Tag Archives: Ефим Боголюбов

Шахматы – символическая война (1)

Оскар Панно, один из величайших шахматистов Аргентины, родился 17 марта 1935 года в Буэнос-Айресе. Он выиграл чемпионат мира среди юниоров в 1953 году и участвовал в турнире претендентов 1956 года. Панно занял третье место в межзональном турнире 1955 года в Гётеборге, опередив таких мощных игроков, как Ефим Геллер, Тигран Петросян и Борис Спасский. В этом обширном, ранее не публиковавшемся интервью 2005 года, гроссмейстер рассказывает о своей жизни и затрагивает универсальные темы, связанные с шахматами, подчёркивая образовательную ценность шахмат для общества.

На снимке: Панно на турнире претендентов 1956 г. в Амстердаме. Фото: Йоп ван Бильсен / Анефо

Это интервью было взято 25 июля 2005 года, когда гроссмейстер Оскар Панно проводил серию курсов и лекций в Мехико.

Родившийся в аргентинском Буэнос-Айресе 17 марта 1935 года, он считается одним из сильнейших шахматистов Латинской Америки. В этом большом разговоре он утверждает, что шахматы являются признаком социальной зрелости для любого общества. Панно определяет их как стратегическую игру, своего рода символическую войну, где есть цели, есть трудности при достижении этих целей, а также имеются различные способы достижения целей, что сравнимо с обычной жизнью.

* * *

Хавьер Варгас: Когда вы начали играть в шахматы?

Оскар Панно: Я научился в них играть, когда мне было шесть лет, благодаря отцу и старшему брату. Я едва слышал о шахматах, но мой отец приносил домой разные настольные игры, таких как шашки, лудо, домино. Он приносил их, чтобы развлекать нас в дождливые дни, чтобы мы не выходили так много на улицу для игры в футбол, поскольку в то время было опасно выходить на улицы.

Сначала мы играли в лудо и китайские шашки, потому что их правила очень просты, но у моего отца хватило терпения научить нас движению шахматных фигур, и мы кое-что узнали о дебютах…

На самом деле нам повезло. Среди литературных журналов, которые собирал мой отец, был ежемесячный «Leoplan». Там мы нашли раздел Роберто Грау под названием «Entre torres». В этом разделе публиковались партии, советы для игроков, анекдоты, задачи и всякая всячина. Это было увлекательно, потому что это был целый отдельный мир. Благодаря этому разделу мы поняли, как записывать ходы, а к тому же немного улучшилось качество партий, которые мы играли между собой. Кое-кто из друзей, живших рядом, присоединился к нам, освоив ходы фигур, так что мы устраивали семейные турниры и тому подобное.

В конце концов я обнаружил в библиотеке моего дедушки три книги, которые он хранил. Одна из них, авторства Боголюбова, называлась «Современный дебют 1.d4», и мы немного углубились в теорию.

Когда мне было лет 12, мы с братом вступили в клуб «Ривер Плейт». Целью была возможность поплавать, потому что кто-то сказал, что нам нужно развивать грудную клетку. И вот мы стали членами спортивного клуба, участники которого занимались в первую очередь футболом. Это было солидное, хорошо организованное учреждение; в нём была превосходная шахматная комната, где дети играли в шахматы с часами. Там было множество вещей, которые были для нас загадкой в то время. В общем, меня это зацепило, а брата не очень, ему больше нравились футбол и плавание. Но я начал ходить в клуб на уикэнды исключительно ради шахмат, и тогда всё началось по-настоящему. Как-то возникло соперничество с другими детьми, я увидел, как проводится турнир, и всё это очень увлекло меня.

Оскар Панно (слева) и Хулио Болбочан в «Клубе Аргентино» / Фото: Диарио Лa Разон

Что для вас шахматы?

– Шахматы не оставляют какого-то определенного следа, а просто становятся частью вашей жизни. Когда вы молоды, то время, которое можно было бы посвятить другим видам развлечений, вы просто тратите на обучение и соревнования. Когда вырастаешь и если шахматы становятся профессией, вы должны отнестись к ним более серьёзно. В моём случае это была не профессия: это было хуже, потому что я посвящал шахматам то время, которое оставалось после других занятий, когда я был студентом или выполнял профессиональные обязанности. Во время моих ежегодных каникул и отпусков я играл в некоторых турнирах.

Шахматы – важная дисциплина. Когда вы занимаетесь ими, это схоже с тем, что вы делаете что-то хорошо, например, играете на скрипке или поёте. В конечном счёте вы начинаете встречаться с аудиторией, и приходит время, когда вы должны уделять искусству больше внимания, а это долгие часы репетиций, это отнимает много времени. В этом смысле я благодарен шахматам за то, что они позволили мне быть успешным.

Конечно, это довольно жестокая игра. Например, теннис мне нравится больше, потому что он дает вам возможность взять реванш: вы можете ошибиться в какой-то момент, и ничего не произойдёт, вы продолжите игру. Вы теряете очко после двух ошибок, партию проигрываете с разрывом в два очка; сет – проиграв две игры, и так далее. Далее, в шахматах вы проигрываете потому, что ваш соперник играл лучше. Шахматная партия – очень чёткая конструкция, которую можно испортить одним движением.

Шахматы жестоки. Но поскольку в них есть интеллектуальный вызов, которого нет в других видах спорта, люди сильно увлекаются ими. Возможно, именно ни с чем не сравнимое внутреннее удовлетворение привлекает к шахматам столько внимания.

Способствует ли это счастью?

– Ну, надо сперва определить, что такое счастье. Я считаю, что шахматы способствуют умственному и духовному росту человека. Можно спорить с тем, что духовный рост делает человека более счастливым, ведь есть люди, которые могут быть очень счастливы, живя более простой жизнью. Если человек начинает развиваться интеллектуально, это приводит к размышлениям и иным играм воображения. Можно сказать, что в конечном счёте это приведет скорее к печали, чем к радости.

Что ваша победа на чемпионате мира среди юниоров 1953 года значила для Аргентины?

– Это было на самом деле большое достижение. Я помню ту победу и горжусь тем, что впервые выиграл чемпионат мира по шахматам для Аргентины.

Аргентина – страна, очень «заточенная» на шахматы, как вы можете видеть из выступлений наших игроков на протяжении всего ХХ века. Но к тому времени у неё ещё не было мировых титулов, а были лишь два вторых места в 1950 году и в Хельсинки в 1952 году на шахматных олимпиадах, за Югославией и Россией. Это было замечательным достижением, но всё-таки не победой в чемпионате мира.

Таким образом, я завоевал титул чемпиона мира впервые, хотя позже некоторые другие ребята также его завоёвывали. Это имело большое значение, освещалось во влиятельной прессе. Так что после моего успеха произошел всплеск интереса к шахматам, и в СМИ, и среди их читателей. Все заинтересовались шахматами.

Напомню: в теннисе то же самое произошло с Гильермо Виласом, когда он начал бороться за первое место в мире. Все начали играть в теннис, и этот вид спорта перестал быть элитарным в Аргентине. До того теннис был роскошью, а потом все стали покупать ракетки, и это стало настолько популярным, что теперь вы идёте на корт, когда хотите, без больших проблем.

Фото: О. Панно в 1977 году (Ханс Петерс / Анефо)

Как вы готовились к соревнованиям по шахматам? Кто был вашим тренером, как долго?

– В целом, я считаю, что в шахматах человек главному учится сам. Самое важное – это часы, которые шахматист проводит с доской где-нибудь в уголке, или же дома с книгами. Но, конечно, когда у вас есть учитель (я бы сказал – проводник по шахматному миру), кто-то, разбирающий ваши партии и дающий вам советы, это очень важно, потому что вы сберегаете много времени и в сравнении с другими быстро делаете успехи. Так случилось со мной, когда я вступил в клуб и моим постоянным наставником был назначен Хулио Болбочан. Благодаря гроссмейстеру Болбочану моя подготовка к соревнованиям стала более серьёзной.

