Tag Archives: история евреев Беларуси

Ці трэба Беларусі музей культуры ідыш?

Піша доктар гістарычных навук Леанід Лыч

Калісьці на нашай зямлі квітнела створаная на ідышскай аснове культура. Пачатак ёй паклалі ў канцы XIV стагоддзя запрошаныя ўладамі Вялікага Княства Літоўскага яўрэі. Асноўныя плыні іх ішлі да нас з Нямеччыны і Польшчы. У якасці сродку зносінаў паміж сабою яўрэі гэтых краінаў выкарыстоўвалі ідыш. Ён быў даволі шырока распаўсюджаны на еўрапейскім кантыненце, таму яўрэі добра разумелі адно аднаго незалежна ад месца свайго пражывання. Падобнае можна сказаць і пра шырока распаўсюджаную ў Сярэднявеччы латынь, прычым не толькі ў межах Еўропы. Адзіная камунікатыўнага характару агульнаяўрэйская мова Еўропы ідыш мела пэўныя тэрытарыяльныя асаблівасці, бо ніяк жа нельга было абысціся без папаўнення яе лексікі словамі карэннага насельніцтва той ці іншай мясцовасці.

Падобнае мела месца і ў Беларусі, толькі далёка не ў такіх маштабах, як у Нямеччыне, таму яўрэяў – носьбітаў ідышу яе жыхары разумелі і разумеюць без перакладчыка, што, аднак, пазітыўна не адбілася на іх узаемадачыненнях. У непараўнальна лепшым становішчы, чым беларуская мова, знаходзіўся ідыш у часы Рэчы Паспалітай і Расійскай імперыі. З-за крайне адмоўных наступстваў свядомай палітыкі першай здольныя да літаратурнай дзейнасці беларусы вымушаныя былі пісаць свае творы па-польску, а другой – па-руску. Яўрэі ў гэтых высакародных этнастваральных мэтах выкарыстоўвалі толькі ідыш. І калі цягам XVIII–ХІХ стагоддзяў беларусы на сваёй роднай мове не напісалі нічога такога, чым бы захаплялася Еўропа (яна захаплялася іх польска- і рускамоўнымі творамі), у літаратуры Беларусі на ідыш з гэтым не мелася ніякіх праблемаў. Праўда, пэўныя перашкоды чыніў царызм, але яны не ідуць ні ў якае параўнанне з тым благім, што ён рабіў для беларускай мовы. Сам факт непрызнання беларускай мовы самабытнай, адрознай ад рускай дае ўсе падставы разглядаць моўную палітыку царызму як каланізатарскую, якая нам яшчэ і сёння адрыгаецца непрыемнай пякоткай.

Яўрэі Беларусі могуць ганарыцца, што менавіта іх сын з Капыля Мендэле Мойхер-Сфорым (сапр. Шолам-Якаў Бройдэ, па пашпарце Саламон Абрамовіч) з’яўляецца заснавальнікам новай яўрэйскай класічнай літаратуры. Нарадзіўся ён у 1836 г., а памёр праз месяц пасля Кастрычніцкага перавароту – 25 лістапада (8 снежня) 1917 г. Да выезду ў 1853 г. у Камянец-Падольскі ён яшчэ паспеў закончыць Слуцкую яўрэйскую бурсу. Усе свае літаратурныя творы на ідыш напісаў за межамі Беларусі, аднак іх не могуць не лічыць за свае беларускія яўрэі. Асабліва гэта датычыцца твораў аўтабіяграфічнага характару, дзе паказаныя жыццё, побыт рамеснікаў Капыля – напрыклад, «Шлёма, Хаімаў сын» (1911).

Прыхільнікі пісаць літаратурныя творы на ідыш даволі лёгка інтэграваліся ў нацыянальную палітыку міжваеннай беларусізацыі. Паводле аб’ёмаў выдання ўсіх відаў друкаванай прадукцыі яўрэі ў асобныя гады саступалі толькі беларусам. На ідыш выходзілі і былі вельмі папулярнымі сярод яўрэйскіх чытачоў часопіс «Штэрн» («Зорка»), газеты «Дэр юнгер арбетэр» («Малады рабочы»), «Акцябер» («Кастрычнік»), «Дэр юнгер ленінец» («Юны ленінец»). У 1929 г., напрыклад, на гэтай мове было выдадзена 55 кніг. З 1926 г. на ідыш працаваў у сталіцы рэспублікі Менску Дзяржаўны яўрэйскі тэатр БССР. У тыя гады не меў сабе роўных на ідышскім літаратурным полі Беларусі Ізі Харык. Паводле словаў аўтара кнігі «Еврейские советские писатели Белоруссии» (Мінск, 2006) Гірша Рэлеса, творы гэтага аўтара «отличаются особой музыкальностью».

Далейшую творчую дзейнасць яўрэйскай, як і беларускай, інтэлігенцыі прыпынілі масавыя сталінскія фізічныя рэпрэсіі, пік якіх прыпаў на 1937–1938 гг. Затым не толькі самі яўрэі, але і іх літаратура на ідыш сталі ахвяраю Халакосту.

Спрыяльным ні для яўрэяў, ні для ідышу не назавеш пасляваенны перыяд. Справядліва не бачачы з-за вялікіх заганаў нацыянальнай палітыкі КПСС асаблівых перспектываў у беларускай мастацкай літаратуры, здольныя да такой творчай дзейнасці яўрэі палічылі за лепшае для сябе працаваць на ніве рускамоўнай літаратуры. З ідышам не пажадалі развітацца толькі лічаныя асобы, адзінкі. Адным з найапошніх масцітых яго магіканаў быў Гірш Рэлес (1913–2004).

Аўтарытэт яўрэяў, як і іх мовы ідыш, быў моцна падарваны на ўсёй савецкай прасторы, у тым ліку і ў Беларусі, барацьбой камуністаў з выдуманым імі бязродным касмапалітызмам. І тым не меней да канца першага пасляваеннага дзесяцігоддзя можна было даволі часта чуць ідыш у грамадскіх месцах. Сціх ён трохі пазней. Праз 10–15 гадоў амаль такі гаротны лёс напаткаў на сваёй гістарычнай зямлі і беларускую мову.

Ніколькі не лепшае становішча з ідышам і ў многіх іншых краінах яго колішняга шырокага распаўсюджвання. Ідыш знаходзіцца пад сур’ёзнай пагрозай канчатковага выхаду з рэальнага жыцця, непазбежнага памірання. Гэта разумеюць усе, і цалкам апраўдана, што сярод іх знаходзяцца асобы, гатовыя кінуць якар выратавання ідышу. Не магу прыгадаць, дзе чытаў, што ў ЗША нібыта існуе, функцыянуе нейкая творчая супольнасць людзей, і ёю штосьці практычнае робіцца ў інтарэсах ідышу. Поспеху ім у гэтай высакароднай справе. Найбольш жа заклапочаных трагічным станам ідышу людзей, зразумела, знаходзіцца ў Ізраілі, хоць там і з’яўляецца адзінай дзяржаўнай мовай іўрыт – старажытнаяўрэйская мова. І, думаецца, што сярод тых людзей ёсць нямала яўрэяў з Беларусі, бо тут на ідышы створанае бясцэннае багацце, якім сёння нельга не ганарыцца.

З атрыманнем яўрэямі яшчэ за савецкім часам права выезду на сваю гістарычную радзіму яны ў масавым парадку пачалі пакідаць Беларусь: штогод па 100–150 тысячаў чалавек. Яна да такой ступені абез’яўрэілася, што перапіс насельніцтва 1999 года зафіксаваў толькі 27,8 тысячаў прадстаўнікоў гэтай этнічнай групы. З іх толькі 1508 чалавек назвалі ідыш сваёй роднай мовай!

Несумненна, яшчэ менш было яўрэяў, якія валодалі ідышам, маглі размаўляць, пісаць на ім літаратурныя творы. Пераканаўча сведчыць пра гэта і такі факт: калі ў канцы 1980-х – пачатку 1990-х гадоў у нацыянальны рух разам з беларусамі ўключыліся і ўсе нашыя этнічныя групы (патрэбы ў гэтым не мелася толькі ў рускіх Беларусі, бо тут яны карысталіся такімі ж правамі, як і ў Расійскай Федэрацыі), яўрэі не стварылі аніводнага перыядычнага выдання на мове ідыш. У гэтых мэтах выкарыстоўвалася выключна руская мова.

І ўсё ж раз-пораз ідыш заяўляе пра сябе на беларускай зямлі, сцвярджае, што яшчэ не адышоў на той свет, хоча заставацца на гэтым, як больш вядомым, блізкім чалавецтву. Як ніхто іншы, не дае памерці ў нашым краі ідышу Аляксандр Астравух – аўтар выдадзенага ў 2008 годзе ілюстраванага ідыш-беларускага слоўніка. Яго аб’ём складае 928 старонак, на іх змешчана 25 тысячаў слоўнікавых артыкулаў і 50 тысячаў словаў. Многім падабаюцца аўтобусныя экскурсіі пад назовам «У пошуках ідышу».

Сёння ў Беларусі на мове ідыш пішуць свае літаратурныя творы толькі адзінкі, зведваючы неверагодныя цяжкасці з іх надрукаваннем. У лік такіх творцаў уваходзіць і добра вядомы ў краіне Фелікс Баторын. Шмат у яго і беларускамоўных паэтычных твораў. Ён з’яўляецца сябрам Саюза беларускіх пісьменнікаў.

Вялікай і прыемнай нечаканасцю з’явіўся для мяне змешчаны ў «Краязнаўчай газеце» (№ 7 за 2018 год) «Ліст-зварот да рэдакцыі “Краязнаўчай газеты”» мастака Андрэя Дубініна і палітолага Вольфа Рубінчыка – перакладчыкаў з ідышу. Яны, хоць і з вялікім спазненнем, уносяць вельмі слушную прапанову: усталяваць мемарыяльную дошку ў Мінску на доме па вуліцы Рэвалюцыйнай, 2, дзе ў 1930–1941 гг. выдаваўся орган Аргкамітэта Саюза савецкіх пісьменнікаў БССР яўрэйскі часопіс «Штэрн». Нельга не здзіўляцца, што такога мемарыяльнага знака яшчэ няма ў нас. Ён абавязкова павінен быць. Больш за тое, беларускі ідыш заслугоўвае сабе спецыяльнага музея кнігі на ідыш. Зразумела, не ад нашай беднай дзяржавы, у якой безліч дзірак. За гэтую высакародную справу павінна ўзяцца раскіданая па ўсім свеце беларуская яўрэйская супольнасць, сярод якой нямала і мільянераў. Верыцца, што да стварэння музея мовы ідыш далучацца дзеці, унукі, праўнукі і прапраўнукі, якія пакінулі Беларусь сто і болей гадоў таму.

Я чалавек зусім мала дасведчаны ў музейнай справе, але лічу вельмі карысным, прычым не толькі беларускім яўрэям, сабраць у адведзеным пад гэта будынку ўсю наяўную ў нас літаратуру на мове ідыш, нават і тую, што маюць дзяржаўныя бібліятэкі Рэспублікі Беларусь. З просьбай перадаць літаратуру на ідыш можна звярнуцца да яўрэяў усіх краінаў свету, і тыя з іх, што не збіраюцца следам за Беларуссю рабіць крокі па стварэнні музея ідыш, ахвотна падзеляцца напісанай на ім літаратурай, што надасць мінскаму музею ідыш калі не планетарны, дык еўрапейскі характар.

Дзякаваць богу, у Беларусі яшчэ не перавяліся тыя, хто можа не толькі чытаць і пісаць, перакладаць з ідышу, але і выкарыстоўваць яго ў якасці роднай мовы ў сваёй літаратурнай дзейнасці. З дапамогай такіх людзей можна агучыць найлепшыя літаратурныя творы на ідыш вядомых беларускіх яўрэйскіх майстроў прыгожага пісьменства. Іх, напэўна ж, захочуць пачуць як мясцовыя жыхары, так і замежныя турысты. Не выключана, што такая практыка вельмі паспрыяе іх колькаснаму росту. Вельмі пажадана агучванне сваіх твораў Феліксам Баторыным. Бо дзе гарантыя, што ў нас яшчэ з’явяцца яго паслядоўнікі? Пазітыўных зрухаў для ідышу я, напрыклад, не прадбачу, таму і неабходна закансерваваць яго ўсімі неабходнымі сродкамі. Лепшым з іх, несумненна, з’яўляецца музей кнігі на мове ідыш. Ён неабавязкова павінен размяшчацца ў Мінску, даволі добра забяспечаным рознага роду аб’ектамі мемарыяльнага прызначэння. У гэтых мэтах можна выбраць і першую сталіцу Вялікага Княства Літоўскага Наваградак, славуты сваёй гісторыяй.

Незалежна ад месца стварэння музея нам удасца адным стрэлам забіць не аднаго зайца. Папершае, аддамо заслужаную павагу тым, хто на нашай зямлі стагоддзямі не толькі размаўляў, але і ствараў літаратуру на ідыш і ў цэлым развіваў ідышскую культуру. Падругое, звернем увагу сусветнай цывілізацыі, прычым не толькі яе яўрэйскага складніка, на мэтазгоднасць правядзення канкрэтных захадаў па прытарможванні поўнага заняпаду, а ў лепшым выпадку і рэальнага выратавання ідышу ад смерці. Патрэцяе (і гэта асабліва важна для нашай амаль без уласнага этнанацыянальнага аблічча краіны), абудзім планетарны інтарэс да лёсу існых на сёння тых моваў Зямлі, якія не маюць светлай будучыні. Знікненне любой з іх не робіць аўтарытэту цывілізаванаму свету. І як бы хацелася, каб аб гэтым задумаліся нашыя ўлады, грамадства ў цэлым і штосьці практычнае пачалі рабіць па павышэнні сацыяльнай ролі беларускай мовы. За апошнія дваццаць гадоў такая роля апусцілася амаль да нулявой адзнакі. А вось музей мовы, культуры на ідыш можа і ў беларусаў абудзіць жаданне да прыняцця дзейсных захадаў па выратаванні роднага слова Бацькаўшчыны.

Леанід ЛЫЧ, г. Мінск

Крыніца: «Краязнаўчая газета», № 22 (711), чэрвень 2018 г.

Некалькі абзацаў у адказ

Удзячны паважанаму гісторыку з Нацыянальнай акадэміі навук, які памятае і даваенныя падзеі (чытаў фрагменты з яго мемуараў у «Народнай волі»), за зварот да тэмы. Разам з тым, прапанова стварыць тутака асобны музей ідыша з апорай на выхадцаў з Беларусі, раскіданых па ўсім свеце, не падаецца мне рэалістычнай. Багата ўжо было культурніцкіх праектаў, разлічаных на замежнікаў-багатыроў, рэкламаваліся яны шумліва, а вынікі аказваліся сціплыя; узяць «Дом Вейцмана» ў Моталі, «Яўрэйскае мястэчка пад Мінскам»…

Бадай, сітуацыя зараз увогуле маласпрыяльная для размашыстых праектаў. Два гады таму я выступіў з ініцыятывай правесці сярод беларускіх яўрэяў сацыялагічнае даследаванне, а потым заснаваць у Пінску ці Бабруйску Цэнтр, або «Вышэйшыя курсы» ідыша… «І цішыня». Праўда, было колькі водгукаў ад шанаваных мною чытачоў, але не ад прадстаўнікоў тутэйшых яўрэйскіх суполак, без якіх нялёгка штосьці зрушыць з мёртвай кропкі. І тым больш – не ад мільянераў 🙂

Апрача ўсяго, стварэнне музея ідыша – калі ў Беларусі да яго ўсё ж дойдзе чарга – тоіць у сабе не толькі пазітыў, а і пэўную рызыку. Напрыклад, не хочацца, каб ідышныя кнігі з Нацыянальнай бібліятэкі былі перададзены ў іншую ўстанову; раз-пораз карыстаюся імі ў чытальных залах.

Арыентуюся найперш на «малыя справы» і спадзяюся, што пры дапамозе Беларускага фонду культуры будзе ўсё-такі даведзена да ладу справа з шыльдай у гонар часопіса «Штэрн». Ідэя мемарыяльнай дошкі высоўвалася светлай памяці Гіршам Рэлесам яшчэ ў 2003 г., але толькі ў 2017 г. я даў рады з абгрунтаванай даведкай пра часопіс. Як cёлета выявілася, Мінгарвыканкам не супраць памяткі на Рэвалюцыйнай, 2.

Ахвотных пазнаёміцца з дзейнасцю некамерцыйнай арганізацыі «Yiddish Book Center», якая пераводзiць кнігі (у тым ліку выдадзеныя ў Беларусі) у лічбавы фармат і змяшчае іх у адкрытым доступе, адрасую сюды: https://www.yiddishbookcenter.org У сеціве ёсць таксама групы аматараў мовы кшталту «Идиш – любовь моя» (дарэчы, актывісты названай групы не раз абмяркоўвалі і публікацыі беларускix аўтараў з belisrael.info).

