Tag Archives: Тадеуш Костюшко

В.Лякин. КРОВАВАЯ МЕТЕЛЬ НАД ВОЛКОВЫСКОМ (IV)

Окончание. Начало и продолжение здесь, здесь и здесь

Глава 11

День второй. Город в огне

Обе противоборствующие стороны провели ночь на занятых накануне позициях. Русские контролировали почти весь город и мосты на главной дороге. Саксонцы и французы занимали полосу равнины за городом, удерживали территорию кладбища на северной окраине Волковыска и каменные постройки еврейской корчмы в конце Виленской улицы. Мосты и броды за городом патрулировали обе стороны. Здесь сторожевые посты противников стояли так близко друг к другу, что ночью, как вспоминал очевидец, разводящий саксонского караула в темноте ошибся и вместо своего солдата сменил русского часового. Правда, заметив, что смененный направился не в ту сторону, его догнали и взяли в плен. Генерал Ш. Ренье вернулся из Бискупицы еще до рассвета и собрал своих старших командиров на короткое совещание. Нужно было любой ценой устоять на занятых позициях против новых массированных атак гораздо более сильного противника, продержаться ещё примерно 5-7 часов до подхода австрийцев.

«Утро 16-го ноября, – сообщает К. Функ, – подтвердило наши ожидания; насколько можно было видеть сквозь густой падающий снег, все больше русских войск спускалось через гребень возвышенности и скрывалось за холмами. У них было много пушек, и не оставалось сомнений, что саксонцы вскоре будут атакованы превосходящими силами. Утренний бой начался тем, что русские предприняли сильную атаку на трактир, и после упорной борьбы им удалось выбить оттуда наших. Затем они атаковали кладбище; Рейнье сам поспешил сюда, приказал второй дивизии продвигаться вперед в колоннах, а батальону легкой пехоты идти в атаку на постоялый двор. Наши стрелки пробились туда не без больших потерь, однако скоро снова были отброшены превосходящими силами врага. После долгого, с переменным успехом боя эта позиция

~ 131 ~

оставалась, по меньшей мере, спорной. Русские покинули каменные стены трактира, однако и не позволили занять их саксонцам. Два офицера (лейтенанты фон Бржески и Киндер) и многие солдаты полка легкой пехоты встретили на этом месте свою смерть».

Видя, что развить успех в этом направлении не удается, Ф.В. Остен-Сакен попытался сокрушить левое крыло вражеской боевой линии. Из составленных после боя рапортов известно, что в 9-м часу утра конники генерал-майора А.П. Мелиссино и поддерживавшая их пехота, перейдя по восточной мельничной плотине Волковыю, навалилась на левый фланг саксонцев. Встреченная пушечными залпами в упор, атака захлебнулась. Генерал-майор Г. Габленц немедленно организовал контратаку. Произошла сшибка двух кавалерийских масс, в ходе которой бывший впереди саксонский гусарский полк фон Энгеля понес серьезные потери, а его командир, получив несколько ран, рухнул с коня и едва избежал плена. Однако подоспевшие на помощь гусарам легкоконный полк фон Поленца, уланский полк принца Клеменса и конная батарея фон Рота отбросили русскую конницу обратно за речку. «Лубенцы три раза ходили в атаку левого крыла неприятеля, – гласит запись в их полковой истории, – но каждый раз саксонская многочисленная конница отражала их атаки и принуждала возвращаться за ручей у с. Заполье». Перед полуднем, как и накануне, бой несколько утих.

В записках К. Функа, лично наблюдавшего ожесточенные схватки больших масс кавалерии и пехоты, приведены некоторые подробности, отсутствующие в официальных донесениях. Например, он свидетельствует, что основные столкновения конницы были не севернее, а южнее Волковыи. «Рейнье приказал батальону Ангера выдвинуться для обороны мостов. Сам же поспешил к загородным мостам перед нашим левым флангом, где он ожидал главного удара. Конный авангард должен был перейти на ту сторону и выстроиться на плоской

~ 132 ~

возвышенности. Напротив нее показалась сильная колонна кавалерии, которая развернулась в боевой порядок и грозила обходом с флангов наших гусаров и полка Поленца. Полковник фон Энгель, который возглавлял авангард, смело поскакал со своими эскадронами навстречу врагу, и, не дав остановить себя предупреждением, что дальше сзади выстраивается второй строй врага, атаковал первый с такой решительностью, что враг повернул, увлекая в своем отступлении и резерв. Конная батарея мчалась за ними во весь опор, и как только наши войска прекратили преследование, стала стрелять картечью по бегущим. За несколько минут поле покрылось поверженными людьми и лошадьми, и противник даже не пытался снова собраться вместе. Этот блестящий бой, за который генерал Габленц был награжден командирским крестом саксонского военного ордена, произошел на глазах всего нашего лагеря. В это время снег прекратился, а покатая равнина, на которой происходил бой, давала возможность различать не только каждое движение, но даже и отдельных людей. Полковник Энгель получил в схватке 11 ранений, из которых, правда, ни одно не было смертельным. Наблюдая за этим боем, пехота забыла о своем собственном опасном положении. Благодаря смелости полковника Энгеля мы могли более не опасаться за наш левый фланг, и конный авангард смог занять свою предыдущую позицию по ту сторону мостов. Но мы видели все большее количество вражеских солдат, двигающихся в город и пропадающих там за домами; это был знак, что они готовятся к наступлению. Не стоило надеяться, что Сакен будет тянуть с ним до следующего дня, так как наше сопротивление показывало ему, что мы ждем поддержки австрийцев».

К полудню 4(16)  ноября,  после  некоторого  затишья, генерал-лейтенант Ф.В. Остен-Сакен вновь начал перегруппировку своих войск, намереваясь атаковать во второй половине дня уже правый фланг противника. С этой целью он спешно перебрасывал подкрепления находившемуся на том

~ 133 ~

участке генерал-майору П.К. Эссену. Часть корпусного резерва во главе с генерал-майором И.А. Ливеном была отправлена в помощь уже занимавшим город полкам.

В 2 часа пополудни из Слонима в обход русских позиций через Бискупицу к Ш. Ренье прибыл его другой посылавшийся в Слоним адъютант майор Шарле. Он сообщил, что основные силы австрийского корпуса уже на подходе и согласно предложенному плану примерно через час-полтора атакуют русских в Изабелине, а оттуда будут продвигаться к Волковыску. Сигналом начала этой атаки будут девять пушечных выстрелов, после чего в наступление перейдёт и Саксонский корпус. «Около 3-х часов дня, – читаем у К. Функа, – они (русские. – В.Л.) скопились против нашего правого фланга; Рейнье, которому передали это сообщение, прибыл ко второй дивизии и долго с кажущимся безразличием рассматривал врагов. Наконец он вытащил свои часы, отозвал генерал-лейтенанта Функа в сторону и приказал ему выстроить пехоту вместе с орудиями за краем возвышенности, зарядить пушки зажигательными снарядами и ждать, пока не услышит в районе Изабелина девять выстрелов из пушек с тремя перерывами. По этому знаку он со своими войсками должен был быстро продвинуться через край возвышенности и поджечь город; а как только он загорится, то следовало остановиться, забрать к себе застрельщиков с равнины и быть в резерве до того времени, пока французы, которые еще ничего не сделали к этому времени, бросятся в атаку, и с этого момента поднять крик: «Волковыск и победа!». При этих словах на его лице было своеобразное выражение, которое войска прекрасно знали и всегда считали хорошим предзнаменованием».

Русский командующий, намеревавшийся ввести противника в заблуждение относительно места намеченной очередной решительной атаки, приказал своим находящимся в городе войскам продолжить отвлекающие действия в районе кладбища, трактира и начала Виленского тракта. Подобные

~134~

демонстративные действия предприняли и стоявшие против левого фланга противника Старооскольский пехотный, 45-й и 29-й егерские полки. Их успешно сдерживали саксонская пехота, кавалерия и артиллерия, усиленные отправленным сюда из второй боевой линии полком французских «штрафников». Около трех часов дня собранная против правого крыла наполеоновской позиции русская артиллерия открыла беглый огонь, готовилась новая мощная атака. Штурмовые колонны корпуса генерал-майора П.К. Эссена уже с полчаса ожидали команды идти вперед, когда произошло событие, разом и кардинально изменившее весь ход Волковысского боя.

В четвертом часу дня откуда-то издалека, за правым флангом и тылом русских, донесся приглушенный расстоянием, но отчетливый гул серии пушечных выстрелов – условный сигнал, поданный К. Шварценбергом своим союзникам. Чуть ранее (и этим, наверное, объясняется задержка команды на атаку для войск П.К. Эссена) генерал-лейтенант Ф.В. Остен-Сакен получил донесение с аванпостов, что австрийцы уже на подходе. Кавалерийская бригада генерал-майора Ф. Фрелиха, выступив в 6 часов утра из Озерницы, по дороге сбила стоявшую заслоном у Зельвы казачью сотню, и, неотступно преследуя ее, ворвалась в переполненный русскими обозами Изабелин. Накануне в охране местечка были оставлены Серпуховский драгунский полк и донской казачий полк Горина 1-го (одна сотня выдвинута к Зельве). Но в первой половине дня 16-го ноября драгунов отозвали к главным силам корпуса. В итоге австрийцы легко рассеяли казачий заслон, захватили обозы и лазареты противника, взяли много пленных, после чего двинулись на Волковыск. Примерно на полпути между ними и спешно возвращавшимся по приказу генерала Ф.В. Остен-Сакена Серпуховским драгунским полком на тракте произошел встречный бой. Вначале драгуны опрокинули передовые вражеские эскадроны, но затем, отбивая непрерывные атаки

~ 135 ~

гусарских полков Кайзера и Бланкенштайна, были вынуждены отступать.

С нетерпением ожидавший подхода союзников Ш. Ренье немедленно произвел натиск на противника со своей стороны. Вот как описывает этот момент и последующие события находившийся в самой гуще боя генерал К. Функ. «Прозвучавшие, хотя еще довольно далеко, 9 пушечных выстрелов с тремя паузами показались странными, но огонь батареи и новый крик подействовали опьяняюще. Все кричали: «Австрийцы там! Да здравствует Шварценберг!» и войска с трудом могли удержаться, чтобы не броситься в долину. Скоро

У всех перед глазами открылось новое зрелище. Отчетливо можно было различить, как они (русские. – В.Л.) колебались – то продвигались вперед, то стояли на месте, адъютанты скакали туда и сюда, кавалерия, которая ранее грозила нашему правому флангу, стояла неподвижно. Меньше чем через полчаса огонь с новой силой заполыхал в трех местах в городе. Прежде чем густой дым успел скрыть местность, войска заметили, как толпы казаков, которые пропали из поля зрения с момента атаки, рассеялись во все стороны, и одновременно с ними по ту сторону города колонны быстрым шагом спешили снова взобраться на холмы. Поднимающееся пламя было знаком для французов; юные новобранцы взбирались на возвышенности с большим мужеством, но их атака провалилась, так как они стали слишком рано стрелять и теперь из-за сильного ответного огня русских егерей не могли перезарядить свое оружие. За несколько минут снег покрылся убитыми и умирающими, и кто не падал, спешил обратно на склон. Однако они снова быстро собрались и во второй раз бросились в атаку, и на этот раз, не сделав ни выстрела, прорвались до самых домов. Внутри города шла страшная резня; французы, разъяренные своими потерями, беспощадно закалывали штыками русских егерей. Напрасно эти превосходные войска пытались оказывать сопротивление; им не оказали помощи, и они были почти полностью уничтожены».

~ 136 ~

Потери в полках П. Дюрютта тоже были существенными: 14 офицеров и сотни солдат полегли в рукопашных схватках и перестрелках. К тому же немалое количество наполеоновских солдат, захваченных накануне в плен и запертых в постройках Волковыска, заживо там сгорели в огне уничтожившего город пожара. «Чтобы устроить решительную атаку, – продолжает К. Функ, – русский полководец собрал в городе такое количество войск, какое только могло поместиться на этой территории. Так как огонь грозил перекинуться на стоящие рядом с мостами здания, все бросились в эту сторону, чтобы его избежать. К счастью, в городе не было еще артиллерии, иначе взлетевший на воздух зарядный ящик или фургон с порохом уничтожил бы и друзей и врагов. Но пушки на дамбах не могли двигаться достаточно быстро, на мостах скопились толпы, сопротивление прекратилось, и французы не допускали промахов. Когда, наконец, пушки очистили проход, все в диком бегстве устремились через дамбы, и только в чистом поле казаки смогли прикрыть беспорядочное отступление своей пехоты. Чтобы нанести Сакену окончательное поражение, у нас снова не хватило кавалерии; наши 1000 лошадей были слишком утомлены, чтобы быстро двигаться, и Ренье должен был довольствоваться лишь наблюдением за бегством врага. Наступившая темнота озарялась лишь огнями Волковыска и вспышками отдельных выстрелов. Вероятно, никогда ранее такой успешный вначале для русских план с участием превосходных войск так страшно не проваливался, как в этой операции. Никогда боевой дух корпуса не проявлялся лучше, чем в той выносливости, с которой саксонцы вели неравный бой 38 часов подряд, ни разу не показав малодушия».

Тяжелейший для обеих сторон двухдневный бой к ночи затух сам собой. Саксонцы и французы, уже несколько дней толком не высыпавшиеся и не видевшие горячей пищи, просто не имели сил преследовать бежавшего противника. Если бы они сумели на исходе дня захватить мосты через р. Россу, корпус

~137~

Ф.В. Остен-Сакена оказался бы в западне. Прекрасно это осознавая, русский генерал действовал быстро и решительно. Он приказал кавалерии создать завесу прикрытия, а пехоте и артиллерии спешить в ночи к спасительным переправам у деревни Вага и фольварка Бланкитна. На беду, мост у Бланкитны под тяжестью артиллерии провалился, несколько орудий свалились в воду, переправа застопорилась. Ширина реки в этом месте была около 15 метров, глубина центральной части русла была с человеческий рост. Пионерная полурота подполковника П.Н. Гебенера совершила здесь такой же подвиг, что и французские понтонёры генерала Ж. Эбле девять дней спустя на Березине. Работая ночью по грудь в ледяной воде, периодически сменяясь, чтобы отогреться глотком водки у костра, русские солдаты за пару часов починили мост, и движение войск возобновилось. «Пока починяли мост, – записано в истории Самарского (Украинского) пехотного полка, – на левом берегу Россы показались войска, высланные Ренье из Волковиска. «Украинцы» готовились к отчаянному бою, но неприятель не решился атаковать наши отступавшие войска, и полк продолжил движение».

Смертельно уставшие французы и саксонцы, уже израсходовавшие свой последний наступательный порыв, слабо преследовали русский арьергард, составленный из Лубенского гусарского и трёх казачьих полков. Генерал А.П. Мелиссино успешно выполнил свою задачу, потеряв при отходе убитыми несколько кавалеристов, да еще «корнет Стефаний 1-й был отрезан и взят в плен с 22-я гусарами; лошадей убито и пропало 85». Австрийцы тоже не спешили, подойдя к Россе лишь на следующее утро, когда весь русский корпус был уже на другом берегу реки, а переправы догорали.

По официальным российским донесениям их потери в Волковысском бою составили 300 человек, из них треть убитыми. По немецким и французским источникам, противник потерял в Волковыске и при отступлении от него до 1,5 тыс.

~138~

человек убитыми и ранеными, 2,5 тыс. пленными (в их числе был и полковник И.П. Белокопытов, который, впрочем, вскоре сбежал). Косвенно значительные потери в русском корпусе подтверждаются составленными после боя строевыми рапортами Староингерманландского и Выборгского пехотных полков, показывающих убыль в строю за октябрь-ноябрь 1812 года до половины личного состава. В своих записках К. Функ сообщает, что лишь в нетронутой огнём части города они насчитали свыше 1,5 тыс. тел вражеских солдат, и в разных местах нашли около 1,7 тыс. раненых русских, «при этом в расчет не брались несчастные, которые, частью раненые, частью пьяные, сгорели в домах». По его утверждению, примерно столько же противник потерял в Изабелине, где были сосредоточены русские обозы и лазареты. Все это, включая генеральские экипажи и другое личное имущество старших начальников, стало добычей победителей. На следующий день «кавалеристы показывали руки, полные дукатов, и предлагали на продажу лошадей, украшения, ордена, турецкие шали и другие драгоценности». Еще более ценным приобретением для австрийцев были приведенные сюда из-за Дуная выносливые верблюды, которыми они охотно заменяли своих полумертвых от бескормицы обозных кляч. Несколько этих «кораблей пустыни» К. Шварценберг подарил при личной встрече Ш. Ренье.

Потери союзников при Волковыске были тоже весьма впечатляющими – около 2-х тысяч убитыми, пропавшими без вести, ранеными и пленными. В первой ночной схватке за город 7-й корпус уменьшился на несколько сотен человек (особенно пострадал полк Лекока). За два дня боев только убитыми и ранеными саксонцы потеряли 30 офицеров и более 600 рядовых, французы – 450 солдат, австрийцы – 200. И еще около 500 пленных русские увели с собой. Потерь же мирного населения тогда никто не считал, они станут известны много позже.

~139~

Глава 12

Горчица после обеда

Волковысский бой, явно проигранный русскими тактически, в масштабах всей кампании стал, однако, одним из слагаемых их общей победы. Идущий за армией П.В. Чичагова австрийский корпус, без сомнения, быстро взял бы обратно Минск с его огромными складами оружия, обмундирования, продовольствия, и к сражению на Березине подоспел бы, ударив русским в тыл. Но К. Шварценберг, который не мог допустить разгрома Саксонского корпуса, спешно вернулся к Волковыску. Накоротке посоветовавшись после боя, оба командующих приняли решение попытаться настигнуть и разбить русский корпус или, хотя бы, отбросить его на Волынь. Этим они вполне способствовали Ф.В. Остен-Сакену в решении его главной задачи по сковыванию в этом районе австрийских и саксонских сил.

Утром 16 ноября к Наполеону был направлен курьер с донесением о победе при Волковыске и сложившейся там оперативной обстановке. Император получил эти известия через несколько дней в местечке Толочин восточнее Березины. Находившийся в императорской свите граф А. де Коленкур вспоминал: «он тотчас же пожелал верить и поверил, что австрийцы, предупрежденные министром герцогом Бассано и вдохновленные примером его гения, воспользовались счастливым случаем, чтобы подойти к нам, и их маневры выручат нас и даже дадут нам некоторые шансы на успех, из которого он сумеет извлечь большие результаты». Перед началом сражения на Березине в полках было объявлено о победе над русскими при Волковыске и скором подходе свежих подкреплений, австрийского и саксонского корпусов.

Последнее утверждение было лишь пропагандистским приемом Наполеона с целью поднять моральный дух сильно поредевшего и оголодавшего воинства «Великой армии». А

~140~

войска Ш. Ренье и К. Шварценберга в этот момент двигались в противоположном направлении, преследуя русских от Волковыска до Свислочи, Рудни и затем Брест-Литовска. «Он (Ренье. – В.Л.) не смог догнать русских из-за недостатка кавалерии, – пишет К. Функ, – но договорился с князем Шварценбергом загородить им переход у Рудни на переправе через Нарев. Туда направились полк принца Фридриха Августа и стрелковый батальон из дивизии Ле Кока, которые вместе с частью кавалерии заняли вход на дамбу. К ним на поддержку должна была подойти австрийская дивизия. Она прибыла еще до появления русского авангарда, но вместо того, чтобы продвигаться к самой дамбе, генерал Фрелих задержался до 10 часов утра, чтобы сперва приготовить обед. Противник подошел уже в 8 часов по дороге из Свислочи, и саксонцы одни не смогли их задержать. Когда бой закончился, появился и генерал Фрелих, но огонь его артиллерии не помешал врагу разрушать за собой мосты. Наш марш почти на каждом шагу тормозился из-за разрушенных русскими войсками мостов и дамб; часто войска должны были задерживаться на несколько часов, чтобы дать время саперам на ремонт дорог. И хотя эти работы шли с утра до ночи, за несколько дней мы не прошли и нескольких миль. В совершенно истощенной и опустошенной местности войска терпели недостаток во всем; замерзший картофель был почти единственной пищей солдат, а для пленников не было совсем ничего. Их количество, возрастающее с каждым днем, давало представление о степени распада войск Сакена. Их задерживали без боя в лесах и деревнях; конная разведка присылала их толпами, и вторая дивизия, которая шла в авангарде, уже в первые дни набрала их более чем семь сотен, а вскоре число их выросло до 2 500. Их передавали в штаб-квартиру, но и там не знали, что с ними делать; их не охраняли, и они добровольно сопровождали наши колонны, так как иногда из сочувствия солдаты давали им немного плохих продуктов. Те из них, кто не погиб, впоследствии убегали, особенно когда мы

~ 141 ~

достигли менее истощенных местностей, где у жителей еще можно было найти кое-какое пропитание».

Наблюдения,  очевидно,  правдивые,  но  в  целом  корпус Ф.В. Остен-Сакена отступал организовано, не был деморализован и оказывал жесткое сопротивление при каждом удобном случае. Ротмистр И.Д. Бурский, составивший в начале 20 века историю Лубенского гусарского полка, осветил один из таких эпизодов, имевший место у с. Великие Хриники на краю Беловежской пущи. «Получив подкрепление их двух пехотных полков, Мелиссино перешел в решительное наступление. Неприятель был выбит из леса и дефиле и потерял 300 человек пленными, не считая массы убитых и раненых. За это славное дело Мелиссино был награжден саблей, украшенной алмазами, а штаб-ротмистры Шетохин, Диль и Калицкий, поручики Коченовский, Плещанский и Пиленко, корнеты Шульц, Европеус и Стефаний 2-й получили Монаршее благоволение». Известен относящийся к тем дням случай, когда кавалерист русского арьергарда, оказавшись рядом со штабом Ш. Ренье, внезапно бросился прямо на командующего, разметал его адъютантов, но был зарублен подоспевшей охраной.

Потери русского корпуса при отходе были все же очень велики. «Боевая сила 4-эскадронного полка, – читаем в боевой летописи Смоленцев, – при 16-рядном составе взвода была признана недостаточною, ибо потери от боевой убыли, а еще более от тех лишений, которым мы подвергались не менее французов, довели наши полки до такого расстройства, что многие из них пришлось переранжировать в 3-х и даже 2-х эскадронный состав. Да и то при 12 или 10 рядах во взводе. Случалось и так, что взводы набирали только рядов 6-7. Иные полки регулярной конницы состояли из 60 человек; полк, имевший налицо от 120 до 150 человек, считался сильным. Громадная убыль произошла от сражений, беспрестанных сшибок, биваков на морозе, превышающем 25 градусов. Кто был в полушубке, кто в тулупе, кто в кеньгах (кожаный башмак с

~ 142 ~

меховым подбоем. – В.Л.), кто в валенках; у большей части лица были обернуты тряпками, так что, положив оружие, люди не походили на солдат. Офицеры были одеты только несколько лучше. Часто спешивались, потому что от холода нельзя было долго удержаться на лошади: кто садился, должен был скоро соскакивать и несколько вёрст бежать, чтобы согреться. Многие заболевали. Отмораживали себе члены и оставались позади. Каждый день, сопряженный с тяжелым и большим переходом по голодному, разоренному краю, при жестокой стуже, стоил нам нескольких человек и лошадей, убыль которых надо было считать безвозвратною».

Преследуемые превосходящими силами союзников, русские в очередной раз оставили Брест-Литовск, отступив на Любомль и Ковель. 13(25) ноября в находящуюся в г. Кобрине Главную квартиру генерала К. Шварценберга была доставлена депеша с повторным приказом Наполеона взять Минск и присоединиться к главным силам «Великой армии». Оставив Саксонский корпус наедине с ослабленным, но по-прежнему грозным врагом, австрийцы ушли трактом на Пружаны, Ружаны и Слоним. Выждав еще несколько дней, за ними потянулся и корпус генерала Ш. Ренье. Но они уже безнадёжно опоздали.

«Действия Сакена, – пишет участник той войны русский военный историк Д.П. Бутурлин, – говорят сами за себя: будучи оставлен против неприятеля, имевшего почти двойныя силы, он вполне выказал способности самостоятельного военачальника, настойчиво преследовал Ренье, заставил возвращаться Шварценберга, угрожавшего Дунайской армии нападением с тыла, умел уклониться от поражения, будучи обойден с фланга значительными силами австрийского корпус, и отвлек неприятеля на значительное расстояние, не теряя его из вида, но избежав решительного боя с превосходною в числе австро-саксонскою армиею». Впоследствии старый полководец с полным основанием заявлял: «это была горчица после обеда.

~143~

Моя задача была выполнена с большой пользой для общего дела».

