Tag Archives: Елена Кобец-Филимонова

Cамиздат, маечки и шоколад

Шалом! По-прежнему открыт миру, насколько это возможно в cтолице солнечной Беларуси. Немного жаль, что миру, похоже, не хочетcя диcкутировать за жизнь, в частности, о переменах, которые (не) произошли поcле вступления в силу нового варианта конституции РБ. В 2019 г., когда просил читателей belisrael делиться позитивными взглядами на Беларусь, откликов было заметно больше. За три года ваш (не)покорный слуга вроде как не испортился… Да, в стране/мире вырос уровень тревожности/страха, но я (не очень) виноват: в 20192022 г. творил почти вcё от меня зависевшее, дабы cей показатель снизить. Собственно, и раньше занимался автоэмансипацией, а коли проще и циничнее, то «удлинением цепи»… На сайте, который вы читаете, с 2015 г. (примерчик).

Уже в 2001 г. д-p Божанов подметил, что не сидится мне на месте 

Прошу читателей (и особо читательниц) иногда всё же реагировать на мои тексты, комментить их, вообще делать шаги навстречу. Допуcтим на условиях анонимности… Pазумеетcя, не гарантирую, что с пальцами, зажатыми дверью, не выдам «адреса, пароли, явки», но будем категорически надеяться, что таковского не будет. За 1,5-2 года сползания здешнего режима от авторитаризма к тоталитаризму у него так и не дошли руки до всех блогеров & аналитиков. Более того, мoи текcты даже не включалиcь в «республиканский список экстремистских материалов» (а есть еще монархический список?) Недорабатываю, наверно 😉

Что я видел на минской «Яме» 9 мая. Людей было много, во всяком случае, больше, чем год назад. А знакомых cреди них было маловато, хотя 20 лет назад, когда впервые раcпроcтранялось мое издание («Анахну кан»), приветствовал меня чуть ли не каждый третий. Кто-то ушел в лучший мир, некоторые перебрались в США & Израиль. Ко вcему у евреев Беларуси, похоже, снизился интерес к знаниям о себе случайно ли за эти годы «накрылись» не только «Анахну кан»/«Мы яшчэ тут!», но и «cолидные» газеты «Авив», «Берега», и бойкий сайт shalom.by, развивавшийся в конце 2010-х не без протекции Юрия Зиссера? В общем, неформальная презентация научно-популярного сборника «Iудзейнасць» (после речей и молитв у памятника с надписью на идише, установленного в 1946 г.) вышла скомканной. И обсудить новые попытки натравливания евреев на, условно говоря, «белбурнацев» (т.е. «буржуазных националистов» тех, кому дороги дата 25.03.1918, наследие Белоруccкой народной реcпублики и ее символика) оказалось практически не с кем.

О гадательности антиеврейских погромов и облав 194143 гг. под бело-красно-белым флагом (который и применялся-то в Минске более-менее широко лишь в последний год оккупации, т.е. в 194344 гг.) читайте здесь и здесь. Насчет «еврейских перин», якобы доставшихся Ф. Кушелю и Н. Арсеньевой согласно расписке (распискам?) 1941 г., был направлен запрос главному рассказчику этой майсы, депутатствующему историку И. Марзалюку. Ответа пока нет.

Хватает в Синеокой индивидов при должностях, которыx огорчает сборник «Iудзейнасць», да и вообще продукция т-ва «Шах-плюс»: она традиционно (c 2007 г.) выходила без cтандартных кодов, а по мненьицу «Звязды», «книга не может сущеcтвовать без ІSBN-номера». Примерно то же, что сказать: «Человек без гражданства не человек» (ведь и говаривали в советское время «Без бумажки ты букашка»!). Тяга к регламентированию всего и вся присуща нынешним власть предержащим, пожалуй, еще в большей степени, чем позднесоветским. В этом году пронумеровали… резиновые буйки на Комсомольском озере (вот уж чего никогда прежде не встречал). Чтобы утки не заблудилиcь?

Это здеcь, у «пляжа

Ещё пару cлов о книгах от «Шах-плюс». Неидеальный сборник Мойше Кульбака, выпущенный и розданный минчанам в юбилейный для поэта год (2016), как минимум подтолкнул зарубежных литменеджеров к изданию более полного собрания поэм и стихов Моисея нашего Соломоновича («Ale lider…», Прага, 2022). И Национальной библиотеке Беларуси сборник «Eybik/Вечна» был полезен, и другим уважаемым книгохранилищам. Кстати, более ранний наш «самиздат» тоже воспринимался неплохо, причём не только в Минске:

Ocадок от историйки с российским главчемоданом (пардоньте, обер-дипломатом), его первомайскими замолотами о Гитлере, еврейской крови и проч. Вряд ли кто-то верит в искренность извинений, принесенных премьер-министру Израиля президентцем РФ оптимальной формой извинения была бы незамедлительная отставка Лаврова (правда, не иcключаю, что иные «лошади» в мидовcких авгиевых конюшнях выглядят ещё гаже).

Однако польза от всей этой скабрезной истории тоже имеется. Украинcкий комик Юрий Великий запейcал оcтроумную пародию…

Ну, а белорусские евреи чуть лучше поймут, как относиться к «русскому миру»… ещё в последнюю доковидную осень многие не просекали.

Заодно и песня «дяди Юры» (которому сегодня 65) вспомнилась… И дразнилка: «— Спой нам, дяденька Шевчук, песенку про осень! — Вам какую, детки, спеть? У меня их восемь!»

Гомельчанка Жанна П. при поддержке Вадима А.: «Вcё равно, как ни крути, евреи живут в руccком мире, и в ближайшие 100 лет не предвидится другого мира» (fb, 2019).

Не называю здесь фамилии неистовых гонителей борисовского ансамбля «Жыдовачка». Во-первых, те, кто помнит, как было «ужасно шумно в доме Шнеерзона» в сентябре-октябре 2019 г., эти фамилии знают и так. Во-вторых, «великие эксперты» за 2,5 года могли пересмотреть свою позицию.

Закруглю-ка рассуждения о «монетизации идеологии» в РБ. В прошлый раз остановился на том, что в первой декаде мая (стояла теплая погода) никого не видел в Минске в «мерче Первого» маечках-баечках с «мудрыми» изречениями типа «Будет очень интересно», «Факты на стол» и т. п. Между тем одного чела в майке c cимволикой Европейcких Игр 2019 г. таки видел.

За эти дни «батьколюбов» визуально не прибавилось (справедливости ради, в Минске похолодало). Тем временем прислали мне ещё одно коcвенное доказательство провальности прошлогоднего проекта Эйсмонт & Со публикацию «экcпреcc-бай» (28.04.2022) cо ccылкой на жодинца, имеющего отношение к швейной фабрике «Світанак», которая теперь находитcя не в лучшей форме:

По словам жителя Жодино, на фабрике была надежда на коллекцию с фразами Лукашенко:

— Кто-то даже надеялся, что «Мерч Первого» — это будет прорыв. И не надо обладать особым даром предвидения, чтобы понимать — эта одежда никому не нужна. Теперь все говорят: «Получается, президентский мерч не помог!» И ничего не поможет, надо глобально всё менять в стране.

А в курсе ли кто-нибудь из читателей, каковы успехи «Коммунарки» в реализации шоколада «Президент» (то ли 3, то ли 4 разновидности)? Его не так давно рекламировал «сам»:

Государственная власть — это не шоколад «Президент» (наверное, вы уже попробовали?), чтобы всем нравиться… я этот шоколад изобрел, чтобы вам было немножко слаще, понимая мою жесткую политику и ощущая, поэтому ешьте на здоровье.

Забавное самовосхваление, не правда ли? Я-то всегда предполагал, что рецепты шоколада изобретают специально подготовленные люди кондитеры, технологи… Если посерьезнее, то этим «элитным» шоколадом завалены полки магазинов, и не видать, чтобы он пользовался грандиозным спросом. Году в позапрошлом пробовал я «Президента»… невкусно, как и многое из того, что делает «Коммунарка» (уж лучше продукцией гомельского «Спартака» угощаться).

Тут недавно строительство музея в Хатыни и реконструкция существующего мемориала были объявлены «Всебелорусской молодежной стройкой», что вызвало у руководства БРСМ прилив административного восторга. Но проблемка в том, что аналогичный статус (облаcтной) в 2020 г. получало от власти возведение онкоцентра в Гродно, начатое в августе 2019 г. Прошлой веcной звучали громогласные обещания, что первую очередь введут в экcплуатацию в 2021 г.; cогласно реляциям официоза, для стройки хватало как денег, так и кадров. И?..

В январе с. г. знающие поведали, что готовность первой очереди – «почти 80%». Помимо того, что «губернатор» Караник облажалcя cо cвоими планами и абяцанкамі, это значит, что радиологический корпус почти наверняка не заработает и в июне 2022 г. Обидно за пациентов Гродненщины, и уже немного боязно за Хатынь, которую не раз посещал, о которой читал в книгах (по-моему, самые честные получились у Елены Кобец-Филимоновой – «Жаворонки над Хатынью» 1973 г. и «Распятая Хатынь» 2005 г.). Опять же – кто в теме, развейте мои опасения с фактами на cтоле в руках. Или подкиньте новые 😉

Вольф Рубинчик, г. Минск

w2rubinchyk[at]gmail.com

16.05.2022

Опубликовано 16.05.2022  21:40

В. Рубінчык. Літаратура і ГУЛАГ

Шалом! Мажліва, сёння не зашкодзіла б агледзець праекты новай Канстытуцыі, але… Па-першае, рызыкаваў бы зноў не быць пачутым, бо, на думку медыевісткі-фэйсбук-актывісткі Сняжаны, дый не толькі яе, у Беларусі ёсць адзін сапраўдны канстытуцыяналіст – Міхаіл Пастухоў 🙂 Па-другое, напярэдадні юбілею Майсея Кульбака (20.03.1896 – 29.10.1937), гумарны верш якога ўчора быў агучаны блізу Даўгінаўскага тракту (18.03.2021 ролік з вершам Кульбака «Гультай» быў выдалены, але ў той жа дзень на youtube з’явіўся аналагічны запіс. – рэд.), мяне пацягнула на развагі пра сталінскі тэрор. І пра літаратуру, прысвечаную бальшавіцкім месцам зняволення.

