Tag Archives: Cемен Гофштейн

Война в Украине и белорусский Мозырь. Обращение израильтянина С. Гофштейна

Уважаемые белорусы и особенно жители родного мне Мозыря! С целью провокации против Украины, Путин и его окружение готовятся нанести удар по Мозырскому НПЗ, чтобы обвинить в этом Украину, пытаясь втянуть этим самым Беларусь в войну против Украины. Россия уже потеряла десятки тысяч своих солдат, а теперь придёт черёд и ваших белорусских детей. Надо что-то делать! Кроме того, уничтожение русскими НПЗ нанесёт экономике Беларуси непоправимый ущерб. Белорусы, действуйте! Не дайте Путину совершить это преступление! Помогите родной стране! Над Беларусью нависла смертельная опасность! Остановите Путина и его  банду!   
                                                Семён Гофштейн, 88 лет, Иерусалим
От ред. belisrael
.
Мозырь уже вошел в историю этой жесточайшей войны, как город, где полностью хозяйничают рашисты, откуда отступавшие из Украины оккупанты отправляли домой награбленное. А прошлой ночью из Петрикова, находящегося недалеко от Мозыря, из прилетевших из раши самолетов, был проведен массированный обстрел юга Украины ракетами.

«Масштабная провокация с целью завлечения Беларуси в войну». Украинская разведка рассказала больше об утренних авиаударах из Беларуси

.
Опубликовано 25.06.2022  23:10

Воспоминания Семёна Гофштейна (3)

(продолжение; предыдущая часть здесь)

СЛУЖБА В РЯДАХ СОВЕТСКОЙ АРМИИ

Как и студенческие годы, служба в армии была одним из самых счастливых периодов в моей жизни. Я попал в Ленинградский военный округ – в артиллерийский гаубичный полк гвардейской танковой дивизии. Служить довелось в Гатчине, и служба складывалась неплохо. Ко мне хорошо относились и солдаты и офицеры. У нас в полку только три человека имели высшее образование: командир полка полковник Яковлев, пропагандист полка майор Сахновецкий и я, рядовой Семён Гофштейн. Как только я прибыл на место службы, меня направили на учёбу в полковую школу, где я учился на старшего вычислителя батареи. После окончания полковой школы мне присвоили звание ефрейтора, и я оказался в батарее капитана Антоненко, лучшего в нашем полку командира батареи.

Тогда, во второй половине 1950-х годов, почти все офицеры нашего полка были фронтовиками. Это были закалённые в боях, суровые воины, истинные герои войны. У нашего командира полка было 8-9 боевых орденов, две медали «За отвагу», две «За боевые заслуги», много медалей за оборону наших городов и за освобождение от фашистов городов Европы. А у капитана Антоненко было 6-8 боевых орденов, в том числе четыре (!) ордена Красной Звезды, два ордена Отечественной войны, один или два ордена Красного Знамени. Даже у нашего старшины были три боевых ордена и медаль «За отвагу». Самое главное: ни наш полковник, ни наш командир батареи никогда не повышали голос на рядовых солдат. Они бережно к нам относились, а мы точно выполняли приказы и указания наших боевых командиров. Перефразируя немного слова Лермонтова, о них можно сказать: «Полковник наш, рождённый хватом, слуга стране, отец солдатам» То же самое можно было сказать и о нашем капитане Антоненко: «Наш капитан, рождённый хватом….» и т. д.

Нашего капитана мы про себя называли батей, да он по сути им и был. Иногда он сам обращался к нам со словом сынки, любил и ценил своих солдат, но был в меру требовательным, и мы чётко выполняли все его приказы и указания. И все офицеры нашего полка хорошо относились к солдатам, уважали нас и любили. Фронтовики, одним словом.

Приведу один случай. В нашем полку служил фронтовик и полный тёзка великого русского писателя капитан Лев Николаевич Толстой. На Лужском полигоне шли военные учения. Мы вырыли глубокие траншеи и находились там. Было холодно, дул осенний, пронизывающий до костей ветер. Рядом со мной стоял капитан Толстой в офицерском плаще. Вдруг он снял с себя плащ и подал его мне. Я смущённо отказался, но капитан приказал мне одеть. Я подчинился, но через 3-4 минуты всё же снял плащ и отдал офицеру. Ночь. Гремели орудия, как всегда на учениях. И вдруг небо покрыли разноцветные полосы, одновременно раздался невероятный гром. Наши орудия никогда не издавали подобного шума, даже если одновременно стрелял весь дивизион и даже полк. Капитан Толстой прислушался и воскликнул: «Это заговорили наши современные «катюши»!».

