетто, и предложили новую трёхкомнатную квартиру. Но отец отказался, сказав, что ему ничего от них не нужно. Следует отметить, что отец никогда ни у кого не просил об улучшении жилищных условий, это была их инициатива.

В середине 1980-х, работая на радиозаводе, отец разговорился с председателем заводского общества ветеранов войны. Отец сказал, что был в партизанах, но председатель общества усмехнулся и ответил, что евреи были в гетто. Тогда отец сказал, что больше двух лет был в Минском гетто и убежал в партизаны. Но на вопрос, где же твои документы участника войны и партизана Белоруссии, отцу нечего было ответить. Пришлось искать свидетелей, бывших партизан, и ехать в Оршу к командиру партизанского отряда. Командир его не вспомнил, он уже был в преклонном возрасте, но попросил отца рассказать всё, что он помнит из жизни отряда. Отец начал рассказывать, чем он занимался, что он охранял госпиталь на болотном острове, а его мать Елизавета Давидовна Каноник (Гоберман) была поварихой и работала в госпитале. Тогда командир вспомнил. Он направил отца в республиканский партархив, именно там были все архивы партизанских отрядов. И только после этого отец получил выписку из дневника партизанского отряда, в котором дотошный писарь всё записывал. В справке было ясно написано, что 5 сентября 1943 года Каноник Давид Ефимович зачислен в партизанский отряд имени Кирова, бригады имени Кирова, Минской области, а в графе, откуда прибыл, значилось: «Минское гетто».

…Первый раз, в начале августа 1943-го, отец с матерью сбежали вместе с торфоразработок по Могилёвскому шоссе, куда их ежедневно возили из гетто. Охрана была слабая – один, иногда два полицая, которые уже перестали пересчитывать евреев, сколько выезжает из гетто и сколько возвращается. Но впереди на дороге был немецкий пост, а у отца не было документов. Кроме того, почти всех мужчин и подростков заставляли снимать штаны, искали евреев. Ему пришлось вернуться обратно на торфоразработки. А мать прошла все посты, так как у неё был «аусвайс» с записью, что она живёт в деревне Шпаковщина. Она уже знала, как и где найти партизан. «Аусвайс» заранее подготовил её муж, мой дед, Каноник Ефим Яковлевич, который был связан с подпольем в гетто и погиб незадолго до этого, в начале июля 1943-го, в одной из облав на мясокомбинате. Своим «аусвайсом» он так и не успел воспользоваться.

Дедушка ещё до войны работал на мясокомбинате, там больше половины работников были евреи. Когда всех евреев согнали в гетто, немцы поняли, что мясокомбинат без евреев работать не сможет. Они отобрали всех бывших работников по документам мясокомбината и начали из гетто организованно водить их на работу.

Вообще в Минском гетто существовала возможность через юденрат (еврейский административный орган самоуправления) напроситься в любую рабочую команду. Рабочих команд было много, их ежедневно рано утром под охраной полицаев вывозили или выводили на разные работы. Это давало возможность продлить себе жизнь и кое-как питаться, так как в рабочих командах сносно кормили, и был короткий перерыв на обед. Тех же, кто оставался в гетто, никто не кормил, они заботились сами о себе.

Также почти каждый день приходилось прятаться, чтобы не угодить в душегубку во время очередной облавы. Но весной 1943-го всё изменилось. Немцы начали резко сокращать численность и так таявшего гетто, начали устраивать погромы и для рабочих команд. Например, можно было утром уехать на работу и вечером не вернуться в гетто. Иногда их после работы сразу увозили на расстрел.

Так два года дедушка с отцом в составе рабочей команды выходили из гетто на работу на мясокомбинат. Они были официально записаны в эту рабочую команду. Отец был там и в последний день в начале июля 1943-го года.

…Евреи заметили, что в середине дня к мясокомбинату полицаев приехало больше, чем обычно. Такое количество полицаев не требовалось, чтобы сопровождать евреев обратно в гетто. Дед Ефим сказал отцу, чтобы он быстро и незаметно выскользнул за территорию в районе задних складов, снял с себя латы и спокойно шёл на вокзал. Отец так и сделал, до темноты шатался на вокзале, а ближе к ночи в районе Татарских огородов пролез под колючей проволокой на территорию гетто. Придя домой, а в 1943-м они уже жили по улице Сухой, так как территория гетто постепенно сокращалась и евреев переселяли, он увидел, как мать сидит и плачет. Она уже всё знала, ей сообщили, что машины с рабочими из мясокомбината проехали через гетто, она думала, что они оба погибли. Обычно на работу и с работы на мясокомбинат все рабочие команды всегда ходили пешком в сопровождении полицаев. Но в этот последний раз всех рабочих евреев с мясокомбината после работы, чтобы сократить время, провезли через территорию гетто прямо в Тучинку и сразу расстреляли в глиняных карьерах старого кирпичного завода.

Немцы часто проезжали через территорию гетто, вьезжая через ворота на улице Немига, по улицам Республиканской и Опанского и выезжая через ворота у железной дороги.

Также в Тучинке был расстрелян младший брат деда Ефима, Нисим Каноник, 1910 года рождения, который находился в той же рабочей команде. Он, как и дед Ефим, ещё до войны работал на мясокомбинате. Нисим был призван в армию и, 23 июля, в день призыва отправлен на фронт, который продвигался в сторону Минска. После первых боёв остатки его разбитой части, отступая лесами, подошли к Минску, город был уже оккупирован. Как раз около Минска Нисим встретил своего старшего брата Хоню Каноника, 1906 года рождения, также призванного в армию 23 июля. Хоня с остатками своей воинской части уходил на восток к линии фронта. Хоня категорически отговаривал Нисима от захода в оккупированный Минск. Но Нисим не побоялся, он хорошо знал город, что помогло ему ночью пробраться к своему дому на Червенском тракте, где остались его жена Лида и двое маленьких сыновей, Яков 1936 года рождения и Виктор 1939 г. р.

Хоня Яковлевич Каноник – один из первых инкассаторов в послевоенном Минске

Это было как раз начало июля, а по всему городу уже был развешан приказ коменданта о создании с 20 июля еврейского гетто. Все евреи были обязаны переселиться в этот район в центре Минска. Нисим Каноник решил идти в гетто один, а его русская жена Лида с двумя сыновьями осталась в их доме по улице Борисовской, на Червенском тракте. Немного подправив документы, эта сильная и умная женщина пережила три года оккупации и сохранила детей.

Нисим Каноник с женой Лидой и старшим сыном Яковом. Фотография 1937 г.

На снимке 1931 г. – отец моего отца Хаим (Ефим) Каноник, 1903 г. р. Расстрелян в Тучинке в июле 1943 г. при облаве на мясокомбинате. Так была уничтожена вся рабочая команда. Отец тоже был там, но чудом спасся. 

В Минском гетто было немало смешанных семей, и жёны-нееврейки следовали в гетто за своими мужьями, взяв на себя все тяготы и лишения. Они также носили латы на своей одежде и разделили печальную судьбу всех своих еврейских родственников.

(окончание следует)

Опубликовано 17.12.2019  15:25

Игорь Каноник. Минское гетто глазами моего отца (1)

Рассказ написан в форме, где события 1941–1944 годов подчас перекликаются с событиями начала 1970-х. Это реальная и правдивая история двух семей, Каноник и Гоберман, из которых 32 человека погибли в Минском гетто. История разворачивается в двух временных плоскостях. Как ни странно, прошлое связано с настоящим непрерывной цепью событий, вытекающих одно из другого.

Рассказ был написан в 2013 году, к 70-летию уничтожения Минского гетто, подкорректирован в 2019 г. Некоторые фотографии публикуются впервые.

*

28 июня 1941 года немцы, не встретив особого сопротивления, вошли в Минск. Семья моего отца Давида Каноника до войны проживала в районе Червенского тракта по улице Крупской, это был большой район частных домов за вокзалом. Жили все вместе в своём доме: дедушка Ефим (Хаим) Яковлевич Каноник 1903 года рождения, бабушка Лиза Давидовна Каноник (девичья фамилия Гоберман) 1906 года, старшая сестра отца Люба 1926 года, мой отец Давид 1929 года и бабушка Гита, мать деда Ефима. Также в этом доме жила бабушка Эстер, родная и одинокая сестра бабушки Гиты. Двое младших детей, сестра отца Рита 1931 года рождения и брат Марат 1938 г. р., умерли перед войной от дизентерии.