І апошняе. Не сказаў бы, што яўрэі на беларускіх землях цікавіліся выключна літаратурай на ідышы; таксама і той, што на «лошн-кейдэш» (г. зн. на cтаражытнаяўрэйскай, з якой вырас сучасны ізраільскі іўрыт). Напрыклад, ураджэнец Койданава Абрам Рэйзен (1876–1953) згадвае пра сваё юнацтва: «мястэчка знаходзілася за 50 міль ад Менска, дзе жыло некалькі знакамітых пісьменнікаў (праўда, большасць з іх пісала на іўрыце)». Іўрыцкія вершы паралельна з ідышнымі пісаў і бацька А. Рэйзена Калман. Пазней гэткае ж дзвюхмоўе ў творчасці было ўласцівае паэту Элю Савікоўскаму (1893, м. Палонка – 1959, Мінск).

Вольф Рубінчык, перакладчык

 

Ідыш у газеце «Анахну кан» (Мінск, 2002) і бюлетэні «Мы яшчэ тут!» (Мінск, 2008)

Ад рэд. belisrael.info. Запрашаем чытачоў выказвацца наконт прапаноў прафесара Леаніда Лыча, можна і тут: https://www.facebook.com/aar.sh.7503

Апублiкавана 22.06.2018  00:22 

Водгукі чытачоў:

Якаў Гутман (прэзідэнт «Сусветнага згуртавання беларускіх габрэяў»): «Ідэя някепская. На жаль, я не ведаю, хто за гэта возьмецца».

Віктар Жыбуль (кандыдат філалагічных навук, супрацоўнік БДАМЛМ): «Сама па сабе ідэя стварэння музея культуры ідыш – даволі сімпатычная, але, здаецца, малаажыццяўляльная. Проста бібліятэкі і архівы не маюць права нічога перадаваць на пастаяннае карыстанне ў іншыя ўстановы – хіба толькі ў выключных выпадках па абмене фондамі. А ці адгукнуцца прыватныя ўладальнікі выданняў на ідыш – невядома… Усталяванне мемарыяльнай шыльды – справа напраўду больш здзяйсняльная. Хоць сама па сабе “культура шыльдаў”, калі так можна сказаць, у нас пакуль яшчэ на даволі невялічкім узроўні».

Дадана 22.06.2018  16:29

Яшчэ водгукi:

Барыс Лахман: Трэба. Muz zayn.
Cяргей Спарыш: Патрэбны, без варыянтаў.

В. Герасимчик. Самуил Агурский – портной, комиссар, историк

Перевод на русский под оригиналом на белорусском.

Самуіл Агурскі — кравец, камісар, гісторык

Самуіл Хаімавіч Агурскі — вельмі супярэчлівая асоба ў айчыннай гісторыі. Яго жыццё — сведчанне рэалізацыі імкнення дасягнуць вышынь сацыяльнай лесвіцы. І яскравы прыклад падзення з гэтых вяршынь.

Кравец з беднай сям’і

Самуіл нарадзіўся 29 красавіка 1884 года ў Гродна ў беднай яўрэйскай сям’і былога салдата царскай арміі, які 25 гадоў праслужыў у войску, а па вяртанні да канца жыцця працаваў чорнарабочым на тытунёвай фабрыцы Шарашэўскага ў Гродне. Самуіл з 12 гадоў пачаў зарабляць на ўласны кавалак хлеба цяжкай працай. Спачатку ў вяровачнай майстэрні, дзе па 15–16 гадзін на суткі круціў кола, за што атрымоўваў па 50 капеек за дзень працы. Затым ваданосам на саляным заводзе, чорнарабочым на скураным заводзе і падмайстрам маляра. У 18 гадоў Самуіл уладкаваўся на швейную фабрыку краўцом, дзе далучыўся да яўрэйскага сацыял-дэмакратычнага саюза і стаў сябрам Бунду.

У 1902 годзе яго апанавалі ідэі рэвалюцыйнай барацьбы. Самуіл прыняў актыўны ўдзел у некалькіх выступленнях у Гродне ды суседняй Сувалкаўскай губерні. Гэта не магло не прыцягнуць увагу царскай паліцыі. Агурскі вымушаны быў адправіцца ў эміграцыю: спачатку ў Англію, а на наступны — 1906 — год ён перабраўся ў ЗША, дзе працаваў краўцом.

На эміграцыі

Агурскі жыў у асноўным у Чыкага. У вольны ад працы час пісаў артыкулы для яўрэйскіх сацыялістычных газет. Тут жа пазнаёміўся з лідарамі арганізацыі «Індустрыяльныя працоўныя свету» амерыканцамі Уільямам Хейвудам (пасля Кастрычніцкай рэвалюцыі эміграваў у СССР і быў пахаваны ў крамлёўскай сцяне) і кіраўніком сацыялістычнай партыі Юджынам Дэбсам. Разам з імі Самуіл удзельнічаў у анархісцкім і рэвалюцыйным руху, а ў 1915 годзе ў якасці садырэктара арганізаваў так званы «Чыкагскі працоўны інстытут» — першы рэвалюцыйны інстытут для навучання эмігрантаў-працоўных з Усходняй Еўропы.

Пасля Кастрычніцкага перавароту 1917 года многія навучэнцы інстытута занялі кіруючыя пасады ў маладой савецкай дзяржаве. Сярод іх у першых шэрагах быў сам Агурскі, невядомы карэспандэнт амерыканскіх яўрэйскіх газет, які пасля Лютаўскай рэвалюцыі, у маі 1917 года, вярнуўся на тэрыторыю былой Расійскай імперыі. А пасля захопу ўлады бальшавікамі ў лістападзе зрабіў даволі паспяховую кар’еру.

У імя рэвалюцыі

Калі пачалася Кастрычніцкая рэвалюцыя, Агурскі ўступіў у шэрагі Чырвонай гвардыі, так ні разу і не прыняўшы ўдзел у баявых дзеяннях, але галоўнае — прысутнічаў на пасяджэнні Петраградскага савета 8 лістапада.

У снежні 1917 года ён атрымаў прапанову выдаваць у Петраградзе яўрэйскую савецкую газету для прапаганды ідэй бальшавізму ў асяродку працоўных. Ленін не шкадаваў на гэта сродкаў.

Пазней сам Агурскі адзначаў: «Мы прынялі прапанову, неадкладна прыступілі да працы і хацелі ажыццявіць гэты план. Але гэта была адна з цяжэйшых задач. Праўда, грошай было дастаткова — у першы раз у гісторыі яўрэйскага сацыялістычнага руху грошы не адыгрывалі ролі пры стварэнні газеты».

Але праблемай з’яўлялася тое, што большасць яўрэйскай інтэлігенцыі не жадала падтрымліваць бальшавікоў, і сабе ў памагатыя Агурскі знайшоў толькі двух былых палітычных эмігрантаў — А. Кантара, былога сакратара Лонданскага «Яўрэйскага працоўнага фонду», і вядомага лонданскага анархіста А. Шапіру.

У лютым 1918 года Агурскі разам са знакамітым амерыканскім рэвалюцыянерам, журналістам-сацыялістам Альбертам Рысам Вільямсам (1883–1962) арганізаваў І інтэрнацыянальны атрад Чырвонай Арміі, для якога змог прыцягнуць фінансавую дапамогу з ЗША. Адначасова ён уступіў у партыю бальшавікоў і пачаў працу ў Народным камісарыяце па справах нацыянальнасцей пад кіраўніцтвам Сталіна.

Агурскі шматразова сустракаўся з Леніным. Адна з такіх сустрэч у лютым 1918 года Агурскага і загадчыка амерыканскага саюза краўцоў Шлезінгера патрапіла нават на старонкі газеты «Праўда».

Перацягнуць яўрэйскіх працоўных

Падчас грамадзянскай вайны галоўнай задачай Агурскага было перацягванне на бок бальшавікоў разнастайных яўрэйскіх арганізацый. 2 снежня 1918 года ён прыбыў у вызвалены ад «белых» Магілёў, дзе ўдзельнічаў у шэрагу дыскусій наконт стаўлення яўрэйскіх рабочых да «задач рэвалюцыі». У выніку, «у суботу, 7 снежня 1918 года, мы склікалі вялікі сход, на якім размаўлялі аб ролі яўрэйскіх працоўных у Кастрычніцкай рэвалюцыі. У той жа дзень адбыўся другі сход, на якім была арганізавана яўрэйская секцыя і было пастаноўлена заснаваць Яўрэйскі камісарыят».

Агурскі атрымаў новае прызначэнне — камісар па яўрэйскіх справах Віцебскай губерні, у якой выдаваў газету на ідыш «Дэр фрайер арбэтэр» (1918–1919). Ён суправаджаў у 1919 годзе Міхаіла Калініна ў яго паездцы па Беларусі на цягніку «Кастрычніцкая рэвалюцыя». Прызнаннем дзейнасці Агурскага стаў яго ўдзел у якасці дэлегата ў VIII з’ездзе партыі бальшавікоў.

Але асноўным у дзейнасці Агурскага заставалася задача перацягнуць на бок партыі шараговых яўрэйскіх працоўных і садзейнічаць выхаванню іх у рэчышчы афіцыйнай савецкай ідэалогіі. Для гэтага ён у чэрвені 1919 года разам са Сталіным падпісаў дэкрэт пра закрыццё Цэнтральнага бюро яўрэйскіх абшчын, вынікам чаго стала канфіскацыя маёмасці яўрэяў. У дадатак Агурскі актыўна выступіў супраць традыцыйнай рэлігіі яўрэяў — іудаізму і прапагандаваў замену старажытнаяўрэйскай мовы (іўрыта) больш маладой — ідышам.

Ва ўсходняй Беларусі разгарнуліся суды супраць равінаў і разнікаў, якія праводзіліся паралельна ў некалькіх гарадах. У друку асабліва асвятляўся так званы працэс па справе «Трэста разнікаў», які пачаўся ў Мінску 28 лютага 1925 года. Яго мэтаю была дыскрэдытацыя выкарыстання кашэрнай ежы. Разглядалася судовая справа аб забойстве мінскімі разнікамі свайго віцебскага калегі. На судовым працэсе сярод выступоўцаў быў і Самуіл Агурскі, які казаў: «На лаве падсудных сядзяць не шараговыя злачынцы, а прадстаўнікі тых, хто на працягу соцень гадоў у імя рэлігія смактаў кроў яўрэйскага народа». Як пазней высветлілася, ніякага забойства насамрэч не было. Справа была з самага пачатку сфальсіфікавана, аднак трое разнікаў атрымалі рэальныя тэрміны, а ў прэсе працягвалася прапагандысцкая кампанія.

У красавіку-маі 1921 года пэўны час Агурскі быў супрацоўнікам Народнага камісарыята працы ў якасці ўпаўнаважанага па аддзелу іміграцыі па арганізацыі кваліфікаваных групаў і асобных вытворчасцей.

У пачатку 1920-х гадоў Агурскі па даручэнні Леніна двойчы наведваў ЗША, удзельнічаў у стварэнні кампартыі ЗША, пад выглядам дапамогі галадаючым Паволжа збіраў сродкі ў падтрымку Савецкай Расіі. Але пасля смерці Леніна ў 1924 годзе, на пахаванні якога прысутнічаў і Агурскі, яго палітычнае ўзыходжанне завяршылася. Ён змяніў сферу ўласнай дзейнасці, перакваліфікаваўся ў гісторыка і перабраўся на сталае жыхарства ў БССР, дзе дасягнуў вышынь навуковай кар’еры.

З камісара ў гісторыкі

У 1924–1929 гадах Агурскі выконваў абавязкі загадчыка Гістпартам пры ЦК КП(б)Б, намесніка дырэктара Інстытута гісторыі партыі пры ЦК КП(б)Б, а з 1934 па 1938 гады Агурскі быў ужо дырэктарам інстытута гісторыі партыі пры КП КП(б)Б, адначасова будучы дырэктарам інстытута гісторыі АН БССР і дырэктарам Музея Рэвалюцыі БССР.

У першыя гады пасля вяртання ў Беларусь Агурскі рэдагаваў зборнікі матэрыялаў «1905 год в Белоруссии» (1926), «Октябрь в Белоруссии» (1927) і напісаў манаграфію «Еврейский рабочий в коммунистическом движении (1917–1921)». Адначасова для Агурскага становіцца непрымальнай тая канцэпцыя гісторыі БССР, якую выбудоўвалі ў рэспубліцы прадстаўнікі «буржуазных нацыяналістаў» з іх імкненнем да палітыкі беларусізацыі.

Калі для Агурскага сталі відавочнымі тыя змены ў нацыянальным пытанні, якія адбываліся ў СССР напярэдадні Вялікага пералому, ён адважыўся на першую крытыку ў дадзеным пытанні, што знайшло адлюстраванне ў яго працы ў 1928 годзе — «Очерки по истории революционного движения в Белоруссии (1863–1917)».

Стваральнікі яўрэйскай секцыі ў Магілёве Агурский і Мандельсбер

Адной з кропак уласнай крытыкі ён абраў паўстанне 1863–1864 гадоў і яго правадыра Кастуся Каліноўскага, такім чынам рыхтуючы наступ на прэзідэнта Акадэміі Навук Усевалада Ігнатоўскага (1881–1931).

Агурскі назваў паўстанне 1863 года «феадальна-рэакцыйным», а газету «Мужыцкая праўда» — дакументам «польскага нацыяналістычнага, пранікнутага рымска-ўніяцкім рэлігійным уплывам». На думку Агурскага, яе аўтарамі з’яўляліся В. Урублеўскі і Ф. Тамашэўскі. Каліноўскі ж быў названы «міфічным героем».

У 1929 годзе на форуме марксісцкіх навукоўцаў і ХІІ з’ездзе КП(б)Б ён выступіў з адкрытай крытыкай яшчэ на той час неапублікаванай кнігі Ігнатоўскага пра паўстанне 1863 года. Пазіцыя Агурскага атрымала падмацаванне з інстытута Леніна, куды звярнуўся сакратар ЦК Беларусі Гамарнік з прапановай даць заключэнне пра дзейнасць Агурскага: «Таварыш Агурскі вядзе правільную партыйную лінію па барацьбе з ідэалізацыяй дробнабуржуазных нацыяналістычных партый у поўнай адпаведнасці з партыйнымі дырэктывамі».

Напады Агурскага сталі першым крокам у далейшай справе, разгорнутай супраць Усевалада Ігнатоўскага, якога напрыканцы 1930 года знялі з кіраўніцтва Акадэміяй навук, абвінавацілі ва ўдзеле ў «Саюзе вызвалення Беларусі», а 22 студзеня 1931 года як «нацыянальнага адшчапенца» выключылі з партыі. 4 лютага 1931 года Ігнатоўскі застрэліўся.

Пазіцыя Агурскага ў дачыненні да паўстання 1863 года ў Беларусі і Літве стала афіцыйнай і была замацавана ў рэзалюцыі кастрычніцкага пленума ЦК КП(б)Б 1930 года ў раздзеле пра нацыянальнае пытанне.

Выбудаваная за кошт наступу на беларускіх «буржуазных нацыяналістаў», кар’ера Агурскага хутка развівалася. У 1934 годзе яго прызначылі на пасаду дырэктара Інстытута яўрэйскай пралетарскай культуры (закрыты ў 1935 годзе), і намесніка дырэктара Інстытута нацыянальных меншасцяў АН БССР. Агурскаму была нададзена ступень доктара гістарычных навук без абароны дысертацыі — на падставе друкаваных прац. У 1936 годзе пастановай Прэзідыума АН БССР Агурскі быў зацверджаны членам-карэспандэнтам аддзялення грамадскіх навук АН БССР.

* * *

Праз два гады, 4 сакавіка 1938 года, Агурскі быў арыштаваны па абвінавачанні ў прыналежнасці да яўрэйскай фашысцкай арганізацыі і шкодніцкай дзейнасці ў Акадэміі навук Беларусі. Па пастанове Асобага пасяджэння пры НКУС СССР ад 15 жніўня 1939 года па артыкулах 68 і 76 КК БССР ён быў сасланы ў Казахстан тэрмінам на 5 гадоў. Але ссылка зацягнулася надаўжэй.

Самуіл Агурскі памёр 19 жніўня 1947 года ў Паўладары ад кровазліцця ў мозг. 7 красавіка 1956 года ён быў рэабілітаваны Ваеннай калегіяй Вярхоўнага суда СССР.

***

Василь Герасимчик

 Самуил Агурский – портной, комиссар, историк

Самуил Хаимович Агурский – весьма противоречивая личность в отечественной истории. Его жизнь – свидетельство того, как реализуется стремление достичь высот социальной лестницы. И яркий пример падения с этих вершин.

Портной из бедной семьи

Самуил родился 29 апреля 1884 года в Гродно в бедной еврейской семье бывшего солдата царской армии, который отслужил 25 лет, а по возвращении из войска до конца жизни работал чернорабочим на табачной фабрике Шерешевского в Гродно. Самуил с 12 лет начал зарабатывать на собственный кусок хлеба тяжелой работой. Сначала в веревочной мастерской, где по 15-16 часов в сутки крутил колесо, за что получал по 50 копеек за день работы. Затем водоносом на соляном заводе, чернорабочим на кожевенном заводе и подмастерьем маляра. В 18 лет Самуил устроился на швейную фабрику портным, где присоединился к еврейскому социал-демократическому союзу, стал членом Бунда.

