Tag Archives: Уильям Ломбарди

Альберт Капенгут. История одного приза

Альберт Капенгут, международный мастер

 

Заслуженный тренер Белорусской ССР готовит к публикации автобиографическую книгу. Предлагаем вашему вниманию сокращенный вариант главы, посвященной  Всемирным  студенческим  олимпиадам  1964–1966  гг. О последующих олимпиадах и первенствах СССР среди молодых мастеров с участием автора рассказывается в других главах.

 

1964 г. под Москвой был организован закрытый отборочный турнир в студенческую сборную страны. В 1954 г. ФИДЕ договорилась с Всемирным союзом студентов о проведении Всемирных студенческих олимпиад с ограничением возраста до 26 лет. Лишь в 1977 г. из-за прекращения финансирования было принято решение заменить их на командные чемпионаты мира среди молодежи. Как правило, сборная СССР была первой, однако в 1960 г. у себя дома, в Ленинграде, команда с Б. Спасским во главе уступила американцам. Еще хуже наши сыграли в предыдущий год, заняв лишь четвертое место.

Отступать было некуда, и федерация назначила старшим тренером Игоря Захаровича Бондаревского, гроссмейстера с суровым характером. Вторым тренером был приглашён вышедший из возраста Володя Багиров. Костяк сборной был ясен из предыдущих составов – Гера Ходос, Володя Савон и Эдик Мнацаканян. По итогам турнира были определены оставшиеся – Гена Аношин, Рома Пельц и я.

Сразу после отбора начался тренировочный сбор, к которому примкнул Боря Спасский, под крыло Бондаревского, готовясь к зональному турниру. Среди прочего мы спросили у него, какую систему сицилианской защиты он может рекомендовать. Его ответ нас поразил: «Ребята, изучайте шевенинген, ибо сейчас ольшинство попыток белых получить перевес в различных схемах сводится к позициям типа этих. Поэтому у него большое бу- дущее». В начале 60-х шевенинген почти не играли, он считался слишком пассивной системой. Тогда не было загородных олимпийских центров подготовки, и за «манну небесную» шли места типа дома отдыха «Баковка», который сейчас, я думаю, в городской черте Москвы. Аношин и я еще не были за границей, и нам предстояло  собеседование в 10-м подъезде ЦК КПСС, обязательное для всех выезжающих впервые.

Незадолго до этого мы посмотрели глупый фильм, где девчонка из глубинки, выиграв в лотерею шубу, предпочла взамен поездку в Москву. Особенно раздражал эпизод после прилета, когда вместо гигантской очереди на такси попросилась в машину к генералу, а оказалось – к маршалу. Бодро добравшись до станции, мы с ужасом обнаружили, что в этот день не оказалось запланированной электрички и мы безнадежно опаздываем. Выбежали на автотрассу и стали голосовать. Несколько машин проехало мимо, но одна, с занавесками, остановилась. Мы сели и обомлели, увидев погоны адмирала флота Сергея Георгиевича Горшкова, который мило начал нас расспрашивать: чувствовалась нехватка посторонних контактов.

В 1964 году малая олимпиада проходила в Краковском университете, которому исполнилось 600 лет. Заодно отмечали 1000 лет Польши и 20 – коммунистическому правительству. Нам предстояла трудная конкуренция с прошлогодним победителем – титулованной командой Чехословакии. Широко известные в шахматном мире Горт и Кавалек стали гроссмейстерами уже на следующий год, Янса и Смейкал – позднее, все не раз играли потом в межзональных турнирах, а их лидер и в претендентском цикле.

Ветераны вспоминали предыдущие баталии. Очень красочно Багиров описывал матч с монголами, которые для него были на одно лицо, и ему казалось, что они меняются. Тут его  осенило – он предложил расстановку, впоследствии названную нами монгольским вариантом. Суть его в ударном тандеме белоцветчиков – Ходоса и Мнацаканяна. Для этого на первую доску черными выпускали защитника Пельца. Конечно, хотя это и было в рамках правил, выглядело не совсем этично. Однако благодаря такой хитрости мы сумели выиграть олимпиаду, а Рома по дороге обыграл будущего секунданта Фишера – гроссмейстера Ломбарди. Выходной день посвятили поездке в Освенцим. Впечатление жуткое. До сих пор перед глазами тысячи спутанных в гигантские клубки проволочных оправ. У Багирова на глазах слёзы. Тяжелее всего было немецкой команде, на которую все смотрели соответствующе.

Матч с Болгарией. Сидят Радулов, Ходос, Савон, Мнацаканян, Капенгут. Стоит 4-й справа Пельц

Дисциплина была строжайшая. Как-то наша переводчица пригласила меня погулять. Так ребята не пустили, сказав, что им наплевать, если я попадусь, но тогда житья вообще не будет. Вечером мы сидим на скамейках возле нашего подъезда, проходит мимо будущий пастор Ломбарди и на ломаном русском произносит: «Все команды с девушками, а русская – с гроссмейстером Бондаревским». Во время одной из таких посиделок Игорь Захарович произносит, глядя на меня:

«Там поймали вора, у которого нашли русский   фотоаппарат». Я про свой совершенно забыл, пошел проверить, на  месте  ли. Я убежден, что известный шахматист не погнушался проверить чемоданы, и как бы предупредил меня не делать глупостей.

Тем более странно, что ещё в поезде Варшава – Краков я слышал его разговор с чиновником польской федерации мастером Литмановичем,  который  ехал в нашем купе. Оказывается, за каждого члена делегации полагалось платить 110 злотых, или 3 доллара в день. Для государства лучше платить местной валютой, а для Спорткомитета СССР – долларами, потому что курс для иностранца был 24 злотых за 1 доллар. Однако Польша, как и все страны Варшавского договора, была заинтересована в валютных поступлениях, поэтому для своих граждан обменный курс был в 3 раза больше. Естественно, они нашли общий язык.

После закрытия Игорь Захарович звонит в Москву принимать поздравления. Да, конечно, поздравляем, только Смыслов захотел поехать на Кубу вместо Ходоса, поэтому тот будет играть в полуфинале чемпионата страны вместо Капенгута, а этот обойдется лично-командным первенством СССР среди юниоров. Кстати, мне удалось его выиграть, обогнав Цешковского, Тукмакова, Джинджихашвили и др.

В следующем году отбор в молодежную сборную прошел в доме отдыха «Красная Пахра» под Москвой во время студенческих каникул. Состав был очень сильный, даже два гроссмейстера – В.С. Антошин и В.П. Симагин – играли вне конкурса. Победителем уверенно стал Савон, мне удалось разделить 2–4 места. Обстановка в новых корпусах была довольно свободная, складывалось впечатление, что именно так отдыхает «золотая молодежь» того времени. В какой-то вечер нам показали фильм «Председатель». Его премьера должна была состояться в конце 1964 года, но была отложена. Картину подвергли жестокой цензуре и вырезали самые острые эпизоды, особенно важен был для формирования мировоззрения молодёжи спор председателя колхоза с начальником районного управления МГБ. Когда зажегся свет в зале, на сцену поднялись Юрий Нагибин и Алексей Салтыков, сценарист и режиссер, и начался интереснейший разговор, где самыми невинными были обороты типа «наше славное десятилетие» (об эпохе Хрущёва) и т.п. Мне потом говорили, что дача Нагибина рядом в Переделкино, а кто-то из отдыхающей элиты попросил известного писателя об этой встрече. Как-то после очередного тура Мнацаканян начал задирать Витолиньша. Тот и так был не слишком многословен, а в этой ситуации тем более, и предложил продолжить выяснять отношения в блиц. Очень быстро ставки выросли, и Алвис в итоге выиграл больше 250 руб. (Для сравнения,  моя зарплата в «Белгоспроекте» после окончания техникума была 60 руб.) На другой день главный судья Г.А. Гольдберг устроил нам головомойку, метал громы и молнии, и был в замешательстве, когда в ответ на финальную фразу: «Как ни трудно, но надо оплатить сломанные часы» раздался дружный хохот.

12-я студенческая Олимпиада прошла в 1965 г. в Румынских Карпатах, с нами отправились Александр Маркович Константинопольский и Владимир Павлович Загоровский. Сбор был, как и в прошлом году, в доме отдыха Баковка». Команда выступала в прежнем составе, только вместо выбывшего по возрасту Ромы Пельца играл Боря Шипов, который оказался чужим в дружной команде. Гена Аношин, как всегда, обожал рассказывать о своих похождениях, но не помнил, что то же самое говорил годом ранее. Когда молодой ученый начал какую-то историю, я ее продолжил. Он опешил и произнес: «Да, тебя нельзя знакомить с женой» (подробнее об Аношине – в «64» №2/2017). Как-то Мнацаканян повел себя не лучшим образом. Гера Ходос ему в сердцах: «Ара, ты – питекантроп!», на что невозмутимый Эдик отреагировал: «А ты шестикантроп». Интеллектом он не блистал, подозреваю, что вообще не знал этого слова.

Турнир проходил в бывшей резиденции румынского короля Михая I, который в 1944 г. арестовал маршала Иона Антонеску и перешел на сторону союзников, получив за это орден «Победы» в 25-летнем возрасте.

Однако через три года Сталин заставил его отречься от престола, и монарху в Швейцарии пригодилась лицензия пилота, заработанная им ранее. В 2005 г. его, как единственного оставшегося в живых кавалера уникального ордена, даже пригласили в Москву на празднование 60-летия Победы.

В выходной день хозяева организовали вылазку в горы. Нас посадили в автобусы и высадили в живописном месте. Но переводчица была одна на несколько команд, иначе говоря, она предпочитала флирт работе, и мы понятия не имели, куда идем. Народа вокруг становилось все меньше, и я оглянуться не успел, как мы остались вдвоем с тунисцем.

Казалось, до верха было рукой подать, и мы стали подниматься дальше. Языков для общения у нас не было, он мне «Болотников», я ему «Гаммуди» (олимпийские чемпионы по бегу на длинные дистанции из наших стран) – и вперед. Дошли наверху до громадного красивого луга, который, как вскоре выяснилось, назывался поляной рогатых – там окрестные молодицы изменяли своим мужьям. Нашли таверну, попытались выяснить дорогу обратно. Одна теплая компания собиралась в наш городок, согласилась прихватить нас с собой, но не торопилась. Когда в конце концов мы попали в Синаю, Эдик, первый, кого я встретил из наших, бросился мне на шею. Я понял, что дело плохо. Ребята рассказали, что руководитель делегации Загоровский был почти в невменяемом состоянии, приговаривая: «Ему хорошо, он разбился, а каково мне возвращаться в Союз?»

Перед последним туром сложилась напряженная ситуация. Основные соперники чехи также сохранили прошлогодний состав, но неожиданно на втором месте с отрывом на 2 очка от нас оказалась сборная Израиля. Однако им предстоял матч с нами, а подпирали команды чехов, румын и датчан.

Будущий международный мастер Яша Блейман – в прошлом житель Вильнюса. Его родители сумели сделать документы, подтверждающие проживание в Польше до войны, и в 50-е годы сумели через Варшаву попасть на Землю  Обетованную.  (Недавно я узнал, что он потом в течение 10 лет работал над смартбомбой с лазерным наведением). У нас было много тем для разговоров, в частности, о его тренере и моём старшем товарище Вистанецкисе. По поручению своей команды он предложил ничью в матче, которая нам гарантировала 1-е место, но наш руководитель, случайный человек на этом поприще, легкомысленно пообещал хозяевам, что мы будем играть. Многоопытный Константинопольский предпочитал не высказываться. Мы предложили тренерскому составу, что договоримся свести матч вничью без них, чтобы застраховать их от возможных осложнений дома (все-таки это был 1965, а не 1967 г., когда были прерваны дипломатические отношения), и таким образом обеспечим золотые медали. Но Загоровский, профессор истории Воронежского университета и чемпион мира по переписке, испугался последствий. Разозлившись добела, мы вышли в коридор и встретили Блеймана. Стоило нам заговорить, как Шипов, у которого уже не было времени конспирироваться, открыл дверь к Загоровскому и Константинопольскому и закричал: «Скорее! Они договариваются!»

Нас развели по комнатам и не нашли ничего умнее, чем не поставить на последний тур с Израилем двух чистых евреев – Ходоса и меня. Начался матч. У Савона хуже, у Мнацаканяна минимальный перевес в типичном каро-канновском эндшпиле. Аношин стоит неважно, а у Шипова как раз значительно лучше. В течение матча мы опять получили предложение о счете 2:2, но опять наш главный отказывается, и в итоге Гена проигрывает. После этого у Шипова не выдерживают нервы, он подходит к Загоровскому и заявляет, что не может дальше играть.

Казалось, это хороший момент, чтобы начать мирные переговоры на оставшихся трех досках и все-таки занять первое место… Однако в этот момент Загоровский полностью теряет контроль над собой и с раздражением разрешает Шипову согласиться на ничью, после чего 1,5 из 2 в оставшихся партиях позволяли бы конкурентам нас обойти! Наш лидер все-таки сумел  сделать  ничью. К этому времени Израиль уже обеспечил 2-е место, и Яша мог бы играть до бесконечности, надеясь на ошибки оппонента. Тут уже нам чудом удалось повлиять на Мнацаканяна, который был настолько заведен всей этой ситуацией, что отклонял любые предложения о компромиссе. Сборная СССР все-таки взяла золотые медали! Тренеры просили нас не выносить сор из избы, но, подозреваю, карьера Ходоса покатилась вниз при их участии.

Очередной отборочный в студенческую сборную прошел в традиционные сроки в доме отдыха Вороново. Для меня неожиданностью стал провал неформального лидера нашей сборной в течение последних трех лет Геры Ходоса.

Возможно, я невольно приложил к этому руку, когда в порядке трепа предложил ему сыграть в блиц за 1 минуту против его 5 минут с пятерным ответом. При этом, сделав ход, я могу держать руку на кнопке часов. (К тому времени мы с Талем сыграли около тысячи лёгких партий.) Ребята начали советовать Гере взять себе 3 минуты, но только с тройным ответом. Матч окончился со счетом 6:0. Почему-то это на него очень подействовало, а на турнире началась эпидемия блица. Сейчас звучит дико, но Виталий Цешковский просил у меня фору 2 минуты на 5 и, естественно, в конце концов я проигрывал в борьбе.

Сбор студенческой сборной на этот раз был в Новогорске на базе футболистов «Динамо». Ни двухэтажного здания хоккеистов-футболистов сборной страны, ни тем более общего корпуса олимпийской базы еще не было. Было интересно смотреть чемпионат мира по футболу одновременно на двух  телевизорах по разным каналам без звука с комментариями профессионалов. Из старожилов команды остались только В. Савон и я. Новички – это Г. Кузьмин, Э. Бухман, Б. Гулько и В. Тукмаков. На подхвате дежурил Т. Георгадзе с оформленными документами, чего не скажешь про Савона и меня. Дни летели, на нашего лидера ждали решение на выезд одновременно из Украины и Вооруженных сил, на меня запрос, если и был, то только в армию. Конечно, без Капенгута можно было легко обойтись, но без двух… Многие из читателей плохо представляют иезуитскую систему оформления выезда за рубеж в то время. Получив на руки письмо из командирующей организации с просьбой о представлении характеристики с места работы или учебы, соискатель отправлялся за подписями секретаря партийной организации, председателя профкома, комсомольского босса и директора. Каждый мог подписать в рабочем порядке, занеся потом в ближайший протокол, но и достаточно часто настаивал на личном присутствии на ежемесячном заседании.