В «Ривер Плейт» в 1944–1945 годах не было тренера по шахматам из-за смерти Роберто Грау в возрасте 44 лет. Это было очень большое несчастье. Они время от времени искали ему замену, но не могли найти постоянного тренера. Затем пришел Болбочан, нанятый в качестве постоянного учителя. Он приходил каждую субботу, а затем являлся я со всеми вопросами и сомнениями, которые возникали в течение недели, с анализами, партиями и всем прочим. Здесь я возвращаюсь к теме самообучения; хорошо было, что Болбочан исправлял анализы и предлагал альтернативы, но ученик должен был сам найти у себя проблемы. Если ученик не ищет у себя проблемы, то учитель даёт мастер-классы, но шансов на успех значительно меньше.

В 1950 г. отмечалось 100-летие со дня смерти Онтивероса де Мартина. Был проведен крупный турнир для юниоров (до 16 лет). Я выиграл турнир на уровне Буэнос-Айреса, проявив силу духа и хорошую подготовку… Проблемы возникли позже, когда я получил право играть на чемпионате мира до 20 лет в Копенгагене. Мне было 18 лет, поэтому клуб любезно поручил Болбочану хорошо подготовить нас. Всё было организовано так, чтобы он мог сопровождать меня позже в качестве тренера, и когда мы поехали на чемпионат мира, Хулио сыграл решающую роль, он постоянно меня поддерживал. Это показывает, что при наличии вложений и реальном интересе высоких чиновников достигаются лучшие результаты, чем когда всё покинуто на волю случая и обстоятельств.

Насколько шахматы являются отражением культуры народа?

– Ну, на это нелегко ответить, но я убежден, что шахматы, безусловно, являются культурным и интеллектуальным достоянием. Есть страны, бедные в материальном плане, например Югославия, которая пережила много несчастий, но у них были отличные условия для шахмат. Нужно уважать то, что, несмотря на скромные материальные ресурсы, страна считается с мыслящими людьми. Есть бедные страны, готовые совершить скачок в шахматном плане, то есть у них есть хорошее сырье для работы.

Таким образом, шахматы в каком-то смысле маркируют общество. Количество шахматистов на душу населения является признаком социальной зрелости. У Аргентины есть хорошая основа, потому что она была очень ориентированной на шахматы страной – благодаря своей связи с Европой через порт в Буэнос-Айресе.

Есть также страны, не обладающие подобными условиями, но всё равно идущие вперед. Чили однажды устроила у себя школу талантов; они вложили большие средства и многого достигли. Бразилия вкладывает средства постоянно, и теперь у нее лучшая шахматная команда, чем у Аргентины, что видно, к примеру, на олимпиадах. Они движутся на всех парах, потому что много вкладывают – у них есть профессиональные шахматисты, которых поддерживают разные штаты Бразилии.

На турнире претендентов 1956 г. в Амстердаме. Фото: Даан Носке / Анефо

Можно ли применить шахматные принципы в обычной жизни?

– Шахматы – игра стратегическая, это своего рода символическая война, игра, где есть цели, есть трудности при достижении этих целей и есть различные способы достижения целей. Кто-то сравнивает это с обычной жизнью, а кто-то понимает, что вы можете использовать стратегию в обществе, на работе, в учёбе.

У нас есть цели и обстоятельства. Тот, кто учится играть в шахматы, внутренне готовится к решению проблем, возникающих при попытке достичь более высокой цели. Шахматы – это символическая игра, которая служит человеку во всех его проявлениях.

(окончание следует)

Перевод на англ. с оригинала на испанском Carlos Colodro. Перевод с англ. (с небольшими сокращениями) belisrael

Опубликовано 08.06.2020  23:48

Ю. Тепер о шахматистах-евреях (2)

(окончание; начало см. здесь)

Иллюстрация с форума immortalchess.net

Продолжим тему шахматистов Беларуси: разумеется, кроме «западников», интерес представляют и судьбы евреев из восточных областей. Самым талантливым здесь, пожалуй, был Роман Фрадкин (1923 г. р.), чей огромный потенциал почти не раскрылся. Мне удалось выяснить, что Роман переехал в Минск из Витебска в 1936 г. Вскоре он пошёл заниматься в шахматном кружке минского Дворца пионеров, который вёл Яков Каменецкий, а позже Гавриил Вересов. Учился юный игрок в школе № 4 г. Минска, успешно сочетал учёбу и шахматы. В 1938 г. Фрадкин стал чемпионом БССР среди юношей, а в 1939 г. получил право сыграть в первенстве республики среди взрослых. Выступление прошло успешно – при сильном составе Р. Фрадкин поделил 3–4-е места с мастером В. Силичем. После окончания школы летом 1940 г. отличник учёбы, только получивший аттестат зрелости, занял 1-е место в турнире белорусских шахматистов и получил там второй балл кандидата в мастера (всего для того, чтобы стать кандидатом, нужно было три балла). Осенью 1940 г. он поступил в Московский энергетический институт, где отучился на 1-м курсе…

Финал Романа Фрадкина был весьма трагичен. Прибыв в июне 1941 г. в Минск на каникулы (для этого он заранее сдал сессию в Москве), наш земляк уже не сумел вырваться из города и погиб в оккупации. Подобной оказалась и судьба его младшего товарища Матвея Райнфельда. Участник первенства БССР 1941 г. (10-е место), Матвей летом окончил 9-й класс 42-й школы.

В рядах Красной Армии проходили службу Абрам Брейтман, Яков Каменецкий и Або Шагалович. Как уже указывалось, один из сильнейших шахматистов БССР Я. Каменецкий был первым шахматным тренером во Дворце пионеров. Каменецкий известен и как шахматный проблемист, и как журналист. Вплоть до своей смерти в январе 1991 г. он занимался популяризацией шахмат в Беларуси.

А. Шагалович (1922–2009) до войны был чемпионом БССР среди юношей (1939), участвовал во «взрослом» чемпионате республики того же года, где показал результат 50%. Вернувшись после войны в Минск, он долгие годы сочетал успешные личные выступления (был чемпионом столицы, в 1957 г. получил звание мастера спорта) с тренерской работой. Практически вся сборная БССР 1970–80-х годов состояла из его учеников. В начале 1990-х годов эмигрировал в США.

Остановимся на судьбе Исаака Мазеля (1911–1945). Этот уроженец Минска ещё в 1927 г. организовал первый в республике школьный шахматный кружок. Позже он отвечал за шахматную работу в белорусских профсоюзах, а после переезда в Москву (1933) – и в профсоюзах СССР. Общественная работа не помешала Мазелю успешно выступить в первенстве СССР 1931 г. и выполнить норму мастера спорта. В чемпионате Москвы 1933–34 гг. поделил 2–3-е места; в дальнейшем его выступления не отличались стабильностью, но судьбе было угодно, чтобы в январе 1942 г., когда фашистские дивизии ещё стояли под Москвой, И. Мазель стал чемпионом столицы СССР. О том чемпионате 1941/42 немало рассказывалось в шахматной литературе.

В марте 1945 г. И. Мазель умер от тифа в ташкентском госпитале. Любопытны сведения о его семье, полученные мной от одной его родственницы в конце 1990-х годов. Отец шахматиста Яков Ильич Мазель был зубным врачом. У Я. Мазеля было четверо детей: Исаак, Доня (погибла в гетто во время войны; была стенографисткой у П. Пономаренко, по мужу Перлова, у неё была дочка Тома), Абрам (был учителем математики, ранен на финской войне, умер после Великой отечественной), Эля (балерина, жила в Ленинграде). Первая жена И. Мазеля осталась в Минске; вторым браком он был женат на шахматистке Ольге Рубцовой и имел троих детей.