В 1902 г. его захватили идеи революционной борьбы. Самуил принял активное участие в нескольких выступлениях в Гродно и соседней Сувалкской губернии. Это не могло не привлечь внимание царской полиции. Агурский вынужден был отправиться в эмиграцию: сначала в Англию, а на следующий – 1906 – год он перебрался в США, где работал портным.

В эмиграции

Агурский жил в основном в Чикаго. В свободное от работы время писал статьи для еврейских социалистических газет. Здесь же познакомился с лидерами организации «Индустриальные рабочие мира» американцами Уильямом Хейвудом (после Октябрьской революции эмигрировал в СССР и был похоронен в кремлевской стене) и руководителем социалистической партии Юджином Дебсом. Вместе с ними Самуил участвовал в анархистском и революционном движении, а в 1915 г. в качестве содиректора организовал так называемый «Чикагский рабочий институт» – первый революционный институт для обучения эмигрантов-рабочих из Восточной Европы.

После Октябрьского переворота 1917 года многие учащиеся института заняли руководящие должности в молодом советском государстве. Среди них в первых рядах был сам Агурский, малоизвестный корреспондент американских еврейских газет, который после Февральской революции, в мае 1917 года, вернулся на территорию бывшей Российской империи. А после захвата власти большевиками в ноябре сделал довольно успешную карьеру.

Во имя революции

Когда началась Октябрьская революция, Агурский вступил в ряды Красной гвардии. Он так ни разу и не принял участие в боевых действиях, но главное было то, что он присутствовал на заседании Петроградского совета 8 ноября.

В декабре 1917 г. он получил предложение издавать в Петрограде еврейскую советскую газету для пропаганды идей большевизма в среде рабочих. Ленин не жалел на это средств.

Позже сам Агурский отмечал: «Мы приняли предложение, немедленно приступили к работе и хотели осуществить этот план. Но это была одна из самых трудных задач. Правда, денег было достаточно впервые в истории еврейского социалистического движения деньги не играли роли при создании газеты».

Но проблемой являлось то, что большинство еврейской интеллигенции не желало поддерживать большевиков, и в помощники к Агурскому пошли только двое бывших политических эмигрантов – А. Кантор, экс-секретарь лондонского «Еврейского рабочего фонда», и известный лондонский анархист А. Шапиро.

В феврале 1918 г. Агурский вместе со знаменитым американским революционером, журналистом-социалистом Альбертом Рисом Вильямсом (1883-1962) организовал 1-й интернациональный отряд Красной Армии, для которого смог привлечь финансовую помощь из США. Одновременно он вступил в партию большевиков и начал работу в Народном комиссариате по делам национальностей под руководством Сталина.

Агурский встречался с Лениным. Одна из таких встреч в феврале 1918 года Агурского и заведующего американского союза портных Шлезингера попала даже на страницы газеты «Правда».

Перетянуть еврейских рабочих

Во время гражданской войны главной задачей Агурского было перетягивание на сторону большевиков разнообразных еврейских организаций. 2 декабря 1918 г. он прибыл в освобожденный от «белых» Могилев, где участвовал в ряде дискуссий по поводу отношения еврейских рабочих к «задачам революции». В результате «в субботу, 7 декабря 1918 года, мы созвали большое собрание, на котором говорили о роли еврейских рабочих в Октябрьской революции. В тот же день состоялось второе собрание, на котором была организована еврейская секция и было постановлено учредить Еврейский комиссариат».

Агурский получил новое назначение – комиссар по еврейским делам Витебской губернии, где издавал газету на идиш «Дер фрайер арбетэр» («Свободный рабочий», 1918-1919). Он сопровождал в 1919 году Михаила Калинина в его поездке по Беларуси на поезде «Октябрьская революция». Признанием деятельности Агурского стало его участие в качестве делегата в VIII съезде партии большевиков.

Но основной в деятельности Агурского оставалась задача перетащить на сторону партии рядовых еврейских рабочих и способствовать воспитанию их в русле официальной советской идеологии. Для этого он в июне 1919 года вместе со Сталиным подписал декрет о закрытии Центрального бюро еврейских общин, результатом чего стало изъятие имущества евреев. В дополнение Агурский активно выступил против традиционной религии евреев – иудаизма и пропагандировал замену древнееврейского языка (иврита) более молодым – идишем.

В советской Беларуси развернулись суды против раввинов и резников, проводившихся параллельно в нескольких городах. В печати особенно освещался так называемый процесс по делу «Треста резников», который начался в Минске 28 февраля 1925 года. Его целью была дискредитация использования кошерной пищи. Рассматривалось судебное дело об убийстве минскими резниками своего витебского коллеги. На судебном процессе среди выступавших был и Самуил Агурский, который говорил: «На скамье подсудимых сидят не рядовые преступники, а представители тех, кто на протяжении сотен лет во имя религия пил кровь еврейского народа». Как позже выяснилось, никакого убийства на самом деле не было. Дело было с самого начала сфальсифицировано, однако трое резников получили реальные сроки, а в прессе продолжалась пропагандистская кампания.

В апреле-мае 1921 года некоторым время Агурский был сотрудником Народного комиссариата труда в качестве уполномоченного по отделу иммиграции по организации квалифицированных групп и отдельных производств.

В начале 1920-х годов Агурский по поручению Ленина дважды посещал США, участвовал в создании компартии США, под видом помощи голодающим Поволжья собирал средства в поддержку Советской России. Но после смерти Ленина в 1924 году, на похоронах которого присутствовал и Агурский, его политическое восхождение завершилось. Он сменил сферу деятельности, переквалифицировался в историка и перебрался на постоянное жительство в БССР, где достиг высот научной (точнее, научно-административной – belisrael.info) карьеры.

Из комиссара в историки

В 1924-1929 гг. Агурский исполнял обязанности заведующего Истпартом при ЦК КП(б)Б, заместителя директора Института истории партии при ЦК КП(б)Б, а с 1934 по 1938 гг. Агурский был уже директором института истории партии при КП КП(б)Б, одновременно работая директором института истории АН БССР и директором Музея Революции БССР.

В первые годы после возвращения в Беларусь Агурский отредактировал сборники материалов «1905 год в Белоруссии» (1926), «Октябрь в Белоруссии» (1927) и написал монографию «Еврейский рабочий в коммунистическом движении (1917-1921)». В то же время для Агурского становится неприемлемой та концепция истории БССР, которую выстраивали в республике представители «буржуазных националистов» с их стремлением к белорусизации.

Когда для Агурского стали очевидными изменения в национальном вопросе, происходившие в СССР накануне Великого перелома, он решился на первую критику в данном вопросе, что нашло отражение в его работе 1928 г. – «Очерки по истории революционного движения в Белоруссии (1863-1917)».

Одним из объектов критики он выбрал восстание 1863-1864 гг. и его вождя Кастуся Калиновского. При помощи этой критики Агурский вел наступление на президента Академии Наук БССР Всеволода Игнатовского (1881-1931).

Агурский назвал восстание 1863 года «феодально-реакционным», а газету «Мужыцкая праўда» – документом «польским националистическим, проникнутым римско-униатским религиозным влиянием». По мнению Агурского, авторами газеты являлись В. Врублевский и Ф. Томашевский. Калиновский же был назван «мифическим героем».

В 1929 году на форуме марксистских ученых и на ХII съезде КП(б)Б он выступил с открытой критикой книги Игнатовского о восстании 1863 года, на то время еще не опубликованной. Позиция Агурского получила подкрепление в институте Ленина, куда обратился секретарь ЦК Беларуси Гамарник с предложением дать заключение о деятельности Агурского: «Товарищ Агурский ведет правильную партийную линию по борьбе с идеализацией мелкобуржуазных националистических партий в полном соответствии с партийными директивами».

Атаки Агурского стали первым шагом в дальнейшем деле, развернутом против Всеволода Игнатовского, которого в конце 1930 г. сняли с руководства Академией наук, обвинили в участии в «Союзе освобождения Беларуси», а 22 января 1931 г. как «национального отщепенца» исключили из партии. 4 февраля 1931 года Игнатовский застрелился.

Позиция Агурского в отношении восстания 1863 года в Беларуси и Литве стала официальной и была закреплена в резолюции октябрьского пленума ЦК КП(б)Б 1930 г. в разделе о национальном вопросе.

Карьера Агурского, выстроенная за счет наступления на белорусских «буржуазных националистов», быстро развивалась. В 1934 г. его назначили на должность директора Института еврейской пролетарской культуры (был закрыт в 1935 г.), и заместителя директора Института национальных меньшинств АН БССР. Агурскому была присвоена степень доктора исторических наук без защиты диссертации – на основании печатных работ. В 1936 г. постановлением Президиума АН БССР Агурский был утвержден членом-корреспондентом отделения общественных наук АН БССР.

Через два года, 4 марта 1938 г., Агурский был арестован по обвинению в принадлежности к еврейской фашистской организации и вредительской деятельности в Академии наук Беларуси. По постановлению особого совещания при НКВД СССР от 15 августа 1939 г. по статьям 68 и 76 УК БССР он был сослан в Казахстан сроком на 5 лет. Но ссылка затянулась.

Самуил Агурский умер 19 августа 1947 г. в Павлодаре от кровоизлияния в мозг. 7 апреля 1956 г. он был реабилитирован Военной коллегией Верховного суда СССР.

Опубликовано 12.11.2016  22:57

“Радыё Рацыя” пра яўрэяў

У Варшаве паказалі беларускую стужку пра змагароў Менскага гета

У Варшаве адбываецца VII Міжнародны фестываль гістарычных і ваенных фільмаў. У яго конкурснай частцы ўдзельнічае і беларуская стужка – «Хроніка Менскага гета. За гонар і вольнасць» рэжысёра Ўладзіміра Луцкага. Пра фільм распавядае Вольга Пінкевіч, асістэнт рэжысёра. – Прадукавала гэты фільм студыя Уладзіміра Бокуна. І гэта поўнаметражная стужка, у якую ўкладаецца вельмі шмат часу, сіл. Яна з’яўляецца сапраўдным дакументальным даследаваннем. Я бачыла, што было дастаткова шмат людзей, людзі плакалі падчас паказу. У гледачоў застаецца ўражанне ад гэтай страшнай часткі гісторыі.

Audio Player 00:0000:00Use Up/Down Arrow keys to increase or decrease volume.

Беларусы бяруць удзел у Фестывалі ўжо трэці раз. Яшчэ адзін беларускі фільм у праграме – «Цень Ваўкалака». Абедзве стужкі адзначаныя спецыяльнымі дыпломамі Фестывалю.

Станіслаў Раманчук, Беларускае Радыё Рацыя Фота аўтара

***

Пабачыла свет кніга Евы Крыхняк пра габрэяў Беласточчыны

Кніга ўраджэнкі Саколкі Евы Крыхняк „Габрэйская асвета і культура на Беласточчыне міжваеннага перыяду і яе знішчэнне ў час Другой сусветнай вайны” абапіраецца на архіўныя дакументы, а таксама ўнікальныя сведчанні габрэяў з Саколкі, якія выратаваліся ад нацыстаў. Гэта першая кніга, якая адкрывае свет яўрэяў гэтага гарадка: – Я вельмі эмацыйна падышла да гэтай кнігі, мне хацелася, каб яна дайшла да як мага болшай колькасці чытачоў.

Audio Player 00:0000:00Use Up/Down Arrow keys to increase or decrease volume.

Кніжка Евы Крыхняк выйдзе таксама ў перакладзе на англійскую мову. Гэта магчыма дзякуючы сакальшчанскай габрэйкі, якая сёння жыве ў ЗША.

Уля Шубзда, Беларускае Радыё Рацыя Фота аўтара

Апублiкавана 28.10.2016   11:29

Лев Слобин: Евреи были неотъемлемой частью Беларуси

75-летний кинематографист из Беларуси, снимавший фильмы о Холокосте, Чернобыле и Тростенце и сейчас вынужденный жить за границей, – о культуре памяти в интервью DW.

Место массового уничтожения в урочище Благовщина возде деревни Малый Тростенец под МинскомМесто массового уничтожения в урочище Благовщина возде деревни Малый Тростенец под Минском

Лев Слобин – кинематографист, оператор, родился в 1941 году в Минске. Автор более 50 документальных фильмов, а также книги очерков “Осталось за кадром и между строк…” о судьбах людей, переживших Вторую мировую войну и Холокост в Беларуси. Работает над второй книгой, с 2013 года живет в Израиле.

Deutsche Welle: Большинство ваших фильмов в той или иной степени посвящены Беларуси. Почему вы уехали из этой страны?

Лев Слобин: Я вынужден жить за границей. Я снимал оппозиционеров, например, Василя Быкова, Алеся Адамовича, которых очень уважал. По сути, я сам был в оппозиции. Коллеги называли меня “фронтовым оператором”. Я снимал фильмы о многих белорусских деятелях культуры, художниках, писателях – о Янке Купале, Максиме Горецком, Элизе Ожешко, сюжеты о том, как разгоняли “Чернобыльский шлях”. Их, конечно, не показывали…

Но я хочу подчеркнуть: у человека родина одна, как и родители одни. Отречься от родины – это все равно как отречься от своих корней. Некоторые евреи, которые переезжают в Израиль, говорят, что они вернулись на родину предков. А для меня святая земля и родина – там, где во время войны пролилась кровь моих родных.

– Тема войны – центральная в вашем творчестве. Например, в фильме “А ведь это было…” (2004) вы рассказываете историю о еврейском мальчике, который единственный уцелел при расстреле возле деревни Крынка Могилевской области.

Лев Слобин

Лев Слобин

– Светлана Алексиевич писала “У войны не женское лицо”. А я пишу о детях войны. Ведь я и сам был ребенком войны. В этом фильме я использовал метод длительного наблюдения. Многие зрители смотрели его со слезами на глазах. Это исповедь ребенка. Вова Свердлов – единственный из 82 еврейских детей, бежавший от расстрела 2 апреля 1942 года. Его спасла простая белорусская женщина Алеся Звоник, прятавшая его всю войну. За спасение ребенка она стала Праведником народов мира. Понять войну невозможно с помощью каких-либо цифр, статистики, названий оружия. Главное – душа человека.

В своих книгах я рассказываю также о сопротивлении в минском гетто. Сам факт того, что евреи, находясь в гетто, организуются, не вписывался в идеологию. Образ еврея-мученика нельзя было разрушать. К счастью, я смог обойти цензуру, которая есть в Беларуси до сих пор. В 2009 году книга была издана.

– Вы в 1995 году снимали фильм о Тростенце – самом крупном на территории СССР месте массовых уничтожений во время Второй мировой войны. Но его так и не показали? 

– Нет! Его даже не дали доделать. Первый же вариант был зарезан цензурой. Мы осмелились в этом фильме сказать крамольные вещи. Например, что памятник с вечным огнем (установлен в 1963 г.- прим. Ред.) находится не в Благовщине, где расстреливали евреев, а в нескольких километрах от исторического места, возле дороги, чтобы удобнее было добираться. А в Благовщине устроили свалку. Я снимал, как там работали машины, экскаваторы ровняли мусор (свалка несколько лет назад была закрыта – Прим. ред.). А могилы-рвы были все испещрены дырами. Как будто все усеяно гнездами ласточек-береговушек на обрывах. Это местное население выкапывало трупы расстрелянных, искали “золото евреев”.

Под конец войны немцы пытались замести следы своих преступлений, они сжигали трупы. Этим пеплом удобряли поля. Мы сняли интервью с местным жителем, у которого там был огород. Мы спросили, ел ли бы он картошку, если бы знал, что урожай такой хороший из-за пепла убитых. Он ответил: “А хто яго ведае, можа, і еў бы. Я ж і еў, і нічога не здаралася” (перевод с бел.: “А кто его знает, может, и ел бы. Да я и ел, и ничего не происходило” – Прим. ред.).

Школьники убирают листву на территории мемориала Яма в МинскеШкольники убирают листву на территории мемориала “Яма” в Минске

– Это примеры того, в каком состоянии находится культура памяти в Беларуси?

– И культура памяти, и национальное самосознание. Ведь евреи были неотъемлемой частью Беларуси. Янка Купала писал о евреях теплые слова, и евреи помогали ему в начале творческого пути издать свои первые произведения. Об этом забывают.

– Так можно ли посмотреть ваш фильм о Тростенце?

– Есть где-то плохонькая копия… Но она меня самого не устраивает. Режиссер, с которым мы снимали ленту, заканчивает ее серией портретов погибших в Тростенце. Среди них нет ни одного еврея. Это форма современного проявления антисемитизма.

– Тем не менее в прошлом году в Малом Тростенце на месте трудового лагеря открыли мемориал. Президент Александр Лукашенко присутствовал на открытии.

