Tag Archives: Владимир Набоков

Беларусь – ко(с)мическая держава

Ю. А. Гагарин жил, жив и будет жить! Говаривал первокосмонавт о нашей стране: «Видел я Беларусь. Она красиво смотрится из космоса и особенно прекрасна вблизи» (см. здесь; может, и апокриф, т. к. cлова переданы через «третьи руки»).

Прошёл юбилей гагаринской экспедиции, благодаря которому я узнал, что в Беларуси есть не только музей космонавтики (на родине Петра Климука – в агрогородке Томашовка Брестского района), но и павильон «Космос» при минском аэроклубе. Увы, не бывал ни там, ни там. Всё-таки мне очень по душе, что у нас не забывают о звёздах (по душе ещё с детского сада, когда в начале 1980-х мы под аккомпанемент музрука пели «Наши космонавты – чудо всей Земли!»).

«Солнце нам поможет»?

В московском музее космонавтики перед «космическими шахматами», лето 2016 г.

Детство и праздники имеют свойство заканчиваться, сменяясь суровыми буднями. Не может не печалить то, как власти обходятся с минчанкой Ольгой Майоровой – гражданской активисткой, боровшейся против вырубки зелёных насаждений, за внутрипартийную демократию в ОГП, в 2016 г. выдвигавшейся кандидаткой в палату представителей… В начале января её арестовали за связь с Николаем Автуховичем; после СИЗО КГБ отправили в острог на Володарского, а затем, через барановичскую тюрьму, – в Гродно.

Фото отсюда

«Не понимаю, что я делаю во всей этой истории и почему меня выдернули в Гродно», – написала она сыну. Я тоже не понимаю, да и устал искать логику в действиях спецслужб (у гражданских чиновников, особенно тех, чьи мозги не засижены идеологией, логика ещё кое-когда проскакивает).

Более полугода томится за решёткой Степан Латыпов – бизнесмен с «площади Перемен», защищавший мурал на вентиляционной будке. Минвнудел РБ обвинял Степана в поставке «ядохимикатов, средств защиты растений, с попытками взяток» и грозился: «Мы их все докажем» (28.10.2020). Министр сменился, а доказательства, видимо, по-прежнему столь зыбки, что МВД не рискует представлять их даже невзыскательным белорусским судьям…

Похоже, «силовики» уже и сами не знают, что делать с Латыповым, арбористом, до 2020 г. далёким от политики; ведь если его отпустить, то как бы не пришлось завести дело на тех, кто отдал приказ о его аресте? Впрочем, экс-министр может пока спать спокойно: Юрия Хаджимуратовича защищает принадлежность к «кадровому резерву Лукашенко» и статус «инспектора по Гродненской области».

С. Латыпов (фото отсюда)

И вот сегодня пришла новость о задержании 63-летнего Григория Костусёва – кандидата в президенты 2010 г., председателя вполне себе травоядной партии БНФ, которому я когда-то дарил книжку «Жывуць вольныя шахматы»…

Г. Костусёв

В Шклове по уголовному делу задержан также зять Костусёва Дмитрий Антончик.

(UPD. Изначально правозащитники сообщали о его задержании, но мужчина после обыска на воле. – инфа tut.by, 13.04.2021)

Пожалуй, чтобы не плакать от всего происходящего, надо смеяться. Объясню смысл заголовка, сославшись на Владимира Набокова: «Космическое отличается от комического одним свистящим звуком». Этот звук в наших широтах зачастую выпадает, аки вставной зуб.

Не понимают чиновнички, как смешно и глупо выглядят, воюя, к примеру, с негосударственными интернет-ресурсами вроде naviny.by (с недавних пор блокируют и «зеркало» naviny.online). Или обиделись на Европейский вещательный союз (ЕВС) – принявший в марте с. г. крайне спорное решение о недопуске белорусского бэнда «Галасы ЗМеста» на «Евровидение» – и с 12.04.2021 отключили в Беларуси «Euronews». Канал, кстати, опять же травоядный, но «виноватый» тем, что был основан в 1993 г. тем самым ЕВС.

Помимо истории с «Евровидением», любопытно было бы изучить, насколько недавняя (до первых чисел апреля 2021 г.) служба нового министра информации РБ на телеканале «Мир» повлияла на его решение о перекрытии кислорода «Eвроньюс». Наверно, бедолага лет десять переживал, что евразийский «Мир» не так популярен… и наконец-то дорвался до «красной кнопки», позволяющей отключить евроконкурента. Возразите, что министр уже не имеет прямого отношения к телевидению, и вообще «ничего личного»? Ну, если копнуть чуть глубже, то как минимум его супруга имеет.

Куда высших белорусских чиновников ни целуй, везде ж… Кто-то из них додумался втиснуть на минские «жировки» памфлет о бело-красно-белом флаге.

За содержание «жировок» формально отвечает «Единый расчётно-справочный центр» при столичной власти. Думаю, что главе «Центра информационных технологий Мингорисполкома» Бардовичу Максиму Валентиновичу, а также директору филиала Букатову Андрею Сергеевичу (судя по выражениям лиц, не cамым глупым людям) стыдновато за такую рассылку, тем более что их, в случае чего, и сделают крайними… Но страх ослушаться «крёстного отца» оказался сильнее.

Очень уж несмышлёными считают «наверху» своих граждан, ежели надеются, что примитивный «чёрный пиар» изменит отношение к бело-красно-белому флагу. Квартиросъёмщикам пытаются «продать» недоговорки, да и прямую ложь: «Предатели с бчб-нашивками жгли Хатынь…» То «бандеровцы» жгли Хатынь в марте 1943 г., а то, выходит, «СБМ-овцы»?! Даже tut.by, не самый мощный в исторических вопросах портал, без труда опровергает

Ещё раз сошлюсь на постановление Учёного совета Института истории Академии наук Беларуси от 12.09.1991 (опубликованное в «Народнай газеце» 07.02.1995 с примечанием, что позиция подписантов не изменилась). Фрагменты в переводе с белорусского:

«В гербе Погоня отражены национальные цвета белорусского народа – белый и красный… Герб Погоня и геральдически связанный с ним бело-красно-белый флаг в 1918 г. утверждены Секретариатом Белорусской Народной Республики в качестве государственных символов Беларуси… Под символами Погоня и бело-красно-белым флагом развивался и развивается белорусское возрожденческое движение. Учёный совет Института истории АНБ предлагает: 1. Утвердить в качестве государственных символов Республики Беларусь герб с изображением Погони и бело-красно-белый флаг».

Подписались 19 историков – доктора и кандидаты наук, в т. ч. специалисты по истории ХХ века. Касательно прошлого им доверия как-то больше, чем специалистам по начислению платы за жилищно-коммунальные услуги, не правда ли?

В 2008 г. и даже 10 лет спустя доктор исторических наук Игорь Марзалюк уважительно высказывался о «самопровозглашённой» БНР: «Сегодня позиция властей такова, что толчком к появлению современного понимания белорусской нации стал Всебелорусский съезд, далее — БНР, потом — СССР, теперь — Республика Беларусь» (цит. по nn.by, 15.03.2018). В 2020–2021 гг. историк Марзалюк «сломался» (депутат «парламента» взял в нём верх над исследователем – бывает…), но факты – вещь упрямая. Сто лет назад деятели ССРБ таки понимали, что советскую республику удалось провозгласить в 1919 г., а повторно в 1920 г., во многом благодаря упорству «буржуазной» Рады БНР в 1918 г., и искали расположения деятелей этой Рады.

Лукаво кто-то сформулировал: «На референдуме 1995 года более 75% белорусов высказались против бчб…» На деле в 1995 г. насчитывалось в Беларуси 10,08 млн жителей и 7,746 млн избирателей. Из них участие в референдуме приняли только 4,83 млн. От этой части (а не от всего населения и даже не от всех избирателей), если верить официальным данным, 75,1% проголосовали за красно-зелёную символику – всего 3,62 млн человек, т. е. менее половины электората. Нужно ли пояснять, что объективная значимость такого решения была не большей, чем легитимность «авантюры» Верховного Совета 19 сентября 1991 г., когда за бело-красно-белый флаг и «Погоню» проголосовало конституционное большинство депутатов?

Не исключено, что провокация с «жировками» была затеяна не ради «войны флагов», а ради оправдания казённого насилия, сопровождавшегося человеческими жертвами: якобы «57,8% респондентов уверены, что действия государства, направленные на пресечение уличных протестных акций, обоснованны». А я вот полагаю, что в обоснованности карательных акций 2020–2021 гг. уверены либо умственно отсталые граждане, либо законченные садисты/циники. И тех, и других в Беларуси, увы, немало, но в общей сложности их доля в населении вряд ли превышает 20-25%.

Тоже о прошлом, но немного «вбок». Борис Давид Балтэ, организатор пробелорусских «движух» в Израиле, написал в фейсбуке (11.04.2021):

84 года назад, в Могилёвской психиатрической больнице тюремного типа умер белорусский поэт Змитер Жилунович – Тишка Гартный.

Он был первым руководителем БССР. Он верил в независимую Беларусь, но вместе с социалистической Москвой. Что можно быть независимым государством, но оставаться в поле Москвы. Так как «без России нам никуда».

Они верили, что национализм БНР Беларуси не нужен. И вопрос языка не главный. И что не нужна белорусизация. Можно спокойно быть независимыми с двумя государственными языками.

«Невероятные» начала ХХ века.

Его судьба – самый понятный пример того, что будет с современными невероятными, если они не прекратят быть зависимыми от России и не станут борцами за независимость. Их нагло используют, Беларусь будет оккупирована, а их самих убьют в страшных условиях.

Б. Д. Балтэ, фото 2019 г. отсюда

Сам люблю исторические параллели, но сравнение между аграрной «самоопределявшейся» Беларусью 1918–1919 гг., разорённой войнами, и урбанизированной страной 2020–2021 гг., терзаемой заматеревшим авторитаризмом, притянуто за уши. Соответственно, и Светлана Тихановская с её окружением – далеко не Змитер Жилунович, хотя и собиралась «править» примерно столько, сколько «правил» он (1 января 1919 г. стал главой временного правительства рабоче-крестьянской Беларуси – 3 февраля того же года перестал им быть). Кстати, Жилунович-Гартный, будучи т. наз. национал-коммунистом, активно поддерживал белорусизацию 1920-х годов в БССР, о чём см. здесь.

Читатели belisrael в курсе, что я иронически относился к «невероятным», особенно к тем, кто обращался за поддержкой в Россию. Однако, даже если б их реально поддержали в РФ как альтернативу Лукашенко, вариант, описанный Борисом в последнем предложении, представляется неуместной «страшилкой». Беларусь – не Крым, и оккупированной в обозримом будущем не станет. Пусть и с двумя государственными языками, хороша сия двойственность или не очень.

Сам я в 2000-х прошёл этап, когда хотелось сплошь и всюду слышать белорусскую, когда настаивал на этом. Сейчас я уверен, что для наций жажда свободы и солидарность важнее языка. В конце 1920-х большинство жителей Беларуси разговаривали по-белорусски, но это не спасло их от сталинского террора; подобным образом и распространённость украинского языка в начале 1930-х не стала помехой для голодомора. В Туркмении и Северной Корее ситуация с титульными языками, кажется, куда лучше, чем [в Беларуси] c белорусским, но многие ли наши соотечественники желали бы там поселиться? С другой стороны, Ирландия, где, как и в Беларуси, в университетах «титульный» язык никогда не доминировал, живёт и в ус не дует…

Так я высказался по теме три года назад, и пока не вижу причин, чтобы менять позицию.