Калі хто забыўся, у другой палове 2010-х краіна паўафіцыйна зазнала «мяккую беларусізацыю». Сутнасць з’явы даволі трапна раскрылі Кацярына Андрэева з Ігарам Ільяшом у кнізе «Беларускі Данбас» (2020, пер. з рус.):

У перыяд так званай лібералізацыі 2015–2016 гадоў улада вельмі паспяхова паддобрывалася пад грамадзянскую супольнасць, спекулюючы на інтуітыўнай цязе людзей да нацыянальнага яднання перад вонкавай пагрозай. Цэнтральнае месца тут займае так званая мяккая беларусізацыя, пад якой меліся на ўвазе паступовае пашырэнне практыкі выкарыстання беларускай мовы і папулярызацыя нацыянальнай культуры. Асаблівасцю гэтай «мяккай беларусізацыі» было тое, што дзяржава ў ёй амаль не ўдзельнічала. То бок не ішло гаворкі аб павелічэнні колькасці беларускамоўных навучальных устаноў, узмоцненай падтрымкі дзяржавай нацыянальных культурных праектаў, пераходзе дзяржустаноў на беларускую мову або вылучэнні квот для беларускамоўнага кантэнту на радыё і тэлебачанні. Гаворка ішла толькі аб тым, што выяўленне нацыянальнай ідэнтычнасці больш не ўспрымалася ўладамі ў штыкі…

Трыумф вышыванак і «мяккая беларусізацыя» многімі ў Беларусі ўспрымалася як вялікая перамога – маўляў, нацыяналізм пайшоў у масы. Але адначасова адбывалася замена дыскурсу супраціўлення прарасійскай уладзе на найбольш бяспечныя формы выяўлення нацыянальнай ідэнтычнасці.

Аўтары мяркуюць, што сваеасаблівым маніфестам новага курсу можна лічыць артыкул «Лукашэнка ці Расея – каго выбраць?» (люты 2017) аўтарства Алеся Кіркевіча – экс-палітвязня і колішняга актывіста «Маладога фронту». Але, па-мойму, Кіркевіча пераплюнуў літаратар Віктар Марціновіч, які ў першыя дні 2018 г. бадзёра паведаміў: «Дзве Беларусі робяцца адной»:

Адным са здабыткаў 2017-га сталася пачаткаванне збліжэння дзвюх рэальнасцяў, на якія апошнія дваццаць гадоў была падзеленая наша краіна. Ёсць усе шанцы на тое, што гэтае збліжэнне працягнецца і ў новым годзе і скончыцца тым, што ніякіх «дзвюх Беларусей» у студзені 2020-га ўжо не застанецца. Але для гэтага мы ўсе мусім навучыцца з’ядноўвацца.

Прынцыповым адрозненнем працэсаў, якія адбываюцца ў культуры і грамадскім жыцці цяпер, з’яўляецца іх парадыгмальны характар. Канцэрт Вольскага ў Prime Hall, круглыя сталы па Курапатах, Кангрэс даследчыкаў, які рыхтуюцца правесці ў Беларусі ў супрацы з Акадэміяй навук, рэклама symbal.by на праспекце…

І аптымістычны фінал, з якога я, помню, пакпіў яшчэ тады, тры гады таму: «Па большасці пытанняў – згода. Дык чаму б не прабачыць і не з’яднаць высілкі?»

Новай, як яшчэ нядаўна здавалася, эпосе патрабаваліся культурныя героі… Я заўважыў, што, апрача адыёзнага Станіслава Булак-Балаховіча, культуртрэгеры ўсё часцей узвялічвалі Францішка Аляхновіча, «адкрытага», зрэшты, яшчэ ў пачатку 1990-х. У сярэдзіне 1990-х я прачытаў яго кніжку «У капцюрох ГПУ», што ўбачыла свет у выдавецтве «Мастацкая літаратура» (1994, 9000 экз.); прыпамінаю, што не быў шакаваны, бо чытаў к таму часу Яўгенію Гінзбург, Льва Разгона, Аляксандра Салжаніцына, Варлама Шаламава… Але імя Аляхновіча запомнілася, і калі ў 2000-х Алена Кобец-Філімонава меркавала прэзентаваць аповесць свайго бацькі Рыгора Кобеца «Ноеў каўчэг» як першы ў беларускай літаратуры твор пра ГУЛАГ, я адгаворваў яе, бо да Кобеца быў жа Аляхновіч…

У 2015 г. мінскае выдавецтва «Попурри» перавыдала «У капцюрох ГПУ» і анансавала дакументальную аповесць так: «Беларускі драматург і тэатразнаўца Францішак Аляхновіч першым у сусветнай літаратуры, за чвэрць стагоддзя да Аляксандра Салжаніцына, апісаў жахі бальшавіцкага ГУЛАГу. Яго твор “У капцюрох ГПУ”, упершыню апублiкаваны ў 1934 годзе, яшчэ ў даваенны час быў перакладзены на асноўныя еўрапейскія мовы».

Ведаю як мінімум траіх аўтараў, якія апісвалі бальшавіцкія лагеры – пераважна Салаўкі – да Аляхновіча: Сазерка Мальсагаў (1895–1976) у кніжцы «Пякельны востраў» (1926), Юрый (Георгій) Бяссонаў (1891–1970) – у мемуарах «26 турмаў і ўцёкі з Салаўкоў» (1928), Барыс Седэрхольм (1884–1933) – у кнізе «У капцюрах ЧК» (1930; трэба меркаваць, Аляхновіч быў знаёмы як мінімум з назвай). Найбольшы розгалас атрымала, здаецца, кніга Бяссонава – рэакцыю на яе згадвае Салжаніцын у т. 2 «Архіпелага…» (c. 48): «Гэтая кніга агаломшыла Еўропу. І вядома, аўтара-уцекача папракнулі ў перабольшаннях, дый проста павінны былі сябры Новага Грамадства зусім не паверыць гэтай паклёпніцкай кнізе, бо яна супярэчыла ўжо вядомаму…»

Чаму ж Аляхновіч у вачах беларускіх аглядальнікаў раптам зрабіўся «першым у сусветнай літаратуры», і г. д.? Зрэшты, выдавецтва – камерцыйная арганізацыя, можа сабе дазволіць каліва рэкламы. Іншая рэч – даследчыкі або тыя, хто адносіць сябе да знаўцаў літаратуры.

Пачыналася з нараканняў на малую вядомасць Аляхновіча. Уладзімір Арлоў («Імёны Свабоды», цыт. паводле 3-га выдання, 2015):

Ягонае імя вядомае значна менш, чым імя расейскага пісьменьніка Аляксандра Салжаніцына. Між тым менавіта ён, Францішак Аляхновіч, упершыню, за некалькі дзесяцігодзьдзяў да «Архіпэлягу ГУЛАГу», здолеў сказаць сьвету вусьцішную праўду пра імпэрыю савецкіх канцлягераў.

Тэатразнавец Васіль Дранько-Майсюк (svaboda.org, 2015, 2019) у матэрыяле з прэтэнцыёзнай назвай «20 нечаканых фактаў пра Францішка Аляхновіча»: «Пасьля сямі год зьняволеньня на Салаўках — выдаў першыя ў сьвеце ўспаміны пра сталінскія лягеры». Насамрэч-та і Салавецкія лагеры Аляхновіч не першы ў свеце апісаў… што не перакрэслівае ні яго пакут, ні яго мужнасці ў канцы 1920-х – пачатку 1930-х.

І во ў сакавіку 2021 г. вышэйзгаданы Віктар Марціновіч пальнуў з усіх гармат:

Салжаніцын атрымаў Нобелеўку акурат за тое, што другарадна прайшоўся па сцяжыне, праторанай беларусам… Літаратура — самая грувасткая культурная субстанцыя ў свеце… Вынайсці новы жанр, новую тэму ў празаічным пісанні амаль немагчыма. Аляхновіч знайшоў тую тэму. І, паўтаруся, Салжаніцын быў толькі ягоным паўтаракам… То давайце казаць пра Аляхновіча кожны раз, калі хочацца згадаць Салжаніцына. Для беларусаў і сусветнай літаратуры ён зрабіў дакладна больш.

Неяк смешнавата-сумна ўсё гэта было бачыць – асабліва параўнанне ўкладаў у «сусветную літаратуру», асабліва ад доктара культуралогіі, чалавека, які ў 2000-х сам высмейваў квасны «бульбяны» патрыятызм. ¯\_(ツ)_/¯

Ф. Аляхновіч і А. Салжаніцын (фота з адкрытых крыніц)

Я ўпэўнены, што, каб лепей зразумець сталінскія часіны, варта чытаць/перачытваць і Аляхновіча з яго імпрэсіяністычнай прозай, і Салжаніцына з яго «вопытам мастацкага даследавання». Сутыкненне ж былых палітвязняў ілбамі – прыём (sorry!) з арсенала тых, хто іх саджаў. Францішак Карлавіч і Аляксандр Ісаевіч – асобы розных пакаленняў, жылі ў розных мясцінах і дзяліць ім не было чаго. Пагатоў у двух аўтараў не было светапоглядных разыходжанняў, адрозна ад Салжаніцына з Шаламавым.

Ну, а тым, каго вабіць найперш літаратура, створаная ўраджэнцамі нашых краёў, парэкамендаваў бы ў дадатак да Аляхновіча пачытаць:

– «Расія ў канцлагеры» Івана Саланевіча, ураджэнца Гродзенскай губерні (1891–1953). Іван, асуджаны ў 1933 г. на 8 гадоў, улетку 1934 г. уцёк з Карэліі ў Фінляндыю, а неўзабаве – амаль адначасова з аляхновіцкай – выйшла яго кніга. Можна не падзяляць імперска-манархічныя погляды Саланевіча, але ў яго, як памятаю (даўнавата чытаў), было нямала трапных назіранняў.

– «У белыя ночы» Менахема Бегіна, ураджэнца Брэста (1913–1992). Будучы прэм’ер-міністр Ізраіля і лаўрэат Нобелеўскай прэміі ў 1940 г. быў арыштаваны савецкімі ўладамі ў Вільнюсе, адпраўлены ў лагер на Пячоры, недалёка ад Варкуты. Вызвалілі Бегіна даволі скора – улетку 1941 г. – але ён паспеў многае зафіксаваць у памяці. Напісаў цікавыя, хоць і сціслыя ўспаміны.

– «Падарожжа ў краіну Зэ-Ка» пінчука Юлія Марголіна (1900–1971). На мой густ, адна з самых каштоўных кніг пра ГУЛАГ не толькі ў гэтым спісе, але ў масіве «лагернай» літаратуры ўвогуле. Паліглот, доктар філасофіі, зняволены ў 1940–1946 гг., быў, апрача іншага, моцным аналітыкам і паставіў савецкай пенітэнцыярнай сістэме шэраг слушных дыягназаў. Мяркуйце самі (урыўкі ў пер. з рус.):

У лагеры не варта збліжацца з людзьмі: ніхто не ведае, дзе будзе заўтра… Сістэматычна адбываюцца перакіды, у тым ліку і з той мэтай, каб людзі не прызвычаіваліся да месца і адно да аднаго, каб не забываліся, што яны толькі «робаты» – безаблічныя носьбіты працоўнай сілы, якая належыць дзяржаве. Расчелавечванне ідзе, знакам тым, не толькі паводле лініi эксплуатацыі пры дапамозе матэрыяльнага націску і цкавання, але і паводле лініі абязлічвання…

Пачуццё ўласнай годнасці – гэты кволы і позні плод еўрапейскай культуры – вытручваецца з лагерніка і растоптваецца яшчэ да таго, як яго прывязлі ў лагер. Няможна захоўваць пачуццё ўласнай годнасці чалавеку, над якім здзейснены цынічны і грубы гвалт і які не знаходзіць апраўдання сваім пакутам нават у той думцы, што яны – заслужаная ім кара.