– В этом нет ничего удивительного. Раньше делать этого нельзя было. А сейчас, чтобы сохранить независимость государства, нужно признать, что у Беларуси были свои история и культура.

Оригинал

Опубликовано 21.10.2016  18:06

Из комментов в Фб:

Уладзь Рымша – “Я снимал, как там работали машины, экскаваторы ровняли мусор (свалка несколько лет назад была закрыта – Прим. ред.). А могилы-рвы были все испещрены дырами. Как будто все усеяно гнездами ласточек-береговушек на обрывах. Это местное население выкапывало трупы расстрелянных, искали “золото евреев”.
=======================

Трасьцянецкую сьметніцу на месцы масавых забойстваў пачалі рабіць ужо ў 1956 годзе, калі не памляюся. У 1995-м, калі пан Леў здымаў свой фільм. то над целамі закатаваных ужо быў насып некалькі дзясяткаў метраў, разгрэсьці які фізычна немагчыма, нават тэхнікаю.
Адпаведна, выкапаныя рукамі мяцовага насельніцтва ямкі – мяркую, перабольшваньне. 21 окт. 22:04

Уладзь Рымша – Ды і пра нейкага “мясцовага”, каторы сказаў, што еў бульбу, ўгноеную попелам ахвяраў, я ня надта веру – такое мог сказаць хіба зусім ужо вар’ят. А можа то быў нейкі п’яны дурань, але пераносіць словы гэтага быдла на ўсіх беларусаў, каб пасьля зрабіць высновы аб нізкай “культуре памяти, и национальном самосознании” ўсіх нас – гэта няправільна. 23:48

Nili Lachovsky (Израиль) – Арон! Моего деда Юду Борода, тётю – его дочь Лизу и её 4-х летнего сына Петеньку в Орше заживо сожгли. Мне очень интересно кто сжигал евреев в Орше. Местные жители говорят, что это были русские СС-бригады.  21 окт. 23:30

Добавлено 22 окт. 9:35

юлия никитина – Я часто повторяю своё видение событий войны – больше всего во Второй мировой пострадал еврейский народ. Как никто! Но в Беларуси об этом в памятные дни либо не говорят вообще, либо вскользь. Есть номинальные памятные места, которые важны единицам выживших и вот таким сынам своей нации, как Арон. Идеологи от власти делают упор на победе, которую превратили в вечную, резиновую на все случаи жизни.
А кто сдавал евреев списками? Кто расстреливал? Кому доставалось их имущество? Где скорбь начальствующих чинов у памятных мест? Многие любят повторять, что в Беларуси погиб каждый третий. И никто не говорит о национальности этого третьего((  22 окт. 9:47
Святлана Софіна – не кажуць , бо не аддзяляюць ад астатніх загінуўшых. . На Беларусі просты народ не цкаваў габрэяў масава, як гэта мела месца ў некаторых іншых краінах. Навошта зараз рабіць акцэнт на гэтым. У кагосьці адмысловая мэта забіць чарговы цвік у аб’яднанне грамадства супраць сапраўдная навалы?  12:40
Игаль Шнеерсон (Беер Шева) – Хотелось бы что либо про гетто в Червене узнать. Там тоже всех уничтожили 2.2.42. Мои все от туда, бабушка вышла замуж в 41 и успела уехать. Это рядом с Минском вроде как.  12:41

Хасиды. Здесь они жили…

Путешествуя по Беларуси, Владимир Короткевич записал: «Милый городок Столин, который был некогда столицей наиболее почитаемого хасидами цадика, а теперь – столица района». Московский исследователь Полесья Юрий Лабынцев отмечает, что «Столинские цадики были едва ли не самыми главными… Жили они в большом деревянном доме-дворце, который не сохранился. Бывшая синагога, построенная из кирпича в 1792 году, подвергалась значительным переделкам. Это прямоугольное в плане здание по своим контурам несколько тяготеет к сооружениям эпохи позднего барокко».

В каждой мировой религии существуют различные течения, ортодоксальные настроения, секты. Хасидизм как раз и есть одно из крупных религиозных движений в иудаизме.

«Пусть человек постоянно пребывает в радостном расположении духа, думает и верует, что в Боге источник всех благ и страданий, что во всяком предмете есть частица Божественной жизненной силы. Творцу надо служить не печалью, но радостью…» Эти слова были произнесены устами раввина из Межирича Баал Шем Това около трехсот лет тому назад среди несчастий, выпавших соплеменникам на их пути изгнания. Народ Авраама, казалось бы, обретший в ХV – XVI веках покой в Великом княжестве Литовском, Речи Посполитой, в XVIII столетии после жестоких войн и казацких набегов оказался здесь на грани выживания. Особенно страдали евреи южных, западных пределов государства. Учение благочестия Баал Шем Това внесло в сердца людей Торы радость бытия. Со временем и пригород Пинска Каролин (по-еврейски – Карлин, территория восточней современной улицы Советской), и местечко Столин стали влиятельным центром хасидизма, существование которого прервалось уничтожением еврейского населения фашистскими захватчиками в годы Великой Отечественной войны.

Но возвратимся в более отдаленное прошлое.

…У хасидизма уже было много последователей на Волыни, в Подолии, Галиции и Польше, но в Литве и Белоруссии поначалу о нем почти ничего не знали. Во второй половине XVIII века новое учение в Каролине стал проповедовать Аарон Перлов (род. в 1736 г.), прозванный Великим. Этот раввин занимал видное место в хасидской традиции, придерживаясь господствующего среди учеников Баал Шем Това мистического течения, положившего в основание культа мистический экстаз и энтузиазм (В. Лавский). Он говорил: «Всё можно у меня отобрать – кроме Бога, живущего в душе моей».

Аарон Великий скончался молодым, как утверждают, «сгорел от внутреннего Божественного огня» (Ф. Кандель). Его сын Ошер утвердил хасидизм в Столине и долгое время жил в городе над Горынью, однако вернулся в Пинск, где и умер.

Каролинские и столинские хасиды действовали как единая организация. Она так и называется до сих пор «Карлин-Столин». Хотя не всегда духовные лидеры постоянно находились в Столине, отдавая предпочтение Пинску.

Первенство строго передавалось по мужской линии фамилии. Ошера сменил сын Аарон. Чтобы не путать с Великим, его дедушкой, говорили: Аарон Второй. (По некоторым сведениям, столинская община «начала свое существование с того момента, когда Аарон, сын Ошера, жившего в Карлине, преследуемый недоброжелателями, в 1767 году переселился в Столин»). Наследник Аарона Второго имел имя Ошер или Ошер младший. Ему пришлось пережить отца только на один год. Хасидское предание говорит, что он остановил страшную эпидемию на Украине, как бы принеся себя в жертву. Ошер выехал в зараженную местность, где умирало много евреев, страстно молился, прося искупить своей смертью ниспосланную свыше беду. После этой кончины болезнь отступила. Когда осмотрели дорожные вещи раввина, в поклаже оказался только один погребальный саван.

Пятое поколение Перловых представлял Исроил. Он-то, не в пример предшественникам, чаще всего находился в Столине, оставил здесь жить детей Ошера и Моше.

В годы последующего лихолетья погибли или умерли пятеро сыновей раввина Исроила. Община могла возобновить существование только за рубежом, где проживали выходцы с Полесья, где не было религиозных притеснений. Этой работой занялся младший сын Исроила Йохонон (ум. в 1956 г.), признавший своим последователем внука ныне здравствующего раввина Боруха Меира Якова.

Община «Карлин-Столин» представлена практически во всем еврейском мире. Имеет синагоги, школы, ведет большую религиозно-просветительскую деятельность. Но вернуться на землю цадиков – руководителей паствы, праведников – «каролинцам» выпало относительно недавно. Возродить, казалось бы, навсегда утраченные традиции иудаизма и хасидизма на Полесье взялся с 1992 года молодой раввин Йохонон Берман. Американец по месту рождения, подвижник по духу, он своими родословными корнями связан с Беларусью, Украиной и Прибалтикой. Так, в Воложине его далекий предок возглавлял известную еврейскую школу. Незадолго до приезда к нам Йохонон служил в синагогах на Украине, покуда не был призван своим главным раввином Борухом восстановить общину в городе над Пиной. Дело пошло на лад. Появилась хоть и небольшая, но сплоченная религиозная организация. Удалось вернуть и обустроить синагогу Перловых.

В Столине же религиозную еврейскую жизнь еще предстоит воссоздать. И будет очень стыдно, если к тому времени исчезнут надгробия последнего иудейского кладбища, рухнут обветшавшие стены сохранившейся постройки синагоги – уникального для Беларуси памятника архитектуры XVIII столетия. Его состояние просто позорит город.

Скоро наступит иудейская Пасха, и раввин проведет праздничный ужин. «Рабами были мы фараону в Египте», – начнет он свой ответ на просьбу ребенка рассказать об исходе евреев. Тысячелетняя история народа, ставшего первым молиться единому Богу, словно оживет в этот вечер в неспешном повествовании учителя. Без малого пять веков из них принадлежит и прошлому края полей и лесов. Половина этих лет непременно была связана с летописью хасидского движения.

Вячеслав ИЛЬЕНКОВ

Последователей хасидизма отличает большая религиозность. Раввины славились не только глубоким знанием Закона иудейского, каббалы, но и блистательной мудростью. Вот несколько примеров.

* * *

Баал Шем Тов как-то сказал: «Забвение – это, по существу, изгнание, а память о пройденном пути – избавление».

* * *

Про Аарона из Карлина рассказывали, что однажды ночью постучался его друг, которого он не видел несколько лет. «Кто там?» – спросил рабби Аарон. «Я», – ответил друг, полагая, что его тут же узнают. «Один Бог имеет право говорить «Я», – ответил на это рабби Аарон. – Земля слишком мала, чтобы вместить два «я»».

* * *

Существует много преданий о пребывании рабби Шнеура Залмана в Петропавловской крепости. Рассказывают, что однажды к нему в камеру зашел комендант крепости и спросил: «Как следует понимать, что Бог говорит Адаму: «Где ты?» Ведь Бог вездесущ – разве Он не знает, где в этот момент находится Адам?» Рабби ответил на это так: «В любой момент Всевышний взывает к человеку: «Где ты? Чего ты достиг за свою жизнь? Как далеко ты продвинулся в своем мире? Бог спрашивает человека: «Ты прожил сорок шесть лет, – так где же ты находишься теперь?..» Услышав, что рабби назвал его возраст, комендант крепости положил ему руку на плечо и воскликнул: «Браво!» Но сердце его затрепетало.

(газета «Вечерний Столин», весна 2000 г.)

* * *

От belisrael.info: Увы, 16 с половиной лет, прошедшие с момента выхода статьи известного пинского краеведа В. Ильенкова, не принесли столинским евреям возрождения. В начале 2000-х делались попытки воссоздать общину, было зарегистрировано общество «Мост» во главе с энергичным Михаилом Чернявским. Он занимался бизнесом, записал диск с песнями на идише в своем исполнении…

vokladka2-1

Делались попытки организовать реставрацию синагоги – евреи переводили деньги на счет в райисполкоме. Ничего не вышло. М. Чернявский уехал за границу, общество «Мост» фактически распалось, Большая синагога выглядит сейчас примерно так, как здесь. Или здесь (фото прислано Р. Циперштейном из Пинска):

synag_stolin1

Отчасти утешает, что «в настоящее время поездка в Столин включена в большинство туристических программ, нацеленных не только на обычный отдых в Беларуси, но и таких как «Экотуризм в Беларуси», «Отдых выходного дня в Беларуси» (или «Отдых в Беларуси на выходные»), «Активный отдых в Белоруссии», «Детский отдых в Белоруссии» и во многие другие». Здесь одна из наших корреспонденток М. Коженевская (в соавторстве с Т. Вершицкой) рассказала о евреях Столина в контексте общебелорусской истории. А здесь материал «Беларусь глазами новозеландца: Столин» с любопытной подборкой фотографий и комментарием: «Да, в Столине евреев совсем мало осталось, но каждый год летом стекается большое количество наследников столинских евреев. В этом году [2013], мама рассказывала, их было около 400 человек!! Они молились рядом с синагогой…»

***

От редактора. На иврите, как правило, говорят Бааль Шем Тов, и имя Йохонон, как Йоханан

Опубликовано 2.10.2016 17:26

Шпринца (Софья) Рохкинд. ТРИ ГОРОДА В МОЕЙ ЖИЗНИ

Ленинград

Начну со студенческих лет. После окончания русской школы в моем родном местечке Толочине я приехала в Петроград и училась там в Институте [высших] еврейских знаний, который существовал в 1919-1925 гг. Организаторы этого института хотели заинтересовать молодежь историей и литературой еврейского народа, подготовить педагогов и квалифицированных работников во всех сферах еврейского знания. Студенты были разные. Некоторые учились в других вузах – многие из таких студентов происходили из зажиточных семей. Другие же, как я, приехали из маленьких местечек и были бедными. Институт не давал слушателям никаких стипендий. В то время была большая безработица. Нам приходилось заниматься преимущественно черной работой: девушки мыли посуду в столовых, латали старые мешки, парни подрабатывали в порту грузчиками.

Преподаватели института были высокообразованными людьми, прошедшими обучение в европейских университетах. Как правило, они работали в учреждениях, не имевших никакого отношения к идишу, еврейской литературе и истории – эти предметы для них были чем-то вроде зова души. Преподаватели были энтузиастами, влюбленными в еврейскую науку. В качестве лекторов приглашались и русские ученые. Исключительно интересными были занятия по истории Древнего Востока, которые вел египтолог Василий Струве, впоследствии ставший знаменитостью. Он водил нас по музеям Петрограда, показывал египетские иероглифы, ассирийскую живопись. Зачастую там же, в музее, он читал свои лекции о Древнем Востоке.

Запомнились мне также лекции Израиля Франка-Каменецкого, Григория Адмони-Красного и Израиля Цинберга. Лекции в основном читались на русском языке. Особенно запомнились рассказы Франка-Каменецкого о Библии и ее критика. В этой области я не была полной невеждой. В детстве, когда я изучала древнееврейский язык, отец попутно учил меня ТАНАХу. Он был простым ремесленником, часовщиком, тогда еще молодым человеком (умер в 37 лет). Никакого особенного образования отец не получил, но помимо идиша знал немецкий, русский и древнееврейский. Он много читал, выписывал газеты «Дер фрайнт» («Друг») на идише и «Гацфира» («Гудок») на древнееврейском. Мы прочли с ним весь Хумаш (Пятикнижие Моисеево). Потому в институте мне были интересны критика Библии, лекции о противоречиях в ней. Позже всё это мне очень пригодилось: когда я работала в еврейских школах, то часто должна была выступать с докладами на антирелигиозные темы.

Среди педагогов выделялся также большой знаток древнееврейского языка Иехиель Равребе. Он владел и арабским языком, читал лекции о связях арабского с древнееврейским. И даже создал кружок по изучению арабского языка.

Курс педагогики читал нам Шолем Ганелин. Затем он стал знаменитым ученым, членом-корреспондентом Академии педагогических наук. Особо же важную роль в жизни института играл Израиль Цинберг: он не только преподавал в институте, но и был его ученым секретарем. Это был необыкновенный человек: видный химик, долгие годы заведовавший химлабораторией на Путиловском заводе, а в свободное время самоотверженно занимавшийся еврейской литературой и историей. Несмотря на свою занятость, он много сил и энергии отдавал институту: читал лекции, выступал на собраниях, часто беседовал со студентами, интересуясь нашим бытом. Он верил в народ, хотел видеть в нас будущих просветителей еврейских масс. Как живой, он и сейчас стоит передо мной – худощавый, среднего роста, скромный и мягкий… Страшно, что этот благородный человек и большой ученый на девятом десятке лет был арестован и закончил жизнь за колючей проволокой.

Москва

В марте 1926 г. при литературно-лингвистическом факультете 2-го Московского университета было образовано еврейское отделение, которое стало значительным явлением в развитии еврейского высшего образования в СССР. К тому времени открылось два курса. Меня зачислили на 2-й курс.

Для нас началась новая жизнь. В Москве нам дали стипендию и общежитие, как и всем студентам университета. Стипендия была маленькая, но можно было уже не прирабатывать, а спокойно учиться.

Вышло так, что мы поступили на общий факультет посреди учебного года. Посещали лекции по психологии, педагогике, русской литературе и т. д. Как преподаватели, так и студенты хорошо к нам относились. Наш 2-й курс состоял из 11 человек – среди них писатель М. Даниэль (Меерович), один из основателей советской еврейской прозы. Он к тому времени уже написал роман и рассказы, высоко оцененные в прессе. Были уже известными и другие наши два студента – минские поэты Изи Харик и Зелик Аксельрод. (Во время одной из наших бесед 1997 г. на ул. Красной, 18 С. Рохкинд поразила меня: «Я с Хариком сидела два года бок о бок, вот как сейчас с Вами». Она была старостой группы и вспоминала, что Харик и Аксельрод смотрели на университет как на проходной двор, учились кое-как. Позже я вынес ее мнение о студенте Харике на обложку сборника «Туга па чалавеку», который вышел под эгидой «Шах-плюс» на идише и белорусском языке (Минск, 2008). – В. Р.). С нами также учился будущий литературовед Мойше Мижирицкий. Он впоследствии работал в Киевском институте пролетарской еврейской культуры.

