Tag Archives: Лейзер Ран

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (125)

Кажуць, жаданне – крыніца пакут, але пры наяўнасці жадання – шалом! Кур’ёзнаватыя падзеі адбыліся з моманту выхаду 124-й серыі «Катлет…»: 20-гадовая студэнтка-феміністка Лізавета падала скаргу на дзеянні А. Лукашэнкі, які дачасна распускае парламент. Матывіроўка скаргі дасціпная: праз «выбары» ў лістападзе 2019 г. Ліза не зможа ажыццявіць сваё права кандыдаваць у парламентарыі (21 год ёй споўніцца толькі ў студзені 2020 г.).

Суд Ленінскага раёна г. Мінска прадказальна адмовіў нашай «Тэруань дэ Мірэкур»: маўляў, прэтэнзіі не па адрасе… Выглядае, што ўказы прэзідэнта «простым смяротным», насупор Канстытуцыі, Грамадзянскаму і Грамадзянска-працэсуальнаму кодэксам, аспрэчыць увогуле нерэальна: суддзі памятаюць, хто іх прызначае і звальняе.

Канстытуцыйны суд у Беларусі фармальна крыху менш залежны ад «галоўнага палітыка» (непасрэдных прэзідэнцкіх прызначэнцаў згодна з арт. 116 Канстытуцыі там толькі палова – праўда, старшыня суда ўваходзіць у іх лік), але да яго яшчэ паспрабуй дагрукайся… Грамадзянам не дадзена права ініцыяваць справу ў КС, а палата прадстаўнікоў, якую жэстачайшэ пазбаўляюць дзесяці месяцаў канстытуцыйных паўнамоцтваў, не шманае.

Меркаванні некаторых дэпутацікаў (даруйце, але дэпутатамі яны стануць толькі тады, калі пачнуць бараніць… калі не выбарцаў, дык хоць сваіх калег і сваё месца працы) ужо цытаваліся. Пасля той публікацыі зноў выступіла Алена Анісім, паразважаўшы: «у прынцыпе зрабіць гэта можна, даць запыт у Канстытуцыйны суд… Калі цалкам парламент, то яно не пройдзе. Можна паспрабаваць склікаць паседжанне палаты прадстаўнікоў, але гэта толькі гіпатэтычна». І спаслалася на ўласны досвед, як у пачатку 2017 г. хадзіла да старшыні ПП з прапановай склікаць адмысловае пасяджэнне, а ён адмовіў.

Мінула два з паловай гады, за гэты час нешта магло змяніцца ў галовах шараговых членаў ПП. Закон аб Нацыянальным сходзе Рэспублікі Беларусь (арт. 76) прадугледжвае шанс на скліканне пазачарговай сесіі па ініцыятыве дзвюх трацін поўнага складу палаты – г. зн. трэба 74 подпісы. Рэальна іх сабраць? З такім настроем, як у А. Анісім, вядома, наўрад ці. Не асуджаю спадарыню, ды нагадаю: прэцэдэнт збору 67% подпісаў такі здарыўся 17 год таму. Было гэта ў рамках грамадскай ініцыятывы «Няміга-1570», створанай у ліпені 2002 г., пра якую каліва пісаў тут.

У канцы лета 2002 г. каардынатар «Нямігі-1570» Якаў Гутман даволі хутка сабраў 10 або 15 подпісаў дэпутатаў ПП, але пасля нашых пасядзелак на Даўмана і Старажоўскай (бралі ўдзел Вольга Вечар, Уладзімір Дзянісаў, Алесь Марачкін, я) і прэс-канферэнцыі на сядзібе БНФ у верасні 2002 г. вырашыў не спыняцца на дасягнутым…

Справаздачы газет «Вечерний Минск», 30.09.2002, і «Народная газета», 20.11.2002

У выніку да лістапада 2002 г. Я. Гутман сустрэўся з 105 дэпутатамі ПП НС (са 109 магчымых) і дастаў 75 подпісаў пад зваротам да А. Лукашэнкі ў абарону гісторыка-культурнай спадчыны. Сёлета я спытаўся ў Гутмана, які зараз курсіруе паміж ЗША і Расіяй, як ён трапляў у Дом ураду. Атрымаў адказ: «Часам праходзіў з гордым відам міма паставога… Часам пропуск заказваў Уладзімір Парфяновіч, нябожчык Фралоў або яшчэ хтосьці. Пасля таго як трапляў у будынак, па кабінетах можна было хадзіць бясконца. Дапамагаў статус прэзідэнта Сусветнага згуртавання беларускіх габрэяў» (14.08.2019).