I. Cаланевіч, М. Бегін, Ю. Марголін

Ф. Аляхновіч у Беларусі не зусім забыты, а вось Ю. Марголін – рэальна (быў) забыты, нават артыкула ў белмоўнай вікіпедыі дагэтуль няма. Праўда, у апошні час цікавасць да яго спадчыны трохі вырасла: у 2019 г. Лявон Юрэвіч і Наталля Гардзіенка распавялі пра Марголіна ў матэрыяле «Вандроўнік у краіне Зэ-Ка», у 2020 г. Павел Севярынец уключыў Ю. М. у свой спіс знакамітых яўрэяў Беларусі, апублікаваны ў другім томе рамана «Беларусалім».

З 2013 г. час ад часу (не кожны год) аўтарам-вязням прысуджаюцца літаратурныя прэміі імя Францішка Аляхновіча, і гэта слушна. Разам з тым ідэя наконт вуліцы Аляхновіча ў якім-небудзь беларускім горадзе не выклікае ў мяне энтузіязму. Чалавекам Ф. А. быў усё ж супярэчлівым, і ў 1942–44 гг. запляміў сябе супрацай з нацыстамі – рэдагаваннем газеты «Беларускі голас» у Вільні. Ну, я і да гіпатэтычнай «вуліцы Кульбака» асцярожна стаўлюся: летась патлумачыў, чаму.

Вольф Рубінчык, г. Мінск

15.03.2021

wrubinchyk[at]gmail.com

Апублiкавана 16.03.2021  00:46

Водгук

Пры ўсіх недахопах «мяккай беларусізацыі» — нельга забываць, што без яе таксама «нічога не пачало б быць». Пакуль «закат над балотам» не пачалі вешаць на аўтазакі, і на перадвыбарчых мітынгах, і на паслявыбарчых шэсцях мірна луналі абодва сцягі. Без яе не было б таго аб’яднання. Так што не тое, каб «дзве Беларусі» зрабіліся адной, але адна з іх падзялілася, і яе частка далучылася (напэўна, пакуль не да канца) да другой.

А ўспамінаў пра ГУЛаг сапраўды шмат – нават сярод беларускамоўных можна згадаць і «Горкую далячынь» Яна Скрыгана, і «Кітай-Сібір-Масква» Язэпа Гэрмановіча, і «Споведзь» Ларысы Геніюш, і г. д. Айца Гэрмановіча ледзь знайшоў у электронным варыянце (і, калі шчыра, яшчэ не прачытаў), астатніх чытаў у папяровым. Магу падзяліцца некаторымі (пераважна) рускамоўнымі кнігазборамі. Вось «мемарыяльскі», вось некалькі з тых, у якія трапляюць кнігі з прыватных калекцый: старая (здаецца, даўно не аднаўлялася, і якасць распазнанасці тэкстаў там розная), і дзве навейшыя – з «тамвыдатаўскімі» выданнямі савецкіх часоў і паслясавецкімі перавыданнямі. Ну, і яшчэ адна бібліятэка, дзе раздзелы «Успаміны» і «ГУЛаг і дысідэнты» значна шырэйшыя за тэму…

Пётр Рэзванаў, г. Мінск, 16.03.2021 10:20

Рыгор Кобец. ПАЛЕСТЫНА

Перш чым пачнеце чытаць…

«Па просьбах працоўных» перанабраў з часопіса «Полымя рэволюцыі» (№ 6, 1935; с. 73–79) тэкст паэмы вядомага беларускага драматурга і кінасцэнарыста. Пазнака «Урывак з паэмы» не павінна ўводзіць у зман: працягу ў часопісе не знайшлося, верагодна, яго і не было.

У прынцыпе, ніжэйпададзены тэкст уяўляе з сябе самастойны, завершаны твор. Ахвотным пашукаць паўнейшую версію на рускай мове раю пагартаць падшыўкі газет «Биробиджанская звезда» і «Тихоокеанская звезда». З гэтымі выданнямі ў 1933–1934 гг. супрацоўнічаў Р. Кобец – чаму яму было не надрукаваць там і сваю паэму?.. Для мяне названыя газеты, як і архіўныя матэрыялы, зараз недаступныя, дый часу на пошукі бракуе.

Колькі заўваг да публікацыі:

  1. Цікава, што словы «парайхес» (дакладней на ідышы «паройхес», ад іўрыцкага парохет – заслона ў сінагагальным Каўчэгу Запавету), «шамес» (служка ў сінагозе) і «Ём-Кіпур» (восеньскае іудзейскае свята, Дзень выкуплення) падаюцца ў часопісе без тлумачэнняў. Падобна, мэтавая аўдыторыя выдання – беларускамоўныя, якія цікавіліся красным пісьменствам – і ў 1935 г., пасля кампаній па барацьбе з «яўрэйскімі клерыкаламі» ды закрыцця большасці сінагог у БССР, ведала, што значаць тыя словы.

Рыгора Кобеца перакладалі і на ідыш. Вокладка кніжкі з ягонай знакамітай п’есай «Гута» (пераклаў Даніэль Маршак)

  1. Аб’ектыўна паэма «Палестына» выглядае як накіды для сцэнарыя «Шукальнікаў шчасця», напісанага Рыгорам Кобецам (загадчыкам сцэнарнага аддзела кінафабрыкі «Савецкая Беларусь» у 1932–1937 гг.) з дапамогай Ёгана Зэльцара неўзабаве пасля 1933 г. Першы варыянт сцэнарыя славутага фільма з’явіўся ў 1934 г., фільм жа, нагадаю, выйшаў на экраны ў 1936 г.; у ім на Далёкі Ўсход перасяляецца ўжо не толькі «маладое пакаленне», а і старая Двойра. Відавочна, мелася на ўвазе, што ў Бірабіджане знойдзецца месца ўсім, за выняткам дармаедаў-«аднаасобнікаў» (увасабленнем якіх стаў Піня Копман).
  2. Тэма эміграцыі яўрэяў у раён Бірабіджана глыбока хвалявала Кобеца – перасяленца з Украіны, чалавека, лёгкага на пад’ём. Назва паэмы ўскосна сведчыць пра тое, што ён трактаваў той раён, дзе «працаваў на залатых капальнях на рацэ Сутары, лавіў рыбу на Амуры, а зімой хадзіў у тайгу з паляўнічымі за пушнінай» (з «Аўтабіяграфіі» 1967 г.), куды вяртаўся ў 1935-м і 1937-м гадах, як «новую Палесціну». Апісанне ж «старой» не з’яўляецца пераканаўчым; пры ўсіх цяжкасцях жыцця на Зямлі Ізраіля ў 1930-х гадах рэй там вялі не Ротшыльды, і той, хто хацеў працаваць на зямлі, далучаўся да кібуцаў, машаваў… Процістаўленне «іхніх» і «нашых» нораваў – улюбёны прыём савецкай прапаганды, але тут ягоны эфект быў зніжаны праз тое, што Р. Кобец ведаў пра падмандатную Палестыну з «трэціх вуснаў».

Р. Кобец (18981990) і С. Грахоўскі (19132002). Здымкі 1930 і 1933 гг.

  1. Кур’ёзна, што ў шасцітомным даведніку «Беларускія пісьменнікі» ў матэрыяле пра Р. Кобеца (т. 3, 1994) няма звестак пра паэму «Палестына», але яны ёсць у матэрыяле пра С. Грахоўскага (т. 2, 1993). Частка паэмы – на рускай – увайшла ў аўтабіяграфічны мастацкі твор Кобеца «Ноеў каўчэг» (1964; яе там чытае на памяць вязень ГУЛага, вяртанец з Палестыны Саламон Ізраілевіч, ён жа «Моня»). У каментарыях да «Выбраных твораў» Рыгора Кобеца (Мінск, 2009, с. 573) укладальніца, дачка літаратара А. Р. Кобец-Філімонава пазначыла: «У аповесці Кобец скарыстаў урывак з паэмы Письма из Палестины, напісанай у Бірабіджане 13 чэрвеня 1933 г.». Але з нейкай прычыны Алена Рыгораўна не пашырала «антысіянісцкі» твор свайго бацькі ў беларускай версіі – дапускаю, што праз напружаныя адносіны з Сяргеем Грахоўскім (гл.: Кобец-Філімонава А. Калі ўцякала сонца. Мінск: Кнігазбор, 2006. С. 362, 366–367).

Старонкі «Выбраных твораў» (2009)

  1. Выпадкова ці не, аднак і аўтар, і перакладчык былі арыштаваныя ў часіны сталінскага тэрору ды асуджаныя на 10 гадоў зняволення; Р. Я. Кобец – у 1941-м, С. І. Грахоўскі – у 1936-м. Iм «пашэнціла» ў тым сэнсе, што ў 1950-я гады яны вярнуліся з лагераў і дажылі да паважнага веку, пакінуўшы ўспаміны пра ГУЛаг. Юлію Таўбіну, аўтару паэмы «Таўрыда» (1930–1931) пра перасяленне яўрэяў у сельскагаспадарчыя калоніі савецкага Крыма, пашанцавала значна менш; пасля двух арыштаў ён быў расстраляны ў 1937-м… Відаць, небяспечная ўсё ж была за Сталіным тэма эміграцыі, нават «слушна» скіраванай.

В. Рубінчык

* * *

Рыгор Кобец

ПАЛЕСТЫНА

(Урывак з паэмы)

Чорным парайхесам

Ноч паўзе ўгары –

У змроку мястэчка

заснула даўно.

Плачам галодным

завылі вятры

І папаўзлі

з-пад вакна, пад вакно.

Бразгае вецер

у шыбы вакна,

ночы не відна

ні краю, ні дна, –

месяц захутаўся

ў хмары да дня.

Свечка гарыць

у мястэчку адна.

Вецер не спіць

і шамес не спіць.

Свечка да рання

бядою курыць.