Далее Слонима союзники уже не продвинулись. Ситуация на театре военных действий стремительно менялась, и к началу зимы постигшая наполеоновскую армию катастрофа стала уже очевидным фактом. С другой стороны, в Вильно и Ковно еще стояли сильные гарнизоны, было достаточно артиллерии, большие склады были заполнены боезапасом, обмундированием и продовольствием. Сформированная той осенью последняя армия ВКЛ и еще сохранившие боеспособность, находившиеся всю кампанию на белорусских землях пять корпусов «Великой армии» имели реальные шансы остановить поредевшую, и тоже сильно пострадавшую от жестоких морозов, русскую армию. Так, возможно, и стало бы, останься Наполеон тут на «зимних квартирах». Но произошло, что произошло.

1(13) декабря в Слоним с большим трудом сквозь казачью «завесу» из Вильно добрался ранее посланный в Главную квартиру «Великой армии» адъютант генерала Ш. Ренье. Он сообщил К. Шварценбергу об отъезде императора во Францию и передал устный приказ маршала И. Мюрата отступать для прикрытия Варшавы. Австрийский генерал, серьезно опасавшийся попасть под удар уже главных сил русской армии, на следующее утро начал отступление к Белостоку. И день спустя копошившиеся на пепелищах уцелевшие жители Волковыска в очередной раз увидели проходившие мимо армейские колонны. Стоявшие у Ружан и Волковыска саксонцы прикрывали их уход, а затем и сами потянулись 13(25) декабря на запад, к Волчину и Высоко-Литовску. На следующий день под обстрелом наседавших казаков из Волковыска ушел их арьергард. В очередной раз жители города увидят здесь чужеземных (и опять немецких) солдат лишь век спустя.

~144~

Глава 13

Ветер времени

Последствия ноябрьского двухдневного боя были для Волковыска поистине ужасающими. Из рапорта здешнего городничего, затребованного Гродненским губернским начальством в 1836 году, известно, что «в городе находилось всех домов 231, из коих сожжено 152, разорено 31, осталось 48, причинено убытка на 209 759 руб. и 35 коп. серебром». Погибла или пропала без вести почти треть горожан: по собранным в 1813 году сведениям их осталось всего 702 человека (340 мужского и 362 женского пола).

Как уцелевшие жители Волковыска встречали возвратившуюся русскую армию, сведений не сохранилось. Примерное представление об этом может дать рассказ краеведа Е.Ф. Орловского о вступлении в Гродно отряда полковника Д.В. Давыдова. «Чуть не все евреи г. Гродны с громкими криками радости и удовольствия сопровождали знаменитого партизана 1812 года, который следовал под свадебным еврейским балдахином. Затем все жители города Гродны барабанным боем были созваны на площадь. Д.В. Давыдов велел им снести все оружие на квартиру нового полицмейстера, подполковника Храповицкого. Немедленно был уничтожен столб, воздвигнутый в Гродне, на Парадной площади, по случаю занятия Наполеоном Москвы. В разных местах города запылали разведенные казаками костры; туда же полетели в огонь аллегорические световые картины и сочинения, глумившиеся над русскими войсками по случаю оставления Москвы. Самая замечательная картина находилась на балконе аптекаря; она изображала орла французского и белого орла польского, раздирающих на части двуглавого орла русского. Давыдов велел аптекарю изготовить вместо этой картины новую, изображающую орлов Франции и Польши, улетающих от орла русского. Отыскали ксендза, который более других своих

~145~

собратьев восхвалял Наполеона; Давыдов приказал ему сочинить и произнести речь, в которой предавался проклятию Наполеон и прославлялся император Александр I и фельдмаршал Кутузов-Смоленский. По городу заходили военные патрули; на улицах запрещено было собираться более чем по пяти человек. Настроение населения было враждебное; на польских жителей города Гродны, преданных Наполеону, невозможно было положиться, почему Давыдов управление г. Гродною передал еврейскому кагалу, чем еще больше увеличил негодование поляков».

Наверное, нечто подобное, хотя и в гораздо меньших масштабах, происходило тогда и в Волковыске, что в отличие от губернского центра, лежал тогда в руинах. Как сказано в том же рапорте городничего, «разорённым пособия не было», и погорельцы обустраивались, как могли. Из уцелевшего здания плебании вынесли всю мебель, сняли двери, окна со ставнями, с печей отодрали изразцы, а потом и вовсе разобрали их на кирпичи. Та же участь постигла и приходской костел, оставшийся с голыми стенами.

Обессиленная, ограбленная и униженная волковысская шляхта, озлобленная на вновь взявших верх пришельцев с востока, обратила свою ненависть и на их помощников, местных евреев. В начале марта 1813 года временно исполнявший должность Гродненского гражданского губернатора действительный статский советник М.Ф. Андржейкович получил донесение от Волковысского кагала, что в городе ходят слухи о готовящемся мятеже. Здешний шляхтич Д. Плонский приватно сообщил своему знакомому лавочнику Герцелю: «Я слышал достоверно, что для вас и россиян дело весьма худо. Будут резать евреев и россиян, и поставлена цена за резание россиянина 4, а за еврея 6 злотых, а ножи приготовленные находятся у шляхтича Бринка и у ксендза каноника Волковысского». Другой шляхтич Ф. Янушкевич, поругавшись с еврейкой-торговкой на рынке, заявил ей: «Вы думаете, что

146 ~

государь будет строить для вас фольварки. Нет. Скорее мы будем строить для вас виселицы». Чиновник отнесся к полученному сообщению серьезно и дал задание разобраться по его существу Гродненскому коменданту полковнику М.О. Кленовскому. Комендант поручил следствие одному из своих офицеров и Волковысскому земскому исправнику Порадовскому. Те установили, что в городе и повете, особенно среди еврейского населения, действительно циркулируют упорные слухи, что «их на праздник Пасхи вырежут, отчего происходит великое уныние и страх». За угрозы и антиправительственную пропаганду под стражу взяли трех упомянутых шляхтичей, жену писаря Волковысской городской ратуши А. Плущевскую, а также еще 8 мещан и крестьян. Допросы и обыски, впрочем, ничего не дали, спрятанного оружия тоже не нашли, в общем «никаких заговоров, ни оснований к мятежу не обнаружилось». Попутно, однако, в повете удалось раскрыть несколько убийств и других уголовных преступлений, виновные в которых были казнены или подвергнуты телесным наказаниям.

Местные жители христианского вероисповедания сочувственно относились к уцелевшим, тайно пробиравшимся на родину французам. «Прошел 1812-й год; – читаем в воспоминаниях О.А. Пржецлавского, – взволнованные умы в нашем крае успокоились; исчезли, как сон, несбыточные мечты, все вошло в обычную колею. С самой весны 1813 г. стали появляться в помещичьих дворах по одному, а иногда по нескольку бродячих Французских солдат и офицеров тренаров (франц. – «отставшие»), уцелевших от разгрома большой армии. …Запрещено было давать пристанище Французским тренарам, а велено доставлять их к ближайшим воинским командам. Этого, разумеется, никто не делал, да и власть смотрела сквозь пальцы на неисполнение приказания и забирала только тех, которые сами попадались ей в руки. Деревня наша была на самом Слонимско-Новогрудском тракте; тренары из-

~147~

под Березины путешествовали большею частью по ночам, чрез леса, ориентируясь по звездам. Много их перебывало у нас в усадьбе; но мы, дети, редко их видывали. От матушки было приказано управляющему принимать их в довольно отдаленном от господского дома флигеле, где жили он, приказчик и лесничий, и, накормив бедных представителей бывшего Наполеоновского величия, давши им на дорогу провизий и по нескольку злотых, отправлять в дальнейший путь».

По причине полного уничтожения «присутственных мест» в Волковыске негде было разместить вернувшихся из эвакуации чиновников царской администрации, в связи с чем управление поветом на некоторое время перенесли в местечко Изабелин. Обратились в пепел костельный и все другие еще остававшиеся в городе архивы, частично пропали и те, что смогли эвакуировать в начале войны. Поистине невосполнимой стала пропажа городских метрических книг за 1805 – 1812 годы.

В масштабах Волковысского повета за войну людские потери составили 3 683 человека, материальные – 1 063 323 рубля и 29,4 копейки серебром. Огромный ущерб причинила эпидемия «гнилой горячки» (тифа), вспыхнувшая ранней весной 1813 года, когда из-под стаявшего снега показалось великое множество неубранных останков погибших людей, трупов лошадей и других животных. По записанному в середине 30-х годов 19 века свидетельству бывшего волковысского бургомистра М. Лёвки в городе тогда было собрано и предано земле «700 человеческих тел и 130 скотских трупов».

После восстановления на Гродненщине российской власти и ухода войск на запад, гражданская власть была передана «Временной губернской комиссии», а весной 1813 года, после возвращения на свои места эвакуированной ранее администрации, возобновилась деятельность всех губернских и поветовых учреждений. Впрочем, военное положение, дававшее властям чрезвычайные полномочия, сохранялось тут еще на протяжении двух лет. Даже в этой сплошной зоне бедствия у

~ 148 ~

полностью ограбленного обеими воевавшими сторонами населения для пополнения воинских запасных магазинов насильно изымались чудом сбереженные остатки зерна и фуража. Из-за этого, а также огромных потерь тяглового скота, в 1813 году было обработано лишь около половины прежних посевных площадей. Повезло, что урожаи этого и последующих годов были довольно хорошими. Но если бы не картофель, именно с тех пор ставший «вторым хлебом» для белорусов, массового «голодомора» тогда вряд ли удалось бы избежать. Наконец, до властей дошло, что взять тут уже решительно нечего, и царским указом от 30 августа 1814 года крестьяне западных губерний Российской империи были освобождены от недоимок за два предыдущих года.

Положение полностью разоренного населения было крайне тяжелым. К тому же, повет наводнили пришлые люди, согнанные войной из прежних мест обитания, скитавшиеся «меж двор» в поисках крова и пропитания. Из воспоминаний владельца небольшого фольварка в Волковысском повете Ф. Карпинского знаем, что среди них были не только мещане и селяне. «И видя часто, – пишет он, – идущих с одной рукой, либо искалеченными другими способами, просящих кусок хлеба нищенствующих бедных солдат московских, которым злодеи, чиновники при магазинах, не давали продовольствия даже в их инвалидности, не раз думал об этом со слезами». Имеются в виду, скорее всего, возвращавшиеся домой списанные из российских полков калеки. Когда отгремели последние залпы кровопролитных наполеоновских войн, большинство набранных с Беларуси в царскую армию рекрутов уже полегли в боях, умерли от истощения и болезней.

Немало тяжелых, драматических испытаний выпало и на долю уроженцев Волковыска и повета, призванных на службу в армию и жандармерию восстановленного Наполеоном Великого Княжества Литовского. В октябре 1812 года 20-й пехотный полк А. Биспинга был переведен из Гродно в гарнизон Вильно.

~149~

Вместе с другими частями отступавшей «Великой армии» он ушел оттуда 10 декабря, 14-го перешел Нёман, 30-го стал на квартирах в пригороде Варшавы. К тому времени в строю было 937 офицеров, унтер-офицеров и рядовых. В январе 1813 года по распоряжению Наполеона 18-й, 20-й и 21-й пехотные полки ВКЛ были взяты (с сохранением их обмундирования и номеров) на французское содержание и отправлены в гарнизон крепости Модлин севернее польской столицы.

Осада русскими войсками этой мощной цитадели продолжалась почти год, но 25 декабря, в соответствии с подписанными условиями, она открыла свои ворота перед победителями. В плен сдалось 2511 французских, немецких, польских и литвинских солдат. К тому времени частью погибла,

С частью умерла от болезней треть полка А. Биспинга, в живых оставались сам полковник, 47 офицеров, 463 подофицеров и рядовых. Однако Александр I не утвердил оговоренные условия капитуляции. Офицеры и солдаты полков ВКЛ не были отпущены, подобно полякам, по домам, а объявлены «изменниками» и военнопленными. Имения А. Биспинга, как и других поддержавших Наполеона владельцев недвижимости на Беларуси, были секвестированы. Бывшие солдаты ВКЛ были насильно распределены для службы по разным русским гарнизонам на Кавказе. Их начали отпускать лишь через несколько месяцев после окончания войны. Составленный 14 ноября 1814 года в Варшаве реестр бывших полков Герцогства Варшавского и Великого Княжества Литовского показывает, что к этому времени в живых из полка А. Биспинга остались и вернулись на родину лишь 128 человек (28 офицеров, 32 подофицера, 68 рядовых).

19-й уланский полк ВКЛ К. Раецкого, насчитывавший 708 сабель, вместе с 17-м уланским полком свели в начале 1813 года во временную кавалерийскую бригаду под командованием генерала Р. Гедройца. После короткого отдыха белорусских улан, остававшихся верными Наполеону, направили к

~ 150 ~

м. Серакув в западной Польше (немецкое название – Цирке). Там и начался их славный боевой путь, завершившийся весной 1814 года уже на территории Дании. Из датированного 29-м июня 1814 года рапорта генерала Я. Домбровского брату царя Великому князю Константину известно, что эти полки после своего возвращения в Польшу дислоцировались в Седлецком департаменте, к востоку от Варшавы. Оттуда остатки полка К. Раецкого отправили в Плоцкий департамент, где и расформировали в начале 1815 года. Домой на Беларусь вернулась лишь горсть уцелевших к тому времени кавалеристов – 5 офицеров, 4 подофицера и 18 рядовых.

Рота волковысских жандармов (или ее часть) при появлении в повете передовых частей русской армии ушла в Гродно, где влилась в состав отряда начальника департаментской жандармерии полковника князя М. Радзивилла. При подходе противника к городу он увел своих людей (223 кавалериста) к Варшаве. В январе 1813 года они были направлены в Познань. Там 60 литвинских жандармов на лучших конях включили в состав гвардейского 3-го полка шеволежеров-улан, откуда они в апреле при расформировании полка перешли в гвардейский 1-й полк шеволежеров-улан. Остальные под командованием полковника М. Радзивилла составили эскорт итальянского вице-короля Е. Богарне и отступали с ним до Лейпцига. В июле 1813 года это небольшое подразделение было включено в состав польского 16-го уланского полка. Известно, что из тех уроженцев Беларуси, кто в конце 1812 года с оружием в руках покидал Отечество, два с половиной года спустя обратно возвратился только каждый восьмой-десятый. Их оставили дослуживать установленный 6-летний срок в Литовском отдельном корпусе входившего в состав Российской империи Царства Польского.

Дальнейшие судьбы главных участников Волковысского боя сложились по-разному. Ранее, чем у других, оборвалась яркая жизнь красавца и храбреца генерал-майора

~151~

А.П. Мелиссино. Весной 1813 года его Лубенский гусарский полк успешно прикрывал отступление русской армии от Лютцена к Дрездену. В сражении при Бауцене он был на левом фланге позиции союзников, и при их вынужденном отходе дважды сдерживал контратаками французских кирасир. 14 августа 1813 года в бою у селения Левенберг около Дрездена генерал лично повел своих бойцов в атаку на каре французской гвардии, врубился в него одним из первых, и был сражен тремя пулями в упор. Гусары подобрали изувеченное тело своего командира и при отступлении предали его земле у городка Теплиц в Богемии (ныне г. Теплице в Чехии). Могила А.П. Мелиссино не сохранилась. Его вдова, княжна Р.М. Кантакузен, устроила в своем имении Пугляи Горецкого уезда Могилевской губернии (ныне деревня в Оршанском районе Витебской области) символическое захоронение-памятник прославленному герою. Этот импровизированный мемориал находился в сельской церкви, и там, в специальном ящике, хранились награды и мундир генерала, конское седло и уздечка. В конце 19 века ветхое здание церкви разобрали, построили новое, куда и перенесли вещи А.П. Мелиссино. Все они, как и память о прославленном кавалеристе, сгинули в послереволюционной смуте. Здание бывшей церкви ныне используется для хозяйственных нужд.

Лишь на пару месяцев пережил своего достойного противника другой участник Волковысского боя – командир 2-й бригады французской 32-й пехотной дивизии («штрафники острова Вальхерен») А. Мори. Летом 1813 года за военные заслуги он получил к своему 50-летию титул барона Империи и был произведен в бригадные генералы. Но он, вероятно, даже не успел пошить себе парадный генеральский мундир, погиб 18 октября 1813 года в битве при Лейпциге.

Дивизионный генерал Ш. Ренье из Беларуси увел своих солдат в Польшу, однако 13 февраля 1813 года был настигнут у города Калиш русским корпусом генерал-лейтенанта

~152~

Ф.Ф. Винцегероде. В завязавшемся сражении саксонцы и французы понесли значительный урон, но все же смогли отбиться и уйти на запад. Пополнив свой 7-й корпус свежими подкреплениями, Ш. Ренье командовал им в победных для наполеоновских войск сражениях при Бауцене, Рейхенбахе, и позже в неудачных – при Гросберене и Денневице. В знаменитой «битве народов» под Лейпцигом часть Саксонского корпуса перешла к союзникам, а его командир с другой частью своих войск был заперт в городе и 19 октября попал в плен. Ослабший и морально угнетенный, он сильно заболел и был отпущен победителями домой. Прибыв в столицу Франции, прожил совсем недолго, скончался 27 февраля 1814 года. Имя Ш. Ренье в числе других прославленных полководцев Наполеона запечатлено на Триумфальной арке в Париже.

Командир 1-й бригады французской 32-й пехотной дивизии («штрафники острова Белль») генерал П. Дево в 1813 году за воинские заслуги стал кавалером ордена Воссоединения и был пожалован титулом барона Империи. В январе 1814 года при капитуляции гарнизона крепости Торгау попал в плен, вернулся во Францию уже после завершения военных действий и во время 1-й реставрации Бурбонов остался без назначения. Наполеон в период «Ста дней» дал ему должность в Национальной гвардии, но вернувшиеся вскоре Бурбоны отправили старого вояку в отставку. Оставшись почти без средств к существованию, израненный и больной, с расстроенной психикой, он закончил свою жизнь в 1819 году в парижской лечебнице для душевнобольных.

Жарри Этьен Анатоль Жедеон (1764 – 1819)

Более счастливой, но не более долгой, была жизнь командира 3-й бригады («штрафники острова Ил-де-Ре») той же дивизии генерал Э. Жарри. В 1813 году он получил ранение в бою у саксонского города Фрейбурга, но остался в строю. После окончания войны был комендантом в департаменте Юра. Во время «Ста дней» император Наполеон оставил его в этой должности, но вернувшиеся вскоре к власти роялисты

~ 153 ~

отправили генерала в отставку. Барон поселился в городке Сен-Ламен департамента Юра, где и скончался в 1819 году от полученных на войне ран в возрасте 55 лет.

Генерал-майор М.Л. Булатов в заграничном походе русской армии был со своим корпусом при осаде Ченстохова и в сражении под Дрезденом. Закончил свой боевой путь у стен Гамбурга, получив при долгой осаде этого города ещё два тяжелых ранения. После войны командовал войсками, дислоцированными в Бессарабии, где получил эполеты генерал-лейтенанта. Последняя должность, которую исполнял заслуженный, имевший 28 ран (!) воин – губернатор в Омске. Там он скончался и был похоронен в 1825 году. Наверное, к счастью, что не дожил несколько месяцев до ареста и лишения офицерского чина и боевых наград своего любимого старшего сына Александра, «декабриста».

В кампанию 1813 года дивизия П. Дюрютта продолжила воевать в составе Саксонского корпуса и, жертвуя собой, отличилась даже в неудачном для них сражении под Калишем. Дивизионный генерал вновь блестяще проявил свои способности в ряде сражений на германской земле, особенно при Лютцене, где организовал внезапную для противника контратаку, весьма способствовавшую очередной победе Наполеона. Но в решительной битве при Лейпциге сражавшиеся с П. Дюрюттом в одном строю саксонцы изменили, перешли к союзникам. Генерал все же спас большую часть своей дивизии, которая успешно прикрывала отступление на запад разбитой «Великой армии». За это император, до того особо его не отмечавший, наградил храбреца графским титулом. В кампанию 1814 года П. Дюрютт долго и успешно оборонял важную крепость Мец, отвергнув все предложения противника о сдаче. Когда весть о героическом гарнизоне и его отважном командире дошла до Наполеона, уже отрекшегося от трона, тот воскликнул: «Вот человек, которому я ничего не сделал и который так много сделал для меня!». Солдаты П. Дюрютта, превратившиеся к

~ 154 ~

тому времени из «штрафников» в закаленных битвами ветеранов, так и не сложили оружия перед пришельцами, лишь поменяли знамя, т.к. король Людовик ХVIII оставил генерала комендантом крепости и назначил его командующим 3-м военным округом. Население Меца, оценившее героическое поведение П. Дюрютта, поднесло ему почётную шпагу. Когда пришло известие, что император покинул о. Эльба и прибыл в Париж, генерал публично заявил: «Появление Наполеона в нынешних условиях – несчастье для страны, ей грозит новое вторжение. Но наш долг состоит в том, чтобы сражаться, победить или умереть». Командуя 4-й пехотной дивизией, П. Дюрютт отважно бился при Ватерлоо, имея наибольший успех из всех частей 1-го армейского корпуса. К прежним его ранам здесь прибавились две новые: сабельный удар в лицо и оторванная осколком гранаты кисть правой руки. Последние годы жизни отставной изувеченный воин провел в своем имении во Фландрии, где и скончался в 1827 году. Имя П. Дюрютта также выбито на Триумфальной арке в Париже.

Генерал-лейтенант К. Функ после отъезда из корпуса больного Г. Габленца успешно командовал вместо него авангардом Саксонского корпуса. Но в январе 1813 года, как и когда-то в молодости, независимость в суждениях и непокорный дух привели его к конфликту с Ш. Ренье, который лишил генерала должности и отправил в Саксонию. Осенью обстановка на театре военных действий изменилась кардинальным образом в пользу союзников. Покровитель К. Функа король Фридрих Август I после «битвы народов» при Лейпциге сменил до конца войны французское покровительство на прусский арест, потерял половину своих земель и подданных, но хоть сохранил корону. В отличие от других саксонских генералов К. Функ отказался служить союзникам, и был отправлен в отставку. В дальнейшем некоторое время исполнял дипломатическую миссию в Лондоне, а с 1818 года полностью посвятил себя занятиям историей и литературой. За ряд военно-исторических

~ 155 ~

исследований, в том числе четырехтомные «Картины времен войны» и сочинение о крестовых походах, был удостоен звания почетного доктора Марбургского университета. Наиболее известным из его трудов стали «Воспоминания о кампании саксонского корпуса генерала Ренье в 1812 году», составленные на основе коротких записей, что делал генерал урывками на биваках и привалах, а то и после очередной боевой схватки.

Кажется, этот человек, храбрый воин с задатками талантливого литератора, остро ощущал свою необыкновенную эпоху и считал долгом поведать о ней потомству. Один из главных выводов, который сделает для себя внимательный читатель его мемуаров, состоит в том, что несправедливая захватническая война неизбежно заканчивается крахом для самого агрессора. Но этот пророческий голос не был услышан его соотечественниками, которые еще дважды ходили в двадцатом веке на восток с оружием в руках. И вновь, как в 1813 году, увидели, как на их собственной земле обосновались российские гарнизоны – теперь уже на долгие десятилетия. Карл Функ скончался в г. Вурцене 7 августа 1828 года, так и не подержав в руках книжку своих мемуаров, изданных через несколько месяцев в Дрездене.

Генерал-лейтенант К. Лекок после русского похода вернулся в Саксонию, где весной 1813 года сформировал и затем водил в бой 24-ю пехотную дивизию. В декабре попал в плен к союзникам при капитуляции крепости Торгау. В 1814 году во главе саксонского контингента сражался в Нидерландах уже на стороне союзников, а в кампании 1815 года командовал корпусом. После войны долгие годы был главнокомандующим саксонской армией, провел ее переформирование. Умер 1830 году в Швейцарии, по пути в Южную Италию.

Из всех генералов, участвовавших в Волковысском бою, в послевоенное время на Гродненщине проживал только бывший шеф Староингерманландского пехотного полка

~ 156 ~

Г.Г. Энгельгардт. В кампанию 1813 года он командовал 8-й пехотной дивизией, при Баутцене получил два пулевых ранения, после чего в боевых действиях против Наполеона уже не участвовал. В 1816 году был произведен в генерал-лейтенанты и по прошению уволен от службы «за ранами». Поселился в своем имении Кустовичи возле Кобрина, где и скончался в 1833 году.

Саксонский генерал-майор Г. Габленц, сильно простудившийся в Волковысском бою, сразу после него был отправлен домой на лечение. В 1813 году командовал 26-й бригадой лёгкой кавалерии 7-го корпуса восстановленной «Великой армии». В 1815 году, после «Ста дней» Наполеона, возглавил саксонские оккупационные войска во Франции, и два года спустя был произведен в генерал-лейтенанты. Впоследствии стал губернатором Дрездена. Умер в 1835 году. На исходе жизни продиктовал записки о русском походе 1812 года, которые по сей день не опубликованы.