Несколько дней Каноники не могли принять решение, уходить на восток или оставаться в Минске, и вышли из города только 26 июня. Многие семьи, которые ушли из Минска 23-24 июня, успели уйти далеко и перейти по мосту через реку Березина. Но семья отца прошла только 40 километров, когда прямо на колонну беженцев был сброшен немецкий десант в форме красноармейцев.

Мой отец Давид Каноник (1929-1999, умер в Израиле). Более двух лет находился в гетто; с сентября 1943 г. – в партизанах

Диверсанты сказали беженцам, чтобы все возвращались по своим домам, что впереди на реке Березина всё равно уже нет моста и возможности переправиться на противоположный берег. Мост действительно взорвали 25 июня советские воинские части при отступлении, чтобы задержать немцев на реке Березина. Поэтому многие, в том числе евреи, повернули обратно в Минск.

Ещё 24 июня верхушка руководящих работников республики и города спешно и тайно сбежала из Минска в Могилёв, не сообщив населению, что нужно уходить. Их бегство стало причиной гибели сотен тысяч людей, и в первую очередь полного уничтожения еврейского населения Минска и окрестностей, оказавшегося в Минском гетто. Это было настоящее предательство по отношению к населению города.

Почти через месяц, в середине июля, по всему городу был развешан приказ военного коменданта. Всем евреям было приказано оставить свои дома и с 20 июля переселиться в район гетто.

Мой отец и его семья попали туда и больше двух лет были узниками Минского гетто – с 20 июля 1941 года и до начала сентября 1943-го. Когда отцу удалось сбежать в партизанский отряд, в гетто оставались последние 3000 евреев. Это было за полтора месяца до последней акции уничтожения гетто. В двадцатых числах октября 1943-го Минское гетто, самое большое из двухсот еврейских гетто на территории Белоруссии, перестало существовать.

В Минске, по данным архивов и музеев Германии, погибло около 150 тысяч евреев, из них более 40 тысяч – евреи Германии, Австрии и Чехии. Иностранцы содержались в «Sonderghetto», специальном гетто внутри большого гетто. Мемориал в сквере на улице Сухой, на месте старого еврейского кладбища, на территории бывшего гетто, посвящён евреям Европы.

Единственное место, где отмечено, что через Минское гетто прошло 150 тысяч евреев, это Берлинский музей Холокоста. Даже в Википедии данные не точны.

Из 250-тысячного довоенного населения Минска более 100 тысяч составляли евреи. Ровно два года и три месяца просуществовало Минское гетто. На протяжении всего этого времени всех умерших и убитых в небольших погромах, которые проходили почти постоянно, хоронили в общих могилах-рвах на территории этого кладбища. Кладбище существовало с середины XIX века, там хоронили евреев и после войны, до начала 1950-х годов. В начале 1970-х кладбище закрыли, а в 1990 году сравняли с землёй.

Отец рассказывал, как после войны мостили булыжником улицу Коллекторную (бывшую Еврейскую) на участке между улицей Немига (во время войны называлась «Хаимштрассе») и вверх до улицы Сухая, и как прямо по могилам проложили дорогу.

*

Конвой, который вышел из Берлина 14 ноября 1941 года, был третьим по счёту конвоем европейских евреев в Минское гетто. Первым, по данным немецких архивов, был конвой-эшелон, который 10 ноября 1941 года вышел из Дюссельдорфа. Вторым был конвой из Франкфурта-на-Майне, отправленный 11 ноября 1941 года.

И сегодня, прогуливаясь по старой части Дюссельдорфа, прямо у домов, где жили евреи, можно увидеть медные квадратные таблички. Они, как и в Берлине, вмурованы в тротуар с фамилиями бывших жильцов, депортированных в Минское гетто. Позже, зимой 1941–1942 гг., было ещё много эшелонов из Гамбурга, Берлина, Бремена, Кёльна, Бонна, Дюссельдорфа, Франкфурта-на-Майне, Вены – все в Минское гетто.

Эти данные – из Берлинских музеев и архивов Германии. А в том, что касается статистики, с немцами лучше не спорить. Это в советские времена на половину уменьшали количество евреев погибших в Минском гетто. Например, на территории мемориального комплекса «Хатынь», созданного в 1969 году, была мемориальная доска-ниша в длинной стене (думаю, она и сейчас на том же месте), где перечислены несколько улиц, входивших в район Минского гетто, и написано, что там погибло 75 тысяч мирных советских граждан.

Холокост евреев на территориях бывшего Советского Союза оставался тайной на протяжении нескольких десятилетий после окончания войны. По идеологическим и политическим причинам советский режим не признавал уникальности и масштабности уничтожения евреев нацистами. Только после распада Советского Союза документация и увековечение памяти жертв Холокоста стали возможны.

…Отец рассказывал, что в гетто они жили поначалу на улице Островского, недалеко от въездных ворот со стороны улицы Немига. Почти ежедневно в гетто заезжали три огромные машины-душегубки, они останавливались возле скверика на Островского. Следовала облава на евреев – тех, кто не уехал на работы или не смог спрятаться в заранее приготовленных «малинах». «Малинами» называли тайники под полом дома, между полом и землёй, или маленькую потайную комнату, которая получалась после того, как делали дополнительную большую стену. Всех, кто попадался, полицаи ловили и загоняли в душегубки. Машины отвозили евреев в Малый Тростенец и там сжигали.

Первым комендантом в Минском гетто был майор Рихтер, он часто любил обходить гетто в сопровождении полицаев и с плёткой в руке. И не дай бог было не снять при встрече с ним головной убор, или попасться ему на глаза с плохо пришитой латой. Это были круглые жёлтые нашивки на одежде, спереди и сзади, которые должны были носить даже дети с 12 лет. Позже под жёлтыми нашивками заставляли нашивать и маленькие белые, но только на груди. На этих маленьких нашивках были написаны фамилии и номера, соответствующие номеру дома в гетто, так как все дома были пронумерованы. Это было что-то вроде прописки.

Во время очередного, самого большого, четвёртого погрома (28-31 июля 1942 г.), в котором погибло около 30 тысяч евреев, погибла старшая сестра отца Люба. Полицаи, как обычно, ходили по улицам гетто и раздавали информационные листки. Люба сказала матери, что выйдет на улицу и возьмёт листовку. Мать её отговаривала, но Люба вышла и больше её никто не видел…

Cестра отца Люба, 1926 г. р. Снимок 1939 г.

Оказалось, что так полицаи выманивали людей из домов и укрытий, где ещё оставалась возможность спрятаться.

Также во время этого погрома погибла и бабушка Эстер, родная сестра бабушки Гиты. Когда все, кто был в доме, успели спрятаться в «малине», она закрыла лаз, сверху постелила коврик и села в спальне на кровать. Вошедшим немцам и полицаям она сказала на идиш, что ничего не видит, слепая. Тогда один немец взял её под руку и медленно повёл на улицу в сторону машины-душегубки. И Эстер ушла, отводя опасность от своих родных…

28 июля, в первый день большого погрома, отец вместе с дедом Ефимом в составе рабочей команды успели рано утром выйти из гетто на работу на мясокомбинат. По дороге на работу группу евреев постоянно сопровождали несколько полицаев. Они встретили большую колонну украинских полицаев (с 10 июля 1941 года в Минске постоянно находились несколько рот 1-го украинского батальона полиции), которая прошла в сторону гетто. Вскоре после этого послышались выстрелы со стороны гетто.

В конце рабочего дня всем евреям объявили, что они не возвращаются в гетто, а остаются на ночь на работе. Точно так они провели и две последующие ночи. Погром в гетто закончился ровно в три часа дня 31 июля. Когда отец с дедом вечером вернулись в гетто, то поняли, что в живых осталась только одна мать Лиза, сестры и двух бабушек уже не было. Это был четвёртый большой, запланированный немцами погром-акция.

Лиза Каноник (Гоберман) 1906 г. р., мать моего отца. Спаслась из гетто в начале августа 1943-го. Почти год была поварихой и работала в госпитале партизанского отряда. Снимок 1946 г.

Официально известно, что в Малом Тростенце немцы уничтожили 206500 человек, больше половины из них это узники Минского гетто. Известно также, что эта цифра сильно занижена.