Шамесу свет надакучыў,

абрыд –

Многа у шамеса суму

і крыўд…

Гора на плечы

уссела гарбом,

Гора сплялося

ў калтун барады –

хутка магіла –

заменіць дом –

пылам яго зарастуць

сляды…

Паранена старасць

ударам нажа –

Многа сагнулася спін…

Дачка паехала

ў Біра-Біджан,

у Палестыну – сын.

Голад,

і старасці горкай гады –

спраўляюць бязлітасны суд…

Дык няўжо

памыліўся і ты,

прадзедаў мудры талмуд?

Ці-ж я не маліўся?

Ці-ж я не паліў

свечак суботніх агні?

Ці я не казаў местачкоўцам:

“Прыйшлі

йом-кіпура шэрыя дні?”

Можа з малітваю на губах

не ведаў кудой ісці?

Можа ў тваіх

пажаўцелых лістах

ісціны мне не знайсці?

Дык раскажы, раскажы мне, чаго

стаў апусцелым мой дом?..

Крыва глядзіць праз вакно на яго

месяц сівым жабраком.

Старасць прыйшлося

адным дажываць:

голад у хаце

і гразь…

Лісты ад дзяцей

ён узяўся чытаць

мабыць у соты раз.

Дробненькі почырк –

гэта ад сына:

Польшча, мястэчка Смаргонь –

шамесу Ліўшыцу,

     з Палестыны…

І задрыжэла сухая далонь.

Ліст першы

Добры дзень!

Мой добры, слаўны, татка!

Гэты край –

велізарны вакзал!

У Палестыне –

дрэнныя парадкі,

што пра іх лістом

не расказаць.

Ты паслухай,

мой харошы татка…

(праўду ў вочы

я люблю казаць.)

Прадаем апошнія манаткі,

каб як-небудзь выбрацца назад.

Мы прыехалі спакойна,

дзякуй богу.

Толькі вецер дым слупамі

слаў…

Тыдзень мы хадзілі ў сінагогу,

а пасля…

паслухай, што пасля…

Аглядзелі (толькі паміж намі)

сцену плачу –

(мокрая ад слёз).

Акрапіў і я яе слязамі,

да яе сваё я гора нёс!

Не кляні,

што збіўся я з дарогі, –

Нас яны

здалелі ашукаць:

сінагог

тут дужа, дужа многа,

але фабрык штосьці

не відаць.

Без работы…

часта галадаем –

Край дзядоў

нялёгка йдзе к рукам!

Праўду мне

казаў наборшчык Хаім:

“Палестына – яйка без жаўтка,

Пустка тут,

нібы пасля пажару,

і суровы, як талмуд, закон…

Пра зямлю я з маладосці мару.

Дзе ж яна?”

І праўду кажа ён.

Памятаеш, татка мой харошы, –

Па зямлі

нудзіўся я і сам.

Ды зямлі не возьмеш тут без грошай,

а іх Ротшыльд

не пазычыць нам.

Грошы… грошы

трэба усёроўна,

болей грошай –

значыць шчасця больш.

Я хадзіў па Польшчы

беспрацоўным,

ну а тут, бадай,

што нават горш.

Тут ад гора

кожны дзень старэем.

Палестына –

Эт –

дзіравы мост.

Тут – магіла беднаму яўрэю,

багацеям шчасце

ўсюды ёсць.

Што прабуду шмат –

казаць баюся,

гэта ўсё

ты разумееш сам.

Толькі ты не дужа

там хвалюйся.

Ну бывай –

Цалую! Твой Абрам.

* * *

Чорным парайхесам

Ноч паўзе ўгары,

у змроку мястэчка

заснула даўно.

Плачам галодным завылі

вятры

І папаўзлі з-пад вакна

пад вакно.

Бразгае вецер

у шыбы вакна,

ночы не відна

ні краю, ні дна,

месяц захутаўся

ў хмары да дня –

шамесу – не да сна.

Старасць прыйшлося

адным дажываць:

голад у хаце

і гразь…

Лісты ад дзяцей

ён узяўся чытаць,

мабыць у соты раз.

Лiст другі

Добры дзень,

мой любы тата!

Я часам, бывае, сумую,

успамінаючы часта

дабрату тваіх шэрых вачэй.

Я, здаецца, здалёку твой голас

чую

І прыгадваю ціш

местачковых начэй.

Мы рассталіся,

мабыць, нядобра з табою,

ты гразіўся мне карай,

гаварыў аб грахах…

Ну, падумай

ці можна віно маладое

Утрымаць у збуцвелых

мяхах?

Шлях мой лёг

праз завеі і кручы,

а пад коламі толькі

трашчала іржа.

Я імчалася смела

завеям насустрач,

на радзіму шчаслівую

ў Біра-Біджан.

Край няветла сустрэў нас,

і нават сурова.

Нас сцяной непраходнай

тайга абняла.

Але, родны, павер мне

на чэснае слова –

утрымаць яна

нас не змагла.

Першы час начавалі

ў паходных палатках,

бараніліся дымам

ад ліхіх камароў:

Елі, як хто папала,

жылі без парадку:

“часам з квасам”,

а часам пяклі асятроў.

А начамі, калі

выпаўзаў з-за Амура

залаты маладзік

на шырокіх рагах,

нас палохала часта

стракатаю скурай

і рэвам галоднага тыгра тайга.

Мы адразу хапалі

аберуч вінтоўкі –

і тады адыходзіў

драпежніцкі гул.

Але мы не спыняліся.

Зноўку і зноўку

Наступалі люцей

на глухую тайгу.

А яна, мабыць, гэта

прымала за жарты

і шумела спакойна сабе

да пары,

рагатала савою

назойна і ўпарта,

ракатала халоднаю хваляй

Біры.

Але, мы дружна

рванулі з запалам,

Трактар урэзаўся

ў першыя га.

Раптам завыла

і грузна ўпала

зверам калматым

старая тайга.

Ды залілася

балотамі топкімі

і непраходнымі стромамі

круч.

Мы ж авалодвалі

новымі сопкамі –

к сэрцу тайгі

заваёўвалі ключ.

Яна-ж не здавалася:

хоць і дрыжала,

але ішла бараніцца парой:

то камарыным

назойлівым жалам,

то налятала

на нас машкарой.

Нямногія беглі,

як мышы з пажару –

ганьбу панеслі

яны за сабой…

Прыкладам нам

быў партыйны таварыш,

з ім мы ішлі

нестрымана ў бой.

Твары скусаныя

страшна распухлі.

Кожны ў рабоце дужэў

і крыяў.

І вось тады

ненадзейныя туфлі

змяніла на грубыя

чобаты я.

Тайга баранілася

цвёрдай пародай,

лютасцю выла

ў адвечнай глушы.

Кожны гектар

паліваецца потам

нашай работы

і нафтай машын.

Час быстракрылы

над намі імчыцца,

піша дзён летапісь

ён на ляту.

……………………………………

Тысячы га

залацістай пшаніцы

Радасцю нашай адвагі

цвітуць.

Біра-Біджан, 13-VI-33 г.

Пераклад з рускай мовы Сяргея ГРАХОЎСКАГА.

 

Апублiкавана 15.10.2018  22:53

В. Рубінчык. КАТЛЕТЫ & МУХІ (86)

Шалом наноў! Некалькі слоў пра юбілеі гэтага года, расквечанага не толькі стагоддзем БНР.

Гадоў 25 цікаўлюся лёсам беларускага яўрэйства ўвогуле, дый асобных яўрэяў таксама. У 2000-х гадах – з пралазам у пачатак 2010-х – цікавіўся і шахматнай кампазіцыяй, сам сёе-тое складаў, браў удзел у конкурсах рашэнняў (праўда, без вялікіх поспехаў). Вынік – нешта ведаю пра кампазітараў, асабліва тых, каторыя былі да таго ж беларускімі яўрэямі 🙂

Сёлета дваім з іх споўнілася б 120. Гэта Майсей Нейман з Веткі і Ісак Кацэнеленбоген з Оршы. Абодва даволі рана пакінулі Беларусь, кінулі якар у Расіі; першага жыццё лупцавала менш. Майсей Барысавіч стаў доктарам навук – адным з найкруцейшых савецкіх фізікаў – і памёр сваёй смерцю ў 1967 г. Ісак Давідавіч, бухгалтар і таленавіты шахматны літаратар, загінуў на фронце ў фатальную восень 1941 г.

120 гадоў было б сёлета і пісьменніку Рыгору Кобецу (ураджэнец Украіны, частку жыцця правёў пад імем Міхаіл Сандыга). Ён вядомы найперш як асноўны сцэнарыст легендарнай стужкі кінафабрыкі «Савецкая Беларусь», а менавіта «Шукальнікаў шчасця», знятых у 1936 г. Аднак заслугоўваюць увагі і яго ранняя п’еса «Гута» (гэта не імя, а сінонім шклозавода), і адна з першых у беларускай літаратуры аповесць пра ГУЛаг «Ноеў каўчэг», напісаная ў 1960-х гадах. Пісьменнік блукаў па свеце, саветы яго арыштоўвалі і доўга трымалі ў Сібіры, але большую частку жыцця (1898–1990) яму выпала шукаць шчасця тут, у Беларусі.

Мы з жонкай былі добра знаёмыя з дачкой Р. К., пісьменніцай Аленай Кобец-Філімонавай (1932-2013), да ейнага ад’езду ў Расію пад канец 2011 г. не раз гасцявалі ў яе вялікай кватэры на Танка, 4. Апошнія гады яна змагалася за рэпутацыю свайго бацькі; на яе думку, тэатразнаўцы недаацэньвалі Кобеца, а літаратуразнаўцы скажалі факты ягонай біяграфіі. У 25-30 гадоў да ейных высілкаў я ставіўся не без іроніі (Алена Рыгораўна пісала ў розныя СМІ рэплікі і падрабязныя адказы з нагоды, як мне здавалася, малазначных публікацый), часам нават асцярожна з ёй спрачаўся. Зараз думаю – у прынцыпе, слушна сябе паводзіла, бацька ёсць бацька. Прыпамінаю, яна і з Заірам Азгурам не пабаялася судзіцца ў пачатку 1990-х за тое, што ён аднойчы далучыў Рыгора Кобеца да крымінальнага свету, мо і не наўмысна…

Аднойчы Алена Рыгораўна прачытала колькі радкоў з вершаванага беларускамоўнага твору свайго бацькі, прысвечанага эміграцыі еўрапейскіх яўрэяў у Зямлю Ізраіля. Я папрасіў урывак або ўсю паэму для публікацыі ў бюлетэні «Мы яшчэ тут!», але чамусьці не склалася. Потым я забыўся на гэты твор, і во надоечы знайшоў «Палестыну» ў даваенным часопісе «Полымя рэвалюцыі». Твор цікавы і сам па сабе, і таму, што адкрывае Кобеца з даволі нечаканага боку – як паэта (даведнік «Беларускія пісьменнікі» са спісам публікацый Р. К. нічога, аднак, не паведамляе пра «Палестыну»).