Як успамінае сп. Гутман, на гутарку з адным дэпутатам ён траціў ад 15 да 45 мінут. (З некаторымі гутарылі і іншыя людзі, намякаючы на тое, што дэпутатам яшчэ трэба будзе перавыбірацца.) Амаль усе суразмоўцы Гутмана гаварылі пра тое, што з варварскім знішчэннем спадчыны пара канчаць. Некаторыя распавядалі пра сітуацыю на «яўрэйскай вуліцы» ў сваіх акругах.

У снежні 2002 г. Лукашэнка «адфутболіў» калектыўны зварот на адрас Тозіка (тагачасны старшыня камітэта дзяржкантролю) і Шэймана (генпракурор), але яўрэйскі актывіст не шкадуе пра затрачаны час: «Па-першае, я зрабіў усё, што мог. Маё сумленне чыстае. Па-другое, кантактаваў з выдатнымі людзьмі. Асабістае знаёмства са 105 дэпутатамі парламента было б моцным фундаментам для далейшай працы, калі б гэта было ў іншай дзяржаве».

Адозва Н. Цыркун да калегаў; пікіроўка А. Тозіка з Ул. Парфяновічам

Дадам, што чын 2002 г. усё ж меў і рэальныя вынікі. Сінагогі на Дзімітрава, 3 і на Нямізе, 3 не аднавілі, але праверка з дзяржкантролю выявіла, што чыноўнікі Мінгарвыканкама мелі намер знесці будынак абласнога ваенкамата – помнік архітэктуры. Ён быў захаваны, і цяпер там філіял гарадскога музея – «мастацкая галерэя Савіцкага». Дзякуючы актывізацыі дэпутатаў удалося не дапусціць будоўлі жытла на месцы могілак часу Першай сусветнай вайны (вул. Чарвякова; цяпер там мемарыял).

Не ведаю, хто б зараз узяўся сабраць 74 подпісы, але і 54 сталі б файнай аплявухай для лукашэнскай адміністрацыі. Ды што 54 – нават 24… Як ёсць жаданне, то з’яўляюцца і магчымасці.

Цвяроза ацэньваючы стан дэпутацкага корпусу (у 2002 г. дзеяла ў ПП «напаўапазіцыйная» група «Рэспубліка», куды ўваходзілі вышэйзгаданыя Парфяновіч, Фралоў…), мяркую, што «выбары» 17.11.2019 усё ж адбудуцца. Дыбаць на ўчастак або не, пакуль што не вырашыў. З аднаго боку, няма ахвоты ўдзельнічаць у мерапрыемстве, якое глуміць Канстытуцыю, але, кіруючыся такой логікай, не варта браць удзел ні ў воднай дзяржаўнай імпрэзе пасля 24.11.1996… Гэта амаль немагчыма, і ёсць доля ісціны ў словах аўтара belisrael Анатоля Сідарэвіча: «Адсутны не мае рацыі». Хаця… я б не надта сумаваў, калі б кандыдаты «альтэрнатыўных сіл» дружна адмовіліся ад удзелу ў «выбарах», як тое прапаноўваў у мінулым месяцы і сам сп. Анатоль 🙂

*

Вычытаў у Івана Шамякіна ў дзённіках, якія харошыя аповесці ён пісаў у пачатку 1990-х. «Зямны рай» («Paradies auf Erden») я сяк-так асіліў, другую потым чытаць не захацелася. Вырашыў спытацца ў Андрэя Федарэнкі, ці сапраўды ён хваліў шамякінскія творы, і вось які быў адказ (13.08.2019):

Тое, што напісаў пра мяне Шамякін – гэта яго літаратурныя фантазіі. Вось вер пасля гэтага дзённікам. Я ўспомніў размову з ім, першы і апошні раз адзін на адзін, у рэдакцыйным кабінеце часопіса «Полымя». Ён друкаваў тады ці то гэты самы «Зямны рай», ці то быў у яго такі раман – «Злая зорка», пра Чарнобыль. Я тады на прозе не працаваў, але чуў, як наракалі людзі ў рэдакцыі на яго слабізну і на пазіцыю аўтара. Шамякін спытаў, як мне яго твор, я пачырванеў і сказаў, што чарнобыльскія рэаліі ён слаба ўяўляе, што ж да яго грамадзянскай пазіцыі, яна мне катэгарычна не падабаецца. Ён нічога не адказаў, але больш мы ніколі ў жыцці не сустрэліся і не перазваніліся.