Выдающийся немецкий учёный-историк Ганс-Гейнрих Вильхельм в своей книге «Оперативная группа “А” полиции безопасности и СД 1941–1942» документально подтверждает и достоверно утверждает, что в 1942 году в окрестностях Минска наблюдалось 1000 еврейских транспортов (железнодорожных вагонов). Этот немецкий историк утверждает, что количество иностранных евреев, депортированных в район Минска в 1942 году, составляет, по самым скромным подсчётам, 75 тысяч человек. Большая часть этих европейских евреев, минуя Минское гетто, отправлялась прямо в лагерь уничтожения Малый Тростенец.

Но ещё раньше был третий большой погром. На территории гетто был большой песчаный карьер. И именно там в 1947 году на средства, собранные уцелевшими евреями, был поставлен один из первых на территории всего Советского Союза памятник жертвам Холокоста. Надпись на нём была сделана на идиш. Но в то время, по известным причинам, не могли написать на памятнике, что эти 5000 евреев – жертвы именно третьего погрома, устроенного на еврейский праздник Пурим 2 марта 1942 года.

Погром начался расстрелом 200 детей детского дома вместе с воспитателями и медработниками. Детский дом находился по улице Ратомская (позже Мельникайте) рядом с карьером. При расстреле детей присутствовал гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе, который бросал детям конфеты. После расстрела 5000 евреев немцы в течение нескольких дней не давали засыпать карьер. Отец рассказывал, что после расстрела выпал снег, и расстрелянные евреи пролежали несколько дней, припорошенные снегом.

К сожалению, и в 2000 году при создании на этом месте Мемориала «Яма» также забыли, или не захотели указать общее количество евреев, погибших в Минском гетто.

Было ещё одно место массовых расстрелов евреев из гетто – там в основном расстреляли жертв первых двух больших погромов. Первый большой погром, приуроченный к празднику и в связи с нехваткой места для расселения европейских евреев, прошёл 7 ноября 1941 года. Немцы «любили и старались» организовывать большие погромы к советским или еврейским праздникам. Они заставили евреев построиться в колонны и пройти по центральной, Юбилейной площади гетто, как на демонстрации. Эти колонны сразу после «парада» погнали в Тучинку. Так погибли первые 12 тысяч евреев.

Второй большой погром, связанный с срочной подготовкой места для расселения европейских евреев («sonderghetto»), прошёл 20 ноября 1941 года, в котором погибло ещё 20 тысяч минских евреев. Всё это происходило в деревне Тучинка, в глиняных карьерах на территории трёх старых кирпичных заводов. Там на окраине Минска за время существования гетто было расстреляно более 30 тысяч евреев.

К большому сожалению, в послевоенные годы это место было предано забвению. Возможно, одна из причин забвения в том, что до войны рядом с Тучинкой размещалась 6-я колония НКВД. То есть там наследили и немцы и чекисты. Сегодня это территория возле улицы Харьковская, в сторону Кальварийского кладбища. Современный Тучинский сквер немного захватывает эту территорию.

У всех уцелевших узников гетто на протяжении 25 лет после войны был своеобразный психологический синдром. Они обходили стороной улицы, где находилось гетто. Никому об этом не рассказывали, да и вообще старались не трогать тему гетто. Конечно, способствовала этому послевоенная политика государства. Гонения на евреев в конце 40-х годов. Убийство Михоэлса в Минске в январе 1948-го (по Минску ходили слухи, что гибель Михоэлса – официально организованное убийство). Уничтожение еврейской культуры, 12 августа 1952 года в подвалах Лубянки были расстреляны 13 членов ЕАК – «Еврейского Антифашистского Комитета». Компания по борьбе с космополитизмом, которая приобрела антисемитские формы. Дело врачей в начале 1953-го. И государственный антисемитизм, который усилился в конце 1960-х и в 1970-е годы.

Как же удалось минским евреям увековечить память соплеменников в годы, когда о Катастрофе никто не хотел слышать?

Первый организованный выход евреев на «Яму» состоялся в День Победы 1969 года. Собралось человек пятьдесят, в основном евреи, которые жили близко от «Ямы» и их родственники. Родной брат моего отца Эдик Гоберман, 1945 года рождения, жил со своей семьёй в Заславском переулке.

Не многие минчане знают, что две первые клумбы с двух сторон от памятника сделали евреи, жившие рядом с «Ямой». Но перед круглыми клумбами были сделаны две большие клумбы в виде маген-давида, это было в первых числах мая 1969 года. Эти клумбы не простояли и суток, там даже цветы не успели посадить. Осталось загадкой, как о них узнали в КГБ, но вечером того же дня приехали четверо в серых костюмах и сразу пошли в дом к организатору этих субботников в «Яме».

Во дворе, куда вошли чекисты, стояли несколько десятков лопат и грабель. КГБешники сказали, что знают о том, что в Яме проводятся работы по расчистке территории. И тут же прозвучало в приказном тоне: «Чтобы этих ваших клумб до утра не было!»

Пришлось ночью переделывать шестиконечные клумбы в круглые. А когда 9 мая 1969 года состоялся первый выход евреев на «Яму», все увидели две круглые клумбы с цветами.

Несколько слов об организаторе этих субботников. Это был один из первых минских сионистов-подпольщиков, все его называли Фельдман, возможно, это и не было его фамилией. По рассказам бывших соседей, он был для КГБ как кость в горле. В конце 1972-го его отвезли в Москву и посадили на самолёт, улетавший в Вену, откуда он якобы улетел в Израиль. В начале 1990-х, почти через 20 лет, бывшие соседи искали его в Израиле, но найти не смогли…

Евреи, которым было что терять, в брежневское время боялись в День Победы приходить к «Яме». Я сам много раз видел, как еврейские интеллигенты шли от Юбилейной площади вниз по улице Ратомская (позже Мельникайте) мимо базара, всё время осматриваясь по сторонам. Ходили слухи, что переодетые КГБешники фотографируют людей. Но с каждым годом к «Яме» приходило всё больше евреев.

(продолжение следует)

Опубликовано 16.12.2019  19:35

25 лет назад… Записи М. И. Зверева

15 мая 2019 г. Михаилу Исааковичу Звереву (1929–2017) исполнилось бы 90 лет, и это повод, чтобы ещё раз опубликовать выдержки из его дневника. Напомним, в позапрошлом году мы давали подборку записей Михаила (Иехиэля) Зверева разных лет: о детстве в Паричах, о военном времени и некоторых других.

09.02.1994. Жить становится очень трудно. Всё дорожает. Денег еле хватает на пищу. Шушкевича – председателя Верховного Совета – сняли. Стал Гриб – милиционер. Ничего хорошего ждать не приходится.

13.02.1994. Вот уже год не работаю. Алик Брегман устроился дежурить – 60 тыс. руб. Я хочу работать по своей [профессии] – инженером-конструктором.

Документ полувековой давности

Завтра стачка в Беларуси. Отставка правительства и Верховного Совета. Я буду участвовать. Кебич – это бездарный руководитель. Коммунист, безответственный человек. Это показало его выступление перед телезрителями. Так беспардонно говорить о том, что Россия выдаст рубли на зайчики 1:1, что секретарь Машеров был «Президентом» в БССР. Да, «Президентом»-секретарём, что хотел, то и делал. Сажали, власть [была] коммунистов, но не народа.

15.02.1994. Являюсь членом правления еврейского культурного объединения им. Изика [sic] Харика, г. Минска. Остались 5 членов правления, было 9. 4 уехали в Израиль, США. Я организовал клуб шашистов, шахматистов. Ходит мало любителей.

М. Зверев (сидит 3-й справа) с членами клуба «Белые и чёрные», 1998 г.

Сегодня, 15 февраля, в Белоруссии была стачка. Много народа было на пл. Независимости, а потом народ по проспекту пошёл к Верх. Совету БССР [sic]. Там был митинг. Народу было 15-20 тыс. чел. Народ требовал отставку правительства Кебича и Верховного Совета БССР. Стачка еще будет через неделю при открытии сессии Верховного Совета.

21.02.1994. Завтра иду на площадь Независимости. Начинается сессия. Народ будет требовать отставки правительства и Верховного Совета. Кебича вон, вон.

[Начало марта]. Всё страшно дорожает, как будем жить. Кебич доведёт страну Беларусь до полного краха. Ох, эта партократия. Рынка нет.