Вольф Рубинчик, г. Минск

13.04.2021

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 13.04.2021  21:29

* * *
Не ведаю, як у астатніх дамах, але ў маіх бацькоў – прынамсі, на той “кнопцы”, дзе быў “Еўраньюс” – зараз не “Пабеда”, ці як яе там, а “RTVi”. Сабатаж?.. 😉
Пётр Рэзванаў, г. Мінск 
20.04.2021  13:58

В. Рубинчик. Ко Дню смеха (дурака)

От редактора belisrael

Сейчас, в начале 2024, а следовало значительно раньше,  я должен сказать, что сделал огромную ошибку, когда позволил тому, кто называет себя политологом, завалить сайт огромным количеством материалом о том, как он борется за улучшение синеокой, поливая всех, как во власти, так и сбежавших, да и не имеющих отношение к политике, в отличие от него, остающегося в Минске.

“Обезопасив” себя тем, что не имеет страниц в соцсетях, не выходивший протестовать, он свалился на израильский сайт, но никак не Беларусь-Израиль, как позволяли его называть еще некоторые из слишком разумных, решив, что можно превратить его в свою собственность, и за свои опусы, поскольку в Беларуси все дорожает и дорожает, начал выцыганивать финансы, которые достигли 5 тыс. баксов, не считая украденного  огромнейшего количества времени, в том числе оторванного ото сна, поскольку присылаемые материалы надо было поставить вовремя, а иной раз они поступали под ночь, к тому же в придачу рекомендуя для публикации выкопанные на разных сайтах заумные материалы, которые и вовсе мало кого могли заинтересовать, но нагружая меня прочтением их.

А сколько времени было потрачено на запощивание его статеек в фейсбуке, ответы на иногда случавшиеся комменты, а затем еще и пересылку ему того как реагируют. Чего только в голову ему не приходило. Забросить материалы в какие-то фейсбучные группы, отправить тем, кого он задевал и посмотреть как отреагируют, запостить на моей странице “радi прыколу” пришедшую в голову “умную” мысль. Хорошо помню, как просил отправить линк материала бывшему министру здоровья, а затем  губернатору Гродненской области Каранику и ждать реакцию на критику и т.д.  Мне, живущему в Израиле с 1990 года, редактору и основателю сайта, больше не о чем было думать, как о более чем странном белорусском еврее и выполнять его хотелки.

Для него главное было, чтоб не была пропущена ни одна запятая, ошибка или описка, и потому, иной раз, даже спустя пару лет, просил поправить, в том числе стилистику предложения. Вот такой перфекционист!

После того как я ему в середине 2022, и особенно в начале 2023, написал, что бесконечные публикации о Беларуси, и особенно, как он их подает, вредят сайту, тем более, что еще давно не раз предлагал ему репатриироваться, в крайнем случае пожить хотя бы год, к тому же была возможность бесплатно у меня, и при этом заработать значительно больше, чем он имеет в Минске, да и получить корзину абсорции, а это тысяч семь долларов, если не больше, и вернуться, слышал в ответ (все письма он мне писал на белорусском) сначала: “Трэба было гэта рабiть даўно, а цяпер не…я люблю Беларусь, тут i памру”. После августовских выборов 2020, когда начался массовый отъезд  из Беларуси: “Яшчэ не час, мо пазней”. Уж казалось бы 24 февраля 2022 должны были стать решающими, но нет.

А в начале 2023:

“Калі ў сайта зараз і ёсць перспектывы, то яны – у супрацы з блогерамі, якія пішуць пра сучасную Беларусь. Таксама можна было б пакласці з прыборам на “спіс экстрэмісцкіх матэрыялаў” і паціху публікаваць фрагменты, напр., з гэтых кніг. Думаю, многія чытачы былі б за гэта ўдзячныя – а заблакаваць belisrael улады РБ не наважваюцца (відаць, баяцца канфлікту з Ізраілем ;)) (22 января 2023)

“OK, далей тады – без мяне. Добрага дня і шчасліва заставацца! и вскоре продолжил:  “Карацей, Вы стаміліся. Я таксама стаміўся. Сайт мяне доўгі час цікавіў, але свет на ім клінам не сыходзіцца. Сем з нечым гадоў пісаў, як умеў, і многім падабалася. А што не ўсім – ну, я не купюра з партрэтам Франкліна.  Бывайце здаровы. (23 января 2023)

Все это брехня, поскольку сам писал, что посылает ссылки своим знакомым и из 10, в ответ получал 1 реакцию. Да и зачем ему Израиль, где надо было бы и поработать, когда можно сходить в библиотеку, на улице выискать непорядки и сфоткать, после чего сварганить статейки и за них еще вытаскивать немалые бабки.
.
А весной 2021 он открыл свой ютюб-канальчик и сообщил на нем в конце 2023, что достиг пусть не большого, но все-таки успеха – было 5 подписчиков, стало 22!
.
То, что он на нем пишет в своих постиках практически ежедневно, за исключанием шабата, говорит о том, что этот непризнанный гений, к тому же “смельчак”, продолжая покусывать белорусскую уладу, при этом не забывая ее хвалить за некоторые успехи, достойин помещения в закрытое отделение психушки  в Новинках. А возможно, кому-то во власти выгоден такой еврей.
.
Да еще тот, кто после трагедии 7 октября высказался: “несколько раз был в Израиле и не понравилось. Да и вообще знал, что не такая сильная израильская армия, как всегда говорили о ней, к тому же кругом бардак. А военную операцию в Газе нельзя начинать, если не поставить цель заняться образованием палестинцев, хотя это будет сделать очень тяжело”.
.
Это и есть минский  “политолог”, который вслед за израильскими и международными леваками жалеет  “мирных” палестинцев, в основной своей массе помогающим хамасовским террористам и желающим уничтожения Израиля.
.
К тому же, он никому не расскажет, что приехав ко мне на 3 недели на свое 40-летие в июне 2017, решил съэкономить на страховке, и уже на 2-й день все могло кончиться трагедией с его женой, которая была с ним. Помню, как тогда она плача говорила ему, что надо улетать назад. Хорошо, что все обошлось и ч-з 2 дня ожила, а если б пришлось обратиться в больницу, то никаких денег не хватило бы. Что смародерил многие тысячи долларов, а кроме этого писал, что уже совсем перестает работать комп и тогда я ему передал новый, который взял знакомый, летевший в Москву, а оттуда доставил в Минск.
.
Поскольку он никак не реагирует на мои письма по мэйлу, где настоятельно прошу вернуть все смародеренное, и оставляемые комменты на его канальчике, о котором давно забыл и натолкнулся в середине декабря прошлого года, где еще и рекомендует читать его статьи на сайте, то это превью помещу ко многим его опусам, или фельетончикам, как он их называет. Для меня он стал существом и когда его посадят, что будет более чем справедливо, не заслужит никакой жалости ни с чьей-либо стороны, поскольку подличал в отношении многих.
.
23.02.2024
_________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________
.

Наверное, шалом! Думал-думал, над кем бы посмеяться 1 апреля, чтобы выглядело безобидно, но и не бесцельно… Звиняйте, для начала не выбрал объекта получше, чем газета «Авив», что была основана в 1992 г. «главной еврейской организацией» страны. Собственно, теперь это уже не газета – её учредители «не осиливают» даже один бумажный выпуск в год – а сайт, заполняемый выдержками из русскоязычной википедии, повествующий, кто в какой день родился. Почему-то на фоне Цецилии Мансуровой и Вальтера Рудольфа Гесса (это швейцарский физиолог, а не тот, о ком вы подумали) забытыми оказались «именинники» марта – большие еврейские поэты, уроженцы Беларуси. Да, я-таки об Изи Харике и Мойше Кульбаке. Пять лет назад газета вела себя корректнее, вплоть до того, что отозвалась на презентацию сборника стихов М. Кульбака в книжном магазине «Галіяфы» («Он писал на языке мамы»).

Вставил на этот счёт шпильку в одном из текстов на belisrael, забросил в «Авив» ехидную реплику – нуль реакции. Что ж, ситуация видится так: союз под руководством г-на Черницкого сейчас очень запуган и боится лишний раз упомянуть жертв сталинского террора, поскольку администрация и госпропаганда «сильную власть» (в частности, методы Сталина) с 2020 г. не порицают, а скорее одобряют. Ну, охота «поколению отцов» бояться – бойтесь… Беда в том, что вы и детям, и внукам свой f*cking страх передаёте.

Любопытна оговорка в самопрезентации газеты: о да, история, культура и юмор для издания именно «проблемы»…

То, что забыт один из главных редакторов, Геннадий Холявский, говорит об отношении к людям в этой странной организации.

«Шапка» и выходные данные единственного «холявского» номера газеты «Авив» – № 1, 1995

По-своему логичны «открытия» вроде того, что у нас сейчас 5871 год (на минутку, 5781-й):

Ещё, оказывается, Песах выпадает на период «солнцестояния»… Tак его в декабре надо праздновать? Али в июне? 🙂

Не то, чтобы я сильно надеялся на перемены к лучшему… Рыбёшка-то гниёт с головы; кое-какие примеры приводил не далее как на прошлой неделе. Дополнительное любопытное заявленьице с «главного сайта страны»:

Вообще-то «Белкоопсоюз» – это государство в государстве союз потребительских обществ, который по закону НЕ является коммерческой организацией. Но «иногда не до законов», это да.

Когда бюрократическая нашлёпка, подконтрольная правительству, рулит торговлей и производством, получаются интересные казусы. Глава «Белкоопсоюза» Сергей Сидько, выдвинутый Рыгорычам в 2009 г., был арестован в 2013 г., обвинён в злоупотреблении властью и получении взятки, приговорён к 12 годам с конфискацией имущества (вроде сидит ещё). В декабре 2013 г. и. о. царя назначил нового руководителя, Валерия Иванова, и в январе 2014 г. потребовал от него «кардинального улучшения ситуации в потребкооперации, повышения масштаба и качества обслуживания населения, а также наращивания позиций “Белкоопсоюза” на внутреннем потребительском и внешнем рынках».

Докоронавирусной осенью 2019 г. госконтроль обнаружил, что:

Доля потребкооперации в розничном товарообороте организаций торговли республики сократилась с 9,1% в 2014 году до 4,6% в январе-августе 2019 года. Не выполнено поручение главы государства по доведению удельного веса непродовольственных товаров в розничном товарообороте торговли организаций потребительской кооперации до 25% (на сегодняшний день – менее 10%). За последние 7 лет количество магазинов потребкооперации сократилось в 1,6 раза (с 7 тыс. на 1 января 2012 года до 4,5 тыс. на 1 января 2019 года). Не выполнено требование президента о функционировании не менее 1000 автомагазинов (на 1 января 2019 года насчитывалось 622 автолавки)… Справедливые нарекания у населения вызывает качество обслуживания… Снижаются темпы заготовки сельхозпродукции и сырья…

И т. д., и т. п. А ведь много лет предприятия потребкооперации обладали немалыми привилегиями.