Спустя примерно месяц-два после учений я находился в карауле, в бодрствующей смене. Капитан Толстой был начальником караула. Мы разговаривали, и тут капитан вспомнил эти учения. Он сказал, что был очень удивлён моей выносливостью и стойкостью во время учений: мол, такой слабый, щуплый на вид, а держался молодцом…

Такими были все наши боевые командиры. Требовательные, строгие, все они чутко и с любовью относились к своим солдатам, и мы их любили.

Вспоминается ещё один эпизод из моей военной службы. У нас в батарее служил солдат со специальным средним образованием. Он несколько высокомерно относился к тем, у кого образование было пониже. Он знал, что у меня высшее педагогическое образование, и спросил однажды: «Как ты можешь подчиняться нашему старшине, у которого семь классов?» Я ему ответил: «У нашего старшины есть высшее военное образование – академия войны, а его диплом у него на груди, его три ордена и его боевые медали». Немного подумав, солдат со мной согласился.

Когда командование дозналось, что я пишу стихи, мне стали давать задания писать стихи к праздникам и торжествам. Произведения эти были не столько художественные, сколько высокопатриотические.

Однажды мне поручили написать к 1 Мая новое стихотворение. Я пообещал и забыл. О поручении я вспомнил накануне праздника. Что делать? И я попросился в караул. Вдруг в караульном помещении зазвенел звонок, меня позвали к телефону. Звонил сам замполит полка. Он тоже был фронтовиком, у него был даже орден Ленина. Но в отличие от очень образованного и интеллигентного командира полка, замполит был несколько грубоват с подчинёнными и солдатами. И вот я слышу в телефонную трубку: «Товарищ ефрейтор, почему не выполнили приказ? На гауптвахту захотели?» Я переспросил: «Какой приказ?» Ответ: «Не притворяйтесь, что не понимаете. Где вы и ваше стихотворение? Сейчас я пришлю вам замену, а вы должны явиться в наш дом культуры. Стихотворение есть? Сколько дать вам времени на стихотворение, 15 минут хватит?» Мой ответ: «Постараюсь» – «Не «постараюсь», а «так точно». Как только напишете, доложите!» – «Есть доложить лично!»

Через пять минут мне удалось написать следующее «стихотворение». Привожу содержание этого «шедевра»:

Эй, углекоп из Саара!

Детройта народ трудовой!

Люд рабочий земного шара!

Марш с песней вперёд боевой!

Весеннее солнце сияет.

Знамя рабочее, кровью алей!

Мы Первое Мая встречаем—

В ногу! Шагай смелей!

Дрожат пусть те, кто с жиром,

Карман у кого тугой!

Рабочий—хозяин мира,

Он, и никто другой!

Пусть слышат рабочего голос

Магнаты разного рода,

Пусть дыбом встанет их волос

От грозной воли народов!

Смелее шагай, кто с нами!

Рабочий, твёрже ступай!

Выше Красное знамя!

Мы с песнями встретим Май!

Я позвонил замполиту полка и доложил о выполнении задания. Он приказал прочитать. Я прочитал ему эту «бeлиберду», и, как ни странно, она ему понравилась. Он даже похвалил меня и сказал: «Молодец! Немедленно в казарму, надень парадный мундир – и в клуб!» В клубе я увидел нашего капитана и других офицеров полка в светлых парадных мундирах. На правой стороне мундира нашего капитана красовались четыре ордена Красной Звезды и два ордена Отечественной войны. Я подошёл к моему капитану и залюбовался его орденами. Он вопросительно на меня посмотрел, и я сказал ему, что редкий воин страны имеет четыре ордена Красной Звезды. Таких воинов меньше, чем Героев Советского Союза. Он мне рассказал о четвёртом ордене Красной Звезды. Он был уже старшим офицером батареи и стрелял из закрытой позиции по указанным целям из своих шести гаубиц. И вдруг в тыл вышли немецкие танки. Старший офицер батареи приказал развернуть три орудия против танков, а тремя орудиями продолжал выполнять главную боевую задачу. Немецких танков было девять, и все они были уничтожены, за что нашего капитана представили к ордену Ленина, а вручили четвёртый орден Красной Звезды. Я сказал капитану, что он получит орден Ленина за выслугу лет, а кавалер четырёх орденов Красной Звезды является героем Великой Отечественной войны, даже если это звание является и неофициальным.