Лекции на еврейском отделении читали литературоведы Иехезкель Добрушин, Исаак Нусинов, Арон Гурштейн, историк Тевье Гейликман, лингвист Айзик Зарецкий и др. Деканом отделения был Цви Фридлянд, специалист по истории Восточной Европы. К нам, студентам, он относился с уважением и сочувствием. Судьба его не пощадила. В 1935 г. в Москве проходил известный антитроцкистский процесс. На нем осудили Цви Фридлянда и другого преподавателя нашего университета Мойше (Моисея) Лурье. Как «опасных преступников» обоих приговорили к смерти. Они стали первыми жертвами сталинского культа среди деятелей еврейской культуры.

Из преподавателей остался в моей памяти Иехезкель Добрушин. Он был известен как литературовед и театровед, знаток классической и современной литературы, писал драматические произведения, а также критические работы о театре. Полноватый, хромой, с тросточкой в руке, был он в то же время подвижным и эмоциональным. Лекции, которые он читал для нашей маленькой группы, оказывались по сути беседами о литературе и писателях. Он наслаждался, цитируя удачную строчку, и от удовольствия даже постукивал своей тростью. Часто, когда студент-писатель (к примеру, Изи Харик) задавал вопрос, лекции превращались в чрезвычайно интересные импровизации. Старый, больной Добрушин погиб в сталинских лагерях смерти.

Профессор, доктор филологических наук, знаток всемирной, русской и еврейской литературы И. Нусинов читал лекции для больших аудиторий. Студенты его очень любили. Вспоминается случайная встреча с ним в 1947 году. Через 20 лет после окончания университета я приехала в Москву по какому-то делу. Он меня увидел издалека, встретил распростертыми объятиями и завел оживленный разговор. Я очень удивилась, что он меня узнал – ведь мне казалось, что я была для него просто бывшей студенткой, ничем не отличавшейся от других. Нусинов был арестован по делу Еврейского антифашистского комитета и погиб.

Моим преподавателем идиша был профессор Айзик Зарецкий, лучший еврейский лингвист СССР. Зарецкий окончил математический факультет Дерптского университета (ныне – г. Тарту, Эстония), затем прошел солидную подготовку в качестве аспиранта в Харьковском университете, где работал также научным сотрудником на кафедре русского языка. Его математическое образование, несомненно, сыграло роль и в его лингвистической деятельности. С математикой он никогда не порывал. Когда он был нашим лектором, то между занятиями еврейским языком отдыхал, решая задачи.

Колоссален вклад Зарецкого в лингвистику еврейского языка. Он всю жизнь отдавал идишу и еврейскому культурному строительству. Преподавал язык в ряде техникумов и высших школ в Москве и в других городах, вел большую научную работу со студентами, создал много учебников. Не было отрасли лингвистики, в которой он бы не проявил себя на высоком научном уровне: грамматика, лексика, семантика, орфография и пунктуация, орфоэпия, стилистика, методика изучения языка, литературный язык… В СССР Зарецкий первым составил научную грамматику идиша, которая стала не только учебником для высших школ, но и фундаментом для множества других учебных пособий. Зарецкий активно участвовал в создании новой системы правописания на идише, которая сделалась стандартной в Советском Союзе. Он искоренял из правописания гебраизмы, т. к. был убежден, что еврейские массы не знают древнееврейского языка. Он также счел нужным отменить конечные буквы, что облегчило письмо и чтение. Всё делалось искренне, потому что Зарецкий был необыкновенно принципиальным и искренним как в науке, так и в личной жизни.

Трудно вообразить, сколько Зарецкому пришлось натерпеться от многочисленных критиков. Но и в самые трудные годы Зарецкий всегда писал в анкетах, что стал членом партии, а затем по собственной воле вышел из нее.

Мне вспоминается забавный случай, связанный с принципиальностью Зарецкого в быту. Он был яростным противником спиртного, не мог смотреть на пьющих и уж конечно, в его доме не было ни капли вина. Однажды, приехав в Москву еще до войны, я зашла к Зарецкому и попала на какой-то семейный праздник. Все сидели за столом, раздался звонок в дверь. Зарецкий и его жена пошли встречать гостей. Через минуту вбежала жена вся в растерянности… Приходили лингвист Эли Фалькович и его жена, причем коллега принес хозяину бутылку вина. Зарецкий не пустил его в дом.

Зарецкий был скромным, спокойным человеком, не любил выставлять себя напоказ. К студентам относился с уважением, поощрял их инициативу, помогал устроиться на работу. Во время войны он жил в Душанбе, работал там в пединституте. Зарецкий разыскал меня в захолустье Северного Казахстана и в письме попросил, если у меня есть возможность, устроить кого-то на работу. Помогать людям было его призванием. После войны он не вернулся в Москву: не было квартиры и, видимо, было трудно устроиться. Он должен был содержать семью (трое детей) и помогать родственникам.

За несколько месяцев до смерти он прислал мне оттиск своей статьи из журнала «Вопросы языкознания» (№ 1 за 1956 г.). Возможно, ему повезло – когда погибли многие еврейские ученые и писатели, Зарецкий жил не в Москве. Получается, что о нем забыли. Я благодарю судьбу, что на жизненном пути я встретилась и подружилась с Зарецким.

Минск

После окончания института в 1928 г. я работала в еврейских школах. В 1930 г. приехала в Минск, два года преподавала еврейский язык и литературу в школе, а в 1932 г. была зачислена в аспирантуру Белорусской Академии наук.

В Минске жило много евреев, по переписи 1926 г. – 53900 из 135000 минчан. Город выглядел так, как его описал Изи Харик в поэме «Минские болота»:

У каждой улицы есть выводок домишек,

Забрызганных дождем сгрудившихся овец…

(пер. П. Антокольского)

Там жили еврейские рабочие и ремесленники. Было много еврейских школ, детских садов, школ для взрослых, большое число высококвалифицированных врачей, учителей, работал еврейский театр с прекрасной труппой, драмкружки, Центральный еврейский клуб и клубы на предприятиях, еврейский педагогический техникум и еврейское отделение в пединституте, еврейский сектор в Белорусской Академии наук. Выходили газеты «Октябер», «Дер юнгер арбетер», журнал «Штерн», имелось свое издательство, несколько синагог. Повсюду можно было слышать еврейскую речь. Евсектор Белорусской Академии наук состоял из трех отделений: исторического, литературного, лингвистического. Когда я поступала в аспирантуру, сектором заведовал Шмуэль Агурский, который приехал из Америки после революции. Как коммунист он занимал высокие посты в Москве и Беларуси, готовил книги о революционном движении в России, публиковал статьи в журналах и газетах.

Важное место занимало литературное отделение. Там, между прочим, работал Макс Эрик, видный литературовед, приехавший из-за границы, – он исследовал историю еврейской литературы прошлых веков. В начале 1930-х гг. Эрик покинул Минск и переехал в Киев. В секторе работали также Ури Финкель, Лейб Царт, Давид Курлянд. Последний одновременно преподавал в Московском университете: его пригласили в Минск, когда М. Эрик переехал в Киев. После ареста Эрика в 1936 г. Курлянда сослали в Сибирь. Накануне войны он вернулся в Киев, пошел добровольцем на фронт и погиб. (С. Рохкинд рассказывала мне, что у Д. Курлянда был очень мелкий, но разборчивый почерк: «на одной стороне открытки он мог написать целый роман». Одна из его литературоведческих статей в переводе с идиша на белорусский была опубликована в сборнике «Скрыжалі памяці»инск, 2005). – В. Р.).

В работе сектора принимали участие редактор газеты «Октябер» Хацкель Дунец и литературный критик Яша Бронштейн. Оба погибли в 1937 г. Сотрудники сектора Ривка Рубина и Израиль Серебряный заблаговременно уехали из Минска. Они жили в Москве, занимались еврейской литературой, с 1960-х гг. печатались в журнале «Советиш геймланд».

***

rochkind

Фото С. Рохкинд из «Советиш геймланд».

Мойше Кульбак тоже работал в секторе, но не научным сотрудником, а стиль-редактором. Он получал небольшое жалованье, а надо было содержать семью. Когда Кульбак заходил к нам в кабинет, то сразу делалось весело. Но я от него натерпелась – он дразнил меня «раввинской дочкой». Это было опасно: если бы такие шутки услышал недоброжелатель, меня могли бы выгнать из Академии.

Группа лингвистов была невелика. Я еще застала доцента Лейзера Виленкина, который в 1931 г. подготовил и выпустил атлас еврейских диалектов. В 1932 г. он уехал из Минска. Некоторые сотрудники также перешли в другие учреждения. В мое время настоящей работы по еврейской лингвистике уже не велось. Заявлялись грандиозные планы – например, составить большой толковый словарь – но ничего не вышло. Не было научных руководителей, которые могли бы организовать работу и привлечь новых людей, каждый из оставшихся сотрудников работал «для себя» и статьи писал по своему усмотрению.

Хаим Голмшток написал и опубликовал брошюру о проблемах семантики, Гершль Шкляр – способный лингвист, который еще студентом участвовал в сборе материалов для атласа диалектов, писал статьи на такие темы, как «Маркс о языке», «Лафарг о языке»… Натан Шацкий, создатель еврейской стенографии, разрабатывал ее новый способ (использование пишущей машинки). Я писала о переводах на идиш произведений Пушкина. (С. Р. и сама переводила Пушкина на идиш – даже на закате жизни. В один из наших с А. Астраухом визитов 1998 г. читала свой перевод стихотворения «Я здесь, Инезилья…». Помню первые строки: «Х’бин до, Инезилье / Унтн фенцтер их варт / Фарhилт из Севилье / Ин шлоф ун ин нахт». – В. Р.).

При еврейском секторе была большая и богатая библиотека. Тут работал Наум (Нохем) Рубинштейн, прекрасный библиограф. Он тоже исчез в 1930-е гг. – я о нем впоследствии ни разу не слышала. Библиотека находилась в помещении общей академической библиотеке. Не знаю, где теперь ее фонды – может быть, книги и поныне лежат где-то в подвалах Академии.

После арестов 1936-1937 гг. еврейский сектор даже не надо было ликвидировать – уже некого было, оставались только Шкляр и я. В любой катастрофе кто-то да уцелевает.

Мы занялись подготовкой еврейско-русского словаря. Нас прикрепили к белорусскому Институту литературы и языка и сразу же поручили составлять белорусскую грамматику для высших школ.

Можете себе представить, в каких условиях шла работа над словарем. Редакторами были назначены люди, не занимавшиеся идишем (В беседе с С. Рохкинд 04.11.1997 выяснилось, что ими были редактор газеты «Октябер» Эренгрос и некто Раков, экономист. Об Эренгросе Г. Релес вспоминал в книге «В краю светлых берез» (Минск, 1997) так: «Редактором назначили… Эрнгроса, который по-еврейски говорить совсем не умел». Высмеивал Эренгроса и поэт М. Лифшиц, обыгрывавший его фамилию: «на могиле еврейской литературы выросла знатная трава». – В. Р.). Они выбрасывали слова, которые считали гебраизмами, избавлялись от идиом, разговорных выражений. Этих людей можно понять – они тоже дрожали от страха. Вот об этих обстоятельствах не знают те, кто критиковал словарь.

Словарь вышел из печати в начале 1941 г., хотя на обложке указан 1940 г.

…24 июня 1941 г. Минск сильно бомбили, город был объят огнем и дымом. В рощице недалеко от здания Академии (ныне ул. Маяковского) высадился десант немецких парашютистов. Я и Шкляр стояли на 4-м этаже у раскрытого окна в нашем кабинете. Для себя решили, что если сюда ворвутся немцы, то мы выбросимся из окна.

Мы остались живы, но больше уже никогда профессионально не занимались идишем.

Шкляр после войны жил в Костроме, преподавал там в пединституте русский язык, изучал местные диалекты.

* * *

В оригинале воспоминания были опубликованы в журнале «Ди пэн» (№ 6, Оксфорд, январь 1995). Перевел с идиша В. Рубинчик в 1997 г. Перевод печатается по изданию: «Евреи Беларуси. История и культура» (вып. 3-4, Минск, 1998). (В 2016 г. внес некоторые стилистические правки, добавил гиперссылки для публикации на belisrael.info. – В. Р.)

Воспоминания Софьи Львовны Рохкинд о родном Толочине можно прочесть здесь или здесь, статью современного белорусского филолога Д. Дятко о С. Рохкинд и ее творчестве – здесь. Там же находится более качественный снимок Рохкинд.

Опубликовано 9.09.2016 20:59

Отклик

“Хаим Голмшток” (в поиске) вывел меня на рассказ Рохкинд.

Учитывая возраст мемуаристки, естественны и простительны неточности в тексте. Упоминая Курлянда (а он поступал во 2 МГУ в одно время с Рохкинд, но был зачислен на 1 курс), Ш. Р. ошибается во времени приезда Курлянда в Минск.
В интернете бывают маленькие чудеса. Мой рассказ с упоминанием фамилии КУРЛЯНД прочла дочь персонажа и сумела связаться со мной. Я, в свою очередь, убедил Р. Попову рассказать о своем отце. Думаю, что по Курлянду ссылку стоит давать не на РЕЭ, а статью Поповой
2. В мае 1928 г. состоялся выпуск группы Рохкинд, освещенный в “Дэр эмэс”
От имени выпускников выступал К. Безносик. Он тоже работал в Минске, составлял хрестоматии. Ш. Р. его упустила. В “К истории еврейского учебника в Минске” о Киве Безносике вспомнили.
Л. Флят
Добавлено 23.07.2019  21:16

В. Шур. Про белорусских евреев

(Русский перевод после оригинала на белорусском)

Ад рэдакцыі. Тэкст, які мы публікуем далей, камусьці можа здацца наіўным, але ён адлюстроўвае ўзровень ведаў у галіне іудаікі на Беларусі пачатку 1990-х гг. Прынамсі выглядае, што аўтар, кандыдат навук, быў шчыры ў сваім жаданні распавесці чытачам «раёнкі» пра загадкавы народ (пад рубрыкай «Цікава ведаць»). Цяпер Васіль Васільевіч Шур – доктар філалагічных навук, прафесар, загадчык кафедры Мазырскага педуніверсітэта.

Пра беларускіх яўрэяў

Значнай этнічнай групай на Беларусі з’яўляецца яўрэйская. Міграцыя яўрэяў з Палесціны сваю гісторыю пачынае з ранняга сярэднявякоўя, з крыжовых паходаў. Іх перасяленне ў Еўропу ў асноўным было звязана з развіццём гандлю. Сталася так, што цяпер яўрэі жывуць практычна ва ўсім свеце. На Беларусі, як сведчаць разнастайныя дакументы, яўрэі жывуць з ХIV стагоддзя. У Вялікім княстве Літоўскім, дзе іх сустрэлі прыхільна, яны пачалі рассяляцца першапачаткова ў Брэсце, Троках і Гродне, а пазней на ўсёй тэрыторыі Беларусі. Дарэчы тут адзначыць, што ў Расійскай імперыі існавала нават «зона» яўрэйскай аседласці – прыкладна шэсць губерняў на тэрыторыі сучаснай Беларусі, Украіны і Літвы.

Яўрэі, што жывуць на Беларусі, часткова ўспрынялі культуру і традыцыі мясцовага насельніцтва, але захавалі свае рэлігійныя і некаторыя культурна-побытавыя асаблівасці, якія адасабляюць іх ад навакольнага насельніцтва. Так, трапіўшы на Беларусь з Германіі і Польшчы, яны ў пераважнай большасці маюць прозвішчы нямецкага паходжання: Вольфман, Фрыдман, Вайсман, Куперман, Фрайфельд, Фельдгон, Гонікман, Гофман, Смальцэр, Фінберг, Фрыдберг і інш., у пазнейшыя часы яны ўспрынялі прозвішчы польскага, беларускага, украінскага і рускага паходжання: Пінскі, Слуцкі, Урэцкі, Зарэцкі, Шкляр, Журавець, Гарэлік, Стралец, Слабоднік, Зайчык, Жабацінскі і інш. Частка сучасных яўрэйскіх прозвішчаў утварылася ад некаторых яўрэйскіх ці нямецкіх уласных і агульных назоўнікаў з характэрнымі беларускімі, украінскімі, рускімі анамастычнымі суфіксамі: Рыўкін, Рабіновіч, Іцкаў, Баруховіч, Хасін, Зальдовіч і інш.

Да рэвалюцыі 1917 года яўрэі шчыльна жылі ў мястэчках і невялікіх гарадах, займаліся разнастайнымі рамёствамі: былі гандлярамі, трымалі крамы, шынкі, корчмы, былі майстрамі па апрацоўцы металу, дрэва, ювелірных вырабаў, вучылі і лячылі людзей. У мястэчках і вёсках займаліся сельскай гаспадаркай. У асобных беларускіх мястэчках і гарадах яўрэі з’яўляліся асноўнай часткай насельніцтва.