Этот фейспалм был бы где-то даже и смешным, не будь он столь грустным… И Лукашенко, и его протеже Иванов (бывший замглавы администрации президента и экс-вице-премьер, т. е. не с неба свалился) до сих пор у власти; от одного зависят судьбы миллионов, от другого – десятков тысяч.

Лет сорок назад Борис Борисыч Гребенщиков написал песню «Странный вопрос», где такие слова:

Ты пришла ко мне утром,

Ты села на кровать,

Ты спросила, есть ли у меня

Разрешенье дышать

И действителен ли мой пропуск,

Чтобы выйти в кино?

Теперь ты говоришь: «Ну, куда же ты отсюда?»

Ты знаешь, главное — прочь, а там всё равно.

Она уже почти на 100% описывает нашенские реалии, разве нет?

Я думаю, сторонники перемен в Синеокой до сих пор действовали не в том направлении. Многие сознательно или подсознательно стремились «прочь» из страны, а прилагать усилия следовало бы к тому, чтобы прочь двигались их оппоненты. Тем более что, как демонстрируют примеры Владимира Ермошина, Урала Латыпова (и «видных государственных деятелей» рангом пониже, с дымом пожиже), особой привязанности к белорусским берёзкам и клёникам у них не наблюдается: после отставки охотно оседают в России или хз где-то ещё.

Надо бы нам скинуться на сверхпроект для Илона Маска, чтобы он в конце концов отправил свою ракету на Марс и отыскал там покорный народец, готовый разводить бульбу, выписывать газету «Советский марсианин», потреблять продукцию Марскоопсоюза и беспрекословно участвовать в субботниках. Не отыщет? А мы хорошенько попросим – и скажет, что отыскал; Илон же по природе своей фантазёр 🙂 Такая новость, безусловно, порадует здешний правящий класс, и его элита (как идеологи, так и «крепкие хозяйственники») захочет переселиться на новую планету. Ну, а то, что может произойти дальше, описано в романе Александра Беляева «Прыжок в ничто»…

Пока звездолёт не построен, кушаем то, что имеем. Помните, в феврале 2020 г. «главный» обещал, что к концу года Добрушская бумажная фабрика «выйдет на работу в нормальном режиме, мы полностью запустим производство»? В октябре вице-премьер РБ Юрий Назаров передвинул получение первого мелованного картона указанной фабрикой уже на первый квартал 2021 г. Квартал закончился, а где же новинка? Выяснилось, что в феврале c. г. председатель «Беллесбумпрома» Михаил Касько заявил: «На Добрушской бумажной фабрике Герой труда мы должны в апреле начать выпуск принципиально новой продукции. Это двухслойный, трехслойный мелованный и немелованный картон». В апреле 2021 г., если кто не врубился.

Тут и комментарии, и уколы «Вожыкам» излишни. Кстати, важный вопрос: помогают ли сатира с юмором решать важные вопросы? Чем дольше живу, тем больше сомневаюсь. Однако есть и те, кто не сомневается. Вот месяц назад Юлия Шимкевич писала на «РС» (пер. с бел.):

Если мы все начнём смеяться (искренне, дружно, много, и смех наш будет хором среди этого горя), проклятия и заклятия спадут с нашей горемычной земельки.

Ибо страшные, отвратительные, досадные вещи делаются только и исключительно с серьёзными, мрачными лицами. Мы пытаемся им противостоять, как обезьяны или попугаи, тоже с серьёзными и мрачными лицами. Это не работает…

Не смешно – но надо смеяться. Долго, от всего сердца, «во всю мощь». Только так разрушим эти чары и заклятье.

А кандидат философских наук Владимир Ровдо (1955–2021), о котором я пару слов говорил здесь, в мае 2006 г. разъяснял:

«Плошча» не была агрессивной по отношению к режиму и его руководителю. Она, скорее, с издевкой, чем с гневом, выражала свое отношение к действующей власти и ее все более очевидной глупости, подлости и непрофессионализму. Смех – это более сильное оружие, чем ненависть. И когда им заражаются тысячи людей, пришедших к администрации президента, чтобы из уст ведущего услышать новый анекдот про Лукашенко или цитату из его косноязычной речи, то это означает, что дни действующего президента сочтены, потому что сама ситуация анекдотична. Имидж «грозного и ужасного диктатора» тут же улетучивается, вместо него появляется образ слабого и трусливого человека, который допустил это.

Полтора десятилетия минуло после мартовских событий 2006 г. – по Ровдо, «революции белорусского духа» – а воз и ныне слушает да ест. Кстати, высмеивание и вышучивание А. Лукашенко началось ещё до его победы на президентских выборах (июль 1994 г.), а уж сколько анекдотов народилось за 27 лет… Видно, что-то не сработало в схеме «ситуация анекдотична – имидж улетучивается».

В общем, не уверен, что следует смеяться, когда не смешно, да и «отвратительные вещи» делаются в этом мире отнюдь не только с серьёзными лицами. Уважаю мнение Ивана ШтейнераСмех подобен демону, уничтожающему того, кто вызвал чудовище»; схожая идея была и у Владимира Набокова в «Истреблении тиранов»), но к смехотворным околосатирическим проектам вроде «Саўка ды Грышка» или «Красная зелень» отношусь… никак не отношусь. Да и «Арт-каментары» Олега Минича на «Радыё Рацыя» – то хороши, то так себе.

Это пять! Cоздатели агента Смита из «Матрицы» что-то предвидели…

Характерно, что газета «Навінкі» блистала, пока выходила беспорядочно – вернее, по мере накопления материала. Качество сатиры и юмора чуть упало, когда «Навінкі» примерно в 2002-м сделались еженедельником.

Что касается меня, то вслед за Сальвадором Дали со всей ответственностью заявляю: я никогда не шутил, не шучу и шутить не собираюсь! Ну, товарищи, с первым апреля, и в качестве подарка – первый куплет ценнейшего стиха от Ляли Б.:

Люди читают жопой. Жопой люди читают.

Люди в целом хорошие, но жопой читают они.

Дык ничего, что жопой. Главное, что читают

Можно читать и жопой, в жопе особый смысл…

Дальше ищите сами – сами дальше ищите… И, если уж вы найдёте, – дайте, пожалуйста, знать.

Несколько примиряет меня с жопочтением текстов нижеследующий Бенькин стих:

Из той самой анонимной (возможно, даже экстремистской – кто докажет обратное?) книжечки, о которой упоминалось прошлой осенью.

Артём Шрайбман вернулся с военных сборов, и я не мог пройти мимо этой фотки… Отсюда

Минск, 31.03.2021

Здесь мы наблюдаем один из народнейших способов протеста в нашей Каштановке – вывешивание белых бумажек на окна. Да-да, это про тесто. А вот и ссылка на витиеватую статью россиянина Дмитрия Щербачёва о том, что в Беларуси «настоящих буйных мало».

Вольф Рубинчик, г. Минск

01.04.2021

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 01.04.2021  01:01

В. Рубинчик. ПЕЧАЛЬ СВЕТЛА (1)

Когда в детстве я читал сказки вроде «Приключений Чиполлино», «Джельсомино в стране лгунов», «Королевства кривых зеркал», вряд ли мог предвидеть, что в зрелом возрасте окажусь внутри описанного в них зазеркалья (всё же СССР середины-конца 1980-х гг. постфактум выглядит вегетарианским по сравнению с…) Кто-то над нами определённо издевается: «От усатого властолюбца тайно или явно плюются 80% жителей? Вот и запишем 80% за него!» И так далее, и тому подобное. Не любишь обитателей Синеокой, не имеешь к ней отношения? Добро пожаловать, получай лакомые куски! Любишь и желаешь ей добра? Получай ногой под зад, ну, или тебя обкрякают «типа журналисты», крятомукоруди всякие… Всё это схоже и с обстановочкой из шварцевского «Дракона», но об этом уже упоминалось.

Каюсь, недооценил инерцию нашего Абсурдистана (или переоценил ум его горе-руководителей), потому и спрогнозировал, что после спецоперации 9 августа «несменяемому» запишут от 73 до 79 процентов, причём ближе к семидесяти трём, дабы народ зря не злить. Но кое-кто «наверху», видимо, вооружился пословицей «Семь бед – один ответ», отсюда и пресловутые 80,08% по версии ЦИК… В 2010 г. было 79,65%; за 10 лет, после девальваций, повышений пенсионного возраста, «антидармоедских» декретов, вороха невыполненных обещаний, наконец, бесконечных «тёрок» с другими странами и перпендикулярных здравому смыслу речей о коронавирусе, популярность ничуть не упала? Ой, шо вы говорите…

Впрочем, и по официальным данным имеются избирательные участки, где опытный политик, только-только выступивший с полуторачасовым «посланием к народу», с треском проиграл «домохозяйке». То, что таких участков не один и не два, а много, и они находятся в разных местностях (деревня Копище, посёлки Лесной и Привольный, квартал Новая Боровая, Московский район Минска…) намекает на то, что процесс пошёл. «Дальше действовать будем мы» – сказал бы цоевский лирический герой, но о Цое ниже. Уместнее вспомнить Владимира Набокова с его «Приглашением на казнь». Где особо живописна и внушительна концовка, но и вся книга об узнике, осуждённом за «гносеологическую гнусность», хороша – рекомендую как человек, в 1994 г. писавший по ней школьное сочинение.

Наш Цинциннат уже задал себе вопрос: «Зачем я тут? Отчего так лежу?» После этого вопроса декорации посыпались:

Сквозь поясницу ещё вращавшегося палача просвечивали перила. Скрюченный на ступеньке, блевал бледный библиотекарь. Зрители были совсем, совсем прозрачны, и уже никуда не годились, и все подавались куда-то, шарахаясь, – только задние нарисованные ряды оставались на месте…

Мало что оставалось от площади. Помост давно рухнул в облаке красноватой пыли. Последней промчалась в чёрной шали женщина, неся на руках маленького палача, как личинку. Свалившиеся деревья лежали плашмя, без всякого рельефа, а ещё оставшиеся стоять, тоже плоские, с боковой тенью по стволу для иллюзии круглоты, едва держались ветвями за рвущиеся сетки неба. Всё расползалось. Всё падало. Винтовой вихрь забирал и крутил пыль, тряпки, крашеные щепки, мелкие обломки позлащенного гипса, картонные кирпичи, афиши…

«Помост» белорусских идеолухов и силовиков пока не рухнул, а лишь покосился. Но крот истории роет, роет…

Утром 10 августа прошёлся мимо избирательных участков нашей Каштановки (бульвар Шевченко, улица Гая, ул. В. Хоружей). Копия протокола была вывешена лишь в окне библиотеки на бул. Шевченко, 15, но какой это был протокол! В нём обозначено, что «главный кандидат» получил 496 голосов из 977 явившихся, иначе говоря, аж 50,8%. И около трети от общего числа избирателей на участке (1432).

По-моему, такая «Пиррова победа» в пенсионерском районе должна радовать «застабилов» ещё меньше, чем поражения в вышеуказанных местах, где кое-что можно было списать на субъективные факторы (концентрация «яйцеголовых» и т. п.).