Мог бы перанабраць для belisrael.info тэкст з часопіса, калі будзе цікавасць чытачоў. А як яе змераць? Прачытаўшы гэтую серыю, напішыце мне ліст на e-mail з пазнакай «Кобец» або пакіньце адпаведны камент на FB-старонцы рэдактара сайта. Калі паступіць пяць запытаў цягам двух тыдняў – пайду насустрач, калі не – тады даруйце, шаноўныя, іншых спраў хапае.

Кніга Алены Рыгораўны пра Р. Кобеца (Мінск: Кнігазбор, 2006), якую часткова набіраў; здымкі з гэтай кнігі.

Цікавыя ўспаміны пра Кобеца пакінуў пісьменнік Гірш (Рыгор) Рэлес – аказваецца, ягоны калега-цёзка і ў рабіна служыў, і ідыш ведаў, і браў удзел у абароне яўрэйскага мястэчка ад пагрому… (праўда, наўрад ці ў 16-гадовым узросце, як пісаў Рэлес; хутчэй за ўсё, пад канец 1910-х гадоў).

Неяк сімвалічна, што ў газеце «Літаратура і мастацтва» на адной старонцы ў 1988 г. былі змешчаны паведамленні пра юбілей Кобеца і пра заснаванне Мінскага таварыства аматараў яўрэйскай культуры, пазней вядомага як МОЕК.

Знакам тым, скора МОЕКу – 30 гадоў, з чым я і віншую тых нямногіх пачынальнікаў таварыства, якія сярод нас засталіся. Якаў Гутман і Леанід Зубараў – у ЗША; у Беларусі жывуць Фелікс Хаймовіч (Баторын) і Юрый Хашчавацкі, а мастак Зіновій Марголін, здаецца, працуе ў Расіі. Усім, апрача Марголіна, за 70. Адышлі ў лепшы свет Заір Азгур, Юдзіф Арончык, Эстэр Блушчынская, Яўсей Вайнруб, Леў Гарэлік, Май Данцыг, Міхаіл Звераў, Міхась Клейнер, Абрам Жаніхоўскі, Леанід Левін, Гірш Рэлес, Майсей Свірноўскі, Арон Скір, Дзіна Харык… пра астатніх не ведаю. Дый пра сучасны МОЕК мала што ведаю, але добра, калі там збіраюцца ідышысты, калі кіраўніцтва шануе, напрыклад, творчасць Мендэле Мойхер-Сфорыма. У снежні 2017 г. на тэрыторыі мінскага яўрэйскага абшчыннага дома адбылася вечарына, прысвечаная «дзядулю» ідышнай літаратуры, з чынным удзелам Інэсы Ганкінай ды Алеся Астравуха. Актывісткі арганізацыі наведалі і Капыль, калі там 23.08.2018 адкрывалі дошку ў гонар Мендэле – на жаль, без тэксту на ідышы (рак беларусіт, іўрыт вэангліт).

Агулам, з «палітыкай памяці» не ўсё блага ў Беларусі – ёсць, ёсць станоўчыя зрухі параўнальна з пачаткам 2000-х гадоў. Вось і на Нямізе сёлета павесілі дошку з кароткім расповедам пра Халодную сінагогу ХVI cт., разбураную ў сярэдзіне 1960-х. Не прайшло і 18 гадоў з моманту абяцання… 🙂

З газеты «Авив», № 11-12, 2001; фота 20.09.2018

Можа, к 2035 г. і да вуліцы Валадарскага ва ўладаў рукі дойдуць? 🙂 🙂 Я пра Міхоэлса & БНР.

Мемарыялізацыя – справа карысная, але мяне абыходзіць тое, што можна было б і аднавіць гістарычна каштоўную сінагогу, а не проста павесіць шыльду (дарэчы, з розначытаннем у беларускай і англійскай версіях…). Зараз няма каму маліцца? Лухта; хапае ў Мінску іудзеяў; малельня на Даўмана напаўняецца і перапаўняецца, прынамсі на восеньскія святы, сам бачыў на Ём-Кіпур. А так… cтаўленне да спадчыны чымсьці нагадвае кітайшчыну. Прачытана ў артыкуле пра паўночна-заходні край Кітая, дзе пад наглядам КПК існуюць уйгуры: «Ля крамы… раней стаяў тандыр, дзе пяклі найсмачнейшыя ў горадзе праснакі. Я пазнаў месца – яго ўпрыгожылі масіўным бронзавым помнікам, які ў натуральную велічыню выяўляў і праснак, і пекара. Ля бронзавага тандыра фотаграфаваліся турысты».

* * *

Нарэшце атрымаў я з Канады фаліянт, які чакаў з ліпеня. Важыла адпраўленне амаль 1 кг, было ацэнена ў 100$, і на пошце выпала заплаціць немалы збор. Чаму так адбываецца (ганаровы член Саюза беларускіх пісьменнікаў плаціць, дасылае сваю кнігу з подпісам – не тавар! – проста члену СБП, дык атрымальнік мусіць яшчэ выкупіць сваё права культурна развівацца) – гэта пытанне не да «Белпошты», яна і так праз абсурдныя правілы за год страціла звыш 2 мільёнаў долараў. Хіба да тых, хто развёў у краіне тысячы ідэолагаў з добрым апетытам і ККД паравоза…

 

Аналізаваць твор З. Гімпелевіч тут не стану, скажу адно: прыемна, калі на цябе спасылаюцца. Гаворка пра артыкулы кшталту «Янка Купала і яўрэі» (1998–2001), «Яўрэйскія персанажы і матывы ў творчасці Уладзіміра Караткевіча» (2005).

Сёлета яшчэ адзін сюрпрыз паднёс орган адміністрацыі прэзідэнта РБ. У матэрыяле «да 100-годдзя пагранічнай службы Беларусі» ветлівы незнаёмец Сяргей Галоўка працытаваў маю кніжку 2012 г. «З гісторыі Беларусі шахматнай». Што ж, «алаверды», крыху папіяру ягоны матэрыял: ахвотныя здагадаюцца, адкуль ён узяты, і дачытаюць да канца.

Што збянтэжыла ў сеціве – допіс культуролага (культуралагіні?) Юліі Ч., пабудаваны на думцы Cяргея Даўлатава, узятай за эпіграф: маўляў, савецкія людзі за Сталіным напісалі чатыры мільёны даносаў, і праз гэта ўсе злыбеды… А цяпер у Беларусі «некаторыя вернікі», якія выступаюць супраць оперы «Саламея», крочаць шляхам тых даносчыкаў.

Я б мо і не звярнуў увагі на эмацыйны артыкул ад Ч., калі б: а) ён не быў змешчаны на «мегапапулярным» партале; б) аўтарка з навуковай ступенню ўпершыню тыражавала гістарычныя міфы. Але ж не ўпершыню… Не палюбляю, калі пафасам падмяняецца недахоп ведаў і крытычнага мыслення.

Пра маштаб і ўплыў даносаў. Летась мудра выказалася Кацярына Шульман: «пра чатыры мільёны даносаў Даўлатаў казаў на падставе невядома якіх звестак… Машына рэпрэсій у 30-я гады працавала зусім не на даносах. Больш за тое, гледзячы па архівах, іх выкарыстанне органамі НКУС не заахвочвалася, і зразумела чаму – гэта ж самадзейнасць. Машына рэпрэсій працавала паводле прынцыпу сеціва: бралі аднаго чалавека, з яго выбівалі паказанні на іншых, бралі іншых, з іх выбівалі – і г. д. Так шло пашырэнне гэтага кола, машына стварала ворагаў для самой сябе, а на наступным этапе знішчаліся ўжо арганізатары. Даносы былі, але значнай ролі не гралі». Сёлета – Ірына Прохарава: «Я ў свой час размаўляла з нябожчыкам Арсенем Рагінскім, адным са стваральнікаў “Мемарыяла”. Я яго спытала: ну вось уся краіна пісала даносы. Ён кажа: дзіўным чынам працэнт даносаў ад грамадзян быў нікчэмна малы. Таму што гэтыя пасадкі былі планавыя. Пісалі, вядома, але вось гэтыя мільёны даносаў – перабольшанне… Нават у самы страшны час уяўленні нейкія базавыя пра мараль у грамадстве былі». Каму верыць – рашайце самі. Я ў гэтым пытанні веру ўсё ж расійскім інтэлектуалкам… Тым болей што далей Ч. падганяе факты пад сваю «канцэпцыю»: «Усе пагромныя сталінскія і паслясталінскія кампаніі пачыналіся з лістоў працоўных: напіша якая-небудзь Лідзія Цімашук ліст пра дактароў-забойцаў – і пайшло-паехала. Напіша які-небудзь токар або пекар: Я Пастарнака не чытаў, але асуджаю – і пачалася вакханалія». Падобна да праўды, але зусім не праўда; каб даведацца пра прычынна-выніковыя сувязі ў 1952 і 1958 гг., курыце хаця б «вікі» (тут і тут).

Падтэкст у артыкуле Ч., на жаль, такі: вінаваты ў рэпрэсіях «народ», а не кіраўніцтва, і не варта ўвогуле «людзям нізкага звання» публічна выказваць свае несамавітыя думкі. Ясна, гэткі фанабэрлівы падыход дыскрэдытуе любую «вольную пляцоўку», на якой ужываецца. На розум адразу прыходзяць радкі стогадовай даўніны: «Поскребите либерала, / Перед вами – крепостник!»

І каб ганарліўцы/ганарліўкі псавалі жыццё толькі сабе… Дык жа самі ўсяго баяцца і іншых пужаюць: не даносчыкамі, дык інтэрнэт-тролямі. Адна такая пазбавіла работы на «Белсаце» Івана Шылу, калі ён 19.09.2018 змясціў у сваім FB-акаўнце фота з бяскрыўдным подпісам «Злева – прэзідэнт Польшчы».

На калажы справа – дасціпны адказ ад Алега Барцэвіча

Нязменная з 2009 г. дырэктарка «Белсата», перш чым выгнаць жартуна Шылу, прачытала яму проста феерычную натацыю:

Працяг тут. З іншага боку, навошта самастойны малады чалавек (валодае клінінгавай фірмай, адпачывае ў Францыі) 2 гады таму пацёгся на той тэлеканал, з якім ужо ў 2015 г. усё было зразумела?.. Увесну 2018 г. мяне запрашалі на адну белсатаўскую перадачу, абяцалі аплаціць дарогу да Вільні. Адмовіўся, і не шкадую.