Гомельчанин Абрам (после войны его чаще звали Анатолием) Брейтман, 1910 г. р., до войны не раз успешно выступал в чемпионатах Беларуси. В 1937 г. был вице-чемпионом республики, в первенстве 1941 г. занял 3-е место. С войны вернулся без ноги, но это не помешало Брейтману продолжить выступления в чемпионатах БССР и других сильных турнирах. Последний раз играл здесь в 1954 г., после чего переехал в Узбекистан, потом в Грузию, где и умер после 1978 г. «Война сломала ему жизнь!» – восклицал Абрам Ройзман в журнале «Шахматы» № 1, 2008 и пояснил: «На фронте он был тяжело ранен, к тому же погибли его близкие. Он стал неуживчивым, раздражительным…»

Малоизвестное фото с А. Брейтманом – турнир армейского спортивного общества, Минск, 1951 (предоставлено историком А. Пашкевичем)

Переходя к советским евреям-шахматистам, жившим за пределами Беларуси, нельзя не назвать талантливого ростовчанина Марка Стольберга (1922–1943). Уже в 17 лет выполнил норму мастера спорта, заняв в полуфинале первенства СССР 1–2-е места. Отлично стартовал Марк и в финале всесоюзного первенства 1940 г., одержав на старте четыре победы подряд. Хотя в дальнейшем удача отвернулась от юноши, результат его для дебютанта был приемлем (13–16-е места). Давид Бронштейн говорил о нём: «У нашего поколения был свой Таль – Марк Стольберг». Можно предположить, что, доживи Марк до победы, он был бы среди сильнейших в СССР и в мире.

Особая страница истории – шахматы в блокадном Ленинграде. От последствий блокады умер в апреле 1942 г. Илья Рабинович (1891–1942). Ещё до революции стал известен своими выступлениями в российских турнирах и на международной арене. Первая мировая война застала его на турнире в Мангейме (Германия), где он лидировал. Вместе с другими российскими шахматистами Рабинович был интернирован. Вернувшись в Россию в 1918 г., активно участвовал в возрождении шахматной жизни.

Практические шаги питерца были немалыми: троекратный чемпион «северной столицы» (1920, 1928, 1940), чемпион СССР в 1934–1935 гг. Илья Леонтьевич был первым из «лояльных» советских шахматистов, выступившим за границей на международном турнире (Баден-Баден, 1925), где занял 7-е место при 20 участниках. Другой представитель СССР, Ефим Боголюбов, стал в турнирной таблице выше, но вскоре заявил об отказе от советского гражданства.

Помимо практической игры, И. Рабинович вёл большую учебно-методическую и литературную работу, помогал молодому Ботвиннику. Когда началась война, И. Рабиновичу предложили уехать из Ленинграда. Он отказался, выразив желание защищать город, в котором родился и с которым всю жизнь был связан. В ноябре 1941 г.  выступал по радио из блокированного Ленинграда на немецком языке перед вражескими войсками, рассказывал о проходившем тогда в городе шахматном чемпионате, в котором сам и участвовал. Чемпионат из-за трудных условий завершён не был, а Рабиновича в январе 1942 г. вывезли на Большую землю, но спасти мужественного спортсмена, поражённого дистрофией, не удалось.

В Ленинграде погиб видный шахматный организатор Самуил Вайнштейн (1894–1942). Но большинству советских шахматистов, в том числе и многим евреям, удалось пережить войну. В своих мемуарах Михаил Ботвинник немало поведал о том времени… В последний момент эвакуировавшись из Ленинграда, сильнейший советский шахматист, по специальности – инженер-электрик, 2 года работал в Перми. В то же время он занимался аналитической работой и находил время для турнирных выступлений. Последующие события показали, что был на правильном пути; в 1948 г. М. Ботвинник стал чемпионом мира и сохранял титул 15 лет с двумя небольшими перерывами.

Из молодых шахматистов, выдвинувшихся перед войной, назовём Давида Бронштейна (1924–2006) и Исаака Болеславского (1919–1977), тем более что биографии обоих тесно связаны с Беларусью. И. Болеславский ещё в первенстве СССР 1940 г. попал в шестёрку лучших и подтвердил свои права, заняв 4-е место в матч-турнире 1941 г. за звание абсолютного чемпиона СССР. Во время войны днепропетровский студент эвакуировался в Свердловск, где продолжал учёбу в местном университете. В военные годы Болеславский участвовал в нечастых шахматных турнирах (Москва, Свердловск, Куйбышев). В единственном за годы Великой Отечественной чемпионате СССР 1944 года свердловский мастер занял 3-е место после Ботвинника и Смыслова, а в послевоенном чемпионате 1945 г. стал уже вторым (после Ботвинника).

О дальнейшей карьере Болеславского можно говорить много… Ему чуть-чуть не хватило в 1950 г. до матча на первенство мира с Ботвинником.

Переехав в Минск осенью 1951 г., Болеславский почти все силы отдал теоретической работе и тренировке местных шахматистов, но играл и в чемпионатах города, и в чемпионатах БССР. Впрочем, эти выступления (особенно в чемпионатах Минска) можно также рассматривать как «мастер-классы» для белорусских игроков.

Помешал Болеславскому добраться до Олимпа его младший товарищ Давид Бронштейн. Он родился в Белой Церкви, шахматную школу прошёл в Киевском Дворце пионеров у Александра Константинопольского. Будучи жителем Киева, получил и звание мастера спорта СССР за 2-е место в чемпионате Украины 1940 г. (после Болеславского). Интересно, что в 1938 г. во время матча команд Минского и Киевского дворцов пионеров Бронштейн сыграл вничью с Р. Фрадкиным.

Когда началась война, Давид был эвакуирован в Тбилиси, а позже работал на восстановлении Сталинграда. После чемпионата СССР 1944 г. переехал в Москву. Стремительно рос – уже в 1945 г. с 15-го места поднялся в чемпионате на 3-е, войдя в элиту советских шахмат.

В турнире претендентов 1950 г. лидировал Болеславский, Бронштейн за два тура до конца отставал на очко. Исключительным усилием воли Бронштейн догнал старшего товарища. Матч за первое место между ними закончился после упорной борьбы со счётом 6:6, а в борьбе до первой победы счастье улыбнулось Бронштейну. Но завоевать корону молодому гроссмейстеру не удалось – матч с Ботвинником окончился вничью, и тот сохранил своё звание.

Лучшие годы выступлений гроссмейстер Григория (Герша) Левенфиша (1889–1961) пришлись на довоенное время, когда в 1930-е гг. он дважды становился чемпионом СССР. Во время международных турниров в Москве  успешно соперничал с сильнейшими шахматистами мира: Ласкером, Капабланкой, Флором. В 1937 г. Григорий Яковлевич сумел добиться, пожалуй, крупнейшего успеха в карьере, сведя вничью матч с М. Ботвинником. На дальнейших выступлениях Левенфиша сказывался возраст и занятость в профессии. Интересно, что Левенфиш никогда не был профессиональным шахматистом, а всегда сочетал активные занятия шахматами с работой по специальности инженера-химика. Во время войны постоянно выполнял важные правительственные задания. После войны жил в Москве; незадолго до смерти подготовил книгу «Избранные партии и воспоминания».

В эвакуации в Казани находился во время войны Семён Фурман (1920–1978). Для нас его судьба интересна тем, что этот шахматист и тренер сыграл большую, можно сказать, решающую роль в становлении 12-го чемпиона мира Анатолия Карпова.

Родился С. Фурман в ноябре 1920 г. в Пинске, но вся его спортивная карьера связана с Ленинградом. Именно там он добился наибольших своих спортивных успехов, стал гроссмейстером и тренером чемпиона мира. Во время войны работал на заводе в Татарстане, был чемпионом этой республики 1944 г. Но и в Пинске его не забыли: уже в постсоветское время провели несколько мемориалов Фурмана.