Нельзя исключать, что на исход голосования повлияли события 06.08.2020 у кинотеатра «Киев» – в 100 метрах от библиотеки. Напомню, в тот день должен был состояться митинг кандидатки Светланы Тихановской на площади Бангалор (точнее, в парке Дружбы народов). Минские власти чуть ли не в последний момент впихнули на это место празднование «дня железнодорожных войск». Штаб Тихановской решил перебазироваться в Киевский сквер и к 19.00 пригласить туда своих сторонников.

С 3 августа в сквере (точнее, у кинотеатра) ежедневно проходили мероприятия районного масштаба, устроенные администрацией. Выглядело это всё убого…

Снимки 03.08.2020

Но в четверг вечером ради встречи с Тихановской на «День открытых дверей учреждений дополнительного образования» подтянулись тысячи людей. Часть расположилась в ограждённом пространстве вокруг большого фонтана (некоторые залезли в серёдку, где, спасибо родной администрации, не первый год нету воды); часть, и я тоже, остались за оградой.

Tut.by, 06.08.2020

До 19.00 играл баянист Виталий Воронко, затем я издали услыхал «Перемен!». Не видя, что происходит на «сцене», подумал: «О, власти креативят – уже и Цоя используют в своих целях». На самом же деле Кирилл Галанов и Владислав Соколовский – диджеи, нанятые во Дворце детей и молодёжи – не согласовали включение с начальством, за что и поплатились. Песня звучала во всю силу минуту-полторы, затем «фельдшер вырвал провода» (С) – человек чиновного вида, оказавшийся главой администрации, лично остановил запись варварским способом, выдернув шнур из колонки.

Слева В. Соколовский и К. Галанов. Справа прибалдевший Воронко. Фото с udf.by

Соколовский признался журналистам, что включение Цоя планировал заранее, поскольку ему не понравилось, как официоз использует музыкантов для отвлечения внимания от альтернативы на выборах. Тогда чиновники состряпали жалобу в милицию о том, что звукооператоры Галанов и Соколовский «сорвали мероприятие». Бумажку сразу же доставили по назначению, ведь «правоохранителей» вокруг фонтана было хоть отбавляй.

Ребят задержали не на виду у публики – которая могла бы и помешать – а чуть позже, когда они шли к метро, преодолев три квартала. Их отправили за решётку на Окрестина, а 7 августа состоялся суд, где обоих по скайпу осудили на 10 суток в т. ч. за «сопротивление при задержании». Фактически сопротивления не было, но, может, имелось в виду, что они должны были не уходить от кинотеатра, а самостоятельно сдаться омоновцам… 🙁 Сидят Галанов и Соколовский до сего дня.

В этой истории меня порадовало то, что неравнодушные люди быстро (кажется, в течение суток) собрали диджеям материальную помощь – около 30 тыс. долларов на двоих. А ещё то, что «показали личико» здешние управленцы, с которыми я теперь на одно поле не сяду.

Глава администрации Центрального района Дмитрий Петруша; районный идеолог Юрий Цаба, подписавший кляузу в милицию. Источник: CTV.by

FB-страничка администрации, 07.08.2020. Забойный ответ на чьё-то предложение уволить Д. П. 🙂

Люди, как видим, ещё сравнительно молодые (Петруша – 1983 г. р., Цабе вообще около 30). На пенсию им рано, а карьерку делать уже поздно. Думаю, ни один любитель Цоя, каковых ой как немало среди успешных работодателей, не возьмёт к себе такое «добро». Да что там любитель Цоя – ни один порядочный человек…

С пожилым «драконом», 9 августа назвавшим смелый поступок арестованных диджеев «подлым» и сравнившим песню «Перемен!» с «Боже, царя храни» (?), в принципе, всё ясно. Главное, по-моему, – не забыть и поставить на место «драконьих слуг», о которых устами своего героя в далёком 1944-м высказался Евгений Шварц:

Генрих. Но позвольте! Если глубоко рассмотреть, то я лично ни в чем не виноват. Меня так учили.

Ланцелот. Всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?

Были бы чиновники реальными, а не фейковыми «политменеджерами», они бы в прошлый четверг сделали вид, что всё идёт по плану. Выступили бы перед взволнованными слушателями у кинотеатра с такой примерно речью: «Да, мы тоже любим творчество Виктора Цоя, рано ушедшего от нас 30 лет назад (имитация всхлипа), и хотим перемен. Наш с вами президент не против перемен, но они должны происходить в рамках порядка, а порядок в наше непростое время способны обеспечить лишь опытные деятели…» Пишу это не для того, чтобы научить лукашистов премудростям политического дискурса, а чтобы лишний раз напомнить об «отрицательном отборе», захватившем госаппарат в последние годы – хамство и примитивизм рулят. Ну, «каков поп…»

Ещё одна интересная личность из БРСМ-овского кубла – председатель (с 2014 г.) «Федерации профсоюзов Беларуси» Михаил Орда. Руководил инициативной группой действующего «лидера» в 2015 и 2020 гг., оба раза «настригал» под 2 миллиона подписей в его поддержку. В этом году так усердствовал, что даже ермошинская контора признала недействительными почти 20 тыс. А вот что меня зацепило – выпуск цветной агитационной открытки в пользу «вождя» (тиражом 4,7 миллиона экземпляров!) На ней – в левом углу миниатюрными буквами – и фамилия Орды.

На обратной стороне – виды белорусских городов + лозунг «За Беларусь!»

Журналисты и блогеры стали прикидывать, во сколько мог обойтись такой тираж: кто-то оценивал его в полмиллиона USD, кто-то – в 300 тыс. Я же полагаю, что реальная себестоимость такой открытки – 1-2 цента за экз. Выходит, стоимость тиража, 47-94 тыс. долларов, сама по себе «вписывается» в предвыборный фонд, составляющий 243 тыс. бел. рублей (около 100 тыс. USD), но! Официозная политическая реклама требует ещё доставки до потребителя, а этим у нас традиционно занимается республиканское унитарное предприятие «Белпочта».

Было бы прелюбопытно взглянуть на договор между заказчиком и исполнителем. Допустим, что распространению через почту подлежал не весь тираж, а «всего» 3 миллиона штук. На доставку открытки (пусть элементарный заброс в ящик) почтальон должен потратить минимум 2 секунды. Итак, за минуту можно разбросать 30 штук – тогда распространение трёх миллионов обойдётся в 100 тыс. человеко-часов, не учитывая расходы на погрузку, подвозку и проч. Оклады у почтальонов разные, но, насколько знаю, час работы «Печкиных» стоит не менее доллара. И не надо мне рассказывать, что реклама забрасывается сама собой – это немалый кусок работы, помню по своему опыту 2009–2011 гг.

Коль скоро «Белпочта» заботится о своих работниках, в этом году она должна была взять у главного доверенного лица Лукашенко никак не меньше двухсот сорока тыс. рублей, т. е. весь фонд предвыборной кампании. Если предприятие, подчинённое министерству связи РБ, получило меньше, значит, применялся админресурс, превышались полномочия… И в том, и в другом случае Миша со своей гигантоманией оказал медвежью услугу боссу, да и себе самому. Судя по тому, что к 5 августа, когда открытки уже были распечатаны и распространены, из избирательного фонда Лукашенко было потрачено лишь 157 с небольшим тысяч рублей, второй вариант более вероятен, т. е. почтальонам пришлось таскать политрекламу за спасибо. Такая вот защита «трудящихся масс».

Надеюсь, хитрец Михаил, 1966 г. р., не сбежит из страны и не потеряет дееспособности к моменту, когда его поведут в чудесный дом, «к окнам которого по странному капризу архитектора привинчены толстые решетки» (С)

Кого не понимаю, так это тех рядовых работников, которые до сих пор финансируют ФПБ. В особенности не понимаю почтальонов, состоящих в казённом профсоюзе; как следует из двух предыдущих абзацев, «главный профсоюзник» либо грубо нарушает белорусский избирательный кодекс, да и Конституцию, либо ждёт от почтовиков, чтобы те трудились «за спасибо». Так или иначе, укрепляется система, обесценивающая труд наёмных работников.

Сам я никогда не позволял отчислять проценты от моей зарплаты в ведомство Козика-Орды. И «лукашенковские» открытки в декабре 2010 г. распространять отказался. И ничего мне за это не было (начальница 104-го почтового отделения не являлась ярой лукашисткой), но даже если б тогда уволили, нашёл бы себе другое занятие.

Вольф Рубинчик, г. Минск

10.08.2020

wrubinchyk[at]gmail.com

Опубликовано 10.08.2020  23:05

Письма еврейской Музе

7 февраля 2018

ЖИЗНЬ ВЛАДИМИРА НАБОКОВА И ВЕРЫ СЛОНИМ КАК ЛИТЕРАТУРА И ИСТОРИЯ

текст: Максим Д. Шраер

Detailed_pictureВладимир и Вера Набоковы. Берлин, 1934. Фото Николая Набокова

 

I.

«Большинство моих произведений посвящено моей жене, и ее изображение часто воспроизводится во внутренних зеркалах моих книг путем загадочно-отраженного света», — сказал Набоков в интервью 1971 года. История любви и брака Владимира Набокова (1899—1977) и Веры Набоковой (Слоним; 1902—1991) разворачивается на двух континентах и, по крайней мере, на пяти языках. Эта история нова и не нова в зависимости от того, к каким обращаться источникам. Брайен Бойд анализирует многие страницы брака Набоковых в своей двухтомной биографии писателя. Из-под пера Стейси Шифф вышла иная версия отношений «господина Гения и его супруги». «Письма к Вере», с любовью подготовленные к публикации и прекрасно аннотированные Ольгой Ворониной и Брайеном Бойдом, — огромное событие в истории русской и американской культуры. Воронина и Бойд повесили платья, пиджаки и халаты на пустые вешалки в посмертном гардеробе четы Набоковых.

Это, прежде всего, письма о любви, любовные письма, письма о любви всему вопреки. Владимир пишет Вере с горением молодого поэта и изощренностью словесного мага. Вот двадцатичетырехлетний Владимир, пишущий почти двадцатидвухлетней Вере из Праги в Берлин в канун 1924 года: «Я тебя очень люблю. Нехорошо люблю (не сердись, мое счастье). Хорошо люблю. Зубы твои люблю». А это из письма Набокова жене, написанного в Париже 7 апреля 1937 года: «I dreamt of you this night. Я тебя видел с какой-то галлюцинационной ясностью <…> Я чувствовал твои руки, твои губы, волосы, все <…>». Наконец, вот послание Владимира к Вере от 10 апреля 1970-го, в те поздние годы их брака, когда Набоковы почти не расставались: «Золотоголосый мой ангел (не могу отвыкнуть от этих обращений)».

© КоЛибри, 2018

 

«Настоящая аристократка духа, а не имени» — так сестра Набокова Елена Сикорская назвала Веру Набокову в полном негодования письме 1979 года, адресованном Зинаиде Шаховской. Резкая, решительная и бесстрашная, с безукоризненно убранными серебряно-седыми волосами и царской осанкой, с упрятанным в ридикюль заряженным пистолетом, в другой жизни Вера Слоним могла бы стать комиссаром искусств или премьер-министром Израиля. Но она охраняла от мира — и представляла миру — только одно царство «у моря», которым управлял сам Владимир Набоков. 24 августа 1924 года, за восемь месяцев до их бракосочетания, Владимир пишет Вере: «…Ты понимаешь каждую мысль мою — и каждый час мой полон твоего присутствия, — и весь я — песнь о тебе… Видишь, я говорю с тобой, как Царь Соломон».