Мо я пакінуў бы гэты ліст у сваім архіве, аднак… Запісы Шамякіна 1990-х гадоў увайшлі ў збор яго твораў, выдадзены ўжо ў нашым стагоддзі пад грыфам Нацыянальнай акадэміі навук. Выдаўцы і каментатары некрытычна ўспрынялі запіс народнага пісьменніка ад 19.04.1993, гэтаксама як многія іншыя, мякка кажучы, небясспрэчныя заявы Шамякіна (больш падрабязна гл. тут). От такая гістарыяграфія, гэткае літаратуразнаўства… Мо даспею да асобнага артыкула пра фэйкі ў акадэмічным выданні, падрыхтаваным з удзелам кандыдата філалагічных навук Алесі Іванаўны Шамякінай і доктара філалагічных навук Міхася Іосіфавіча Мушынскага (1931–2018, хай ён спіць спакойна).

Фрагменты з т. 22 і 23 збору твораў І. Шамякіна (Мінск: Мастацкая літаратура, 2014)

Але ж ёсць больш уцешныя моманты ў жыцці. Прыйшоў ліст ад небезвядомага актывіста «Народнай грамады» Сяргея Спарыша (у «Катлетах…» была зацемка пра піва «Спарыш» :)) Сяргей не застаўся абыякавым да ідэі «Шахматнага» напою. Чамусьці ён мяркуе, што шахматная дошка звычайна пахне хвояй, а таму прапануе зварыць хваёвае піва… Тым не менш, якой бы ні была матывіроўка, цікава азнаёміцца з разгорнутым пажаданнем ад сацыял-дэмакрата: «Піва на маладых парастках сасны або елкі, можна дадаць трохі ядлоўца. І які-небудзь адпаведны сорт хмелю – каб адчуваўся, нягледзячы на хваёвы пах, але пры гэтым гарманіраваў і дапаўняў. Можа быць, нешта з цытрусавым водарам?» Прыслухайся, о «Аліварыя»! 🙂

С. Спарыш з улюбёным напоем

Пастаянны чытач-глядач серыяла, Пётр Рэзванаў з Мінска, таксама не супраць таго, каб у Беларусі было піва «Шахматнае», але малюе яго іначай: «гэта мусіць быць кактэйль з цёмнага і светлага гатункаў».

У Нацыянальным мастацкім музеі даступныя для агляду карціны юбіляра 2019 г. Якава Кругера, а тутака можна пачытаць падрабязны нарыс пра мастака. Дэманструюць у музеі і работы Льва Дамінскага, Ісака Мільчына, Лейзера Рана.

Андрэй Дубінін наведаў выставу і сфоткаў палатно Л. Рана «Звесткі з Петраграда. 1917 год» (1957). Рэвалюцыя ў чалавечым вымярэнні…

Апрача таго, даўні аўтар belisrael.info распрацаваў лагатып для кніжнай серыі «Гебраістыка Беларусі», задуманай мінскім выдаўцом Раманам Цымберавым. Бусел у ярмолцы і талесе – адсылка да славутага рамана Майсея Кульбака пра зельманскі двор: «Дзядзькі тыя – чатыры стаўпы двара… як калгаснікі, не паснедаўшы, у разлёце белых талесаў, бы старыя буслы, беглі ўдому».

Эскізы А. Дубініна да лагатыпа серыі

Агулам платформа парталу tut.by не цешыць, але сярод інфармацыйнага фастфуду і злёгку прыхаванай прапаганды трапляюцца і годныя матэрыялы. Дзякуючы гэтаму рэсурсу я, напрыклад, даведаўся пра мастачку Яўгенію Магарыл з Віцебска (1902–1987), якая ў 1920-х гадах перабралася ў Петраград…

Вяртаючыся да размовы пра выкладанне літаратуры ў школе: ці ведалі вы, што ў Беларусі міністэрствам адукацыі яшчэ ў 2010 г. зацверджана цэлая вучэбная праграма па яўрэйскай літаратуры «для класаў з вывучэннем мовы нацыянальнай меншасці»? Аўтары – М. Журына, І. Грузман. Добра, што праграма ёсць, і да таго ж не пазбаўленая логікі, але… Штосьці заўсёды будзе лішняе, а чагосьці будзе не хапаць. Асабіста мне не хапае таго ж Кульбака, Эфраіма Севелы… І неяк дратуе сказ «Народный, разговорный язык произведений Сфорима» (гэта пра ўраджэнца беларускага Капыля Мендэле Мойхер-Сфорыма, aka Мендэле-кніганошу, aka проста Мендэле; асобнае слова «Сфорым» знача «кнігі» :)).