«Вольфаў цытатнік»

«Асоб, зацікаўленых у захаванні “беларускай мадэлі”, многа, і супраціўляцца рэформам яны будуць апантана. Каму – крызіс, а каму “беларуская мадэль” – дойная корова… Аналаг нашай сітуацыі. На афрыканскую вёску насоўваецца ўраган. Шаман на вясковай плошчы мармыча заклёны, натоўп хорам яму падпявае. Самыя прасунутыя жыхары абмяркоўваюць, ці не варта змяніць шамана. А ўраган тым часам насоўваецца» (Аляксандр Абуховіч, 14.09.2018).

«Доўгае існаванне ў неканкурэтным асяроддзі забівае любога спецыяліста. Які б вы ні былі на ўваходзе разумны і кампетэнтны, і адукаваны, калі вы не будзеце знаходзіцца ў пастаянных канкурэтных зносінах са сваімі калегамі, то атупееце так, што вас родная мама не пазнае» (Кацярына Шульман, 18.09.2018).

«Вельмі часта сустракаецца ў свеце, што разумнікі аддаюць сябе ў рукі дурням і даюць ім сабою кіраваць» (Мендэле Мойхер-Сфорым, «Маленькі чалавечак, або Жыццяпіс багатыра Іцхака-Аўрома», 1863)

Вольф Рубінчык

wrubinchyk[at]gmail.com

21.09.2018

Апублiкавана 21.09.2018  20:25

***

Водгук
«Вылажыце Кобеца – буду ўдзячны. Але тут вось якая справа (яна не да Вас, а “ў паветра”). Неяк знайшоў на прасторах рунета цікавы сайт:  (ёсць там і сёе-тое пра шахматы: Виктор Корчной. Антишахматы, і ўспаміны пра ГУЛаг , і іўдаіка , і многае іншае). У байнэце нешта падобнае раскідана па http://knihi.com/http://kamunikat.org/ і шмат якім яшчэ сайтам. Было б добра, калі б усё было ў адным месцы (на жаль, сам гэтаму праекту нічым, акрамя голай ідэі, не дапамагу). Магло б там і з’яўляцца сёе-тое, што знікла з кнігарняў, але, ўлічваючы складанасці з аўтарскім правам, гэтая опцыя неабавязковая» (Пётр Рэзванаў, г. Мінск, 24.09.2018).
От администратора сайта. Можно много чего сделать, но все стоит денег. В последние дни получил письмо от хостинговой компании с предупреждением: Bandwidth usage reached 75% of hosting plan capabilities. Я уже как-то доплачивал, чтоб эта норма была увеличена в 2 раза, затем еще некоторую сумму. И получается, что чем популярнее сайт, тем больше за него надо платить. Не говоря о том, что в начале года надо будет выложить немалую сумму за продление хостинга. Но народ упорно ничего не хочет знать, при том, что есть масса пользователей, для которых оказать помощь, как раз плюнуть.  Я, конечно, не бедствую, хотя приходится дополнительно напрягаться, поскольку несу немалые расходы по жизни, да и вообще у меня было много тяжелых финансовых потерь, но придумав идею сайта, который начинал как хобби, и тогда особо не задумывался, что он превратится в огромное дело, отнимающее массу времени, усилий, нервов, да и своих финансов. И до меня абсолютно не доходит почему почти все решили, что это некая халява для них. Могли бы и посетители сайта, особо из Беларуси, кому он важен, но не могут помочь, написать на эту тему материал.   24.09.2018  16:27

Неудобная правда о хатынской трагедии

22.03.2018  Светлана Балашова
Как сожгли Хатынь: «Крики горевших людей были страшные»

Со дня уничтожения Хатыни — самой известной из сотен расстрелянных и заживо погребенных белорусских деревень — прошло 75 лет. Уже выросло три поколения, для которых Хатынь — это символ, народный памятник героизма, испытаний и скорби белорусов.

Фото gid-minsk.by

22 марта 1943-го натерпевшиеся от оккупации жители небольшой лесной деревеньки в три улицы и двадцать шесть дворов и представить себе не могли, что жить им осталось всего несколько часов…

Сегодня мы расскажем о трагедии, ссылаясь на свидетельства очевидцев и архивные документы.

Партизанский след

Что мы знали о Хатыни из советских хрестоматийных источников? Знали, что 22 марта 1943 года фашисты ворвались в деревню и окружили ее. Всех жителей согнали в колхозный амбар и заживо сожгли. Тех, кто пытался выбраться из пламени, расстреляли. В советское время не упоминалось, что до прихода фашистов в Хатыни ночевали партизаны. Согласно указанию центра, народные мстители не должны были останавливаться в деревнях, чтобы не подвергать опасности мирных жителей. Но эта группа, состоящая из молодых парней, нарушила приказ.

Из показаний жителя Хатыни Александра Желобковича (в 1943г. — 13 лет):

«Накануне, 21марта, вечером, в Хатынь пришли партизаны. Трое остановились на ночлег в нашем доме, а утром ушли на шоссе на операцию. Я проводил их до гравийки Плещеницы — Логойск. Сам вернулся домой и лег спать. Когда партизаны вернулись, то говорили о подорванных ими одной легковой и двух грузовых машинах с гитлеровцами».

Из журнала боевых действий партизанского отряда «Мститель»:

«22.03.43г. находившиеся в засаде первая и третья роты уничтожили легковую автомашину, убито два жандармских офицера, несколько полицейских ранено. После отхода с места засады роты расположились в д. Хатынь Плещеничского района, где были окружены немцами и полицейскими. При выходе из окружения потеряли убитыми 3 человека, четверо — ранены. После боя фашисты сожгли д. Хатынь.

Командир отряда А. Морозов, начальник штаба С. Прочко».

Что же произошло на шоссе? Утром на дороге партизаны отряда «Мститель» перерезали телефонный провод и стали ждать немцев, которые приедут восстанавливать связь. Но в засаду попала легковая автомашина, в которой ехал в Минск, направляясь в отпуск, шеф одной из рот 118-го батальона охранной полиции гауптман Ганс Вельке — любимец Гитлера, олимпийский чемпион по толканию ядра на Играх 1936 года.

Вместе с ним были убиты несколько полицейских. Партизаны ушли в Хатынь, а полицаи вызвали на подмогу из Логойска тот самый 118-й батальон. По дороге полицаи расстреляли группу местных жителей — лесорубов из деревни Козыри. Через несколько часов по глубоким следам в лесу, оставленным партизанами, в Хатынь подтянулись каратели.

Об этом свидетельствует сохранившееся в Национальном архиве РБ донесение командира 118-го охранного полицейского батальона майора Э. Кернера начальнику СС и полиции Борисовского уезда от 12 апреля 1943 года. В нем, в частности, говорится: «В это время противник отступил в известную вам пробандитски настроенную деревню Хатынь. Была принята мера ответного действия. Деревня была окружена и атакована со всех сторон. При этом противник оказал упорнейшее сопротивление из всех домов деревни, так что даже пришлось применить тяжелое оружие, как противотанковые орудия и тяжелые минометы. В ходе боя вместе с 34 бандитами было убито множество жителей. Часть из них погибла в огне пожара.

Майор шуцполиции Э. Кернер».

Выжившие

Всех жителей деревни согнали в колхозный сарай. Заставили поднять больных, взять с собой маленьких детей (самому младшему из погибших в Хатыни было 7 недель от роду). Полицаи расстреливали всех, кто пытался спрятаться или сбежать.

Впрочем, до сих пор неизвестно имя полицая, который оставил в живых Владимира и Софью Яскевичей — детей, спрятавшихся в картофельном бурте, полицай только рявкнул, чтобы сидели тихо. Среди жителей деревни были многодетные: в семье Барановских было 9 детей, в семье Новицких — семеро. Сарай заперли, обложили соломой и подожгли. В огне погибли 149 жителей деревни, из них 75 — дети. В огненном аду выжили пятеро.

Из воспоминаний Виктора Желобковича (в 1943г. — 7 лет):

«Мы всей семьей спрятались в погребе. Через некоторое время каратели выбили в погребе дверь и приказали нам выходить на улицу. Мы вышли и увидели, что из других хат тоже выгоняют людей. Нас повели к колхозному сараю. Мы с матерью оказались у самых дверей, которые потом заперли снаружи. Я видел через щели, как подносили солому, затем поджигали ее. Когда рухнула крыша и от пламени стала вспыхивать одежда, все рванулись к воротам и выломали их.

По устремившимся в пролом людям со всех сторон начали стрелять стоявшие полукругом каратели. Мы отбежали от ворот метров на пять, мама сильно толкнула меня, и мы упали на землю. Я хотел подняться, но она прижала мою голову: «Не шевелись, сынок, полежи тихонько». Меня сильно ударило что-то в руку, потекла кровь. Я сказал об этом маме, но она не отвечала — была уже мертвая. Сколько я пролежал так, не знаю. Все вокруг горело, даже шапка на мне начала тлеть. Потом стрельба прекратилась, я понял, что каратели ушли, еще немного подождал и поднялся. Сарай догорал. Вокруг лежали обугленные трупы. На моих глазах хатынцы один за другим умирали, кто-то просил пить, я принес воды в шапке, но все уже молчали…».

Вместе с Виктором Желобковичем уцелели Антон Барановский, Иосиф Каминский, Юлия Климович, Мария Федорович. Обожженных, полуживых девушек увезли в деревню Хворостени к родственникам, которые их выходили. Но в августе того же года в Хворостени нагрянули каратели. Марию убили и бросили в колодец, а Юлию сожгли в хате вместе с другими жителями. Антона, раненного в обе ноги, вылечили в партизанском отряде. Уже после войны он уехал на целину и там трагически погиб во время пожара. Иосиф Каминский стал живым символом мертвой деревни — прообразом монументальной скульптуры «Непокоренный человек», которая открывает известный во всем мире мемориал «Хатынь».

В Национальном архиве сохранился самый первый документ о хатынской трагедии: «Акт жителей д. Селище Каменского сельсовета Плещеницкого района Минской области о сожжении д. Хатынь и ее населения», датированный 25 марта 1943 года. Семь человек из деревни Селище составили его в присутствии партизан о том, что «22 марта вышеуказанного года немецкие изверги напали на соседскую веску Хатынь и сожгли все строения. Жители вески Хатынь в количестве 150 человек были зверски измучены и сожжены».

Есть еще один архивный документ, который говорит о реакции партизан. Из протокола совещания командного состава партизанской бригады «Дяди Васи» от 29 марта 1943 года: «Майор Воронянский: Прекратить ночевку и остановку партизан в деревнях, хотя бы и одиночек, ибо это влечет за собой варварские издевательства врага над нашим населением».