Рассуждая о судьбах шахматистов-евреев, прошедших войну, хотелось бы упомянуть о талантливом мастере Исааке Липницком (1923–1959). Уроженец Киева, он вместе с Бронштейном занимался в шахматном кружке Киевского Дворца пионеров и до войны принял участие в первенстве Украины 1939 г. (7-е место). С 1942 г. будущий мастер находился в действующей армии, пройдя славный путь от Сталинграда до Берлина. После войны Липницкий некоторое время служил в Германии и участвовал в соревнованиях, проводимых советской военной администрацией, а в 1947 г. вернулся в Киев. Вскоре талантливый игрок, совмещая тренерскую работу и выступления  в турнирах, добился заметных успехов: стал чемпионом Украины 1949 г., победителем ряда всесоюзных турниров. Высшим достижением мастера стало попадание в призы чемпионата СССР 1950 г. (2–4-е места), причём он всего на 0,5 очка отстал от чемпиона страны Кереса. Любопытно, что стать чемпионом Исааку Оскаровичу помешал его первый тренер А. М. Константинопольский, победивший бывшего ученика в последнем туре. Самому Константинопольскому та победа мало что давала…

Повторить взлёт Липницкому больше не удалось, хотя турнирные успехи у него были и после 1950 г. Он успел написать две отличные шахматные книги, одну – в соавторстве с мастером Борисом Ратнером. Тяжёлая болезнь безвременно унесла жизнь талантливого мастера Липницкого. Ему посвящены книги В. Теплицкого «Исаак Липницкий» (2008), Н. Фузика и А. Радченко «Исаак Липницкий: Звёзды и тернии» (2018)

Среди тех, кто прошёл через войну и продолжил после Победы активно заниматься любимой игрой, назовём Иосифа Ватникова (1923–2013), ставшего в 1977 г. международным мастером, Ханана Мучника (1922–1991), мастера спорта с 1958 г., Бориса Наглиса (1911–1977), мастера спорта с 1961 г., Якова Нейштадта (1923 г. р., мастер с 1961 г.), Иосифа Погребысского (1906–1971, мастер с 1937 г.), Абрама Хасина (1923 г. р., международный мастер с 1964 г.) и др.

В 1950-70-е гг. появилась на свет целая плеяда шахматистов, переживших войну детьми. В основном они были в эвакуации. На Урале в войну находился рижанин Михаил Таль (1936–1992), чемпион мира 1960-61 гг., в Куйбышеве – уроженец Могилёва Лев Полугаевский (1934-1996), двукратный чемпион СССР (1967, 1968; в претендентских матчах доходил до полуфинала). Львовянин Леонид Штейн (1934–1973), троекратный чемпион СССР, был в эвакуации в Узбекистане. Всемирно известный уроженец Ленинграда Виктор Корчной (1931–2016) сумел подростком пережить ленинградскую блокаду. На 4 года старше Корчного был будущий мастер (с 1957 г.) Арон Решко, которому довелось играть в первенстве Ленинграда 1943 г. Служил авиамехаником во время войны будущий гроссмейстер Ефим Геллер (1925–1998), военным метеорологом был международный мастер Лев Аронин (1920–1983). Марк Тайманов (1926–2016) был в эвакуации в Узбекистане.

Закончить статью хотел бы кратким рассказом о судьбе двоих венгерских евреев – международных гроссмейстеров Андре Лилиенталя (1911–2010) и Ласло Сабо (1917–1998). В 1935 г. Лилиенталь приехал в Москву на международный турнир и решил остаться в СССР. К тому времени это был известный мастер, имевший немалые успехи (вспомним великолепную победу над Капабланкой в рождественском турнире 1934 г. в Гастингсе). До 1937 г. он ещё выступал за сборную Венгрии и легко разъезжал по Европе, а затем, после ареста своего покровителя Николая Крыленко, был вынужден принять советское гражданство. В воспоминаниях, записанных незадолго до смерти, А. Лилиенталь тепло отзывался о своём ровеснике Исааке Мазеле (называя его «Масел»), с которым дружил в молодые годы. В 1940 г. Лилиенталь стал чемпионом Москвы и разделил 1–2-е места с Игорем Бондаревским в чемпионате СССР, став выше М. Ботвинника и П. Кереса.

В Москве Лилиенталь жил до 1976 г., а потом решил вернуться в Венгрию, где помогал тренировать национальную сборную страны (которая на Олимпиаде 1978 г. сумела обойти советскую).

Пожалуй, не менее увлекательна биография Ласло Сабо. Во время Второй мировой войны он был мобилизован в венгерскую армию (трудовой батальон) и вынужден был участвовать в войне на стороне Германии. Вскоре он попал в плен – и это было везением, потому что большинство венгров, включённых в тот батальон, погибло. Вернулся в Венгрию Сабо уже после окончания войны. Русским языком он овладел в плену превосходно. В 1950–60-х годах добился немалых успехов; лидер национальной команды, он выступал на 11 олимпиадах (9 из них после войны), участвовал в трёх турнирах претендентов на первенство мира (1950, 1953, 1956).

Ремарка автора (23.09.2018). Разумеется, в этом материале перечислены далеко не все люди, заслуживающие нашего внимания и памяти. Так, например, в Польше были шахматисты-евреи помимо Д. Пшепюрки и М. Ловцкого; о многих из них написано в «Шахматной еврейской энциклопедии» И. Бердичевского… Возможно, о шахматистах Польши стоило бы подготовить отдельную статью. Буду рад мнению читателей на этот счёт.

Опубликовано 29.09.2018  04:48

ВОЗВРАЩЕНИЕ ИМЕНИ. ИСААК ЛИПНИЦКИЙ

Недавно в Украине одесское издательство ВМВ выпустило в свет книгу киевских авторов Николая Фузика и Алексея Радченко об их талантливейшем земляке «Исаак Липницкий: звезды и тернии». Учитывая, что имя серебряного призера XVIII первенства СССР по шахматам (1950), двукратного чемпиона Украины (1949, 1956), тренера, теоретика и литератора Исаака Оскаровича Липницкого (1923–1959) долгие годы было почти забыто, этот труд, в котором использовано множество ранее неизвестных материалов, представляет несомненный интерес для шахматистов. Помимо биографической части, в книге на 328 страницах приведены 103 партии Липницкого (целиком или фрагментарно), статистика его турнирных результатов и ряд дополнительных материалов.

Один из авторов книги, Н. Фузик (к сожалению, его соавтор А. Радченко ушел из жизни еще в 2013 году), предоставил нам для публикации отрывок из этой книги, посвященный судьбе Липницкого сразу после окончания войны. В то время шахматист служил в Советской военной администрации в Германии (СВАГ). Текст дополнен специально для belisrael.info.

На территории Республики Беларусь по вопросам приобретения книги можно обращаться к Леониду Шетько: shetko@tut.by

 

ИСААК ЛИПНИЦКИЙ: ЗВЕЗДЫ И ТЕРНИИ

(фрагмент из книги)

Пора снова вспомнить о шахматах

Итак, долгожданная победа! Война окончена, но 32-й стрелковый корпус, как и вся 5-я ударная армия, продолжал нести службу в составе Группы советских оккупационных войск в Германии. 6 июня 1945 года на подконтрольной СССР немецкой территории была создана Советская военная администрация в Германии (СВАГ), в одну из структур которой перевели и Липницкого. Его должность оказалась достаточно высокой для того, чтобы 60 с лишним лет спустя поместить краткую биографию Липницкого в справочнике «Советская военная администрация в Германии, 1945-1949». Вот ее окончание: «В СВАГ прибыл с должности старший помощник начальника Разведотдела 32-го стрелкового корпуса. С 31 октября 1945 г. – начальник 5-го отделения (пожарной инспекции) КЭО АХУ (квартирно-эксплуатационного отделения административно-хозяйственного управления) СВАГ». Впрочем, в архивных документах, раздобытых С. Берестецкой [родственницей Липницкого, бывшей киевлянкой, проживающей ныне в Лос-Анджелесе], и тут имеются некоторые расхождения. Если в одной учетной карте его должность указана точно как в приведенной выше цитате, то в другой он значится как «старший инспектор управления материально-технического обеспечения СВАГ». Эти данные вступают в явное противоречие с утверждением Вадима Теплицкого [в его книге «Исаак Липницкий», 1993, 2008], что наш герой служил «представителем Советской военной комендатуры в Берлине». Хотя как знать, может, хорошо зная немецкий язык, он выполнял и какие-то поручения в комендатуре (например, в качестве переводчика).