Был праздник Пурим. Были вечера в Русском театре, Доме офицеров. 23.02 был праздник День защитников – концерт, потом танцы. Мне очень понравилось. Потанцевал хорошо с дамой. Проводил её. Она была с подругой, холостячкой. Была метель, шёл снег. Вспомнил молодые годы, студенчество, Паричи; когда мы, студенты, приезжали на каникулы в Паричи.

10.03.1994. 2 марта ходил на Яму. Это день, когда стали уничтожать минское гетто. Было уничтожено 5 тыс. евреев. Траурный митинг открыл Феликс Липский. Выступил посол Израиля, Пеккер – узник гетто, который спасся.

04.05.1994. Покаяния в народе нет. Равнодушие и сопротивление новому. Мы вжимаемся в плохое, хорошее не видим.

10.05.1994. Первое мая прошло спокойно. В городе было тихо. Погода стоит прохладная, ветреная, солнечная. На 9 мая я уехал в Бобруйск, а затем в Паричи.

21.06.1994. Выборы, выборы первого президента. Вот уже на протяжении нескольких недель идёт агитация за кандидатов в президенты Белоруссии. Если говорить откровенно, никто из претендентов не может претендовать, нет соответствующих данных. Но Шушкевич в какой-то мере соответствует этому титулу, а претендуют Кебич, Новиков, Лукашенко, Дубко. Это партократы.

22.06.1994. В последние дни агитация за Шушкевича увеличилась. Больше стали распространять проспекты Шушкевича. Много молодых людей стали распространять данные положительные о Шушкевиче. В газетах «Вечерний Минск», «Народная» печатают обо всех кандидатах, но очень много о Шушкевиче.

Был интересный факт 22.06 в 14.00. Очень много школьников предлагают информацию – листки о Шушкевиче в центре. Распространяли и мужчины. Смотрю, где строят метро, трое мальчишек что-то прячут в трубу. Я увидел и сказал им, что так делать нельзя. Возьмите листки и распространяйте, ведь вам платят, они послушались. Но об этом я сообщил старшему. Он сердито заявил, что сейчас дам им. Один школьник заявил, что уже 7 дней распространяет листки. Я взял 10 листков и разбросал у нас в доме в ящики.

Я за Шушкевича, вся интеллигенция, студенты и многие рабочие. Но Кебич всё насаждает силой и у него положение и средства. Кто, кто будет президентом? Я, где мог, агитировал за Шушкевича. Завтра голосование.

Был в облисполкоме по вопросу приватизации земли в Копыле, родительском доме Бэлы (жены). Ничего не выяснил.

23.06.1994. Утром встал в 8.00. Подготовился к пробегу. Сегодня 100-летие олимпийского движения. Будет пробег на 1 км, 3 км и 10 км. Я не подготовлен, но пойду.

Подготовился, в смысле одежду, настроился. С женой пошли в 9.45 проголосовали (народу было мало) и поехал в спортивный комплекс «Трудовые резервы». Народу было немало, пожилых бегунов – не очень. Организовано было плохо. Руководящих и направляющих «спортивных» деятелей было много, но чтобы что-то узнать, никто ничего не знает. Но, наконец, узнал: бегать на 1 км и 3 км будет молодёжь. Мы, ветераны – 10 км. Я пробежал 10 км. Было трудно. Сильный ветер, холодно, бежали все вместе. Это неудобно. После пробега почувствовал себя отлично. Вся рубашка была мокрая. Попил кока-колы бесплатно. Дали календарь. Пробежал за 1 ч 08 мин 45 сек. В 15.00 был дома.

28.06. Голосование [за] президента – выборы его произошли. 45,1% – Лукашенко, 17,0% – Кебич. Остальные не прошли [во второй тур]. Кто будет президентом, [вопрос] усложняется. Всё может быть.

Алик Брегман работает – дежурит по 12 час., 24 часа на хлебозаводе, заводе холодильников, в спортивном старом дворце. Я часто бываю у него. Он предлагает мне тоже устроиться дежурить.

12.07.1994. Футбол. Смотрю, болею, рад, что немцы проиграли. Это команда-машина, нет поэзии, романтики, спортивности, игры как таковой, а есть работа, отлаженный механизм, грубость отработанная, скрытая, немецкая педантичность. Рад, что они проиграли [болгарской] команде, которая играет эмоционально, напористо и красиво. Она играет не всегда так, но так и должно быть. Это люди. Они играют в футбол, а не работают. Мне нравится команда Бразилии и особенно Швеция, которая играет хорошо, технично, тактически грамотно и очень интересно.

Бразилия – команда футбольная очень наигранная, технически интересная, эмоциональная, фанатичная. Футбол – это их жизнь, как и всего бразильского народа. Итальянцы играют некрасиво, неинтересно. Испанцы красиво. Россия – просто преступно. Это не команда, а какой-то сброд, без интереса, без национального и человеческого самолюбия.

Команда США – настоящая загадка, сюрприз чемпионата. Очень организованная команда, физически сильная, научилась играть просто, красиво и чётко. Румыния – играла хорошо, но неровно. Камерунцы на этот раз сыграли слабо, команда очень возрастная. Норвегия, Колумбия, Саудовская Аравия – им не повезло. Спорт – это везение.

Футбол начался 17 июня, кончается 17 июля. Чемпионами будут шведы или бразильцы. Болгары или итальянцы – нет. Я болею за шведов.

3-го июля был день освобождения Минска, Белоруссии [sic; на самом деле территория современной Белоруссии была освобождена лишь к концу июля 1944 г. – belisrael]. Отличный был праздник. Я бегал 10 км. Был марафон – первый. Участвовало 230 человек. Все добежали. Я получил майку.

18.07.1994. В еврейском обществе был на встрече с актёром еврейского театра г. Минска 1940-х годов Роговым Давидом. Он был с женой. Еврейское общество приняло его хорошо. Он читал Шолем-Алейхема, еврейских поэтов. Я задал несколько вопросов, он ответил. Пили чай, [ели] пирожные. Он составил список всех присутствующих на вечере.

[Александр] Гальперин уехал в Голландию по еврейским вопросам – учёбы. Я разговаривал с его женой. Милая женщина. Гальперины из Одессы.

Исаак Хасдан с семьёй сегодня уехал в Израиль.

Звонил в Гомель Иосифу Хасдану. Он был на отдыхе. Звонил Яков Могилянский. Он хочет быть в Бобруйске у Вайсман[ов], которые купили 2-х комнатную квартиру в Бобруйске, продали в Минске за 13 тыс. [USD].

0.30 18 июля – смотрю чемпионат мира по футболу. Финал играют Бразилия – Италия. Они трижды чемпионы мира. Кто выиграет: Европа или Южная Америка? Я за Европу.

Парадоксы в жизни, как наш новый и первый президент – Лукашенко.

От футбола получил удовольствие, но не большую радость. Плохая игра России – это трагедия.

Алик Брегман работает уже почти год в ведомственной охране, дежурит недалеко от нас. Получает 230 тыс. – мало. Предложил мне устроиться. Я пока воздерживаюсь. Ночью не спать не люблю.

Победу в 15-м чемпионате мира по футболу завоевали (именно завоевали) бразильцы. Выиграли по пенальти.

Я считаю, что решение о чемпионе пенальти неправильно и не зрелищно. Болельщики многие остались недовольны. Так был решён только этот 15-й чемп. мира.

Если команды не смогли показать превосходство одной над другой, то решить, кому присудить кубок, надо следующим образом:

  1. Если команды не выиграли друг у друга, то решение вопроса возложить на вратарей. Вратарь бьёт 3-5 раз вратарю другой команды; кто больше забьёт, та и команда выиграла.
  2. Вместо первых 11 игроков играют остальные 11 – 30 мин.
  3. Игра тренеров с тренерами другой команды. Тренеры являются членами сборных команд, и они должны показать и практически, кто сильнее.
  4. Или переигровка.

19.08.1994. Вчера и позавчера был на вечере – фестивале международной христианской еврейской музыки и танца. Он продлится 19-го и 20-го – дополнительный день. Посещение бесплатное. Народу было очень много во дворце спорта. Обслуживали его верующие христиане и евреи из Израиля и США и городов Белоруссии.