Загрузіць вордаўскі файл з праграмай можна тут. Я б не быў супраць атрымаць уражанні пра дакумент ад чытачоў, дасведчаных у літаратуры і педагогіцы. Раптам агульныя намаганні спародзяць нешта лепшае?

Цытатнік

«У Беларусі попыт на здаровых, паслухмяных выканаўцаў з комплексам вывучанай бездапаможнасці, у большай частцы свету на здаровых, разумных стваральнікаў з высокай гатоўнасцю да самарэалізацыі. Добра, што мы супадаем з сусветным запытам прынамсі ў адным пункце: здароўе» (Віктар Бабарыка, 2019)

«Тэорыі змоў не проста прывабныя… Іх распаўсюд падточвае дэмакратыю і ўмацоўвае таталітарныя рэжымы» (Хемі Шалеў, жнівень 2019)

«Ніводзін новы ідэалагічны прадукт, у тым ліку і той, што прыходзіць да нас з геаграфічнага Захаду, няможна ўспрымаць некрытычна: трэба разабрацца ў тым, што іменна, як і чаму прапаноўвае той ці іншы аўтар» (Андрэй Іларыёнаў, 06.08.2019)

«Мізантропія – добры інструмент для мастака, але яна не можа быць асновай яго светапогляду» (Дзмітрый Быкаў, 09.08.2019)

«Калі доўга весяліцца, гледзячы, як навокал нелянівыя людзі будуюць антыўтопію, то апынешся акурат унутры антыўтопіі» (Іван Давыдаў, 14.08.2019)

«Калі ў вас пастаянна крадуць фігуры з дошкі і мяняюць правілы гульні, то даволі дзіўна марнаваць час на “разумныя хады”, – больш лагічна змахнуць дошку са стала» (Аляксандр Хоц, 15.08.2019)

Вольф Рубінчык

Мінск, 16.08.2019

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 16.08.2019  22:10

Водгукi

“Калі пафантазіраваць, то “Шахматнае” піва магло б быць у двух варыянтах — светлае і цёмнае. Наконт усялякіх дабавак у напой гаварыць не буду — як аматар нямецкіх законаў піўной чысціні стаўлюся да ўсялякіх дадаткаў падазрона )))” (Зміцер Дзядзенка, г. Мінск)  19.08.2019  01:17

“Успомніў свае першыя куплёныя шахматы, 3 р. 60 кап., пачуў непаўторны стук адна аб адну драўляных фігурак, успомніў, чым яны пахлі: лакам і… хвояй. Менавіта так  хвоя  называлі ў нас сасну. Так што Спарыш не памыліўся. Поспехаў Вам!” (Андрэй Федарэнка, г. Мінск) 21.08.2019  09:07

И. Ганкина о еврейской литературе межвоенного времени (2)

(окончание; начало здесь)

Творцы, народ и Советская власть. Изи Харик – не просто поэт, он – символ «нового советского еврея». В 1935 г. торжественно отмечалось 15-летие с начала его творческой деятельности, на котором Кондрат Крапива не без иронии отметил: «Как бы мы с тобой выглядели сейчас, если бы не было советской власти. Я, мужик в армяке и лаптях, пришел бы к тебе, сапожнику, чтобы ты мне «склепал» новые сапоги. Ты бы обязательно был сапожником, как твой батька. Мы бы с тобой долго соображали, как сделать, чтобы сапоги стоили подешевле. Потом бы курили самосад и жаловались друг другу на нашу бедную жизнь. Мы даже не помышляли бы о творчестве» (цит. по: Релес, Г. Еврейские советские писатели Белоруссии. Воспоминания. Минск: изд. Дмитрия Коласа, 2006). Как ни забавно звучит этот «политически ангажированный» текст, но без революции, как минимум февральской 1917 г., дело могло обстоять именно так. Известно, что социальные лифты для талантливых детей из народа, а особенно «неправильной» национальности, работали в Российской империи с большим скрипом.