Генерал-лейтенант Ф.В. Остен-Сакен в кампанию 1813 года участвовал со своими войсками во взятии Варшавы, Кракова и блокаде Ченстохова. Потом командовал 50-тысячным корпусом в составе Силезской армии союзников, был произведен в генералы от инфантерии. Вновь отличился в сражениях при Кацбахе, Лейпциге, Бриенне, Ла-Ротьере и Краоне. После взятия Парижа некоторое время был его генерал-губернатором. За выдающиеся заслуги был награжден многими боевыми орденами, в том числе высшим российским – Андрея Первозванного. Уже после войны император Александр I как-то обмолвился в узком кругу: «Я чувствую себя виноватым против Сакена. Беннигсен оклеветал его в моих глазах. Надеюсь, что теперь Сакен будет доволен мною». Впоследствии опытный полководец участвовал во французском походе 1815 года и стал главнокомандующим 1-й армией, дислоцированной в западных губерниях России. Был возведен в графское, а затем и княжеское достоинство, стал членом Государственного Совета, в 1826 году

~157~

получил чин генерал-фельдмаршала. Умер в 1837 году и был похоронен в Киево-Печерской лавре.

Генерал-лейтенант П.К. Эссен всю первую половину 1813 года формировал в Бобруйске и отправлял в действующую армию маршевые батальоны, а затем и сам прибыл с пополнениями на театр боевых действий. После войны командовал пехотной дивизией, затем был Оренбургским военным губернатором, в 1819 году произведен в генералы от инфантерии. Позже стал Санкт-Петербургским генерал-губернатором, получил графский титул, заседал в Государственном Совете. Скончался в 1844 году.

В кампании 1813 года дивизия генерал-майора И.А. Ливена также входила в корпус генерала Ф.В. Остен-Сакена, была при взятии Ченстохова, сражениях при Кацбахе и Лейпциге. За проявленную доблесть ее командир был удостоен ордена Св. Александра Невского и 15 сентября 1813 года произведён в генерал-лейтенанты. В кампании 1814 года И.А. Ливен участвовал в сражениях при Бриенне и Ла-Ротьере, в последнем имел пулевое ранение. По завершении военных действий командовал 10-й пехотной дивизией, но вскоре в связи с ухудшением самочувствия подал прошение об отставке. Именным Высочайшим указом от 22 августа 1826 года был возведён, вместе с матерью и братьями, в князья Российской империи. Пережив всех участвовавших в Волковысском бою российских, французских и саксонских генералов, ветеран скончался 14 февраля 1848 года и был похоронен в Митаве Курляндской губернии.

Осенью 1818 года закончился шестилетний срок службы (его признало и царское правительство) набранных в полки последней армии ВКЛ солдат, и они были отпущены по домам. Были, возможно, среди них и уцелевшие солдаты 20-го пехотного, 19-го уланского полков, призванные на службу из Волковысского повета. Этих имен история не сохранила. Последние из белорусов, забранных накануне войны на царскую

~ 158 ~

военную службу, вернулись домой лишь в 1831 году, а из гвардии ещё двумя годами позже. Примерно тогда же восстановилась довоенная численность Волковыска и всего повета.

В середине 19 века город насчитывал 461 дом и 2267 жителей, имелись костел, церковь и синагога, приходское училище, больница, кирпичный завод, две мельницы и полсотни торговых лавок. В 1885 году через Волковыск пролегла железная дорога на Белосток и Варшаву, что сильно стимулировало хозяйственное развитие региона. По данным первой Всероссийской переписи 1897 года население города составляло 10 323 человека, тут имелись уже 22 различных промышленных предприятия, а железнодорожная станция была одной из крупнейших на западе Беларуси. Ежегодно 29 июня в Волковыске проходила многолюдная ярмарка, куда съезжались продавцы и покупатели со всей Гродненской губернии.

С началом 1-й мировой войны город стал важным тыловым объектом русской армии, тут размещался штаб главнокомандующего Северо-Западным фронтом. Осенью 1915 года Волковыск оккупировали германские войска, а в феврале 1919 года их сменили легионеры воссозданной Речи Посполитой. В середине лета следующего года сюда ненадолго пришла Красная армия, но два месяца спустя в результате польского контрнаступления была отброшена на восток. По Рижскому мирному договору 1921 года между РСФСР и Польшей город остался за последней, стал центром повета в Белостокском воеводстве. Осенью 1939 года, после ликвидации 2-й Речи Посполитой, Волковыск вошёл в состав БССР, получил статус райцентра. С 28 июня 1941 года по 14 июля 1944 года был под фашистской оккупацией. За это время захватчики истребили тут более 20 тысяч человек (в т.ч. все не успевшее эвакуироваться еврейское население). Более тысячи местных жителей сражались с врагом и погибли на фронтах Великой Отечественной войны.

~ 159 ~

В 1970 году в Волковыске проживали около 25 тысяч человек, а ныне в районном центре суверенной Беларуси – 45 тысяч. Сейчас это важный узел железных дорог на Барановичи, Мосты, Берестовицу, Свислочь; автомобильных магистралей на Мосты, Слоним, Ружаны, Берестовицу. В городе функционируют несколько важных промышленных объектов, из которых крупнейшими являются Волковысский мясокомбинат и предприятия строительной отрасли. Сферу культуры в Волковыске представляют 3 профильных центра, военно-исторический музей им. П.И. Багратиона, 5 библиотек, кинотеатр «Юность», 7 общеобразовательных школ, 2 гимназии, 2 колледжа. Имеются 2 детско-юношеские школы Олимпийского резерва, 2 детско-юношеские спортивные школы профсоюзов, а также физкультурно-оздоровительные комплексы, в том числе одна из лучших в Беларуси мотоциклетная трасса. Главными достопримечательностями города, кроме уже упомянутого военно-исторического музея, являются величественные католический храм Св. Вацлава и православная церковь Св. Николая, памятники средневековья, городища «Муравельник» и «Шведская гора». Тут помнят и чтят своих прославленных земляков: художников А. Каменского и С. Жуковского, поэтессу Л. Гениюш, генералов А. Рафаловича и Я. Юзефовича, Героя Советского Союза Н. Абрамчука и других.

Ветер времени высушил кровь и слезы прокатившихся через Волковыск и неоднократно разрушавших его войн, развеял бушевавшую на полях сражений взаимную ненависть, примирил за чертой небытия бывших врагов и их потомков. Осталась память.

~ 160 ~

Глава 14

Память

Накануне 25-летия наполеоновского похода в Россию по распоряжению из Санкт-Петербурга в местах ведения боевых действий собирали различные сведения и воспоминания очевидцев о тех событиях. В феврале 1836 года такое указание получил и Гродненский гражданский губернатор Н.Х. Коптев. Сановник в свою очередь дублировал его по уездам, приложив к официальной бумаге специальный опросный лист из 13 пунктов. Волковысский городничий, отставной штабс-капитан (его подпись на документе неразборчива), в виду полного истребления каких-либо документов за военный период занялся опросом еще живущих тут участников и свидетелей памятных событий, былых чинов наполеоновской администрации – поветового «маршалка» Радовицкого, бургомистра М. Левку и других. Наверное, потревожили тогда и мирно обитавшего в своем имении Струбница бывшего наполеоновского полковника А. Биспинга. По их рассказам, и сделанным уже по окончанию боевых действий отчетам о причиненным войной ущербе, штабс-капитан составил и отослал 12 сентября того же года в Гродно небольшой по объему рапорт. Наверное, он не вполне устроил чиновников губернской канцелярии, и в дополнение туда же было затребовано и 18 сентября послано ещё соответствующее донесение Волковысского предводителя дворянства, а на следующий день – и донесение земского исправника. Эти отчеты и являются, собственно, первым дошедшим до нас местным описанием событий, происходивших на Волковысчине летом-осенью 1812 года.

Ответственным за составление обобщающей исторической записки по Гродненской губернии был назначен директор губернских училищ И.М. Ястребцов, а тот поручил это дело учителю Гродненской гимназии кандидату наук Ф.К. Гартцу. Исполнитель, судя по всему, был человеком

~161~

хорошо образованным, пунктуальным и ответственным. За три месяца он добросовестно изучил и переработал гору присланной с мест корреспонденции, а также 59 томов и связок хранившихся в губернском архиве бумаг «присутственных мест» за 1812 – 1813 годы на русском, французском и польском языках. Составленный им итоговый отчет с названием «Сведения (записки), относящиеся к истории о войне 1812 года» на 39 рукописных листах и поныне является для историков и гродненских краеведов очень ценным, не потерявшим по сей день своего научного значения, документом. Сам Ф.К. Гартц вряд ли был знаком с изданным несколькими годами ранее в Санкт-Петербурге капитальным исследованием Д.П. Бутурлина «История нашествия имп. Наполеона на Россию в 1812 г.», почему и допустил в этих записках некоторые неточности. Вернее, повторил вслед за своими информаторами с мест уже слившиеся друг с другом за давностью лет «были и небылицы».

Волковысские старожилы хорошо запомнили, что «главнокомандующий нашей армии князь Багратион был в городе Волковыске и жил в церковно-служительском доме римско-католического исповедания», как «сам Ренье едва спасся через окошко», но реальный полковник И.П. Белокопытов превратился уже в мифического «генерала Столокопытова», а главнокомандующий Саксонского корпуса Ш. Ренье «трансформировался» сразу в двух неприятельских генералов – Ренье и Редниера.

События памятного 1812 года были отражены и в небольшой форматом и тиражом книжке «Исторический очерк Волковыска, уездного города Гродненской губернии» (Вильно, 1882) местного священника, краеведа Д.Г. Булгаковского. Немного позже, летом 1888 года, планировалась и была согласована с российскими властями ознакомительная поездка французского военного историка генерала Э. Пьеррона по местам сражений и боев 1812 года в Витебской, Гродненской и Минской губерниях. Гродненский губернатор действительный

~ 162 ~

статский советник А.Н. Потёмкин разослал уездным исправникам копию запроса, поступившего по этому поводу из штаба военного округа с просьбой оказать всяческое содействие иностранному гостю. Но состоялся ли этот вояж и был ли французский генерал в Волковыске – неизвестно.

В начале 1911 года предводителю дворянства Волковысского уезда надворному советнику С.В. Ольденбергеру доставили циркуляр за подписью Гродненского губернатора действительного статского советника В.М. Борзенко, касающийся мероприятий, связанных с празднованем векового юбилея войны с Наполеоном. «Высочайше утвержденная 7 мая 1910 г. Междуведомственная Комиссия… —  говорилось в нем, —  обратилась с просьбою о сообщении ей сведений о всех памятниках и сооружениях, относящихся к этой славной эпохе. А потому прошу в самое непродолжительное времени сообщить сим подробныя сведения: 1) обо всех находящихся в пределах уездов и городов памятниках, сооружениях и зданиях, так или иначе связанных с воспоминаниями о Войне 1812 г., и сохранились ли они или испортились и в каком в настоящее время положении, 3) если необходимо восстановление, какая сумма потребуется на приведение их в должный вид». Неизвестно, каким был ответ, но местное начальство и общественность после этого, как говорится, «возбудилось и зашевелилось». Вскоре по образцу губернского был образован «Волковысский уездный комитет по празднованию 100-летнего юбилея Отечественной войны 1812 года», главой которого стал упомянутый С.В. Ольденбергер, а в числе членов были уездный исправник титулярный советник А.И. Кузьмин, городской староста М.О. Мацкевич, инспектор народных училищ статский советник В.Н. Карцов, настоятель местной церкви о. Владимир Занкевич и командир дислоцированной в уезде 16-й артиллерийской бригады генерал-майор А.Д. Цибульский. Появился у них и влиятельный союзник В.А. Кадыгробов,

~ 163 ~

надворный советник, камер-юнкер императорского двора, прокурор Гродненского окружного суда, председатель Гродненского церковного историко-археологического комитета и большой энтузиаст общественно-краеведческой работы. «Если каждый из нас стремится, – говорил этот человек, – поставить памятник или хотя бы крест на могиле каждого из своих близких, то неужели же мы, хотя бы теперь, сто лет спустя, не поставим общими усилиями памятника тем тысячам героев, даже местонахождение могил которых теперь неизвестно». Он предложил установить мемориальный памятник-монумент на месте Волковысского боя 1812 года и даже предложил его проект. Уездный комитет с энтузиазмом поддержал идею и ходатайствовал за ее реализацию перед вышестоящими начальниками. Однако те, поразмыслив, сделали центром губернских юбилейных мероприятий не Волковыск, так и не взятый в свое время П.К. Эссеном, а Кобрин, где войска А.П. Тормасова одержали полную и бесспорную победу над противником.

Прошли торжества в честь 100-летия победной войны с Наполеоном, но идея увековечения двухдневного Волковысского боя не была забыта. По инициативе В.А. Кадыгробова в городе создали специальную комиссию по сооружению монумента, которую он и возглавил. Гродненский губернский распорядительный комитет по ходатайству губернатора выделил на эти цели 1 тысячу рублей. Гораздо больше собрали по добровольной подписке среди различных организаций, учреждений и частных лиц. Самыми весомыми были пожертвования офицеров и рядовых уже упомянутой, стоявшей в городе и окрестностях, бригады легкой артиллерии. Тогда считалось, и даже писалось в газетах, что она ведет свою родословную от русской артиллерийской части, что когда-то обстреливала противника со Шведской горы у Волковыска.

На  объявленном  конкурсе  победил  проект  известного архитектора И.А. Фомина, автора уже возведенного

~ 164 ~

величественного гранитного обелиска в честь событий 1812 года в Витебске. Волковысский монумент в отличие от витебского, очень высокого и четырехгранного, был пониже, имел вид круглой колонны из полированного гранита на квадратном ступенчатом постаменте. Колонну венчал отлитый из бронзы восседающий на шаре державный двуглавый орел, а ниже была овальная бронзовая доска с памятной надписью. Наконец все согласования и подготовительные работы были завершены. И 22 апреля 1914 года император Николай II дал свое разрешение на установку монумента. Работы по его изготовлению были поручены специализированной минской фабрике Л.М. Берковского и сделана предоплата в 400 рублей. Имеются сведения, что арестантами волковысского узилища была к тому времени исполнена деревянная копия памятника в натуральную величину. И вот в начале июня того же года в Волковыске на углу Дворянской и Полицейской улиц при большом стечении народа произвели торжественную закладку основания монумента. А вскоре прозвучали роковые выстрелы в Сараево, и началась первая мировая война… Известно, что В.А. Кадыгробов и в условиях военной сумятицы продолжал начатую работу. Сохранилось его письмо, отправленное в мае 1915 года из Минска Гродненскому губернатору генерал-майору В.Н. Шебеко. «Милостивый государь Вадим Николаевич, – сообщает он, – согласно постановлению комиссии сооружения памятника Отечественной войны 1812 года в г. Волковыске от 14 мая 1914 г. работа (гранитная) по сооружению этого памятника сдана владельцу фабрики памятников в Минске Л.И. Берковскому за 3800 руб., причём сроком окончания сооружения памятника было обусловлено 1 декабря 1914 г. и, на случай непредвиденных для Берковича затруднений, 1 марта 1915 года. Несмотря на вспыхнувшую Великую Войну г-н Берковский вполне добросовестно и аккуратно выполнял взятый им подряд». И кто знает, улыбнись в том 1915 году удача русскому оружию, не будь памятного летне-осеннего «Великого 

~ 165 ~

отступления» и оккупации германцами Западной Беларуси, наверное, осуществил бы этот энтузиаст-краевед одно из главных дел своей жизни.

Новый этап увековечения на Волковысчине событий памятного 1812 года связан с именем местного энтузиаста-краеведа Г.И. Пеха (1897 − 1969). Еще молодым человеком он принимал участия в археологических раскопках в 1925 году на «Замчище» и «Шведской горе», затем на протяжении многих лет, будучи уже членом Варшавского краеведческого общества, обследовал сохранившиеся в Волковыске и окрестностях исторические памятники, собирал различные предметы старины. Его коллекция составила основу открытого в городе в 1935 году краеведческого музея, сам Г.И. Пех стал (и был на протяжении трех десятилетий) его первым директором. Экспозиции разместились в выкупленном частном особняке постройки 1805 года, в котором, как было установлено, в свое время размещалась штаб-квартира 2-й Западной русской армии генерала П.И. Багратиона. В годы Великой Отечественной войны музей был разграблен, но само здание, к счастью, уцелело. После освобождения Волковыска от фашистов Г.И. Пех и другие местные краеведы приложили много сил для восстановления своего детища. Они смогли получить часть коллекции оружия, снаряжения, обмундирования русской и других европейских армий 18 – 19 веков из фондов ликвидированного к тому времени Ленинградского артиллерийского исторического музея, преобразовать свое учреждение культуры в уникальный военно-исторический музей имени П.И. Багратиона.

Сейчас музейные экспозиции находятся в двух помещениях: в новом отражена собственно вся богатая история Волковыска и региона, в старом (бывший усадебный дом, 6 залов) – события 1812 года и других наполеоновских войн. В первом зале представлены образцы холодного и огнестрельного оружия европейских армий рубежа 18 – 19 веков,

~166~

иллюстративный материал по французской империи Наполеона Бонапарта и ее взаимоотношениям с Россией. Второй зал посвящен боевому пути 2-й Западной армии и героической судьбе генерала П.И. Багратиона. Здесь представлены также портреты других известных полководцев 1812 года, документы, оружие и элементы воинского снаряжения того времени.

Картина волковысского краеведа Георгия Иосифовича Пеха (1897-1969)

Экспозиция третьего зала рассказывает о памятных ноябрьских событиях в Волковыске. Центральной ее частью являются русское полевое орудие с ядрами боекомплекта и большая красочная картина кисти Г.И. Пеха «Волковысское сражение». Здесь можно увидеть портреты некоторых участников боя, рисунки и гравюры с изображениями других героев той войны, мундиры российской армии.

Четвертый зал знакомит посетителей с событиями второго периода кампании, отступлением «Великой армии» из Москвы, операцией на Березине. Здесь представлены найденные на местах былых сражений пули, картечь и осколки ядер, образцы оружия и обмундирования наполеоновских войск. Пятый зал повествует о событиях заграничного похода русской и союзной ей армиям в 1813 – 1814 годах, взятии Парижа и отречении Наполеона. Наконец, в шестом зале демонстрируется различная военная литература и образцы батальной живописи той эпохи, памятные медали в честь побед, одержанных русской армией в войне с Наполеоном.

Самого же поля боя при Волковыске, в прямом смысле этого слова, давно уже не существует. Изменился до неузнаваемости исторический центр города, когда-то сгоревший дотла, обильно политый кровью солдат разных армий и мирных жителей. Северная, южная и восточная городские околицы, поля и перелески, где два дня с переменным успехом для противоборствовавших сторон происходили жестокие схватки пехоты и кавалерии, гремели пушки, были полностью застроены еще во второй половине 20 века.

~ 167 ~

Продолжателями дела сбережения исторической памяти вслед за Д.Г. Булгаковским, В.П. Толочко, В.А. Кадыгробовым, Г.И. Пехом стало новое поколение волковысских историков и краеведов по призванию, одним из которых является Н.И. Быховцов. «Я был бы очень рад, – говорит Николай Иванович, – увидеть свои исторические работы отдельными книгами, тем более что многие статьи после публикации в журнале «Волковыщина» значительно пополнились новыми документами и материалами. Несколько лет назад я обращался к местным предпринимателям за помощью в издании книг, но безрезультатно. Это не тот сорт людей, которые имеют духовную потребность что-то сделать для нашего наследия. На собственные же средства издать книгу не представляется возможным. Буду и впредь работать над составлением истории родного края, надеюсь, что мои труды когда-нибудь все же будет изданы и востребованы обществом».

Удивительно, но при таком обилии исторического материала событиям памятного в истории 1812 года Волковысского боя за два прошедших века не было посвящено ни одной книги или даже брошюры. Яркие военные воспоминания К. Функа, посвятившего событиям в Волковыске отдельную главу, были изданы в русском переводе маленьким тиражом лишь в 2013 году, и сделала это по своей инициативе группа энтузиастов белорусской военной истории. Большую и бескорыстную помощь в работе над переводом с немецкого и в издании самой книги мне, ее составителю, оказали три замечательных человека: гродненцы Владимир Витольдович Бржеский и Геннадий Михайлович Баламут, минчанин Анатолий Александрович Климчик. Давно изреченная истина гласит: пока у народа сохраняется историческая память, у него есть будущее. Это как с деревом – подрубишь корни, и оно засохнет. Забвение своего прошлого обедняет и даже калечит души людей. Наша история – это живой огонь, а не застывший пепел.

~168~

Приложения

Приложение № 1

Боевой состав наполеоновских и российских войск, участвовавших в Волковысском бою

(на 15.11.1812)

 

7-й (Саксонский) корпус «Великой армии»
Главнокомандующий дивизионный генерал
Ш. Ренье
Начальник штаба – полковник Ф. Грессо
Командующий артиллерией – подполковник фон Хойер
Командующий инженерами – полковник Брюллей
Главный интендант – майор фон Руссель
Главный врач – майор Рашиг
21-я пехотная дивизия
Командир – генерал-лейтенант К. фон Лекок.
Начальник штаба – майор фон Коппенфельдс
1-я бригада
Командир – генерал-майор Ф. фон Штейндель
Полк линейной пехоты Фридриха Августа (2 батальона,
рота полевой артиллерии). Командир – полковник
фон Брошевски
Полк линейной пехоты принца Клеменса (2 батальона,
рота полевой артиллерии). Командир – полковник
фон Меллентин
Гренадерский батальон  Любенау.  Командир –  майор
фон Любенау
2-я бригада

Командир – генерал-майор К. фон Ностиц

~169~

Полк линейной пехоты принца Антона (2 батальона, рота полевой артиллерии). Командир – полковник фон Руссель

1-й полк легкой пехоты (2 батальона). Командир – полковник фон Эрджи

Артиллерия дивизии

 

4-я пешая батарея и артиллерийский парк. Командир – майор фон Гроссман

 

Инженеры дивизии

Саперная рота. Командир – капитан Плотерль

 

22-я пехотная дивизия

 

Командир – генерал-лейтенант К. фон Функ Начальник штаба – подполковник И. фон Цешвиц

 

2-я бригада

Командир – генерал-майор К. Зарер фон Зар

 

2-й полк легкой пехоты (2 батальона). Командир – полковник фон Таттеборн

 

Гренадерский батальон Ангера. Командир – майор фон Ангер

 

Гренадерский батальон Шпигеля. Командир – майор фон Шпигель

 

Артиллерия дивизии

 

3-я пешая батарея и артиллерийский парк. Командир – майор Ауенмюллер

 

32-я пехотная дивизия.

 

Командир – дивизионный генерал П. Дюрютт Начальник штаба – полковник Ш. Стеенод Военный комиссар – Риво

 

1-я бригада

Командир – бригадный генерал П. Дево

 

36-й легкий полк (3 батальона). Командир – полковник П. Бом

~170~

Вюрцбургский пехотный полк (3 батальона). Командир – полковник Мозер

 

2-я бригада

Командир – полковник А. Мори

 

131-й линейный полк (3 батальона). Командир – полковник А. Мори

 

35-й легкий полк (1 батальон). Командир – полковник Ж. Дюше

 

3-я бригада

Командир – бригадный генерал А. Жарри

 

132-й линейный полк (3 батальона). Командир – полковник П. Тридула

 

133-й линейный полк (3 батальона). Командир – полковник П. де Мениль

 

Артиллерия дивизии

 

Командир – шеф батальона Костон Три артиллерийские роты

 

23-я бригада легкой кавалерии Командир – генерал-майор Г. фон Габленц

 

Уланский полк принца Клеменса (4 эскадрона). Командир – подполковник Зейшвиц

 

Легкоконный полк Поленца (4 эскадрона). Командир – подполковник фон Манн

 

Гусарский полк (4 эскадрона). Командир – подполковник фон Энгель

 

1-я конная батарея. Командир – майор фон Рот

 

Резервная артиллерия корпуса

 

1-я пешая батарея. Командир – капитан Зонтаг 2-я пешая батарея. Командир – капитан Равруа Артиллерийский парк

~171~

Всего в корпусе 29 батальонов пехоты, 12 эскадронов кавалерии, 58 орудий (ок. 23 тыс. штыков и сабель).

 

Примечание: Вюрцбургский пехотный полк был оставлен в гарнизоне Варшавы и в Волковысском бою не участвовал.

 

Кавалерия авангарда

Австрийского вспомогательного корпуса

 

Командир – генерал-майор Ф. Фрелих

 

Гусарский № 1 Кайзера полк (6 эскадронов). Командир – полковник фон Зент Гёгри

 

Гусарский № 6 Бланкенштайна полк (6 эскадронов). Командир – полковник В. фон Гиллерт

 

Всего 12 эскадронов, 1700 сабель

 

Отдельный корпус Ф.В. Остен-Сакена из состава 3-й Западной русской армии

Командующий – генерал-лейтенант Ф.В. Остен-Сакен Обер-квартирмейстер – полковник Готовский

 

Корпус П.К. Эссена

Командир – генерал-лейтенант П.К. Эссен Шлиссельбургский пехотный полк (2 батальона).