Выступали певцы: Виктор Клименко – бывший русский. Родился на Кубани в семье казака. Живёт в Финляндии. Еврей Джонатан Остгел из США. Хелен Шапиро… Выступал мессианский раввин – учитель мессианского еврейского центра в Санкт Петербурге. Джонатан Бернис. Они внедряют мессианский иудаизм – движение евреев, принявших Иешуа (Иисуса) в качестве мессии и обещанного спасителя Израиля и всего мира. Много в концерте религиозного – это понятно. Многие не выдерживали более 1,5 часа и уходили. Давали всем проспекты. Обслуживали культурно, со вниманием, благодарили за то, что пришли. Евреев было немало. Около дворца было много народу, которые не смогли попасть во дворец. Четыре прожектора освещали небо около дворца, играли своими лучами. Говорят, что посол израильский был недоволен и даже написал протест против этого мессианского фестиваля.

22.08.1994. Вот уже два дня деньги и цены снизились на «0», на нулик. А цены на молоко, кефир, хлеб, сметану и творог выросли на 3-10-12 раз. Как жить дальше?

Еврейское общество работает, но слабо. Евреям негде общаться. Все разобщились. Молодёжь в одном месте, женщины в другом, старикам негде. Всё здание Интернациональной, 6 занимает «Сохнут», курсы по изучению иврита.

Была поездка в Ивье. Там убито несколько тысяч евреев. С 29 [июля] по 8 августа независимый американский хореограф Тамар Рогофф разработала «Ивьевский проект», посвящённый памяти погибших евреев в годы Великой Отечественной войны под Ивьем.

Надо подумать насчёт проекта в Паричах, надо подключить Клейнера из Чикаго и Розу Штейнбук в Нью-Йорке.

Опубликовано 21.05.2019  15:23

ЛЕОНИДУ ЗУБОРЕВУ – 75! ДО 120!

БЛУЖДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ ЛЕОНИДА ЗУБОРЕВА

(рассказ музыканта и общественного деятеля о себе и других, записан в 2001-2002 гг.)

Л. И. Зуборев, р. 18.11.1943, и его книги. Фото Dz2161 отсюда

Яма

Я родился в эвакуации. Родители мои – коренные минчане, и после войны мы вернулись в Минск. Жили там, где «Яма». Там, в районе улицы Ратомской, Санитарного, Зеленого переулков жили почти все вернувшиеся после войны. Помню, как вскоре после войны открывали памятник – много собралось евреев. Помню людей с талесами. Старшие братья мне рассказывали про гетто, погромы. Он мне потом много раз снился, этот памятник: стоял во сне, как белый столб. А вообще-то место гибели евреев не было огорожено. В 1950-е гг. дети играли там в футбол. До 1967 г. все было тихо. После так называемой израильской агрессии и Шестидневной войны «Яма» стала местом сбора еврейских активистов. Первое время приходили единицы, затем десятки, сотни людей. В конце концов, стали приходить десятки тысяч людей. На 9 мая от Юбилейной площади нельзя было пройти. В начале 1970-х гг. на «Яме» начали выступать полковники Давидович, Овсищер, подполковник Альшанский. Это – наша суть, наши маяки. Но они заслуживают отдельного разговора.

Однажды, это было уже в конце 1970-х гг., меня и Шмаю Горелика вызвали в приемную ЦК партии, поставили в известность, что собираются снести памятник. Они хотели прозондировать почву – как к этому отнесутся еврейские активисты. Председатель горисполкома сказал, что вопрос уже решен: «Мы всё равно снесем этот памятник». Мы ответили, что поднимем шум. Да, еще до встречи в горисполкоме нам показали проект нового памятника. Как сейчас помню, при этом присутствовали Левин и Градов. Левин нас убеждал, что необходим новый памятник. Градов молчал. Мы стояли на своем. Собрали не одну тысячу подписей, чтобы памятник на «Яме», за который его создатели пострадали от репрессий, не трогали. Потом Овсищеру передали, что Машеров сказал людям из горисполкома: «Яўрэяў не чапаць». И «Яму» временно оставили в покое.

Еврейское общество

В Минске всегда присутствовал еврейский дух. В 1950-е гг. его воплощали бывшие артисты еврейского театра Новак, Моин, Арончик, писатели Релес, Мальтинский, художник Лазарь Ран и другие. Ран был не просто художником-евреем, как, например, Данциг, а настоящим еврейским художником. В начале 1950-х гг., когда шли гонения на космополитов, когда дело врачей было в самом разгаре, он создал цикл «Минское гетто» – это был настоящий подвиг. Его работы, кстати, Дрезденская галерея приобрела, это уже кое о чем говорит. Странно, что историк Иоффе в своей книге «Страницы истории евреев Беларуси» даже не упомянул о Л. Ране.

До войны 1967 г. обстановка была тяжелой. Почти никто публично пикнуть не смел – его бы сразу КГБ взял за воротник. Но в конце 1960-х гг. евреи Минска, да и всей Беларуси, активизировались. Первые посиделки, связанные с еврейской культурой, устраивали, если я не ошибаюсь, братья Рошали. Очень много делали Илья Гольдин и его мать Бася – устраивали седеры, Бася рассказывала о еврейской кухне, о традициях. Проявил себя Марк Курлянд, выпускник музыкального училища. Все они рано уехали в Израиль. Марк, уехавший в 1971 г., даже раввином стал. Имеет пятерых детей и 33 внуков – всем нам хороший пример. Был забавный случай, когда мы провожали отъезжающих и пели на перроне «Ам Исраэль хай» – «Народ Израиля жив». Проводник не разобрал и говорит: «Евреи! Вы уезжаете – и уезжайте, но зачем петь “Хайль”?! Это вы фашистские песни поете?!». Кое-как объяснили ему разницу между «хай» и «хайль».

Но не все ведь уезжали. Мы, остававшиеся, хотели жить в Белоруссии нормальной еврейской жизнью. 15 лет добивались, чтобы нам дали возможность открыть общество, чтобы разрешили еврейскую самодеятельность. В БССР постоянно получали отказы. В 1980 г. встречались с Иваном Антоновичем, он тогда заведовал отделом культуры в ЦК белорусской компартии. Мы со Шмаей Гореликом жаловались на городские власти, не желавшие предоставить новое помещение для синагоги (она размещалась в одноэтажной халупе на ул. Цнянской). Действия властей отражали общую ситуацию, вполне антисемитскую. Помню, я еще спросил Антоновича: «Как Вы относитесь к тому, что евреи уезжают? Вы довольны или нет?» Он ответил: «Какое же государство довольно, когда его граждане уезжают», но ничем не помог. Тогда я написал письмо Андропову. И вот пригласили меня и Шмаю Горелика на прием ко второму человеку в БССР, Бровикову. Он показал мне письмо с резолюцией Андропова, примерно такой: «Секретарю ЦК КПБ. Разобраться». Ну, и начали разбираться. Меня поразила полная некомпетентность Бровикова. Он не представлял себе ни числа, ни роли евреев в жизни республики. Кое-что пообещал – и ничего не было сделано. Лишь в 1988 г. нам разрешили открыть «общество любителей еврейской культуры» – МОЛЕК, ставший позже МОЕКом имени Изи Харика.

Блуждающие звезды

В школе меня привлекали физика, химия, но музыка – это моя страсть. Я окончил музучилище, затем – институт иностранных языков в Минске. Преподавал в ПТУ. Играл на домре, фортепиано, аккордеоне, мандолине. В начале 1970-х гг., когда пробуждался интерес к еврейской культуре, как-то сама собой возникла и еврейская самодеятельность. Я возглавил ансамбль «Блуждающие звезды», или, по-белорусски, «Блукаючыя зоркі». Сначала мы играли в узком кругу отъезжающих, потом нас стали приглашать на еврейские свадьбы. Свадьба была редкой возможностью услышать еврейскую мелодию.

Я так думаю, что за 15 лет мы обслужили свадеб триста. Иногда ездили в Бобруйск, Гомель. Но в Беларуси нам до перестройки ставили палки в колеса. Был такой ресторан «Радуга» на минской привокзальной площади. Однажды арендовали мы его, за две недели внесли аванс, приходим, а двери заперты. Якобы «санстанция» нагрянула. Утром еще ее не было, а вечером появилась!

Мне штрафы выписывали за то, что играл в синагоге на праздник Симхат-Тора. Эти штрафы платил за меня Шмая Горелик, светлая ему память (он умер в 1987 г.). Он помогал нам как мог, находил редкие тексты песен на идише и иврите. А вот в Прибалтике с еврейской самодеятельностью было проще. Она существовала легально, при домах культуры. Мы выступали в Вильнюсе, Каунасе – даже афишки сохранились. Это был, пожалуй, год 1979-й. Тогда в Вильнюсе на концерт пару тысяч человек собралось. А на наш подпольный концерт в минском кафе «Отдых» в 1980-м или 1981 году – человек 150.