Моё выступление с этим «стихотворением» всем понравилось, и мой капитан выписал мне увольнительную в город с правом поездки в Ленинград.

Вспоминаю ещё один случай из моей солдатской жизни. В полк приехал командир нашей дивизии генерал-майор Иванушкин. Состоялся смотр, генерал стал обходить строй полка. Его сопровождал командир нашего полка полковник Яковлев. Генерал прошёл рядом с нашим командиром батареи, остановился напротив старшего офицера батареи и спросил его: «Почему при применении противником оружия массового поражения мы должны применить средства радиационной, химической и другой защиты?» Старший офицер батареи ответил: «Чтобы сохранить жизнь личному составу». Генерал сказал: «Ответ неправильный, товарищ старший лейтенант». Я стоял рядом с офицером. Генерал посмотрел на меня и спросил: «А что скажете вы, товарищ ефрейтор?» Я ответил: «Чтобы выполнить боевую задачу!» Генерал был удивлён и воскликнул: «Абсолютно правильный ответ! Молодец, ефрейтор!» Командир полка что-то ему тихо шепнул, и генерал спросил: «У вас высшее образование, оказывается?» – «Так точно, товарищ генерал!» – «Молодец!» Генерал пожал мне руку. После смотра ребята долго подшучивали надо мной и советовали как можно дольше не мыть правую руку.

В нашей батарее ребята были дружные и со мной хорошо ладили. Особенно хорошо ко мне относился Шахаббас Мусаев. Он был родом с Кавказа и гордился тем, что он родился в Гунибе, там, где до последнего патрона сражался имам Шамиль. Но сближение и последующая солдатская дружба с Мусаевым произошла не сразу.

Однажды вся наша батарея чистила личное оружие. Почтальон принёс мне письмо. Я быстро помыл руки, открыл конверт, где лежала поздравительная открытка. В ней моя сокурсница поздравила меня с днём рождения. Шахаббас протянул руку за открыткой. Руки его были в масле, которым мы чистили автоматы. Я сказал ему: «Вымой сначала руки!» Он молча пошёл мыть руки, пришёл и на моих глазах стал тщательно их вытирать. Я спокойно протянул ему открытку, он взял её, скомкал и бросил на пол. Я заревел: «Убью, гад!» Он достал из бокового кармана своей гимнастёрки фотографию красавицы-горянки, протянул её мне и сказал: «Рви!» Я ему говорю: «Ты что, Аббас! Я не варвар, чтобы рвать фото девушки, да ещё такой красивой. Спрячь фото!» Шахаббас рвёт фото и говорит мне: «Сразу видно, что ты не джигит! Из-за бабы друга убивать!» Он отвернулся от меня. Я обнял его за плечи и сказал ему: «Прости, друг! Я не хотел тебя обидеть. Сгоряча сказал глупость. Ты настоящий джигит». И мы стали друзьями. Я помню имена многих моих боевых товарищей: Заботин, Мохненко, Кондратенко, Лацис и многие другие.

Однажды, возвращаясь с больших окружных учений, наши машины застряли в большой автомобильной пробке. Мы сидели в кузове нашего автомобиля. Подъехал военный легковой автомобиль. Вдруг из него выскочил старший сержант и громко позвал меня по имени. Это был мой однокурсник Аркадий Ленкевич. Мы на учениях были «южные», а Аркадий был «северным», т. е. нашим условным противником. Мы возвращались домой немытыми, а он был чистеньким. И он спросил у меня: «Что вы все такие чумазые?» Я ему сказал: «Мы артиллеристы, целые сутки вели учебную стрельбу по целям» и спросил его, на какой он должности в своём полку. Он сказал мне, что он комсорг полка. Пробка понемногу рассосалась, он пошёл к своей машине, а мы тоже двинулись в путь…

Однажды замполит полка вызвал меня в кабинет и предложил мне учиться в вечерней партийной школе. Я согласился и по вечерам стал посещать занятия. Однажды я вернулся с занятий и увидел, что на моей койке лежит что-то круглое. Это был гранат. Один наш солдат из Узбекистана получил посылку. Всё, что было в посылке, он раздал товарищам. Не забыл и про меня.

Посылок из дома я не получал, но мама присылала мне каждый месяц 10 рублей. По тем временам это были неплохие деньги. Солдатам выдавали на карманные расходы по 3 рубля в месяц. Полученные из дома деньги я тратил на своих друзей. Я покупал торты, мы делили их поровну на каждого, и все были довольны. Но даже если бы я этого не делал, они мне не предъявляли бы претензий. В батарее у нас была настоящая солдатская дружба. До сих пор у меня ностальгия по тем временам.