Прекрасно осознавая меру своей ответственности за судьбу молодых литераторов, Изи Харик организует работу секции еврейских писателей, поддерживает не на словах, а на деле юные таланты, в частности, организуя им стипендии, позволявшие детям из еврейских местечек продолжать свое образование в городе. Случайно уцелевшая после расстрелов 30-х годов молодая поросль (Гирш Релес, Евгений Ганкин) с нежностью вспоминала о личных встречах с Хариком, о невероятном успехе своих первых литературных опытов. Так, в 1934 году журнал «Штерн» печатает отрывки из поэмы двенадцатилетнего Евгения Ганкина (текст поэмы был привезен Харику учителем еврейской литературы местечка Щедрин Самуилом Шубом). «Харика я обожал», – так начинает воспоминания об Изи Харике Евгений Ганкин. Появление известного поэта в любом местечке сопровождалось «демонстрацией» любителей литературы. «Зал заполнился намного раньше объявленного времени, сидели на скамейках, на подоконниках, на полу и даже на пожарных машинах, которые стояли здесь же в депо» (цит. по: Ганкин, Е. Крыло ангела. Эссе, очерки, воспоминания. G.L.M. Publishing, Ann Arbor, USA, 2000). Так встречали Харика в местечке Щедрин летом 1932 года…

Еврейские писатели БССР 1930-х годов. Подборка фото с обложки книги воспоминаний Г. Релеса (2006)

Вообще, тема творчества, а шире, взаимосвязи и взаимозависимости «творца и народа» была, есть и, наверное, будет одной из сквозных тем мировой литературы. В анализируемый период она, естественно, приобретает классовый характер, но подлинный литературный текст даже через призму идеологии доносит боль и надежды автора. В белорусской пред- и послереволюционной литературе мы встречаем подлинные шедевры, раскрывающие эту тему: Янка Купала «Курган» (1910 г.), Змитрок Бядуля «Соловей» (1927 г.), и, наконец, Изи Харик «На чужом пиру» (1935 г.). Один и тот же образ – преследуемого, оскорбленного и униженного, но в то же время внутренне не сломленного творца, объединяет все эти произведения. Судьба главных героев перемалывается в жерновах истории. Не менее печальной оказалась судьба авторов этих текстов. Но прежде чем перейти к трагедии 30-х годов, следует наметить еще несколько магистральных тем белорусской еврейской литературы.

Биробиджанский эксперимент и великие стройки 30-х. В начале 30-х годов активно издавались книги на идише, реформа которого в 20-е годы привела к советизации языка, значительному сокращению древнееврейской лексики, изменению орфографии, а также бурному внедрению лексики, связанной с различными отраслями современной науки и техники. Последняя тенденция, обусловленная актуальными процессами в сфере среднего и высшего образования, хорошо иллюстрируется библиографическим справочником 1935 г. (Еврейская книга СССР в 1933 г. (Библиография) Государственная Библиотека и Библиографический Институт БССР им. В. И. Ленина. Еврейский отдел. Составитель Н. Рубинштейн. – Минск, 1935. – 86 с.) cо списком всех изданий на идише за предыдущий 1934 год. Названия разделов – зачастую калька с соответствующих терминов, в первую очередь немецких, плюс советская политическая лексика. Объем издаваемой литературы впечатляет – от 49 изданий в разделе «Политика. Советское строительство. Национальный вопрос. Коминтерн. Коммунистический интернационал. Комсомол. Пионерское движение. Политические партии в капиталистических странах» до 67 изданий в разделе «Литературоведение. Учебная литература для школ»; от 27 изданий в разделе «Техника. Транспорт. Связь. Контейнерные перевозки. … Банковское дело. Торговля» до 103 изданий в разделе «Народное просвещение. Педагогика и методика. Культпросвет. Всеобуч. Физическая культура и спорт. Половое воспитание. Взаимное обучение», и т. д., и т. п.

Хорошо или плохо, но к началу 1930-х годов полным ходом шло формирование советского нормативного варианта языка идиш, который имел перспективу постепенно, через ошибки и потери, стать современным полнофункциональным языком. В конце концов, современный иврит по лексике тоже далеко ушел от языка Торы.