Наум Баран, председатель минской иудейской религиозной общины: «Шмая Горелик? О, это был человек, преданный своему народу и своей религии. Очень беспокоился, когда в синагоге не было миньяна. Возлагал венки на Яму, даже во времена, когда это запрещалось. Однажды зашёл в синагогу еврей то ли из Климовичей, то ли из Калинковичей. Он только вышел из мест лишения свободы и не имел денег на билет домой. Тогдашний председатель общины поскупился, не дал денег, а Горелик, который был казначеем, достал пачку и отсчитал тому бедняге, сколько надо было.

Очень жаль, что могила Горелика заброшена. Он похоронен где-то на Северном кладбище. Дочь его уехала в Израиль, и позаботиться о месте захоронения некому» (записано весной 2002 г.).

* * *

Блуждающие звезды (продолжение)

В первый состав «Блуждающих звезд» вот кто входил: Леонид Школьник (солист, гитара), Савелий Пищик (гитара), Семен Фельдман (бас-гитара), Савелий Матюков (скрипка), Леонид Зуборев (орган), Боря Бейлин (ведущий гитарист). Потом подключились Фима Шимельфарб (барабан, конферанс), отличные скрипачи Аркадий Спектор и Леонид Рацимар. Солировала одно время Бэла Райкина. Горжусь, что с нами выступал бывший артист Московского еврейского театра Саша Соркин. Пел в «Блуждающих звездах» Ривкин из Кобрина. Он то с нами пел, то сам по себе. Прошу прощения, если кого-нибудь забыл. Теперь наши «звезды» разъехались – кто-то в Америке, кто-то в Израиле. Анатолий Лайхтман, например, давно живет в Израиле, имеет свой оркестр.

Л. Зуборев сидит внизу третий слева. Здесь и далее – фото из самодельного сборника «На еврейской свадьбе», о котором речь ниже

* * *

Конечно, высокого художественного уровня у нас не было. И все же в то время, 1970–1980-е гг., мы заполняли в Минске очень важную нишу. Народ изголодался по еврейской музыке. А мы исполняли и «А идише маме», и «Бубличкес», и «Хаву нагилу», и многие другие песни на идиш и иврите. Кое-что я помнил с детства. Из Израиля нам присылали записи на иврите. Очень помогал Шмая Горелик – он был у нас консультантом, художественным руководителем в своем роде. Помнится, сожалел, что цимбалистов у нас не было, ведь цимбалы, по его словам – «еврейский музыкальный инструмент»!

Первый легальный концерт в БССР мы дали уже в разгар перестройки, когда возник МОЛЕК – в начале 1989 г. Этот концерт прошел с большим успехом в Доме литератора. Его помог организовать председатель правления МОЛЕКа Данциг. Он хорошо тогда себя проявил. Но вскоре мне стало не до МОЛЕКа и не до концертов. В конце того же года я уехал в Америку. Надо было содержать семью – у меня трое детей. Брался за любую работу. Теперь живу в Нью-Йорке, работаю аудитором.

Кто как себя вел

Среди ученых-евреев активистов еврейского движения было мало. Вот Арон Скир, преподаватель из института иностранных языков, приходил в синагогу и на «Яму», даже когда было опасно. А со специалистом по истории Древней Иудеи, профессором Гилером Лифшицем получилась такая история. В первой половине 1970-х гг. его пригласили в ЦК партии. Он преподавал в Белорусском госуниверситете, знал в лицо всю партийную верхушку, когда-то учил их. Предложили ему выступить по белорусскому телевидению, «компетентно» рассказать, что такое сионизм. Ну, он и постарался: осудил «агрессию еврейской буржуазии против свободолюбивых арабских народов» и т.д. Через пару месяцев встретил меня. Его интересовало, что думают о его выступлении полковники Давидович, Овсищер, подполковник Альшанский. Я ему честно сказал: «считают Вас двурушником, предателем» (а до того мы очень уважали Лифшица). Он стал оправдываться: мол, «если бы я не выступил, я бы уже профессором в БГУ не работал…»

Я с властями особенно не конфликтовал, а вот полковники встали поперек горла и ЦК, и КГБ, и иным советским конторам. И вот в 1979 г. в «Советской Белоруссии» появляется статья инженера И. Его КГБ, по всей видимости, завербовал и подослал к Овсищеру. Этот И. вылил на Льва Петровича поток грязи – предатель, лицемер… Мне в этой статье тоже досталось: «матерый спекулянт». Потом бедняга И. не мог в глаза людям смотреть и вскоре со стыда повесился.

Вообще же, идеологический отдел ЦК и отдел по борьбе с идеологическими диверсиями КГБ всегда искали к чему придраться. В начале 1980-х гг. я составил сборник «На еврейской свадьбе». В него вошли песни из репертуара «Блуждающих звезд», не только еврейские, но и белорусские, украинские, русские, польские – те, что обычно поются на свадьбах. Размножил этот сборник на ротапринте в ста экземплярах, и он моментально разошелся. А потом вдруг в «Вечернем Минске» про меня появляется фельетон: «Шабашник от музыки». И автор Лемешонок шьет мне антисоветчину, а мой сборник называет «пособием для шабашников», «грязной антихудожественной подделкой». Сейчас вспомнить смешно, а тогда исполнение еврейской музыки и частушек вроде «Эх огурчики мои, помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике» и впрямь было крамолой. Правда, времена уже были не те – 1984 год. Меня не посадили, только уволили с работы в ПТУ. Год потом через суд восстанавливался.

А еще был такой случай. К 40-летию Победы, в 1985 г., я размножил свой перевод незаконченной малоизвестной баллады Янки Купалы «Девять осиновых кольев» (1942 г.). Там речь идет о евреях. Фашисты хотят, чтобы белорусы евреев закопали живьем, а белорусы «стоят и ни с места». Тогда немцы убивают и евреев, и белорусов. И вот 9 мая я на «Яме» раздавал листки. Меня задержала милиция, но к вечеру выпустили. А потом вызывает меня прокурор по заявлению племянницы Купалы – она работала директором музея его имени. Якобы я нарушил авторские права, переведя поэму на русский язык с белорусского без спроса наследников. Вероятно, КГБ подсказал ей написать заявление. Его мне показал прокурор Центрального района в Минске. Сказал, что отправил запрос в Институт права и оттуда пришел ответ: срок авторских прав давно истек. Симпатичный мужик был этот прокурор, белорус. Я, между прочим, показал ему письмо народного поэта Беларуси Максима Танка, одобрившего мой перевод.

Осенью 1988 г. в Доме политпросвещения состоялся первый публичный диспут сторонников и противников демократических сил в Минске. Я тогда выступил и, вместе с другими, поддержал зарождавшийся Белорусский народный фронт. Вскоре про нас, сторонников возрождения белорусской культуры, появилась ругательная статья «Пена на волне перестройки» – в том же «Вечернем Минске». И написал ее еврей Владимир Левин, корреспондент Белорусского телеграфного агенства, усиленно лизавший ж… заведующему отделом пропаганды ЦК Савелию Павлову. Этот Левин взял печально знаменитое интервью у другого Левина, Леонида, после того, как тот съездил в Израиль. В этом интервью утверждалось, например, что киббуцы – замаскированное рабство. А в начале 1990-х гг. В. Левин эмигрировал в Америку и неплохо там устроился (умер в 2016 г. – belisrael). Получил статус беженца как «пострадавший» от советской власти. И кому, скажите мне, сейчас интересно, что было в прошлом – пусть даже недавнем?

Лев Маевский, музыкант, преподаватель: «Сборником «На еврейской свадьбе» пользовались очень многие, а теперь он – реликвия. Музыканты его шутливо назвали «талмуд». Хорошо было бы его издать официально, ну, может, убрав кое-что. В Беларуси Зуборев совершил одну из первых попыток систематизировать еврейские мелодии. Я и сейчас многие вещи исполняю именно с его сборника. Вообще, Леонид – человек чрезвычайно талантливый. Всегда уважительно относился к еврейской культуре, собирал еврейские пластинки, ноты редкие. В 1970-е годы он где-то приобрёл дореволюционную Еврейскую энциклопедию”, слушал израильское радио, черпал из него свой репертуар».