Вскоре меня вызвали в штаб полка и приказали отправиться на сдачу экзаменов на офицера запаса в штабе дивизии. На следующий день я прибыл на место. Каково было моё удивление, когда я увидел своего сокурсника Аркадия Ленкевича…

Я приехал на сдачу экзаменов с опозданием на целую неделю: был на полковых учениях. И что я увидел? Вместо подготовки к экзаменам все загорали на солнышке.

Но с моим приездом и с моими разговорами о том, что надо готовиться, они все взялись за подготовку к экзаменам. Большую помощь по артподготовке мне оказал курсант артиллерийского училища. Училище он не окончил, ушёл на срочную службу и теперь сдавал с нами экзамены на звание офицера запаса.

Я и все остальные успешно сдали экзамены, и мы разъехались по своим частям. Приказ о присвоении звания младшего лейтенанта ещё не пришёл, и я продолжал обычную службу. Правда, при встрече со мной некоторые офицеры говорили: «Привет, поручик!» и улыбались.

Маюров Иван Иванович – Герой Советского Союза (26.10.1918 – 29.05.2000) – фото из Википедии

Мне довелось ещё поучаствовать во всесоюзных соревнованиях старших вычислителей батарей. Я выступил неплохо, но в призёры не попал, хотя и заработал отпуск домой за хорошую службу. На этих соревнованиях я встретил очень отважного человека, майора Маюрова, Героя Советского Союза. Он привёз на соревнования своих ребят и сидел на скамеечке возле своих палаток. Я проходил мимо и отдал честь. Майор спросил меня: «Как дела, солдатик?» Я ответил, что дела идут отлично, он подозвал меня и пригласил сесть рядом. Мы поговорили с ним немного, и я спросил его о том, как он заработал Звезду Героя. Он ответил мне: «Пустячок. Форсировали Днепр. Захватили небольшой пятачок. Я приказал ребятам окапываться. И тут немцы попёрли на нас. Я приказал ребятам поглубже зарыться в землю и вызвал огонь на себя. Огонь наших батарей смёл немцев, а мои ребята остались целыми и невредимыми. Так я и получил Звезду Героя». Я сказал майору: «Ничего себе пустячок» и попросил разрешения удалиться.

Когда я возвратился в часть после соревнований, капитан Антоненко сообщил мне, что я заработал краткосрочный отпуск домой, но поскольку я вот-вот получу звание офицера запаса, то он спросил моего согласия отдать отпуск другому отличному солдату, если я не возражаю. Конечно, я согласился.

В нашей батарее мы оформляли ленинскую комнату, и в этом деле я играл не последнюю роль. Нас было четверо. Мы занимались оформлением и не заметили, как в комнату вошли командир полка и замполит. Они остановились у порога и ждали, когда кто-нибудь из нас подаст команду «Встать! Смирно!» Тут сержант увидел командиров и подал нам команду встать. Полковник покачал головой и сказал: «Мы тут стоим уже минут пять, а вы, сержант, нас не замечаете». Увидев меня, он сказал: «Да тут, оказывается, и офицер был». Он подошёл ко мне, протянул мне руку и сказал: «Поздравляю с присвоением звания «младший лейтенант», товарищ Гофштейн. Завтра вы увольняетесь в запас». Я спросил: «А ленинская комната?» – «Придётся оформлять без вас». Я спросил: «А не могу ли я остаться дней на 10, чтобы завершить работу?» – «Вы согласны?» – «Так точно!» И я остался оформлять комнату. Ни на какие занятия я уже не ходил, всё время занимался оформлением. Однажды я вышел в казарму. Ребята ушли на занятия и забыли убрать спальню. Старшина вошёл и увидел мусор. Он взял метлу и стал мести пол. Я подошёл к нему и сам взялся за метлу. Старшина посмотрел на меня удивлённо, поблагодарил и вышел из спальни.

Через 10 дней ленинская комната была оформлена. Я отправился в штаб полка, получил необходимые документы по демобилизации и отправился прощаться с товарищами.

Сержант Заботин был личным связистом старшего вычислителя батареи. Мы были с ним неразлучны. Во время учений он подавал команду «прямая», а я тут же на своём приборе управления огнём выполнял свою работу. Прощаясь, я снял с руки часы и подарил их товарищу.