Собрав все подписи, претендент относил документы в райком партии, где ему предстояло отбиваться от вопросов выездной комиссии из ветеранов, чье решение утверждало бюро райкома на своем заседании. Каждая подпись могла требовать от получаса до месяца, а весь процесс редко укладывался в отведенный срок. В итоге материалы сдавались, в нашем случае, в республиканский спорткомитет, об остальном мы могли только догадываться.  Дальше  они  поступали в выездную комиссию ЦК КПБ, которая запрашивала мнение КГБ, и специальной почтой отправлялись в другую выездную комиссию, на этот раз ЦК КПСС, чье решение было финальным, но в исключительных случаях для знаменитостей попадало  и на более высокий уровень.

Лев Яковлевич Абрамов неофициально попросил о помощи старшего тренера ЦДСА Аркадия Гурвича, тот пошел на прием к большому любителю шахмат – зам. начальника политуправления войск центрального подчинения, и чудо случилось: он подписал.

Слева направо В. Загоровский, А. Константинопольский, Г. Ходос, А. Капенгут, Б. Шипов, Э. Мнацаканян, В. Савон и Г. Аношин

Документы переправили в ЦК КПСС. Хотя выезжающим не положено было знать порядок прохождения бумаг в инстанциях, тем не менее какие-то обрывки информации доходили. Вдруг, как гром среди ясного неба, узнали, что дотошные особисты проверили, и №№ наших воинских частей не относились к этому политуправлению. Стал вопрос о наказании подписавшего генерал-полковника, а это уже очень высокий уровень, я предполагаю, что решение принимал секретарь ЦК по кадрам И.В. Капитонов. Когда он узнал, что команда-чемпион мира может поехать не в полном составе из-за отсутствия у двух основных игроков соответствующих подписей, распорядился выдать паспорта без них. Как потом говорил Абрамов, ни до, ни после подобных прецедентов не было. На сборе реальных занятий, как всегда, не было, и процветал блиц на интерес. Боря Гулько не хотел профанировать любимое дело всей будущей жизни и оставался за бортом. Мне нравилась его твёрдость, хотя сам и не придерживался такого подхода, и я согласился играть на шоколад, который нам выдавали. Конечно, мне он был не нужен, но надо же было на что-то играть. Для уравнивания шансов я давал фору 3 минуты на 5, но скоро Борино лакомство кончилось, а играть ему хотелось, и он проиграл все плитки, которые нас ожидали в Швеции. Об этом узнал его тренер Абрам Иосифович Хасин, который заменил Константинопольского в нашей сборной. Состоялось собрание, где руководство осудило подобную практику. Затем ребята обсудили это между собой и вынесли вердикт: шоколад со сбора – мой, за рубежом – Борин, ибо там мы «на осадном положении».

Перед отъездом состоялся блиц- турнир, который выиграл Савон, а за второе место в последнем туре сражались Тукмаков и я. Получив большой материальный перевес, я заиграл небрежно, ибо вот-вот должен был упасть флажок партнёра, и… подставил ферзя. Володя начал играть с бешеной скоростью, но времени хватило только на несколько хо- дов. Он подбросил вверх на метр деревянную доску с фигурами, побелел как мел и убежал в лесок. Мы опасались потерять товарища. Через час он вернулся, не хотел говорить, да и мы боялись его трогать.

В Стокгольм добирались поездом. После смены колеи вид из окна вагона на жилища меняется в лучшую сторону. Проезжаем ГДР, выглядело значительно лучше, чем Польша. Впервые в жизни плыл на пароме, а Швеция смотрелась как кукольные декорации. Пересадка на пригородный поезд, и мы в Эребру, хотя и опоздали на открытие.

Разместили все команды по мини-отелям, на двух этажах около десяти комнат. Наш самый юный участник тут же познакомился с соседями – симпатичной девушкой с матерью, и пытался общаться по-английски. Однако через несколько дней, проходя мимо их комнаты во внеурочное время, услышал русскую речь, при том, что накануне они это не показывали. Мы не очень верили в разговоры на соответствующем уровне о возможных провокациях, но здесь были настороже – ведь почти все первый раз попали в капстрану. Хотя это был маленький городок, многое поражало. Вездесущий Боря, сделав крюк по пути с турнира, приговаривал:

«Какой табак я видел». В ларьках типа нашей «Союзпечати» продавались не только сигареты, конфеты и жвачка, но также газеты и журналы, иногда слишком фривольные, если не сказать больше. В первый же вечер в столовой самообслуживания для участников чемпионата изголодавшиеся ребята спрятали под листьями салата кусок курицы, а сверху положили еще по одному. Но всех перещеголял Тукмаков, который умудрился законспирировать еще один! В итоге кому-то не хватило. На следующий день на раздачу была приставлена ворчливая старуха, выдававшая по куску в одни руки. Перед закрытием турнира в очереди за супом стоял сам президент ФИДЕ Фольке Рогард.

 

Д. Гиздаву – А. Капенгут

Французская защита C01 13-я студенческая олимпиада,

Эребру, 1966

 

1.e4 e 6 2 .d4 d 5 3.Nc 3 Bb 4 4.exd5 exd5 5.Qf3.

Гарри Каспаров в книге «Мои великие предшественники», том 4 пишет: «Одна из оригинальных идей Ларсена». Действительно, довольно неожиданно на короткое время это продолжение приобрело большую популярность. Бент Ларсен, комментируя нашумевшую партию с Лайошем Портишем (Амстердам, 1964) пишет в своем сборнике «50 избранных партий»: «Разменный вариант уже давно пользуется репутацией скучного ничейного продолжения. Объективно сильнее 5.Bd3, но этот ход считался мертво-ничейным из-за 5…Nc6 6.Nge2 (ныне эту позицию пытаются оживить путем 6.a3!?, при 6…Bxc3+ 7.bxc3 два слона оставляют белым надежды на инициативу) 6…Nge7 7.0-0  Bf5, и у черных нет никаких проблем. Ход в тексте направлен именно против маневра Nе7 и Bf5, по- сле 5…Nе7 6.Bd3 Nbc6 7.Ngе2 у белых обещающая позиция. После настоящей партии ход 5.Qf3 стал чуть ли не модным продолжением, но вновь исчез из практики – и очень скоро – ввиду ответа 5…Qе7+!, например 6.Ngе2 Nс6 7.Qxd5 Nf6 с богатой компенсацией за пешку. Во время партии я рассматривал ответ 5…Qе7+ и представил себе такое продол- жение – 6.Bе3 Bxс3+ 7.bxc3 Qa3 8.Kd2. Оно, может быть, выглядит странно, но у белых богатые шансы. Однако впоследствии партия Мештрович – Марич (Югос- лавия, 1967) показала, что 6.Bе3 сомнительно из-за 6…Nf6 7.Bd3 c5!. С тех пор я полагаю, что 5…Qе7+ сильнейший ход за чёрных. Сразу после партии О’Келли показал ход 5…Bе6, считая его самым приемлемым продолжением, но я так не считаю – после 6.Bd3 Qf6 белые должны играть 7.Bf4!. Предлагалось и 5…с5, но 6.dxc5 d4 7.а3 Qа5 8.Rb1 явно хорошо для белых. Так что Портишу было над чем подумать».

5…Nc6 6.Bb5 Nge7 7.Bf4. Перекликается с одним из рассмотренных ниже вариантов партия Суханов – Краснов, Москва, 1971, где было 7.Bg5!? (7.Nge2 Bf5 8.Bd3?! Qd7=) 7…f6

(7…Be6 8.0-0-0 Qd7=) 8.Bf4 0-0 9.0-0-0 a6 10.Bd3 (10.Bxc6! bxc6

11.Nge2 ) 10…Nxd4! 11.Bxh7+

Kxh7 12.Rxd4 c5 13.Rd1 Bxc3 14.Qxc3 Bf5 15.Ne2 d4 .

7.. 0-0.    «Константинопольский предложил впоследствии 7….. Bf5! 8.0-0-0 Qd7 9.Nge2 0-0-0=. Пожалуй, это приемлемый способ развития, но и короткая рокировка не ошибка» (Ларсен). 7…Ng6?! 8.Nge2 0-0 9.0 0-0 Nce7 10.a3 Nh4 11.Qh5 .

8.0-0-0 (8.Nge2 Bf5= 9.0-0-0 a6 10.Bd3?! Bxd3  11.Rxd3  Re8 12 .Qh 5?   Ng 6!   13.Bd 2   Qh4 !

14.Qxd5 Bxc3 15.Nxc3 Nb4! ван Гет – Россолимо, Вейк-ан-Зее, 1968; лучше 10.Bxc6 bxc6 11.g4!).

 

8…Be6! Рекомендация Ларсена. Плохо 8…Na5? 9.Nge2 c6 10.Bd3 b5 11.h4! («Правильное вступление к атаке – так быстрее всего создается угроза и тем самым выигрывается важный темп» – Ларсен) 11…Nc4 12.h5 f6 (12…Re8 13.g4! Qa5? 14.h6 g6 15.Bc7!)

13.g4 , Ларсен – Портиш, Амстердам, 1964.

Предлагалось 8…Bf5!?, хотя это дарит белым темп. 9.g4!? (обоюдоостро 9.Bxc6!? bxc6 10.Nge2) 9…Bxc3 10.gxf5 Bxd4! .

Заслуживает внимания также 8…a6!? 9.Bxc6 bxc6 10.Nge2 Ng6 11.Bd2 Nh4 12.Qd3 Rb8 13.f4 Re8  14.Rhg1  Nf5  15.Ng3  Nd6

Адхами – Куартас, Скопье, 1972. 9.Nge2 a6. В теоретических руководствах приводится 9…Qd7 10.h3   a6   11.Bxc6   (11.Ba4   b5 12.Bb3 Na5 ) 11…Nxc6 12.g4 b5 13.Rhg1 Rfb8 14.Ng3 (14.Bg3 Na5 15.Nf4 Bxc3 16.Qxc3 Nc4 17.Rge1) 14…Bf8! 15.Nh5 Kh8! 16.g5 b4 17.Ne2 Bf5 18.Nhg3 a5!

Мештрович – Ульман, Сараево, 1965.

10.Bd3 Qd7 11.h3. Наиболее принципиально 11.h4!? Rae8 12.h5 f6. Сейчас как 13.Kb1 Rf7 14.Bc1 Bd6 15.Rde1 Bg4 16.Qe3 Nb4 , так и 13.Bd2 b5 14.Rde1 Bd6 15.Bf4 Ne5! 16.Qg3 Nxd3+ ос т а в л яе т чёрн ы м л у ч ш ие шансы.

11…Bxc3! 12.bxc3?! После этого серьёзного ослабления прикрытия короля инициатива чёрных бесспорна.

В комментариях,  напечатанных в журнале «Шахматы в СССР» 11 за 1966 год, я анализировал 12.Nxc3 Nxd4. Теперь недостаточно 13.Qh5?! Я привёл забавную ловушку 13…Bf5 14.Bxf5 Ndxf5 с идеей 15.g4? g6 16.Qg5 f6–+, однако можно её обойти: 15.Qf3 . Сильнее 13…f5!? 14.Be3 Ndc6 15.Bc5 b6 16.Bxe7 Nxe7 17.Rhe1 Rf6 18.Qf3 b5. У белых нет компенсации за пожертвованную пешку.

После 13.Bxh7+ Kxh7 14.Rxd4 возникает сложная позиция с множеством подковёрных тактических рифов.

12…Na5.  Чёрные  хотят  сразу «схватить быка за рога», открывая ферзю дорогу на а4 и переводя коня на с4. Несколько точнее 12…Bf5, нейтрализуя угрозы соперника. Например, 13.Rhe1 Bxd3 14.cxd3 b5 15.Kd2 Rfe8 . 13.g4?! Белые недооценивают угрозы соперника. Обилие возможностей при иррациональной ситуации взаимных атак на противоположных флангах в сочетании с порой парадоксальными тактическими идеями делают игру чрезвычайно напряжённой. Поддерживало относительное равновесие 13.Ng3 Nc4 14.Rde1!? (освобождая пространство для короля) 14…Qa4 15.Nh5 Bf5 16.Rxe7! Qxa2 (плохо 16…Bxd3? cxd 3 Qa 3+ 18 .Kd 1 Nb2+ 19.Kd2 Qxe7 20.Bh6!) 17.Kd1 Bxd3 18.cxd3 Rae8 19.dxc4 (проигрывает 19.Rxe8? Qb1+ 20.Bc1 Qb3+ 21.Ke2 Rxe8+) 19…Rxe7 20.Nf6+! gxf6 21.Bh6=. 13…Nc4 14.Rhg1 (14.Rhe1 Qa4 15.Bxc4 dxc4 16.Bxc7 Bd5 17.Qf4 Bg2! с идеей Nd5) 14…Rfd8?! Лучше прямолинейное 14…Qa4!? 15.Rde1 (если 15.Bxc4?! dxc4 16.d5, то 16…Nxd5! 17.Rxd5 Qc6 18.Rd3 cxd3 19.Qxc6 d2+ 20.Kxd2 bxc6–+) 15…Rfe8 16.Bxc7 Rac8 17.Bxc4 dxc4 18.Qg3 Bd5 .

15.h4. Облегчает чёрным задачу размен 15.Bxc4?! dxc4 с идеей 16.Qxb7? Nd5–+. Сильнее 15.Rde1 Qa4 16.Bg5!? Qa3+ 17.Kd1 Nb2+ 18.Kd2 Re8 19.Nf4 Nc 6 20.Nh 5 Na4 (20…Nxd 3 21 .Qxd 3 Na 5 22 .Qf 3 Nc 4 + 23.Kd3 ) 21.Be2 b5 22.Nxg7! Kxg7 23.Bh6+ Kg8 24.Rg3 .

15 . . .Qa 4 16 . Bxc 4 . Слишком опасно терпеть этого коня дальше: 16.Rde1?! Re8 17.Bxc7 (17.Be5?!  Nc6  18.Bxc4  Nxe5 d xe 5 d xc 4 2 0 .Kb1 Rad 8 21.Rd1 Qb5+ 22.Kc1  Qxe5–+)

17…Rac8 18.Bxc4 dxc4 19.Qg3 Bd5  20.Kb2  Be4  21.Nf4.  Напрашивается 21…Qxc2+ 22.Ka1 Nd5 (22… Rxc7? 23.Re2 Qa4 24.Rxe4=) 23.Nxd5 Bxd5 24.g5 b5 , но ещё сильнее 21…Nc6 22.Re2 Rxc7 23.f3 Nxd4 24.cxd4 c3+ 25.Ka1 Bxc2 26.Rc1 Rxe2 27.Nxe 2 Rc 8 28 .Nxc 3 Qxd4 29.Rxc2 Rxc3 30.Rxc3 Qxc3+ с достаточно просто выигранным ферзевым эндшпилем.

16…dxc4.

18…c5?! Хочется стрелять прямой наводкой по королю. Однако лучше позиционное (трудное слово для этой позиции) 18…Bd5!? 19.Qg3 Re8 20.Rge1 Be4   21.Rc1   Nd5   22.f3  Bd3!! 23.cxd3 cxd3 24.Kxd3 Nb 4 + 25.Kd2 (25.Kc4?? Qxa2+ 26.Kxb4 Qb2+ 27.Ka4 b5+ 28.Ka5 Qa3#) 25…Qxa2+ 26.Kd1 Nd3 27.Rc2 Qb3 с непрекращающейся атакой.