Так, вядомы даследчык мінулага нашай краіны В. П. Сямёнаў-Цян-Шанскі, паведамляючы пра Мазыр, у 1905 годзе пісаў: «В настоящее время в Мозыре насчитывается 12300 жителей, из них 4100 православных, раскольников 70, католиков 620, протестантов более 20, евреев 7300; по сословиям преобладают в городе мещане 9890 чел.; затем крестьяне – 883, купеческое сословие – 315, дворяне – 250, а затем следуют прочие сословия». У той час у горадзе было: 3 царквы, 1 касцёл, 1 сінагога і 10 яўрэйскіх малітоўных дамоў. Да Вялікай Айчыннай вайны ў некаторых паселішчах Беларусі існавалі яўрэйскія калгасы, асобныя арцелі і інш.

Беларускія яўрэі ўнеслі дастойны ўклад у сусветную цывілізацыю, навуку, культуру, у станаўленне беларускай народнасці, нацыі, дзяржавы, яе навукі, літаратуры, мастацтва. Дарэчы тут прыгадаць імёны, якія вядомы ўсяму свету. У ліку такіх Я. Б. Зяльдовіч – фізік, акадэмік АН СССР, тройчы Герой Сацыялістычнай Працы, адзін са стваральнікаў тэрмаядзернай зброі і іншых даследаванняў па фізіцы, астраноміі і г. д., М. Шагал – ураджэнец Віцебска, сусветна знакаміты жывапісец і графік, чые творы экспануюцца ў самых прэстыжных мастацкіх салонах многіх краін свету, І. Хейфіц – ураджэнец Мінска, кінарэжысёр, народны артыст СССР, лаўрэат многіх міжнародных кінафестываляў, лаўрэат некалькіх дзяржаўных прэмій СССР.

У беларускай нацыянальнай культуры пачэснае месца належыць класіку беларускай літаратуры З. Бядулі, пісьменнікам В. Вольскаму, Э. Агняцвет, Р. Бярозкіну, Н. Перкіну, скульптару З. Азгуру, жывапісцам І. Лейтману (пэўна, меўся на ўвазе заслужаны дзеяч мастацтваў БССР Леў Лейтман – рэд. belisrael.info), І. Аскназі, кампазітару І. Любану, кінарэжысёрам Л. Голубу, І. Шульману і інш. У слаўнай кагорце Герояў Савецкага Саюза ў ліку ўраджэнцаў Беларусі браты М. Вайнруб і Я. Вайнруб, ураджэнец Гомеля Б. Катунін (правільна І. Б. Катунін – рэд.), ураджэнец Ельскага раёна Л. Каплан і многія іншыя.

Відаць, тут варта прыгадаць, што Беларусь – радзіма амаль усіх прэм’ер-міністраў Ізраіля. Так, газета «Звязда» ў адной з карэспандэнцый паведамляла, што ў Ружаны на Брэстчыне наведаўся ўраджэнец тых мясцін былы прэм’ер Ізраіля Іцхак Шамір. На Брэстчыне таксама нарадзіліся і многія іншыя высокія кіраўнікі Ізраіля. Менавіта адтуль родам экс-прэм’ер-міністры зямлі запаветнай Бен-Гурыён (насамрэч ураджэнец Плоньска, цяпер у Мазавецкім ваяводстве Польшчы – рэд.), Голда Меір (нарадзілася ў Кіеве – рэд.), Менахем Бегін. Яшчэ раней газеты і тэлебачанне паведамлялі, што сваю радзіму – г. Валожын наведаў міністр замежных спраў краіны Ізраіль Шымон Перэс.

У ліку вядомых людзей нашай Радзімы – ураджэнцы Мазыра Г. Гельфман, якая ў свой час разам з іншымі рэвалюцыянерамі-народнікамі (А. Жалябавым, С. Пяроўскай, М. Кібальчычам, Ц. Міхайлавым і інш.) удзельнічала ў замаху на жыццё імператара Аляксандра ІІ; у нашым горадзе нарадзіўся вядомы кампазітар С. Шварц; школу № 7 г. Мазыра закончыў М. Фінберг – кіраўнік эстрадна-сімфанічнага аркестра Рэспублікі Беларусь, прэстыж якога даволі высокі за межамі нашай дзяржавы.

В. ШУР, дацэнт Мазырскага педінстытута

Газета «Жыццё Палесся» (1992)

Апублiкавана 16.08.2016  10:52

***

Oт редакции. Текст, который мы публикуем далее, кому-то может показаться наивным, но он отражает уровень знаний в области иудаики в Беларуси начала 1990-х гг. Во всяком случае, похоже, что автор, кандидат наук, был искренен в своем желании рассказать читателям «районки» о загадочном народе (под рубрикой «Интересно знать»). Сейчас Василий Васильевич Шур доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой Мозырского педуниверситета.

О белорусских евреях

Значительной этнической группой в Беларуси является еврейская. Миграция евреев из Палестины свою историю начинает с раннего Средневековья, из крестовых походов. Их переселение в Европу в основном было связано с развитием торговли. Вышло так, что сейчас евреи живут практически во всем мире. В Беларуси, как свидетельствуют разнообразные документы, евреи живут с ХIV века. В Великом княжестве Литовском, где их встретили благосклонно, они начали расселяться первоначально в Бресте, Тракае и Гродно, а позже на всей территории Беларуси. Кстати здесь отметить, что в Российской империи существовала даже «зона» еврейской оседлости – примерно шесть губерний на территории современной Беларуси, Украины и Литвы.

Евреи, живущие в Беларуси, частично восприняли культуру и традиции местного населения, но сохранили свои религиозные и некоторые культурно-бытовые особенности, которые отделяли их от окружающего населения. Так, попав в Беларусь из Германии и Польши, они в подавляющем большинстве имеют фамилии немецкого происхождения: Вольфман, Фридман, Вайсман, Куперман, Фрайфельд, Фельдгон, Гоникман, Гофман, Смальцер, Финберг, Фридберг и др. В более поздние времена они восприняли фамилии польского, белорусского, украинского и русского происхождения: Пинский, Слуцкий, Урецкий, Зарецкий, Шкляр, Журавель, Горелик, Стрелец, Слободник, Зайчик, Жаботинский и др. Часть современных еврейских фамилий образовалась от некоторых еврейских или немецких имён собственных и общих существительных с характерными белорусскими, украинскими, русскими ономастическими суффиксами: Ривкин, Рабинович, Ицков, Борухович, Хасин, Зельдович и др.

До революции 1917 года евреи компактно жили в местечках и небольших городах, занимались разнообразными ремеслами: были торговцами, держали магазины, кабаки, корчмы, были мастерами по обработке металла, дерева, ювелирных изделий, учили и лечили людей. В местечках и деревнях занимались сельским хозяйством. В отдельных белорусских местечках и городах евреи являлись основной частью населения.

Так, известный исследователь прошлого нашей страны В. П. Семенов-Тян-Шанский, сообщая о Мозыре, в 1905 г. писал: «В настоящее время в Мозыре насчитывается 12300 жителей, из них 4100 православных, раскольников 70, католиков 620, протестантов более 20, евреев 7300; по сословиям преобладают в городе мещане 9890 чел.; затем крестьяне – 883, купеческое сословие – 315, дворяне – 250, а затем следуют прочие сословия». В то время в городе было: 3 церкви, 1 костёл, 1 синагога и 10 еврейских молитвенных домов. До Великой Отечественной войны в некоторых поселениях Беларуси существовали еврейские колхозы, отдельные артели и др.

Белорусские евреи внесли достойный вклад в мировую цивилизацию, науку, культуру, в становление белорусской народности, нации, государства, его науки, литературы, искусства. Кстати тут вспомнить имена, которые известны всему миру. В числе таких Я. Б. Зельдович – физик, академик АН СССР, трижды Герой Социалистического Труда, один из создателей термоядерного оружия, автор других исследований по физике, астрономии и др., М. Шагал – уроженец Витебска, всемирно знаменитый живописец и график, чьи произведения экспонируются в самых престижных художественных салонах многих стран мира, И. Хейфиц – уроженец Минска, кинорежиссёр, народный артист СССР, лауреат многих международных кинофестивалей, лауреат нескольких государственных премий СССР.

В белорусской национальной культуре почётное место принадлежит классику белорусской литературы З. Бядуле, писателям В. Вольскому, Э. Огнецвет, Г. Березкину, Н. Перкину, скульптору З. Азгуру, живописцам И. Лейтману (наверное, имелся в виду заслуженный деятель искусств БССР Лев Лейтман ред. belisrael.info), И. Аскнази, композитору И. Любану, кинорежиссёрам Л. Голубу, И. Шульману и др. В славной когорте Героев Советского Союза в числе уроженцев Беларуси братья М. Вайнруб и Е. Вайнруб, уроженец Гомеля Б. Катунин (правильно И. Б. Катунин ред.), уроженец Ельского района Л. Каплан и многие другие.

Видимо, здесь следует напомнить, что Беларусь – родина почти всех премьер-министров Израиля. Так, газета «Звязда» в одной из корреспонденций сообщала, что в Ружаны на Брестчине наведался уроженец тех мест бывший премьер Израиля Ицхак Шамир. На Брестчине также родились и многие другие высокие руководители Израиля. Именно оттуда родом экс-премьер-министры земли обетованной Бен-Гурион (на самом деле уроженец Плоньска, ныне в Мазовецком воеводстве Польши ред.), Голда Меир (родилась в Киеве ред.), Менахем Бегин. Ещё раньше газеты и телевидение сообщали, что свою родину – г. Воложин – посетил министр иностранных дел страны Израиль Шимон Перес.

В числе известных людей нашей Родины – уроженцы Мозыря Г. Гельфман, которая в своё время вместе с другими революционерами-народниками (А. Желябовым, С. Перовской, М. Кибальчичем, Т. Михайловым и др.) участвовала в покушении на жизнь императора Александра II, в нашем городе родился известный композитор С. Шварц; школу № 7 г. Мозыря закончил М. Финберг – руководитель эстрадно-симфонического оркестра Республики Беларусь, престиж которого довольно высок за пределами нашего государства.

В. ШУР, доцент Мозырского пединститута

(газета «Жыццё Палесся», 1992)

Опубликовано 16.08.2016  10:52

Обучение еврейских девушек в Гродненской губернии …

Маргарыта Кажанеўская

АДУКАЦЫЯ ЯЎРЭЙСКІХ ДЗЯЎЧЫН У ЖАНОЧЫХ ДЗЯРЖАЎНЫХ СЯРЭДНІХ НАВУЧАЛЬНЫХ УСТАНОВАХ ГРОДЗЕНСКАЙ ГУБЕРНІ Ў ДРУГОЙ ПАЛОВЕ ХІХ – ПАЧАТКУ ХХ СТСТ.

У другой палове ХІХ – пачатку ХХ ст. на беларускіх землях інтэнсіўна развівалася жаночая сярэдняя адукацыя, што стала вынікам поспеху эмансіпатарскага руху. Пад уплывам дэмакратычнай грамадзкасці Міністэрства Народнай Асветы вымушана было прызнаць неабходнасць адкрыцця хаця б у губернскіх гарадах такіх жаночых навучальных устаноў, якія б па сваім характары і ўзроўні адукацыі набліжаліся да гімназій. Такое рашэнне канчаткова было прынята ў 1858 г., калі ў некаторых гарадах Паўночна-Заходняга краю пачалі адкрывацца Марыінскія вучылішчы, пазней перайменаваныя ў гімназіі. Першае Марыінскае вучылішча на тэрыторыі Гродзенскай губерні адчыніла свае дзверы 7 студзеня 1860 г. у губернскім горадзе Гродна, яно была перайменавана ў гімназію ў 1862 г. і стала першай дзяржаўнай жаночай навучальнай установай на тэрыторыі Беларусі [12, с. 31-33].

6 кастрычніка 1861 г. было дазволена прымаць ў гімназіі яўрэек [12, с. 33]. Паколькі ў сярэдзіне ХІХ ст. сярэдняй яўрэйскай адукацыі не існавала, яўрэйскія хлопцы і дзяўчаты ішлі вучыцца ў агульныя гімназіі і прагімназіі. Для яўрэяў жаночыя гімназіі з’яўляліся адзінымі навучальнымі ўстановамі, дзе іх дочкі маглі атрымаць сярэднюю адукацыю, якая знаходзілася на ўзроўні сучасных на той час патрабаванняў [4]. Трэба адзначыць тое, што па яўрэйскай традыцыі жанчыны былі вызваленыя ад пачатковай адукацыі, якая была абавязковая для мужчын, а імкненне жанчыны да навукі ўвогуле ўспрымалася з падазронасцю, лічылася адступленнем ад жаноцкасці. Аднак, час дыктаваў іншыя ўмовы, што выклікала змяненне стаўлення да жаночай адукацыі ў яўрэйскім асяроддзі.

Згодна з зацверджаным 9 студзеня 1862 г. уставам вучэбны курс жаночых гімназій быў разлічаны на 7 класаў, які ўключаў у сябе Закон Божы, рускую мову і славеснасць, гісторыю, геаграфію, прыродазнаўства, арыфметыку, геаметрыю, фізіку і касмаграфію, чыстапісанне і рукадзелле. Гэтыя прадметы лічыліся абавязковымі. За асобную аплату жадаючыя маглі навучацца мовам, маляванню, спевам, танцам і музыцы. У пачатку ХХ ст. у жаночых гімназіях была ўведзена лацінская мова, дамаводства, гімнастыка і гігіена [12, с. 33].

Жаночыя гімназіі з’яўляліся ўстановамі, накіраванымі на тое, каб даць гуманітарную адукацыю. Аднак, у жаночых гімназіях прыродазнаўчым навукам надавалася больш увагі, чым у мужчынскіх, дзе гуманітарныя прадметы складалі 81 %. На выкладанне геаграфіі ў жаночых гімназіях адводзілася на 2 урокі больш, гісторыі – на 2 урокі менш, матэматыкі – на ўрок больш, чым у мужчынскіх гімназіях. 26 мая 1872 г. было дазволена ўвесці ў жаночых гімназіях выкладанне закона іудзейскай веры (на рускай мове) [12, с. 102].

Значная колькасць яўрэйскіх дзяўчат у гімназіях уплывала на прыняцце пэўных рашэнняў у адносінах да прадметаў. У канцы ХІХ ст. прапанавалася выкладаць дамаводства ў гімназіях. Пытанне аб гэтым уздымалася неаднаразова. У пачатку ХХ ст. прадмет дамаводства быў уведзены ў якасці эксперымента ў абмежаванай колькасці гімназій. Камісія, абраная педагагічным саветам Слонімскай жаночай гімназіі, лічыла пажаданым увядзенне дамаводства, але цяжкім з прычыны таго, што большасць вучаніц складаюць яўрэйкі, для якіх веды па вядзенні нашай кухні непатрэбныя [10, л. 145].

Асобная ўвага ў жаночых гімназіях была звернута на вывучэнне рускай мовы і літаратуры. Афіцыйна гэта тлумачылася нізкай паспяховасцю вучаніц па прадмету. Як сведчаць дакументы, большая колькасць гімназістак былі яўрэйкамі і на рускай мове размаўлялі толькі ў сценах навучальнай установы [9, л. 154].

Яркім прыкладам таго, што яўрэйкі складалі значную частку вучаніц гімназій, з’яўляецца Гродзенская жаночая гімназія. У 1875 г. з 237 вучаніц было 98 яўрэек (41%) [2, л. 63], 1905 г. – з 501 вучаніцы 184 яўрэйкі (36 %) [8, л. 46]. У 1914 г. на паседжанні педагагічнай канферэнцыі з мэтай вывучэння вучэбнай, выхаваўчай дзейнасці настаўнікаў і навучэнцаў было адзначана, што яўрэйкі дастаткова паспяхова вучыліся ў гімназіі. Так, за 1914 г. залаты медаль атрымалі 3 дзяўчыны-яўрэйкі з чатырох, сярэбраны медаль атрымалі 3 вучаніцы, з якіх 2 былі яўрэйкі. Аднак не ўсе вучаніцы яўрэйскай нацыянальнасці вучыліся добра і мелі добрыя паводзіны. Вучаніца трэцяга класа Гельгор Рэвэка засталася на другі год, таму што не паспявала больш, чым па трох прадметах, а вучаніцы трэцяга класа Абрамскай Рахіль была зніжана адзнака за паводзіны за прагулку па вуліцы з вучнем рэальнага вучылішча [6, л. 54, 59]. У 1913 г. вучаніцам Гродзенскай гімназіі іудзейскага веравызнання былі зніжаны адзнакі па паводзінах з прычыны няўважлівасці ў час урока, за нясціплыя паводзіны ў тэатры, за падробку подпісу маці ў вучнёўскім журнале, за тое, што засталіся на вечары звыш дазволенага часу ў асяроддзі маладых людзей [7, л. 53].