С тяжёлым сердцем я покидал свой полк, свою батарею, капитана Антоненко, других офицеров, своих товарищей по службе. Незадолго до приказа о присвоении офицерского звания я стал кандидатом в члены КПСС. Я обрадовался, что первым, кто дал мне рекомендацию, был мой капитан Антоненко. Вот и всё. Служба окончилась, и я уехал домой в Белоруссию.

(продолжение следует)

Опубликовано 22.07.2019  22:09

Happy Passover / חג פסח שמח

С праздником Песаха! Wishing you a Happy Passover!!! – Маргарита Акулич / Margarita Akulich – Minsk

Шаббат Шалом усім добрым людзям!
З надыходзячым Сьвятам Песах! 
Хаг Песах Самеах! – Стары Моисеевич Габрэй – Vitebsk

Хаг Песах Самеах! – Mischa Gamburg 

Уладзь Рымша, Менск. (Uladz RymshaMinsk, post in Belаrusian). Шаноўныя сябры-юдэі. Віншую вас з надыходзячым сьвятам Песах. Як беларус, шчыра ўдзячны вам за неацэнны ўнёсак многіх з вас і з вашых продкаў у беларускую культуру. Удзячны вам за мудрасьць і прастату, прынцыповасьць і цярплівасьць, сьмеласьць і спагаду. Удзячны за памяць аб родных мясьцінах і за вашую ўдзячнасьць Беларусі і беларусам, хоць мы ўсе – і вы, і мы – розныя. Ёсьць сярод нас якубовічы і лукашэнкі, «паслы» шагалы і давыдзькі. Але тое ўсё ня можа скасаваць нашае шматвекавое і супольнае, – тое, што ўзбагачала і аб’ядноўвала нас, – наадварот, гэтыя прыкрыя прыклады толькі надаюць нам моцы і яднаюць нас. З удзячнасьцю да вашага народу, сябры. Хаг Песах Самеах.

ПЕСАХ

Сегодня землю пашем мы и сеем,

Свободные хозяева земли,

Мы сорок долгих лет за Моисеем

Сюда, к земле обетованной шли…

И этот первый шаг наш был к свободе,

Покончили мы с рабством навсегда,

И вспыхнула на тёмном небосводе

Для нас шестиконечная звезда.

Она нелёгкий путь нам освещала,

И наступил желанный этот миг…

Он для евреев стал начал началом,

В дар получил народ наш Книгу Книг…

Заключена вся мудрость в книге этой,

Её постиг бессмертный наш народ,

И в бесконечной битве тьмы и света

Она нам силы новые даёт…

Но было всё: и горечь поражений,

Восстаний, и сражений, и побед…

Мы шли на смерть без слёз и унижений,

В скитаньях претерпели много бед.

В галуте инквизицию и гетто

Познали мы на жизненном пути,

Но Рубикон свой, несмотря на это,

Сумели мы достойно перейти…

А счастье обрести пришлось не просто,

Судьба вся наша горестей полна,

Из детских слёз, из пепла Холокоста

Восстала к жизни гордая страна.

Антисемитский миф давно развеян…

Как юдофобам всем не повезло…

Живёт страна бесстрашных Маккавеев

Друзьям на радость, всем врагам назло…

2004 г.

Семен Гофштейн, бывший мозырянин, с 1997 живет в Иерусалиме.

Semyon Gofshteyn,  83 y.o., born in Mozir, Belarus, since 1997 in Jerusalem.

Also see Starting a big event / תחילתו של אירוע גדול

Publishing 04/10/2017  17:00

P.S.

Калинковичане и мозыряне впервые свободно празднуют Песах в одном из залов Мозыря на ул. Интернациональная. Пасхальную Агаду читает 6-ти летняя Света Шустина. Апрель 1990 г.
The Jews living in Kalinkovichi and Mozir (Belarus) are celebrating Passover freely for the first time in one of the Mozir halls. The Passover Hagada is read by the 6-year old Sveta ShustinaApril 1990
The photo of Iohanan Ben Yaakov, delegate from Joint to Kalinkovichi and Mozir, resident of the Israeli settlement Gush Etzion.
***
Диана Коган / Diana Kogan, Berlin
Мария Гольцова/ Mariya Golzova, – Minsk
Нелли Гордина / Nelly Gordina – Tel AvivС праздником Песах!
Марита Полонская-Соболева / Marita Polonskaya-Soboleva  – Netivot
***