Командир – полковник И.Б. Ререн

Староингерманландский пехотный  полк  (2    батальона).

Шеф – генерал-майор Г.Г. Энгельгардт

Архангелогородский   пехотный    полк    (2      батальона). Шеф – полковник В.Н. Шеншин

Украинский   пехотный    полк    (2    батальона).      Шеф – полковник О.М. Второв

Олонецкий пехотный полк (3 батальона). Шеф – генерал- майор П.П. Турчанинов

~172~

37-й егерский полк (3 батальона). Шеф – полковник Н.И. Сутгоф

Серпуховский драгунский полк (4 эскадрона). Шеф – полковник И.С. Жевахов

Владимирский драгунский полк (3 эскадрона). Шеф – полковник И.В. Аргамаков

Тверской драгунский полк (1 эскадрон). Командир эскадрона – штабс-капитан Юрьев

Лубенский гусарский полк (8 эскадронов). Шеф – генерал-майор А.П. Мелиссино

2-й башкирский полк. Командир – майор Курбатов

1-й калмыцкий полк. Командир – подполковник Д. Тундутов

4-й Уральский казачий полк. Командир – войсковой старшина П.М. Назаров

Донской казачий Рубашкина 1-го полк. Командир – войсковой старшина А.Ф. Чикилёв

8-я батарейная артиллерийская рота. Командир – подполковник К.П. Бастиан

14-я легкая артиллерийская рота. Командир – поручик Я. Черемисов

15-я легкая артиллерийская рота. Командир – капитан К. Гебгарт

15-я конная артиллерийская рота. Командир – штабс-капитан В.М. Бушуев

Половина 1-й роты 2-го Пионерного полка. Командир – подполковник Н.П. Гебенер

Всего в корпусе: 14 батальонов, 16 эскадронов, 4 полка иррегулярной кавалерии, 4 артиллерийские роты, пионерная полурота.

 

Корпус М.Л. Булатова

Командир – генерал-майор М.Л. Булатов

~173~

Вятский пехотный полк (3 батальона). Шеф – полковник Н.В. Васильчиков

 

Выборгский пехотный полк (2 батальона). Шеф – полковник И.С. Кутузов

 

Старооскольский пехотный полк (3 батальона). Шеф – генерал-майор М.А. Шкапский

 

Охотский пехотный полк (2 батальона). Шеф – полковник С.И. Раков

 

Мингрельский пехотный полк (2 батальона). Шеф – генерал-майор Т.И. Збиевский

 

Галицкий пехотный полк (2 батальона). Шеф – генерал-майор Ф.А. Линдфорс

 

Камчатский пехотный полк (1 батальон). Командир – подполковник О.И. Езерский

 

45-й егерский полк (1 батальон). Командир батальона – подполковник И.Л. Велентий

 

29-й егерский полк (2 батальона). Шеф – полковник И.Н. Дурново

 

Переяславский драгунский полк (4  эскадрона).  Шеф – генерал-лейтенант А.П. Засс

Смоленский драгунский полк (4 эскадрона).     Шеф – генерал-майор Е.Е. Гампер

Чугуевский  уланский полк (8 эскадронов).  Шеф – генерал-майор Г.И. Лисаневич

Донской казачий Власова 2-го полк.  Командир – войсковой старшина М.А. Власов

Донской казачий Горина 1-го полк.  Командир – войсковой старшина Д.Ф. Горин

2-й калмыцкий полк. Командир – подполковник С. Тюмень

22-я батарейная артиллерийская рота. Командир – подполковник М.М. Калатинский

41-я  легкая  артиллерийская  рота.  Командир –  капитан П. Риман

~174~

Половина 1-й роты 2-го Пионерного полка

Всего в корпусе: 18 батальонов, 16 эскадронов, 3 полка иррегулярной кавалерии, 2 артиллерийские роты, пионерная полурота.

 

Дивизия И.А. Ливена

Начальник – генерал-майор И.А. Ливен

 

Ярославский пехотный полк (2 батальона). Шеф – полковник О.К. Соколовский

 

Крымский пехотный полк (3 батальона). Шеф – полковник Ф.Э. Крюссольд

 

Белостокский пехотный полк (3 батальона). Шеф – полковник А.П. Засс

 

8-й егерский полк (3 батальона). Шеф – полковник И.П. Белокопытов

 

39-й егерский полк (2 батальона). Шеф – полковник М.Ф. Ахлестышев

 

10-я батарейная артиллерийская рота. Командир – подполковник П. Вербовский

 

18-я легкая артиллерийская рота. Командир – штабс-капитан Гине

 

Всего в дивизии: 13 батальонов, 2 артиллерийские роты

 

Итого в корпусе: 45 батальонов, 32 эскадрона, 7 полков иррегулярной кавалерии, 8 артиллерийские рот, пионерная рота (27 тыс. чел., 92 орудия).

 

Примечание: Белостокский пехотный полк был оставлен для защиты г. Брест-Литовска и в Волковысском бою не участвовал.

~175~

Приложение № 2

Словарь имен

(титулы, чины и должности на 1812 год)

 

Абеле фон Лилиенберг, Франц Мария (1766 – 1861) – барон, австрийский полковник, командир 2-й бригады дивизии центра Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Александр I (1777 – 1825) – российский император. Багратион, Петр Иванович (1769 – 1812) – князь, генерал от инфантерии, главнокомандующий 2-й Западной армии. Барклай де Толли, Михаил Богданович (1757 – 1818) – генерал от инфантерии, военный министр, главнокомандующий 1-й Западной армии.

 

Бенкендорф, Александр Христофорович (1781 – 1844) – полковник, затем генерал-майор, командир «летучего» кавалерийского отряда.

 

Беннигсен, Леонтий Леонтьевич (1745 – 1826) – генерал от кавалерии, начальник Главного штаба объединенных русских армий.

 

Бернадот, Жан Батист Жюль (1763 – 1844) – князь Понтекорво, маршал Франции, наследный принц Швеции Карл-Юхан.

 

Бертье, Луи Александр (1753 – 1815) – князь Ваграмский, Невшательский и Валанженский, маршал Франции, начальник Главного штаба «Великой армии».

 

Бессьер, Жан Батист (1868 – 1813) – герцог Истрийский, маршал Франции, командующий гвардейской кавалерией в составе «Великой армии».

 

Бибиков, Петр Иванович (1776 – 1834) – надворный советник, директор госпиталей и главный кригс-комиссар 2-й Западной армии.

 

Биспинг, Адам (1784 – 1858) – полковник, шеф 20-го пехотного полка ВКЛ.

~176~

 

Богарне, Эжен Роз (1781 – 1824) – вице-король Италии, принц Венецианский, генерал-полковник конных егерей, командир 4-го (итальянского) корпуса «Великой армии».

 

Бороздин, Михаил Михайлович (1767 – 1837) – российский генерал-лейтенант, командир 8-го пехотного корпуса 2-й Западной армии.

 

Брён, Жан Антуан (1861 – 1826) – барон, французский бригадный генерал, с августа по ноябрь 1812 года комендант Гродно и глава Гродненского департамента.

 

Брониковский, Николай  (1772 – 1817) – граф, бригадный генерал, в июне-ноябре 1812 года глава Минского департамента ВКЛ.

 

Булатов, Михаил Леонтьевич (1760 – 1825) – генерал-майор, командир корпуса в составе Дунайской, затем 3-й Западной армии.

 

Булгаков, Константин Яковлевич (1783 – 1835) – русский дипломат, тайный советник, в октябре-декабре 1812 года исполнял обязанности гражданского губернатора освобожденных территорий Гродненской губернии.

 

Бутенёв, Аполлинарий Петрович (1787 – 1866) – чиновник министерства иностранных дел, с мая по сентябрь

 

1812 г.        начальник        дипломатической        канцелярии        при

Главнокомандующем 2-й Западной армии.

Бутурлин,    Пётр    Дмитриевич    (1794 –     1853) –     граф,

поручик, адъютант П.И. Багратиона.

 

Бьянки, Фридрих (1768 – 1855) – барон, фельдмаршал-

лейтенант,        командир         дивизии        центра         Австрийского

вспомогательного корпуса.

Вери,    Констан    (1778 –    1845) –     личный    камердинер Наполеона.

 

Виктор (Перрен), Клод Виктор (1764 – 1841) – герцог Беллунский, маршал Франции, командующий 9-м корпусом «Великой армии».

~177~

Вистицкий, Михаил Степанович (1768 – 1832) – генерал-майор, генерал-квартирмейстер 2-й Западной армии.

 

Витгенштейн, Петр Христианович (1768 – 1843) – генерал-лейтенант, затем генерал от кавалерии, командир 1-го отдельного пехотного корпуса русской армии.

 

Воронцов, Михаил Семенович (1782 – 1856) – граф, генерал-майор, командир 2-й сводно-гренадерской дивизии в составе 2-й Западной армии.

 

Габленц, Генрих Адольф (1764 – 1835) – саксонский генерал-майор, с июня 1812 года командир 23-й бригады легкой

 

кавалерии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».
Гагарин,  Фёдор   Фёдорович   (1786 –   1863) – князь,
поручик, адъютант генерала П.И. Багратиона.
Гебенер, Павел Николаевич (1783 – 1847) –

 

подполковник, командир пионерной полуроты в пехотном корпусе П.К. Эссена 3-й Западной армии.

 

Груши, Эммануэль (1766 – 1847) – граф, дивизионный генерал, командир 3-го корпуса резервной кавалерии «Великой армии».

 

Гувьон Сен-Сир,      Лоран       (1764 –       1830) –       граф,

дивизионный генерал, затем маршал Франции, командующий 6-м (баварским) корпусом «Великой армии».

 

Даву, Луи Николя (1770 – 1823) – герцог Ауэрштедтский, князь Экмюльский, маршал Франции, командующий 1-м корпусом «Великой армии».

 

Давыдов, Денис Васильевич (1784 – 1839) – подполковник, командир отдельного армейского кавалерийского отряда, действовавшего в тылу «Великой армии».

 

Дево, Пьер (1762 – 1819) – бригадный генерал, командир 1-й бригады 32-й пехотной дивизии «Великой армии».

 

Дембровский, Дмитрий Петрович (1783 – 1847) – коллежский советник, главный провиантмейстер 2-й Западной армии.

~178~

Домбровский, Ян Генрик (1755 – 1818) – дивизионный генерал, командир 17-й пехотной дивизии 5-го (польского) корпуса «Великой армии».

 

Домениль, Пьер (1777 – 1832) – барон, бригадный генерал, комендант Венсеннского замка под Парижем.

 

Дохтуров, Дмитрий Сергеевич (1759 – 1816) – генерал от инфантерии, командир 6-го пехотного корпуса 1-й Западной армии.

 

Дюронель, Антуан Анри (1771 – 1849) – граф, дивизионный генерал, командир 6-й бригады гвардейской кавалерии «Великой армии».

 

Дюрютт, Пьер Франсуа Жозеф (1767 – 1827) – дивизионный генерал, командир 32-й пехотной дивизии, входившей с ноября 1812 года в состав 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Ермолов, Михаил Александрович (1794 – 1853) – прапорщик Свиты Е.И.В. по квартирмейстерской части, адъютант П.И. Багратиона.

 

Жарри, Антуан Гедеон (1764 – 1819) – бригадный генерал, командир 3-й бригады 32-й пехотной дивизии «Великой армии».

 

Жером Бонапарт (1784 – 1860) – младший брат Наполеона, король Вестфальский, дивизионный генерал, командующий 8-м (вестфальским) корпусом, в начале русского похода командовал правым крылом «Великой армии».

 

Жюно, Жан Андрош (1771 – 1813) – герцог д’Абрантес, дивизионный генерал, сменил Жерома Бонапарта на посту командующего 8-м (вестфальским) корпусом «Великой армии».

 

Зарер фон Зар, Карл Отто Людвиг (1761 – 1823) – генерал-майор, командир 2-й бригады 22-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Запольский, Андрей Васильевич (1768 – 1813) – генерал-майор, заместитель командира 2-го резервного корпуса русской армии.

~179~

Иловайский, Николай Васильевич (1769 – 1828) – генерал-майор, командир «летучего» казачьего отряда в составе 2-й западной армии.

 

Клаузевиц, Карл Готфрид фон (1780 – 1831) – подполковник, квартирмейстер 1-го резервного корпуса русской армии.

 

Клапаред, Мишель Мари (1770 – 1842) – граф, дивизионный генерал, командир Легиона Вислы в составе «Великой армии».

 

Кленгель, Генрих Магнус фон (1761 – 1814) – генерал-майор, командир 1-й бригады 22-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Коленкур,  Арман  Луи  (1773 –  1823) –  маркиз,  герцог

 

Виченский, дивизионный генерал, обер-шталмейтер императорского двора.

 

Конопка, Ян (1775 – 1815) – барон, бригадный генерал, командир 3-го полка шеволежеров-улан императорской гвардии Наполеона.

 

Красинский, Винцент Корвин (1782 – 1858) – граф, бригадный генерал, командир 1-го полка шеволежеров-улан императорской гвардии Наполеона.

 

Кутузов, Михаил Илларионович (1747 – 1813) – светлейший князь, генерал-фельдмаршал, главнокомандующий российскими армиями.

 

Лангенау, Фридрих Густав (1782 – 1840) – барон, генерал-майор, начальник штаба 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Ланской, Василий Сергеевич (1753 – 1831) – действительный тайный советник, Гродненский гражданский губернатор.

 

Ланской, Дмитрий Сергеевич (1767 – 1834) – тайный советник, генерал-интендант 2-й Западной армии.

~180~

Латур-Мобур, Мари Никола (1768 – 1850) – дивизионный генерал, командир 4-го корпуса резервной кавалерии «Великой армии».

 

Левенштерн, Карл Фёдорович (1771 – 1840) – генерал-майор, начальник артиллерии 2-й Западной армии.

 

Лекок, Карл Христиан фон (1767 – 1830) – генерал-лейтенант, командир 21-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Лефевр, Франсуа Жозеф (1755 – 1820) – герцог Данцигский, маршал Франции, командующий пехотой Старой императорской гвардии.

 

Ливен, Иван Андреевич (1775 – 1848) – граф, генерал-майор, командир 10-й пехотной дивизии 3-й западной армии.

 

Лорж, Жан Гийом (1767 – 1826) – барон, дивизионный генерал, командир 7-й дивизии тяжелой кавалерии «Великой армии».

 

Маевский, Сергей Иванович (1779 – 1848) – надворный советник, генерал-аудитор 2-й Западной армии.

 

Макдональд, Этьен Александр (1765 – 1840) – герцог Тарентский, маршал Франции, командующий 10-м корпусом «Великой армии».

 

Маре,    Юг   Бернар     (1763 –     1839) –     герцог   Бассано, французский дипломат, министр иностранных дел, контролировал администрацию ВКЛ и координировал взаимодействие союзников Наполеона.

 

Марин, Сергей Никифорович (1776 – 1813) – полковник, флигель-адъютант, дежурный генерал 2-й Западной армии.

 

Мелиссино, Алексей Петрович (1766 – 1813) – генерал-майор, командир 26-й кавалерийской бригады 3-й Западной армии.

 

Меншиков, Николай Сергеевич (1790 – 1863) – светлейший князь, штабс-ротмистр, адъютант генерала П.И. Багратиона.

~181~

 

Милорадович, Михаил Андреевич (1771 – 1825) – генерал от инфантерии, в кампании 1812 года командовал арьергардом, затем авангардом объединенных 1-й и 2-й Западных армий.

 

Митаревский, Николай Евстафьевич (1790 – 1862) – подпоручик 12-й легкой роты 7-й артиллерийской бригады 6-го пехотного корпуса 1-й Западной армии.

 

Мор, Иоганн Фридрих (1765 – 1847) – барон, генерал-майор, командир бригады в составе Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Мори, Анри (1763 – 1813) – полковник, командир 2-й бригады 32-й пехотной дивизии «Великой армии».

 

Мортье, Адольф Жозеф (1768 – 1835) – герцог Тревизский, маршал Франции, командующий пехотой Молодой императорской гвардии.

 

Муханов, Павел Иванович (1791 – 1812) – поручик Лейб-гвардии Егерского полка, адъютант П.И. Багратиона.

 

Мюрат, Иоахим (1767 – 1815) – король Неаполитанский, маршал Франции, командующий резервной кавалерией «Великой армии».

 

Наполеон I (1769 – 1821) – император французов, король Италии, протектор Рейнского союза, медиатор Швейцарии, главнокомандующий «Великой армии».

 

Ностиц, Карл Фридрих Эрнст (1767 – 1838) – генерал-майор, командир 2-й бригады 21-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Ожаровский, Адам Петрович (1776 – 1855) – граф, генерал-майор, командир отдельного армейского отряда, действовавшего в тылу «Великой армии».

 

Ожеро, Шарль Франсуа (1757 – 1816) – герцог Кастильоне, маршал Франции, командующий 11-м (резервным) корпусом «Великой армии».

~182~

 

Оржанский, Фёдор Михайлович (1770 –?) – майор Ладожского пехотного полка, комендант Главной квартиры Багратиона.

 

Остен-Сакен, Фабиан Вильгельмович фон (1752 – 1837) – генерал-лейтенант, командующий отдельным корпусом в составе 3-й Западной армии.

 

Перовский, Лев Алексеевич (1792 – 1856) – прапорщик, адъютант П.И. Багратиона.

 

Платов, Матвей Иванович (1753 – 1818) – генерал от кавалерии, атаман Войска Донского, командир «летучего» казачьего корпуса.

 

Понятовский, Иосиф Антоний (1763 – 1813) – князь, дивизионный генерал, командующий 5-м (польским) корпусом «Великой армии».

 

Пфлахер, Франц (1745 – 1815) – генерал-майор, командир пехотной бригады Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Радожицкий, Илья Тимофеевич (1788 – 1861) – поручик 3-й легкой роты 11-й артиллерийской бригады 1-й Западной армии.

 

Раевский, Николай Николаевич (1771 – 1829) – генерал-лейтенант, командир 26-й пехотной дивизии 2-й Западной армии.

 

Раецкий, Константин (1773 – 1844) – полковник, шеф 18-го уланского полка ВКЛ.

 

Раза, Рустам (1780 – 1850) – мамелюк, оруженосец Наполеона.

 

Ренье, Шарль Луи (1771 – 1814) – граф, дивизионный генерал, с марта 1812 года командующий 7-м (саксонским) корпусом «Великой армии».

 

Роге, Франсуа (1770 – 1846) – дивизионный генерал, командир 2-й дивизии Молодой императорской гвардии.

~183~

 

Рожнецкий, Александр (1774 – 1849) – дивизионный генерал, командир 4-й легкой кавалерийской дивизии 4-го резервного кавалерийского корпуса «Великой армии».

 

Сен-При, Эммануил Францевич (1776 – 1814) – граф, генерал-лейтенант, начальник штаба 2-й Западной армии.

 

Сиверс, Карл Карлович (1772 – 1856) – граф, генерал-майор, командир 4-го кавалерийского корпуса 2-й западной армии.

 

Сорбье, Жан Бартелемо (1762 – 1827) – граф, дивизионный генерал, командующий резервной артиллерией императорской гвардии.

 

Старынкевич, Николай Александрович (1784 – 1857) – губернский секретарь, начальник канцелярии штаба генерала П.И. Багратиона.

 

Сюше, Луи Габриель (1770 – 1826) – герцог Альбуферский, маршал Франции, командующий Арагонской армией в Испании.

 

Тормасов, Александр Петрович (1752 – 1819) – генерал от кавалерии, в первой половине кампании 1812 года командовал русской 3-й Обсервационной (Западной) армией.

 

Траутенберг, Леопольд (1762 – 1814) – барон, фельдмаршал-лейтенант, командир дивизии правого фланга в Австрийском вспомогательном корпусе.

 

Удино, Никола Шарль (1767 – 1847) – герцог Реджио, маршал Франции, командующий 2-м корпусом «Великой армии».

 

Ферстер, Егор Христианович (1756 – 1826) – инженер-генерал-майор, начальник инженеров 2-й Западной армии.

 

Фрелих, Франц (1771 – 1813) – генерал-майор, командир 2-й бригады кавалерийской дивизии Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Фридрих Август I (1750 – 1827) – король Саксонии.

~184~

 

Функ, Карл Фердинанд (1761 – 1828) – генерал-лейтенант, командир 22-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Хаммерштейн, Ганс Георг (1771 – 1841) – граф, бригадный генерал, командир 24-й бригады легкой кавалерии 8-го (вестфальского) корпуса «Великой армии».

 

Цехмейстер фон Райнау, Теофил Иозеф (1765 – 1819) – барон, генерал-майор, командир 1-й бригады кавалерийской дивизии Австрийского вспомогательного корпуса.

 

Чаплиц, Ефим Игнатьевич (1768 – 1825) – генерал-майор, затем генерал-лейтенант, командир кавалерийского корпуса 3-й западной армии.

 

Чернышев, Александр Иванович (1785 – 1857) – полковник, командир отдельного кавалерийского отряда, действовавшего в тылу «Великой армии».

 

Чичагов, Павел Васильевич (1767 – 1849) – адмирал, с сентября 1812 года главнокомандующий 3-й Западной армией.

 

Шварценберг, Карл Филипп (1771 – 1820) – князь, генерал от кавалерии, затем фельдмаршал, командующий Австрийским вспомогательным корпусом.

 

Штейндель, Фридрих Готлиб (1754 – 1824) – генерал-майор, командир 1-й бригады 21-й пехотной дивизии 7-го (саксонского) корпуса «Великой армии».

 

Эбле, Жан Батист (1758 – 1812) – граф, дивизионный генерал, начальник мостовых экипажей «Великой армии».

 

Энгельгардт, Григорий Григорьевич (1759 – 1833) – генерал-майор, шеф Староингерманландского пехотного полка.

 

Эссен, Петр Кириллович (1772 – 1844) – генерал-лейтенант, командир дивизии, затем корпуса в составе 3-й Западной армии.

 

Эртель, Фёдор Фёдорович (1767 – 1825) – генерал-лейтенант, командир 2-го резервного корпуса русской армии.

 

Приложение № 3

~185~

 

Словарь терминов

 

Авангард  –  (фр.  «передняя  стража»),  передовая  часть войск.

 

Аванпост – (от фр. «передовой пост»), передовой пост боевого охранения главных сил.

 

Адъютант – (от лат. «помощник»), офицер при военачальнике, штабе или войсковой части для поручений и ведения делопроизводства.

 

Арьергард – (фр. «тыловая стража»), замыкающая часть войск.

 

Батальон – основное тактическое подразделение в пехоте.

 

Батарея – (от фр. «бить»), артиллерийское подразделение.

 

Бивак – расположение войск для отдыха на местности, под открытым небом.

 

Бригада – армейское тактическое соединение из нескольких полков или артиллерийских рот.

 

Верста – русская мера длинны, 500 саженей, 1.0668 километра, 0.6629 сухопутной мили.

 

Вольтижер – (от фр. «порхать») солдат, выполняющий задачу застрельщика.

 

Главная квартира – штаб и конвой императора, главнокомандующего.

 

Гренадер – солдат тяжелой пехоты.

 

Дезертир – военнослужащий, самовольно покинувший свое подразделение.

 

Дефиле – (фр. «ущелье, теснина»), узкий проход между природными препятствиями (горы, леса и др.).

 

Канонир – (нем. «ар тиллерист»), рядовой артиллерии. Карабинер – солдат элитной роты полка французской легкой пехоты.

~186~

 

Каре – (фр. «квадрат»), боевой порядок пехоты в виде четырехугольника.

 

Квартирьер – военнослужащий, отвечавший за разбивку лагеря в походе, прием, распределение фуража и провианта.

 

Коммуникация – путь сообщения армии, и ее частей. Лье – старинная французская единица измерения расстояния (сухопутное лье равно 4 445 м).

 

Магазин – здание или помещение для складирования и хранения продовольствия, фуража и других припасов.

 

Мародер – солдат, самовольно покинувший часть, грабящий убитых, раненых, а также мирных жителей.

 

Обсервационный – сторожевой, наблюдательный. Партизан – (фр. «сторонник, приверженец»), солдат специального подразделения или член вооруженного отряда обывателей, нападавших на коммуникации, тыловые части и небольшие подразделения врага.

 

Пикет – пост сторожевого охранения.

 

Приборный металл – золото, серебро, медь, бронза; из них изготавливались некоторые металлические элементы военной униформы.

 

Приборный цвет – отличительный цвет деталей военной униформы присвоенный каждому полку.