Записал Вольф Рубинчик

Было опубликовано (с частичным переводом на белорусский) в минской газете «Анахну кан», №№ 5-6, 2002 – см. здесь и здесь.

Страничка Л. Зуборева на сайте Союза белорусских писателей.

Публикации Леонида на belisrael.info:

«“Еврей” или “жид”? Купала или тутэйшыя?»

«Маргаритки, Золотой Иерусалим, Прекрасная Америка»

Опубликовано 25.11.2018  19:55

От редакции belisrael. Напоминаю о важности поддержки сайта. Это необходимо не только для оплаты расходов по его содержанию и развитию, но и даст возможность достойно поощрять тех, кто давно проявил себя, тратит немало времени на подготовку интересных публикаций, а также привлечь новых авторов. Еще одним из пунктов является помощь в издании ряда книг.

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (77)

Шалом, ён жа мір! Тут за «прэзідэнцкі» шакалад з аўтографам-зычэннем бізнэсовец Аляксандр Машэнскі, «наш чалавек», выклаў 10 тыс. USD – хоць стой, хоць падай… Раней мне выпадала прасіць на друк ідышна-беларускіх кніг па 50-100 долараў, дык і тады калегі сп. Аляксандра круцілі носам. Калі хто раскашэльваўся, то «люд паспаліты».

А. Машэнскі (фота А. Несхадзімава для РБК) і яго прыз

Кажуць, грошы за супершакаладку пойдуць дзецям… Добра, калі так, дый увогуле не маю нічога супраць тутэйшага трэцяга прадпрымальніцкага саслоўя. Больш за тое, хацеў бы, каб яно, у рэшце рэшт, стварыла «сваю» палітычную партыю – дахадзяжная АГП з яе гумарным старшынёй на гэтую ролю не цягне 🙁 Пакуль жа, выглядае, гродзенская панчошная фірма фінансуе чужых палітыкаў – няйначай новы прэм’ер-міністр Італіі Джузэпе Контэ быў выбраны, каб прапіярыць вырабы «Conte» 😉

Попыт у Беларусі на партыйную сістэму, адрозна ад першых лукашэнскіх гадоў, цяпер ужо ёсць. У грамадстве па меры развіцця капіталізму – амаль паводле дзеда-Леніна – нарастаюць супярэчнасці і фармуюцца групы ціску. Аптымальнай сталася б двухпартыйная сістэма а-ля ЗША або Вялікабрытанія. Мазаіка а-ля цяперашні Ізраіль з яго крохкімі кааліцыямі, а пагатоў італьянская палітчахарда тут непамысныя, бо выдаткі на «згладжванне вуглоў» акажуцца завялікімі. У горшым выпадку зноў забуяе аднапартыйнасць з дэкарацыйнымі карлікавымі парцейкамі (зірнем на КНР).

Карацей, патрэбныя выбары ў «парламент» (зараз палата прадстаўнікоў – гэта квазіпарламент, але потым – хто ведае?) паводле прапарцыйнай сістэмы з досыць высокім прахадным бар’ерам, хіба 10%. Для ізраільскіх партый доўгі час ён сягаў 1% ад галасоў выбаршчыкаў, потым падвышаўся, але і цяпер, па-мойму, занадта нізкі (3,25%).

Cтратэгічная задача партый у РБ – пераключыць «знешні локус кантролю» на ўнутраны. Іначай кажучы, важна, каб грамадзяне (пераважная большасць…) паверылі ў свае сілы ды перасталі шукаць рашэнняў па-за межамі краіны. Як «правацэнтрысты» Губарэвіч, Лябедзька і Рымашэўскі з іх травеньскай выправай у ЗША. Ці як Лукашэнка ды яго паплечнікі, што занадта часта ківалі на сусветны эканамічны крызіс, злы Рассельгаснагляд etc.

«Аб’яднанне апазіцыі» ў адной суперпартыі – утопія; сёлета, у сувязі з адзначэннем 100-годдзя БНР і падзеямі вакол Курапатаў, гэта высветлілася канчаткова. Узбуйненне ж альтэрнатыўных сіл непазбежнае. Да 2020-га, году фармавання палаты прадстаўнікоў чарговага склікання, можна было б падрыхтавацца – зляпіць і раскруціць дзве магутныя партыі (два магутныя блокі?) «левых» і «правых», якія здолелі б правесці ў ПП НС па некалькі асобаў. Нават паводле мажарытарнай сістэмы і з улікам агульнавядомых «нюансаў» падліку.

Няхай бы левыя ў парламенце крытыкавалі Лукашэнку за адмену льгот і камерцыялізацыю сацыяльнай сферы, а правыя, са свайго боку, – за недастатковыя тэмпы прыватызацыі, паборы з прадпрымальнікаў і г. д. Спярша гэта можа выглядаць як гульня, пазней з лідараў блокаў вырастуць сапраўдныя палітыкі… I не прыйдзецца ўжо прыхільнікам перамен выбіраць паміж (Сірожам, Алегам – непатрэбнае закрэсліць) Гайдукевічам ды Таняй Караткевіч.

Ізноў жа, усё гэта падобна да ўтопіі, але праект хітры план ажыццяўляльны. Агулам, некаторыя ідэі з серыяла рэалізуюцца, хоць і ў скажоным выглядзе: расфармаваны Інстытут журналістыкі БДУ (дый інстытут псіхалогіі працуе з канца 2016 г. – у структуры педуніверсітэта; лепей бы самастойна ці пры тым жа БДУ), людзі ў Беларусі менш сталі бухаць, чым пазалетась. Пішуць, паводле ўжывання алкаголю краіна з 2-га месца пераехала на 27-е; з іншага боку, МУС РБ за першыя 5 месяцаў 2018 г. зафіксавала ажно 600 смяротных атручванняў, так што цешыцца ранавата.

А тут яшчэ адна песімістычная канстатацыя ад обер-кардыёлага: «Сярод жанчын за апошнія пяць год колькасць курчых павялічылася ў тры разы і складае 14%. Сярод мужчын [у Беларусі] паляць 46-52%». Паводле звестак 2016 г., Беларусь аказалася на 3-м месцы ў свеце па спажыванні цыгарэт (Ізраіль – у шостым дзясятку, і тым не менш каля 20 ізраільцаў паміраюць штодня ад хваробаў, звязаных з курэннем). Можа, хто і верыць, што курэнне памагае даць рады са стрэсам, а я не веру: паводле колькасці суіцыдаў Беларусь таксама ў 2016 г. была сярод першых у свеце (5-е месца, 26,2 выпадкі на 100 тыс. чал.; Ізраіль – у сярэдзіне, там 5,4 выпадкі). Анамія, выкрытая мудрым французам Эмілем Дзюркгеймам яшчэ пад канец ХІХ ст., – у рот ёй ногі…

За апошні месяц актывізаваліся «настаўнікі жыцця» для яўрэяў і беларусаў. Часткова гэта звязана з праблемай Курапатаў – у скандальную ўстанову харчавання «Поедем поедим» былі ўкладзены т. зв. «яўрэйскія грошы», што непакоіць не толькі Марата Гаравога, а і Зянона Пазняка. З. П. заявіў, што «ў Курапатах стаіць помнік габрэям, расстраляным энкавэдзістамі. Кансэрватыўна-Хрысьціянская Партыя – БНФ плянуе таксама паставіць там мэмарыяльны знак у памяць расстралянага менскага габрэйскага паэта Ізі Харыка».

У асяроддзі пратэстоўцаў загучала прапанова – запрасіць у Курапаты прэзідэнта Ізраіля Рэўвена Рыўліна (можа прыехаць у канцы верасня на адкрыццё трасцянецкага мемарыяла), падвесці да «народнага» помніка расстраляным яўрэям, каб госць пранікся… Асабіста я сумняюся, што з гэтага штось атрымаецца, але марыць не забаронена.

Перадача пра адносіны яўрэяў і беларусаў на «Белсаце» планавалася яшчэ ў красавіку… Выйшла ў эфір пару тыдняў таму ў рамках праграмы «Intermarium» пад шматабяцальнай назвай «Беларусы і габрэі: што насамрэч адбылося?» Нягледзячы на нелюбоў да польскага псеўдаліберальнага канала, мусіў паглядзець… На жаль, вядучы і рэдактары адпрацавалі на ўжо знаёмым узроўні. Чаго варты зачын: «Беларуская дзяржава… па-ранейшаму праводзіць гістарычную палітыку Савецкага Саюзу. Гісторыя габрэяў у Беларусі амаль не даследуецца». І што за трызненне далей? «Другая сусветная вайна цалкам справядліва прымусіла нас глядзець на масавыя забойствы ХХ ст. толькі як на трагедыю габрэйскага народу, толькі як на гісторыю габрэяў».