Вера состояла в дальнем родстве с основателем Слонимской хасидской династии и учредителем фирмы Marks & Spencer. Ее родители, Слава Фейгина и Евсей Слоним, принадлежали к поколению российских евреев, воспитанных на идеалах Хаскалы, которые успели испытать на себе действие паллиативных реформ 1860-х — 1870-х годов, а потом, в конце 1880-х, стали свидетелями того, как евреи Российской империи лишились фантомных надежд на эмансипацию. Для русских евреев поколения родителей Веры Слоним, получивших меру светского образования, русская культура была подобием святилища, но синагога оставалась — Храмом. После постановления 1889 года Евсей Слоним оставил адвокатуру, отказавшись креститься — даже pro forma — и даже отринув возможность перехода не в православие, а в лютеранство или методизм, к которой прибегали некоторые российские евреи.

Получив в Петербурге первоклассное европейское воспитание и оказавшись в Берлине в начале 1920-х, сестры Слоним ощущали себя не меньшими европейками, чем другие образованные эмигрантки из России. Иная молодая еврейка, выходящая замуж за христианина, могла бы последовать примеру Кати Манн (урожденной Принсгейм) и перенять не только фамилию, но и религию мужа. Но Вера унаследовала от отца преданность памяти, крови и духу предков. Сестры Веры Слоним тоже вышли замуж за неевреев или вступили с неевреями в гражданский брак. Старшая сестра Веры, Елена Массальская (1900—1975), обратилась в католичество, вышла замуж за русского князя польско-литовского происхождения, а позднее с огромным трудом вырвалась из нацистской Германии. В письме Веры к старшей сестре, датированном 4 декабря 1959 года и написанном по-французски, расставлены чрезвычайно важные акценты: «Знает ли Микаэль <Михаил, сын Елены>, что ты еврейка и что, соответственно, он сам — полуеврей? <…> Имей в виду, что мой вопрос не имеет никакого отношения ни к твоему католичеству, ни к религиозному воспитанию, которое ты могла дать своему сыну <…> если М. не знает, кто он, то мне незачем с тобой видеться <…>».

Познакомились бы Вера и Владимир, если бы жили не в веймарском Берлине, а в Петрограде-Ленинграде? Хотя шансы их сближения в эмиграции были выше, чем в Совдепии, вероятность того, что потомок знатного дворянского рода женится на девушке еврейского происхождения, была ниже, и при этом предполагалось, что семья жениха будет настаивать на обращении невесты в христианство. Но Владимир Набоков был человеком необыкновенным, и принципиальность его публичного поведения исходила не только от воспитания и либеральных родителей, но и от личных предпочтений. (Неизвестно, знал ли Набоков, что один из его прадедов по материнской линии, военный врач Николай Козлов, был сыном обратившегося в православие еврея.) «<Мой отец> целиком разделял резкое неприятие его отцом антисемитизма, был во многом близок еврейской культуре — что было нетипично для молодого человека его времени и окружения», — сказал мне Дмитрий Набоков в интервью 2011 года.

Уже в ноябре-декабре 1923 года Владимир посылает Вере длинные страстные письма. Из письма от 8 ноября 1923 года: «Я клянусь <…> что так как я люблю тебя мне никогда не приходилось любить, — с такою нежностью — до слез, — и с таким чувством сиянья. <…> Я люблю тебя, я хочу тебя, ты мне невыносимо нужна». Хотя глубокое взаимообогащение евреев и неевреев не было новым явлением в кругах русской интеллигенции, даже русские эмигранты, известные своими публичными проявлениями филосемитизма, приватно выражали негодование по поводу браков русских аристократов и евреек. Иван Бунин, один из кумиров юного Набокова, в годы одесской молодости был женат на полуеврейке. В эмиграции Бунина окружали еврейские знакомые, и в годы войны он укрывал евреев у себя на вилле. Но в дневниках 1920-х годов Бунин позволил себе такое высказывание: «<Князь Владимир Аргутинский-Долгоруков> проводил меня до дому, дорогой рассказал о кн<язе> Голицыне, который в Берлине женился на еврейке — за 75 т. марок <т.е. примерно 6000 долларов в пересчете на теперешнюю себестоимость>. Эти браки теперь все учащаются, еврейки становятся графинями, княгинями — добивают, докупают нас» (7 апреля 1922 года). В записи Бунина, сделанной за год до знакомства Веры и Владимира, слышно предчувствие той настороженности, с которой многие отреагируют на выбор Набоковым невесты-еврейки.

15 апреля 1925 года в Вильмерсдорфской ратуше в Берлине состоялась гражданская церемония бракосочетания Веры Слоним и Владимира Набокова. Баронесса Мария Корф, бабушка Набокова, поинтересовалась: «А какого она вероисповедания?» Линия Веры Слоним соответствовала убеждениям большинства евреев-эмигрантов из России, бывших и остававшихся одновременно иудеями и людьми русской культуры. Супруги Набоковы не были набожны в традиционном общинно-религиозном смысле этого понятия, и, судя по всему, в браке был достигнут практический компромисс.

II.

Начиная с 1920-х годов некоторые из родственников Набокова и его коллег по эмигрантскому литературному цеху вели кулуарные разговоры о влиянии еврейки-жены на жизнь и карьеру писателя. Публикация книги Зинаиды Шаховской «В поисках Набокова» (1979), по ее собственному признанию, написанной «против Веры» (в этой фразе сквозит убийственный для автора книги каламбур «против веры»), разбередила старые раны. Показательно письмо, которое Игорь Кривошеин (1899—1987) отправил Шаховской после прочтения книги. Дважды эмигрант, ровесник Набокова, петербуржец, боевой офицер, высокопоставленный масон, в годы войны Кривошеин был участником французского Сопротивления и спасал евреев. Он был задержан гестапо в 1944-м, содержался в Бухенвальде, был освобожден в 1945 году. После войны Кривошеин вместе с семьей вернулся в Россию и вскоре был арестован. Только в 1974 году Игорь Кривошеин и его жена вернулись во Францию. Я привожу эти сведения, чтобы воссоздать контекст письма Кривошеина Шаховской от 4 августа 1979 года. Кривошеин пишет о молодости Набокова: «<…> в частности, явная бездуховность Н. оказывается была не всегдашней, вернее даже не бездуховность, а антицерковность <…> Мама моя встречала Н<абокова> в Берлине, он её хвалил за чистый русский язык, и рассказывала она, как у неё на глазах Н. оказался после женитьбы совершенно enjuivé<“объевреившимся”, от французского глагола enjuiver>. Видимо это многое объясняет в отходе от себя — как бы из супружеского джентльменства». Что кроется за этим начиненным предрассудками французским причастием прошедшего времени, употребленным русским интеллигентом — дважды эмигрантом — в частном письме, которое сохранилось в архиве Амхерстского колледжа? Другой современник Набокова Юрий Иваск, поэт и профессор-русист, испытавший в послевоенной Америке горечь двойной жизни гея, высказался с особой чувствительностью в письме к Шаховской от 19 августа 1979 года: «Никакого антисемитизма, но все же Вере могло быть не по себе в кругу русских, очень русских…»

В 1990-е — 2000-е годы — первые два десятилетия после смерти матери — Дмитрий Набоков, как правило, уходил от вопроса, отвечая журналистам и исследователям, что у него и у его родителей не было «религии». Исследователям смешанных браков хорошо известно, что не разрешенные родителями вопросы и противоречия выплескиваются на поверхность при рождении детей. В декабре 2011 года в Монтрё я спросил у Дмитрия Набокова, оперного певца и переводчика: «<Г>оворили ли родители с Вами о религии?» «У нас никогда не было этой проблемы, и не было ее и у меня <…>, — отвечал Дмитрий. — Я пел по пятницам и, мне кажется, еще по субботам в замечательной… если не ошибаюсь… реформистской синагоге… в Бостоне. И мы пели из репертуара самой сложной религиозной музыки, вещи <Эрнеста> Блоха». (Речь идет об одной из старейших в Новой Англии синагог Temple Ohabei Shalom, известной своими музыкальными программами.) Тот факт, что во второй половине 1940-х годов сын Набоковых пел «Мессию» Генделя в хоре протестантской церкви и еврейскую литургическую музыку в синагогальном хоре, говорит о том, что вопросы религиозной идентичности не потеряли своего значения после рождения сына Набоковых.

Женитьба на Вере Слоним, несомненно, изменила жизнь Владимира Набокова. Мне уже доводилось высказываться о влиянии Веры Набоковой на мировоззрение и творческую эволюцию мужа. Вопрос о возможном воздействии религиозно-философских традиций иудаизма на метафизические и этические представления Набокова не может рассматриваться с точки зрения прямых причинно-следственных отношений; он сложнее и поливалентнее. Уже в ранние 1920-е годы Набоков живо интересовался еврейской религиозной культурой, чему свидетельством, к примеру, ранний рассказ «Пасхальный дождь» (1924). В этом рассказе Набоков в образе Жозефины Львовны, быть может, намекает на сестру Бориса Пастернака Жозефину Пастернак и одновременно откликается на книгу Леонида Пастернака «Рембрандт и еврейство в его творчестве», изданную в Берлине в 1923 году и восторженно воспринятую классиком новоивритской поэзии Хаимом-Нахманом Бяликом.

Если рассматривать супружество ВеН/VéN и ВН/VN в зеркалах сочинений Набокова, то замечаешь, что писатель дает своему «представителю» Федору Годунову-Чердынцеву, русскому аристократу, женатому на полуеврейке, возможность испытать переход от общих мест либерального гуманизма о равенстве всех людей к острому чувству «личн<ого> сты<да>, оттого что молча выслушивал мерзкий вздор Щеголева» — здесь речь идет о вычитанных в «Протоколах сионских мудрецов» речениях отчима Зины Мерц. Еврейские радости и страдания стали для Набокова не чужими, а его собственными. А для Годунова-Чердынцева?

Вера и Владимир стали родителями своего единственного сына в 1934 году в нацистской Германии, где вскоре были приняты Нюрнбергские расовые законы. Русские расисты называли Набокова «полужидом». Русская нацистская пресса призывала к тотальному очищению от «Сириных, Шагалов, Кнутов, Бурлюков» во имя национального искусства. В главе 14-й «Speak, Memory» и «Других берегов», контекстуально обращенной к Вере, Набоков пишет: «Какой бы ни была правда, мы никогда не забудем, ты и я, мы всегда будем защищать, на этом или на каком-то другом поле сражения, те мосты, на которых мы часами простаивали с нашим маленьким сыном (которому было от двух до шести лет) в ожидании поезда, проходящего под мостом». О каких поездах говорит Набоков? Везущих кого — и куда? Если задуматься о причастности этой книги к литературе о Шоа (Холокосте), то по-иному прочитывается и известное письмо Набокова к бывшему однокласснику-тенишевцу Самуилу Розову, израильскому архитектору, отправленное в 1967 году после Шестидневной войны: «Всей душой глубоко и тревожно был с тобой во время последних событий, а теперь ликую, приветствуя дивную победу Израиля».