 

Разъезд – конный отряд, патруль для разведки. Рекогносцировка – разведка, личный осмотр позиций противника.

 

Тет-де-пон – (фр. «укрепление у моста»), укрепление для защиты мостовой переправы.

 

Фуражировка – сбор продовольствия и фуража (сена, соломы) по ходу движения или в районе расположения части.

 

Шеволежер – солдат регулярной легкой кавалерии, вооруженный пикой.

 

Эскадрон – основное тактическое подразделение в кавалерии.

~187~

 

Источники и литература НИАБ в г. Гродно: фонд 1, опись 19, дело 1141.

 

«1812 год в воспоминаниях современников» (М., 1995).

 

«Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 года, собранные и изданные по поручению его Императорского Высочества великого князя Михаила Александровича», т. 3 (Спб., 1912).

 

Анисимов Е.В. «Генерал Багратион: жизнь и война» (М., 2009).

 

«Атлас гісторыі Беларусі» (Мінск, 2006).

 

Ахлестышев Д.П. «Двенадцатый год. Исторические документы собственной канцелярии главнокомандующего 3-ю Западною армиею ген. от кавалерии А.П. Тормасова». (С-Петербург, 1912 г.)

 

Бобровский П. “Материалы для географии и статистики

России,        собранные        офицерами         Генерального         штаба.

Гродненская губерния” (Спб., 1863).

 

Богданович М.И. “История Отечественной войны 1812 г. по достоверным источникам”, т. 3 (Спб., 1860).

 

Бурский И.Д. “История 8-го гусарского Лубенского полка. 1807 – 1907” (Одесса, 1912).

 

«Война 1812 года: Военное искусство, военно-экономическое противоборство, гуманитарные аспекты». Материалы международной военно-исторической конференции. (Мн. – Борисов, 2008).

 

Годунов В.И., Королев А.Н. «История 3-го Уланского Смоленского Императора Александра III-го полка. 1708 – 1908» (Либава, 1908).

 

Донских С.В. «Штрафные батальоны Наполеона в войне 1812 года» («Война 1812 года: события, судьбы, память». Материалы международной научно-практической конференции. Витебск, 2012).

 

Дударь Ю.П. «В тени императорского орла» (М., 2012).

~188~

 

Иностранцев М. «Операции 2-й Западной армии князя Багратиона от начала войны до Смоленска» (С-Петербург, 1914).

 

Лахтионов С.В. «История 147-го пехотного Самарского полка. 1798 – 1898» (Спб., 1899).

 

Лукашэвіч А.М. “Беларусь напярэдадні і ў час вайны 1812 г.” (Мн., 2004).

 

Мартынов А.И. «Краткая история 46-го драгунского Переяславского императора Александра III полка. 1798 – 1898» (Спб., 1899).

 

Митаревский Н.Е. «Воспоминания о войне 1812 года» (М., 1871).

 

Несцярчук Л.М. «Беларусь у вайне 1812 года. Паміж Напалеонам і Аляксандрам» (Брэст, 2012).

 

Николаев Е.П. «История 50-го пехотного Белостокского Его Высочества Герцога Саксен Альтенбургского полка. 1807 – 1907» (Спб., 1907).

 

Оливер М., Патридж Р. “Армия Наполеона” (М., 2005). Орловский Е.Ф. «Гродненская губерния в 1812 году» (Гродно, 1912).

 

«Отечественная война 1812 г. в воспоминаниях современников» (М., 2008).

 

«Отечественная война 1812 года и освободительный поход русской армии 18131814 годов». Энциклопедия. 1, 2, 3 тома (М., 2012).

 

«Памяць. Ваўкавыскі раён» (Мн., 2004).

Радожицкий   И.Т.    «Походные   записки  артиллериста» (М., 1835).

Соколов О.В. “Армия Наполеона”. (Спб., 1999).

 

«Сборник Императорского Русского исторического общества». Т. 128. (Спб., 1909).

 

Тарас А.Е. «1812 год. Трагедия Беларуси» (Мн., 2012). Хлебников В.Н. «История 32-го драгунского Чугуевского Ея Величества полка. 1613 – 1893» (Спб., 1893).

~189~

 

Швед В.В., Данскіх С.У. «Заходні рэгіён Беларусі ў часы наполеонаўскіх войнаў» (Гродна, 2006).

 

Шиканов В.Н. «Генералы Наполеона. Биографический словарь» (М., 2004).

 

Fabry G. “Campagne de 1812” (Paris, 1912).

 

Funck K. “Erinnerungen aus dem Feldzuge des sаchsischen Corps, unter dem General Grafen Reynier im Jahre 1812» (Dresden, 1829).

Iwaszkiewiez J. “Litwa w roku1812” (Krakow i Warszawa, 1912).

 

Karpyza W. «Rok 1812» («Ziemia Wołkowyska», t. V, Lаbork, 2012).

 

Kukiel M. “Wojna 1812 roku”, t. 1, 2 (Krakow, 1937). Rawkins W. “The Army of Saxony 1805 – 14” (HMR Group, 1979).

~190~

Оглавление

 

Предисловие

Глава 1. 16 ноября 1812 года

Глава 2. Городок на речке Волковыя

Глава 3. Главная квартира Багратиона

Глава 4. Тревожная неделя в июне

Глава 5. Несбывшиеся надежды

Глава 6. Саксонский корпус «Великой армии»

Глава 7. Штрафники Наполеона

Глава 8. Русский корпус генерала Остен-Сакена

Глава 9. Дороги сошлись у Волковыска

Глава 10. День первый. Сквозь метель

Глава 11. День второй. Город в огне

Глава 12. Горчица после обеда

Глава 13. Ветер времени

Глава 14. Память

Приложения:

1. Боевой состав наполеоновских и российских войск, участвовавших в Волковысском бою

2. Словарь имен

3. Словарь терминов Источники и литература

Опубликовано 08.07.2023  11:06

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

~191~

Опубликовано 08.07.2023

В.Лякин. КРОВАВАЯ МЕТЕЛЬ НАД ВОЛКОВЫСКОМ (I)

Историко-документальный очерк

Лякин В.А.

Л97         Кровавая метель над Волковысском /

В.А. Лякин. – Минск : Р.М. Цимберов, 2018, – 216, [2] с. ;

[8] л., цв. вкл.

ISBN 978-985-90473-3-6

 

Со страниц этой книги читатель узнает о малоизвестном, но важном событии войны 1812 года – двухдневном бое 15 и 16 ноября между российскими и наполеоновскими войсками за белорусский городок Волковыск. Сковав боем саксонский, а затем и австрийский корпуса «Великой армии», русский корпус генерала Ф.В. Остен-Сакена в итоге отступил, но выиграл время, что позволило главным силам 3-й Западной армии выйти к реке Березине навстречу отступавшим из Москвы войскам Наполеона.

Для всех, кто интересуется историей Отечества.

ISBN 978-985-90473-3-6

~ 2 ~

Предисловие

Уважаемый читатель! Перед тобой новая книга белорусского писателя и краеведа Владимира Александровича Лякина. Думаю, она будет интересна тем, кто увлекается Наполеоновской эпохой и событиями, происходившими тогда на землях сегодняшней Беларуси.

Я помню, как взял в руки его первую книгу, посвященную этой теме – «Мозырь в 1812 году». Она была в несколько сот страниц, и я подумал, что чтение будет делом трудным: ну что интересного могло происходить в маленьком городишке, находившемся «на задворках» основных событий военного лихолетья. Однако я ошибался; книга была написана удивительно живым языком и содержала в себе описание множества фактов и событий, о которых я и понятия не имел. С тех пор автор постоянно возвращался к событиям, происходившим на нашей земле в начале 19 века. Кроме уже упомянутой «Мозырь в 1812 году» им были написаны и изданы: «Восемнадцатый пехотный полк ВКЛ», «1812 год. Ратные поля Беларуси», «Реквием Минской бригаде», «Гроза двенадцатого года над Полесьем», «Белорусские дороги Наполеона Бонапарта», «Конные бои при Мире и Романово», «Оборона Бобруйской крепости», «Ліцвіны ў гвардыі Напалеона». Сегодня, без всякого сомнения, автор является одним из самых осведомленных людей по военным действиям на территории нашей Родины в 1812 году.

Скажу об отличительных особенностях творчества В.А. Лякина, краеведа по призванию, и краеведа талантливого. Прежде всего, он избежал соблазна писать о том, что уже многократно описано. Его книги содержат множество интересных подробностей о событиях, малоизвестных широкому кругу читателей. Да и специалисты частенько обходили их стороной, а если писали, то в двух словах, и были далеко не всегда точны в своих репликах. Между тем обстановка на северном и южном флангах той военной кампании очень часто самым непосредственным образом влияла на весь ход боевых действий. Немаловажно и то, что погружая нас в, казалось бы, незначительные подробности, автор позволяет еще раз увидеть, осознать, что любая война – это прежде всего неслыханное бедствие для такой небольшой страны, как наша.

~ 3 ~

Представляемая на суд читателя книга рассказывает о событиях, происходивших летом и осенью 1812 года в Гродненском департаменте воссозданного императором Наполеоном Великого Княжества Литовского. Их кульминацией стал двухдневный бой 15 и 16 ноября между российскими и наполеоновскими войсками за стоявший на важной транспортной коммуникации городок Волковыск. Русский корпус генерала Ф.В. Остен-Сакена внезапной ночной атакой занял его, однако удержать не смог, был вынужден отступить. Но, сковав боем вначале Саксонский, а затем и Австрийский корпуса Великой Армии, он выиграл время, что позволило главным силам 3-й Западной армии выйти на рубеж реки Березины и тем самым вынудить Великую Армию с боями прокладывать себе дорогу к отступлению. Таким образом, развиваясь достаточно далеко от главного театра войны, эти боевые действия на западе Беларуси оказали весьма существенное влияние на ход заключительной фазы всей кампании 1812 года.

Автор старается (хотя это у него не всегда получается) держаться в стороне от дискуссий, какой была эта война для предков нынешних белорусов – первой “Великой Отечественной”, “освободительной” или “гражданской”. Оставляя эти оценки за научным сообществом профессиональных историков, он, следуя шаг за шагом рядом с участниками и свидетелями тех давних событий, изучая строка за строкой архивные документы и военные мемуары, восстанавливает, как представляется, полную и объективную картину происходящего. Из небытия возвращаются похороненные под глыбами времени и вытравленные менявшими друг друга политическими режимами из сознания белорусов имена и славные дела их далеких предков.

В приложениях помещен подробный перечень всех участвовавших в бою 15-16 ноября 1812 года корпусов, дивизий, бригад и полков с фамилиями их командиров, представляющий особый интерес для краеведов и военных историков.

 

Владимир Бржеский

 

~ 4 ~

Глава 1

16 ноября 1812 года

Низкие снежные тучи, проплывая по свинцовому небу, казалось, задевали крытый железом купол храма Преображения Господня и крыши деревянных домов небольшого, в полтора десятка улиц, лежавшего при почтовом тракте уездного городка Красный Смоленской губернии. В эту войну он уже дважды серьезно пострадал от боевых действий. 14-го августа 1812 года (2-го по старому стилю) во второй половине дня у города, занятого четырьмя батальонами русских егерей с двумя пушками, появилась многочисленная французская кавалерия дивизионного генерала Э. Груши. Русские защищались упорно, дважды переходили в контратаки, но когда на помощь кавалеристам подоспел 24-й полк легкой пехоты, были сломлены численным превосходством противника и отошли к Смоленску. Они вернулись три месяца спустя, преследуя отступающую из Москвы «Великую армию», иной раз даже заступая ей дорогу. На рассвете 14(2) ноября, когда Наполеон с гвардией покидал Смоленск, в Красный ворвался совершавший рейд по вражеским тылам сильный отряд (егерский, гусарский, драгунский и 4 казачьих полка) генерал-майора А.П. Ожаровского. Небольшой французский гарнизон был застигнут врасплох и полег на месте. Но после полудня с востока на Смоленском тракте показались колонны «Легиона Вислы» дивизионного генерала М.М. Клапареда. Командир русского отряда пытался было удержать этот важный коммуникационный пункт, но его «партизаны», не устояв против мощной атаки закаленных в испанской войне ветеранов, были выбиты из города, рассеяны и смогли лишь на следующий день собраться в селе Кутьково, четырьмя верстами южнее. На этом неприятности для них не закончились. В ночь на 16-е мирно спящих по хатам «партизан» (боевого охранения не было), атаковала 2-я дивизия Молодой гвардии генерала

~ 5 ~

Ф. Роге. Разгром был полный, спасались кто как мог, дорога французам на Оршу была расчищена.

Вечером 15-го, перед наступлением темноты, в Красный прибыл император Наполеон со своей гвардией, корпусами И. Понятовского и А. Жюно. Высланный вперед комиссар-распорядитель Главной императорской квартиры Жуанвиль подобрал для размещения ставки Наполеона просторный, в несколько комнат, крытый гонтом купеческий дом на улице Сорокинской рядом с городской площадью. Он уцелел от огня, сохранились двери и даже стекла за ставнями на больших окнах, но внутри был основательно разграблен. Комнаты быстро очистили от грязи и хлама, затопили обложенные голландскими изразцами печи. На кухню, где уже хлопотал повар с помощниками, доставили из обозных фур императорский обеденный сервиз и продукты, включая дюжину бутылок шамбертена. Под присмотром императорского камердинера Констана гвардейцы из охраны постелили на пол в спальне ковры из тех же фур, установили раскладную походную кровать, рядом поместили дорожный несессер с туалетными принадлежностями монарха. В столовую (она же и рабочий кабинет) принесли из других мест два больших деревянных стола и несколько длинных скамей, накрыли их зеленым сукном. Один стол был обеденным, на другом разложили большую, постоянно корректируемую карту военных действий. Вдоль стен разместили походную библиотеку, рулоны других планов и карт, портфели с документами.

В течение ночи переполненный войсками городок наводняли все новые и новые толпы отставших от своих полков, деморализованных и бросивших оружие солдат вперемешку со следующими за армией гражданскими лицами. Дорога, которой они пришли, являла собой поистине адское зрелище. Где-то гуще, особенно в узостях, у переправ через речушки и ручьи, а где пореже, она была усеяна закоченевшими трупами людей и обглоданными конскими костяками, частями разбитых повозок,

~ 6 ~

содержимым выпотрошенных и брошенных тут же сундуков и чемоданов. В огне разложенных на обочинах костров отсвечивало серебро салонных канделябров, старинная бронза, золотое шитье церковной утвари. В грязи, припорошенные снегом, валялись и другие ценные, но уже никому не нужные вещи из московской добычи. Тут и там виднелись брошенные ружья, тесаки, кирасы и кивера, даже зарядные ящики с ядрами и картечью. Мучительный для оголодавших и обносившихся солдат мороз под минус 20 градусов в этот день ослаб, пришла оттепель, над землей клубился туман.

Наступивший понедельник 16 ноября принес ослабленной громадными потерями «Великой армии» новые испытания. Главные силы (ок. 60 тысяч штыков и сабель) преследующей ее русской армии были уже здесь, штаб-квартира генерал-фельдмаршала М.И. Кутузова находилась в деревне Шилово, в пяти верстах от Красного. Но тот вел себя осторожно, и, не желая рисковать в решительном сражении, послал свой авангард (два кавалерийских и два пехотных корпуса) «оседлать» Смоленский тракт в теснине у села Микулино. Командовавший им генерал от инфантерии М.А. Милорадович имел задачу отрезать путь отступления тянущимся из Смоленска на некотором расстоянии один от одного 4-му, 1-му и 3-му корпусам «Великой армии», окружить их, пленить или уничтожить.

Первыми, в этот же день, около трех часов пополудни, в устроенную русскими ловушку угодили войска Итальянского вице-короля Е. Богарне. Отчаянная попытка прорыва вдоль тракта на Красное была неудачной. Зная о своем подавляющем численном превосходстве, М.А. Милорадович послал к Е. Богарне парламентера с предложением о сдаче, но оно было отвергнуто. Потеряв в ожесточенных схватках 2,2 тысячи человек (почти половину бывших в строю) и все 17 остававшихся у них орудий, итальянцы все же смогли под покровом наступившей темноты пробраться окольными

~ 7 ~

дорогами к своим. Спасти остатки 4-го корпуса помогла и вовремя ударившая в тыл русским подмога – посланный Наполеоном сборный отряд гвардейской пехоты с двумя орудиями под командованием А. Дюронеля.

Поздно вечером император пригласил к себе на ужин только что прибывшего в штаб-квартиру вице-короля Евгения, маршалов Л. Бертье, Ж. Мортье, Ж. Лефевра, Ж. Бессьера и отличившегося при спасении Итальянского корпуса дивизионного генерала А. Дюронеля. За столом прислуживали оруженосцы Наполеона мамелюки Рустам и Али. Обычно уделявший приему пищи не более четверти часа император на этот раз управился еще быстрее и сразу перешел к обсуждению насущных дел:

– Господа, я с сожалением вижу продолжающуюся и даже усиливающуюся дезорганизацию армии. Остается надеяться, что соединение с корпусами, которые ждут нас в Литве, быстро восстановит общий порядок. Эти свежие, хорошо организованные войска возьмут на себя арьергардную службу и будут отстаивать наши позиции, а мы тем временем реорганизуем и пополним ваши корпуса. На подходе, уже проследовала Варшаву, новосформированная дивизия Дюрютта. Она, а также полки Литовского княжества, что сформировало правительство в Вильно, усилят корпуса Рейнье и Шварценберга, и те загонят, наконец, в татарские степи Чичагова, этого сухопутного русского адмирала. Корпус герцога Беллунского, который я послал из Минской провинции на помощь нашим 2-у и 6-у армейским корпусам, со дня на день возьмет обратно Витебск и отбросит Витгенштейна за Двину. Мы станем на зимние квартиры за Днепром. В Минске, как докладывает губернатор Брониковский, все склады, включая четыре обращенных под них больших монастыря, наполнены собранным в Литве продовольствием и фуражом, его хватит армии на всю зиму. Там мы будем находить помощь и подкрепления на каждом шагу, в то время как Кутузов будет

~ 8 ~

ослаблять свои силы переходами, и будет отдаляться от своих резервов. Он остается в стране, которую мы истощили. У нас есть минские склады, а русские будут умирать от голода…

Встав из-за стола и молча пройдясь по комнате, Наполеон обратился к дивизионному генералу И. Понятовскому:

– Князь, очень похвально, что ваши храбрые поляки единственные во всей армии полностью сохранили в этом нелегком походе свою артиллерию, все 74 орудия.

– Да, сир, 54 полевые и 20 полковых пушек, ядер и картечи тоже вполне достаточно.

– Распорядитесь, генерал, немедля передать из этого числа 30 орудий с боезапасом итальянским полкам вице-короля. Как известно, в сегодняшнем бою их последние пушки стали добычей казаков… Завтра, без сомнения, всем будет очень нелегко. Как показали пленные, и это подтвердили отправленные в разведку разъезды шеволежеров графа Красинского, знающие язык этой страны, вся русская армия лишь в полутора лье от нас. Мы задержимся здесь, чтобы дождаться из Смоленска арьергард – корпуса герцога Эльхингенского и князя Экмюльского. Под «орлами» в каждом едва ли осталось бойцов на одну-две полноценные дивизии. Без нашей помощи они будут отрезаны и погибнут, этого допустить нельзя.

Наступило тревожное молчание, все не сводили глаз с императора. И тот вновь заговорил – быстро, решительно, твердо:

– С рассветом мы атакуем главные силы Кутузова, что сосредоточены против нас, а затем, когда колонна 1-го корпуса будет на подходе, нанесем вспомогательный удар в тыл тем русским, что блокировали Смоленскую дорогу. Полагаю, что с началом сражения Кутузов отзовет с нее, или хотя бы ослабит, свой заслон, что позволит нашим войска соединиться… Прошу всех к карте, господа!

~ 9 ~

Подождав, пока маршалы и генералы переместятся за другой стол с разрисованной, утыканной цветными флажками оперативной картой, Наполеон продолжил:

– Основные силы русских, четыре пехотных корпуса с сильной артиллерией, стоят на позициях юго-восточнее от нас, как видите, очень близко, у селений Шилово и Уварово. Примерно столько же, частью пехоты, частью кавалерии, Главнокомандующий русских оставил на главной дороге вот здесь, северо-восточнее и подальше, у селений Микулино и Мерлино, чтобы блокировать наш следующий из Смоленска арьергард. Предполагаю, что враг намерен утром одновременно атаковать нас и подходящий по главной дороге 1-й корпус, но мы ударим первыми. Довольно я побыл императором, пришло время вновь стать генералом: на рассвете лично поведу свою Молодую гвардию прямо на Кутузова. В авангарде будут молодцы генерала Роге, что на славу побили этого царского поляка Ожаровского. Во второй линии – Старая гвардия и 30 орудий резервной артиллерии графа Сорбье. В нужное время вы, князь Понятовский, со всеми поляками, а также вестфальцами герцога д’Абрантес продвинетесь по главной дороге до Микулина, атакуете русских с тыла и поможете пробиться нашему арьергарду. Ваш корпус, сын мой вице-король, будет в резерве. Господа, я готов выслушать ваши соображения по диспозиции.

Начальник Главного штаба Л. Бертье и вслед за ним другие участники совещания одобрили предложенный план, но все решительно воспротивились личному присутствию Наполеона на линии огня. Командующий Молодой гвардии, недавний комендант Москвы маршал Ж. Мортье в отчаянии даже заявил, что пойдет, в таком случае, с ружьем в рядах своих тиральеров и готов погибнуть, прикрыв собой императора.

Мимолетная улыбка осветила несколько похудевшее, но по-прежнему привлекательное, матово-бледное лицо Наполеона:

~ 10 ~

– Помню, при осаде Акры к моим ногам упала брошенная из крепости бомба. Два солдата, стоявшие рядом, схватили меня, один спереди, другой сзади, защитив своими телами. Бомба разорвалась и обдала нас пылью. Мы все трое упали в образовавшуюся большую воронку; один из солдат был ранен. Я произвел обоих в офицеры. Один из них погиб потом в Испании, второй, Домениль, лишился ноги при Ваграме. Я дал этому сыну крестьянина из Перигё титул барона, чин бригадного генерала и должность коменданта Венсеннской цитадели. Жизнями таких героев, как они и вы, герцог Тревизский, судьба хранит, бережет меня для какого-то великого предназначения. Что ж, согласен, ведите сами в бой храбрецов Молодой гвардии, я, как главнокомандующий, буду осуществлять общее руководство. Расходимся, господа маршалы и генералы, до рассвета осталось не так много времени…

Намекая на свою неуязвимость, император выдавал желаемое за действительное. Лишь несколько особо приближенных людей из «ближнего круга» видели на его теле следы двух ран от вражеского оружия, и молчали о них. Глубокий шрам под левым коленом был напоминанием о штыковом ударе, полученном в 1793 году при штурме Тулона. Менее заметный шрам на правой ноге был последствием пулевого ранения в сражении 1809 года у Регенсбурга. Великий человек сознательно их скрывал, творя свой миф, свою великую легенду, что будет потом жить в веках.

Телохранитель Рустам, ночевавший, по заведенному порядку, у дверей императорской спальни, в последнее время был частым свидетелем ночных бдений, бессонницы, а то и кошмаров, терзавших владыку полумира. Порой тот вскакивал среди ночи и ходил по комнате из угла в угол, повторяя, словно в бреду, какие-то мучившие его мысли. Вот и сейчас, вскоре после полуночи, чутко дремавший на расстеленной шинели мамелюк услышал из-за двери вначале громкие стоны, потом скип половиц, шаги, а затем, отчетливо:

~ 11 ~

Жан-Луи-Эбенезер Ренье (1771, Лозанна – 1814, Париж)

– Убей меня в Москве пушечное ядро, я мог бы остаться в истории столь же великим, как Александр Македонский или Юлий Цезарь! А сейчас только бы Шварценберг и Ренье сохранили коммуникации, удержали Минск… Представить иное просто невыносимо!

Ровно в эти же часы мучивший французского императора кошмар уже начал сбываться наяву в сотнях вёрст восточнее Красного. Русская 3-я Западная армия, взяв Минск с громадными складами продовольствия и военного имущества, выступила к реке Березине, где готовились ловушка и разгром всей «Великой армии». Находившиеся на западе Беларуси корпуса Ж. Ренье и К. Шварценберга втянулись в ожесточенное двухдневное сражение за город Волковыск и не смогли ей помешать. На часах истории для империи Наполеона начался обратный отсчет. Несколько лет спустя ее создатель и свидетель крушения, заточенный победителями на маленьком острове Святой Елены у берегов Африки, повторит слова, произнесенные в городке Красный на Смоленщине. Их запишет и сохранит для потомства маркиз Эммануэль де Лас Каз, его последний секретарь и первый биограф.

~12~

Глава 2.