Хоронили останки хатынцев жители окрестных деревень на третий день после трагедии. На могиле установили три креста, которые после войны сменил скромный обелиск, а потом — гипсовый памятник «Скорбящая мать». В январе 1966 года ЦК компартии БССР принял решение о создании в Логойском районе мемориального комплекса «Хатынь».

Каратели

О том, что большинство карателей, сжегших Хатынь, были выходцами из СССР, вполголоса говорили еще в советское время. Но лишь вполголоса: официально было признано, что деревню сожгли немецко-фашистские захватчики.

В середине 1970-х были вскрыты первые дела предателей из 118-го полицейского батальона — Василия Мелешко, Остапа Кнапа, Ивана Лозинского. Их показания в суде не оставляли никаких сомнений: деревню Хатынь уничтожило именно подразделение батальона, который большей частью состоял из полицаев — украинцев, русских, белорусов, татар и представителей других национальностей. Начальником штаба был Григорий Васюра — бывший кадровый офицер Красной Армии, который практически единолично руководил батальоном и его действиями.

Из показаний Остапа Кнапа:

«После того как мы окружили деревню, через переводчика Луковича по цепочке пришло распоряжение выводить из домов людей и конвоировать их на окраину села к сараю. Выполняли эту работу и эсэсовцы, и наши полицейские. Всех жителей, включая стариков и детей, затолкали в сарай, обложили его соломой. Перед запертыми воротами установили станковый пулемет, за которым, я хорошо помню, лежал Катрюк. Я хорошо видел, как Лукович поджег факелом сарай, вернее, его соломенную крышу. Люди в сарае стали кричать, плакать.

Крики горевших людей были страшные. Через несколько минут под напором людей дверь рухнула, они стали выбегать из сарая. Прозвучала команда: «Огонь!». В основном по сараю стреляли из стоящего против его ворот станкового пулемета и из автоматов Васюра, Мелешко, Лакуста, Слижук, Филиппов, Пасечников, Панков, Ильчук, Катрюк. Стрелял по сараю и я».

Из показаний Ивана Петричука:

«Мой пост был метрах в 50 от сарая. Я хорошо видел, как из огня выбежал мальчик лет шести, одежда на нем пылала. Он сделал всего несколько шагов и упал, сраженный пулей. Стрелял в него кто-то из офицеров, которые большой группой стояли в той стороне. Может, это был Кернер, а может, и Васюра. Не знаю, много ли было в сарае детей. Когда мы уходили из деревни, он уже догорал, живых людей в нем не было — дымились только обгоревшие трупы, большие и маленькие. Эта картина была ужасной. Грабили деревню мы вместе с немцами. Помню, что из Хатыни в батальон привели 15 коров».

Все предатели называли руководителем акции Григория Васюру. Но ему довольно долго удавалось скрываться от возмездия. После войны он  дослужился до заместителя директора одного из больших совхозов на Киевщине. Он любил выступать перед пионерами в образе ветерана войны, фронтовика-связиста… Душегуб предстал перед судом военного трибунала Белорусского военного округа в декабре 1986 года. Нужно было видеть взгляд Васюры. Спустя десятилетия люди буквально цепенели перед ним. Выжившие жертвы трагедии боялись давать показания, хотя на скамье подсудимых сидел тщедушный старик в зимнем пальто.

На суд было вызвано 26 бывших карателей — участников уничтожения Хатыни. Они не боялись уже ничего — многие долгие годы провели в заключении, на тюремном режиме. Рассказывали в деталях, называли фамилии тех, кто вместе с Васюрой убивал беззащитных женщин, детей, стариков: Варламов, Хренов, Егоров, Субботин, Искандеров, Хачатурян — все из 118-го батальона. Решением трибунала Васюра был признан виновным в массовых расстрелах мирного населения и приговорен к расстрелу.

Олимпийский чемпион, из-за которого сожгли Хатынь

Несмотря на все попытки партийного руководства снизить резонанс, который вызвало это дело, утаить правду было невозможно, она опровергала десятилетиями отработанную официальную историографию. Все показания палачей подтверждали факт: белорусская деревня, ставшая символом зверств фашистов, фактически была сожжена предателями, перешедшими на сторону фашистов.

Фашизм, как и терроризм сегодня, не имеет национальности. Это давно устоявшийся, подтвержденный временем и, к сожалению, миллионами загубленных жизней факт.

Оригинал

***

“Спряталась под картошкой и старым пальто накрылась”. Как удалось выжить последним свидетелям Хатыни


Опубликовано 23.03.2018  09:25

***

Страницы из интересной и важной книги белорусской писательницы Елены Кобец-Филимоновой (1932-2013), где упоминаются и хатынские евреи

Дополнено 23.03.2018  16:51

Столичный портал – о Заире Азгуре

Пишет интернет-журнал о Минске CityDog.by. Оригинал здесь (26.10.2017).

«На художника Савицкого он собирал компромат». 7 фактов о скульпторе, чьи работы вы видите каждый день

Площади Якуба Коласа, Победы, Октябрьская, улица Комсомольская и Дом правительства первым скульптором, оформлявшим Минск после войны, был Заир Азгур. О том, без кого Минск выглядел бы совсем иначе, рассказывают сотрудники музея-мастерской Азгура главный хранитель Николай Пограновский и старший научный сотрудник Дмитрий Михеев.

На самом деле был Азгyром, а не Азгуром

– Да, ударение в фамилии Заирa Исааковичa ставится на втором слоге, – говорит Дмитрий. – Он родился на Витебщине в простой семье: мать – домохозяйка, папа – извозчик, который очень рано умер. У скульптора еще был брат, летчик, который всю жизнь провел в Ленинграде, и сестра, о судьбе которой нам ничего неизвестно.

Во время оккупации мать Азгура живьем закопали в землю. Сын об этом узнал уже после войны. Когда его потом спрашивали, почему он не уехал в Израиль или еще куда-нибудь, где мог бы реализоваться лучше, он говорил: «Я не могу оставить землю, в которую была зарыта моя мать».

У нас в коллекции в личных вещах есть бант, который мать повязала ему на шею, когда он ехал поступать в Витебский художественный техникум. В архивах сохранилось много снимков, где Азгур на официальных приемах с этим самым бантом.

Действительно ли самый известный минский скульптор учился у Шагала и перенес на минские улицы что-то шагаловское?

– Во время обучения в Витебском художественном техникуме Азгур не очень увлекался тем, чем восхищались другие – Шагал, Малевич. Он был реалистом. А его настоящим учителем стал Михаил Керзин, скульптор-реалист, который приехал из Петрограда. Он переориентировал Азгура с живописи на скульптуру.

У Заира Азгура был талант к живописи. Когда его друг Рябушкин показал рисунки Заира знаменитому Юделю Пэну, тот позвал парня к себе учиться. Мы не знаем, что было бы, если бы Рябушкин этого не сделал. Художественные азы Азгуру дали мастер по дереву и гончар, и в 5 лет он уже лепил игрушки из глины. Но, может, так бы и остался в своем местечке, если б не тот Рябушкин.

Собирал компромат на Михаила Савицкого

– Лучшим другом Азгура еще с Витебска был Кузьма Чёрный. До последних дней Азгур дружил с Яном Скрыганом, близким другом был и Якуб Колас. Когда Азгур был студентом ленинградской Академии художеств, Колас мог незаметно подложить ему в пальто пару рублей. А Янку Купалу Азгур называл своим духовным учителем и ответственно относился к его советам.

Многие литераторы считали его своим другом и называли поэтом в скульптуре.

Азгур написал несколько томов мемуаров, из которых складывается впечатление, что он имел множество друзей. А были ли у него враги?

– Имел, конечно, он и врагов, – говорит Николай Пограновский. – Их уже нет на свете, как и Азгура. Главным врагом был Михаил Андреевич Савицкий.

Может, не врагом, а соперником?

– Нет, именно врагом. Михаил Андреевич был жесткий антисемит. И Заир Исаакович защищался как мог. На всяких торжествах, съездах у них были настоящие схватки. И не только на съездах, а и в жизни.

Азгур даже искал компромат на Савицкого, связанный с его творчеством, обвинял его в плагиате сюжетов. Надо сказать, что Михаил Андреевич Савицкий действительно не очень ломал голову: брал чей-то сюжет, вставлял в свою картину – и готово.

Вот подражания Петрову-Водкину, вот румынскому художнику, венгерскому: взял у него лицо, немного повернул, а больше в лице ничего не изменил. А вот партизанская Мадонна: просто взял произведение чешского фотохудожника, посадил нашу белорусскую женщину вместо африканской – и всё.

Была такая Клара Калинычева, художница детских книжек, она сделала вот такое оформление в своей книжке. А у Михаила Андреевича был заказ на детскую книжку из белорусского издательства, он взял изображение Калинычевой и просто перевернул. А вместо детей нарисовал лягушек.

Откуда корни антисемитизма Савицкого?

– В некоторых произведениях знаменитого цикла «Цифры на сердце» он намеренно показывал евреев не в лучших ролях. Он говорил, что в концлагерях именно евреи были в отношениях с лагерной администрацией. Отсюда его антисемитизм.

Подписал письмо против своего учителя

Как Азгур пережил послевоенную кампанию антисемитизма?

– Более-менее спокойно. За исключением того, что ему пришлось разрушить портрет театрального режиссера Михоэлса. А в 1994 году восстановить, – рассказывает Дмитрий.

Но послевоенное время – это не только антисемитизм, но и кампания борьбы с космополитизмом. И минские скульпторы, в том числе Азгур, в этом космополитизме обвинили своего учителя Михаила Керзина, родоначальника советской скульптуры, ректора художественного института.

Керзин вынужден был уехать в Ленинград, стал там заведующим кафедрой. Так Заир Исаакович поучаствовал в кампании. То ли пришлось ему подписать бумаги против своего учителя, то ли он намеренно это сделал – непонятно, темная история. Но все ученики выступили против своего учителя.

– Изменили ему, – подтверждает Николай Михайлович.

Переживал и из-за репрессий, и из-за сноса памятника Сталину

Как Азгур, друг всех минских творческих людей, пережил репрессии?

– До войны Азгур жил где-то за вокзалом, в одном доме с другой семьей. И вот однажды на улицу въехал воронок. Все напряглись. Но воронок поехал в соседний дом. И Азгур с соседями так обрадовались, что всю ночь на радостях пили, – такую историю из мемуаров вспомнил Дмитрий. – Конечно, все жили в страхе тогда. Но это не помешало ему потом сделать памятник Сталину.

А как скульптор относился к этому своему созданию?

– Любой художник как по своему ребенку плачет, когда уничтожают его работу. Есть сведения, что он наблюдал за уничтожением памятника Сталину. Появилась также легенда, будто Азгур спас пуговицу с памятника. Конечно, это только легенда.