19.Be5?! Белые упускают последний шанс: 19.Qxb7! Nd5 (19…cxd4 20.Nxd4 Nd5 21.Be5 Qxc3+  22.Ke2  a5  23.Rg3  Qb4 24.Qxb 4 axb 4 25.Nxe 6 f xe 6 26.Ra 1  Rd7 )  20 . Bd 6  Qa 5 21 . d xc 5 Rab 8 ! 22 .Qa7 ! (не 22.Bxb8?  Nxc3+  23.Bd6  Nxd1+ 24.Kxd1? Qxc5–+ или 24.Kc1 Qa3+ 25.Kb1 c3 26.Nc1 Nxf2–+) 22…h6 23.Rb1 Rbc8 24.a4! Kh7 с безумной позицией.

19…Nc6 .

20.Bxg7!? Во время партии я считал эту жертву лучшим практическим шансом партнёра. Вряд ли можно рекомендовать 20.Qe3 cxd4 21.Bxd4 Rd5 22.Ke1 Re8 23.Kf1 Qxa2 24.Nf4 Rd6 25.h6

Bd7 26.Qc1 Nxd4 27.Rxd4 Rxd4 28.cxd4 c3–+.

20…Kxg7. Слабее отказ от принятия жертвы: 20…cxd4?! 21.Bh6 dxc3+ 22.Ke1 Rxd1+ 23.Kxd1 Rd8+ 24.Ke1 Qd6 25.Nxc3 Bd7 26.Qf4 Qxf4 27.Bxf4 Nd4 .

21.g5 cxd4 22.Qf6+ Kf8 23.g6.

Здесь уже «все пути ведут в Рим»: 23.cxd4  Qa5+   24.Ke3   Qf5–+;

23.Qh8+ Ke7 24.Qf6+ Kd7 25.g6 d3 26.Ke1 Qe7–+.

23 . . . d xc 3 + 2 4 .Ke 1 Rxd1+

2 5 . Kx d 1 Qd 6 +. Мо ж н о и 25…hxg6  26.hxg6  Rd8+  27.Ke1

Qd6  28.f4  Qd2+  29.Kf2  Rd3!

30.cxd3 cxd3 31.Re1 dxe2 32.Rxe2 Qd4+–+.

26.Kc1 (26.Ke1? Qd2+ 27.Kf1

Bh3+–+) 26…Rd8? Под занавес я внезапно просмотрел элементарную тактику. Проще всего 26…Qa3+! 27.Kd1  hxg6 28.hxg6

Rd8+ 29.Ke1 Qd6, как указано в примечании к 25-му ходу чёрных. 27.Nxc 3  (27.Qxd 8 +?  Qxd 8 28.gxh7 Ke7 29.Rg8 Qd2+ 30.Kb1 Qxe2–+) 27… hxg6 28 . hxg6 Qh2!? (28…Qe5? 29.g7+ Kg8 30.Qh6+–).

29.Rg4? Вдруг замаячило спасение в цейтноте: 29.Re1! Qh6+ 30.Kb2 Qxg6 31.Rxe6! Qxf6 32.Rxf6 Ke7 .

29…Qh6+ 30.Rf4 (не спасает 30.Rg5 Qg7  31.Qxg7+  Kxg7 32 . gxf 7+  Kxf 7–+)  30 …Rd 4

(30… Qg 7?  31.Qxe 6)  31. g 7+

(31 .Ne 2 Rd 5 32 . g x f 7 Qx f 6 33.Rxf6 Bxf7–+ или 31…Qh1+ 32.Kb2 c3+   33.Nxc3   Rxf4–+) 31 . . . Qx g 7 32 .Qxe 6 Rx f 4 33.Qc8+ Ke7 34.Nd5+ (34.Qc7+ Ke6 35.Qxf4 Qxc3–+) 34…Kd6 35 .Nx f4  Qa1+  (35 … Qg 5 ! )

36.Kd2 Qd4+. Белые сдались. Сумасшедшая партия из разменного варианта французской защиты!

А. Капенгут – Я. Смейкал Староиндийская защита E64 13-я студенческая олимпиада, Эребру, 1966

С моим партнёром, членом сильной сборной Чехословакии мы подружились на предыдущей олимпиаде, даже несколько лет переписывались. Через 7 лет на межзональном в Ленинграде он одержал 7 побед подряд и чуть не вышел в матчи претендентов. Страшный цейтнотчик, предыдущую нашу встречу он выиграл на флажке, когда я торопился срубить ему флаг.

1.d4 Nf6 2.c4 c5 3.d5 g6 4.g3 d6 5.Bg2 Bg7 6.Nc3 0-0 7.Nf3 e5.

Популярная табия тех лет. Чтобы избежать модного острого варианта с жертвой качества, в партии с В. Симагиным (Красная Пахра, 1965) я включил промежуточное 7…a6 8.0-0 e5 и, когда гроссмейстер по привычке сыграл 9.dxe6 Bxe6 10.Ng5 Bxc4 11.Bxb7, выяснилось, что чёрные не обязаны его жертвовать: 11…Ra7!? 12.Bg2 Re8 13.b3 Nd5!? (надёжнее 13…Bb5) 14.Bxd5 Bxc3 15.Bxc4 Bxa1 16.Qd5 Qf6 .

8.0-0. В конце 50-х – начале 60-х оживлённые дискуссии шли вокруг варианта 8.dxe6. В структурах пешечного клина планы сторон предельно просты: подрывать его, либо с одной стороны, либо с обеих, причём по вертикали «b» – кто раньше начнёт.

8…Ne8. При попытке организовать подрыв b7-b5 белые опережают: 8…Na6 9.e4 Nc7 10.a3 Rb8 11.b4!? Nd7 12.Be3 b6 13.Qd2 a6

14.Ne1 b5!? 15.cxb5 cxb4 16.axb4 Nxb5 17.Nxb5 axb5 18.Nd3 Nb6 19.Nb2 Rb7 20.Rfc1 Bd7 21.Bf1

Qb8 22.Ra5. Вскрытие ферзевого фланга оказалось на руку белым,  захватившим  вертикаль «a». Марович – Велимирович, Зеница, 1963.

Есть и другой способ бороться с прорывом b7–b5 – просто помешать этому: 8…Nbd7 9.Qc2 Qe7 10.e4 a6 11.a4 Nh5 12.Bd2 Kh8 13.a5 b5 14.cxb5!? (белые наметили оригинальную  жертву качества; оставляло перевес 14.axb6 Nxb6 15.b3 f5 16.exf5 gxf5 17.Ng5 ) 14…axb5 15.Nxb5 Ba6 16.Na3 Bxf1 17.Rxf1 Nhf6 18.Nc4 Ne8 19.Bh3 Ra7 20.Be3 Rb7 21.Ra1 Nc7 22.Qa4 с более чем достаточной компенсацией, Штальберг – Найдорф, Цюрих, 1953.

В наше время пользуется популярностью 8…Ng4!?

9.e4 h6. Чёрные радикально избавляются от угрозы Ng5. В ранней партии Корчной – Котков, Молотов, 1956 наметились идеи варианта 9…a6 10.a4 b6 11.Be3 Nd7 12.Qd2 Rb8 13.Ne1 Nc7 14.Nd3 f5 15.f3 a5 (15…Nf6 16.Rae1=) 16.f4= (16.exf5 Rxf5 17.Bh3 Rf8 ) 16…exf4 17.Bxf4 Ne5 18.Nxe5 dxe5 19.Bh6 Ne8 20.Bxg7 (20.exf5 Rxf5 21.Bxg7 Nxg7 ) 20…Kxg7 (20…Nxg7 21.exf5 Rxf5 22.Qe2 ).

В случае немедленного f7-f5 белый конь на g5 доставляет сопернику много хлопот: 9…f5 10.exf5 gxf5 (после 10…Bxf5 11.Ng5 белые кони оккупируют поле е4) 11.Ng5 Nc7 12.Nb5! с перевесом. На несколько туров ранее Мертенс против Лебредо сыграл 9…Na6, далее было 10.Ne1 Nac7 (10…f5 11.f4 с последующим Nd3) 11.Nd3 Bd7 12.a4 b6 13.f4 f6 14.Be3 a6 15.Qd2 b5 16.b3 Rb8 17.axb5 axb5 18.fxe5 fxe5 19.Rxf8+ Bxf8 20.Rf1 .

Спустя много  лет  Ян  чёрными в партии с Ван дер Стерреном, Мюнхен, 1988 вернулся к этому варианту: 10.a3?! Nac7 11.b4 b6 12.bxc5?! dxc5 13.a4 Nd6 14.Qe2 a5!? 15.Bb2 Qe7 16.Nd2 Bd7 17.Rae1 Rae8 18.Nb5 Ncxb5 19.cxb5 f5=.

10. а3. В современной партии Аврух – Вейсбух, Биль, 2008 белые сразу подчеркнули  минусы последнего хода партнёра: 10.Nh4!? Kh7 (10…a6 11.Rb1 b5 12.b4 cxb4 13.Rxb4 ) 11.Bd2 Bf6 (11…f5?! 12.exf5 gxf5 13.Qh5 Qf6 14.g4! ) 12.Nf3 Bg5 (12…Bg7 13.Ne1 f5 14.Nd3 и затем 15.f4) 13.Nxg5+ hxg5 14.f4! gxf4 15.gxf4 exf4 16.Qf3! Nd7 17.Qxf4 Ne5 18.Qh6+ Kg8 19.Bg5 f6 20.Bf4 .

10…Nd7.

11. Bd2!? Чехословацкая команда готовила эту структуру заранее. В первом туре Властимил Янса чёрными играл против Райковича: Ne1 f5 12.Nd3 Nef6 13.f4 fxe4 14.Nxe4 Nxe4 15.Bxe4 Qe8 16.Re1 b5 17.cxb5 c4 18.Nf2 Nc5 19.a4 Qf7 20.Qe2?! Bb7 21.fxe5 Nxe4 22.Nxe4 Qxd5 23.Qd2? Qxe5 24.Qxd6 Rae8 с решающим перевесом.

11…f5?! Спорный момент. Чёрные позволяют сопернику развивать давление на ослабленный королевский фланг. 12 .Nh 4 Qf 6 13 . e x f 5 g x f 5 14.Bh3 Nb6 15.b3 Qf 7. Другой путь – попытаться быстрее привлечь фигуры, застрявшие на ферзевом фланге, для защиты королевского: 15…Bd7 16.Kh1 Rd8 17.f3 Nc8 .

16.Rc1 f4?! (ответственное решение, ещё более ослабляющее белые поля) 17.Bxc8 Nxc8.

18.Qg4. Ситуация в матче подталкивала меня к спокойному давлению после размена ферзей. В дальнейшем порой я мог сыграть сильнее, но преимущество уже не выпускал.

 Более радикальный п у ть – немедленно вскрыть позицию: 18.gxf4!? exf4 (18…Ne7 19.Kh 1  Nf 5  2 0 .Qg 4  Nx h4 21.Qxh4 Qf5 22.f3 exf4 23.Ne4 Kh7 24.Rg1 с грозной атакой) 19.Kh1 Ne7 20.Rg1 Nf5 21.Qg4 Nxh4 22 .Qxh4 Qf 6 23.Qh 3 Kh8 24.Rce1 Qf5 25.Qh4 Nf6 (25…Qf6  26.Qg4  Qg5  27.Qxg5 hxg5 28.Rxg5+–) 26.Re7 Qh5 27.Qxh5 Nxh5 28.Nb5+–.

18 . . .Nf6 19.Qg6 . Возможен этот подход в другой редакции: 19.Qh3 Qd7 20.Qxd7 Nxd7 21.a4 Bf6 22.Nf3 Ne7 23.Ne4 Nf5 24.Rce1 .

19…fxg3?! Заслуживала внимания попытка «замутить воду» жертвой пешки: 19…b5!? 20.Nxb5 Rb8 21.gxf4 exf4 22.Bxf4 Nxd5!? 23.Bg 3 Nf4 24.Qxf 7+ Rxf 7 25.Rce1 a6, однако у белых есть 26.Re8+ Rf8 27.Nxd6! .

20.hxg3. В стиле примечания к 18-му ходу белых 20.Qxg3!? Ne7 (20…Nh5 21.Qg2 Ne7 22.Kh1 Kh7 23.Ne4 Rad8 24.Rg1 Bf6 25.Nf3 Nf5 26.Qh3 Be7 27.Nfg5+! hxg5 28.Nxg5+ Bxg5 29.Rxg5 Nfg7 30.f4! с сильной атакой) 21.Kh1 Kh8 22.Rg1 b5!? 23.Rce1 (23.Nxb5??   Ne4–+)   23…bxc4 24.bxc4 Rg8 25.Qh3 Rab8 26.f4! e4 27.f5+–.

20…Qxg6 21.Nxg6 Rf7 22.Kg2.

По-прежнему неплохо 22.f4!? exf4 23.Nxf4 b5!? 24.cxb5 a6 25.Rce1 Nb6  26.a4  axb5  27.Nxb5  Rd7 28.Re6 Nbxd5 29.Nxd5 Nxd5 30.Rxd6 .

22…Kh7. Ян проходит мимо возможности создать какую-то контригру, временно пожертвовав пешку: 22…b5!? 23.Nxb5 (23.cxb5 a6 24.bxa6 Rxa6 25.b4 cxb4 26.axb4 Nb6 27.b5 Ra3 ) 23…a6 24.Nc3 Rb8 25.Nh4 (25. Rb1 Rfb7) 25…Rxb3 26.Rc2 Kh7 (26…Rxa3?! 27.Rb1 ) 27.Rh1 Ne7 28.Bc1 .

23.Nh4 Ne7?! На этот раз стандартная жертва менее эффективна: 23…b5!? 24.cxb5 a6 25.Rh1 axb5 26.Nxb5 Nxd5 27.Rcd1 Rb7 28.a4 Nde7 29.Nf3 Kg6 30.Be3 Ra6 31. g4 Rc 6 32 .Kg 3 Rd7 33.Nd2 .

24.f3. Энергичнее 24.f4!? Raf8 25.Rce1. Чёрные могут попробовать ловушечное 25…Nc8!? 26.fxe5 Ng4, однако после 27.exd6! (27.e6? Rf2+ ) 27…Rf2+ 28.Rxf2 Rxf2+ 29.Kh3 h5 30.Re2 впору сдаваться. Приходится играть 25…exf4 26.Rxf4 Nc8 27.a4 a6 28.Re6  .

24…Rg8 25.Ne4. Белые предлагают размен коней, но, ценой отказа от удобной стоянки на е4, начинают борьбу за аналогичную на f5.

25…Nxe4 26.fxe4 Rgf8. Сохраняют белые перевес в случае упрощений после 26…Bf6 27.Nf5 Nxf5 28.Rxf5 Kg6 29.Rh1 Rh8 30.Rfh5 Rfh7 31.b4 .

27.Rxf7 Rxf7 28.b4. Чёткий рисунок игры на выигрыш возникает при 28.Rh1 Ng8 29.g4 Bf8 30.g5!? hxg5 31.Bxg5 Nf6 32.Nf5+ Kg6 33.Bxf6 .

28…b6 29.bxc5. Белые решаются на вторжение по линии «b» со стратегически выигранным эндшпилем. Можно было не торопиться с разменом: 29.Rh1 Ng8 30.Nf5 Bf8.

29…bxc5 30.Rb1 Bf6 31.Nf3 Ng8 32.Rb8 Kg7 33.a4 Rf8.

Вряд ли можно рассматривать всерьёз пассивную стойку: 33…a5 34.Kf2 Ra7 35.Ke2 Be7 36.Kd3 Kf7 37.Nh4 Bxh4 38.gxh4 Ra6 39.h5 .