Городок на речке Волковыя

24 сентября 2005 года город Волковыск, один из райцентров Гродненской области Беларуси, торжественно и с размахом отпраздновал свое 1000-летие. Он был основан на берегу речки Волковыи, при ее впадении в реку Рось (Россу), приток Нёмана, как форпост славянского племени дреговичей на границе с воинственными ятвягами. О названии города до сих пор не утихают споры, но большинство историков и краеведов связывают его возникновение с волком, обитателем густых пущ. Первоначально это пограничное укрепление находилась за левым, южным берегом Волковыи, и состояло из трех деревянных крепостиц на трех природных возвышенностях с дошедшими до нас из глубины веков названиями «Замчище», «Муравельник» и «Шведская гора». Ныне это юго-восточная окраина города.

В 12 веке Волковыск уже вполне сложившийся городок в Городенском удельном княжестве, которым правили князья Всеволодковичи. «Шведская гора», носившая в те времена какое-то иное, неведомое нам название, сохранила функции укрепленного детинца, там находились поставленный князем правитель и его дружинники. Вокруг разросся торгово-ремесленный посад, где жили купцы, мастеровые, хлеборобы и разный зависимый люд. Процветанию поселения способствовало его удачное географическое положение: по речкам Волковыи и Россе можно было добраться до Нёмана и, через волок, до Днепра. В середине 13 века Волковыск, как и вся Гродненщина, вошел в состав Великого Княжества Литовского. Из Ипатьевской летописи известно, что здесь правил Глеб Волковысский, участвовавший в успешном походе русских дружин на ятвягов в 1256 году. Правда, несколько лет спустя удача от князя отвернулась, волынский правитель Даниил Романович осадил и захватил Волковыск, пленив при этом и самого Глеба.

~ 13 ~

После этого первого разорения город постепенно переместился на правый берег речки. Вербное воскресенье 16 марта 1410 года стало поистине трагическим днем для Волковыска. Сюда внезапно ворвались вражеские конники, закованные в броню рыцари Тевтонского ордена во главе со своим магистром Ульрихом фон Юнгингеном. Укрепление на «Шведской горе» устояло, но городок был полностью разграблен и сожжен, погибло немало его жителей. Волковысская хоругвь поквиталась с «псами-рыцарями» в том же 1410 году в знаменитой Грюнвальдской битве, после которой немцы не приходили сюда с войной целых пятьсот пять лет.

В самом начале 16 века Волковыск получил Магдебургское право и стал центром одного из поветов Новогрудского воеводства. Тогда же город впервые обрел и свой геральдический символ, герб в виде щита с изображением повернутой вверх и вправо головы воющего волка. Кроме местных здесь стали селиться и пришлые иноземцы, обосновалась еврейская община, члены которой занимались торговлей и швейным промыслом. В середине 17 века сюда явились новые завоеватели: с севера – шведы, с востока – московиты. Первые основательно пограбили город, а вторые, выполняя предписание царя Алексея Михайловича «те земли воевати и людей побивати», дважды, в 1655 и 1662 годах, превращали его в груды дымящихся развалин. Тогда окончательно прекратило свое существование нагорное укрепление, а сама возвышенность получила нынешнее название – «Шведская гора». По одному преданию шведы поставили на ней свои пушки для обстрела города, по другому – похоронили там своих погибших солдат. После завершения той долгой и кровавой войны перепись 1671 года показала, что в Волковыске осталось менее трети прежнего населения, прочие погибли или были уведены в неволю.

~14~

Со временем город отстроился, и два поколения трудились в сравнительно мирной обстановке, если не учитывать случавшихся время от времени внутренних вооруженных разборок разных шляхетских партий. Ранней весной 1706 года пришла к городу очередная беда, его вновь основательно разорили вначале русские, затем шведские войска. Здесь уцелели всего 122 дома, но несколько десятилетий спустя, в 1777 году, их было уже вдвое больше. В Волковыске открылась иезуитская миссия, функционировали монастыри пиаров и мариовиток, оживилась торговля, шло большое строительство. На южном берегу Волковыи, при Слонимском тракте, построили фарный (приходской) костёл и плебанию (относящиеся к нему жилые и хозяйственные постройки).

Во время разделов Речи Посполитой и восстания под руководством Т. Костюшко на долю Волковыска выпали новые испытания. 9-го мая 1794 года находившийся в городе татарский кавалерийский полк М. Барановского, до того державший нейтралитет, присоединился к восставшим. Сюда прибыл также 5-й пехотный полк ВКЛ под командованием генерала П. Грабовского, отдельные роты которого стали в Волковыске, Деречине, Самойловичах, Изабелине, Лыскове и Ружанах. В июле того же года в этих местах оперировала пехотная дивизия ВКЛ под командованием генерала А. Хлевинского, одно из подразделений которой составляли добровольцы из Волковысского повета. Для лиц из прежней администрации, запятнавших себя предательством или добровольным сотрудничеством с царским режимом, наступили тяжелые времена, некоторые из них угодили на виселицу. С тех времен сохранился интересный документ с названием «Акт поручительства жителей Волковысского повета за своего маршалка Ф. Кулешу». Его подписали 18 мая 1794 года подчаший и граничный коморник волковысский М. Маркович, земский регент волковысский А. Ревинский и еще 98 патриотично настроенных шляхтичей и мещан. «Мы, рыцарство

~15~

и обыватели Волковысского повета, именем набожной совести и святой справедливости извещаем и оглашаем всем вместе и каждому в отдельности пану, что его милость, сиятельный Франтишек Кулеша, маршалок Волковысского повета, взятый москалями в прошлом году силой из дома в Волковыск и оглашенный при нас маршалком местной конфедерации, выполнял свои начальнические обязанности самым аккуратным образом согласно с распоряжениями тогдашней генеральности, никого ни в чем не обижал и вообще всем в равной мере всегда воздавал справедливость. С прекращением же тарговицкой конфедерации, будучи последним по выбору поветовым маршалком, ни в какие соглашения с москалями не вдавался, москалей и казаков никогда в своем доме не держал и не прятал, шляхту никогда не подбивал ни к реконфедерации, ни к бунту, ни на сторону москалей, никакого заговорщического списка не предлагал и в целом, как одинаково с нами запальчивый патриот, жаждущий скорейшего восстания польского народа, тот маршалок Кулеша ни в чем не запятнан, никаким не подвержен сомнениям и очернительству, какие только придуманы враждебными особами, а что все это все готовы утверждать в качестве правды и ей в любом суде присягать, в том наше свидетельство убедительной присягой собственными руками подписываем». Тогда в Волковысском повете проживали полсотни шляхетских родов, самыми многочисленными из которых были Амброшкевичи, Брынки, Булгарины, Леваневские, Михаловские, Охремовичи, Семашки, Эйсмонты, Юшкевичи и Ясколды.

Восстание было жестоко подавлено. На присоединенных в 1795 году к России землях ВКЛ были образованы Виленская и Слонимская губернии. Последнюю несколько лет спустя переименовали в Гродненскую, и Волковыск был одним из ее поветовых центров. Проведенная здесь царским правительством перепись зафиксировала наличие в городе 362 домов и 2127 жителей (евреев и христиан было примерно поровну).

~ 16 ~

Веками в городе мирно сосуществовали представители нескольких конфессий. С начала 19-го века главой многочисленного тут католического населения был ксендз Кирженевский. Кто был раввином волковысских евреев, священниками небольших униатского и православного приходов – неизвестно. Исполнительная власть была перестроена по российскому образцу, но с учетом местных особенностей. При назначении чиновников царским указом предписывалось поступать «по прежним здешнего края правам и обрядам». С осени 1795 года раз в три года шляхта (потомственные дворяне не моложе 25 лет, имеющие недвижимость в повете) собиралась в Волковыске числом в 200-300 человек на свои сеймики для избрания поветового маршалка, поветового исправника (т.н. «начальника повета»), судебных заседателей, депутатов на губернские сеймики, обсуждения своих нужд и прочих сословных дел. Избираемого на 3 года поветового маршалка (предводителя дворянства) утверждал затем губернатор. Он являлся полномочным представителем всех дворян повета перед государственной администрацией вплоть до самого императора, был обязан защищать своих избирателей, подавать жалобы на неправомерные действия властей, выступать с ходатайствами по делам и т.д. Эта должность соответствовала 5-у классу табели о рангах («статскому советнику») и обращаться к маршалку официально полагалось «Ваше благородие». Почет был велик, однако издержки по должности тоже были немалые. Жалования маршалку не полагалось, различные подарки и подношения от шляхты брать запрещалось. Расходы при этом возникали значительные: было принято держать открытый стол для своих избирателей и помогать материально нуждающимся из их числа. С 1802 по 1808 этот пост дважды занимал владелец имения Изабелин князь К. Грабовский (1774 – 1833), которого позже сменил помещик, владелец имения Головчицы П. Биспинг

~ 17 ~

(1777 – 1848). У маршалка был заместитель (хорунжий), также избиравшийся на поветовом сеймике сроком на 3 года.

Важными чиновными фигурами поветовой администрации были городничий и поветовый исправник. Первый возглавлял административно-исполнительную власть в городе и координировал работу гражданских поветовых учреждений. Исправник (он же поветовый смотритель) отвечал за полицейскую службу на подведомственной территории. Ему подчинялись выборные полицейские чины – сотские и десятские. Оба назначались, как правило, из числа действующих или отставных российских офицеров, не успевших по болезни или в связи с ранением выслужить пенсию и не имевших других источников доходов. В их ведении был также нижний земский суд, занимавшийся обеспечением в повете «добропристойности, хорошего поведения и порядка».

Судья и два его помощника (подсудок и писарь) избирались на сеймике сроком на 3 года, их утверждал губернатор. Они разбирали различные криминальные и гражданские дела, исполняли нотариальные функции, принимали к рассмотрению жалобы на незаконные действия администрации повета. Для исполнения судебных решений судья назначал по своему выбору двух каморников, которые взаимодействовали в этих вопросах с полицией. Делопроизводство велось на русском и польском языках, уголовные дела рассматривались по законам Российской империи, гражданские – как правило – по давнему Статуту ВКЛ. Был еще поветовый межевой суд, состоявший из судьи, подсудка, писаря и двух подкомориев, которые осуществляли свои функции согласно Статуту ВКЛ, и согласно ему, а также царскому указу 1799 года, оставались «сами по себе уже непеременными по смерть». Они решали спорные дела о размежевании и установлении границ земельных участков в границах повета.

~18~

Поветовое казначейство ведало в повете государственными доходами и расходами, было подразделением губернской казенной палаты. Его возглавлял, как правило, чиновник в ранге коллежского секретаря, под началом которого работали несколько бухгалтеров, счетчиков и копиистов. Еще одним представителем чиновной интеллигенции той поры был городской лекарь, имевший в своем штате 2-х подлекарей и 2-х учеников лекарей. В числе других волковысских чиновников того времени документы упоминают поверенного стряпчего, поветового землемера и служащих по лесному ведомству, фамилии которых неизвестны. Стряпчий подчинялся губернской прокуратуре и осуществлял надзор за соблюдением должностными лицами законов Российской империи на подведомственной территории. Понятно, что при существовавших тогда, да и позже, порядках, это была фигура декоративная, роль которой сводилась лишь к зачитыванию в «присутственных местах» и разъяснению различных законодательных актов.

Городовой магистрат осуществлял управление и судебные функции «для мещан и вольноживущих в сем городе, для городских и обитающих в сей округе евреев». Состоял из бургомистра, бурмистра, ратмана и двух лавников. Председателем его был бургомистр, избиравшийся на 3 года и получавший жалованье из городских доходов. На время исполнения обязанностей он считался государственным служащим, имел статский чин 10-го класса («коллежский секретарь»), именовался «благородием», освобождался от всех повинностей и воинского постоя. В 1812 году волковысским бургомистром был мещанин Матвей Левка. Кагал был органом управления еврейской общины города, являясь посредником между ней и властями. Он избирался на 3 года местным еврейским населением в составе нескольких уполномоченных, которые утверждались в этой должности Гродненским губернским правлением. На кагал возлагался сбор всех податей,

~19~

расход и хранение «кагальных сумм», помощь больным, престарелым, неимущим членам еврейской общины и ряд других обязанностей. С помощью этого органа еврейская религиозно-финансовая верхушка держала всю общину в беспрекословном повиновении.

Поветовая инвалидная команда (комплектовалась из отслуживших в армии положенный срок солдат) входила в состав Внутренней стражи и подчинялась командиру Гродненского губернского внутреннего гарнизонного батальона. По штату в ней состояло 2 обер-офицера, 5 унтер-офицеров, 40 рядовых и барабанщик. Команда несла караульную и конвойную службу, а также содействовала властям в сборе и отправке в армию рекрутов. С 1797 года на Гродненщине регулярно (раз в год, а в военное время и чаще) проводились рекрутские наборы. Для местного населения, привыкшего за века, что в наемную армию шли служить добровольно, это стало худшим из зол. Крестьянский или мещанский парень, которого теперь насильно забирали служить на долгие 25 лет, имел очень мало шансов дожить до отставки и вернуться домой. Семья и община прощалась с ним навсегда, провожая с болью и плачем – как покойника. Известно, что в 1808 году из Волковысского повета в армию взяли 130 человек, в 1809 году – 217, в 1810 году – 169, в 1811 году – 180. В апреле 1812 года, накануне войны, царское правительство поводило в западных губерниях внеочередной рекрутский набор – 2 человека от тысячи душ податного населения. Сколько тогда было взято в Волковыске и повете, сведений не сохранилось.

Новобранцев из Гродненской губернии по установленному порядку отправляли для обучения к службе в пять рекрутских депо. Каргопольское комплектовало полки 6-й пехотной дивизии; Ахтырское – 12-ю пехотную дивизию; Олонецкое – 21-ю пехотную дивизию; Глуховское и Брянское готовили пополнение для артиллерии. В 1812 году полки этих дивизий (за исключением некоторых частей артиллерии)

~20~

воевали на главном направлении театра военных действий в составе 1-й и 2-й Западных армий.

На рубеже 18 – 19 веков поветовый город Волковыск (в русских документах и на картах того времени значится как Волковиск) был важным узлом на речных и сухопутных путях сообщения на Гродно, Вильно, Лиду, Слоним, Пружаны и Белосток. Правда, очередная перепись 1811 года показала в городе только 231 домовладение (166 принадлежали христианам, 165 – евреям), хотя в лучшие времена их было гораздо больше. Причиной тому стал сильный пожар 1800 года, когда «костёл, кляштор и прочие бывшие иезуитские строения обратились в пепел». Небольшую привилегированную часть жителей составляли христианское духовенство, шляхта, чиновники и богатое гильдийное купечество. Ведущую роль в хозяйственной жизни города играла торговля, и поэтому кроме нескольких входивших в гильдии купцов, здесь было много торговцев помельче, скупавших для перепродажи изготовленное в городе домотканое сукно и в окрестных селениях – небольшие партии скота, зерна и фуража. Большую же часть горожан составляли мещане – лично свободное податное сословие, платившее подушную подать, исполнявшее рекрутскую и различные другие натуральные повинности. Многие занималась строительством, гужевым извозом и речной навигацией на Россе и Нёмане, кто-то работал на здешней ткацкой фабрике, изготовлявшей сукно и полотно. Мещане-ремесленники (большей частью евреи) были ткачами, портными, сапожниками, скорняками, кузнецами, резчиками, ювелирами. Были еще в городе военнослужащие и члены их семей местной “инвалидной” команды, нижние чины полиции, мелкие служащие различных «присутственных мест» (копиисты, канцеляристы, подканцеляристы), прислуга, нищие и прочий деклассированный элемент.

Экономическое положение города и его жителей перед войной было нелегким. Нуждаясь в средствах для ведения

~ 21 ~

постоянных войн, правительство значительно увеличило процентный сбор с купеческих капиталов, цену на соль, питейный, паспортный, гербовый и прочие государственные сборы. В Гродненской и других белорусских губерниях денежное обращение было переведено на постоянно обесценивающиеся ассигнации, при том, что налоги и сборы взымались серебром. Экономическое положение края настолько ухудшилось, что это стало причиной письменного обращения представителя местной политической элиты князя А.А. Чарторыйского к императору Александру I. «Казна требует, – сообщал аристократ, – уплаты всех податей серебром. Откуда же его возьмут? Могу утверждать, Ваше Величество, что теперь некоторые помещики продают свои земли, потому что они не в состоянии уплатить налоги, в 3 и 4 раза превышающие таковые в остальной Империи. Все налоги, включая косвенные, каковы весовые деньги за пересылку писем, гербовая бумага, прием рекрут и другие, взымаются не по курсу, но по номинальной стоимости денежных знаков, а это увеличивает налоги приблизительно в той же пропорции, в какой падают ассигнации. Несомненно одно, что Литва находится в самом бедственном положении. Соблаговолите, государь, быть защитником этого края перед собственным Вашим правительством, так как, вероятно, о нем никто не позаботится».

Население Гродненщины бедствовало, вымирало и разбегалось, уменьшившись за первое десятилетие 19 века почти на пятую часть. Этот апокалипсис усилили неурожайные 1805 – 1807 годы, совпавшие с масштабными эпидемиями. Известно, что количество христиан-мещан в Волковысском повете уменьшилось тогда наполовину, хотя число мещан иудейского вероисповедания осталось прежним, кагал не позволял им разбегаться.

Неизвестны относящиеся к тому времени дневники или мемуары кого-либо из жителей Волковыска, но до нас дошли красочные воспоминания уроженца соседнего Слонимского

~ 22 ~

повета О.А. Пржецлавского (1799 – 1879). «Я очень немногим моложе настоящего века, – пишет он, – и поэтому ясные воспоминания о замечательнейших событиях мне современных начинаются у меня с 1810 – 1811 годов. Мы тогда жили в Ружане, местечке Слонимского уезда, принадлежавшем князю Франциску Сапеге, от которого мой отец арендовал большое имение из Ружанского графства и самое местечко. Я очень хорошо помню 1811 год; он отличался тропическими жарами и, если не повсеместно в России, то, по крайней мере, в западных губерниях, страшною засухою, причинившею в тамошнем крае всеобщий неурожай, лесные пожары и разные болезни. Воздух наполнен был дымом; во все лето солнце, не затемняемое ни малейшим облаком, являлось сквозь густой дым, в виде большого раскаленного шара; от восхода до заката можно было смотреть на него невооруженным глазом. В конце лета явилась знаменитая комета, как бы в подтверждение народного поверья, что эти небесные тела предвещают войну и другие общественные бедствия. Тогда уже было известно о натянутых отношениях между нашим и Французским правительствами, и носились слухи о близкой войне. Комета 1811 года была очень замечательна по своей величине и блеску; она имела большое ядро, хвост не длинный, но очень густой и светлый; когда не было луны, то от кометы освещалась часть неба. Орбита ее должна быть невообразимо велика, так как она до сих пор, после 60-летнего бега, не возвращалась еще и не показывалась во второй раз. Слухам о приближающейся войне все в тамошнем крае, более или менее, сквозь страх, радовались. … Известно уже, что наше местопребывание было на самом большом тракте. Поэтому в местечке, где была и почтовая станция, беспрестанно появлялись новые лица. … Отец пригласил странника ночевать у нас и просил не беспокоиться об экипаже, который будет починен. … Недели чрез две мы узнали, что по сведениям, полученным от нашего посланника в Париже, Камиллиана задержали близь самой границы. Оказалось, что это был

~ 23 ~

переодетый офицер Французского генерального штаба, посланный для съемки главных местностей и дорог Гродненской губернии. В палке у него нашли срисованные им планы. Около того же времени, в половине лета, в нескольких верстах от Ружаны, в лесу, по дороге к следующей станции Межевичи, завелись разбойники. Их было трое, они останавливали и грабили проезжающих. … Атаман, по прозванию Жигар, был Волковыский мещанин, два другие – беглые солдаты».

Сохранился план Волковыска, датированный 1798 годом. Его детальную «расшифровку» сделал уже в наши дни краевед Н.И. Быховцов. «Можно с уверенностью предположить, – пишет он, – что Кремяницкая улица одновременно называлась Бискупьей (Бискупицкой), так как к обеим деревням Кремяница и Бискупцы из Волковыска вела одна и та же дорога. Сейчас это улица Советская, ведущая от почты в восточном направлении. Как можно судить по карте конца 18-го столетия, Слонимская улица это современная улица К. Маркса. Улица Пекарская называлась так потому, что вела по направлению к деревне Пекари, и позднее стала называться Виленскою. Сейчас это улица Победы. Улица Песчаная на самом деле называлась Песковской, так как вела от улицы Кремяницкой (Бискупьей) на север по направлению к местечку Пески, где на окраине города соединялась с улицей Пекарской. Улица Петрошевская – это часть современной улицы Ленина от универмага до Святониколаевской церкви. Своё название получила по направлению к деревне Петрошевцы. Позже стала называться Широкой. Улица Замковая на карте 1798 г. начиналась с того места, где сейчас находится универмаг, и вела прямо к еврейскому кладбищу. Сейчас в этом месте улица отсутствует. Улица Иезуитская – это часть современной улицы Советской от почты до универмага. Ясеневая улица получила название от деревни Ясеновица, к которой вела, и шла от костёла по направлению к современной улице Рокоссовского. Кроме того,

~ 24 ~

имелись два предместья, т.е. два пригородных, заселённых людьми, участка, одно из которых называлось Запольем. Второе, без названия, обозначалось как «предместье за мостом», которое позднее станет называться Замостьем. Заполье возникло на восточной окраине города, а Замостье – на западной. Было и ещё одно центральное место в городе, называемое Рынком».

Некоторые изменения за 14 лет, минувшие после составления плана, конечно, имели место, чему способствовал и сильный пожар 1800 года. Но сгоревшие постройки обычно восстанавливались на прежних местах, появлялись и новые, как например построенное при дороге на Изабелин красивое, с мезонином и колоннами, усадебное здание, украшающее город (в качестве музея) и поныне. Можно представить, как примерно выглядел Волковыск накануне войны с Наполеоном. Центральная городская площадь (к ней примыкал и рынок с торговыми лавками) находилась, где и сейчас, между нынешними улицами Ленина и Советская, центральным универсамом и скульптурой городского «тотема» – волка. На восточном краю площади стояла городская ратуша, с других сторон – дома наиболее уважаемых и состоятельных горожан, среди которых выделялось большое подворье шляхтича Чартошевского. Отсюда в разных направлениях разбегались пять улиц. На северо-запад шла короткая (ок. 0,2 км) улица Гродненская (сейчас начало, до парка, ул. С. Панковой). Примерно втрое длиннее была уходившая к северо-востоку улица Виленская (начало улицы Кузнецова). Это было место компактного проживания евреев, тут были синагога и «хэдэр» (еврейская школа). Улица заканчивалась каменным, с большим подворьем, зданием корчмы. Самой протяженной (ок. 3 км), но местами с обширными незастроенными участками, была пролегавшая к востоку улица Бискупская (сейчас Советская). На ней были торговые лавки, земская канцелярия, большие подворья помещика Быховца, судей Колупайло и Быковского, подкомория Суходольского и хирурга Берка, а также еще одна

~25~

площадь поменьше, при которой возвышались иезуитский костел и монастырь. Улица заканчивалась стоявшими далеко на отшибе, у самой речки, усадьбой шляхтича Немчинова и т.н. «верхней» водяной мельницей. Далее, за Волковыей находилось предместье Заполье (ныне одноименная улица), где имелась единственная на то время в городе деревянная православная церковь. На юго-восток от ратуши, до мостка через Волковыю и немного далее, до парафиального костела и плебании, шла улица Слонимская (ныне части улиц Ленина и К. Маркса). Тут находились здания городского и поветового судов, а также городская канцелярия. Наконец, от центра города к юго-западу, до моста на Волковыи, пролегала улица Брестская (отрезки улиц Первомайская и Калинина), имевшая самую плотную застройку. Тут среди прочих выделялось домовладение шляхтича Петрошевского, у речки стояла «нижняя» мельница. За Волковыей продолжением этой улицы было предместье Замостье. На южном берегу, примерно на полдороге между Замостьем и парафиальным костелом, находился большой фольварк со «средней» мельницей. При всех трех мельницах были плотины, выполнявшие и функции мостов.

Внешний вид построек отразил в своих записках побывавший в середине 19 века в Волковысском уезде офицер российского Генерального штаба. «Зажиточная шляхта, – пишет он, – строила квадратные, одноэтажные, редко двухэтажные дома наподобие сараев. Большой дом, с пристроенными к нему флигелями, называется дворцом; меньший дом, без флигелей для прислуги, – двором, дворком. Каменный дом, построенный на каком-нибудь холме и окруженный рвом, называется замком. Низшая шляхта живет в домах, которые весьма мало отличаются от крестьянских хат. Такой деревянный дом покрыт соломой, перед домом красовались высокие ворота, даже если бы ограда состояла из плетня».