Абмеркаванне адразу ж скацілася ў заезджаную тэму, як нас называць: яўрэі, габрэі ці жыды. Мо’ каму гэта й цікава, мне – не (збольшага выказаўся на той конт у публікацыі яшчэ 2000 года). Ладна журналісты… Фальшывай выявілася і «арыя ізраільскага госця», што не дзіўна (пра «пана прафесара» гл. напрыклад, тут, тут і крыху тут). У яго яшчэ ўзялі асобнае інтэрв’ю: павярхоўшчына руліць. То слова «жыд» у БССР з афіцыйнай мовы выдалілі нібыта ў 1926 г. (насамрэч у 1925 г., і «БАН», г. зн. Беларускай акадэміі навук, тады не існавала, дзейнічаў Інбелкульт), то Лукашэнка апошні раз быў на «Яме» ў 2005 г. (насамрэч – у кастрычніку 2008 г.), то ў Лідзе – адзіная вуліца Шолам-Алейхема ў Беларусі (а як жа горад Рагачоў?) То кожны з былых прэзідэнтаў Ізраіля, народжаных тутака, называў сваю радзіму «не Беларуссю, а Усходняй Польшчай»… Шымон Перэс, які ў 1990-х двойчы наведаў нашу краіну, такі менаваў Беларусь сваёй малой Радзімай і ўласнаручна пазначыў на кнізе, што «Ізраіль нарадзіўся ў Беларусі», ды каго хвалююць факты?

Шыльда ў Вішневе, на месцы, дзе жыў Ш. Перэс. З’явілася ў 2013 г.

Парады адносна рэстытуцыі мелі б пад сабой грунт у пачатку 1990-х – там, здаецца, і «закансерваваўся» гісторык С-цкі. Пасля 20+ гадоў кіравання «адзінага палітыка» ясна, што маёмасць былых яўрэйскіх абшчын вяртаецца суполкам цяперашнім толькі ў выключных выпадках, калі ў дзяржавы не стае рэсурсаў юзаць будынкі старажытных сінагог… Нярэдка спаруды, вернутыя на перыферыі, «вылазяць бокам». Яскравы прыклад – Слонім, дзе амаль няма жыхароў-яўрэяў, але сінагогу ў 2000 г. перадалі на баланс Іудзейскага рэлігійнага аб’яднання РБ. У выніку, звыш 10 год рамонту ў ёй фактычна не вялося.

Што да разваг пра тое, ці з’яўляецца гісторыя яўрэяў Беларусі неад’емнай часткай гісторыі Беларусі – тут ужо не рэкамендацыя разбіць мур ілбом, а спроба ўзламаць адчыненыя дзверы… Даўно ўсе адэкваты разумеюць, што з’яўляецца, і няма цяпер такога, што «яўрэі ў Беларусі – самі па сабе, беларусы – самі па сабе». Інтэракцыі ідуць пастаянна, на розных узроўнях – часам незалежна ад «Чырвонага дома», часам з яго санкцыі.

На лакальным узроўні ў многіх дзяржаўных музеях усталяваныя стэнды, дзе гаворыцца пра яўрэяў (Пінск, Магілёў…). У школах ладзяцца конкурсы краязнаўчага характару з выхадам на «яўрэйскі тэмат» (паказальна, што ў Навагрудку адзін з школьных класаў у 2010 г. узяў сабе імя Джэка Кагана)… Райвыканкамы найчасцей не замінаюць захаванню памяці пра яўрэяў, а бывае, і падтрымліваюць. Амаль ва ўсіх раённых «Кнігах памяці», выдадзеных у 1990-х–2000-х гадах згодна з пастановай ураду, ёсць звесткі пра ахвяраў адпаведных гетаў, нярэдка і пра партызанаў-яўрэяў.

На ўзроўні нацыянальным – Дні памяці ахвяр арганізоўваюцца больш-менш рэгулярна, пачынаючы з 1993 г. Нямала ў іх казёншчыны (вось і зварот пра конкурс 2018 г. пад эгідай мінінфармацыі насцярожвае бюракратычным слэнгам), але ёсць і нешта жывое. У 2008 г., напрыклад, дзяржава дапамагла паставіць рад помнікаў і зняць дакументальны фільм, узнагародзіла медалямі былых вязняў гета, падпольшчыкаў – чым кепска?

Даўно не вымагае празмерных высілкаў апублікаваць артыкул (ці некалькі), прысвечаны яўрэям, у навуковым/навукова-папулярным выданні. Нябожчык Рыгор Рэлес друкаваў матэрыялы пра яўрэйскіх пісьменнікаў у часопісе «Полымя» (1995–1996), я расказваў пра сінагогі Беларусі ды ідышных паэтаў у «Родным слове» (2005), Фелікс Баторын агледзеў яўрэйскую літаратуру Беларусі ў розных нумарах газеты «Літаратура і мастацтва» (2015)… «Яўрэйскі спецвыпуск» міністэрскага часопіса «Маладосць» (№ 4, 2016) таксама пра нешта сведчыць. Як і тое, што Нацыянальны мастацкі музей ахвотна ўключае мастакоў-яўрэяў (Якаў Кругер, Натан Воранаў…) у серыю «Славутыя мастакі з Беларусі».

Ясная рэч, праблем & шурпатасцей у становішчы яўрэяў Беларусі было і ёсць гарою, пра што безліч разоў пісаў (тут, тут, тут, тут…). Але за 40 з чымсьці мінут тэлепраграмы ўдзельнікі прымудрыліся не заглыбіцца ні ў адну з рэальных праблем. ¯\_(ツ)_/¯

Не хадзіце, дзеці, на ТV гуляць! 🙂 І яшчэ бачу, што беларусістыка ў Ізраілі па-ранейшаму мадзее. Канстатаваў гэта 7 год таму ў зборніку «На ізраільскія тэмы», паўтара года таму ў «Катлетах…» Мала што мяняецца. Перакананы, што ў кітайскіх універах даследуюць беларускую сітуацыю куды глыбей, чым у Тэль-Авіўскім, таму і поспехі на тутэйшым рынку ў выхадцаў з КНР значна большыя. Ізраільскі ж партнёр «Белсату» даводзіць, што «развіццё беларуска-ізраільскіх адносінаў вельмі тармозяць арабскія краіны». Тыповы казус знешняга локусу кантролю, ці, прасцей кажучы: «кепскаму танцору…»

Як пазначаецца «тэрыторыя ўплыву». Гродна, май 2018 г. На люку з гербам горада, вырабленым у дзясятках экземпляраў, – надпіс па-кітайску, але ні ідыша, ні іўрыта... Для даведкі: у 1816 г. у Гродне жылі 8422 яўрэі (85% насельнікаў), у 1859 г. — 10300 яўрэяў (53%), у 1887 г. — 27343 (68,7%), у 1897 г. — 22684 (48,4%), у 1910 г. — 31055. Нават 80 год таму яўрэяў сярод гараджанаў была амаль паловатрохі болей, чым кітайцаў.

«Вольфаў цытатнік»

«Людзі, на жаль, у нас як бы пазбаўлены памяці. Яны як бы згадзіліся з тым, што памятаць не трэба, і гэта ўсё роўна, што грузіць сябе… Гэта ўмова такога папулісцкага рэжыму, як наш. Усё спрашчаецца. І першы элемент спрашчэння – гэта страта памяці» (Глеб Паўлоўскі, 12.06.2018).

«Няма такога дыктатара, які б не гукаў пра асаблівы шлях краіны”, бо гэта галоўны довад для падтрымання веры ў рэжым… Ідэялагічныя локшыны маюць за мэтавую аўдыторыю толькі ўнутранага спажыўца… На самай справе ў Беларусі зусім не ўнікальная, а хрэстаматыйная дыктатура з заканамерным фіналам у перспектыве» (Андрэй Вардамацкі, dw.com)

Вольф Рубінчык, г. Мінск

15.06.2018

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 15.06.2018  13:21