34. Rb3 Bd8. Симпатичная концовка могла получиться в случае 34…Be7 35.Rb7 Kg6 36.a5 a6 37.Ra7 Rb8 38.Rxa6 Rb2 39.Nxe5+! Kh5 40.Kh3!+–. 35. Rb7+. Достаточно просто и 35.a5 Rf7 36.Rb8 Rd7 37.a6 Nf6 Nh4 Nxe4 39.Rb7 Rf7 (39…Rxb7 40.Nf5+ Kf6 41.axb7 Bc 7 42 . Ba 5 Bb 8  43 . g 4 +–) 40.Bxh6+! Kg8  41.Nf 3  Bb 6 42.g4+–.

35…Rf7 36.Rb8 Rd7 37.Kf2.

Можно продолжать аналогично примечанию к 35-му ходу белых: 37.a5 Nf6 38.a6 Nxe4 39.Rb7 Rf7 40.Bxh6+ Kg6 41.Be3 Bf6 42.g4+–.

37…Nf6 38.Ke3 Ng4+ 39.Ke2 Nf6 (быстро теряется пешка после 39…a5 40.Ra8 Nf6 41.Kd3

Ng4 42.Bxa5+–) 40.Kd3 Ne8 41.a5 a6 42.Nh4 h5 43.Nf5+ Kf7 44.Ra8 Nc7 45.Ra7

(легко выиграно также после 45.Rc8 Kf6  46.Be3  Ne8  47.Rc6  Bxa5 48.Bxc5 Bc7 49.Bxd6 Bxd6 50.c5 Rc7 51.cxd6+–) 45…Kg6 46.Rb7 Be7. Плохо 46…Bg5? 47.Nxd6!+–. Дальнейшее несложно.

47.Rb6 Bf8 48.Be3 Kf7 49.Bg5 Ne8 50.Rxa6 Rb7 51.Rb6 Ra7

52.a6. Чёрные сдались.

В этот раз, в отличие от предыдущих двух олимпиад, наша команда, выиграв все матчи, заняла первое место с внушительным отрывом в 5,5 очка. Забавно, что мы выиграли золотые медали на четных досках – Гена Кузьмин с 7,5 очка из 10 на 2-й, я с 7,5 из 8 – на 4-й и Володя Тукмаков с абсолютно лучшим результатом 9 из 9 среди вторых запасных. На обратном пути нас подстерегали нештатные ситуации. Началось с похода Загоровского за билетами до Стокгольма. Для советского человека ситуация, когда групповой билет на 8 человек, который ему рекомендовала кассирша, стоил дешевле обычных 6, казалась подарком судьбы. Однако все, кому он предлагал бесплатно поехать с нами, отказыва- лись. В итоге несколько лет наш профессор не  мог рассчитаться в спорткомитете (даже не знаю, чем это закончилось).

Слева направо: В. Загоровский, Э. Бухман, А. Капенгут, Г. Кузьмин, В. Тукмаков, А. Хасин, В. Савон, Б. Гулько

В Стокгольме я забыл наградной фотоаппарат министра обороны в общественной библиотеке, в отделе русских книг, изданных за границей. Меня привел туда капитан сборной Швеции Реддик Энд. Я ужасно перепугался возможного скандала, ибо рядовой ВС СССР играл на студенческой олимпиаде – мне на время поездки выдали студенческий билет, понятно кем оформленный, очень похожий на настоящий, который я умудрился сохранить. Помню кошмарный кросс назад, но «все хорошо, что хорошо кончается» – мой ФЭД оказался на месте.

Тот же Реддик завел нас к себе на факультет, где мы купили по экземпляру книги  нобелевского лауреата Бориса Пастернака «Доктор Живаго», напечатанной на очень тонкой, почти папиросной бумаге для удобства советской интеллигенции. У нас в памяти был огромный скандал из-за решения  нобелевского комитета, сведший гениального поэта в могилу, и хотелось понять, за что… Там же можно было купить Синявского и Даниэля, издания НТС  и  много другой эмигрантской литературы.

Еще я взял сборник с тихов Е. Евтушенко «Качка», где цензуру могли насторожить строки: «…Все инструкции разбиты, все портреты – тоже вдрызг…», намекающие на свержение Хрущева. Эти строки были написаны в 1964 г., но впервые напечатаны только в «Звезде Востока» 1967 №3. Этот номер с предисловием кандидата в члены Политбюро Шарафа Рашидова был посвящен вкладу советских писателей в ликвидацию последствий ташкентского землетрясения 1966 г., а в 1971 г. в провинциальном издательстве напечатали очередной сборник полуофициозного поэта с этим заглавным стихотворением, но под названием «Баллада о бочке», только «портреты» заменили на «графины».

Те два дня в Стокгольме получились очень насыщенные. Еще в Риге соседи по тетиной коммунальной квартире дали мне адрес магазинчика, ориентированного на дефицит почти всего у советских граждан. Его хозяин – польский еврей, узнав, что мы шахматисты, сказал:  «Как же, мой оптовый покупатель – Сан Саныч Котов. Он привозит сюда чемоданы с икрой, назад – с мануфактурой». У нас на всю поездку были сущие гроши – около 40$, было жалко даже купить «hot dog», ибо он «съедал» нейлоновую рубашку, тогда – писк моды. Первый раз мы поели досыта только на пароме, где у нас принимали марки ГДР. Когда я и это рассказал Болеславскому, он что-то посчитал в уме: «5 раз был там с Котовым, он ни разу не проболтался мне о такой возможности».

На закрытии в Кракове нам вручили переходящий главный приз – тяжелейшую стальную ладью. Её надо было не только отбуксировать в Москву, но и тащить обратно на следующий год. Ребята плевались, но волокли по очереди. Через год новые руководители, естественно, понятия не имели, что ладью надо возвращать, и смех сквозь слёзы  вызвало  наше  напоминание в последний момент на вокзале с последующей гонкой на  такси в ЦШК,  с  риском  опоздать на поезд. Каково же было торжествующее  облегчение,  когда в Швеции мы напомнили организаторам о первоначальном условии, что в случае выигрыша приза 3 года подряд он остаётся навечно! Долгое время, попадая на Гоголевский бульвар, я глядел на втором этаже на витрину с призами и вспоминал наши марафоны с ладьёй. Интересно, стоит ли наш приз там сейчас и есть ли упоминание, что все 3 раза в команде играли только Савон и автор.

«64 — ШАХМАТНОЕ ОБОЗРЕНИЕ» № 4/2022

От ред. belisrael

4 июля Альберту Капенгуту исполнилось 78 лет.  От имени многочисленных любителей шахмат, читателей сайта, желаю автору доброго здоровья, подготовки продолжения воспоминаний для публикации на сайте.

Опубликовано 05.07.2022  18:13

“Жертвуя пешкой” (трейлер фильма) и “Безумный гений Бобби Фишер”

В Сети появился дублированный трейлер психологического триллера Эдварда Цвика «Жертвуя пешкой».

Картина повествует о событиях, развернувшихся в разгар Холодной войны. В 1972 году внимание всей планеты было приковано к «схватке столетия» – матчу за звание чемпиона мира по шахматам в Рейкьявике. Бой между абсолютным чемпионом Борисом Спасским и по-настоящему одержимым игрой Бобби Фишером превратился в борьбу за интеллектуальное превосходство двух сверхдержав. Права на проигрыш нет. Вокруг поединка разражается мировой скандал. Спасскому приходится справляться с беспрецедентным давлением, а гениальный разум Фишера, взвинченный паранойей, начинает охватывать безумие…

Дублированный трейлер фильма «Жертвуя пешкой»

В главных ролях – Тоби Магвайр и Лив Шрайбер. В картине также заняты Питер Сарсгаард, Конрад Пла, Лили Рэйб, Майкл Стулбарг и другие актёры.
В российский прокат «Жертвуя пешкой» выйдет 19 ноября этого года.

БЕЗУМНЫЙ ГЕНИЙ БОББИ ФИШЕР

Это не перевод бестселлера Франка Брэйди,  только что вышедшего в нью-йоркском издательстве Crown Publishers: “ENDGAME Bobby Fisher’s Remarkable Rise and Fall- from America’s Brightest Prodigy to the Edge of Madness” –ЭНДШПИЛЬ”. Удивительные взлет и падение Бобби Фишера – от американского ярчайшего вундеркинда до грани безумия». Да и немыслимо втиснуть четыреста страниц в условный печатный лист. И потому это эссе: заметки по поводу, собранье «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет».

Жизнь и судьба Регины (матери Бобби) напоминает таинственную шахматную партию, как будто некая невидимая рука передвигает Королеву [2] по клетчатой доске.
Регина Вендер Фишер родилась в Швейцарии, но когда девочке исполнилось два года, семья перебралась в Америку.
В восемнадцать, по окончании колледжа, девушка отправляется в Германию, навестить брата, но встречает в Берлине американского генетика Германа Мюллера, будущего Нобелевского лауреата, и тот предлагает ей стать его секретаршей и гувернанткой дочери.
Регина, покоренная теплом его сердца и блеском интеллекта, соглашается. Он высоко ценит ее: профессиональную стенографистку, секретаря-машинистку, владеющую немецким. Но Мюллер убедил секретаршу посвятить себя медицине и поехать с ним в Россию, где она становится студенткой Первого Московского мединститута (1933-1938).
Выдающегося генетика сопровождал в Москву еще один ассистент – Ганс Герхард Фишер, молодой биофизик. На самом деле его зовут Лейба. Пришлось сменить имя, в связи с усилением антисемитизма в Германии.
Ему, как блестящему «спецу», предложили место в Московском Институте Мозга. Ганс и Регина полюбили друг друга и поженились в 1933-м. Вскоре у них родилась дочь Джоан.

Но и в России (будучи евреями) они постоянно сталкивались с проявлением юдофобства. К тому же сталинский террор крепчал.
Порывистая студентка внезапно уходит с шестого курса мединститута, не дотянув до диплома, и бежит с дочерью в Париж. Ганс – в Чили. Перед отъездом они почему-то разошлись, оставаясь формально мужем и женой.
Потом было многое. Она работает учительницей английского в Париже. Но перед «вторжением», будучи гражданкой США, бежит в Америку.
И опять таинственный Некто, прикоснувшись к Королеве (Регине), делает неожиданные ходы, как бы предвосхищая манеру игры бурного шахматного гения, которого ей предстоит породить.
В ранние сороковые мать и дочь – homeless – бомжи (без постоянного места жительства). И, тем не менее, Регина таинственно забеременела, второй раз. Она отсылает пятилетнюю Джоан к престарелому отцу в Сент-Луис, чтобы девятого марта 1943 года в чикагском госпитале дать жизнь Роберту Джеймсу Фишеру. В качестве отца в свидетельство о рождении вписан Ганс Герхард Фишер, хотя, не будучи гражданином США, никогда в страну не въезжал.
Проведя неделю в больнице, мать с новорожденным перебралась в «шелтер» для одиночек, куда затребовала дочь. Но в ночлежке не разрешено жить втроем. Когда она бурно запротестовала, полицейский арестовал ее for disturbing the peace (за нарушение порядка). Женщину с двумя детьми выбросили на улицу, предварительно подвергнув психиатрической экспертизе. Диагноз гласил: “stilted (paranoid) personality, querulous, but not psychotic” – высокопарная (параноидальная) личность, сварливая, но психически не больна.
С двумя детьми на руках, она борется за выживание. Обращается за помощью к еврейским филантропам, в агентства социальной защиты, к старику- отцу. Деньги приходят. Но мало. К счастью, получает работу секретаря-машинистки в солидной компании и вселяется в однокомнатную квартиру в южном Чикаго. Стремясь вырваться из удушающего безденежья, Регина перепробовала множество профессий. Была сварщицей, учительницей, клепальщицей, батрачкой на ферме, ассистенткой токсиколога, стенографисткой. В середине сороковых перебралась в Нью-Йорк.
Характер Бобби Фишера, вся линия его жизни, с уклоном в безумие, – слепок с материнской генетической матрицы. Но, как сказал русский психиатр Бехтерев: «Наше представление о психическом здоровье – вещь весьма относительная».
Мать была его Каиссой, десятой Музой шахмат. Достаточно взглянуть на фотографии в книге Франка Брэйди. Вот девятилетний Бобби, по грудь в воде, в ванной, за шахматной доской: играет сам с собой «блиц», попеременно белыми и черными. А на голове у него, из-за занавески, – теплая, благословляющая материнская ступня, которую сынок нежно почесывает.
А вот трогательная картинка в сабвее. Бобби уронил голову на ее плечо. Отбарабанив на пишущей машинке восемь часов, Регина забирает трудное чадо из манхэттенского шахматного клуба: одному в ночной подземке – опасно.
Регина Фишер в парике, замаскированная под нордическую блондинку, втайне навещает сына в гостинице в Рейкьявике (Исландия), чтобы вдохновить перед решающим поединком с Борисом Спасским.
Взрослый Роберт Джеймс Фишер похож на Джерома Дэвида Сэлинджера. Не только внешне, но и судьбой. Ракетоподобный взлет. А потом уход в одиночество, безумие, смерть.
Подросток Бобби напоминает Холдена из «The Catcher in the Rye». Тот же протест против абсурда бытия, та же коллизия между потаенным благородством и вульгарным способом самовыражения. И та же гениальность, жаждущая о себе заявить. За что их и поперли из всех schools.
– Полная туфта, – говорит Холден о школе, – что-то я там не встречал блестящих и благородных. Я провалился по четырем предметам и вообще все на фиг забросил.
Бобби провалился по всем предметам, за исключением шахмат.
И еще одно совпадение. Сэлинджер пишет на обложке своей главной книги: “TO MY MOTHER”. Фишер посвящает матери шахматные победы, о чем свидетельствуют его исповедальные письма к ней. Регина – «его все».

Но попытки приобщить сына к школьному образованию закончились конфузом. Он мог часами сидеть над шахматной партией. Но на уроках чтения, письма, арифметики: как будто шило в одном месте.
В компании же одноклассников, он маленький мизантроп, отгороженный от всех. К десяти годам Бобби сменил шесть школ, по две ежегодно. И везде сторонился ребят, а учителей презирал: они не умели играть в шахматы.
В отчаянии Регина зарегистрировала его в школе для одаренных. Бобби хватило на один день. На другое утро идти отказался.
Воистину, спасителем Фишера стал Иоганн Генрих Песталоцци – великий швейцарский педагог восемнадцатого столетия. Этот необыкновенный Учитель уводил ребят в Альпы, поднимался с ними по цветущим лугам к глетчерам, где на снегу чертил альпенштоком геометрические фигуры и грамматические парадигмы. Песталоцци, несомненно, разрешил бы Бобби записывать на снегу шахматные комбинации и даже сам сразился с ним.
Главной установкой Песталоцци было идея Anschaung, – индивидуальное для каждого ребенка восприятие предметов и явлений. Все в той школе было необычно. Портативные парты не закреплены, а передвигались, как шахматные фигуры, по клетчатому полу. А главное – ДЕТЕЙ ПОБУЖДАЛИ ЗАБЫТЬ РАЗНИЦУ МЕЖДУ ОБУЧЕНИЕМ И ИГРОЙ. На уроках ранней американской истории, например, ребята переодевались в костюмы той живописной эпохи. Их учили: прясть, ткать, писать гусиными перьями.
На собеседовании приняли во внимание одержимость Фишера шахматами. Мало того, ему предложили обучать ребят и учителей «игре мудрых».
А на вступительном экзамене Бобби продемонстрировал высочайший за всю историю школы – “IQ test score 180”.