Однако вернемся к общей социокультурной и общественно-политической ситуации 30-х годов. Все относительные экономические, а также культурные «вольности» 20-х ушли в небытие в годы «Великого перелома». Дискуссия в рамках большевистской идеологии стала смертельно опасным делом. Сторонников Троцкого и Бухарина сначала отправляли в ссылку, а затем пришло время больших политических процессов. Судя по воспоминаниям, верного (а возможно, даже чересчур верного) ленинца Х. Дунца исключают из партии за частную беседу, в которой он не смог согласиться, что большевики с дореволюционным стажем Троцкий и Каменев – фашисты (см.: Релес, указ. соч., с. 30).

На этом фоне биробиджанский эксперимент 1930-х годов становился последней иллюзией для поколения «детей революции». Как воспоминал известный советский еврейский литературный деятель Арон Вергелис: «Уже был «Великий перелом», уже прошла коллективизация… в это время на Украине уже случился жестокий голод. Коллективизация породила этот голод, и он уже подступал к узким улицам местечек» (Цит. по: Куповецкий, М. Последний советский еврейский нацкадр Арон Вергелис // Идиш: язык и культура в Советском Союзе. – Москва, 2009, с. 60). В такой ситуации воспевание достижений первых пятилеток, а особенно ударного труда на строительстве Беломорканала, выглядело понятным с идеологической, но спорным с других точек зрения поступком. Поэма Изи Харика «От полюса к полюсу» (1933–1934 гг.), посвященная «перековке» бывших уголовников в передовых советских ударников, при несомненных литературных достоинствах выглядит слишком идеологизированной. Сравнение ее с поэмой «Круглые недели» (1930–1931 гг.) – явно не в пользу первой. В «Круглых неделях» на фоне уже дежурного конфликта между «старым» и «новым», на фоне обязательной антирелигиозной пропаганды и образа кулака-вредителя присутствуют всё же подлинные социальные проблемы (плохое снабжение рабочих, грязь и теснота в столовой и бараках). В тексте поэмы бросаются в глаза живые зарисовки характеров и внешности строителей, точные физиологические (запах в бараке) детали. Одним словом, от нее веет подлинностью личного авторского переживания.

Такая же подлинность жизненных ситуаций и характеров – в рассказе «Свой врач» молодого талантливого писателя Моты Дегтяря (1909–1939), в котором счастливый отец приходит на прием к собственной дочери, дипломированному врачу, отправленному по распределению в родное местечко. Нет преувеличения ни в ситуации, ни в характерах, потому что мечта о «своем» еврейском враче – это мечта многих поколений евреев «черты оседлости», которая могла и становилась явью в довоенной БССР. Приведем в этой связи некоторые статистические данные: численность студентов-евреев в Беларуси в 1927-1928 гг. – 27% от общего числа (1257 человек); в БГУ в 1927 г. на медицинском факультете доля евреев составила 44% от общей численности принятых, и даже в 1939 г. из 8 тыс. минских студентов 2,5 тыс. были евреи.

Яркой образностью и динамизмом отличаются тексты Эли Кагана (1909–1944). Его «Город без церквей», где «…люди не ходят, а бегают. Улицы в нем широкие. Весь он просторен, как поле. И всё же люди нередко натыкаются друг на друга. Люди озабочены, люди хлопочут» дает образ странного города без истории – города-новостройки 30-х годов, запечатленного внимательным взглядом писателя. А его детские воспоминания из миниатюры «Большой пожар»: «Меня пугала смерть. Смерть – густая, черная, с огненными кругами, с блуждающими мерцающими точками. Я с замиранием сердца проваливаюсь в бездну, я хочу крикнуть и не могу…» – выходят далеко за рамки «большого стиля соцреализма» в пространство мировой литературы. Арестованный вместе с Зеликом Аксельродом весной 1941 г., чудом избежавший летом 1941 г. пули НКВД, погибший на фронте в 1944 г. при освобождении Беларуси, Эля Каган – еще один из расстрелянного поколения…

Но вернемся в 1934-й – год создания Союза писателей БССР и СССР. За красивой ширмой объединения творческих сил страны скрывалось спецсообщение секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР «О ходе подготовки к I Всесоюзному съезду Союза советских писателей» от 12 августа 1934 г., в котором фактически запрограммирована будущая трагедия белорусской интеллигенции. Купала Янка, Колас Якуб, Чарот Михась, Бровка Петрусь, Бядуля Змитрок и др. проходят в нем как белорусские нацдемы или им сочувствующие; соответственно – Харик Изя, Кульбак Мойша и др. являются либо скрытыми бундовцами, либо национал-фашистами. Расстрельные списки готовятся, дела подшиваются, остается только дать им ход.