Нацистские войска надвигались на Париж, когда Набоковы вместе с другими еврейскими беженцами уплыли из Франции на борту корабля, зафрахтованного Еврейским обществом содействия иммигрантам (ХИАС). Набоков говорил о своих первых американских годах как о счастливых или даже счастливейших. Последнее вызывает недоумение у некоторых читателей. Как же так? Враг стоял у ворот родины писателя, в Европе совершалось уничтожение европейского еврейства, а Набоков говорил о «счастье»? На самом деле в словах Набокова нет противоречия. Он говорил о «счастье» человека, быть может, даже о счастье христианина, спасшего двух евреев, которых он любил больше всего на свете, — жену и сына.

III.

Вера Набокова по праву принадлежит к числу самых прославленных «жен» в русской культуре. Однако, в отличие от Надежды Мандельштам (если взять самый известный на Западе пример), Вера не желала для себя литературной славы. Вокруг самых счастливых фотографий (таких, как известный снимок, сделанный на острове Рюген летом 1927 года) эпистолярный нимб отсутствует именно потому, что Владимир и Вера были вместе. Пробелы в довоенной переписке длиной в два-три года достаточно аккуратно корреспондируют периодам семейного счастья («безоблачного», каким Набоков его определит в 1937 году в письме любовнице) и относительного благополучия в веймарской Германии, потом детству Дмитрия и, наконец, трем тревожным годам, проведенным во Франции на пороге войны и Шоа. После февраля 1945 года в «Письмах к Вере» наступает перерыв почти в девять лет; это были годы обретения Набоковым неповторимого, трансъязычного, американского голоса. Письма к Вере почти прекращаются на рубеже 1960-х, после звездного взлета «Лолиты» и переезда в Монтрё. При чтении книги порой так не хватает голоса самой Веры, но нам остаются лишь отзвуки ее голоса и ее молчание. Где-то в конце 1960-х или начале 1970-х Вера Набокова уничтожила все, что смогла, из своих сохранившихся писем к мужу.

Как же читать жизнь Веры и Владимира не только сквозь призму того, что говорится в письмах Владимира, но и через молчание Веры — и сквозь пробелы исторического времени?

«Письма к Вере» можно уподобить залу ожидания еврейско-русского эпистолярного романа дальнего следования. В своем фрагментарном единстве эти письма образуют глубоко литературный текст. Для творчества Набокова в целом характерна рециркуляция мотивов и типовых персонажей. Вот письмо, отправленное из Брюсселя 22 января 1936 года: «Любовь моя обожаемая, все благополучно (правда, путешествие мое было несколько испорчено мучительной говорливостью ковенского портного, — дошедшего в своем дружелюбии до предложения мне в подарок аршинной кошерной колбасы)». В 1940 году, в «Настоящей жизни Себастьяна Найта», портной из Ковно преобразится в блуждающего по предвоенной Европе господина Зильберманна, литовского еврея, оказывающего В. неоценимые услуги. Набоков пропускает через себя, словно через легкие, дымный воздух истории.

На пожелтевших конвертах писем Набокова к еврейской музе сохранились штампы и водяные знаки, отсылающие к другим сочинителям. Особенно интригуют ежедневные письма, которые Набоков отправлял в Шварцвальд, где в санатории Вера долго поправлялась от загадочного заболевания.

Набоков. Письмо Вере Набоковой, отправлено 5 июля 1926 г.

 

Внимательное прочтение писем 1926 года, отправленных из Берлина в Санкт-Блазиен, обнажает многослойный диалог с великим романом Виктора Шкловского, который жил в Берлине одновременно с Набоковым с апреля 1922-го до июня 1923-го, после чего вернулся в Россию. 3 июня 1926 года Набоков пишет жене: «Мы встретились у Шарлоттенбургского вокзала (я в новеньких, очень широких, пепельных штанах) и пошли в зоологический сад. Ах, какой там белый павлин!» В этом письме слышно эхо «Zoo, или Писем не о любви» (1923). Шкловский написал и опубликовал «Zoo» в Берлине; его адресатом была молодая русская еврейка, выведенная в романе под именем Аля; письма самой Али — Эльзы Триоле, младшей сестры Лили Брик, — составляют около одной пятой части романа. Произведения Шкловского начала 1920-х годов и его репатриация сильно подействовали на молодого Набокова. Запрет на письма о любви нарушается им страстно, изощренно, с полемическим запалом.

При чтении «Писем к Вере» высокое напряжение творческого соревнования с современниками особенно ощутимо в беллетристически насыщенных частях переписки — летом 1926-го, осенью 1932-го, зимой 1936-го и, прежде всего, весной 1937-го. В известном письме от 30 января 1936 года Набоков описывает катастрофический ужин с Буниным. Если выделить из этого эпистолярного романа главу, в которой ткань еврейско-русского смешанного брака трещит и рвется по швам, то это, конечно же, парижская весна 1937 года. Влюбленность в Ирину Гуаданини настолько затуманила разум Набокова, что он позволил себе невероятное безрассудство по отношению к жене и сыну, которые оставались в Берлине и которым грозила реальная опасность. Как трудно читать эти письма без оскомины горькой иронии. «Какой это неприятный господин — Бунин. С музой моей он еще туда-сюда мирится, но “поклонниц” мне не прощает», — сообщает Набоков жене 1 мая 1937 года.

15 апреля 1937 года, в день двенадцатой годовщины свадьбы, Набоков пишет жене в манере, уже предчувствующей литературное междуязычие: «My lovemy love, как давно ты не стояла передо мной в халатике, — Боже мой! — и сколько нового будет в моем маленьком, и сколько рождений (слов, игр, всяких штучек) я пропустил… <…> Умер бедный Ильф — и как-то думаешь о делении сиамских близнецов. Люблю тебя, люблю тебя». Илья Ильф и Евгений Петров были литературными партнерами, соавторами потрясающе популярных сатирических романов; смерть Ильфа прервала их совместную работу. Набоков размышляет здесь о природе своего собственного партнерства с Верой Набоковой. Брак Набоковых пережил испытание изменой и разлукой; шрамы и спайки невооруженным глазом видны в прозе Набокова. Вспомним, к примеру, рассказ «Облако, озеро, башня», написанный в 1937-м по следам разлуки с женой и сыном. Супружеская дисгармония, обрамленная событиями Второй мировой войны и Шоа, проникает на страницы незавершенной второй части «Дара». (Сохранившиеся страницы продолжения опубликовал в 2015 году Андрей Бабиков.) Во второй части романа Зина и Федор живут в Париже в конце 1930-х; они бедны и бездетны. У Федора тлеет романчик с французской проституткой. Зину насмерть сбивает автомобиль, и эту урбаническую смерть можно прочитать как авторское избавление от более страшной смерти (что могло ждать русскую еврейку в оккупированной Франции — Vélodrome d’Hiver?), нежели наказание жертвы за ее собственную жертвенность.

IV.

В письме к жене от 7 июля 1926 года Набоков описал членов берлинского кружка, с которыми он часто виделся в те годы: «Было не без юмора отмечено, что в этой компании евреи и православные представлены одинаковым числом лиц». Если учесть высокий процент евреев в эмигрантской литературе и культуре, а также социальные орбиты Набокова в межвоенные годы, неудивительно, что в «Письмах к Вере» действуют десятки еврейских персонажей. Бросается в глаза тот факт, что переход евреев в христианство и неакцентирование евреями своего происхождения становятся лейтмотивом в письмах Набокова к жене. 16 мая 1930 года Набоков пишет жене из Праги: «Познакомился с лысым евреем (тщательно еврейство свое скрывающим) “известным” поэтом Ратгауз <sic>». В то же время Набоков всегда с особым умилением рассказывает жене о тех случаях, когда в общении c почитаемыми им русскими писателями открываются значимые для него еврейские перспективы. 17 октября 1932 года Набоков спрашивает: «Кстати, ты, вероятно, читала ничком или полуничком на анютином диване о Блоке в “Последних новостях”, о его письмах. Знаешь, что Блок был из евреев. Николаевский солдат Блох. Это мне страшно нравится». А вот из отчета жене об общении с Александром Куприным, который проникновенно писал не только о библейских иудеях (вспомните «Суламифь»), но и о современных ему одесских евреях («Гамбринус»). 26 ноября 1932 года Набоков так описывает встречу с Куприным: «Сели друг против друга за стол, беседовали о французской борьбе, о собаках, о clown‘ах и о многом другом. “Перед вами — ух, какой путь”. Между прочим, он как-то замечательно глубоко — ты бы оценила — трудно передать — говорил о евреях». Справедливости ради отметим, что Набоков, по-видимому, обходит стороной роман Куприна «Яма» или очерк «Жидовка».

В некоторых письмах к жене Набоков делится своими интуициями на предмет подколодных предрассудков. К примеру, 11 ноября 1932 года он пишет жене из Парижа о встрече с Борисом Зайцевым: «Оттуда поехал к Зайцевым: иконы и патриархи. <…> У них масса друзей евреев, но, вместе с тем, Зайцев любит просмаковать еврейский выговор. И вообще что-то в них не то, какой-то есть не очень приятный пунктик». Набоков откажется прав. В 1938 году в письме к Бунину, с которым Зайцев тогда близко дружил, Зайцев выскажется о внутреннем расколе в эмигрантском сообществе: «В общем, <Сирин> провел собою такую линию, “разделительную черту”: евреи все от него в восторге — “прухно” внутреннее их пленяет. Русские (а уж особенно православные) его не любят. “Русский аристократизм для Израиля”. На том и порешим».

Владимир, Дмитрий, Вера Набоковы. Солт-Лейк-Сити, 1943

 

После бегства в Америку аристократ Набоков (таких в Америке называли White Russians) и его еврейка-жена оказались на новых социальных рубежах, вкусив не только изящного по форме антисемитизма англосаксонской интеллигенции, но и нескрываемых предрассудков американского мейнстрима. Во время поездок по Югу и Среднему Западу Набоков рассматривал американский расизм сквозь призму дореволюционного антисемитизма. 2—3 октября 1942 года он пишет жене из городка Хартсвилл в Южной Каролине: «К западу — плантации хлопка… <…> Сейчас время сбора — и “darkies” (выражение, которое меня коробит, чем-то отдаленно напоминая патриархальное “жидок” западно-русских помещиков) срывают его в полях, получая по доллару за сто “bushels”». Между 11 ноября и 7 декабря 1942 года не сохранилось (или не было) писем Набокова жене. Обратимся к письму Набокова Эдмунду Уилсону, его главному американскому собеседнику, отправленному 24 ноября 1942 года: «Старик в “диванной” (на самом деле, уборной) пульмановского вагона. Многословно разглагольствует перед двумя приятными, сдержанными, неулыбчивыми солдатами-рядовыми. Главные слова в его речи: “Christ”“hell” и “fuck”, которые завершают каждую его фразу. Жуткие глаза, черные от грязи ногти. Чем-то напомнил мне воинствующий тип русского черносотенца. Точно уловив мою мимолётную мысль, пустился в яростные нападки на евреев. “Они со своим зассанным отродьем”. Потом плюнул в раковину и промазал на несколько дюймов» (наш совместный перевод с Верой Полищук).