Што тычыцца праграмы навучання дзяўчат у Гродзенскай жаночай гімназіі, то ў дадзенай навучальнай установе выкладаліся такія прадметы як руская славеснасць, матэматыка і касмаграфія, французская і нямецкая мовы, геаграфія, руская мова, арыфметыка, прыродазнаўчая гісторыя, чыстапісанне, гісторыя, маляванне, рукадзелле, танцы, Маісееў закон (у 1890 г. яго выкладаў Аарон Рэвес) [5].

У жаночых гімназіях існавалі спецыяльныя ўнутраныя правілы паводзін для вучаніц, якія былі зацверджаны 4 мая 1874 г. і распаўсюджваліся на гімназіі Гродзенскай губерні. Правілы датычыліся ўсяго навучальна-выхаваўчага працэсу ў гімназіі. Згодна з імі, вучаніцы, што не з’явіліся ці спазніліся на заняткі, павінны былі прадставіць ад бацькоў ці родных спраўку аб хваробе ці іншай уважлівай прычыне. Гімназісткі павінны былі насіць сукенкі вызначанай формы цёмна-карычневага колеру з чорным фартухом. Прычоска павінна быць простай і ахайнай, валасы заплецены ў косы, забаранялася насіць банты і стужкі. Выключалася нашэнне ўпрыгожванняў: бранзалетаў, гадзіннікаў, пярсцёнкаў [12, c. 119].

У пачатку ХХ ст. колькасць жаночых гімназій у Віленскай навучальнай акрузе павялічылася. Да адчыненых у гэты перыяд гімназій адносяцца Брэсцкая (1906 г.), Ваўкавыская (1909 г.), Слонімская (1910 г.).

Слонімская жаночая гімназія была адчынена 24 верасня 1910 г. На момант адкрыцця ў гімназіі было 375 вучаніц, з якіх яўрэек было 269 (72%) [3, л. 4]. У гімназіі выкладаліся такія прадметы, як руская мова, Закон Божы, закон яўрэйскай веры, гісторыя, прыродазнаўчая гісторыя, матэматыка, маляванне, арыфметыка, геаграфія, французская і нямецкая мовы, рукадзелле, чыстапісанне, танцы разам з гімнастыкай, у некаторых класах свецкія спевы [3, л. 5; 10, л. 34].

Гімназія складалася з 7 асноўных класаў і двух паралельных (5 “б”, 6 “б”). Сярод вучаніц былі прадстаўнікі розных саслоўяў і веравызнанняў. Дзейнасць кіраўніцтва гімназіі была накіравана на тое, каб выхаваць вучаніц фізічна і духоўна правільна, звяртаючы ўвагу на іх індывідуальныя здольнасці.

Сярод абавязковых прадметаў значная ўвага надавалася рускай мове, таму што вынікі працы настаўнікаў хаця і былі задавальняючыя, аднак, дасягненню пажаданых поспехаў перашкаджаў склад вучаніц, сярод якіх 60 % былі яўрэйкі. Для такіх гімназістак руская мова з’яўлялася толькі мовай школы, у хаце яны пераважна ўжывалі яўрэйскую [10, л. 153].

Замест Закона Божага як абавязковага прадмета прадстаўніцы іудзейскага веравызнання вучылі асновы яўрэйскай веры. У Слонімскай жаночай гімназіі дадзены прадмет выкладалі Ізраіль Ільіч Штейнман, які ў свой час скончыў Віленскі яўрэйскі настаўніцкі інстытут, і Рувім Барысавіч Шумах, які меў званне настаўніка пачатковых вучылішч. На ўроках па дадзеным прадмеце, напрыклад, у 7 класе вывучалася гісторыя яўрэйскага народа ў сярэднія вякі, становішча народа ў дадзены перыяд. Становішча яўрэяў у Італіі, Францыі, Германіі, на Русі і ў Хазарскім каганаце. Вывучаліся перыяды крыжовых паходаў, выгнанне яўрэяў з Англіі, Францыі, Іспаніі, Партугаліі, Германіі ў гета, ілжывыя абвінавачванні, становішча яўрэяў у Польшчы. Шмат увагі было нададзена яўрэйскай літаратуры, біяграфіі яўрэйскіх мудрацоў і пісьменнікаў [6, л. 22-24].

З мастацкіх прадметаў вучаніцы навучаліся маляванню, спевам і танцам разам з гімнастыкай. Рукадзеллю як абавязковаму прадмету навучаліся вучаніцы ўсіх класаў (1-6). Музыка не выкладалася ў гімназіі з-за адсутнасці інструмента [9, л. 15].

З неабавязковых прадметаў гімназісткі вывучалі французскую і нямецкую мовы. Пастаноўка выкладання моў была тэарэтычна-практычнай, пры гэтым перавага аддавалася натуральнаму метаду: пры паслядоўным вывучэнні тэорыі мовы паступова ўводзяцца размоўныя яго элементы. Да неабавязковых прадметаў адносілася таксама гігіена, аднак у Слонімскай жаночай гімназіі яе вывучалі ўсе вучаніцы 7 класа [9, л. 17].

Нягледзячы на тое, што Слонімская жаночая гімназія была дзяржаўная і ўсесаслоўная, былі класы, дзе вучыліся толькі яўрэйкі. Прыкладам тут могуць быць класы 5 “Б” і 6 “Б”, а таксама сюды можна ўключыць 7 клас, дзе з 43 выпускніц толькі адна была каталіцкага веравызнання.

Вучаніцы 5 “Б” класа найбольш паспяхова вучыліся па такіх прадметах як алгебра, французская мова, руская мова, закон яўрэйскай веры. Па ўсіх прадметах паспявалі 25 з 37 гімназістак (67,57 %). Па выніках экзамену ў канцы навучальнага 1910/1911 гг. пераведзены ў 6 клас 23 вучаніцы, 11 вучаніц пераздавалі экзамены пасля канікул, а 3 былі пакінутыя на другі год [11, л. 25].

Вучаніцы 6 “Б” класа найбольш паспяхова вучыліся па прадметах: закон яўрэйскай веры, руская мова, алгебра, геаметрыя, фізіка, гісторыя, рукадзелле. Усяго ў класе вучылася 37 вучаніц, з якіх па ўсіх прадметах паспявалі 33 (89,19%) [11, л.28].

У 1910/1911 навучальным годзе ў 7 класе было 47 вучаніц (46 з іх былі іудзейскага веравызнання), з іх скончылі сямікласны курс гімназіі 43. Усе яны прыналежалі да гарадскога саслоўя. Найбольш паспяхова ішлі такія прадметы як Закон Божы (для пераважнай большасці закон яўрэйскай веры), руская мова, касмаграфія, геаграфія, французская мова, маляванне і педагогіка. Па ўсіх прадметах паспявалі 30 вучаніц (70,21%). Па выніках года 45 вучаніц былі дапушчаны да выпускных экзаменаў, з якіх 43 паспяхова здалі іспыты і атрымалі атэстаты. 8 вучаніц атрымалі медалі: 2 залатыя і 6 сярэбраных. Усе медалісткі былі яўрэйкамі [11, л. 32].

І гэта далёка не ўсе прыклады таго, што пераважная большасць вучаніц жаночых дзяржаўных сярэдніх навучальных устаноў Гродзенскай губерні, як правіла, былі іудзейскага веравызнання. У 1914 г. у Ваўкавыскай жаночай гімназіі з 252 вучаніц было 112 яўрэек (44%), ў Беластоцкай Мікалаева-Аляксандраўскай гімназіі з 664 вучаніц – 401 яўрэйка (60%) [1, л. 5,6]

Такім чынам, у другой палове ХІХ – пачатку ХХ стст. расійскі ўрад адчыняе яўрэям дзверы ва ўсесаслоўныя школы. У выніку прадстаўнікі гэтага народа, часам насуперак шматгадовым традыцыям, сталі пераважаць у сярэдніх навучальных установах, што яскрава бачна на прыкладах жаночых гімназій Гродзенскай губерні.

Спіс выкарыстаных крыніц і літаратуры:

1. Нацыянальны гістарычны архіў Беларусі ў Гродна (НГАБ у г. Гродна). – Фонд 14. – Воп. 1. – Спр. 460.

2. НГАБ у г. Гродна. – Фонд 1. – Воп. 15. – Спр. 531.

3. НГАБ у Гродна. – Фонд 370. – Воп. 1. – Спр. 160.

4. Іванчык, А.А. Развіццё сярэдняй яўрэйскай адукацыі ў Гродзенскай губерніі в ХІХ – начале ХХ в. / А.А. Іванчык // Навука-2008: зб. навук. арт. / Гродзенскі дзяржаўны ўніверсітэт імя Я. Купалы; рэд.кал.: А.І. Борка (адк. рэд). – Гродна: ГрДУ, 2008. – С. 146–150.

5. Памятная кніжка Гродзенскай губерні на 1890 г. / Выд-ва Гродзенскага статыстычнага камітэта. – Гродна: Тыпаграфія губернскага праўлення, 1891.

6. НГАБ у г. Гродна. – Фонд 370. – Воп. 1. – Спр. 11.

7. НГАБ у г. Гродна. – Фонд 39. – Воп. 1. – Спр. 588.

8. НГАБ у г. Гродна. – Фонд 39. – Воп. 1. – Спр. 2– 10.

9. НГАБ у г. Гродна. – Фонд 370. – Воп. 1. – Спр. 22.

10. НГАБ у г. Гродна. – Фонд 370. – Воп. 1. – Спр. 21.

11. НГАБ у г. Гродна. – Фонд 370. – Воп. 1. – Спр. 20.

12. Ступакевіч, М.А. Жаночая адукацыя ў Беларусі (другая палова ХІХ – 1917 г.) / М.А. Ступакевіч. – Гродна: ГрДУ, 2006. – 170 с.

Апублiкавана ў зборнiку матэрыялаў канферэнцыi (Шлях да ўзаемнасці – Droga ku wzajemności: матэрыялы XVIII міжнар. Навук. Канф. (Гродна, 15-16 лістапада 2012 г.) / рэдкал.: Я. Панькоў, І. Папоў, Э. Ярмусік. – Ліда: Лідская друкарня, 2014. – С. 177-181. )

Глядзi таксама ранейшы матэрыял

Начальное женское еврейское образование в Гродненской губернии

Размешчана 1 лiпеня 2016  02:44

Начальное женское еврейское образование в Гродненской губернии

М. Г. КОЖЕНЕВСКАЯ

НАЧАЛЬНОЕ ЖЕНСКОЕ ЕВРЕЙСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В ГРОДНЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ

ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ХІХ – НАЧАЛЕ ХХ В.

Статья посвящена проблеме развития начального женского еврейского образования в Гродненской губернии во второй половине ХІХ – начале ХХ в. Показаны основные этапы возникновения и развития начального женского еврейского образования в данном регионе на протяжении изучаемого периода. На основе мемуаров и архивных данных, автор рассматривает деятельность различных видов еврейских учебных заведений на территории губернии, где девочки могли получить начальное образование. Выявленные процессы трансформации сферы традиционного еврейского образования наиболее ярко отразили изменения в еврейском обществе.

Образование играло важнейшую роль при определении места, которое человек занимал в еврейском обществе, так как высокий социальный статус обеспечивался не знатностью происхождения, а ученостью. Общество долгое время не придавало особенного значения образованию девочек и лишь в мужчине видело человека, достойного изучать Закон. Воспитание же дочерей преследовало узкие цели – вырастить добродетельных девушек, умеющих молиться и хорошо знающих те заповеди, выполнение которых обязательно для женщины.

XIX – начало XX в. внесли много нового в сложившуюся веками систему традиционного еврейского образования. Именно в трансформации сферы образования наиболее ярко отразились социально-экономические и политические изменения еврейского общества.

С первых лет жизни девочка усваивала нормы поведения, моральные и религиозные ценности в лоне своей семья. Воспитанием и обучением занимались матери, которые служили объектом подражания для своих дочерей. От нее девочка узнавала, как зажигать свечи, произносить над ними благословение, у неё же училась выполнять домашнюю работу. Конечно, девочка разглядывала вместе с братьями иллюстрации в книгах, имевшихся в доме, и просила объяснить увиденное [1, с. 37].

Нанять специального учителя могли лишь в богатых семьях. На раннем этапе развития женского образования в состоятельных семьях обучение дочерей часто ограничивалось молитвой и религиозными темами. Девочкам часто нанимали домашнего учителя, который учил их читать и писать на идише [2].

О таком домашнем учителе, вспоминает в своих мемуарах Белла Шагал: «Старый учитель, который приходит давать нам уроки, скользит по двору как тень. Маленький, короткий, он прижимается к стене, как будто боится, что его кто-то тронет. – Басенька, – улыбается он. – Ты запомнила алфавит? Иди, позови Аврамеле. Сегодня мы будем учиться, правда? Он такой смиренный человек, хочет научить нас хотя бы алфавиту, подвести к страницам Библии, как он говорит. Почему же он боится быть с нами твердым? В конце концов, не мы, а родители наняли его. Мы злые. Только когда он спит, мы его жалеем. Мне хочется сказать ему, что с сегодняшнего дня я буду хорошо учиться» [3].

Начальное образование еврейский мальчик получал в хедере или в Талмуд-Торе. В 1894 г. в Гродненской губернии воспитанниками хедера было 64 % от всего контингента детей школьного возраста. Главным учителем в хедере был меламед, который учил детей закону веры и еврейской грамоте. В хедерах получали образование почти 90 % всего еврейского населения Беларуси, что было обусловлено религиозными соображениями родителей [4, с. 77].

Среди белорусского еврейства традиционный хедер для девочек стал популярен в середине XIX в. Однако стоит отметить, что число девочек, по сравнению с числом мальчиков, было незначительным. Девочек могли отправить учиться в хедер вместе с мальчиками, для них также существовали специальные хедеры, иногда находившиеся по соседству с помещением для мальчиков. Девочек обучала образованная женщина или жена раввина – «ребецин». В программу входила арифметика, обучение чтению и письму на идише, также изучение молитв. Учебниками служили Tekhinot и Zeena ureena (молитвы на идише, предназначенные для женщин). Девочки проводили большинство времени за играми, по очереди читая вслух, в некоторых случаях их также обучали шитью [2].

Согласно ведомости об учебных заведениях Гродненской губернии за 1914 г., наибольшее количество хедеров, где обучались девочки, находилось в Белостоке. В 113 хедерах воспитывались до 3000 мальчиков и до 400 девочек. На территории губернского Гродно насчитывалось 34 хедера, в которых училось 769 мальчиков и 61 девочка[5].

Полина Венгерова в своих мемуарах описывает хедер, которые посещала в Бресте. «В один прекрасный день мама вдруг позвала меня в столовую. Там уже сидел, реб Лейзер, меламед, и мать, обращаясь к нему, сказала: «Вот моя Песселе, завтра она вместе с Хавелебен (моя сестра) придет к вам в хедер». … Теперь мне нужно было проститься с веселыми играми. … Правда, меня немного утешал интерес к месту действия моей новой жизни» [6, c. 61].

Автор весьма подробно описала свое пребывание в хедере в первый день: «Страх, смущение, множество незнакомых лиц, духота помещения, низкий потолок, на который я все время боязливо взглядывала – все это встало комом в горле, и я не нашла ничего лучшего, как вдруг заплакать во весь голос. Реб Лейзер пытался меня успокоить, обещая, что сегодня учение ещё не начнется, что я смогу на перемене поиграть с девочками … Я немного успокоилась, но не решалась сдвинуться с места. Сестра прочла один абзац с учителем, повторила его со старшим помощником и собралась идти на улицу, взяв меня с собой. Но я не согласилась. … После обеда в хедере, сестра взяла меня за руку, потом одна из учениц за другую, и я очутилась на улице и приняла участие в играх. Это продолжалось до семи вечера. Потом нас созвали в помещение хедера на вечернюю молитву. Помощник учителя стоял посредине, а мы толпились вокруг, не сводя с него глаз и повторяя за ним каждое слово. Потом все быстро разошлись по домам» [6, c. 65, 66].

Исходя из описаний мемуаристки, можно говорить и о том, что в хедере девочки получали не только навыки чтения и письма, но и определенные знания по ведению домашнего хозяйства. «Каждый день жена ребе выбирала одну из учениц, чтобы та помогала ей в домашних обязанностях. Во мне она тоже нашла послушную и услужливую помощницу. Иногда я качала в колыбели ее дочку, иногда помогала ей посыпать мукой противень, когда она собиралась ставить хлеб в печь» [6, c. 68].

Многие девочки покидали хедер из-за различных социальных факторов – начинали учиться дома или переходили в новый тип школ, государственных и частных.

В конце ХIХ – начале ХХ в. повсеместно начали открываться еврейские частные школы, в которых девочки получали начальное образование. В Гродненской губернии подобные школы появились в 50-60-е годы ХІХ века. Наиболее активно этот процесс проявляется в конце 70-80-х годов ХІХ века. Тогда были созданы Гродненское трехклассное женское училище (1852 г.), Брестское одноклассное женское училище (1885 г) [7]. В Гродно у 1884 г. было открыто частное одноклассное женское училище Бейлы Гальперн, в котором в 1885/1886 учебном году обучались 63 девочки [8].