Тем паче писатели – люди эмоциональные и увлекающиеся, история страны полна крутыми виражами, и то, что вчера приветствовалось, например, приезд из заграницы в СССР, сегодня становится поводом для обвинительного заключения. Так, в нелегальном прибытии в БССР из Польши обвиняют Мойшу Кульбака.

Показательна в этой связи история жизни Айзика Платнера (1895–1961), который, искренне поверив в идеалы социализма, переехал в БССР из США в 1932 г. Он на собственной шкуре сначала узнал прелести кризиса и безработицы в США, а затем – репрессированный в 1949-м и осужденный на 25 лет в 1950 г. – вкус советской лагерной системы. Его лирические стихи позднего периода рассказывают о невысказанных до конца мыслях, о несбывшихся мечтах. Как ни парадоксально, но в них присутствует, среди прочего, гимн Ленину и советскому строю. Не нам судить, о чем на самом деле думал этот тяжело больной человек в последние годы своей жизни, бродя по улицам послевоенного Минска.

Еврейская литература в общекультурном дискурсе. Представляется очень важным рассмотреть определенные явления еврейской литературы 1920-30-х годов в свете общекультурных мировых тенденций и связей. Известно, что в первые годы и даже десятилетия советской власти она позиционировала себя как выразитель интересов трудящихся всего мира. Этот подход соответствовал традиции мира еврейского, который на фоне определенной замкнутости по отношению к другим культурам внутри своего пространства осуществлял активную коммуникацию, обмен идеями и текстами на протяжении всей многовековой истории народа. Под влиянием движения Хаскалы («еврейского Просвещения») этот мир стал более открытым к межкультурным коммуникациям и диалогу.

Широта отражения еврейской жизни, пусть даже с классовых позиций, видна в издании 20-х годов (Еврейский вестник / Общество распространения просвещения между евреями. – Ленинград, 1928. – 264 с.), которое содержит следующие материалы: различные аспекты истории и культуры евреев в дореволюционной России; современные археологические раскопки в Палестине, экономическое положение евреев Польши, обзор деятельности различных еврейских организаций БССР, УССР, РСФСР и т. п. Соответственно, вполне легитимным или хотя бы допустимым с точки зрения советской власти в те годы представлялось творчество Мойше Кульбака, который в своем первом романе «Мессия, сын Эфроима» обращается к сложным философско-религиозным проблемам. В тексте прослеживаются фантастические и гротесковые, каббалистические и мистические мотивы. Героями произведения являются и реальные люди, и фольклорные персонажи. Энергией античных героев наполнена поэма «Иоста-кузнец» (1920; в белорусском переводе Г. Клевко – «Каваль Ёста»), не случайно эпиграф из Гейне «Я – пламя» отсылает нас к символике, характерной для европейской культурной традиции, к всепобеждающему огню – огню любви и свободы. Герой поэмы и его возлюбленная предстают в образах Гефеста и Афродиты, не теряя при этом конкретные подробности физического облика обычных людей из народа. Известно, что еще в Воложинской иешиве Кульбак «подпольно», но серьезно изучaл русскую классику, а потом на протяжении жизни постепенно расширяющимися концентрическими кругами – Аристотеля и Лао Цзы, Генриха Гейне и Эмиля Верхарна. В Вильно Кульбак начал преподавать литературу на иврите и идише и ставить спектакли, в том числе «Илиаду» Гомера и «Юлия Цезаря» Шекспира.

Поэма начала 1930-х годов «Чайльд-Гарольд из местечка Дисна» в самом названии содержит отсылку к творчеству Байрона, но и, как когда-то Пушкин, Кульбак, используя вечную форму романа-путешествия, показывает нам печальную действительность своего века. И, наконец, его пьеса «Бойтре», новое обращение к образу фольклорного персонажа (еврейского Робин Гуда) содержит в частности, отсылки к романтической драме Шиллера «Разбойники», к поэме Купалы «Могила льва», к поэме Гете «Гец фон Берлихинген» и к немецкому фольклорному образу Черного рыцаря Флориана Гайера.