Я попросил своего американского друга Джо Кона, бывшего главного школьного психолога штата Нью-Джерси, доктора философии, прокомментировать этот показатель интеллигентности. Джо объяснил: его IQ –125, и он гордится. IQ 180 – только у пяти процентов американцев. Это IQ гения.
Итак, в Бруклинской школе , основанной на идеях Песталоцци, недавний двоечник и прогульщик Бобби Фишер оказался первым и самым популярным из 150-ти учеников. Он почувствовал себя «в своем элементе».
Ведь Бобби обыгрывал всех. Учеников и учителей. И не только в шахматы. Он был лучшим бейсболистом и теннисистом. Ему необходимо быть первым везде. Если бы он жил рядом с плавательным бассейном, то стал бы чемпионом по плаванию.
В шахматном романе Набокова – Лужин терпит поражение, потому что не озабочен физической подготовкой к турниру: «Он замечал только изредка, что существует, когда одышка, месть тяжелого тела, заставала его с открытым ртом останавливаться на лестнице».
Фишер – полная противоположность Лужину. Готовясь к решающему матчу со Спасским, он упорно тренирует не только дух, но и тело. Упражнения на снарядах в гимнастическом зале. До пота. Мощный брасс в плавательном бассейне. Несколько ежедневных поединков в теннис. Это убеждение вынесено из школы Песталоцци: «Нельзя поручать трудную задачу человеку, не озабоченному своим физическим совершенством».

Один из мифов о Бобби Фишере – миф о его дремучей необразованности.
Никто так глубоко не проник в шахматное сознание, как Владимир Набоков. Его Лужин тоже оставляет ощущение неотесанности:
«А стихи он плохо понимает из-за рифм, рифмы ему в тягость». Кстати, рифмы давно в тягость современной поэзии. «И странная вещь: несмотря на то, что Лужин прочел в жизни еще меньше книг, чем она, ничем другим не интересовался, кроме шахмат, – она чувствовала в нем призрак какой-то просвещенности, недостающей ей самой. Речь его была неуклюжа, полна безобразных нелепых слов, но иногда вздрагивала в ней интонация неведомая, намекающая на какие-то другие слова, живые, насыщенные тонким смыслом, которые он выговорить не мог».
Тут прикосновение к Тайне.
Несмотря на гнусные юдофобские эскапады, Фишер все-таки – порождение «Народа Книги». И никакого другого. Ницше сказал: «Тип переходит по наследству. Мы нечто большее, чем индивид. Мы сверх того вся цепь».
Но Бобби был мутантом. В том смысле, что всеми фибрами души, всеми нейронами мозга яростно вцепился в другую – «Шахматную Книгу», как шмель в цветок татарника. Дух дышит, где хочет.
На заре жизни у Фишера все как у набоковского Лужина. С той лишь разницей, что мать Бобби не склонялась вечерами перед его кроваткой, «блеснув в полутьме бриллиантами на шее». Но зато Регина все объяснила Бобби в точности как лужинская тетя: «Сначала расставим фигуры. Здесь белые, здесь черные. Король и королева рядом. Вот они офицеры, это коньки. А это пушки, по краям. Теперь смотри, как они движутся. Конек конечно скачет». – “Пожалуй, будем играть”, – сказал Лужин».
Но первая игра у них не состоялась: в гостиную ворвался распаленным Дон Жуаном лужинский отец и уволок симпатичную тетю.
У Бобби было не так. Как только домашние предложили ему сыграть, Регина и Джоан были мгновенно разгромлены. И ребенок заскучал.
Ну, конечно, то было Провидение. Иначе как объяснить, что вскоре судьба послала ему, в качестве ментора, – гениального карлика Джека Он стал для Фишера тем, кем для Пушкина-лицеист Куницын:
“Он создал нас, он воспитал наш пламень.
Заложен им краеугольный камень”.
Джек Коллинз был человечек с недоразвитыми ножками, в инвалидном кресле на велосипедных колесах, которое катил по улицам Нью-Йорка черный гигант Оделл. Великан был так силен, что для него не составляло труда таскать Джека вместе с коляской по крутым лестницам, ресторанам и шахматным клубам. Геракл был молчалив, но нежно привязан к повелителю. Он проникся отцовскими чувствами и к Бобби. Троицу сопровождала сестра Джека – Этель, округлая, румянец во всю щеку и даже по бокам. Лицом она была прелестна, к тому же  – медсестра с высшим образованием. Но Этель пожертвовала всем, даже замужеством, чтобы всю жизнь посвятить брату. Да и кто бы ее взял, с таким-то приданым. И хотя, казалось, вся компания явилась со страниц Диккенса, карлик и мальчик говорили не на английском.
“Пешка к королеве слон четыре! “– орал на всю улицу Малыш, неожиданно густым басом, повергая в ужас прохожих.
«Madman» (сумасшедший), – реагировала толпа. «Король цэ-три, ладья а-один, конь дэ-пять, пешки бэ-три, цэ-четыре». Откуда было знать непосвященным, что в 800-м году новой эры, арабы-номады, странствуя по пустыне, вот так же, по памяти, вслепую, играли в древнюю игру: шахматная доска не помещалась на горбу дромадера.

Точно так же, как профессиональный музыкант способен читать партитуру и одновременно слышать музыку, шахматный мастер может глядеть в запись партии и видеть в своем воображение каждый ход. Так Антонио Сальери втайне, со слезами восторга, читал партитуры моцартовских симфоний, задолго до того, как они становились музыкой.
Но Фишер не Сальери, а Моцарт. Бобби не нуждался в «шахматной партитуре». Обладая уникальной памятью, творил в воображении композицию партии. И вот теперь, стремительно двигаясь вниз по Флатбуш Авеню, они предавались своей страсти – “blindfold chess” – шахматам с завязанными глазами. Это демонстрация сверхъестественной способности внушала ужас. То были не шахматы, а таинственный ритуал. Главная радость обделенного судьбой человека. Одна, но пламенная страсть. И он заразил ею Бобби.
Многие испытанные мастера не умеют так играть. Способность тринадцатилетнего – ошеломляла. И все-таки boy предпочитал играть вживую: фигурами на доске. Потому что любил «блиц» – скоростные партии. Он играл их тысячами, многие годы: пятиминутки, десятиминутки. С бомжами за столиками в Вашингтон Сквер. С одноклассниками и учителями. С самим собой, вынимая крошечный карманный set в подземке, библиотеке, кафе. Секунда на каждый ход. Это стало вроде наркомании. И развило в нем способность – мгновенно постигать и мысленно охватывать соотношение фигур в целом. Он играл всегда и везде, даже во сне. Доводя себя, подобно набоковскому Лужину, до шахматных галлюцинаций: «Он сидел и думал о том, что этой липой, стоящей на озаренном закате, можно ходом коня, взять тот телеграфный столб». Даже звезды в небе складывались для Бобби в изощренные комбинации. Даже крошечного Коллинза он воспринимал как шахматную фигуру.
Джек был вроде ферзя на его доске. Учитель был не только знатоком стратегии, но и соавтором современной библии гроссмейстеров – «Modern Chess Openings», содержавшей тысячи вариаций, позиций, анализов, рекомендаций. Ученик, под руководством шахматного «рабби», ушел с головой в шахматный Талмуд. В его распоряжении была громадная библиотека ментора. Мальчика воспринимали здесь как члена семьи. Он был не только своим в доме, но и семейной гордостью, потому что, как-то походя, стал чемпионом США среди юниоров, разгромив всех в Филадельфийском турнире.
Фишер в книге Франка Брэйди выписан не на фанере, как это часто бывает в биографическом жанре. Он у него живой: «Бобби был маловат ростом, для тринадцатилетнего, но с годами стал вытягиваться, вырастать из своих одежд, расцветать. В восемнадцать он уже высоченный, широкоплечий, спортивный, с рельефной мускулатурой. У него блестящие каштановые глаза. Улыбка сияет голливудскими зубами, с крохотной расселиной меж верхними».
Он вполне счастлив. Хочет быть признан и любим. Потому что имеет на это право. Густые каштановые волосы подстрижены под ежик и не знают гребня, который ему подсовывают Джоан и Регина. У Бобби для расчески нет места. В одном кармане – портативная шахматная доска с изящными фигурками, в другом – блокнот для записей. Но он знал себе цену, уже в тринадцать. Напористый всклокоченный ежик.

Таким он и заявился однажды в респектабельный Manhattan Chess Club.
Хотя малолеток туда не пускали. Похожий на фермерского пацана, плебей поначалу смутил чопорную вдову учредителя клуба – Каролину Маршалл – хозяйку дворца. Особняк в престижном районе Манхеттена, на десятой стрит, между пятой и шестой авеню, был подарен президентом Рузвельтом своему другу Франку Маршаллу, шахматному чемпиону США, чтобы тот жил здесь с семьей, преподавал, устраивал турниры.
Тут играли: Хосе Рауль Капабланка, Александр Алехин. Всемирно известный художник Марсель Дюшамп (Дюшан) жил напротив и был членом клуба. Писатель Синклер Льюис брал здесь уроки шахмат.
Напрасно Регина и Джоан предлагали Бобби приодеться. Тот наотрез отказался. Спорить было бесполезно. Вначале миссис Каролина хотела выдворить нахала, но когда ей сказали: перед ней чемпион США среди юниоров, – впустила.

Его противником в тот вечер был профессор нью-йоркского Urbane College Дональд Берне (на самом деле Бирн – редактор belisrael.info), международный мастер, экс-чемпион США, сильный, агрессивный шахматист. Все обличало в нем аристократа: безупречность костюма, речи, манер, и как он держал сигарету холеными пальцами высоко над доской, опираясь локтями на столик красного дерева.
Что же до Бобби, тот выглядел охламоном: линялая ковбойка, жеваные джинсы, сношенные сникерсы. Всклокоченный мышонок против вылощенного льва. Внимательно изучая партии Берне, Бобби получил представление о стиле противника. Он решил прибегнуть к непривычной манере игры: разыграл в дебюте Защиту Грюнфельда. Замысел был в том, чтобы позволить белым (Бобби играл черными) оккупировать центр, сделав фигуры противника уязвимыми.
Это не было классическим подходом, что привело к запутанной конфигурации фигур. Профессор был сбит с панталыку. Бобби попал в цейтнот. Грыз ногти, ерошил волосы, вскочив коленями на кресло, опираясь на стол локтями, подпирая кулаками подбородок, пожирал глазами доску.
Зрители-комментаторы, зануды, надоеды) стали роиться вокруг. Мешали сконцентрироваться. Но в этом чертовом клубе просьба отойти в сторонку воспринималась как личное оскорбление.
Музыку шахматной души хорошо передает Набоков: «Сперва было тихо, тихо, словно скрипки под сурдинку. Затем, ни с того ни с сего нежно запела струна. Но сразу тихонько. Наметилась какая-то мелодия».
Следуя этой таинственной мелодии, Бобби создает позиционное преимущество. Но тут же, жертвует коня.
– Что он творит!?
Рефери напишет позднее в своих воспоминаниях: «Зрители ринулись к шахматному столику, как рыбы к проруби. То была сенсационная, неординарная, гениальная партия. Самое поразительное: ее разыграл тринадцатилетний».
Но Бобби увяз в цейтноте. Ему оставалось всего двадцать минут на сорок ходов. (здесь, несомненно, ошибка в количестве указанных ходов. В той партии, которую сам Фишер считал лучшей, он пожертвовал ферзя на 17-м ходу, т.е. до контроля оставалось 23 хода – редактор сайта). И тут он обнаружил, что может изменить ситуацию, придав игре новый смысл. А если пожертвовать Ферзя – сильнейшую фигуру? Это рассматривалось как самоубийственный «зевок». Но Бобби вела «мелодия»: если Берне заглотит наживку, белые парализованы. И противник взял Ферзя. Мальчишка был так сосредочен, что не слышал ропота толпы. Где-то там, звучали африканские тамтамы. и, следуя их ритму, он отправлял точно в мишени cвои отравленные дротики.

На сорок первом ходу, после пяти часов(!!!) игры, Бобби, с замиранием сердца, подняв свою ладью, поставил ее на доску и прошептал: “Mate”(мат). Пепельно-бледный, Берне встал и пожал противнику руку. Но профессор был благодарен мальчишке. Ведь тот ввел его за руку в историю, сделав соавтором гениальной партии. Она была изысканна, утонченно-изящна, как Eine kleine Nachtmusik Моцарта. Вокруг аплодировали. На старинных «дедовских часах» пробило полночь.

И только Регина не аплодировала. Напротив, она хотела исцелить Бобби от «пагубной одержимости». Как все еврейские матери, она мечтала о престижной карьере адвоката или врача для своего сына. И сама, завершая высшее медицинское образование, должна была вот-вот получить диплом. Случайно ей попалась в руки книга  психиатора (психиатра) – доктора Рейбена Файна, где говорилось: «Излечение от шахматной наркомании – сложный процесс. Он начинается с восстановления детских воспоминаний пациента, и, если возможно, с воспоминаний, сформированных еще in utero (в матке)». По теории выходило: Регина сама и виновата. И это усиливало в ней комплекс вины.
Однажды мать вундеркинда пришла излить душу в Манхэттенский Клуб. Как если бы Терпсихора заявилась в Кировский театр отговаривать Барышникова танцевать.
Шахматисты были: врачи, адвокаты, профессора. Почти все – евреи и потому в разговоре переходили на идиш.
– Мишуггенер, – говорили одни.
– Гаон, – возражали другие.
– Мишуггенер Гаон, – заключали третьи.