Карл Вильгельм Фердинанд фон (13.12.1761, Брауншвейг — 7.8.1829)

Выразительное описание Волковыска оставил побывавший тут поздней осенью 1812 года саксонский генерал

~26~

К. Функ. «Это местечко, которое из-за его величины может называться, пожалуй, городом, состоит из больших, беспорядочно застроенных участков и множества огороженных садов, которые сообщаются через кривые переулки. Улицы в нем вымощены лишь частично, и на замерзшей, то ухабистой, то скользкой земле, едва можно было проехать на лошади. Протекающая из болот со стороны Изабелина небольшая речка, через которую переброшены несколько мостов, отрезает пригород, вместе с церковью, несколькими домами и мельницей от города. Далее она поворачивает, течет то в разделенных, то в воссоединенных притоках на запад и впадает в Россу, которая в свою очередь впадает в Нёман. Ниже по дороге между домами тоже стояли мосты, а выше они находились приблизительно на удалении четверти часа пути от города. Прибрежные трясины, несмотря на мороз, были непроходимы, по крайней мере, для кавалерии. Город лежит в котловине; на полуденной и западной сторонах, между ведущими в Изабелин и Белосток дорогами, тянутся холмы, над которыми возвышаются другие; на противоположной стороне, между дорогами на Мосты и в Слоним, земля точно так же ступенчато повышается. Первая ступень начинается через почти 600 шагов от крайних домов, а следующие ведут наверх к плоской равнине. На открытом пространстве между подножием возвышенностей и городом находилось окруженное стеной кладбище и на незначительном удалении от него – еврейский трактир».

На плане конца 18 века кладбище (католическое) показано южнее речки Волковыи и приходского костела, так что генерал тут явно имел в виду православное кладбище, находившееся тогда за северной городской чертой (а ныне на ул. Восточной).

~27~

Глава 3

Главная квартира Багратиона

О том, как начинался на белорусской земле памятный в поколениях 1812 год, сообщает в своих мемуарах И.Т. Радожицкий, тогда поручик русской артиллерии. «Первые два месяца сего года провели мы в увеселениях. Сверх обыкновенных танцевальных собраний по воскресным дням, на коих являются милые паненки со своими прелестями, командиры наши давали нередко бальные вечера. Новый год встретили мы танцами, всю масленицу проплясали и в приятном угаре предавались сладкой сентиментальности. Пожилые офицеры страшились Наполеона, видя в нем нового Аттилу, а мы, юные, дружно резвились с Амуром, вздыхали и охали от ран его, как вдруг… нам сказан поход. Увы! Прощайте, милые паненки! 28 февраля наша рота с бригадным штабом выступили из Несвижа. Два года стояли мы на непеременных квартирах, но жители при выступлении нас не провожали, как бывает после хорошего квартирования. Причиной сему, кажется, было то, что поляки думали тогда более о Наполеоне и о возрождении своей Отчизны, а евреи, составлявшие большую часть жителей в Несвиже, были довольны, что избавились от лихих москалей».

Гродненский гражданский губернатор B.C. Ланской сообщал 13(25) апреля своему начальству, что в губернии пока тихо, но в случае отступления русских войск «все против нас восстанет со всех сторон». 14(26) апреля из столицы в Вильно, где находилась Главная квартира 1-й Западной армии, прибыл император Александр I в сопровождении свиты и гвардейского эскорта. 5(17) мая он наведал с инспекционными целями Гродно. Наверное, тогда, или еще ранее, В.С. Ланской получил «высочайшее повеление»: подготовить, на случай вторжения неприятеля к вывозу в г. Псков важнейшие документы и архивы губернских и поветовых учреждений (секретную переписку, карты, планы, «ревизские сказки» и т.д.). Предписывалось

~28~

заранее все это «забрать под благовидными предлогами через земских исправников и казначеев и иметь в такой готовности, чтобы можно было их взять с собою при отступлении войск».

C ранней весны 1812 года Волковыск и повет стал местом прохода и бивакования разных частей русской армии. В начале апреля из местечка Великое Село через Волковыск на Вильно проследовала 3-я легкая рота 11-й артиллерийской бригады, в которой служил И.Т. Радожицкий. «От Великого Села, – вспоминал мемуарист, – поручено мне быть походным квартирмейстером; моя обязанность состояла в том, чтобы, уезжая накануне вперед, всегда приготовлять квартиры для ночлегов роте, устраивать переправы через реки для артиллерии и приискивать фураж для продовольствия лошадей. Последняя статья была очень затруднительна. По нашему пути не было утверждено этапных магазинов. Правительство, может быть, из бережливости, не выпускало денег в этот край, в котором готовилась встреча неприятелю; а потому на местах ночлегов было позволено брать фураж под квитанции. На пути из города Волковиска для переправы артиллерии через р. Зельву и Нёман при местечках Пяски и Мосты я собрал паромы; но в приискании фуража встретил большое затруднение. Польские паны добровольно нигде не давали сена за бумагу чуждой для них грамоты (большая часть русских поляков не умеют читать по-русски), а потому надлежало брать, где что найдется, почти насильно». По этому поводу, разумеется, случались конфликты, один из которых окончился тем, что поручик пригрозил помещику: «буду брать сам вооруженной рукою, и ежели встречу неприязненное сопротивление от дворовых людей его, то велю привезти пушку и стану действовать, как против бунтовщиков».

А вот зарисовка из-под пера А.П. Бутенёва, чиновника министерства иностранных дел, спешившего в самом начале лета в Волковыск для занятия в Главной квартире 2-й Западной армии должности начальника дипломатической канцелярии при

~ 29 ~

П.И. Багратионе. «Я ехал по так называемому Белорусскому тракту, по большой почтовой дороге, которая вела из Петербурга к Минску и в хорошую погоду была отличная. Тут уже начал я обгонять направлявшиеся к границам войска. Наши молодцы-солдаты бодро и весело шагали по сыпучему песку, в шинелях и с ранцами, ружья на плечах, в предшествии музыкантов и песенников, которые оглашали воздух народными песнями. Я очень живо помню эти встречи, особенно когда проходил Московский гренадерский полк, прославленный своею храбростью в наших воинских летописях».

В мае г. Волковыск и окрестности наводнили войска 8-го пехотного корпуса генерал-лейтенанта М.М. Бороздина из состава 2-й Западной армии. «А бедные сельчане, – писал об этом времени владелец имения Хоравщизна в Волковысском повете Ф. Карпинский, – должны были временами принимать на ночлег в одной хате до 40 солдат. Да еще должны были давать им борщ и суп с крупой, да по три фунта хлеба». Впрочем, согласно известной поговорке «кому война, а кому и мать родна», кое-кто извлекал для себя выгоду из этой почти апокалипсической ситуации. Вот что сообщает в своих воспоминаниях бывший подпоручик 12-й легкой роты 7-й артиллерийской бригады 6-го пехотного корпуса Н.Е. Митаревский. «Рота наша была расположена тесно, в плохой деревне, кажется, верстах в двадцати от Волковыска. За провиантом я ездил несколько раз в Волковыск, на покупку же фуража отпускали деньги. Так как цены на фураж были высокие, то ротные командиры имели большую выгоду. Деньги на покупку фуража развозили комиссионеры. Комиссионер приезжал в богатой коляске и обыкновенно останавливался у бригадного командира. Туда посылали за деньгами из других рот офицеров. Ездил получать деньги обыкновенно я и, по приказанию ротного командира, из следуемой суммы отдавал десятый процент комиссионеру, что делали вообще все. Однажды я спросил у своего командира: за что же отдают

~30~

комиссионерам столько денег? «А для того, – сказал он, – чтоб они хлопотали, и нам не было остановки за деньгами». Дела эти – давно минувших дней и о них теперь можно говорить: никто и ни с кого не взыщет. Можно, однако ж, судить, какие всем командирам рот и комиссионерам были выгоды. Офицеры же вообще жили чрезвычайно бедно, особенно пехотные. Не редкость было встретить офицера с протертыми локтями у мундира и заплатами на коленях у панталон. Зная всеобщую бедность, позволено было шить мундиры из солдатского сукна и носить темляки, шарфы и этишкеты на киверах нитяные. Мы, артиллеристы, еще кое-как перебивались, а пехотные офицеры большей частью ели из одного котла с солдатами».

2-я Западная армия генерала от инфантерии князя П.И. Багратиона располагалась весной 1812 года на Волыни, имея Главную квартиру в г. Луцке. Вскоре от Военного министра М.Б. Барклая де Толли поступило распоряжение переместить ее ближе к границе, в южные поветы Гродненской губернии. 27 мая (8 июня) П.И. Багратион сообщал из Пружан в Вильно: «21-го мая я оставил Луцк, и, следуя при 7-м корпусе, прибыл 24-го числа в Кобрин. Личное обозрение при сем переезде дорог и селений, в коих войска должны быть расположены по кантонир-квартирам, и другого роду замечания на удобства и невыгоды расположения войск, были поводом к некоторым переменам против дислокации, отправленной при вышеупомянутом отношении моем к вашему высокопревосходительству. Занимаясь в Кобрине сими и другими распоряжениями, 25-го числа к ночи я прибыл в Пружаны». Там князь получил 3(15) июня очередную, оправленную двумя днями ранее из Вильно, депешу от М.Б. Барклая де Толли. В ней сообщалось о распоряжении императора Александра I переместить его войска еще севернее с целью «сблизить более обе главные западные армии, для подавания себе взаимной помощи и встретить неприятеля превосходными силами на тех пунктах, где он решительно

~31~

захочет прорваться». Главную квартиру армии предписывалось перенести в г. Волковыск.

Немедленно туда выехал со своими помощниками генерал-квартирмейстер М.С. Вистицкий с задачей отправить дислоцированный в Волковыске и окрестностях 6-й пехотный корпус в Виленскую губернию, быстро решить на месте все квартирные вопросы для размещения в городе Главной квартиры армии и двух конвойных батальонов уже к вечеру 6-го июня. О переменах в дислокации штаб-квартиры в тот же день 3-го июня был также проинформирован и командир взаимодействующего с армией казачьего корпуса генерала от кавалерии М.И. Платова. «Милостивый Государь мой Матвей Иванович, – писал ему князь. – Шестого числа сего месяца квартира моя будет уже в городе Волковиске Гродненской губернии, а потому и прошу покорно Вашего Высокопревосходительства о всех обстоятельствах, которых доведение к моему сведению признать изволите нужным, извещать меня, адресуя в Волковиск».

На следующий день туда же из Пружан последовал и начальник инженеров армии генерал-майор Е.X. Ферстер. Он имел другое задание: провести рекогносцировку дороги от Волковыска до Слонима и Несвижа, оценить возможности производства работ по укреплению последнего, далее обследовать тракт на Бобруйск и Борисов. По всем направлениям помчались гонцы с распоряжениями о перемене войсками квартир. На тот момент в составе 2-й Западной армии было два пехотных и один кавалерийский корпус, отдельный казачий отряд (9 полков), две пионерных, одна понтонная и одна минерная роты. Итого 46 тысяч бойцов и 168 орудий. После нескольких дневных переходов 8 (20) июня они были уже на новых местах: 8-й пехотный корпус генерал-лейтенанта М.М. Бороздина в окрестностях Волковыска, 7-й пехотный корпус генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского в Новом дворе и окрестностях, 4-й кавалерийский корпус генерал-майора

~32~

Сиверса в Зельве и окрестностях, казачьи полки генерал-майора Н.В. Иловайского – под Белостоком. Утром следующего дня стоявший у Белостока донской казачий корпус генерала от кавалерии М.И. Платова выступил по направлению к Гродно.

Все историки и краеведы сходятся во мнении, что Главная квартира 2-й Западной русской армии занимала в Волковыске усадебный дом, построенный в 1805 году при выезде на Изабелинский тракт, недалеко от фарного костела и плебании. Его подобрал для этих целей заранее прибывший в город генерал-майор М.С. Вистицкий. Наверное, эта постройка и находилась в юрисдикции местного католического прихода, т.к. в документе 1836 года отмечено, что П.И. Багратион проживал «в доме, принадлежащем ксендзу Кирженевскому Волковысскаго Приходскаго Римско-Католическаго костела, отстоящего от части за городом». Изящное, с колоннадой в центральной части, деревянное прямоугольное в плане одноэтажное здание (прихожая, 6 комнат, мансарда под крышей, 15 окон) вполне могло разместить относительно небольшой штаб армии. Генерал от инфантерии П.И. Багратион прибыл туда со своим окружением, скорее всего, во второй половине дня 9(21) июня. Об этом свидетельствует датированное этим числом и местом его очередное послание за № 298 генералу от кавалерии М.И. Платову. Князю уже доводилось бывать в Волковыске четырнадцать лет назад, когда тут некоторое время стоял его 7-й егерский полк. Здесь он получил весной 1798 года известие о производстве в чин полковника, отсюда же почти год спустя повел своих егерей в знаменитый Итальянский поход А.В. Суворова.

Можно предположить, что, прибыв в усадьбу, главнокомандующий занял под спальное помещение мансарду на втором этаже, под рабочий кабинет – правую угловую комнату, а в смежной с ней примыкавшей к входу комнате поменьше разместились начальник канцелярии, несколько адъютантов и ординарцев. Прочие четыре комнаты, наверное,

~ 33 ~

достались начальнику Главного штаба армии и другим генералам. Офицеры штаба рангом пониже обосновались в соседних домах.

В конвой Главной квартиры по распоряжению П.И. Багратиона были назначены два сводных гренадерских батальона (в каждом по три роты) 26-й пехотной дивизии общей численностью около семисот штыков. Большую их часть составляли испытанные в боях ветераны, бравшие Измаил, сражавшиеся при Нови, Аустерлице и Прейсиш-Эйлау. Они подчинялись коменданту Главной квартиры, охраняли главнокомандующего и сопровождали его в поездках, а также выполняли различные полицейские задачи. 1-м сводно-гренадерским батальоном командовал подполковник Орловского пехотного полка О.М. Кленовский, 2-м сводно-гренадерским батальоном командовал майор 42-го егерского полка И.М. Трубченинов 4-й. (У них были разные судьбы. Батальон О.М. Кленовского 19(31) июля был откомандирован в район Мозыря во 2-й Резервный корпус генерала Ф.Ф. Эртеля и до 6(18) ноября находился в его составе. Батальон И.М. Трубченинова до 26 августа был в конвое Главной квартиры армии, на Бородинском поле оборонял Багратионовы флеши, где и полег почти без остатка).

Конвойные расположились по домам жителей Волковыска. Город был буквально переполнен военными всех чинов, и картина была, пожалуй, еще драматичнее той, что описал в своих воспоминаниях Н.Е. Митаревский, побывавший в предыдущей Главной квартире П.И. Багратиона. «По приезде в Луцк, обратился я к полицеймейстеру с просьбой о квартире и рассказал ему, каким образом прибыл. Это был отставной раненый кавалерийский майор и прекрасный человек. «Ах, батюшка мой, – сказал он мне, – не знаю, что мне с вами делать и где вас поместить. Вы не можете себе представить, что у нас за суматоха… Все дома заняты и нет уголка свободного. Тут князь Багратион со всем своим штабом, вся армия собралась

~ 34 ~

около Луцка… Давай квартиры, строй печи для заготовления сухарей, давай дрова, давай подводы и всё на свете. Мне приходится просто хоть в реку броситься… Когда я сказал князю, что невозможно выполнить таких требований, то он закричал: „Знать ничего не хочу… Чтоб было, не то – повешу“. – Меня повесить!.. Повесить старого служаку!.. Я сам служил моему государю… кровь свою проливал…» И добряк полицеймейстер до того разгорячился, что, скинув сюртук и расстегнув рубашку, сказал: «Вот посмотрите мои раны!». Тут обратился он к стоявшему квартальному, чтобы нашел мне квартиру. Когда тот сказал, что решительно не знает, куда меня поместить, то он обратился к нему: «Пожалуйста, поместите где-нибудь. Не ночевать же господину офицеру на улице, в грязи!» Долго я ходил с квартальным по улицам: грязь была страшная. Все квартиры были заняты генералами, адъютантами, чиновниками штаба и разными офицерами; солдат в простых хатах стояло человек по десяти и более. Наконец нашли мне квартиру. В передней большой комнате помещалось человек десять пехотных солдат; при этой комнате был чуланчик, грязный-прегрязный, заваленный еврейским хламом так, что чуть-чуть оставалось свободное место; меня туда поместили, но я и этому обрадовался, потому что было уже поздно вечером».

А.П. Бутенёв отметил в своих записках, что «через 6 или 7 суток, на пути из Минска по направлению к Гродне, добрался до Волковыска, где находилась главная квартира второй армии.Я очутился в жалком городишке, деревянные домики которого населены грязными и с виду бедными, но весьма промышленными, и оттого более назойливыми и корыстолюбивыми, Евреями, каковы все они в Польше или каковы были в то время. Немедленно по прибытии я направился с моими бумагами и письмами к главнокомандующему. Воинственное и открытое лицо его носило отпечаток Грузинского происхождения и было своеобразно-красиво. Он принял меня благосклонно, с воинскою искренностью и

~ 35 ~

простотою, тотчас приказал отвести помещение и пригласил раз навсегда обедать у него ежедневно. Он помещался в так называемом замке какого-то соседнего Польского пана, единственном во всем городе порядочном доме. Тут собиралось все общество главной квартиры, принявшее меня радушно и ласково в среду свою. В отведенном мне Еврейском доме не было постели и никакой мебели, кроме деревянных скамеек и прокоптелых столов».

Всего штабных чинов, включая адъютантов, ординарцев и обслугу, насчитывалось несколько десятков человек, но ключевых фигур было пятнадцать: начальник Главного штаба, начальник инженеров, начальник артиллерии, генерал-интендант, генерал-квартирмейстер, дежурный генерал, полевой генерал-провиантмейстер, полевой генерал-кригс-комиссар, полевой генерал-аудитор, генерал-гевальдигер, генерал-вагенмейстер, полевой генерал-штаб-доктор, полевой почт-директор, полевой обер-священник и комендант Главной квартиры. Все они (за исключением, разве что, генерала Сен-При) были тщательно подобраны самим князем.

Начальник Главного штаба 36-летний генерал-майор и генерал-адъютант граф Э.Ф. де Сен-При, этнический француз из эмигрантов, граф древнего аристократического рода, получивший прекрасное образование в Гейдельбергском университете, являлся при том бесстрашным солдатом и опытным военачальником. Отличился в нескольких кампаниях, был ранен, пользовался уважением подчиненных и полным доверием Александра I, называвшего его «достойнейшим из достойных». Собственно, поэтому царь и назначил его весной 1812 года на вторую по значимости после главнокомандующего должность во 2-й Западной армии. Более того, разрешил генералу писать ему непосредственно и дал особую, разработанную Военным министром, секретную инструкцию, о которой не знал П.И. Багратион. Князь, конечно, не был в восторге от этого назначения и даже обмолвился в узком кругу,

~ 36 ~

что «..не хотел графа иметь при себе, но воля государя дать мне его в дядьки. Он назначен начальником штаба против моего желания, переписывается с государем, когда я пишу, то и он пишет, только на французском языке». Впрочем, бывшее на первых порах недопонимание скоро исчезло, в дальнейшем они отлично сработались.

Начальником инженеров (руководил инженерными частями и чинами армии) был 55-летний инженер-генерал-майор Е.X. Ферстер, уроженец Браушвейга, имевший за плечами долгую беспорочную службу в русской армии и участие в нескольких кампаниях. Город Волковыск он посетил проездом, сразу отправившись оттуда со специальным заданием в Несвиж и далее на восток по предполагаемому маршруту армии. Начальник артиллерии армии генерал-майор 40-летний уроженец Вюртемберга К.Ф. Левенштерн попал в Россию еще ребенком, обучался в Артиллерийском и Инженерном шляхетском корпусе. Успел послужить на флоте, участвовал на фрегате «Подражислав» в морском бою со шведами, имел награды, повышался в чинах. Но его сильно укачивало на крутой волне, и, намучавшись от «морской болезни», офицер перевелся на берег, где столь же достойно воевал с французами и турками. Генерал-интендант  (главный  начальник  военного снабжения  армии),  35-летний  чиновник,  тайный  советник Д.С. Ланской был двоюродным братом известного А.Д. Ланского, фаворита императрицы Екатерины II.

Происходил из небогатых дворян, в молодости служил в армии, участвовал в русско-турецкой войне, ушел в отставку с чином полковника. Затем была достойная карьера на гражданском поприще: директор государственной экономии, губернский прокурор, Виленский, затем Московский гражданский губернатор. В 1811 году стал Киевским гражданским губернатором, оттуда и вернулся вновь в армию уже на должность            генерал-интенданта.   Полевым генерал-провиантмейстером  (заведовал снабжением        армии

~37~

продовольствием и фуражом, назначался обычно из гражданских чиновников, подчинялся генерал-интенданту) был 29-летний коллежский советник Д.П. Дембровский. Выходец из небогатых дворян, он с молодости тоже побывал на войне. Начав строевую службу рядовым в гусарском полку, завершил ее «за ранами» штаб-ротмистром, после чего был задействован в тыловом обеспечении войск. Полевым генерал-кригс-комиссаром (заведовал денежным и вещевым довольствием войск, снабжением госпиталей; назначался обычно из гражданских чиновников, подчинялся генерал-интенданту) был 36-летний надворный советник П.И. Бибиков. Он происходил из дворян Тульской губернии, в царствование Павла I служил вахмистром Лейб-гвардии конного полка, затем занимал разные должности по комиссариатскому ведомству. Генерал-квартирмейстером армии (отвечал за выбор позиций и квартир для войск, составление маршрутов их движения, составление боевых донесей, ведение журнала боевых действий и др.) являлся 43-летний генерал-майор М.С. Вистицкий. Происходил из дворян Смоленской губернии, служил унтер-офицером в гвардии, затем, уже в офицерских чинах в армейской пехоте, был в кампаниях против турок, поляков и французов. В 1796 году храбрый и толковый офицер был переведен в Свиту Е.И.В. по квартирмейстерской части, где выполнял ответственные задания по топографической съемке, составлял атласы и другие материалы для военных и гражданских нужд. Одно время управлял квартирмейстерской частью Финляндской армии. Там произвел важные нововведения: специальный экзамен на должность офицера-квартирмейстера и назначение их в обязательном порядке на должности дежурных штаб-офицеров при дивизионных и корпусных дежурствах. В начале 1812 года служил начальником штаба 6-го пехотного корпуса, откуда и забрал его в мае месяце в свой штаб князь П.И. Багратион. Генерал-майор М.С. Вистицкий до своего оставления армии в

~ 38 ~

связи с тяжелой болезнью осенью 1812 года лично вел журнал ее маршей и боевых действий.

Должность дежурного генерала в Главной квартире (ведал внутренними и административно-хозяйственными делами, назначался из генералов и старших офицеров) исполнял 35-летний полковник С.Н. Марин, сын новгородского губернатора. По отзывам современников это был красивый, яркий и одаренный человек. Все достоинства профессионального военного вполне уживались в нем с литературным даром поэта и переводчика, да еще с признанным талантом шахматиста. Служил поручиком в Лейб-гвардии Преображенском полку (автор полкового марша) и был участником известных мартовских событий 1801 года. В ночь переворота он командовал внутренним караулом преображенцев в Михайловском замке и беспрепятственно пропустил заговорщиков в замок. (Сказалась, наверное, обида на Павла I, который на некоторое время разжаловал его в солдаты за то, что сбился с ноги на вахт-параде.) В сражении при Аустерлице поручик получил два пулевых ранения в грудь, был награждён золотой шпагой «За храбрость». В чине капитана сражался при Фридланде, получил тяжелую контузию и боевой орден. Был пожалован в императорские флигель-адъютанты, доставлял в Париж адресованные Наполеону депеши.

Должность полевого генерал-аудитора (начальник военно-судной части армии, назначался обычно из гражданских чиновников) исполнял 33-летний надворный советник С.И. Маевский. Он был сыном шляхтича, офицера ВКЛ с Витебщины, воспитывался в Полоцком иезуитском коллегиуме. Военную службу в российской армии начал в 1795 году подпрапорщиком Курского пехотного полка, но вскоре был переаттестован в гражданский чин, служил полковым аудитором. Участвовал в главных сражениях с французами в кампаниях 1805, 1806 и 1807 годов, затем, уже в должности обер-аудитора 15-й пехотной дивизии, отличился на очередной

~ 39 ~

русско-турецкой войне. Там был отмечен П.И. Багратионом, который вызвал его в мае 1812 года в свою Главную квартиру на должность генерал-аудитора, но определил в дежурную часть помощником к С.Н. Марину. «Трудясь по сердцу, – вспоминал на исходе жизни С.И. Маевский события лета 1812 года, – делая по привязанности любя его (Багратиона. – В.Л.), как лучшего родственника, я не знал границ ни трудам, ни опасностям. Идет ли часть войск, тащится ли повозка, остались ли казачьи коши – все это издали должен знать Маевский и наизусть сказать князю. Образ моей службы был таков: весь день ехать с князем верхом, на привале писать, вечером начитать работать с Сен-При, продолжая это дело до 12 часов ночи. В это время встает князь и работает со мной до свету, не забудьте, что мне должно соснуть самому, а и того нужнее знать: где кто стоит и в каком направлении и когда выйдет на сборный пункт! … Бервиц, князь Гагарин и Маевский – вот три человека, которые несли всю тяжесть посыльных».