Мойше Кульбака многие исследователи называют романтиком. И стиль жизни с частыми переездами из города в город, из страны в страну, и одухотворенный облик поэта – всё помогало созданию этой легенды. Но легенде не было места в атмосфере СССР 30-х…

Закономерный финал. Вслед за надеждами и потерями 20-х годов приходит удушающая атмосфера следующего десятилетия. Когда я смотрю на фотографии тех лет, то, кажется, понимаю, почему кудрявым юношам с горящими глазами не нашлось места в новой эпохе. Их вектор движения – вперед и вверх, их дружеская среда с её взаимопомощью и юмором никоим образом не вписывались в сталинский тоталитаризм. «Дети революции», как, впрочем, и ее «отцы», мешали этому монстру распространиться на половину Европы. Точно так же мешало культурное и языковое разнообразие. В середине 1930-х ликвидируются многочисленные национальные районы на территории БССР, из сталинской Конституции исчезает упоминание о национальных меньшинствах, населяющих БССР. Соответственно, власти уже не нужны журналы, газеты, а главное, школы на языках этих меньшинств. Летом 1938 года была ликвидирована вся система образования на идише, кроме школ в Еврейской автономной области и Крымской АССР.

На фоне советизации национальной жизни в Западной Беларуси и Украине, Балтии и Бессарабии происходило временное возобновление еврейской культурной жизни на территории БССР и УССР, которое могло обмануть, и то ненадолго, только восторженных левых из числа новых граждан. Ведь уже случилась ночь 29/30 октября 1937 года, когда было расстреляно более ста представителей интеллектуальной элиты БССР – литераторов, государственных деятелей, ученых. Среди погибших в ту ночь – литераторы Алесь Дударь, Валерий Моряков, Михась Чарот, Изи Харик, Платон Головач, Михась Зарецкий, Янка Неманский, Юлий Таубин, Анатоль Вольный, Хезкель Дунец, Василь Коваль, Тодар Кляшторный, Моисей Кульбак, Юрка Лявонный, наркомы просвещения и юстиции БССР Александр Чернушевич и Максим Левков, ректор БГУ Ананий Дьяков, директор треста «Главхлеб» БССР Георгий Борзунов, завкафедрой Витебского ветеринарного института Яков Сандомирский, начальник Высшей школы наркомата просвещения БССР Вадим Башкевич, председатель ЦК профсоюзов БССР Захар Ковальчук, заместитель наркома совхозов БССР Леонард Лашкевич, студент Соломон Лямперт…

И. Харик и М. Кульбак. Работы Лейзера Рана из серии «Разбитые надмогилья» (начало 1970-х)

Расправа продолжилась в следующую ночь, когда было расстреляно более 30 человек. Только за три осенних месяца в 1937-м органы НКВД репрессировали более 600 общественных и культурных деятелей Беларуси.

Началось медленное умирание культуры идишa на территории СССР. Холокост унес основных ее носителей, а в рамках «борьбы с космополитами» была уничтожена еврейская интеллектуальная и творческая элита. Редкие уцелевшие ее представители, вернувшиеся из ссылок и лагерей, потерявшие своих родных в сталинских репрессиях и Холокосте, безусловно, делали определенные попытки для сохранения традиции. Даже подписка на официозный журнал «Советиш Геймланд» («Советская Родина») частью еврейской интеллигенции воспринималась в годы послевоенного государственного антисемитизма как некий символический вызов.

Так закончился непродолжительный роман советской власти с еврейским народом. Массовая эмиграция советских евреев в США и Израиль в начале 1990-х годов поставила в этой истории жирную точку. В новых государствах, образовавшихся после распада СССР, немногочисленные еврейские общины начали возрождение еврейской культурной и интеллектуальной жизни. Одним из направлений этого процесса является осознание исторического опыта прошлого. Основное внимание исследователей по понятным причинам направлено на изучение истории Холокоста, но события довоенных десятилетий также заслуживают пристального исторического и культурного анализа.

* * *

Об авторе. Инесса Ганкина – психолог, культуролог, член Союза белорусских писателей, автор многочисленных научных и публицистических cтатей по психологии, культурологии и педагогике. Её художественные публикации можно найти в трех книгах, а также в периодических изданиях, антологиях и альманахах, изданных в Беларуси, России, Израиле, США. Хорошо знакомо ее творчество и читателям нашего сайта.

Опубликовано 05.05.2018  14:59