И все оказались правы. Фишер был «сумасшедший гений». И с этим ничего нельзя было поделать. Но они не подозревали: Бобби предстоит потрясти мир не только своим гением, но и своим безумием.
Участники первенства США 1957 года хотели написать над входом Манхэттенского шахматного особняка: “There’s Fisher” – Там Фишер.
Каждый из четырнадцати претендентов входил в Клуб “to take a crack at Bobby Fisher” – померяться силами с Бобби Фишером. Он становился «устрашающей легендой». Но Бобби не дал им шанса, никому. В первом же поединке он разгромил Артура Фейерштейна. Во втором атаковал и чуть было не опрокинул чемпиона США Самуэля Решевского. Самую сложную и напряженную партию Сэм с трудом свел к ничьей. Решевский оказался единственным достойным противником. К финалу, не потерпев ни одного поражения, Бобби набрал десять с половиной очков. Старый лис Сэм – на одно меньше. Судьба шахматной короны США решилась в последней партии: Решевский-Ломбарди.
– Вы играли превосходно, – сказал Бобби в конце, пожимая руку Ломбарди.
– Что же мне оставалось делать. Вы вынудили меня разгромить Сэмми.
Бобби Фишер стал чемпионом США. В 1957-м. Ему едва исполнилось четырнадцать.
Шел после турнира по заснеженному Центральному парку, ему казалось – он в Москве. Россия была для него Элизиумом, где гуляют шахматные Боги. И он хотел быть среди них. В книжном магазине «Четыре Континента» Бобби купил книгу в твердом переплете «Soviet School of Chess» – классику шахматной литературы. Там было написано: «Расцвет искусства шахмат в СССР – логический результат социалистического культурного строительства».
Бобби был в восторге от русских. В четырнадцать, давая интервью журналу «Шахматы в СССР», Фишер сказал: «Я наблюдаю за вашими гроссмейстерами. Они играют остро, в атакующей манере, полные боевого духа».
Но Бобби не знал всего. Он не знал, что когда чемпион мира Михаил Ботвинник входит в Большой Театр, ему устраивают овацию, что у каждого советского гроссмейстера статус кинозвезды, что во время игры их обслуживает команда аналитиков, что они – привилегированное сословие, что шахматы в СССР – «дело чести, дело славы, дело доблести и геройства».
Но зато ему было известно: экс-чемпион США гроссмейстер Сэмуэль Решевский живет на стипендию от своих поклонников: 200 долларов в месяц – зарплата бруклинского бухгалтера. Экс-вундеркинд так нуждается, что у него нет даже собственного chess set (шахматной доски с фигурами). Неужели и Бобби уготована та же участь?
Шахматы в США были частным делом, в СССР – государственным. Советские садились играть с американцами с тем же пылом, мастерством, самоотверженностью, с какими Вышинский и Молотов садились за стол переговоров.
Первая встреча русских с янки в 1954-м закончилась с разгромным для последних счетом: 20:12. Вторая, в 1955-м, с более унизительным: 25:7.
Хрущев отреагировал энергичным заявлением: «Советский Союз сегодня силен как никогда. Но мы хотим «детанта». Мы готовы сесть за стол переговоров, если американцы согласны говорить с нами всерьез».
Советский лидер выступал с позиции силы. Потому что граница холодной войны проходила не только по Берлинской стене. Но и по футбольным и хоккейным полям:
Эй, вратарь, готовься к бою.
Часовым ты поставлен у ворот.
Ты представь, что за тобою
Полоса пограничная идет.
Хоккеисты назывались «ледовые бойцы». Пограничная полоса проходила и по шахматной доске. И пусть в стране социализма очереди и дефицит:
Зато мы делаем ракеты,
Перекрываем Енисей.
А также в области балета
Мы впереди планеты всей.
И в области шахмат.
Деловая Регина отреагировала на детант письмом Хрущеву: пригласите Бобби и Джоан в Москву. Из Кремля пришло приглашение: прибыть на Всемирный Фестиваль молодежи и студентов. В Москве к самолету был подан правительственный лимузин. Бобби и Джоан разместили в лучшей гостинице «Националь». В их распоряжении были: шофер, гид, переводчик.
Русские воспринимали Фишера как американский ответ на советский Спутник. Они считали: Бобби растопит лед советско-американских отношений. Как и Ван Клиберн, победитель московского международного конкурса пианистов имени Чайковского. Мальчишку окружала толпа. Все хотели видеть бруклинского вундеркинда:
– Когда я смогу сыграть с чемпионом мира Ботвинником? – спросил неробкий паренек. – А со Смысловым?
– К сожалению, они на даче.
– А как насчет Кереса?
– Керес в данный момент за границей.
Зав. московской шахматной секции Абрамов вспоминал, как лихорадочно пытался подобрать среди гроссмейстеров достойного противника Фишеру. Наконец, в клуб затребовали Тиграна Петросяна. То был неформальный матч, серия «блиц-партий», большинство из которых Петросян выиграл. Потом Фишер говорил:
– Играть с ним чертовски скучно.
Но Москва казалась ему шахматным раем: мальчонка не знал, что таится за этими потемкинскими декорациями.
С Ботвинником ему довелось сыграть в 1962-м. На олимпиаде в Варне (Болгария) Бобби было девятнадцать. Михаилу Моисеевичу пятьдесят один.
Он был главной иконой советского шахматного иконостаса. Его ученик, Анатолий Карпов, сказал об Учителе: «Ботвинник недосягаем как Олимпиец». Чемпион мира застегнут на все пуговицы. На нем серый двубортный костюм, унылый как осеннее поле. На носу очки-велосипед в стальной оправе.
Он пожал Бобби руку, но не ответил на словесное приветствие. Когда затянувшаяся партия была отложена, на доске просматривалось явное позиционное преимущество американца. Вечером Фишер спокойно поужинал, мельком взглянул на доску, там брезжила победа, и завалился спать. А, между тем, потрясенный Чемпион кликнул на помощь всю королевскую рать: Михаил Таль, Борис Спасский, Пауль Керес, Ефим Геллер, Семен Фурман – ломали головы до пяти утра. Но они не были «специалистами по эндшпилю». Авторитетом был Юрий Авербах. Ему позвонили в Москву. И тот с трудом разыскал на клетчатом поле узенькую тропинку к ничье.
– Ботвинник дешевка, – заявил Бобби по прибытии в Нью-Йорк. – Он никогда не был “first among equal” (первым среди равных). Я не хочу иметь дело с этими “commie cheaters” (жуликами-коммунистами).
Но куда было ему от них бежать? Он был иконоборец: рубил иконы их шахматного иконостаса.
Вторым пошел под топор Марк Тайманов: на матче претендентов в Ванкувере, в мае 1971-го. «Русский» прибыл в Канаду с полным антуражем: секундант, ассистент, менеджер. Но Фишер не дал Тайманову ни единого шанса. Выиграл со счетом шесть-ноль. Всухую. Невиданный в истории мировых шахмат нокаут.
– Well, I still have my music, – сказал на хорошем английском с горькой усмешкой интеллигентный Тайманов.
Он был неплохим пианистом.
В Москве ждала расправа. Там фиаско (без единой ничьей) рассматривалось как национальное унижение. Его лишили всех привилегий, никогда не выпускали за границу. Шахматная карьера Марка Тайманова была закончена.
Но Бобби жаждал головы Тиграна. Поединок состоялся в Буэнос-Айресе (Аргентина). В аэропорту их приветствовал президент страны:
– Я самый сильный шахматист в мире, – заявил Фишер на пресс-конференции.
Петросян (экс-чемпион мира) был тоже не «слабак». С ним пришлось повозиться. Тигран напоминал кобру, готовую ужалить. В решающей партии дело клонилось к ничье, когда в зале погас свет. Темно было ровно одиннадцать минут. Концентрация Петросяна была нарушена. Фишер продолжал анализ, как будто ничего не произошло. Джек Коллинз научил Бобби играть вслепую еще в детстве. Когда включили свет, Каисса протянула ему на блюде голову Тиграна. Матч был выигран со счетом шесть с половиной против двух с половиной.
Дорога в Рейкьявик, на поединок с чемпионом мира – Борисом Спасским, – открыта. Путь к победе и безумию.
В Америке его чествовали как национального героя. Где бы он ни появлялся, “he was always given the red carpet treatment” – перед ним расстилали красный ковер. Бобби возвел США в ранг «шахматной державы», искупив победой позор поражения. Но чудик имел привычку отключать телефон и неделями оставаться incommunicado. Тогда Шахматная Федерация срочно сняла для него номер в роскошном Henry Hudson Hotel, чтобы безумный гений не исчез. Он был нужен стране.
Бобби демонстрировал самодисциплину и выдержку. Книга на немецком “Weltgeschichte des Schachs” (всемирная история шахмат), включающая 355 партий Спасского, стала его учебником. Готовясь к сражению, он бушевал на теннисном корте и в плавательном бассейне. К турниру было приковано внимание прессы. Исландский журналист Торбергссон писал: «Русские десятилетиями держали в рабстве другие нации и свою собственную. Они используют спортивные победы для идеологических целей. Победа Фишера отобьет пропагандистские кулаки коммунистов».
Гостеприимная крошечная Исландия замерла в ожидании. Все места в гостиницах и в зале Laugardalsholl раскуплены. Вечером 25 июня 1972-го со взлетной полосы международного аэропорта имени Кеннеди должен был стартовать самолет на Рейкьявик. Но безумец в последнюю минуту отменяет рейс.
“The name of the game was money” – игра называлась – ДЕНЬГИ. Игра на нервах, затеянная Бобби, стала вступлением к матчу.
Претендента не устраивал финансовый аспект. Победитель должен был получить 78 125 долларов. Проигравший 46 875. Кроме того, каждому причиталось 30 процентов от доходов телекомпаний. Но Бобби требовал тридцать процентов дополнительно – от платы за вход, примерно от 250 000, на которые имели право он и Спасский. Газета “The New York Times” отреагировала:
«Если он победит в Рейкьявике, его будущие гонорары сделают нынешние смехотворно малыми». Фишер знал, он получит свое. Мир требовал, чтобы матч состоялся. И чем больше проволочек, тем выше цена. Но тут не только шкурный интерес. Бобби был фехтовальщик за униженных и оскорбленных, таких как Сэм Решевский. Претендент стал (как бы) лидером «юниона». Гонорары за шахматное искусство, утверждал он, несопоставимы с миллионами Мухаммеда Али, которые боксер получает за мордобой.
Всемирное шоу – или переговоры профсоюза с администрацией? Скорей всего, и то и другое. Стороны стояли на своем. В течение последующей недели были забронированы дополнительные рейсы на Рейкьявик, но Бобби их отменял. Пресса бурно реагировала:
– Фишер озабочен прежде всего деньгами, интересы спорта для него на последнем плане, – возмущалось агентство ТАСС.
– Невиданные высокомерие и снобизм, – ругалась немецкая “Bild am Sonntag”.
– Бобби Фишер самый большой хам и псих Бруклина, – гневалась лондонская “Daily Mail”.
Но никто не хотел видеть подлинную причину скандала: Фишер защищал не только свои финансовые интересы, но и интересы коллег-шахматистов.
Для прессы – “the name of the game was money” – игра называлась ДЕНЬГИ. Газетам нужен скандал, он привлекает читателей и рекламодателей. Скандал – двигатель газетного бизнеса, поэтому его надо раздуть.
Но вдруг на доске явилась новая фигура. Английский банкир и страстный шахматист Джеймс Дерек Слэйтер. Он согласился выложить 125 тысяч долларов, если Бобби начнет играть.
– Stupendous, (колоссально) – отреагировал Бобби.
И вдруг телефонный звонок, и скрипучий голос с немецким акцентом:
– Самый плохой шахматист на земле звонит самому лучшему.
– Кто говорит?
– Государственный секретарь Киссинджер. Вы должны немедленно вылететь, чтобы разгромить русских. Правительство Соединенных Штатов желает вам победы.
В ту же ночь Бобби вылетел в Рейкьявик с секундантом Вильямом Ломбарди. Но и там кураж продолжался на полную катушку. Фишер не явился на жеребьевку, где его ждали сотни журналистов. Когда Спасский вошел, ему сказали: «Претендент спит, но прислал вместо себя секунданта. Пусть Ломбарди тянет жребий, кому играть белыми». Оскорбленный Спасский покинул гостиницу и выступил с заявлением, наверняка, сочиненным в Москве: «Советское общественное мнение и я возмущены поведением Фишера. Возникает сомнение: имеет ли он моральное право играть в этом матче».
В том же духе выступил президент FIDE Макс Эйве. Все ждали объяснений.
Ночью Бобби сочинил элегантное послание коллеге: «Дорогой Борис! Приношу искренние извинения за некорректное поведение. Знаю Вас как спортсмена и джентльмена и надеюсь сыграть в предстоящем турнире немало интересных партий.
Искренне Ваш,
Бобби Фишер»
Бобби вручил письмо коридорному мальчику и попросил «подсунуть» Спасскому под дверь. Москва отреагировала. Глава Госспорткомитета Сергей Павлов настаивал на возвращении Спасского: «Истерики Фишера есть оскорбление мирового шахматного чемпионата. Настоятельно рекомендуем вернуться». Спасский, «рекомендацию» вежливо отклонил, рискуя головой и карьерой.
Но Бобби продолжал вести себя как капризная примадонна. Потребовал сделать освещение над столиком поярче, шахматные фигуры ему показались маленькими, раскритиковал каменную доску и попросил деревянную, а кинокамеры немедленно убрать: отвлекают. Убрали, но не все. Тогда он разгневался на официантов: они не положили кубики льда в его апельсиновый сок, а потом приказал принести skyr-чашку исландского йогурта. Когда такового в буфете не оказалось, послали в соседний ресторан, и skyr был доставлен.
Но в Мире Горнем пришел конец терпению. Там лишили Фишера разума. Вконец «оборзевший» претендент совершил глупейшую ошибку и. проиграл первую партию.
Бобби утверждал: виновата кинокамера, она не дает сосредоточиться. Скорей всего, он был прав. Ведь и Лужин в набоковском романе тоже жалуется: «Я не могу подвергаться щелканью и вспышкам этих машин».
Но капризный гений всех так извел, что ему в просьбе было отказано. Упрямец из-за этого на вторую партию не явился и, по правилам FIDE, ему было засчитано поражение. Зал приветствовал Спасского овацией. Фишеру же кричали: «Отправляйся в свою в Америку!» Доктор Эйве предупредил: «Если претендент не явится и на третью партию, Борис Спасский останется чемпионом мира.
Бобби ринулся в аэропорт. Ломбарди с трудом его отговорил. И тут, во второй раз, позвонил Киссинджер: «На моем столе тысячи писем от американцев, умоляющих продолжать, и приглашение в Белый Дом, вне зависимости от исхода турнира». Возможно, немалую роль сыграл и денежный интерес. Проиграв, он обрекал себя на позор и нищету. Бледный и поникший, он садился за третью партию, как рыцарь в фильме Бергмана: сражаться в шахматы со Смертью.
И Моцарт проснулся. Он заиграл вдохновенно и мужественно, раскованно и свежо, вновь услышав звуки своих тамтамов. После двадцати изнурительных партий счет был 11,5:8,5 в пользу Фишера. Но для того, чтобы стать Чемпионом Мира, ему предстояло сделать двенадцать с половиной. Он набрал магическое число после двадцать первой партии.
В его честь восторженная Исландия задала пир в духе древних викингов. Кубки пенились. Фишера приветствовала планета. Чемпион получил тысячи поздравительных телеграмм. Одна пришла из Белого Дома: «Дорогой Бобби! Ваша убедительная победа в Рейкьявике – свидетельство абсолютного мастерства в шахматном искусстве. Это триумф. Присоединяюсь ко всем гражданам страны. Поздравляю от всей души и желаю всего наилучшего.
Ваш Ричард Никсон».
Наконец, у Фишера был досуг. И с той же страстью, с которой он впитывал шахматные знания, Чемпион Мира занялся самообразованием. Михаил Ботвинник был не совсем неправ, когда заметил: «Бобби страдает от отсутствия фундаментальной культуры и незначительности образования».
Но он наверстывал упущенное. Стал страстным читателем, постоянным посетителем библиотек и книжных магазинов.
Существует несколько теорий, почему именно в эти годы Фишер становится злобным антисемитом. Американский писатель Дэвид Мамет, лауреат Пулитцеровской премии, в книге “The Wicked Son” (злобный сын) объясняет этот феномен: «Юдофоб всегда начинает с самовозвеличивающего утверждения: существуют некие силы зла, которые он обнаружил и заклеймил. Противостоя им, он возвышает себя. Попирая зло, становится божеством. Невежественный относительно своего племени, отступник испытывает влечение к тем, которых он воспринимает как Других, полагая, что Они обладают особыми достоинствами. Но Другие попросту привлекают его потому, что они Другие».

Но, думается, все проще. Мы не можем судить Фишера по законам формальной логики. Бобби, как и герой Набокова, воспринимает жизнь как шахматную партию. Он хочет быть готовым к атаке и отразить ее. Атака должны быть блокирована и отбита. Враг хитер и строит козни. Случилось так, что все его шахматные противники были евреи. В Манхэттенском Клубе, в FIDE во главе с Президентом Максом Эйве. И даже русская шахматная когорта была возмутительно еврейской.
И вот однажды в лавке букиниста, Бобби споткнулся о старую, расхристанную книгу. Она называлась «The Protocols of the Elders of Zion» – «Протоколы сионских мудрецов». В ней говорилось о «всемирном еврейском заговоре». Так вот где таилась погибель моя. Он, Бобби, жертва еврейского заговора. Все так поразительно совпадало. Его не отягощенное образованием сознание воспринимало, как откровение, провокационную фальшивку Нилуса, шитую белыми нитками в подвалах царской охранки.
«Как можно жить в стране, – возмущается Григорий Соломонович Померанц, – где на церковных папертях продаются «Протоколы сионских мудрецов». Но, увы, книга Нилуса продается не только в России. Ее можно купить везде. Юдофобство входит в метаболизм человечества, как неизбежный элемент бытия. Его в менделеевскую таблицу вписать надо. И антисемитизм вошел в плоть и кровь Бобби Фишера. Стал его религией.