О других чинах Главной квартиры сведений сохранилось немного. Генерал-гевальдигером (начальник военной полиции армии, назначался из генералов и старших офицеров) был офицер 2-го Пионерного полка подполковник И.Г. Орлов, имевший помощниками штабс-капитана Полтавского пехотного полка М.С. Резунова, штабс-капитана Фанагорийского гренадерского полка Шумовского и поручика Владимирского пехотного полка К.И. Дунаева. Генерал-вагенмейстером (главный начальник обозов армии, назначался из генералов и старших офицеров) являлся майор Алексопольского пехотного полка Е.Н. Потресов, его помощником был поручик Владимирского пехотного полка П.Ф. Дараган. Полевым генерал-штаб-доктором (руководил медицинской службой армии) являлся надворный советник И.И. Вицман. Должность полевого почт-директора (осуществлял контроль за перепиской военнослужащих и жителей занимаемых армией местностей) занимал коллежский советник С.Л. Ямпольский. Он состоял

~ 40 ~

ранее почтмейстером при Константинопольской дипломатической миссии и за свои заслуги в делах перлюстрации имел орден Св. Владимира 4-й степени. С собой в Главную квартиру С.М. Ямпольский привез помощников: титулярного советника Гоменовича, канцелярского служителя Рубца и двух почтальонов. Работы для них оказалось слишком много, и уже находясь в Волковыске, почт-директор вытребовал к себе в помощь из Белостокской почтовой конторы канцеляриста Шульца, хорошо владевшего русским, польским и немецким языками. Полевой обер-священник 2-й Западной армии протоиерей о. Тимофей Таранецкий имел за плечами солидный 20-летний опыт духовной службы в войсках. Комендантом Главной квартиры армии был майор Ладожского пехотного полка Ф.М. Оржанский.

На второй или третий день пребывания в Главной квартиры в Волковыске туда прибыл еще один, уже упомянутый человек – 25-летний чиновник министерства иностранных дел, начальник дипломатической канцелярии при Главнокомандующем 2-й Западной армии А.П. Бутенёв. Апполинарий Петрович был сыном помещика Калужской губернии, получил приличное домашнее образование, имел философский склад ума и хорошие деловые качества, что позволило ему стать переводчиком, затем секретарем в коллегии иностранных дел. Впоследствии имел чин действительного тайного советника, стал членом Государственного Совета и российским посланником в Константинополе. На исходе жизни написал мемуары на французском языке, где поведал и о своем пребывании в Главной квартире П.И. Багратиона и служивших там людях. «Начальником главного штаба был генерал-адъютант Государя граф Эммануил Сен-При. Назову главнейших лиц второй армии, насколько помню их почти через полвека. Дежурным генералом был Марин, один из красавцев гвардии, сочинитель легких стихов. Квартирами, продовольствием, экипажами, верховыми людьми свиты

~ 41 ~

главнокомандующего заведовал полковник Юзефович, лицо, знакомством которого, следовательно, нельзя было брезговать. Интендантом армии был тайный советник Дмитрий Сергеевич Ланской (брат его Василий Сергеевич, позднее министр внутренних дел, был в то время генерал-интендантом первой армии). В числе многих блестящих адъютантов и ординарцев князя Багратиона припоминаются мне в особенности князь Николай Сергеевич Меншиков (младший брат адмирала), князь Федор Сергеевич Гагарин, барон Бервик, про которого говорили, что он происходил от Стюартов, Муханов, Лев Алексеевич Перовский (позднее граф и министр внутренних дел), Дмитрий Петрович Бутурлин (впоследствии директор Императорской публичной библиотеки и сочинитель “Истории 1812 года”), Михаил Александрович Ермолов. С тремя последними я в особенности сошелся, хотя находился в добрых отношениях и со всею этою молодежью, моими сверстниками, живыми и пылкими, вечно веселыми, привыкшими ко всяким лишениям, не знавшими усталости и прямо из-за обеда, из-за карточного стола или с постели, в какую бы ни было погоду, хватавшимися за оружие и готовыми лететь в бой. Вторая армия славилась своими генералами. То были знаменитый Раевский, командир Первого корпуса, и Бороздин, командовавший Вторым корпусом и в 1799 году действовавший с успехом в Неаполе. Но особенною любовью пользовались в армии два молодые дивизионные генерала: граф, впоследствии князь и фельдмаршал, Воронцов и Паскевич, будущий князь Варшавский и также фельдмаршал».

Кое-в чем память подвела старика, и поэтому к вышеприведенному фрагменту его записок требуются некоторые уточнения и пояснения. Одним из адъютантов П.И. Багратиона в Волковыске был поручик граф Пётр Дмитриевич Бутурлин (1794 – 1853), которого мемуарист спутал с Дмитрием Петровичем Бутурлиным (1790 – 1849), служившим тогда поручиком Свиты Е.И.В. по квартирмейстерской части,

~ 42 ~

впоследствии известным военным историком, автором «Истории нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году». Полковник Д.М. Юзефович был близким к П.И. Багратиону человеком, но в то время в составе его Главной квартиры официально не числился, был шефом Харьковского драгунского полка в кавалерийском корпусе К.К. Сиверса, с которым и прошел всю кампанию. Штаб-ротмистр князь Н.С. Меншиков, 22 лет от роду, был сыном сенатора и правнуком известного сподвижника императора Петра Великого. Таких высот, как его старший брат Александр Сергеевич (адмирал, дипломат, видный участник Крымской войны) не достиг, но был хорошим боевым офицером и вышел в отставку с чином гвардейского полковника. Поручик князь Ф.Ф. Гагарин (Бутенёв неверно указал его отчество), 25 лет, был представителем родовитого дворянства, сыном генерала, погибшего во время восстания 1794 года в Варшаве. До того, как стать адъютантом П.И. Багратиона, служил в гвардии, сражался с французами при Аустерлице, Прейсиш-Эйлау, Гейльсберге, и Фридланде (2 боевых ордена), с персами и турками (золотая сабля с надписью «За храбрость»). Имел репутацию лихого кавалериста и дуэлянта, впоследствии дослужился до генерал-майора. Прапорщик Л.А. Перовский (Бутенёв именует его Александрович вместо Алексеевич), которому на момент пребывания в Волковыске было 19 лет, был внебрачным сыном известного вельможи елизаветинских и екатерининских времен графа А.К. Разумовского. Обучался в Московском университете и Школе колонновожатых, по окончанию которой стал адъютантом П.И. Багратиона. Уже в то время он был человеком не по возрасту серьезным и показывал задатки больших дарований. Восемнадцатилетний прапорщик Свиты Е.И.В. по квартирмейстерской части М.А. Ермолов был дальним родственником начальника штаба 1-й Западной армии и сыном гвардейского офицера, ставшего «по случаю» в 1785 – 1786 годах фаворитом императрицы Екатерины II. С

~ 43 ~

обязанностями адъютанта князя П.И. Багратиона справлялся хорошо, но больше тяготел к наукам и литературе. После войны вышел в отставку, жил во Франции, издал ряд научных трудов на французском языке, а также перевел на французский язык повесть «Выстрел» А.С. Пушкина. Двадцатилетний подпоручик П.И. Муханов, племянник старого боевого товарища П.И. Багратиона, до того, как стал по его протекции адъютантом князя, служил в лейб-гвардии Егерском полку. Был исполнительным и храбрым офицером, к сожалению, с несчастливой судьбой. Стоит, пожалуй, рассказать о другом интересном человеке, не упомянутом в записках Бутенёва – начальнике личной канцелярии П.И. Багратиона Н.И. Старынкевиче. Он был сыном священника из белорусского местечка Шклов в Могилевской губернии. При содействии местной влиятельной шляхетской родни поступил в основанный генералом С.Г. Зоричем Шкловский кадетский корпус. Общительный и способный к наукам паренек приобрел тут, и затем при обучении в Московском университете, много полезных знакомств. Начал службу в 1801 году мелким чиновником в канцелярии управляющего Малороссийскими губерниями, затем успешно работал в Военной коллегии и Министерстве юстиции, быстро повышаясь в чинах. Генерал П.И. Багратион, по достоинству оценив ум, покладистый характер, высокие деловые и моральные качества молодого чиновника, взял его накануне войны к себе начальником личной канцелярии. Тогда Н.И. Старынкевичу было 28 лет, он имел чин губернского секретаря.

Обстановка в Главной квартире, несмотря на ненормированный рабочий день, множество текущих дел, принимаемых и отправляемых бумаг, была, как вспоминал А.П. Бутенёв, «радушной и ласковой». Каждый четко знал и полной выкладкой сил исполнял свои обязанности. Что же происходило здесь, в доме с колоннами, в те июньские дни?

~44~

Продолжение следует

Опубликовано 13.05.2023  10:09

«По традициям Маккавеев»

От belisrael. Ханука в этом году закончилась 6 декабря, но напомнить о деяниях Маккавеев и их славных потомков никогда не помешает 🙂 Сегодня у нас не самая обычная публикация. Автору, Семёну Ильичу Зайковатому, в феврале 2022 г. исполнилось бы 100 лет (он прожил около 90, умер в Израиле). Семён Ильич не имел учёных степеней, но в 1990-х выпустил пару интересных книг о прошлом. Отрывки из «военной» мы и предлагаем.

Сведения о боевом пути С. И. Зайковатого с российского сайта

ПРЕДИСЛОВИЕ

У читателя может возникнуть вопрос: почему настоящая книга названа «По традициям Маккавеев»? Она так названа потому, что нужно, выражаясь словами великого русского полководца А. Суворова, «воевать не числом, а умением». Именно так воевали в 167 г. до н. э. храбрые Маккавеи, защищая Иудею.

Посудите сами: малочисленные повстанческие армии Маккавеев в сражениях против могущественных греческих легионеров всегда выходили победителями.

Интерес автора к разработке еврейской военно-исторической тематики периода средних веков и более позднего периода был вызван не только тем, что он бывший кадровый офицер и историк-архивист, окончивший в 1965 году Московский государственный историко-архивный институт, но еще и тем, что этот вопрос, по его мнению, – «белое пятно» в истории борьбы еврейского народа и отдельных его героев за свои права и свободы. К такому выводу автор пришёл после того, как изучил много литературных источников и архивных материалов о жизни еврейских общин.

В результате он обнаружил, что если основное внимание в этих материалах уделялось вопросам преследования евреев, то об их борьбе и сопротивлении погромам упоминалось крайне поверхностно. Как будто евреев только преследовали, гнали, громили, а они терпели насилие, не оказывая сопротивления. Такая однобокая постановка вопроса несправедлива.

Ведь из истории библейского периода явствует, что духу евреев не были чужды героизм и отвага, доходившие до изумительного бесстрашия, как это имело место в период Давида, Маккавеев, Бар-Кохбы и др. Этот дух и героизм поколений автор стремится показать в описываемых исторических событиях. Им подмечено (что в литературе почти не показано), что евреи организовывали боевые дружины и отряды и давали врагам достойный отпор.

Не находят отражения и такие вопросы, как участие воинов-евреев в боях в составе королевских, султанских и прочих армий тех стран, гражданами которых они являлись. Если же об этом кое-где писали, то эти сведения давались накоротке, косвенным образом, без акцентирования и широкого раскрытия, в виде упоминаний, что для полного их понимания совершенно недостаточно.

Даже в таких фундаментальных трудах, как «Всеобщая история евреев» знаменитых историков прошлого Г. Гретца и С. Дубнова, эти вопросы вскрыты недостаточно, поданы в большинстве случаев одним-двумя абзацами. Например: евреи при защите гор. Неаполя в 536 году нашей эры «…дрались так храбро, что неприятель не осмелился делать нападение с этой стороны».

Или «…при взятии Севильи в 1298 г. еврейские воины так отличились, что в награду Альфонс Х подарил им участок земли под колонии и три мечети, переоборудованные затем в синагоги». Или «Пражским евреям пришлось в 1646 г. принять непосредственное участие в обороне осажденного шведами города». Или «…в 1123 году евреи города Бургоса (Кастилия) выставили эскадрон, который храбро боролся против Санхо Анзора».

Таким образом, эти краткие выписки из фундаментальных трудов вполне могут подтвердить мнение автора очерков о тезисном освещении конкретных вопросов участия еврейских воинов в боевых действиях.

О крайней недостаточности освещения этих вопросов в современной еврейской литературе говорит следующий факт. Все 170 книг серии «Библиотека-Алия», издающиеся в Иерусалиме и собранные в «Израильском культурном центре» в Москве, тоже не содержат исчерпывающих материалов по заданной теме, если не считать всё те же общие тезисы, подобные приведенным выше.

Поэтому автор поставил перед собой сложнейшую задачу: на основании тезисных, отрывочных данных тщательно и скрупулёзно изучить каждое их слово, предложение, абзац. Он сопоставлял, соизмерял, сравнивал тексты разных источников; изучал военное искусство разных времён, тактические приемы боев и сражений, оснащение и вооружение армии. Помогли логическое мышление и интуиция историка.

Для достижения поставленной цели автору пришлось изучить громадное количество еврейских и нееврейских литературных источников XIX и ХХ веков, а также архивные документальные материалы, которые публиковались в специальных исторических сборниках и реферативных журналах, военные энциклопедии и справочники разных времен, старинные географические карты, схемы, чертежи, планы и даже микрофильмы старинных книг и иллюстраций.

При этом автор старался особенно бережно обращаться со сведениями, которые он обнаружил в источниках, дабы не упустить малейшие детали, которые сохранили для нас историки прошлого, и тем самым добиться, чтобы его очерки не отступили от исторической правды. Как бывший профессиональный военный он занимался вопросами теории военного искусства. Поэтому в какой-то мере сведущ в военных делах и нашел нужным в некоторых очерках для интересующихся вопросами теории военного искусства немного познакомить читателя с характером оружия разных времен, показать снаряжение королевских армий, в составе которых бывали и еврейские формирования и команды.

Автор пытался нарисовать военно-тактические приемы пехоты и рыцарской кавалерии, легковооруженных арабских всадников; построение войск на марше и порядок их движения, структуру подразделений и частей, деятельность штабов, а также роль командиров и некоторых начальников в управлении войсками. В некоторых случаях автор стремился также описать фортификационные и инженерно-полевые сооружения, боевую и осадную технику.

В некоторых очерках рассказывается о деятельности евреев-военачальников, возглавлявших в разное время крупные военные операции. Наприимер, упоминается Шмуэль Ганагид, фактический правитель мусульманского государства Гранады, который одержал ряд побед над противником и покорил в 1039 году Севилью. Или Иегуда ибн-Эзра, под предводительством которого войска Альфонса VII отвоевали в 1146 г. у арабов крепость Калатрава.

Автор полагает, что подобный труд является фрагментом истории и может стать иллюстрацией для тех, кто интересуется всеобщей историей народов и военной историей в частности.

Автор не претендует на то, что дает исчерпывающие сведения об описываемых событиях.

Семён Зайковатый

Еврейский полк Берко Иоселевича

В период польского восстания 1794 г. его руководитель Тадеуш Костюшко поднял народ против оккупантов и реакционных магнатов, захвативших власть после Тарговицкой конфедерации и интервенции Пруссии и России. Для усиления рядов восставших Костюшко поручил еврейскому полковнику Берко Иоселевичу сформировать полк еврейских волонтёров. Берко Иоселевич вместе со своим помощником Иосифом Арановичем организовал штаб, который развернул работу по формированию еврейского кавалерийского уланского полка.

Уланы – это вид лёгкой кавалерии, в отличие от кирасир – тяжёлой кавалерии. В качестве защиты у последних были кирасы – две металлические пластины по форме спины и груди – и каска.

Кони, амуниция и продовольствие были приобретены на средства еврейской общины и на пожертвования состоятельных евреев, а оружие поставлял полку польский арсенал по распоряжению Костюшко.

В своём обращении к евреям Берко Иоселевич писал: «…нам необходимо только одно – единение в благородной борьбе. Бог всесильный с вами, а я вам вождь. Вы будете видеть меня впереди себя, среди величайшей опасности, и тогда я укажу вам путь к славе… Восстаньте и идите за мной спасать угнетенную Польшу. Хоть дети наши будут жить спокойно и свободно, не скитаясь как дикие звери».

Б. Иоселевич (иллюстрация отсюда); ул. Иоселевича в Кракове

Призыв возымел своё действие. Откликнулись сотни добровольцев, молодые патриоты, годные для службы в кавалерии.

Крупный набор был произведен в предместье Варшавы – Праге, заселенном преимущественно евреями. (По данным 1798 года, во всей Варшаве проживало около 232 тыс. евреев.) Cформировался кавалерийский полк из 500 бравых конников. Их разделили на эскадроны по 2-4 взвода каждый. Занятия, приближенные к боевой обстановке, проводили опытные офицеры и сержанты Войска Польского, которых направил Костюшко.

Жители всех сословий Варшавы выступили на ее защиту от оккупантов. Во главе стояли мастер сапожного цеха Ян Калиньский и еврей Юзеф Мейер.

Движимые патриотизмом и вдохновленные на лучшее будущее своих детей, евреи с энтузиазмом примкнули к восставшим. Во время осады Варшавы их можно было видеть работающими на окопах и укреплениях вместе с ремесленниками, мещанами, с монахами и шляхтой: «Спешили они длинными вереницами насыпать укрепления, распевая вместе со всеми народную “Марсельезу”. Евреи работали, невзирая на канонаду, которая раздавалась с обеих сторон, при этом под огнем картечи падали убитые и раненые. В газетах по этому поводу писали, что “там, где речь идет о пользе человечества, евреи не щадят жизни”».

Опубликовано 10.12.2021  16:59

Калинковичский парк культуры и отдыха им. 40-летия Победы

Место, где ныне городской парк культуры и отдыха, было освоено калинковичанами уже несколько столетий назад. Большую часть его нынешней территории, а также прилегающие участки, где ныне ДЮСШ №2, дома № 31 и 35 по улице Советской, уже в 18 веке, а возможно и ранее, занимал фольварк (от нем. «хутор»). Это был комплекс жилых и хозяйственных построек, вокруг которых были огороды, пахотные земли, сенокосные луга, пасека, а дальше – густой лес и болота. Тут проживали арендатор казенного имения и его дворовые люди. Первым  известным нам  арендатором был отставной офицер Речи Посполитой Амброзий Богуслав Оскерко (имел жену Антонину и дочь Елену), управлявший имением в 1790-1796 годах. После восстания под предводительством Т.Костюшко царское правительство стало отбирать аренду у неблагонадежной польской шляхты и передавать ее представителям русского дворянства. С 1796 по 1805 год Калинковичи (тогда Каленковичи) принадлежали видному российскому аристократу, тайному советнику И.П.Шаховскому, но кто имел от него здешнюю аренду, неизвестно. С 1805 по май 1812 года хозяйкой фольварка была офицерская вдова М.А.Стражникова, а после нее в течение многих лет арендой владела семья дворян Лилье, из французских эмигрантов. Хорошую память о себе у наших прапрадедов оставил второй представитель этой фамилии, Иван Иванович Лилье (1814-1850). В молодости он служил офицером в пехотном генерал-фельдмаршала графа Паскевича полку, воевал на Кавказе. После смерти отца вернулся домой и взял калинковичскую аренду. Впечатленный  богатыми фруктовыми садами Кавказа, он много сделал для развития садоводства и огородничества в Калинковичах, заложил первый сад при фольварке. Вполне возможно, что сохранившиеся еще кое-где в городском парке яблони – потомки посаженных им деревьев. После кончины отставного штабс-капитана руководить имением стала его жена Мария, дочь здешнего лесничего. Когда вскоре аренда казенных имений была упразднена, она выкупила фольварк и лучшие земли в окрестностях. После ее смерти в 1885 году сыновья-офицеры продали бывшие фольварковые земли (15 десятин пашни и 5 десятин сада) местному разбогатевшему крестьянину И.Г.Бадею.

В конце 20-х годов прошлого века этот земельный участок был изъят у «раскулаченных» наследников Бадея, частью включен в городскую черту, а большая его часть была передана в местный колхоз «Красный пахарь». Имевшийся здесь фруктовый (в основном яблоневый) сад в 1930 году был значительно увеличен. Сад обновлялся и в послевоенные годы. В этой работе принимали активное участие ученики городских школ, в том числе и автор этих строк в 1966-1967 годах. Сад тогда был обнесен высоким деревянным забором, в период созревания урожая охранялся вооруженными сторожами и собаками.

В апреле 1978 года было принято совместное постановление Калинковичского горкома КПБ, исполкомов районного и городского Советов народных депутатов «О строительстве городского парка», для которого отводилась земля бывшего колхозного сада и прилегающие участки. Планировалось произвести значительный комплекс работ по созданию парковой зоны: разбить и асфальтировать пешеходные аллеи, спортивные и детские площадки, подсыпать пониженные места, создать искусственный водоем, заменить старые деревья на новые декоративные посадки и др. Районная газета «За камунізм» напечатала в те дни большую статью «Будзе ў горадзе парк» с призывом ко всем калинковичанам, местным предприятиям и учреждениям внести посильный вклад в его создание. Всеми работами руководил оперативный штаб под руководством секретаря горкома партии Н.П.Ковалевой, непосредственный контроль за ходом работ осуществлял начальник городского комбината коммунальных предприятий П.А.Кудрявцев и архитектор города Ю.М.Горчак.

Дело шло активно, и к середине 80-х годов основные работы по сооружению стадиона, разбивке парка (с танцевальной площадкой, летней эстрадой и аттракционами) были завершены. Но многое из намеченного построить по разным причинам не удалось: читальный зал, биллиардную, шахматно-шашечный павильон, павильон «Мороженое», книжно-газетные киоски.

Весной 1985 года, накануне юбилея, городскому парку культуры и отдыха присвоили имя 40-летия Победы, в нем установили привезенный из авиационной части в Бобровичах корпус самолета-истребителя «МИГ-17».

Быстрый рост Калинковичей в послевоенные годы и одновременное обмеление речки Каленковки в связи с проводившейся тогда мелиорацией остро поставили вопрос о создании в черте города большого пожарного водоема. В мае 1969 года  горисполком принял решение «Об отводе земельного участка под строительство водоема для противопожарных целей». Изыскательские работы проводились неспешно, и только через девять лет, в апреле 1978 года, место для водоема было подобрано и утверждено. Это был участок площадью в 4 гектара на территории бывшего колхозного сада и частных огородов на правом берегу речки (канала «Н-1»). Сам водоем был вырыт и заполнен водой за один весенне-летний сезон 1982 года. Ныне он составляет южную границу городского парка.

В начале 90-х годов прошлого века городской парк культуры и отдыха оказался в тяжелом финансовом положении: имелась большая кредитная задолженность перед банком, его содержание было убыточным. Отдел культуры горисполкома даже обратился со страниц районной газеты ко всем предприятиям, учреждениям и жителям Калинковичей с просьбой об оказании помощи в содержании парка.  «Мы забыліся, – говорилось в обращении – што не хлебам адзіным жыве чалавек. Таму калі мы вымушаны будзем распрадаць усю наяўную маёмасць парка, каб разлічыцца з даўгамі, нас не зразумеюць не толькі сёння, але і ў будучым. Гарадскі аддзел культуры звяртаецца да ўсіх кіраўнікоў прадпрыемстваў, кааператываў і грамадзян горада: калі вам дарагі наш горад, яго культура, якая толькі-толькі па-сапраўднаму пачынае станавіцца на ногі, дапамажыце. Толькі агульнымі намаганнямі мы зможам пазбегнуць банкруцтва парка, захаваць яго». И  такая помощь была оказана в первую очередь коллективами завода ЗЦМ и комбината хлебопродуктов.

После объединения города и района в одну территориально-административную единицу и общего улучшения экономического положения парк украсили новые аттракционы и сооружения, новое здание гребной базы.

Ныне городской парк сильно изменился, похорошел, и, безусловно, является одним из красивейших в Гомельской области. От входа в разные стороны расходятся несколько аллей, ведущих в сказочный детский городок, к гребной базе, стадиону, танцплощадке, аттракционам «Веселые горки», «Колокольчик», «Орбита» и «Сюрприз». А раз в два-три года парк становится одной из главных сценических площадок общебелорусского фестиваля юмора «Автюки».

Корпус самолета «МИГ-17», установлен в парке в 1985 году.

Парк, стадион и водоем с птичьего полета.

 

Цветущая яблоня в парке.

В.А.Лякин, краевед

Опубликовано 02.02.2017  06:17