В подобных ситуациях Набоков старался щадить жену, особенно после переезда в Америку. Набоков — американский писатель гораздо больше пишет на еврейские темы в рассказах и романах, чем в письмах жене. Набоков не знает себе равных как в послевоенной англо-американской, так и в эмигрантской литературе 1940-х — 1950-х гг. — начиная с рассказов «Что как-то раз в Алеппо…» (1943), «Образчик разговора, 1945» (1945) и «Знаки и символы» (1948) и вплоть до романа «Пнин» (1957), в котором этика и метафизика поиска спасения в искусстве измеряются неизмеримыми еврейскими потерями и взвешиваются на сломанных весах мировой истории. Конечно же, «Пнин» — это великая университетская комедия, но последнее ничуть не преуменьшает вклада Набокова в литературу о Шоа. В Мире Белочкиной, прототипом которой послужила убитая в нацистском концлагере Раиса Блох (1898—1943?), сосредоточены счастливые воспоминания Пнина о России и первой любви. Своим присутствием не только вымышленная Мира, но и ее реальные прототипы напоминают Пнину и его творцу о том, что память есть форма послесмертия.

V.

Летом 1958 года Карл Майданс, автор знаменитой фотографии подписания капитуляции Японии на борту линкора «Миссури» в Токийском заливе, приехал в Итаку по заданию журнала «Лайф». На одном из снимков, сделанных Майдансом, Вера и Владимир бегут по дорожке с сачками для ловли бабочек.

Владимир и Вера Набоковы. Итака, 1958. Фото Карла Майданса

 

На другом снимке профессор Набоков, отраженный в зеркале, диктует что-то усталой Вере, сидящей за пишущей машинкой, словно органист за органом. Эта фотография не только наводит на мысль о «Портрете четы Арнольфини» ван Эйка, одной из любимых картин Набокова, но и возвращает к мысли о постоянном присутствии Веры в вогнутых и выпуклых зеркалах Владимира. В зеркалах Владимира Набокова именно Вера Слоним была главным адресатом — персонажем — героиней вселенной Набокова, чему свидетельством — подаренная русскоязычным читателям книга «Письма к Вере».

Владимир и Вера Набоковы. Итака, 1958. Фото Карла Майданса

 

Вера спасла мужа от гоголевского самоуничтожения и суицидного отчаяния Маяковского. «Любовная лодка разбилась о быт», — писал советский «тезка» («my late namesake») Набокова в предсмертной записке. Вера, как могла, охраняла Владимира от подлости и пошлости повседневной жизни. После кризиса 1937 года — и переезда в Америку — она стала его ассистентом, литературным агентом, пресс-секретарем. Она вела литературные дела мужа с большим умением и беспощадностью к его недоброжелателям. Когда «Лолита» прославила Набокова на весь мир, Вера сделалась искусным пиарщиком, управлявшим имиджем своего мужа. После смерти Набокова она перевела на русский «Бледный огонь» и старалась, как могла, влиять на растущую индустрию набоковедения. Она стала куратором наследия Владимира Набокова, а потом передала свои обязанности Дмитрию Набокову. Теперь все трое покоятся в одной могиле на кладбище в Кларане, неподалеку от могил Сидни Чаплина и его жены Генриетты и Оскара Кокошки и его жены Ольги.

В заключение я позволю себе вернуться к встрече с Дмитрием Набоковым в Монтрё в декабре 2011 года. Невозможно было представить, что сыну Веры и Владимира оставалось всего два месяца жизни. Уже в самом конце беседы, перед тем как разговор зашел о крепком кофе, пирожных и литературных премиях, Дмитрий сказал мне: «My mother did more for my father as a person and a writer than anyone else in the world could have».

В любви Веры к Владимиру русский романтический идеализм соединялся с еврейской неоглядной преданностью и американским ноу-хау. Музы прощают поэтов, даже если они не в силах забыть их прегрешения. Иначе не было бы ни искусства, ни литературной мифологии.

2 июля 1977 года, когда Вера и Дмитрий Набоковы возвращались в Монтрё из Лозаннской больницы, где умер Владимир Набоков, Вера сначала удрученно молчала, а потом сказала сыну: «Давай возьмем напрокат самолет и разобьемся».

Еврейские музы плачут последними…

Владимир Набоков. Письма к Вере. Под ред. Ольги Ворониной и Брайена Бойда. — М., КоЛибри, 2018. 790 с.

Опубликовано 12.02.2018  00:56

 

В. Рубінчык. Яшчэ не склаўся пазл

У канцы чэрвеня – пачатку ліпеня пабываў я ў Ізраілі чацвёрты раз у жыцці. Раней (1996, 1998, 2000) лётаў штораз на шэсць тыдняў, сёлета абмежаваўся трыма. Праўда, гэтым разам быў з жонкай – на кожнага па тры тыдні, то і выходзяць «традыцыйныя» шэсць…

Спыняліся ў Петах-Тыкве, па некалькі дзён прабавілі ў Іерусаліме і Эйлаце, а па колькі гадзін – у Тэль-Авіве-Яфа і Цфаце. Заязджалі таксама на Мёртвае мора. Бачылі поўнач і поўдзень, захад і ўсход краіны. Здавалася б, усё добра, можна толькі пазайздросціць. Але.

Сямнаццаць год таму па вяртанні, прыпамінаю, уражанні былі цэльныя, хацелася адразу напісаць кнігу. Зараз няма такой цэльнасці. Мо праз тое, што высаджваўся ў аэрапорце імя Бен-Гурыёна з галавой, загружанай мінскімі праблемамі – да іх у Ізраілі імпэтна далучыліся і некаторыя міжземнаморскія. У выніку не ўдалося мне скласці свой «пазл» да канца.

Усё-такі, аглядаючы Ізраіль-2017, параўноўваючы яго з Ізраілем-2000, маю штосьці гукнуць «са сваёй званіцы». Краіна для турыстаў – гэта па-ранейшаму ярка, досыць шумна… а таксама дорага і бруднавата. Калі падарожнічаць не толькі па калідорах гатэляў, ясная рэч.

На «парасонавай» вулачцы ў Іерусаліме такі ярка

Да шуму я стаўлюся хутчэй пазітыўна, калі ён – прыкмета жывога, але такі шум, як ні дзіўна, у Ізраілі паціху глухне. Элементарнае: у аўтобусах ужо рэдка калі пачуеш гаману, кожны другі, як і ў Мінску, сядзіць, занурыўшыся ў свой гаджэт. Ехалі мы з Петах-Тыквы ў Тэль-Авіў праз Бнэй-Брак і Рамат-Ган (дарога з усімі прыпынкамі, нечакана доўгая), зайшлі ў салон дзяўчаткі, расчырыкаліся… Дык нейкі важны дзядзя асадзіў іх: «Тут не школа». Яны і прыціхлі, аж мне шкада было. І на рынках, як падалося, гандляры ўжо менш схільныя крычаць-зазываць пакупнікоў, хоць і засталіся яшчэ асобныя «луджаныя горлы». Нават у Старым горадзе Іерусаліма нам з жонкай не дужа дадзявалі… З аднаго боку, добра, з другога – як жа каларыт?

Абменны пункт, або «Пераключальнік грошай» 🙂

Шум цяпер у Ізраілі збольшага механічны – аўтамабільны парк, выглядае, павялічыўся ў разы. Яно б нічога, за апошнія гады пабудавана шмат новых магістраляў, аднак вулачкі-та ў гарадах не пашырыліся. І блукаюць пешаходы між машын, і веласіпедыстам мала дзе прыткнуцца. Чуў, дарэчы, што з гэтага года забараняюць ім ездзіць па тратуарах: рашэнне яшчэ не ўвайшло ў сілу, аднак вось-вось увойдзе. У такім разе небяспека для аматараў «чыстага» віду транспарту істотна павялічыцца.

«Тут з асалодай жыве сям’я бутэлек Петах-Тыквы» – крэатыўная замануха, каб гараджане насілі пластык у спецыяльныя кантэйнеры

Як правіла, ізраільцяне ў адносінах да гасцей краіны – мілыя, клапатлівыя людзі, не вынятак і рускамоўныя імігранты. Нашу сям’ю кранальна апякалі ва ўсіх названых гарадах, пускалі пераначаваць, частавалі і г. д. 87-гадовы настаўнік матэматыкі, выхадзец з Беларусі, звазіў на ўласным аўтамабілі ў петах-тыквенскі рэстаран – зрабіў мне такі падарунак да дня народзінаў. Паліцыянт, да якога я звярнуўся з пытаннем ля Мёртвага мора, убачыўшы, што не маю з сабою вады (засталася ў жонкі), працягнуў поўную бутэльку. Іўрытамоўная жанчына на аўтавакзале ў Цфаце дапамагла даць рады з хітрамудрым раскладам руху аўтобусаў… Учынкаў, за якія выпадала казаць «дзякуй», «спасибо» ці «toda raba», было шмат.

   

Гуляю з юнаком у шахматы, «малыя» і «вялікія». Тэль-Авіў, вул. Гашамэр

І ўсё ж… Разняволенасці, упэўненасці ў сабе, якімі я некалі захапляўся, у мясцовага люду не дадалося. Кантраст з Беларуссю перастаў кідацца ў вочы: «правілы гульні» ў эканоміцы такія, што лёгка пазбавіцца заробку, знайсці яго цяжэй (хаця фармальна беспрацоўных у Ізраілі менш за 5%). Як і ў нас цяперака, начальнікі шмат дзе могуць не даплаціць, а то і проста выкінуць з працы. Чуў рэальныя гісторыі.

Відаць, не ад добрага жыцця многія ізраільцы, не адно імігранты, апошнім часам сталі збіраць і здаваць бутэлькі па 0,3 шэкеля за штуку. Цэны ў краіне досыць высокія, нават на рынках; цяпер прадаецца нават тое, што гадоў 20 таму часам і выкідвалася, аддавалася задарма. Вядома, дабрачыннасці і «яўрэйскай салідарнасці» ніхто не адмяняў – ёсць склады, бясплатныя сталоўкі… Аднак такі варыянт не ўсім падыходзіць.

Калі разважаць пра бяспеку ў гарадах, то мы гулялі па іх без аніякага страху, дабраўшыся 30 чэрвеня аж да Храмавай гары ў Іерусаліме (кароткую праверку ля ўваходу вытрымалі з гонарам!). Ды не паспелі пахадзіць тамака і чвэрць гадзіны, як нас, разам з іншымі турыстамі, прагналі адтуль спецслужбоўцы. Атмасфера была насамрэч напружаная – праз падрыхтоўку да пятнічнай малітвы? – і я не здзівіўся, калі прыйшла вестка пра тэракт 14 ліпеня з забойствам двух ізраільскіх паліцыянтаў-друзаў… Пачытаеш хроніку тэрактаў за 2015–2017 гг. – і разумееш, чаму не так ужо багата ўсмешлівых твараў на вуліцах Іерусаліма.

Вул. Кінг Джордж у Іерусаліме. І ў 1998-м, і ў 2017-м я імкнуўся быць «на кані».