Часть 3

С присущей ему основательностью он «овладевает вопросом»: изучает «Антихриста» Фридриха Ницше, его интересует личность Эрнста Кальтенбруннера, шефа главного управления имперской безопасности, обергруппенфюрера СС, казненного по приговору Нюренбергского суда. И он отправляются в Германию, нанести визит сыну Кальтенбруннера. Тот неожиданно оказался интеллигентным человеком и большим либералом. Неизвестно, о чем они беседовали. Возможно, играли в шахматы. После визита Кальтенбруннер Младший с гордостью демонстрировал гостям стул с бронзовой табличкой: НА ЭТОМ СТУЛЕ СИДЕЛ БОББИ ФИШЕР.
Но когда Бобби становилось одиноко, он отправлялся на север в Пало Алто – навестить сестру Джоан и ее мужа Рассела Тарге – профессора физики Стэнфордского университета. Они, разумеется, были евреи. Джоан и Расселу было странно и дико слышать в своем доме злобные юдофобские тирады. Однажды супруги решительно выставили родственничка за дверь.
Взбешенная Регина написала сыну: «Не смей оскорблять людей! Подобный тебе человек будет постепенно разрушен собственной совестью. Глупый и примитивный не пострадает, но чем больше разума и таланта, тем необратимей разрушения. У тебя нешуточная позиция. Но если бы даже ты был безвестным, обязанность каждого быть порядочным. Проще всего закрыть глаза, как это делали люди в нацистской Германии, когда других удушали в газовых камерах, как насекомых. Но если даже эти мои слова взбесят тебя, помни: что бы ни случилось, я твоя мать и потому ни в чем не откажу тебе, и ничто моих чувств к тебе не изменит.
С любовью,
Мама»
О, как они ему потом пригодились. Когда кончились сбережения и экс-чемпиону Мира нечем стало платить за квартиру, Бобби обратился за помощью к близким. Иначе он – бомж. Мать знала, что такое homeless. И стала высылать сыну из Никарагуа, где работала в американском госпитале врачом, свой Social Security Check – государственное пособие по социальному страхованию. Джоан получала деньги и открыла на имя Бобби банковский счет. Иначе безумный гений повторил бы судьбу Регины. От лося – лосенок, от порося – поросенок, от бомжа – бомжонок. Недаром в «Пятикнижии» тщательно прослеживается генеалогия: кто кого породил. Но Бобби был мутантом. Одиннадцатого сентября 2001 года его безумие достигло крещендо. И мир содрогнулся.
Ночью небоскребы-близнецы Всемирного Торгового Центра были как гранки газетной статьи об американском успехе. Когда в то утро я делал пробежку в Либерти Парк, все было мирно и красиво: дюралевые небоскребы в голубизне индейского лета. И вдруг пейзаж вспыхнул и стал чадить. И вдруг. Второй самолет ударил вкось, в серебряный угол второй башни, извергаясь пурпурной лавой, обломками компьютеров, ошметками обугленных трупов. А потом небоскреб стал оплывать. Как свеча. От Гудзона ветер нес запах паленого мяса, который все старались не замечать. Горели три тысячи погребенных под обломками. Я ринулся к машине и включил приемник.

И вдруг услышал по радио безумный голос Бобби Фишера:
– Да, конечно, потрясающая новость. Настало время накостылять fucking USА по шее. Настало время прикончить США раз и навсегда.
– Вы счастливы, что это случилось?
– Я аплодирую этому акту. Fuck the US. Я хочу, чтобы США стерли с лица земли.
То была филиппинская радиостанция Radio Baguio. Бобби давал интервью по телефону, из Японии. По горячим следам американской трагедии:
– Соединенные Штаты основаны на лжи. Они основаны на жульничестве. Вы только посмотрите, что я сделал для Соединенных Штатов. Никто не сделал столько, сколько сделал я. Когда я завоевал звание Чемпиона Мира в 1972-м, Соединенные Штаты воспринимались всеми как страна футбола и бейсбола. И никто не думал о ней, как об интеллектуальной стране. Я изменил ситуацию. И только я один. И я говорю: смерть президенту Бушу, смерть Соединенным Штатам, FUCK THE JEWS! Евреи – народ преступников. Они mutilate (увечат) своих детей, делая им обрезание. Они убийцы, преступники, воры, лживые ублюдки. Они выдумали Holocaust. В еврейских россказнях о Катастрофе ни слова правды. Fuck the United States.
Видимо, он не соображал: теперь на нем, до скончания дней, – каинова печать. Он будет проклят племенем, породившим его, и Америкой. Его выступление было самым антиамериканским, самым юдофобским за всю историю средств массовой информации. Беснования Фишера напоминали пропагандистские истерики Гитлера.
И ВСЕ-ТАКИ СУДИТЬ СЛЕДОВАЛО НЕ ЕГО. Судить надо было средства массовой информации, эксплуатировавшие имя и всемирную славу трагически больного человека. Это бредил не Бобби. ЭТО БРЕДИЛА ЕГО ПАРАНОЙЯ, унаследованная от матери.
Доктор Антони Сэйди, один из самых преданных друзей Бобби, сразу после выступления Фишера, обратился с письмом в журнал “Chess Life”:
«Его паранойя усугубляется с годами. И он все более и более изолирован в своей иной, «инопланетарной» культуре. Media (средства массовой информации), публикуя его самые омерзительные высказывания, цинично эксплуатирует Фишера. Оставит ли она, наконец, его в покое?».
Но весь мир ополчился на Бобби.
«Паранойя, утверждают специалисты, характеризуется длительными периодами необоснованного недоверия к окружающим, а также повышенной восприимчивостью. Психическое нарушение характеризуется подозрительностью и хорошо обоснованной системой сверхценных идей. Параноики, как правило, критически относятся к другим, не принимая критики в свой адрес».
Но, двадцать шесть лет до этого, в период его относительного здоровья, недоверие Фишера к Карпову нельзя было назвать необоснованным, а критику несправедливой.
«Карпов в СССР, – писал Владимир Буковский [3], – центральная пропагандистская фигура, идеал коммунистической молодежи и член ЦК ВЛКСМ. Конечно же русский, а не какой-то сомнительный еврей. Конечно же из рабочей семьи. Проиграть он не может, ему не дадут. За ним вся система, с миллиардами рублей, миллионами шпионов, дипломатов. Потешная сцена появления советской «шахматной делегации» на Филиппинах, состоящих почти из двух десятков кэгэбэшников, иогов, специалистов по каратэ и возглавляемая полковником Батуринским, вполне достойна пера Булгакова».
Против этой сумрачной когорты Фишеру предстояло отстаивать титул Чемпиона Мира. Но прежде нужно было договориться об условиях.
– При счете 9:9, чемпион сохраняет звание, – настаивал Бобби.
Матч будет состоять из неограниченного количества партий, в отличие от Рейкьявика. Первый, кто наберет десять очков, станет чемпионом.
Русские не соглашались: достаточно 36-ти партий. Счет 9:9 их не устраивал.
У них была железная максима: «Поскольку мы, Советский Союз, сильнее всех на свете, то не принимаем никаких условий: мы навязываем их».
Играть по их правилам Бобби отказался. Тогда ФИДЕ объявила Карпова Чемпионом Мира. Это произошло 3 апреля, 1975 года.
Карпов стал «чемпион по назначению». И в этом не было чести.
Но и его вины. Он был достойным противником Фишера, если бы матч состоялся.
И все-таки победил Фишер: в контексте вечности. Как Моцарт против Сальери.
В Маниле, в отличие от Рейкьявика, ставка была 5 000 000 долларов. Нисколько не меньшая, чем у Мохаммеда Али. Только за одно это Фишера следовало увенчать лаврами, как фехтовальщика за честь Каиссы. Но нищий Чемпион отказался от миллионов. И не потому, что боялся Карпова. Бобби боялся КГБ. Его мучили фобии. Он опасался: русские его отравят. Носил с собой склянку с противоядием. Особенно устрашала его израильская разведка. Евреи коварны. И потому Бобби не ходил к дантистам. Все дантисты – евреи. Он удалил изо рта металлические коронки и пломбы, чтобы израильская разведка Моссад, с помощью специальных излучений, не повредила его уникальный мозг. Он избегал людей. Единственный человек, которого не избегал Фишер, был Борис Спасский. Но и к нему он относился подозрительно:
– Спасский еврей, и нам нужно принять это во внимание. Он сказал, что я странный и очень сложный человек, что не является правдой.
И вдруг, нежданно-негаданно, Борис позвонил. Он жил теперь во Франции с женой Мариной:
– Есть бизнесмен. Выложит за матч 2 500 000 долларов.
– Согласен только на 5 000 000, – отреагировал Бобби.
И такой спонсор объявился. Югославский финансист Ездимир Василевич, довольно темная личность. Но, в конечном счете, все условия договора были соблюдены. В документе записано: победитель получает после матча 3 500 000, побежденный -1 500 000.
Когда Гарри Каспарова спросили, согласен ли он сразиться с Фишером, чемпион мира ответил: «Абсолютно нет. Я не верю, что Фишер достаточно силен».
В том же духе высказалась лондонская “Daily Telegraph”: «Представьте себе, вы слышите конец “Неоконченной симфонии” Шуберта».
Перед началом матча Бобби ерничал, но слегка. Его не устраивал шахматный Король: у Короля был еврейский нос, слишком длинный. Принесите другой set. И чтоб у Короля был арийский нос. Никто не посоветовал Фишеру посмотреть в зеркало.

Прошло двадцать лет после Рейкьявика. Но Бобби все еще был Фишер. Борис – Спасский. Игра по-прежнему – шахматы. И Бобби демонстрировал в первой партии былой класс игры. Агрессивно, неустанно, блестяще атакуя: с левого, правого флангов, неожиданно жертвуя фигуры, получая позиционное преимущество. Шахматный мир ликовал: Моцарт вернулся. Но одна ласточка не делает весны. Одна партия – чемпиона. Во второй – Фишер совершил глупейшую ошибку и Спасский легко получил ничью. То же и в третьей. Четвертая и пятая обнаружили: уникальный интеллект ржавеет. Каспаров оказался прав: Фишер и Спасский ему не противники.
Бобби выиграл девять партий. Спасский – четыре. Каждый вернулся из Югославии, увеличив свой банковский счет: Фишер на три с половиной миллиона, Спасский на полтора. Нью-Йоркский журнал “Time” подвел черту: «Явление Фишера на шахматной сцене можно сравнить с бегством Наполеона с острова Эльба в 1815-м». Но в статье не говорилось, чем это кончилось для Бонапарта. Мнение ведущих гроссмейстеров не льстило: Фишера можно поместить в первую десятку лучших шахматистов. Ничего более оскорбительного Бобби не мог себе представить.
В «Записных книжках» Достоевский пишет: «Человек как личность становится во враждебное отношение к закону масс и всех. Потеря живой идеи о Боге тому свидетельствует. Человек тоскует, теряет источник живой жизни. Высшее самоволие есть высшее отречение от своей воли. В том моя воля, чтоб не иметь воли».
Это, как если бы шахматные фигуры, проявив «высшее самоволие», отказались от всех и всяческих правил игры. Перед матчем Фишер получил из Вашингтона предупреждение: о запрещении гражданам США коммерческой активности в пределах Югославии. Эмбарго распространялось и на турнир. За нарушение: десять лет тюрьмы, штраф 250 000 долларов».
Выйдя на подиум, Бобби зачитал документ и. демонстративно на него плюнул. Публике жест не понравился, но все были на стороне Фишера: «Неужели янки засадят беднягу в тюрягу за невинное перемещение по клеточкам деревянных фигурок?» Югославский премьер Милан Паник посочувствовал: «Можно ли представить себе: санкции запрещают Моцарту писать музыку».
Ну а если «Моцарт» не платит налогов с 1977 года и вообще высказывает анархическое презрение ко всем и всяческим законам и постановлениям?
Арестовали Фишера в Стране Восходящего Солнца. За нарушение паспортного режима. Там не очень чтили шахматы. Но, воспитанные на острие самурайского меча, японцы уважали Закон.
Выкрикивая на весь мир: ”USA shit country of criminals! New Holocaust for Jews! Death to the President!“ «США вонючая страна преступников! Новый Холокост для евреев! Смерть Президенту!), Бобби стал Летучим Голландцем, кораблем без гавани. Кроме того, на нем висело обвинении в серьезном экономическом преступлении. И американский департамент юстиции аннулировал паспорт Фишера.
А Бобби в это время, ни о чем не подозревая, подымался в аэропорту Нарита по трапу самолета Токио-Манила. Тут, на лесенке, его и повязали.
Буйный нрав экс-чемпиона японцев не смутил. Когда странный зэк затеял с ними драку: из-за круто сваренных яиц, поданных на завтрак, (он любил «всмятку»), его затолкали в тесную одиночку, лишив пищи, свиданий, прогулок. Токио не Рейкьявик.
Но викинги не забывают своих героев. Исландцы создали Комитет Освобождения Экс-чемпиона. Японский министр юстиции Киеко Ноно откликнулся: «Если Фишеру дадите гражданство, отпустим в Рейкьявик». Гражданство было даровано мгновенно. Приземлившись в аэропорту Кефлавик, Бобби поцеловал землю, которую нанес на карту в 1972-м. Вулканический Остров был демократией. Но, похоже, теперь в стране был Король – Роберт Первый.
Исландцы предупреждали каждое Его желание, защищали от журналистов, давали финансовые советы, возили на рыбалку. Вальяжно раскинувшись, как римский сенатор, Бобби нежился в Thermal Baths – горячих источниках. В его распоряжении был bodyguard – телохранитель. Могучий и добродушный Саэми Палссон. Но страж однажды взроптал: Саэми вызволял Бобби из тюрьмы, летал на свои деньги в Японию, предан душой и телом, а повелитель не платит и цента за труды. Выяснилось: Фишер – патологический скряга. Исландия – маленькая. Все известно о всех: на швейцарском счету экс-чемпиона – три миллиона долларов. А, между тем, у него не только нет собственного автомобиля. Миллионер утверждает: платить за такси – идиотизм. Бобби предпочитает в снег, дождь, метель дожидаться автобуса. Но если за такси платит другой, охотно едет, при этом требует, чтобы водитель держал обе руки на руле, не вертел головой, не превышал скорость. В ресторан никогда не пригласит. А если случается обедать в компании, ждет, когда заплатят другие.
Все знали: Бобби женат на японке. Ее звали Мийеко. Но то был странный брак: по интернету. Она служила в фармацевтической компании в Токио, летала в Исландию «по бизнесу», была президентом Шахматной Федерации Японии.
Но как только Миллионер умер и над неостывшим телом разразилась война за наследство, возникла еще и филиппинка, Мэрилин Янг, у которой, будто бы, дочь от Фишера. Племянники Бобби усомнились. Тогда Мэрилин настояла на эксгумации. Анализ ДНК не подтвердил отцовства.
Были у Бобби и другие женщины, но как-то все проходило.
Без божества, без вдохновенья,
Без слез, без жизни, без любви.