Липницкий с обер-бургомистром Берлина Артуром Вернером (из архива Л. Якир)

Скорее всего, именно по поводу оформления документов, связанных с переводом на новое место службы, оказался Липницкий осенью 1945 года в Москве, где 19 сентября у него, как рассказывает Теплицкий, произошла судьбоносная встреча. Купив два билета в Большой театр (специально с прицелом на потенциальное знакомство?), он увидел у входа красивую девушку и пригласил ее составить ему компанию… Вскоре они поженились и уехали в Берлин, на новое место службы Исаака Липницкого.

Так в его жизнь вошла Ляля Лещинская. Увидев имя Ляля, авторы поначалу засомневались: так ли звучит официальный «паспортный» вариант? Ведь в близком кругу этим уменьшительным именем могут называть Елену, Ларису… Тем не менее, все, к кому авторы обращались за разъяснениями, включая Любовь Якир [в девичестве Коган, шестикратную чемпионку Украины, дружившую с Липницким всю жизнь] и Ефима Лазарева [киевского мастера, тренера, журналиста и литератора], лишь недоуменно разводили руками и уверяли, что помнят эту женщину только под именем Ляля. Окончательные сомнения отпали, когда незадолго до сдачи книги в печать одному из авторов удалось найти могилу Липницкого на Байковом кладбище в Киеве. На плите рядом со скромным памятником нашему герою значится: «Лещинская Ляля Марковна. 29.04.1923 – 23.06.1984».

Увы, счастья этот брак Липницкому не принес…

Пора, однако, было вспомнить и о шахматах, что не преминул сделать Липницкий на новом месте службы. При Центральном клубе СВАГ он организовал шахматный кружок, причем подошел к делу со всей серьезностью. В клубе регулярно проводились турниры, в которых приняли участие сотни шахматистов сотрудников СВАГ. Созданная при клубе квалификационная комиссия выдавала участникам турниров справки о выполнении норм для присвоения или подтверждении категорий. Был также организован семинар по изучению шахматной теории, который вели для всех желающих кандидаты в мастера и первокатегорники.

Липницкий дает сеанс воинам Советской Армии в Берлине (из архива Л. Якир)

Липницкий-шахматист оказался в Берлине не одинок. Более того, он встретил здесь достойных соперников. Весной 1946 года впервые было проведено первенство СВАГ, первое место занял кандидат в мастера майор Борис Наглис (будущий мастер и многолетний директор Центрального шахматного клуба в Москве), вторым стал первокатегорник лейтенант Монастырский. В аналогичном турнире, прошедшем в июле-августе того же года, Липницкий играл гораздо успешнее, но 11,5 очков из 13 хватило лишь для второго места – кандидат в мастера (и тоже будущий мастер) Рашид Нежметдинов набрал на пол-очка больше. Далее, если верить заметке в «Шахматах в СССР» (№ 10, 1946), расположились: 3-4. Майор Филимонов, Николаев (по-видимому, гражданское лицо, поскольку его воинское звание нигде не упоминается) – 9, 5. Лейтенант Михайлович (все – первая категория) – 8, и т.д. Любопытно, что о втором турнире сообщалось не только в «Шахматах в СССР», но и в британском журнале «Chess» (ноябрь, 1946), где была такая фраза: «По мнению К. Рихтера, первый и второй призеры – полностью сформировавшиеся мастера».

NB. Сначала в книгу предполагалось поместить снимок, полученный от Л.Якир, на котором обращает на себя внимание подпись, отпечатанная вместе с фото.

Скорее всего, данный снимок к Якир попал в таком виде. Ваш покорный слуга собрался было поместить эту фотографию в главе книги, где повествовалось о периоде уже после окончания Липницким военной службы. Однако позднее Татьяна Федоровна Лазарева в архиве своего покойного мужа Ефима Марковича нашла очень похожий, но несколько иной снимок, вынудивший меня срочно внести коррективы – на этот раз резкость позволила разглядеть на табличках с фамилиями партнеров ключевую надпись «Штаб СВАГ». Т. е. Липницкий с партнером явно запечатлены во время первенства СВАГ в 1946 году.

Липницкий – Николаев. Во время первенства СВАГ (из архива Е. Лазарева)

В шахматном кружке регулярно устраивались и блицтурниры, в которых принимали участие не только сотрудники СВАГ, но и местные шахматисты. Одним из них был неоднократный чемпион Берлина Бертольд Кох, впоследствии международный мастер. В 1946 году в Лейпциге он выиграл чемпионат Советской оккупационной зоны (несколькими годами позже этот турнир назвали бы первенством ГДР). Другой примечательной личностью, посещавшей шахматный кружок Центрального клуба СВАГ, был уже упомянутый мастер Курт Рихтер, тоже неоднократный чемпион Берлина, дважды выступавший за Германию на Олимпиадах («Турнирах наций») в 1930 и 1931 гг. С последним Липницкий сыграл серию тренировочных партий, продемонстрировав явное превосходство над более маститым соперником. Концовка одной из партий:

Липницкий – Рихтер. Берлин, 1946 г.

Комментирует Борис Ратнер

В 1946 году Липницкий сыграл в Берлине несколько тренировочных партий с немецким мастером Рихтером. Несмотря на многолетний отрыв от практической шахматной игры, Липницкий с большим подъемом и подкупающей свежестью провел встречи с опытным противником.

Ход белых

15.Лa3 a5 16.h3 ab 17.Лd3 Сe6 18.Сg5 Фg7 19.Лfd1 Кf6. Теперь понятен замысел белых. Нельзя, конечно, 19…С:c4 из-за 20.Л:d7! и белые выигрывают.

20.С:e6 fe 21.К:e5 Сe7 22.Кd7. Черные сдались.

(Бюллетень «ХХ шахматный чемпионат СССР», № 14)

NB. Когда книга уже вышла в свет, я получил от Алана МакГоуэна сообщение, что в немецком молодежном журнале «Horizont» (от 12 мая, № 12, 1946) он нашел еще одну партию между ними! Рихтер вел в этом журнале шахматную колонку и, по словам Алана, не стеснялся показывать и свои проигранные партии, если считал, что они представляют интерес.

Рихтер – Липницкий. Берлин, 1946

Сицилианская защита [B70]

Комментирует Курт Рихтер

Старая английская шутка гласит: «Никогда не упускай возможность дать шах, поскольку это может быть мат!». Она адресована игрокам, которым шахование представляется основной целью игры, и которые считают большим успехом возможность объявить шах на первых же ходах. «Один лишний шах» часто может нанести большой вред – но при этом и «упущенный шах» тоже! Тут мы в очередной раз сталкиваемся с «неупорядоченностью» шахматной игры, с ее противоречиями и контрастами.

1.e4 c5 2.Кf3 d6 3.d4 cd 4.К:d4 Кf6 5.Кc3 g6 6.Сe2 Сg7 7.g4? Это продвижение пешки чересчур поспешно, и черные получают неожиданную возможность этим воспользоваться.

7…С:g4! 8.С:g4 К:g4 9.Кe6. На немедленное Ф:g4, конечно, последовало бы С:d4. Поэтому белые стремятся испортить пешечную структуру черных.