Во-первых, эта пуговица был размером с крышку от люка, дотащить такое в мастерскую было нереально. Во-вторых, пуговица никак не могла отколоться: на крупных памятниках такие элементы отливаются сразу, вместе со всем остальным памятником.

– Естественно, он был человек своего времени, – вступает Николай Михайлович. – Когда распался Советский Союз и коммунистическая партия вместе с ним, около ЦК КПБ (нынешней администрации президента на ул. Карла Маркса) остались две огромные головы – Ленина и Маркса. Азгур не хотел, чтобы они потерялись, нанял бригаду, которая привезла эти две головы сюда, в мастерскую (для этого пришлось разобрать часть стенки). Сейчас они стоят около музейной кассы.

Оформлял площади и кладбища

– У художника обычно по два адреса: где художник живет, и где творит (и второй обычно более важный). Первая послевоенная мастерская Азгура была на улице Некрасова, в художественном комбинате, там и поныне скульптурные мастерские, – говорит Дмитрий.

– Это место среди художников почему-то называли «Мельница», – добавляет Николай Пограновский. – А квартира Азгура была над кинотеатром «Центральный». Однажды он позвонил Машерову и сказал, что больше не будет заниматься скульптурой, так как ему трудно ходить, спускаться по лестнице в доме без лифта. И Машеров распорядился, чтобы ему дали квартиру на Захарова в доме с лифтом, где он и жил до последних дней. А для мастерской государство построило ему вот это здание, в котором сейчас музей. Азгур не скрывал: всё, что сделал, собирается передать государству.

«Заир Исаакович готовил свой будущий музей. Он создавал архив, хранил письма, телеграммы, черновики выступлений. Он о себе заботился, знал себе цену и знал, что он будет человеком, знаменитым и после смерти».

Основное место работы Азгура – академические мастерские при министерстве культуры СССР на улице Некрасова. Там в настоящее время Национальный центр современных искусств. В этих мастерских учились аспиранты Академии искусств. С графиками работал Георгий Поплавский, с живописцами Михаил Савицкий (он руководил всеми мастерскими), а скульпторов обучал Заир Азгур. Самым известным учеником Азгура стал Владимир Жбанов – автор большинства минских скульптур.

А где в Минске можно увидеть скульптуры самого Азгура?

– Это площадь Якуба Коласа, площадь Победы (восточный рельеф, ближайший к площади Коласа). Это Дзержинский на Комсомольской, летчик Грицевец на Ленина (когда-то этот памятник стоял в сквере на месте Купалы, потом его перенесли). Азгур также был руководителем бригады художников, которые оформляли Дом правительства. Сохранились его барельефы над входом в главный зал.

– А больше всего его работ там, куда люди нечасто заходят, – замечает Николай Михайлович. – На Восточном кладбище ли не каждый пятый памятник известным людям. Есть памятники и на Военном кладбище, например, генералу Чибисову. Азгур сделал вазу для праха Янки Купалы, которую должны были установить на могиле, теперь она стоит в музее Купалы.

– И, конечно, работы Азгура хранятся у нас, это 465 скульптур. Еще более десятка – в Художественном музее.

– У нас в музее стоит портрет Модеста Мусоргского, над которым Азгур работал 10 лет. И, когда закончил, попрощался: «Модест Петрович, до свидания, надеюсь, больше никогда с тобой не столкнусь». Но, конечно, 10 лет – это очень много. Обычно он работал быстро. Наваять столько может только очень искушенная рука.

Доброжелательный, но с тяжелым характером

Николай Пограновский, будучи главным хранителем Национального художественного музея, успел поработать с Заиром Азгуром. Какое впечатление оставил скульптор?

– Он был человек доброжелательный, но с характером, без характера в скульптуре не выживешь. Например, он у себя тут задумал сделать какую-то выставку и попросил из Художественного музея некоторые свои произведения, которые музей у его ранее приобрел. Ему дали 11 или 12 скульптур.

Выставка проходила несколько месяцев. А потом он не захотел нам их возвращать! Я говорю: «Заир Исаакович, нужно вернуть». А он: «Это мои скульптуры». Я говорю: «Заир Исаакович, вы деньги за эти скульптуры уже давно прогуляли-пропили, настроили дач, гаражей для своих родственников, так что верните, пожалуйста, скульптуры в музей». Он в ответ: «Я вам ничего не верну».

Конечно, теперь я могу вспомнить это как такую занятную историю. Тогда же я вынужден был написать письмо министру культуры. Министр культуры позвонил Азгуру, а он отвечает: «Я этому Пограновскому не доверяю, он, говорят, по вторникам отбивает уши и носы у моих скульптур». Ну, вы же понимаете, ни одного уха я еще не отбил, это была такая старческая отмазка.

Мы с министром культуры договорились, что больше не будем Азгура трогать, потому что ходили слухи, что он собирается всё завещать государству. Так и произошло, и музей вернул свои скульптуры без скандала и драк.

Зафиксировал в скульптуре весь ХХ век

– Талант Заира Азгура признавали в мире, – говорит Дмитрий. – У него есть международные награды: например, серебряная медаль Французской академии искусств. Памятники Азгура стоят по всему миру. Портрет Черчилля искусствоведы считают одним из лучших в иконографии британского премьер-министра… Азгур был исключительно талантливым скульптором, но родился в такой стране и в такое время…

– Я бы поостерегся говорить, что он скульптор мирового уровня, но для Беларуси он фигура знатная. Кто-то называл его приспособленцем, мол, Ленина-Сталина лепил, но были времена! Кто-то из биологов сказал, что человек тоже биологическая единица, и если он не будет мимикрировать, приспосабливаться, то просто погибнет.

Заир Исаакович хотел жить, работать и вынужден был мимикрировать. Я не могу его обвинять, не имею морального права, – рассуждает Николай Пограновский.

– Азгур обращался и к истории, он создал галерею портретов самых значимых белорусских деятелей: Калиновского, Богушевича, Гусовского, – добавляет Дмитрий.

– Что касается дальнейших сдвигов по поводу этой фигуры, то Рембрандта, например, через 300 лет стали воспринимать. Может, пройдет время, и про Азгура будут говорить, что это величайший скульптор.

«Азгур стал родоначальником белорусской скульптуры, до него в Беларуси скульптуры не было. Вместе с Керзиным, Селихановым, Глебовым, Бембелем Азгур создал здесь скульптурную школу».

Перевод с белорусского редакции belisrael.info

Дополнение от В. Рубинчика. Осенью 1993 года я начал посещать Минское объединение еврейской культуры имени Изи Харика, членом правления которого Заир Исаакович Азгур, 1908 г. р., был с момента основания (в 1988 г.). Правда, Азгура ни разу на Интернациональной, 6 не встречал – к тому времени он был уже очень слаб (умер в феврале 1995 г.). Тем не менее, этот человек в чём-то повлиял и на мою жизнь, за что я ему благодарен. В духе вот этой песни.

Конечно, если рассматривать биографию З. И. Азгура с точки зрения политолога, то вопросов к ней будет немало. Смущает уже то, что скульптор, член КПСС с 1943 г., был депутатом Верховного Совета БССР с 1947 г. и до смерти Сталина (да и много позже). И ладно бы он, «мимикрируя», пытался в те мрачные времена как-то защитить гонимых, как это делал москвич Илья Эренбург… У меня не было и нет сведений о солидарности З. А. с жертвами сталинских репрессий в конце 1940-х – начале 1950-х годов, а теперь, прочитав материал на citydog.by, вижу, что он и сам приложил руку к позорной кампании по борьбе с «космополитизмом».

В 2004 г. народный поэт Рыгор Бородулин написал об Азгуре небольшой очерк, где заметил: «Лучшие произведения будут еще долго жить», но в то же время: «У Азгура была тяга к партийным идолам». Бородулин также процитировал Василя Быкова: «Азгур родился коммунистом, а умер евреем». Как по мне, то лучше бы скульптор и жил евреем, т. е. без идолопоклонничества. Но увы, многим нашим соотечественникам, независимо от происхождения, не терпится «творить себе кумиров». Ссылки на «времена» и мнение биологов о природе человека уместны лишь отчасти…

Отдавая должное тому факту, что Заир Азгур признал в девушке, повешенной 26 октября 1941 г. у минского дрожжевого завода, свою двоюродную племянницу Машу Брускину (правда, признание произошло только в 1968 г., но лучше поздно, чем никогда), кратко расскажу еще об одном эпизоде из прошлого. Незадолго до смерти в одной из публикаций скульптор вспомнил Григория Кобеца – белорусского драматурга, которого в 1930-х годах неплохо знал (в начале 1990-х З. Азгур даже вошёл в комиссию по его творческому наследию). Обмолвился, что Кобец в гражданскую войну шёл «уголовными тропами». Дочь Григория Кобеца, писательница Елена Кобец-Филимонова, справедливо обиделась, вплоть до подачи иска в суд. Защищал скульптора его сын, известный минский адвокат Заирид Заирович Азгур. Всё же никаких документов о том, что Кобец (бывший и будённовцем, и анархистом…), имел отношение к преступному миру, представлено не было: кажется, от имени Азгура последовало опровержение. Елена Григорьевна умерла в июне 2013 г., уточнить не у кого.

Опубликовано 27.10.2017  17:54

***

Отзывы из фейсбука:

Рубинштейн Григорий Я очень хорошо знал Заира Исааковича Азгура и учился и работал у него вместе с отцом и да, скажем так, публично он дистанцировался от еврейства и не всегда, а даже редко помогал евреям. Но впервые я услышал еврейские песни от него, когда работая в мастерской он напевал тихонько эти песни себе под нос…  27 окт.  23:07

Asya Abelsky В нашей семье, я дочь художника Х.М. Лившица, Заир Азгур был почти родным. Он любил моего отца. Галина Азгур (его жена) могла просто постучать нам в окно, когда мы жили на первом этаже. Несмотря на это, отец критически относился к творчеству З.И. и не только. Высказывание Василя Быкова верно скорее символически, чем духовно.  28 окт. 02:10

***
Яков Гутман (США): “После создания в 1988 г. МОЛЕКа (Минского общества любителей еврейской культуры – ред.) правление собиралось у Заира Исааковича в мастерской. Я несколько раз приходил к нему. Наверное, Быков был прав, когда говорил, что Азгур умер евреем. У него в музее есть скульптура одного или нескольких великих евреев значимости уровня Рамбама… В 90-х годах Заир Исаакович был председателем белорусского отделения советского Фонда мира. Еврейские дети без родителей из Гомельской области оформляли документы на выезд в Израиль через Фонд мира. Без его благословения это не обошлось. Его заместитель Марат Егоров говорил, что на него, Егорова, давили, требуя оставить этот проект. Думаю, что на Заира Исааковича тоже давили”.   29 окт. 14:57