«Трэмп» у Ізраілі цяпер зусім не такі папулярны, як Трамп… Трэмп – гэта аўтастоп, калі хто не скеміў. Лавіў аўтамабілі ля адной з гор Цфата і на павароце да Эйн-Гедзі – агулам за сорак мінут спыніўся толькі адзін чалавек, і тое яму было з намі не па дарозе. Як мне патлумачылі, ізраільцы баяцца падвозіць незнаёмых… У 1990-х, падаецца, было іначай.

Раней я не раз пісаў пра эканамічныя дасягненні Ізраіля, у прыватнасці, пра рост валавага ўнутранага прадукта і золатавалютных рэзерваў. Дык вось, на вонкавым выглядзе гарадоў той рост адбіваецца слаба. Хмарачосы як хмарачосы, але па-ранейшаму часцяком трапляюцца старыя будынкі, сярод іх ушчэнт занядбаныя. Папрашаек на вуліцах у параўнанні з канцом ХХ ст. візуальна меней не стала – мо наадварот. І ў Іерусаліме, і ў Тэль-Авіве (раён цэнтральнай аўтастанцыі наганяе сум, бо нават з акна аўтобуса відаць трушчобы). Агаваруся, што ўсёй карціны за тры тыдні я не бачыў і не мог бачыць.

На вуліцы Шолам-Алэйхема ў Тэль-Авіве

Эйлат – асобная «песня», за 20 гадоў ён-такі стаў курортам міжнароднага значэння, і адначасна даволі ўтульным горадам для жыцця. Пляжы і гатэлі на любы густ, з рыбкамі і без, цудоўная падводная абсерваторыя (уваход – каля 100 шэкеляў з «носа», але справа таго вартая), фантаны з музыкай па вечарах – гэта ўсё Эйлат.

Платны туалет – даволі рэдкая з’ява ў Ізраілі, бо процьма бясплатных

Мора – унізе, а мы жылі амаль на самым версе (Mish’ol Ha-Ma’arav, «Заходняя сцежка»), і штодня праходзілі па тры-чатыры кіламетры пад гару і ўгору: практыкаванне ў спёку не самае прыемнае, але ж і не фатальнае. Цешылі вочы вычварныя скульптуры тыпу дрэва-святлафора, стэнд з гарадамі-пабрацімцамі Эйлата, дзе пазначана і ўкраінская Ялта…

Дзіўна, што ў гэтым спісе няма беларускіх назоваў. На беразе Чырвонага мора з пачатку 1990-х жыве пісьменнік-рабочы Давід Шульман, які шмат зрабіў для збліжэння жыхароў дзвюх краін, а ў прыватнасці, Эйлата і Барысава. Празрысты намёк гарадскім саветам абодвух гарадоў 🙂

У кватэры з дасканалай сістэмай ахалоджання паветра лавіў кайф, перачытваючы Уладзіміра Набокава. Да некаторых твораў дабраўся ўпершыню, і вось урыўкі з «Шляхаводніка па Берліне», якія проста клаліся на нашае адчуванне: «У кожным вялікім горадзе ёсць своеасаблівы зямны рай, створаны чалавекам… раю наведваць дом земнаводных, насякомых, рыб… І вядома, трэба паглядзець, як кормяць чарапах». Мы з жонкай усё гэта назіралі – не ў берлінскім заапарку, а ў эйлацкім акіянарыуме.

З другога боку… хапае ў Эйлаце, як і ў іншых мясцінах, вуліц, пакрытых брудам; немалую ролю тут граюць хатнія гадаванцы. Уражанне такое, што цяпер палова сем’яў трымаюць сабачку, хто-ніхто і па два. Улады з дапамогай плакатаў папярэджваюць гаспадароў, каб не пакідалі пасля прагулак сабачае гаўно, ды гэта слаба дапамагае.

Вясёлы кліп ад Ніра & Галі пра коціка і птушку. Жэстачайшэ рэкамендуецца для прагляду

Безліч у ізраільскіх гарадах і катоў – рудых, шэрых, усялякіх. Часта яны сядзяць ля ўваходаў у крамы, адкуль кандыцыянер гоніць свежыя струмені – ратуюцца ад спёкі, значыць. Паводзяцца па-гаспадарску. Вунь адзін разлёгся пасярод тавару (знята на рынку Кармель у Тэль-Авіве).

Што зачапіла мацней – сітуацыя з Мёртвым морам; яно, слушна адзначалі розныя аўтары, літаральна памірае, бо вада з ракі Іярдан практычна не даходзіць да мора-возера. Я зрабіў памылку, вырашыўшы з Эйлата заехаць у Эйн-Гедзі і паплюхацца ў салёнай вадзе (помніў з 1996 г., што ля запаведніка ёсць грамадскі пляж). Той самы паліцыянт, які прэзентаваў мне бутэльку, патлумачыў: уся паўночная частка Мёртвага мора закрыта для купання. Насамрэч паўсюль тырчэлі плакаты: «Асцярожна, правалы ў глебе», «Купанне забаронена». Тым не менш я пераадолеў круты спуск і дабраўся да берагавой лініі, падзівіўся з гранул солі, што сабраліся ў «кветкі», памачыў ногі, пафоткаў… На жаль, камера з мабільнага не перадасць усіх нюансаў.

Праваахоўнік радзіў вярнуцца на 25 кіламетраў у бок Эйлата, у Эйн-Бакек, што мы з жонкай і зрабілі. Праўда, паўднёвую частку, разрэзаную канальцамі, ужо цяжка ўважаць за «сапраўднае» мора, дый пейзажы там менш маляўнічыя. Аднак людзі ахвотна прыязджаюць здаля, бо вада, кажуць, валодае-такі лекавым эфектам. Паляжалі ў ёй і мы.

* * *

Агулам, за 17 гадоў Ізраіль, пабагацеўшы, не здолеў вырашыць многія свае праблемы – сацыяльныя, дэмаграфічныя, экалагічныя. На лакальных узроўнях робіцца нямала – пабудавана трамвайная лінія ў Іерусаліме, што дазволіла разгрузіць цэнтр горада, будуецца нешта падобнае ў Тэль-Авіве… Аднак рызыкну дапусціць, што ў стратэгічным плане дзяржава топчацца на месцы. Пры ўсёй павазе да Бібі Нетаньягу (дасведчанага тактыка, майстра кампрамісаў), няма зараз нацыянальнага лідэра, голас якога лавіла б уся краіна, дый ці будзе?.. Па вялікім Тэль-Авіве развешаны гіганцкія плакаты з выявай Машэ Кахлона, міністра фінансаў, які яўна рыхтуецца да выбараў. Напэўна, гэта не найгоршы экземпляр палітыка, але хто гарантаваў бы, што, трапіўшы на самы верх, ён не пойдзе за сваім цёзкам Кацавам або Эхудам Ольмертам, нядаўна выпушчаным з турмы? Асабіста я не схільны давяраць тым, хто шукае папулярнасці праз каляровыя карцінкі.

Якраз у час нашага прыезду ўсчаўся чарговы скандальчык – урад Ізраіля пастанавіў прыпыніць пагадненне ад 31.01.2016, згодна з якім прадстаўнікі кансерватыўнага і прагрэсіўнага іудаізму атрымлівалі некаторыя правы ля Муру Лямантаў (Сцяны Плачу). Большасць аналітыкаў ацаніла крок прэм’ер-міністра як саступку ультраартадоксам, прысутным і ва ўрадзе. Ёсць думка (вычытаў у газеце «Наguesher»), што пагадненне было заключана ў эпоху Абамы, каб залучыць на свой бок лідэраў амерыканскіх яўрэяў, а калі прыйшоў Трамп, то з ім у Нетаньягу ўсталявалася непасрэдная сувязь, і ў падтрымцы тых лідэраў – сярод якіх нямала ўплывовых людзей – ужо няма патрэбы… Ізраільцам ніхто не забараняе сварыцца з багатырамі: іншае пытанне, дзеля чаго? Што на даляглядзе? Парады «меншасцей» з вясёлкавымі сцягамі?

Тэль-Авіў. Такіх сцягоў у горадзе хапае.

Як бы ні ставіцца да першага галавы ізраільскага ўрада Давіда Бен-Гурыёна, ён з’яўляўся дапраўды галавой (палец у рот не кладзі). І быў здольны на нетрывіяльныя крокі – чаго варты пераезд у паўднёвы кібуц Сдэ-Бокер, што ў пустыні Негеў… У 1950-х ён клікаў суайчыннікаў за сабой, асвойваць пустыню, бо яе засяленне, паводле Бен-Гурыёна, з’яўлялася «нацыянальнай задачай вышэйшага парадку». І праўда – яна ж займае 60% тэрыторыі краіны.

Мы з Б.-Г. 🙂

У 2015 г. Нетаньягу заяўляў ганарліва, што «мара Бен-Гурыёна пра заселены і квітнеючы Негеў ператвараецца ў жыццё на нашых вачах». Нешта я не заўважыў. Па дарозе з Тэль-Авіва ў Эйлат, пачынаючы з наваколляў Беэр-Шэвы, жылых паселішчаў мала (асабліва злавеснае ўражанне пакідае раён Цын з яго «іншапланетнымі» кратэрамі; бліжэй да Іярданіі аднастайны пейзаж прынамсі разбаўляецца шматлікімі пальмавымі аазісамі). Карацей, нягледзячы на дэкларацыі ды подзвігі энтузіястаў, на рукатворны лес Ятыр, Ізраіль развіваецца перадусім у досыць вузкай прыбярэжнай паласе, дзе і круцяцца асноўныя капіталы. Нават Галілея з яе спрыяльным кліматам заселена не вельмі шчыльна: калі мы ехалі ўвечары, то адзначалі толькі рэдкія агеньчыкі. Бадай палова з іх, напэўна, адносілася да арабскіх паселішчаў.

Стаўка на «вялікі Тэль-Авіў» і «вялікі Іерусалім» крыху нагадвае канцэнтрацыю расійскіх рэсурсаў у Піцеры і Маскве. Эйлат параўнаў бы тады з горадам Сочы, прынамсі па капіталаўкладаннях ды іміджавай значнасці для дзяржавы. (А Хайфа як Навасібірск :)) Слушна? Няслушна? Такое маё суб’ектыўнае адчуванне. Як і тое, што Ізраіль пасля хваль масавай іміграцыі крочыць ужо «сярэднім шляхам», без амбіцый сусветнага – і нават кантынентальнага – маштабу. Бацькі-заснавальнікі, якія мелі падобныя амбіцыі, памерлі, змагар за «Новы Блізкі Усход» – таксама…

Некалі прачытаў выраз Марціна Бубера: «Кібуц – гэта ўзорны не-правал. Гэта не поспех, але ўзорнае не-паражэнне» (прыведзена, напрыклад, тут). Мяркую, калі замяніць слова «кібуц» на «Ізраіль-2017», вялікай памылкі не будзе.

* * *

Бонус аматарам штучных моў. Паказаная вулачка ў Петах-Тыкве, што носіць імя д-ра Заменгофа, ураджэнца Беластока, які жыў і ў Гародні. Дзе таксама ёсць вуліца, названая ў гонар «доктара Эсперанта».

Вольф Рубінчык, г. Мінск,

18.07.2017

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 19.07.2017  00:07