9…fe? Таков выбор черных. Но гораздо сильнее было 9…С:c3+ 10.bc Фc8!, например, 11.Фd4 Кe5! с очень опасной угрозой Кf3+.

10.Ф:g4 Кc6 11.Кe2 e5 12.c3 Фd7 13.Фg3 0–0–0 14.Сe3 Фe6 15.0–0 Лdf8 16.b4 Крb8 17.f3 Фc4 18.Фe1 h5 19.a4 Лf7. Слишком медлительно. Черные теперь попадают в большие затруднения. Последовательней было 19…Сh6.

20.b5 Кd8 21.Фf2 Лhf8 22.С:a7+ Крa8 23.Фb6! Трудности усугубляются.

23…Ф:e2 24.Лf2 Фd3(?)

[Лишь этот ход выпускает перевес, в то время как отступление на одну клетку дальше после 24…Фc4 25.Фa5 Кe6 26.Сb6+ Крb8 27.Фa7+ Крc8 28.Фa8+ Крd7 29.Ф:b7+ позволяло черным отразить все угрозы путем 29…Кc7 – Авт.]

25.Фa5 Кc6. А почему не Л:f3? А потому, что при помощи красивого маневра перекрытия 26.Сe3+!! Крb8 27.Л:f3 Л:f3 28.Ф:d8# белые ставят мат! [Впрочем, если не брать ладью, то после 27…Крc8 28.Л:f8 Ф:e3+ 29.Лf2 Сf6 черные вполне могут сопротивляться, невзирая на материальный урон – Авт.]

26.bc Фa6 27.Ф:a6 ba 28.Лb1! Матовая атака, сочетаемая с сильной угрозой продвижения проходной пешки. Надвигается кризис.

28…Кр:a7

29.Лb7+? Всего лишь один лишний шах! Следовало немедленно играть Лfb2! Разница скоро станет очевидной.

29…Крa8 30.Лfb2 Сh6!! Спасительная идея. На 31.с7 теперь возможно Се3+ и Са7!, что без шаха было бы невозможно. Также весьма поучительно 30…Лc8 31.Л:b6 Л:c6 32.Лb8+ Крa7 33. Л1b7#.

31.Лd7 e6 32.Лbb7 Л:d7 33.Л:d7 Сe3+ 34.Крg2 Сc5 и черные выиграли. Их мертвый слон на g7 неожиданно решил исход борьбы, т. к. белые дали один неправильный шах! 0–1

* * *

Летом 1946 года Липницкий встретился сразу с несколькими знаменитыми советскими шахматистами – Василием Смысловым, Александром Котовым, Сало Флором, Исааком Болеславским (последний, впрочем, был ему хорошо знаком по довоенным украинским турнирам). Эта встреча состоялась не за шахматной доской. На одном из стендов Центрального шахматного клуба в Москве одно время висел любопытный снимок группы советских шахматистов на фоне полуразрушенного рейхстага, двое из которых (Липницкий и Наглис) в военной форме. Как вспоминал много лет спустя Б. Наглис, «Летом 1946 года советская шахматная делегация по пути на международный турнир в Гронинген остановилась в Берлине. Мы с Липницким в качестве хозяев водили земляков по городу, показывали местные достопримечательности». Предполагал ли в те дни киевский кандидат в мастера Исаак Липницкий, что менее, чем через четыре с половиной года, сам будет на равных играть с шахматными грандами в чемпионате страны?

В № 18 газеты «64» за 1972 год было помещено интервью Виктора Чепижного с Наглисом и упомянутая фотография советских шахматистов на фоне рейхстага. Это фото перекочевало и в книгу «Шахматы сражаются» (Москва, 1985). К сожалению, низкое качество этих репродукций делало бессмысленным их сканирование, но очень уж хотелось заполучить фотографию для книги! Сергей Воронков помог списаться с Чепижным, но полученный от него ответ не слишком обнадеживал:

«К сожалению, не могу Вам помочь. Я помню эту фотографию, она изначально была не лучшего качества (любительская?), к тому же сильно отретушированная. Вряд ли фотоархив сохранился после ликвидации издательства “Физкультура и спорт”».

Но не зря говорят, что случай ненадежен, но щедр. В декабре 2014 г. Воронков сообщил: в процессе работы по созданию Музея шахмат в Государственной публичной научно-технической библиотеке России, где они сейчас с Чепижным работают, Виктор Иванович принес целую папку старых фотографий. Среди них оказался и приводимый ниже шикарный снимок, за который, пользуясь случаем, выражаем Виктору Ивановичу огромную благодарность!

Берлин, май 1946 г. Слева направо: Липницкий, Наглис, Котов, Нежметдинов, Флор, Смыслов, Мухин, Чарышников [нет, почти наверняка – Вересов!], Болеславский (из архива В. Чепижного).

NB. Фотография была снабжена подписью с указанием всех участников, которые Сергей Воронков и воспроизвел, посылая мне отсканированную копию. В таком виде она и вошла в книгу. Но минимум один персонаж постоянно вызывал вопросы, когда я показывал снимок друзьям и коллегам – а не Гавриил ли Вересов стоит второй справа? Тем не менее, Воронков долго не решался признать ошибку, ссылаясь на авторитет Чепижного, хотя сам Виктор Иванович сегодня уже и не помнит, откуда к нему попал этот снимок. К тому же, никто не знал, кто такой Чарышников – а вдруг он и впрямь очень похож на Вересова? Решающим аргументом оказался… портфель в руках человека на снимке: как мы помним из воспоминаний Ботвинника, именно Гавриил Николаевич во время той поездки носил в ставшем знаменитым портфеле все необходимые документы и деньги, ухитряясь забывать его при каждой возможности…

А еще после всех мучительных поисков автору этих строк оказалось небезынтересным узнать, что приведенный снимок существует в нескольких вариантах. Еще один вариант, оказывается, много лет хранился у Василия Смыслова (его недавно обнаружил любитель шахматной истории Андрей Терехов, получивший, с любезного разрешения родственников Василия Васильевича, доступ к его архиву). Как знать, может, со временем всплывут и другие фото? Например, Липницкий на снимке тоже с фотоаппаратом!

Разгром американцев и таинственный «лейтенант Д. Неккерман»

Ранее, тем же летом 1946 года, состоялось еще одно памятное мероприятие. По словам Наглиса, «идея провести шахматный матч между американскими и советскими военными пришла в голову И. Липницкому. Как будто американцы были не против помериться с нами силами. Мы обратились с этим предложением к генерал-полковнику В. И. Чуйкову, кстати, большому любителю шахмат, и он помог организовать эту встречу.

Матч между командами Центрального клуба Советской военной администрации в Германии и Американской военной администрации состоялся в Берлине в американской зоне. Встретили нас приветливо. Правда, со свойственной американцам прямолинейностью они заранее высказали уверенность в своей победе».

В «Шахматах в СССР» (№ 8-9, 1946) об этом матче повествует безымянная заметка «Победа шахматистов Советской Армии»:

«Недавно в Берлине состоялся матч на 10 досках между командами Центрального клуба Советской военной администрации в Германии и Американской военной администрации. Матч закончился решительной победой советской команды, выигравшей все 10 партий. Команда-победительница выступала в следующем составе (в порядке досок): кандидат в мастера майор Липницкий, кандидат в мастера гвардии майор Наглис, кандидат в мастера мл. лейтенант Нежметдинов, шахматисты первой категории Николаев, лейтенант Спивак, майор Филимонов, лейтенант Богуславский, старший лейтенант Воронов, Соколовский и шахматист второй категории Петропавловский. В американской команде играли лейтенант Неккерман, полковник Стивенс, капитан Саллисон, капитан Винегард, сержант Полковский, лейтенант Банк, рядовые Клейпфельд, Пулитцер, Кончек и Леви».