У Набокова, в «Защите Лужина», есть мысль: «Развитие шахматного дара связано с развитием чувства пола, шахматы являются особым преломлением этого чувства. Поэтому Валентинов, боясь, чтобы Лужин не расходовал драгоценную силу, не растратил бы ее естественным образом, держал его в стороне от женщин, радовался его целомудренной мрачности».
Но радоваться тут нечему. Сам-то Валентинов своей теории не придерживался. И Набоков. Потому что, как говорит Иоганн Вольфганг фон Гете в «Фаусте»: “Das Ewig-Weibliche zieht uns hinan” – Вечная Женственность нас возвышает.
Для Бобби – Ewig-Weibliche – была Регина. Когда она умерла, стало жутко и холодно, как будто в мире отключили отопление. А когда ушла Джоан – последняя родная душа, – единственное что осталось Бобби, – умереть.

На последней фотографии, сделанной исландским фотографом Ейнаром Айнарсоном, мы видим угасшего старика с запущенным лицом. Он весь в шерстях и видом непристоен. Стальная проволока диких усов лезет в рот, из которого торчат корешки зубов. Крупный нос в сетке прожилок. Кожа – в старческой гречке, голубоваторозовато-сизая. Воспаленные веки тусклых глаз, передать выражение которых мог бы только Рембрандт: раскаяние, усталость и боль, боль, боль. Душевная и физическая. Человек в эндшпиле и цейтноте.
Он умирал от болезни застойных холостяков. Воспаленная простата, величиной с бейсбольный мяч, заблокировала почки. Неспособность к мочеиспусканию стала кошмаром. Бобби никогда не доверял врачам, презирал их. И потому не захотел принимать лекарства. Тогда ему сказали: спасет только dialysis. Машину для очищения крови нужно периодически подключать к почкам. Бобби решительно отказался. Возможно, он просто хотел умереть. Перед смертью попросил принести портрет Регины. И долго смотрел в лицо матери.
Бобби Фишер прожил столько же лет, сколько клеточек на шахматной доске: ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ. Он умер 17 января 2007 года. (17 января 2008 г.)
В условиях вечной мерзлоты, в январе, в вулканическом грунте трудно вырубать могилу.
У Достоевского сказано: «Бог и дьявол ведут борьбу в этом мире, а поле битвы – душа человеческая». И потому мы должны отделить Моцарта шахматной доски от монстра параноидального эгоизма.

Безумный гений Бобби Фишер: псих и хам, скряга и скандалист, еврей-антисемит, – вписал в тысячелетнюю историю шахмат (и не только шахмат) такой знобящий сюжет, который вряд ли когда-нибудь повторится.

Григорий РЫСКИН, Нью-Йорк

Человек-легенда — Бобби Фишер

ИСЛАНДСКИЙ ГАМБИТ

Промозглым днем 9 марта 1943 года холодный ветер с озера Мичиган, как обычно в это время года, завывал в каньонах чикагского даунтауна. В тот день беженец из Германии, биофизик с туманным прошлым Ханс-Герхардт Фишер, согласно официальным документам, стал отцом человека, про которого полвека спустя А. Карпов скажет: “Я не знаю никого в истории шахмат, кому наша игра была бы так обязана”. Мальчика назвали Робертом.

источник фото velikiemann.ru

Фишер-старший женился на Регине Вендер в Москве в 1933 году. Родом из семьи польских евреев, мисс Вендер родилась в Швейцарии, но выросла на Среднем Западе США, в Сент-Луисе. Став в Америке дипломированной медсестрой, Регина продолжила учебу в 1-ом Московском медицинском институте. История умалчивает, какими путями оказался в сталинской России ее жених. Наверняка в архивах на Лубянке можно найти немало любопытных фактов, связанных с пребыванием Фишеров в СССР тридцатых годов. Как бы то ни было, через несколько лет супруги благополучно покинули Советский Союз. Легко предположить, что Фишеры были связаны с Коминтерном и состояли на агентурном учете в НКВД. Однако прямых ссылок на это в открытых источниках нам найти не удалось.

Первый парадокс в жизни Роберта Фишера заключается в том, что после отъезда из СССР пути его родителей навсегда разошлись. По данным ФБР, натурализованная гражданка США Регина Фишер вернулась в Америку в 1939 году. Ее законный супруг Ханс-Герхардт Фишер никогда не посещал Соединенные Штаты, поскольку получил отказ в иммиграционной визе: его подозревали в связях с коммунистами.

В 1949 г. Регина Фишер вместе с детьми поселилась в центральной части нью-йоркского Бруклина, в безликом районе Флэтбуш: здания из коричневого кирпича, пожарные лестницы. Любопытно, что к тому времени в Бруклине незаметно проживал другой Фишер, владелец небольшой фотостудии. Однофамилец фрау Фишер стал известным всему миру после своего разоблачения в 1957-м под именем полковника Абеля. Но это всего лишь забавное совпадение.

В мае того же 1949 года Бобби сыграл первую партию в шахматы, научившись правилам игры по инструкции, найденной им в шахматной коробке. Шахматы были подарком сестры. Быстро овладев формальной теорией шахмат, Фишер уже в возрасте 12 лет стал членом Манхэттенского шахматного клуба – одного из сильнейших в мире.

В бруклинском районе Флэтбуш Бобби учился в школе, однако бросил учебу в 16 лет: формат занятий себя исчерпал. В те годы его одноклассницей была будущая концертная дива Барбра Стрейзанд, однако и это не остановило мятежного Бобби: на первом месте у Фишера всегда были шахматы.

Bobby Fischer in 1965. Photograph: AP

Вундеркинду из Бруклина было не до учебы. Список турнирных побед юного Фишера в 1950-е годы потрясает воображение. Его первый триумф пришелся на 1956 г.: выигрыш чемпионата США среди юниоров, затем блистательное участие в нескольких крупных турнирах. Его сенсационную партию, сыгранную в Нью-Йорке против Дональда Бирна в 1956-м, маститые комментаторы назвали “партией века”. Фишеру было присвоено звание Национального Мастера США.

Взлет Фишера был подобен запуску первого в мире спутника. В Нью-Йорке, состоялся чемпионат США среди взрослых, участники которого приглашались устроителями первенства без отборочных игр. Фишер победил со счетом 10,5 из 13,0, став в январе 1958-го международным мастером. Ему было 14 лет. Какая тут учеба?

Не совсем ясно, на какие средства жил юный Фишер в те годы. Известно, что отношения с матерью у Бобби не складывались, и в тот же период они расстались. Регина фактически съехала с квартиры, покинув своих подросших детей с целью продолжить медицинское образование. Фишер испытывал антипатию к матери отчасти и потому, что в маккартистской Америке она не скрывала своих симпатий к коммунистам и находилась под негласным надзором ФБР. Отсюда и его неприязнь с Советскому Союзу.

В конце 1950-х Фишер вышел на международную арену: Северная Америка становилась ему тесной. Он начал участвовать в межзональных турнирах. Они проходили в Европе и Южной Америке и были прологом к сражению за титул чемпиона мира. Одетый в начале своей карьеры в джинсы и рубашки-ковбойки юный Фишер сменил антураж бруклинского тинейджера на более респектабельный: начал одеваться в формальные деловые костюмы. Постепенно росли гонорары.

Соперниками Фишера стали легендарные шахматисты двадцатого века: Михаил Таль, Ефим Геллер, Марк Тайманов, Василий Смыслов, Борис Спасский, Пол Керес, Бент Ларсен, Богдан Слива, Тигран Петросян. В Америке Фишер уверенно выиграл 8 чемпионатов США подряд: с 1958-го по 1967 год. В 1968-м он вышел на финишную прямую к титулу чемпиона мира.

Следует отметить роль американской, да и вообще западной, прессы: как только американец стал реальным претендентом на первенство, уровень освещения старинной игры в печати и по ТВ многократно вырос. Политический контекст шахматного паблисити очевиден: весной 1970 года в Белграде состоялся матч сборной СССР против символической сборной мира. Советская команда шахматистов одержала победу со счетом 20,5 : 19,5. В ходе турнира Фишеру удалось победить экс-чемпиона мира Тиграна Петросяна. На расстоянии вытянутой руки перед Фишером замаячил твидовый пиджак действующего чемпиона Бориса Спасского.

С Борисом Спасским Фишер впервые встретился в 1960-м на престижном турнире Мар дель Плата в Аргентине. Всегда одетый на турнирах в элегантный твидовый пиджак, 23-летний Спасский был восходящей звездой советских шахмат и находился на пути к титулу чемпиона мира. Для обоих встреча была судьбоносной: спустя 9 лет, преодолев в упорной борьбе многих сильных соперников, Спасский стал чемпионом. Однако, по мнению историков шахмат, в борьбе Спасский “перегорел” и, достигнув Олимпа, начал терять интерес к игре. В 1972 году титул перешел к Фишеру. Сам Спасский, женившись на француженке, в 1977-м покинул Советский Союз и навсегда переехал во Францию.

Легендарное упрямство Фишера сполна проявилось при подготовке к финальному матчу со Спасским в 1972 году. Фишер настаивал на проведении матча в Югославии, Спасский предпочитал Исландию. Организаторы были уже готовы на соломоново решение, разбив встречу на две части, но и здесь договориться не удалось. Мистическим образом в географическом компоненте спора уступил Фишер, однако потребовал удвоить призовой фонд. В итоге лондонский финансист Дж. Слейтер пожертвовал 125 тыс. долларов, доведя ставку до 250 тысяч. Фишер принял условия.

В Рейкьявике соперники встретились летом 1972 года: матч продолжался от заполярных белых ночей в июле до первых заморозков в сентябре. Затерянная в Северной Атлантике Исландия внезапно получила мировую известность.

Первые две игры были проиграны Фишером, но затем Спасский уступил требованию претендента перенести игру за кулисы, подальше от блицев фоторепортеров и стрекота телекамер. Это сыграло роковую роль в матче: Фишер выиграл 7 из последующих 19 партий, проиграл всего лишь одну и свел вничью семь. Цель была достигнута: он стал 11-м чемпионом мира по шахматам. Спасский философски заметил: “Фишер принес славу шахматам, а нищих гроссмейстеров превратил в богачей”.

Двадцать лет спустя, в 1992 году, соперники вновь встретились за шахматной доской, но это была скорее дань ностальгии с коммерческим оттенком. Громкое название матча на острове Свети-Стефан в Югославии — “Матч-реванш XX века” — не могло скрыть от знатоков, что Спасский к тому времени занимал 96–102 места в рейтингах, а Фишер уже много лет жил в безвестности в солнечной Пасадене, штат Калифорния. Эмбарго, наложенное ООН на Югославию в 1992 году, не остановило организаторов матча: расчет явно делался на скандальный характер мероприятия. К тому же Гарри Каспаров был неоспоримым обладателем чемпионского титула по версии FIDE. Тем не менее, на кон было поставлено пять миллионов долларов, и две трети от этой суммы получил победитель матча. Им стал Роберт Фишер.

Примечательна и следующая история: в 1974-м на короля шахмат Фишера вышел новый претендент, 24-летний Анатолий Карпов. Фишер, не игравший в турнирах с 1972 года, выдвинул список условий проведения матча из 64 пунктов. Большинство из его условий носили технический характер, однако некоторые были откровенно странными: например, требование ко всем посетителем матча снимать шляпы при входе в зал. Комиссия ФИДЕ во главе с Максом Эйве, в которую входили представители США и СССР, постановила, что матч будет продолжаться до шести побед одной из сторон. Тогда Фишер пригрозил, что без боя отдаст свою корону. Шахматная федерация уступила, согласившись вести матч до девяти побед, но при этом под давлением советской делегации устранила преимущество для действующего чемпиона. Теперь чемпионом объявлялся тот, кто первым набрал 9 очков в матче. Фишер ответил руководству ФИДЕ телеграммой. В ней он повторил, что предлагаемые им условия не подлежали обсуждению, и поэтому он отказывается от чемпионского титула.

В апреле 1975 года Карпов без борьбы был объявлен чемпионом мира. Впоследствии Карпов неоднократно выходил на Фишера и в дружеской манере пытался убедить его провести матч. Безрезультатно. В своих мемуарах, опубликованных в 1991 году, Карпов горько сожалеет о том, что ему так и не довелось сразиться с Фишером.

Фишер сделал для шахмат очень много и в чисто техническом аспекте. В 1988 году он запатентовал дигитальные шахматные часы, которые в начале партии фиксировали каждому игроку определенное время для проведения партии. После каждого хода часы прибавляли игроку лимит времени на заданную инкрементальную величину. Таким образом быстрее играющий шахматист поощрялся за быстроту. Патент Фишера истек в ноябре 2001 года, но часы до сих пор используются в большинстве шахматных турниров.

В 1996-м в Буэнос-Айресе Фишер представил миру новый тип шахмат: стохастические шахматы, или шахматы-960. Суть их заключается в том, что фигуры первой линии путем случайных комбинаций расставляет компьютер. В итоге знание стандартных дебютов опытными игроками теряет значение и старинная игра обретает свежесть, непредсказуемость и остроту.

Бобби Фишер незадолго до отправки в Исландию. Токио, 24 марта 2005 года. Источник фото EPA

Бобби Фишер был соткан из комплексов и противоречий: еврей по крови, он стал ярым антисемитом и возненавидел сионизм во всех его проявлениях. Сын левой активистки из либерального Нью-Йорка, Фишер терпеть не мог Советский Союз и вступил на тропу войны с советской шахматной школой, сокрушив Бориса Спасского в 1972 году. Американец по рождению, Фишер проклял в конце концов и Америку вместе со всеми ее институтами, будь то госдепартамент или налоговая служба. Это был человек энциклопедических знаний: он читал, кроме английского, на русском, сербско-хорватском, немецком, испанском. Бессребреник, отказавшийся от десятков выгодных коммерческих ангажементов, он отказался платить подоходный налог со своего гонорара в 2/3 от призового фонда в пять миллионов долларов после матча со Спасским в Югославии в 1992 году.

Объявленный в розыск федеральными властями за неуплату налогов, Фишер лишь милостью исландских властей избежал депортации в США. Прожив много лет на жарких Филиппинах и в Японии с ее мягким муссонным климатом, Фишер нашел прибежище в последние годы жизни в заполярной Исландии.

Фишер не верил в продление жизни любой ценой, хотя у него хватало на это средств. Страдая в течение долгого времени почечной недостаточностью, он мог бы протянуть еще много лет, подключившись к машине искусственного диализа. Когда осенью 2007 года его выписали из госпиталя в Рейкьявике, Фишеру объявили о том, что жить ему осталось всего лишь несколько месяцев. Его супруга Мийоко Ватаи прилетела в Исландию из Японии, чтобы провести с магистром рождественскую неделю и новогодние праздники. Вернувшись в Японию 10 января 2008 года, Мийоко Ватаи узнала о кончине Фишера 17 января и вновь отправилась в дорогу. На этот раз — чтобы проводить Фишера в последний путь. Друг Фишера, исландский шахматист Магнус Скуласон, оставался рядом с Фишером в дни его угасания.

Последними словами магистра были: “Ничто так не утоляет боль, как простое прикосновение человека”.

Однако интрига на этом не кончилась: 28 января 2008 года было объявлено, что вдова и племянники Фишера оспаривают права на наследство, которое оценивается в два миллиона долларов. Исландский гамбит Фишера, как всегда, оказался открытым.

источник фото shahmatik.ru

Из личного архива. EVA&ADAM 2008 (с). Автор Юрий СОГИС

Размещено 30.10.2015