Согласно «Памятной книжки Гродненской губернии» за 1910 г. в Гродно действовали два частных женских еврейских училища: одно из них находилось на ул. Замковой (в доме Шилингова), а другое – на ул. Тюремной (в доме Яновского) [8].

По предписанию Министерства Народного Просвещения от 10 декабря 1885 г. открывать частные еврейские училища могли лишь еврейки [9]. Архивные источники позволяют назвать имена организаторов начального еврейского образования для девочек в Гродно во второй половине ХIХ – начале ХХ в.: Теофания Острогорская, Бейла Гальперн, Тамарина, Погребецкая, Гиршкохун и др. [8].

Каким образом происходил процесс обучения в частных еврейских женских училищах, мы можем проследить на примере Пружанского частного одноклассного женского еврейского училища.

Данное учебное заведение было разрешено открыть Управлением Виленского учебного округа 23 марта 1910 г. начальной учительнице Годес Липштейн. Это решение объяснялось тем, что 2/3 населения г. Пружаны на начало ХХ в. составляли евреи. Поскольку женского еврейского училища ранее не существовало, то обучение еврейских девочек русской грамоте осуществлялось совершенно неподготовленными лицами. Новое учебное заведение имело целью давать еврейским девочкам школьного возраста правильное элементарное образование. Училище состояло из одного основного и приготовительного класса, при этом приготовительный класс мог быть разделён на два отделения с годичным курсом в каждом. Содержалось училище за счёт платы за обучение [10].

В училище обучались только приходящие еврейские девочки не моложе 7 и не старше 13 лет. Приём учащихся в училище совершался в начале года, а по соответствующим испытаниям допускались и в течение всего года. В начале учебного года учащиеся приготовительного класса поступали без предварительных испытаний. Число учащихся в каждом классе не должно было превышать 50 человек [10].

В училище преподавались такие предметы, как закон еврейской веры, русский язык, арифметика, чистописание, рукоделие и пение. Русский язык, арифметика и чистописание преподавались по программам, утверждённым для одноклассных еврейских народных училищ Виленского учебного округа. На уроках объяснительного чтения в основном классе должны были прочитываться статьи по истории и географии России. Занятие по закону еврейской веры в приготовительном классе подразумевало чтение молитв с переводом и объяснением их на русский язык, ознакомление с важнейшими религиозными обрядами, а в основном же классе – Библейская история в рассказах, объяснение 10 заповедей, праздников и постов. На уроках пения изучались гимны «Коль славен», «Боже, Царя храни!», а также соответствующие детскому возрасту русские народные песни [10].

Все предметы в училище преподавались на русском языке и по учебникам, допущенным Министерством Народного Просвещения к употреблению в начальных учебных заведениях.

Обучение начиналось с 20 августа по 1 июня ежедневно, кроме дней субботних, табельных и высокоторжественных, а также еврейских праздников. Уроки начинались в 9 часов утра и продолжались по 50 минут каждый, перемены между уроками были 10 минут. Прошедшим полный курс обучения в училище и сдавшим испытания, выдавалось свидетельство согласно установленной для частных училищ форме [10].

Таким образом, на примере Пружанского частного еврейского женского училища можно говорить о том, что в частных женских еврейских учебных заведениях наблюдалось сочетании еврейской традиции (к примеру, преподавание закона еврейской веры) и светского образования (обучение на русском языке).

К началу ХХ века стали появляться начальные еврейские школы, где вместе обучались мальчики и девочки. Российские власти, содействуя открытию подобных школ, видели в дальнейшем определенные результаты. Происходило нравственное взаимодействие: мальчики становились более мягкими в манерах и обращении, девочки утрачивали излишнюю сентиментальность и изнеженность, становились более самостоятельные. Практическая польза проявлялась в том, что соревнования с девочками заставляло мальчиков усерднее заниматься. Смешанные школы должны были благотворно влиять на общий уровень нравственности юношества [11].

В 1888 г. в Гродненской дирекции народных училищ насчитывалось 17 частных мужских еврейских училищ с отделением для девочек, где обучалось 602 мальчика и 286 девочек [12].

Примером смешанного еврейского начального учебного заведения может служить Ружанское двухклассное еврейское училище. На 1 января 1914 г. тут обучались 55 мальчиков и 57 девочек [13].

В 1915 г. женское еврейское начальное образование в г. Гродно было представлено тремя двухклассными училищами для девочек, и одним двухклассным училищем, в котором обучались и мальчики, и девочки [8].

Таким образом, во второй половине XIX – начале XX века происходило возникновение и развитие начального женского еврейского образования. Появились женские начальные учебные заведения, широкое распространение получила практика смешенного обучения детей в начальных школах различного типа и уровня. Выявленные процессы трансформации сферы традиционного еврейского образования наиболее ярко отразили изменения в еврейском обществе.

The article is devoted to the problem of the development of female Jewish primary school in Grodno province in the second half of the XIX – early XX centuries. Main stages of the development of primary female Jewish education during the period studied. Based on the memoirs and archival data, the author examines the activities of the various types of Jewish schools in the province, where the girls are able to complete their primary education.

Список литературы

1. Главы из истории и культуры евреев Восточной Европы: в 10 частях. Часть 5-6. – Тель-Авив: Изд-во Открытого ун-та Израиля, 1995. – 308 с.

2. Архипецкая, А. Еврейское женское образование в Российской империи в конце XIX – начале XX века / А. Архипецкая // Проблемы еврейской истории: материалы научных конференций Центра «Сэфер» по иудаике. Часть 1. – Москва, 2008. – С. 333-344.

3. Шагал, Б. Горящие огни / Б. Шагал. – М.: Текст, 2006. – 380 с. [электронный ресурс] – Режим доступа: www. webreading.ru/sci_/sci_history/bella-shagal-goryaschie-ogni.html.: Дата доступа: 10.03.2010.

4. Баранава, А. Да пытання аб гісторыі адукацыі яўрэяў у Беларусі ў ХІХ – пачатку ХХ ст // Беларусіка. – Кн.4: Яўрэйская культура і яе ўзаемаадносіны з беларускай і іншымі культурамі. – Мн.: Навука і тэхніка, 1995. – 382 с.

5. Ведомость об учебных заведениях в Гродненской губернии за 1914 г. // Национальный исторический архив Беларуси в г. Гродно (НИАБ в г. Гродно). Фонд 14. – Оп. 1. – Д. 460. – Л. 5– 11.

6. Венгерова, П. Воспоминания бабушки: Очерки культуры истории евреев России в ХІХ века / П. Венгерова. – М.: Мосты культуры, 2003. – 350 с.

7. Иванчик, А.О. Еврейские учебные заведения в Гродно в ХІХ – начале ХХ века / А. Иванчик // Гродна і гродзенцы: дзевяць стагоддзяў гісторыі (да 880-годдзя горада): матэрыяды міжнар. навук. канфер., Гродна, 10-11 красавіка 2008 г. / Гродз. дзярж. ун-т; рэдкал. А.І. Антоненка [і інш.]. – Гродно, 2008. – С. 495– 498.

8. Соркіна, І. Навучальныя ўстановы, настаўнікі і вучні Гродна ў 60-я гады ХІХ – пачатку ХХ ст. / І. Соркіна // Гарадзенскі палімпсест. 2010. Дзяржаўныя і сацыяльныя структуры XVI – XX ст. / Пад рэд. А.Ф.Смаленчука, Н.У.Сліж. – Мінск: Зміцер Колас, 2011. – С.357.

9. Скир, А.Я. Еврейская духовная культура в Беларуси / А.Я. Скир. – Мн.: Маст. літ., 1995. – 144 с.

10. Дело об открытии еврейского женского училища в г. Пружаны в 1910 г. // НИАБ в г. Гродно. Фонд 840. – Оп. 1. – Д. 109. – Л. 4– 11.

11. Совместное обучение мальчиков и девочек // Еврейская школа. – 1904 г. – февраль. – С. 63– 64.

12. Ведомость о числе учебных заведений и учащихся состоящих в ведении Гродненской дирекции народных училищ за 1888 г. // НИАБ в г. Гродно. Фонд 14. – Оп. 3. – Д. 69. – Л. 3– 25.

13. Отчётная ведомость о Ружанском двухклассном еврейском училище // НИАБ в г. Гродно. Фонд 839. – Оп. 1. – Д. 220. – Л. 2– 15.

Коженевская Маргарита

Коженевская Маргарита

Об авторе:  магистр исторических наук и аспирантка Гродненского государственного университета им. Янки Купалы. Сфера научных интересов связана с историей еврейской общины Беларуси. Неоднократный участник экспедиций по изучению истории и культуры евреев Беларуси и автор ряда статей, которые опубликованы не только в сборниках, вышедших по итогам конференций (продолжительный период времени занималась изучением женского еврейского образования в Гродненской губернии во второй половине ХІХ – начале ХХ вв), а также есть в книге о еврейском местечке Лепель, которая вышла по итогам экспедиции Центра Сэфер.

“Мне бы хотелось поделиться некоторыми статьями с читателями сайта belisrael.info. (к примеру, статья «Начальное женское еврейское образование в Гродненской губернии во второй половине ХІХ-начале ХХ вв.», которая была опубликована в сборнике научных статей «Наука-2013».)

Опубликовано 3 июня 2016  23:46

«ЗНАТАКІ»

(паводле артыкула: Смілавіцкі Л., Шыбека З. Беларуская юдаіка: праблемы станаўлення і перспектывы развіцця // Маладосць (Мінск). № 4, 2016. С. 104–109).

Спачатку будзем прыводзіць урыўкі з артыкула ваяўнічых дылетантаў спецыялістаў па беларускай іудаіцы з Тэль-Авіўскага ўніверсітэта, потым – «вясёлыя карцінкі».

  1. Як этнацэнтрызм замінаў беларускім гісторыкам дакранацца да яўрэйскай тэматыкі

Glupstva1

М. Доўнар-Запольскі (1867–1934) – найбольш самавіты гісторык з траіх названых. У 1925–26 гг. ён працаваў у БДУ, потым быў вымушаны з’ехаць у Маскву – іменна праз тых, каму карцела падагнаць яго працу пад «ізмы». Рукапіс яго працы «История Белоруссии», падрыхтаванай у пачатку 1920-х, дзесяцігоддзямі ляжаў у архіве. Пасля перабудовы праца была перакладзена на беларускую мову («Гісторыя Беларусі») і ў 1994 г. выйшла ў Мінску масавым тыражом (10000 экз.). Што ж, часопіс «Маладосць» прынамсі даў нам нагоду ўспомніць пра сумленнага даследчыка…

Dounar1 Dounar2 Dounar3 Dounar4 Dounar5

Ус. Ігнатоўскі (1881–1931, скончыў самагубствам) – гісторык больш палітызаваны. Былы эсэр, адзін са стваральнікаў Беларускай камуністычнай арганізацыі (1920), наркам земляробства (1920–1921), асветы (1921–1926), кандыдат у члены ЦК КПБ (1923-1924)… З Доўнарам-Запольскім яго лучыць хіба тое, што кніга праф. Ігнатоўскага «Кароткі нарыс гісторыі Беларусі» пасля 1926 г. таксама была паддадзена забыццю на доўгія гады. Перавыдана ў Мінску (1991) яшчэ больш масавым накладам.

Ihnat1 Ihnat2 Ihnat3 Ihnat4

В. Ластоўскі (1883–1938, расстраляны) – літаратар, палітык, папулярызатар беларускай гісторыі. Адзіны з траіх, каго насамрэч мажліва менаваць «этнацэнтрыстам». У яго кампілятыўнай «Кароткай гісторыі Беларусі» (1910) пра яўрэяў («жыдоў») гаворыцца мала, аднак усё ж ёсць фраза пра ўзяцце Полацка Іванам Грозным у 1563 г.: «Цар Іоан прыказаў хрысьціць усіх жыдоў, а тых, каторые спрацівяцца, тапіць у Дзьвіне». (Гросмайстар Барыс Гулько чамусьці мяркуе, што гэта адбылoся не ў беларускім Полацку, а ў польскім Плоцку.)

І пазней В. Ластоўскі як мінімум «дакранаўся» да яўрэйскіх тэм. У «Мы яшчэ тут!» № 34 (люты 2008) прыведзена яго зацемка 1918 г. «Назова Беларусі па-жыдоўску»:

У жывой мове, як і ў старых друках, Беларусь па-жыдоўску называецца “Rajsen”. Цікава, што пад найменнем “Rajsen” жыды разумеюць не толькі цэнтральную Беларусь, але і найдалей на ўсход і захад высунутыя беларускія акраіны, як заходнепаўночную часць Чарнігаўшчыны і Смаленшчыны ды Беласточчыну. Тэрыторыя “Rajsen”, уласціва Беларусь, займае выдатнае месца ў гісторыі духовага жыцця ўсходнееўрапейскіх жыдоў. Згэтуль выйшлі найслаўнейшыя імёны жыдоўскіх тэолагаў і талмудзістаў, з Магілёўшчыны чэрпаў духовае цяпло хасідызм, а валожынскія духоўныя жыдоўскія школы выдавалі найбольш паважаных за вучонасць паміж жыдамі ўсёй Еўропы рабінаў. Вільня па сягонняшні дзень друкуе Талмуд і шмат кніг для жыдоў усяго Старога і Новага свету.

У «Выбраных творах» Вацлава Ластоўскага (Мінск: Беларускі кнігазбор, 1997) прыведзены яго ўспамін сярэдзіны 1920-х гг. пра беларускіх сялян канца ХIХ ст., дзе, у прыватнасці, сказана:

Адношанне да жыдоў у сялянства было пратэкцыянальна-грэблівае. Селянін цаніў у жыдзе яго практычнасць і ўменне прыспасобіцца да жыцця, што называў “хітрасцю”, ахвотна ішоў да яго радзіцца ў трудным палажэнні і меў больш веры да яго рад, чым да рады інтэлігента-хрысціяніна, але лічыў жыда ў істоце чымсьці ніжэйшым, горшым ад сябе. Расавай і наагул нянавісці ў стасунках між жыдамі і сялянамі не было, існаваў толькі глыбокі веравызнаўчы падзел і абустаронны рэлігійны фанатызм.

Нуль з трох – цудоўны працэнт пападанняў!

  1. 1932 і 1991 гг. – пераломныя даты?

Glupstva2

Абзацы з артыкула Мікалая Токарава «Вывучэнне культуры і гісторыі яўрэяў у Беларускай Акадэміі навук» (Беларусіка = Albaruthenica: Кн. 4… / Рэд. В. Рагойша, Г. Цыхун, З. Шыбека. Мінск: Навука і тэхніка, 1995).

Tokarau1 Tokarau2

Пункцік з бібліяграфічнага спісу «Литература по истории и культуре евреев Беларуси (1990–1997 гг.)» (Евреи Беларуси. История и культура. Вып. 1. / Сост. И. Герасимова (отв. ред.), Е. Киммель, Г. Рутман).

1990

  1. Пара б ужо сучбелліту пачаць цікавіцца яўрэйствам!

Glupstva3

Даведачка. У савецкі час пра яўрэяў і яўрэйства пісалі, між іншага, такія волаты беларускай літаратуры, як Янка Брыль, Васіль Быкаў, Змітрок Бядуля, Уладзімір Караткевіч, Аляксей Карпюк, Якуб Колас, Янка Купала, Міхась Лынькоў, Янка Маўр, Іван Мележ, Максім Танк. У постсавецкі перыяд «яўрэйскія тэмы» набылі яшчэ большую папулярнасць.

Лёгка назавем два тузіны сучасных літаратараў, хто ўводзіў у свае творы яўрэяў і/або апавядаў пра беларуска-яўрэйскія дачыненні (спіс, вядома, няпоўны): Святлана Алексіевіч, Лідзія Арабей, Уладзімір Арлоў, Вольга Бабкова, Фелікс Баторын, Алена Васілевіч, Міхаіл Галдзянкоў, Навум Гальпяровіч, Адам Глобус, Уладзімір Гніламёдаў, Зміцер Дзядзенка, Мікола Ільючык, Павал Касцюкевіч, Вячаслаў Лапцік, Яўген Ліпковіч, Уладзімір Някляеў, Дзмітрый Падбярэзскі, Cяргей Пятроў, Людміла Рублеўская, Андрэй Федарэнка, Андрэй Хадановіч, Мікола Чаргінец, Васіль Якавенка… А ці трэба забываць эмігрантаў, якія таксама належаць да беларускай літаратуры: Марат Баскін, Леанід Зубараў, Давід Шульман?..

Такі во прагноз на роўным месцы. Але пажылым дахтурам, будушчым рукавадзіцелям «Інстытута гісторыі яўрэяў Беларусі ў рамках Цэнтра вывучэння дыяспары пры Тэль-Авіўскім універсітэце», гэтаксама як юным чытачам «Маладосці», дазволена пра гэта і не ведаць 🙂

В. Р.

Апублiкавана 29 мая 2016  21:16