Поскольку завершалась эта коротенькая публикация партией лидеров команд Липницкий Неккерман с краткими примечаниями победителя, можно с большой долей вероятности предположить, что он и был автором всей заметки.

Счет в матче открыл Борис Наглис – его партия с полковником Стивенсом продолжалась 13 минут и закончилась в 13 ходов. Много лет спустя победитель высказал подозрение, что на столь высокую доску полковника посадили не столько за шахматные, сколько за боевые заслуги – вся его грудь была в орденах, а сам он был старше и выглядел солиднее остальных товарищей по команде.

Но эта партия оказалась единственной легкой победой советских шахматистов, на остальных девяти досках завязались ожесточенные сражения. Тем не менее, советской команде постепенно удалось склонить чашу весов на свою сторону, и после четырех часов игры американцы один за другим стали подписывать капитуляцию. Дольше всех продолжалась партия на первой доске. Невзирая на упорное сопротивление, майору Липницкому удалось, в конце концов, запутать в осложнениях лейтенанта Неккермана.

Липницкий – Неккерман. Берлин, 1946

Сицилианская защита B60

Комментирует Исаак Липницкий

1.e4 c5 2.Кf3 Кc6 3.d4 cd 4.К:d4 Кf6 5.Кc3 d6 6.Сg5 Фa5. Приводит к потере нескольких темпов. Лучше 6…e6.

7.Сb5 Сd7 8.Кb3 Фb6 9.0–0 a6 10.Сe3 Фc7 11.Сe2 e6 12.a4 Кa5 13.К:a5. После шаблонного 13.Кd4 Кc4 14.Сc1 Сe7 15.b3 Кe3 16.С:e3 Ф:c3 черные могут быть удовлетворены своей позицией.

13…Ф:a5 14.Фd4 Лc8 15.b4 Фc7 16.Лa3 Сe7 17.f4 0–0 18.e5! Захватывая инициативу и подготовляя неожиданную комбинацию.

18…de 19.fe Кd5 20.К:d5 ed 21.Сh6 Сe6. На 21…gh 22.Лg3+ Сg5 23.h4 Лce8 24.hg Ф:e5 25.Фh4 белые получают неотразимую атаку.

22.Лg3 g6 23.С:f8 С:f8 24.Сg4 Сg7 25.С:e6 fe 26.Лg5 Фe7. Или 26…Ф:c2 27.Фg4 и т.д.

27.Лg3 Лc4 28.Фa7 С:e5 29.Фa8+ Крg7 30.Лgf3.

30…Ф:b4? Спасенья нет. На 30…Л:b4 следует 31.Фc8.

[Позволим себе (при полной моральной поддержке железного друга!) не согласиться с уважаемым комментатором – позиция на диаграмме объективно вполне защитима для черных, а вот случившееся в партии взятие на b4 ферзем действительно дает белым неотразимую атаку (кстати, вполне возможно и спокойное 30…Лc7). Предводителю черных после 31.Фс8 надо было лишь отрешиться от магии слова «ферзь», а затем проявить необходимую аккуратность: 31…a5! 32.Лf7+ Ф:f7 33.Л:f7+ Кр:f7 34.Фd7+ Крf6 35.Фd8+ (35.Ф:h7 Сd6) 35… Крf7 36. Ф:a5 Лc4 37.Фb5 Лc7 38.Фb6 Крe7, и выясняется, что черные держатся. – Авт.]

31.Лf7+ Крh6 32.Фg8 Лc7 33.Ф:h7+ Крg5 34.Л:c7 Фb6+ 35.Крh1 Ф:c7 36.h4+ Крg4 37.Ф:g6+ Кр:h4 38.Лf7. Черные сдались.

(«Шахматы в СССР», № 8-9, 1946)

Содержание этой партии определенно свидетельствует, что Липницкому противостоял хоть и уступавший в классе, но достаточно грамотный соперник. Тут же возникает закономерный вопрос: неужели он так и не «засветился» в американской шахматной жизни до войны или после нее? Неизвестно даже его имя – лишь в упомянутой заметке в «Шахматах в СССР», а впоследствии и газете «64», где было помещено уже известное читателю интервью В. Чепижного с Б. Наглисом, указан только инициал: «Д. Неккерман». Но насколько он точен?

Довольно быстро удалось выяснить, что в Нью-Йоркском опене 1939 г. (40-м Конгрессе Американской шахматной федерации) участвовал некто Michael Neckermann, занявший в предварительной группе 5-е место при семи участниках, а в утешительном турнире – 3-е при восьми и сыгравший вничью с победителем утешительного турнира 15‑летним Даниэлем Абрахамом Яновским, будущим гроссмейстером (в главном финале победителем стал Файн, вторым – Решевский). В шахматной колонке газеты «Brooklyn New York Daily Eagle» тоже встречаются упоминания о Майкле Неккермане – участнике турниров в Маршалловском шахматном клубе в Нью-Йорке. Более того, в американском журнале «Chess Review» нашлось и три партии этого шахматиста, причем одна из них прокомментирована им самим. Но имеет ли он хоть какое-то отношение к противнику Липницкого? Поначалу это предположение представлялось маловероятным – ведь еще в мае 1943 года Майкл Неккерман играл в очередном турнире Маршалловского клуба в Нью-Йорке. Заинтересовавшиеся с подачи автора этих строк данным вопросом Алан МакГоуэн и американец Яков Зусманович пытались дополнительно что-то выяснить: первый написал в Маршалловский клуб, а второй – в американскую федерацию, но ответа на свои обращения они так и не получили.

NB. Хоть ответов они и не получили, но через какое-то время на сайте chessgames.com коллекция партий пополнилась поединком Липницкий–Неккерман, причем,с указанием имен обоих противников: Isaac Lipnitsky – Michael Neckermann. Более того, коротенькая (4 фразы) биография американца на этом сайте изложена формулировками, подозрительно смахивающими на те, что имели место в нашей переписке с Аланом Макгоуэном. На мой вопрос, не посылал ли Алан информацию о Неккермане на сайт, он ответил, что не знает, кто это сделал, но «возможно, это был кто-то из Маршалловского шахматного клуба», поскольку Алан обращался к ним с просьбой подтвердить, действительно ли этот шахматист играл с Липницким в Берлине в 1946 году.

Однако результаты последующих поисков, проведенных Аланом МакГоуэном параллельно с одним из авторов этой книги, заставили призадуматься. Более внимательный просмотр публикаций упомянутой бруклинской газеты показал, что Майкл Неккерман (один раз он назван как M.F.Neckermann) неоднократно упоминался в ней с 1936 по 1943 гг. Последний раз это случилось 29 июля 1943 г. По сообщению секретаря клуба Кэролайн Маршалл (жены знаменитого шахматиста!), Неккерман к тому времени уже находился в составе Транспортного корпуса (Transportation Corps – служба военных сообщений сухопутных войск США) в Новом Орлеане. В том же сообщении отмечалось, что Неккерман в те дни неоднократно сражался в шахматы с «бывшим соратником» Олафом Ульвестадом (который, к слову, впоследствии в московском матче СССРСША 1946 года свел вничью микроматч с Бронштейном).

В свою очередь МакГоуэн обнаружил, что шахматист с такой же фамилией ранее несколько раз упоминался в немецких журналах «Deutsche Schachblätter» и «Deutsche Schachzeitung» за 1934 год как участник местных турниров в Мюнхене.

Кроме того, Алан на мощном генеалогическом ресурсе https://familysearch.org разыскал целый ряд документов о некоем Michael F. (Franz) Neckermann, родившемся в Германии в 1910 или 1911 г. (такая неопределенность объясняется тем, что в регистрационных документах часто указывался лишь возраст без указания точной даты рождения), иммигрировавшем в США в 1935 году (прибыл на пароходе из Бремена 4 июля) и работавшем впоследствии в торговой компании клерком по приемке и доставке товаров. Фамилия нашего клерка и время перемены его места жительства наводят на мысль, что Михаэль Неккерман, вероятно, был одним из многих евреев, спасавшихся от стремительно набиравшего обороты нацистского режима в гитлеровской Германии.

Нашлась даже информация о бракосочетании в третьем квартале 1934 г. в вестминстерской церкви св. Маргариты (Лондон) между Михаэлем Неккерманом и американкой Луизой Бункер (Louise E. Bunker), вернувшейся затем пароходом Гамбург – Нью-Йорк на родину 16 октября 1934 г. в качестве Луизы Бункер-Неккерман (супруг, как мы уже знаем, прибыл следом спустя несколько месяцев). Сохранилась в архиве и запись во время переписи населения Нью-Йорка 1940 г. на супругов Майка и Луизу Неккерман 29 и 34 лет от роду, родившихся, соответственно, в Германии и штате Висконсин.

4 июня 1943 г. Майкл Неккерман был призван на военную службу, с которой вернулся только 30 ноября 1949 г. пароходом из немецкого Бремерхафена. По словам Алана, при отправке американских военных в Германию принималось во внимание и знание немецкого языка. Правда, согласно данным на «фамильном» сайте, Неккерман начал службу в 1943 году в звании рядового, а противник Липницкого тремя годами позже был в звании лейтенанта (в самом младшем офицерском чине). Тем не менее, подобное продвижение по службе, особенно во время войны, представляется вполне возможным [а может, имела место и еще одна ошибка в советской прессе].

Теоретически остается вероятность, что найденные МакГоуэном документы не относятся к одному и тому же человеку, включая свидетельство о смерти 18 марта 1972 г. Майкла Ф. Неккермана, проживавшего в Индиан Хилл, штат Огайо. Но не многовато ли совпадений? Если же сопоставить имеющиеся данные о трех условных персонажах – противнике Липницкого Д. Неккермане (1), шахматисте М. Неккермане (2) и найденные на генеалогическом сайте данные о М. Неккермане (3), то складывается занятный «пазл»: 1 и 2 недурно играли в шахматы, 2 и 3 примерно в одно и то же время были призваны в армию, а 1 и 3 во время войны служили в Германии. Алан также предположил, что вряд ли Неккермана поставили на первую доску американской команды наобум, наверняка на то были определенные основания (прошлые успехи). Иными словами, уверенность в том, что противником Липницкого был какой-то другой Неккерман, по меньшей мере, сильно пошатнулась, тем более что никаких других носителей этой фамилии так и не нашлось ни среди американских шахматистов тех лет, ни в доступных базах данных американских военнослужащих времен Второй мировой войны.

Но вернемся к основной теме.

Сам матч с американцами прошел «в теплой и дружеской обстановке», чему отчасти способствовали несколько забавных инцидентов.

Б. Наглис: «Во время игры шахматистам стали разносить виски и коньяк. Мы с Нежметдиновым (он освободился от игры вторым) выпили по рюмке, но решили не «налегать», так как предстоял банкет. А вот и последняя партия закончена. Липницкий подвел общий итог – 10:0!

На банкете руководитель американской команды вынужден был признать полное превосходство наших шахматистов. «Мы знали, что русские хорошо воюют, а теперь знаем, что они так же хорошо играют в шахматы!».

Ну, а с банкетом вышла промашка. Закусок было – «завались», а выпить оказалось нечего.

– Будет когда-нибудь порядок в этой системе? – спрашиваю Нежметдинова.

И вдруг американский полковник, сидевший рядом, говорит с улыбкой на чистейшем русском языке:

– Господин майор, в нашей системе никогда порядка не будет. У нас ведь система капиталистическая!

Посмеялись. Пошутили. Американцы переживали свое поражение, хотели взять реванш на следующий год. Но встреча не состоялась».

Майор Липницкий в Берлине, 1946 г. (из архива Л. Якир)

Загадки одного визита

Упомянем также один таинственный эпизод в период службы Липницкого в СВАГ – его визит в Триберг к маэстро Ефиму Боголюбову, опальному для советских властей…

…Об этом визите пишет в своей книге Теплицкий, ссылаясь на воспоминания Георгия Пучко, которому Исаак Оскарович поведал о своей встрече с опальным бывшим претендентом на шахматную корону: «В один из осенних дней 1946 года И. Липницкий решает совершить поездку в небольшой горный немецкий городок Триберг, о чем впоследствии никогда публично не распространялся, но однажды все же признался об этом своему приятелю, киевскому шахматисту Георгию Пучко».

Впрочем, похоже, что для близких друзей делались исключения. Во всяком случае, Любовь Якир, оказывается, тоже была в курсе: «Мне сам Липницкий рассказывал, что он разыскал в Германии Боголюбова и сыграл с ним». К сожалению, других подробностей Любовь Иезекиилевна не знала или к моменту нашей встречи уже не помнила. Однажды она упомянула о визитерах во множественном числе, но на уточняющий вопрос «Липницкий ездил к Боголюбову один или в компании с кем-то?» ответить затруднилась. Правда, в своих рукописных воспоминаниях упомянула: «О встрече с Боголюбовым в Триберге Липницкий мне рассказывал как о своем смелом поступке. Подробностей не помню».

И всё-таки: возможна ли была подобная поездка хотя бы в принципе? К тому же, Триберг находился во французской зоне оккупации (думается, что окажись он в советской, быть бы Ефиму Дмитриевичу совсем в других местах!). Шахматный литератор и историк из Барнаула Владимир Нейштадт тоже заинтересовался этим вопросом и даже спросил мнение на этот счет своих восточноевропейских коллег – Томаша Лисовского (Польша) и Яна Календовского (Чехия). Ответ не заставил себя ждать: оба они не видят каких-то неодолимых барьеров к осуществлению подобного замысла. Во-первых, Календовский уверен, что Боголюбов «нормально жил со своей семьей в Триберге и в 1946 году, и вполне мог принимать гостей, хотя бы и советских военных». А во-вторых, Лисовский к этому добавляет, что и «Липницкий – в униформе советского офицера – был сравнительно в безопасности в зоне союзников, если у него была хорошая “бумага”».

Есть, однако, одно серьезное «но»: Берлин (где служил Липницкий) от Триберга отделяют около 760 километров, так что незаметно отлучиться для такой поездки вряд ли представлялось возможным. Трудно также допустить, что в свой замысел Исаак Оскарович посвятил кого-то из руководства (например, уже упоминавшегося большого любителя шахмат генерала Василия Чуйкова, который содействовал организации матча с американцами). Давно ведь известно: делиться с начальством планами, которых оно не только ни в коем случае не должно допускать, но даже и знать о них – это значит крупно подставлять его.

На наш непросвещенный взгляд, куда правдоподобнее выглядел бы некий документально оформленный благовидный предлог для визита в зону оккупации союзников – скажем, изучение передового капиталистического опыта в деле пожарной безопасности. 🙂 Или что-то другое в этом же роде. Как знать, может, в личном деле Липницкого сохранилась какая-то запись о такой командировке?

Скорее всего, подробности этой встречи мы уже вряд ли узнаем, если только где-то в потаенном архиве вдруг не обнаружится неизвестное ранее свидетельство…

Автор с книгой на фоне дома (Киев, ул. Крещатик, 29), в котором прошли последние годы жизни Липницкого.

Опубликовано 21.06.2018  07:48

Из отзывов:

Vladimir Okhotnik 21.06. в 17:49

В свое время книга И.О. Липницкого ”Вопросы современной шахматной теории’ , по ощущениям, была для меня этакой шахматной мистикой на уровне Булгаковской ”Мастер и Маргарита”. Интересно, что первым порекомендовал мне книгу (в 1967 году) племянник Липницкого – мастер Виктор Гуревич. На протяжении многих лет я неоднократно возвращался к этой блестящей работе…